Текст книги "Дневники 1930-1931"

Автор книги: Михаил Пришвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 39 страниц)

– Вот, милые вдовушки, только вы две во всей деревне оказались людьми и не пошли в коллектив, умные вы и хорошие, а они все бараны.

Вдовы это поняли так, что землемеру при ударе затылком об лед память отшибло, и он сразу все выученное забыл и стал, каким был. Дивный этот случай обращения землемера – от человека к человеку потихоньку обошел весь край.

<На полях:> Об ударниках всюду теперь пошли легенды в том роде например, что вот-де говорили, говорили – уговорили мужиков, но один ударник вышел до ветру и там одному мужику сказал: «Стойте на своем до последнего, нас не слушайте, мы тоже за вас, да нам нельзя, мы не сами говорим».

От хорошей жизни.

Рассказывал на базаре садовник, будто два мужика легли под машину и оставили после себя записку: «В смерти своей никого не виним, уходим от хорошей жизни».

24 Февраля. Заключил договор с Федерацией о книге рассказов (взял вперед 625 руб.).

В Октябре: рукопись ^{42} увез Фадеев, ответ через 4 дня.

Познакомил Зою с Дунечкой.

По дороге разговор со Свириным.

Окрмолокосоюз. Шел я вечером по Петровке, думаю о своем, ничего не вижу и вдруг очнулся: я стоял у витрины магазина Окружного молочного союза. Десятки сильных электроламп заливали светом пустые прилавки, огромные раскрытые цинковые баки, предназначенные для хранения масла и тоже пустые. Совсем ничего не было в пустом магазине, только кое-где желтелись и красовались головки деревянных бутафорских сыров. А посередине магазина был столик какой-то, совсем чужой этому молочному магазину, у этого столика, согнувшись, какой-то человек резал алмазом стекло, резал и отламывал, а другой, вероятно, заведующий магазином, в хорошем пальто с каракулевой шалью, заложив руки в карманы, смотрел, как другой режет стекло, и видно было, что он очень скучал и проводил время: только бы шло!

Какая фантазия даст такой образ! В чем же дело? Значит, надо избегать пользоваться своей фантазией, легкой и несовершенной, а идти к самой жизни, которая и есть сущность фантазии.

Головы

На Неглинной у черного входа в Мосторг всегда стоят ломовики: одни привозят, другие увозят товары. В одной фуре малый, кем-то расстроенный, взлезал по каким-то невидимым мне товарам, вероятно, очень неустойчивым: то взлезет, то провалится, грозится кому-то кулаком и ругается матерным словом. Я заглянул в сучок боковой доски огромной фуры, чтобы увидеть, какие же это были неустойчивые товары, и увидел множество бронзовых голов Ленина, по которым рабочий взбирался наверх и проваливался. Это были те самые головы, которые стоят в каждом Волисполкоме ^{43} , их отливают в Москве и тысячами рассылают по стране.

Выйдя на Кузнецкий, сжатый плотно толпой, я думал про себя: «В каком отношении живая голова Ленина находится к этим медно-болванным, что бы он подумал, если бы при жизни его пророческим видением предстала подвода с сотней медно-болванных его голов, по которым ходит рабочий и ругается на кого-то матерным словом».

Самых хороших людей недосчитываешься: честнейший человек в уезде, всеми уважаемый, описанный мною в «Журавлиной Родине» А. Н. Ремизов ^{44} сидит в тюрьме. Академик Платонов ^{45} , которого я слушал когда-то… И какая мразь идет на смену. Так создается новое время, и новые хорошие люди не будут как мы вверять себя: они будут знать, что вокруг них мразь, а свое упование будут охранять в недоступных тайниках личности… Так сформируются сложные (европейские) люди, а наша Россия была очень проста.

Пендрие провалился со своей валютой и контрабандой – конец Пендрие! Говорит, между прочим, что у него крысы съели валюты на 2000 долларов. И в самом деле, принес бумажный ящичек от фотопластинок с остатками множества изъеденных долларов. Павловна думает, что в роду Пендрие в 4-м или 5-м поколении был волк, но теперь жалеет его.

28 Февраля.Масленица.

В эту среду праздновали Зоины именины с блинами. Была Дунечка.

Начало романа.

Пожилые люди (как Дунечка), любя человека, вспоминают родных и знакомых в мельчайших подробностях с окончательными характеристиками личностей и оценкой поступков (вроде Суда). Иметь в виду, что в этом какая-то сила великая, вероятно, послужившая материалом для создания евхаристии ^{46} (о здравии и за упокой). Поминают о здравии и за упокой не только в церквях, все люди близкие, сходясь между собой, время от времени, вспоминают родных и знакомых углубленно, как бы питаясь… Жизнь в этих воспоминаниях является уже преломленной сознанием и может быть отличным материалом для романа. Проходит рассказ (беседа) как сон, и вдруг современность врывается и начинается действие. Напр., если о революции, то беседу ветеранов революции, о сбросе колоколов – беседа со стариком Голицыным.

1 Марта. Сегодня в Москву для решения судьбы Петезои.

Федерация. Звонок в «Октябрь» и «Недра» ^{47} .

Сущность жизни, конечно, игра (фантазия, свобода), но чтобы жить играя, надо быть, как дети. Редкие могут быть, как дети, но смутно все этого хотят, повторяя лицемерно заповеди необходимости и долга. Когда же начинается революция, все вместо долга начинают игру, только будучи рабами, закончат игру эту в стенах долга и необходимости: вот почему и не бывало искусства во время революции.

«Что это: политическое руководство колхозом или политика его разложения и дискредитации. Я уже не говорю о тех, с позволения сказать, «революционерах», которые дело организации артели НАЧИНАЮТ со снятия колоколов. Снять колокола, – подумаешь, какая ррреволюционность!»

(Сталин. Извест. 2-го Марта 1930 г.)

2 Марта. Вчера было напечатано распоряжение о том, чтобы в средних школах не мучили детей лишенцев за их лишенство. Так резко выделялись эти строки среди человеконенавистнических, что все это заметили и все об этом говорили. К этому так странно прибавляли, что будто бы к 15 Марта хотят отменить пятидневку. В воздухе запахло поворотом: боги насытились кровью. И правда, сегодня напечатана статья Сталина «Головокружение от успехов» ^{48} , в которой он идет сам против себя. Едва ли когда-нибудь доходили политики до такого цинизма: правда, как на это смотреть, если я, напр., отдав приказ об уничтожении колоколов, через некоторое время, когда колокола будут разбиты, стал бы негодовать на тех, кто их разбивал.

В учреждениях, в редакциях, в магазинах сонно, пусто и как-то пыльно, везде остатки чего-то, хлам. Да, по-видимому, дальше идти некуда…

<На полях:> Чернила купить. Письмо Разумнику ^{49} .

Зоя в анкете не могла обойти вопрос о лишенности прав ^{50} и, по-видимому, должна курсы бросить.

Греческие черты в духовенстве: если хотите, то Зоя настоящая гречанка, а хотите – поповна.

3 Марта. Морозик пересидел (так понимаю положение после статьи Сталина).

Шалуны государственные постановили обработать общество перед раскулачиванием: эффекты сбрасывания колоколов, разгрома церквей, музеев. В ответ на эти шалости некоторые люди молились Богу! Так вот интересно располагаются типы тех и других (кошки и мышки).

Поражает наглая ложь. (Умные лгут, глупые верят.) Пишут, будто как коллективизация, так и раскулачивание происходили сами. Это совершенно то же самое, что в 18 г<оду> «грабь награбленное»: кто-то разрешил грабить, а потом грабеж сам пошел и стал народным. Такого рода «успехи» кружат голову. Кончается тем, что центральная власть отнимает «самость» у движения и винит во всем разгулявшихся товарищей (легкую кавалерию).

Баба, нанятая кооперативным магазином «Смычка» ^{51} № 1, на улице в нагольном полушубке рубила лед. Другая баба подошла и спросила:

– Ты чего это?

– Чего… – ответила работница, – а ты чего?

– Я иду за капустой, не иду, да гонят.

– Ну и надо мной тоже стоят.

– Кто же над тобой стоит?

– А вон…

Баба показала на двух в пальто с барашковым воротником.

– Чего же они стоят?

– Известно чего, работать не умеют и стоят…

Лица в пальто был заведующий коопер. № 1 «Смычка» и его помощник. Баба разбивала лед от «Смычки».

– Что же они стоят?

– Работать не умеют и стоят, – ответила баба с ломом.

4 Марта. С неделю уже или больше настоящая весна. В городе испортилась дорога. Лошади мучаются.

5 Марта. Морозик пересидел.

В деревне сталинская статья «Головокружение», как бомба разорвалась. Оказалось, что принуждения нет – вот что! Дом, корова, птица, огород не подлежат коллективизации! Гнули в три дуги. Председатель Кузнецов прямо говорил: «Вас надо стричь» (в Соловки высылать). Грозили прямо: «Не пойдете в коллектив, заморим: корки не дадим!» И вдруг нате: «У нас не полагается принуждения, изба, корова, огород не подлежат…»

В коммуне «Смена» долго крепились и молчали, потому что страшно сказать: выгонят – куда пойдешь? Но мужики все-таки дознались и вот как. Однажды женщина из колхоза ездила в Сергиев за бумагой: <2 нрзб.>, так вот бумага нужна. Едет эта женщина за бумагой. Идут три женщины еще тоже из коллектива и просятся подсадить. Та женщина отказала, а когда они хотели садиться сами, то дала им кнутом и уехала. А мужик сзади ехал и тех трех женщин подсадил. Так вот эти бабы ему и сказали: «Беда у нас в коллективе, что делается страсть сказать: коровы есть, молока не дают и резать нельзя, поехали к Калинину хлопотать о разрешении. А хлеб, только что родные принесут, то и едим. Даже и капусты нет. – Куда же капуста-то делась? – спросил мужик, – ведь я сам видел: огороды были хорошие. – Все за налоги пошло, – ответили женщины, – привезли им капусту рубленую соленую, они взяли ее да под пресс, выжали, а потом свешали».

Так вот и вас всех, – сказали женщины, – разными обещаниями и угрозами загонят в коллектив, а там, – как кислую капусту. Крепитесь до последнего, умирать будете – умирайте, да не соглашайтесь. А не выдержите, зажмут вас и выжмут, как капусту под прессом.

Длиннобородый рассказал с упоением, что уж он это знает сам: пять колхозов с воскресенья распались, это только вокруг него, а там по округу мало ли чего творится. Собрались где-то обсуждать устройство колхоза. Выходит человек с газетой в руках и говорит: я думал и понимал, в колхоз идти обязательно, а тут вот написано, что это по доброй воле. Ежели по доброй воле, то до свиданья, товарищи! И вышел, а за ним еще кто-то, и еще, да так мало-помалу без всяких слов все показали затылки, и стол остался пустой.

Еще рассказывал длиннобородый, что бедноту теперь за шею взяли, и нет человека, кто получил власть, в то время как был с бедняком, чтобы тому бедняку в шею не дал. Бедноту за шею взяли, а в некоторых приходах, как говорят, церкви открыли.

Конечно, – человек тот перегибал, но все-таки… Пахнуло первыми днями Февральской революции. Разве я лично страдал от царизма? Мне было хорошо, как и теперь неплохо, но война как прошлое с обидами, все это висело бременем, и, когда вышла революция и убрали царя, то, оказалось, с царем пало все бремя прошлого… И разве есть у меня счеты с бедняками, им так уж хочется попов и церковного звона. Нет, теперь было (да, уже было!) истязание народа во много раз хуже войны. И тоже, как в феврале, бремя спало: ух! Был обман великий тогда, стало много хуже, и теперь возможно будет плохо, но пусть… Старик свое чувство дал мне понять такими словами: «В Чистый понедельник объявили волю», – он хотел сказать, в грустный, потому что Чистый на Страстной, – а теперь в воскресенье, на один только день раньше. – «В Прощеный день ^{52} , – сказал я». – «Да, да», – повеселел он. Простились.

Итак, это совершенно очень похоже во исполнение моей программы «через колхоз в совхоз», вторая часть «трилогии»: первая в колхоз с раскулачиванием, вторая оплачивание: беднота в совхоз, кулакам земля. Третья часть…

Неужели Сталина совершенно переварили, не пролив капли крови? Или это все впереди?

7 Марта. Потчевали Зоину родню с князем. Пете телеграмму: «Зою собираем ехать тебе совсем. Давно нет тебя писем отвечай, все ли благополучно.

Михаил Пришвин.»

Намечается образ Пендрие. Что если это французский шпион? Раскусили и уехал (а фотография?) Что если наши проморгали, а он отводил им глаза, как спекулянт? Его слова: я прошлым никогда не дорожу: прошло и кончено. А в будущем я всегда вижу лазейку, чтобы ни было – я вижу (рассказывал с гордостью). Можно представить себе превосходного человека в личных отношениях и как отца, семьянина – все, все очень хорошо! и в то же время вокруг него смерть – он же всегда вывертывался, он бессмертен. Помнить свое первое впечатление.

Другой тип Иван Ив. Веденский, бывший начальник тюрьмы (наверно семинарист): доносчик… Веденский свой доносчик, ничтожного умственного кругозора. Пендрие – французский, с большим кругозором, но сущность, верно, одна.

Огород Ив. Ив. Веденского лежит на южном склоне до самого оврага, вверху у него огурцы, внизу по сырому овражьему месту капуста. По ту сторону оврага на северном склоне <1 нрзб.>домиками тоже везде с огородами. И все видят отчетливо, как растут огурцы и капуста у Веденского. Можно себе представить, что еще они видят, если Иван Иванович упорно держится китайских взглядов на способ восстановления производительных сил огородной земли…

Бывает, думается, что нынешнее безобразие было и при царе, только не было доступным зрению, т. е., тогда могли быть люди, которые и не догадывались о тайнах жизни, в особенности дети, юноши и девушки об этом ничего не знали.

Манифест Сталина вызвал бурю радости у мужиков, но интеллигенция расценила его как искусственный прием, сдерживающий прорыв гнилого нарыва. Черносотенцы недовольны, либералы равнодушны.

Теперь вслед за большевиками все понимают, думаю, что кончиться должно непременно войной: в течение 12 лет большевики заставили этому поверить. Весь вопрос, когда мы хлебнем эту, верно, уж и последнюю для нас чашу горя…

11 Марта. С некоторого времени интеллигенция разделилась, одни стали думать, как большевики пишут, что все кончится непременно войной; другие надеются на медленный спуск вплоть до полного открытия границ капиталу. После манифеста Сталина это разделение стало особенно заметно, одни понимают манифест как уступку, за которой пойдут новые уступки, другие подозревают в этой уступке обход мужика: берут в обход.

Гамза (авантюрист) – антирелигиозник, выгнанный из директоров музея, пишет работу о Троице, в которой доказывает, что Троица есть явление чисто феодально-хозяйственного порядка. Вследствие нехватки денег для жизни в течение 3-х месяцев он предпринимает поездку к митроп. Сергию с целью уговорить его совершить турне по СССР с диспутом: «Митрополит Сергий и лектор Гамза…»

Весна воды

12 Марта. С неделю или больше это продолжалось, и все не верилось: слишком рано, тем более, что вот уже не помню сколько-то лет весна обманывала. Сегодня утром тает в тумане, невозможно не верить. Трубецкой слышал от многих, будто показались отдельные грачи.

Помню первый аэроплан в Петербурге, Мережковский видел в летчиках нового человека-птицу. В какой-то комиссии мы подбирали русское слово для пилота, и я предложил цирковое «полетчик». Потом стало летчик…

И вот прошло время, четверть века. Летают аэропланы, рычат, и люди не дают себе труда поднять голову – поискать его в небесах.

Я сказал Леве:

– Какая неприятная, злая вещь и как-то совсем чужая.

Лева на это:

– Но представь себе, что аэроплан у тебя свой, как фотоаппарат.

Пришлось подумать.

– Фотоаппарат, – говорю, – маленький, ему не завидуют, но аэроплан, если мой собственный полетит – мне да… мне было бы очень хорошо, если бы не совестно: я ведь наверно буду знать, что лечу один, что человек у земли холодной, снежной, идет злой, у земли, разогретой солнцем, завистливый. Мне бы такое обладание не только не доставило радости, но лишило бы последнего счастья, доставляемого мне скромным трудом… Вот если бы о моем собственном аэроплане я мог бы сказать: это наша машина.

– Как железная дорога? – спросил Лева.

И тут мне опять пришлось задуматься, потому что на своем месте сидишь в вагоне и в то же время наша дорога: все едут. Но никогда не чувствуешь к железной дороге, к нашему, того, что к своему? Ответ: потому что эта дорога создавалась без моего личного участия.

Моспушторг.

Егоров:

– Зайдите… Некогда, говорите, убили лисицу. Зайдите, вышло… такое, 30 лет окладывал лисиц, и не было такого.

Я зашел. – Ну, что же? – Зайца обложил. (Обложили лисицу, стали затягивать, увидели выходной след – выругались! Пошли по следу, обложили и оказалось, – это заяц вышел из оклада, а лисица осталась на старом месте.)

После манифеста мало-помалу определяется положение: сразу вскочили цены на деревенские продукты, это значит, мужик стал продавать в пользу себя, а не распродавать ввиду коллективизации. И заметно многие перестали думать о войне, что, по всей вероятности, и более верно: не будет войны. Сколько же порезано скота, во что обошелся стране этот неверный шаг правительства, опыт срочной принудительной коллективизации. Говорят, в два года не восстановить. А в области культуры, разрушение всей 12-летней работы интеллигенции по сохранению памятников искусства?

14 Марта. Чуть подморозило. Пасмурно. Ветер. Зоя и мы с Павловной едем поздравить Дунечку.

Дела: с приезду ½ 12-го) Павловну с Зоей за «Лейкой». Я в «Федерацию», в «Октябрь».

Дунечка больна. (Справим ли еще именины?) Видел Маню Игнатову. Умер Анат. Алек. Александров.

15 Марта. Вернулась зима.

Второй манифест. Все злодейство этой зимы с государственной точки зрения названо «исправлением партлинии» ^{53} .

Вынос Александрова.

16 Марта. Валит снег.

А. Н. Тихонов (я говорю о нем, потому что он, Базаров – имя им легион) все неразумное в политике презрительно называет «головотяпством». Это слово употребляют вообще и все высшие коммунисты, когда им дают жизненные примеры их неправильной, жестокой политики ^{54} . Помню, еще Каменев на мое донесение о повседневных преступлениях ответил спокойно, что у них в правительстве все разумно и гуманно. «Кто же виноват?» – спросил я. «Значит, народ такой», – ответил Каменев ^{55} .

Теперь то же самое, все ужасающие преступления этой зимы относят не к руководителям политики, а к головотяпам. А такие люди, как Тихонов, Базаров, Горький еще отвлеченнее, чем правительство, их руки чисты не только от крови, но даже от большевистских портфелей… Для них, высших бар марксизма, головотяпами являются уже и Сталины… Их вера, опорный пункт – разум и наука. Эти филистеры и не подозревают, что именно они, загородившие свое сердце стенами марксистского «разума» и научной классовой борьбы, являются истинными виновниками «головотяпства».

Они презирают правительство, но сидят около него и другого ничего не желают. Вот Есенин повесился и тем спас многих поэтов: стали бояться их трогать. Предложи этим разумникам вместе сгореть, как в старину за веру горели русские люди. «За что же гореть? – спросят они, – все принципы у нас очень хорошие, желать больше нечего: разве сам по себе коллективизм плох или не нужна стране индустриализация? Защита материнства, детства, бедноты – разве все это плохо? За что гореть?»

Вероятно, так было и в эпоху Никона: исправление богослужебных книг было вполне разумно, но в то же время под предлогом общего лика разумности происходила подмена внутреннего существа. Принципа, за который стоять, как и в наше время, не было – схватились за двуперстие и за это горели. Значит, не в принципе дело, а в том, что веры нет: интеллигенция уже погорела.

<На полях:> Разум хорош, когда он идет в помощь вере, но когда он прикрывает равнодушие…

В редакцию журнала «Октябрь».

Пересмотрев дома вещь, которую я Вам предложил, я убедился, что в «Октябре» ее печатать не стоит: это не октябрьская (небольшая) вещь.

Месяц тому назад я был свидетелем гибели редчайшего, даже единственного в мире музыкального инструмента – Растреллиевской колокольни ^{56} : сбрасывались один на другой и разбивались величайшие в мире колокола Годуновской эпохи. Целесообразности не было никакой в смысле материальном: 8 тыс. пудов бронзы можно было набрать из обыкновенных колоколов. С точки зрения антирелигиозности поступок не может быть оправдан, потому что колокола на заре человеческой культуры служили не церкви, а общественности. И единственный в мире музыкальный инструмент – Растреллиевская колокольня могла бы служить делу социализма: на ней можно было играть 1-го мая революционные марши, и процессии рабочих под звуки революционных колоколов, единственных в мире, привлекли бы к делу социализма любопытное внимание иностранцев.

Я являюсь в религиозном отношении человеком совершенно свободным и разделяю вполне взгляд Перикла: чем больше богов, тем государство богаче. Я являюсь смертельным врагом того мрачного фанатизма, который, несомненно, живет в сердцах некоторых влиятельных членов партии и порождает те преступления относительно живой жизни, которые post factum называют искривлением партлинии.

Я готов с эпиграфом Сталина «снять колокола – подумаешь, какая революционность!» написать новую «поэму с фотографиями». Я напишу ее с темпераментом и без малейшего лукавства.

Если мне будет дана возможность высказаться, не озираясь на «партлинию», то я готов удовлетвориться не только гонораром пролетарского писателя, а даже и вовсе отказаться от денег, если их мало в редакции.

Обсудите с товарищами мое предложение и напишите безоговорочно: да, или нет. Если да, я приступаю к работе, нет – буду продолжать писание своей книги для маленьких детей.

Похороны Анат. Алекс. Александрова.

Червонка огулялась (16-го Декабря отел.).

Едет папа Римский. Рассказывала Мария Виссарионовна, что будто бы стояла она у шлагбаума, в ожидании проезда поезда, мужиковские подводы прикапливались. И вот показывается дрезина, в кабинке человек.

– Это папа едет! – сказал мужик. Другой серьезно ответил:

– Ну нет, папа еще через неделю приедет.

Слова Конст. Леонтьева: если только мужики попадут в католичество, то за папу они всю либеральную Европу расплющат ^{57} .

17 Марта. Мороз -15°. Сильный роскошный свет в снегах. Весь день фотографировал Мишку.

Первый раз в жизни открыл Америку. Шурик Филимонов рассказал мне, что похождения кота постоянно снимаются в кино методом мультипликации. Таким образом, вышло, что фотоаппарат привел меня к теме «Мишка» и выполнение задания фотографического привело в кино. В ближайшие дни надо там побывать.

Манифест и фельетон. Сталинский манифест «Головокружение» – пример всем литераторам, желающим влиять на жизнь непосредственно: добейся государственной власти, а потом напиши не жалкий фельетон, а манифест.

18 Марта. До восхода -25°. Весна света сияет ^{58} . С медведем хожу в снегах и такие вижу в лесах сказочные долины с голубыми тенями и через долину след лисицы – против солнца черный по белому, по солнцу белый по серому.

Что это, правда щелкнула белка орехом или мороз поиграл или так что-нибудь: мало ли что может в лесу… Но что же именно может быть, если не белка щелкнула и не мороз поиграл? Притаился где-нибудь человек? Нет, в снегах зимой после пороши птица-тетерка спускается погулять вокруг можжевельника, и то видно, зачем птица! мышонок пройдет, и то останется, бисерная ниточка на снегу, даже сухой лист скорченный упадет на снег и ветер погонит его, то от этого листа остаются тоже следы. Что же это, нет-нет и щелкает совершенно как если на очень хороший молодой зуб и крепкую челюсть орех попадет? Нет, беличьи следы с каждым часом слабеют, жарко идти, солнце жарит в лоб, пахнет солнцем, рубаха вся в поту, лыжи хорошо еще <2 нрзб.>. Нет, и не мороз. Я не знаю что, и так пусть останется. Я не знаю, но есть много такого в (самой?) природе, чего не знаем… ^{59}

19 Марта. Третий сияющий день весны света провожу в лесу и фотографирую Мишку.

Вышел я довольно рано, солнце еще косыми лучами освещало снежную поляну, и голубая тень на вчерашнем моем лыжном следу от неровной стенки лыжни показывалась мне то неровной стеной хвойного леса, то городом с башнями, зубчатыми стенами и фабричными трубами.

NB. Снять веточку ольхи, зонтик.

Высшая математика. Теория относительности:

Он постиг (о. Павел Флоренский) самую высшую математику ^{60} , и ему было все одинаково: скажет кто, что Земля ходит вокруг Солнца или Солнце вокруг Земли. Если человек едет в вагоне и ему представляется, будто он на месте сидит, а бежит лес, то это так и есть, с точки зрения теории относительности – все равно. Или вот идет человек в лесу, задел шапкой за сук, и она свалилась, то это будет опять все равно с точки зрения математической сказать, как было, то есть, что человек шел и задел шапкой и т. д. или же, напротив, человек стоял, а дерево шло и задело.

Из этого, на мой разум, выходит не «подарок средним векам» (Флоренский о системе Птолемея ^{61} ), а только что математика говорит об отношениях вещей, но не о самих вещах, искомое значение которых человек устанавливает только относительно себя самого.

Вероятно, так и надо «Мишку» писать, как «Журавлиную родину». Между прочим, дети отлично знают, играя, что они играют.

Дорогие граждане всех возрастов от самых маленьких и до самых старых, позвольте предложить вам игру мою с медведем из тряпок. С маленькими гражданами мне гораздо легче, они постоянно сами себе выдумывают разные игры, возьмут, например, полено и скажут: «пусть это полено будет будто медведь», и после того полено это живет в игре как настоящий медведь. Взрослые тоже постоянно занимаются игрушками и сказками, только им нельзя так прямо поверить, что полено по их желанию может быть медведем. Бедные взрослые люди! Они так забиты нуждой, что уже пользу свою, нужду, считают настоящей жизнью. Им нужно забыться от этой жизни, обмануться. Им нужно из полена очень похожего медведя с шерстью, с глазами и ушами, лучше, если он будет двигаться и рычать. А еще лучше пойти на охоту к настоящему медведю и считать это не игрой, а спортом, чем-то вроде дела. С этими старшими мне гораздо труднее, просто не знаю, как вовлечь их в эту игру с медведем из тряпок.

В Загорскую налоговую комиссию

Жалоба

Главная часть моего дохода получается от сочинений, написанных в течение 20 лет литературной работы. Эти сочинения издает Гос. изд., которое выплачивает мне ежемесячно 500 рубл. Имея в виду этот постоянный доход, я так организую свое литературное производство, что оно поглощает значительную часть, если не всю, основного моего дохода.

Мне известно, что существует предписание, которым следует руководствоваться при обложении литераторов: издержки производства до 25%

20 Марта. Три солнечных дня кончились бурей с дождем. Всю ночь на пятницу гудело. Трубецкой принес <1 нрзб.>известие, что грачи прилетели.

Происхождение «головотяпства». Левый курс или «ускорение темпов» неизбежно должен давать большую власть местным начальникам, и это приводит к головотяпству точно так же, как правый курс неизбежно ведет к торжеству кулака. Вот так и качается наш государственный маятник… Хорошо отцам-мужикам, потому что дети их в красной армии, и эти дети в огромной своей массе еще держатся естественного завета «чти отца!» Благодаря этому, конечно, мужики пересидели.

А кто заступится за тех, кто 12 лет работал в искусстве и науке, полагая, что факт разрушения неизбежный был раз и будет больше нескоро и что настало время созидать. А бессмысленное, жестокое, злодейское разрушение пришло снова. «Чти отца» остановило в деревне безумную политику, но здесь, в области культуры, молодежь подчеркнуто выступает против отца, по невежеству не понимая его дела, по мещански-индвидуальному устремлению забывая о всем, кроме себя.

«Директор» музея Дунин, вероятно, сойдет с ума, потому что будучи совершенно невежественным (только грамотным), признан, говорят все, глупым, читает толстые книги, стремясь стать на высоту достоинств директора историко-художественного музея.

Предполагаемая поездка на Алтай к Пете.

Отъезд 15–20 Апреля.

На месте 1-го Мая.

Обратный путь 1-го Июля.

Очистить на поездку 1000 руб.

Пристрелять бездымным порохом ружье.

Заказать глубокие ванночки.

22 Марта.Сороки [5]5
  Сор о́ки – народное название праздника 40 Севастийских мучеников. – Ред.


[Закрыть]. Тепло и в тумане тает ^{62} . Провожаем Зою в Сибирь.

Вчера с Колей снимали шкуру медведя в лесу.

Зою проводили. Вечером навестили сватью. Старуха гораздо более хитрая, чем умная. Что выдумала: поповское происхождение своего мужа (б. полиц. пристава) выдает за греческое (а в этом есть смысл: духовенство у нас вначале было греческое и до сих пор потому часто у наших священников видишь греческие черты).

Весна – в состоянии Сорочьего царства. Обычная тоска и разброд в себе. Сумею уехать к Пете или нет?

Какой разрыв в душе моей, какая боль бессмысленная. Утомленный бездельем, думаю иногда: «Как бы ужаснулся какой-нибудь восторженный мой читатель, если бы он заглянул в мою пустоту». Но это невозможно, потому что с появлением другого человека я делаюсь блестящим собеседником. С этим догадываюсь о многих красноречивых собеседниках своих: «Так, стало быть, собственная пустота является причиной их красноречия» (Рязановский).

24 Марта. Туман. Тепло. Сорочье царство, а грачей нет. Перед чем?

В Москве. Предложение Совкино: написать пуш-пьесу алтайскую. Подумать.

Беседа по пути в Москву с Алексеем Михайловичем Егоровым.

Как у них распался совхоз: в эти дни, когда вышла газета с первым манифестом свободы, пришел один в сельсовет и подал заявление, без всяких объяснений, молча, что он из колхоза выходит. Вслед за ним другой и тоже молча, и третий, и повалили все, и никто не сговаривался, все молча каждый за себя отказались.

– И как иначе, – сказал А. М., – если в газетах было запрещено насилие: какой человек охотой пойдет в принудиловку? Осуществили у меня корову (обобществили), осуществили лошадь, свинью зарезать велели и мясом представить. А в газетах говорят, что корова, лошадь, изба моя, огород, все это мое и вещи все мои. На каждую вещь я имел охоту, за каждой вещью я как за лисицей охотился. И когда остался я без охоты в коллективе, стал всякую мою вещь, нажитую охотой, спускать за бесценок, чтобы не себе и не им. Без вещей и без охоты шел я в коллектив, как на войну околевать, и вдруг читаю в газетах, чтобы никакого принуждения не было и все шли в колхоз только по доброй своей воле. Как прочитал, пошел в сельсовет и подал заявление молча, что…

Кинофильм

(вроде: «Пушторг»)

1-я Картина.

Надпись: Века идут, берега плывут.

(История цивилизации). Пролог

Дерево на скале, пещера, океан. Дерево стареет, от ветра падает в океан. Молодое дерево. Из пещеры вышел медведь. Дерево стареет и опять падает. Выходят человекоподобные, и из пещеры медведь. Схватка. Человекоподобные надевают шкуру медведя. Молодое дерево и т. д. кончается – что на том же месте город, поезда, станция: бедные и богатые в разных мехах.