Текст книги "Дневники 1930-1931"

Автор книги: Михаил Пришвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 39 страниц)

15 Ноября. Утром был наст и такой, что я опасался за ноги своей Бьюшки, вечером и на всю ночь пошел дождь: зима фукнула!

Что сталось теперь с теми людьми, которые жили, придерживаясь ума своего начальника, раньше можно было так долго жить, а теперь едва ли: сегодня один начальник, завтра другой, и говорят и делают совсем по-другому. Вероятно, эти люди стали чрезвычайно гибкими и чуткими, как звери. Ругая большевиков вообще, к каждому в отдельности они относятся очень хорошо, как самые добрые рабы.

16 Ноября. Потопы. Лева поехал в Москву. Книгу мою в Акад. не приняли. Письмо в «Лит. газету», оказалось, напечатать нельзя: «Заедят», – сказал Замошкин. Любопытно бы разобрать, из каких элементов состоит эта сила, обращенная против «своего мнения». Вот я уступаю все им, даже то, чем всю жизнь жил: «искусство слова» ставлю в одну плоскость со всем творчеством жизни, а не с каким-то особенным высшим творчеством. И то нет! давай, скажут, дело, а не <1 нрзб.>Остается два выхода: возвратить профбилет и взять кустарный патент на работу с фотог[рафией?] или же, как цеховой художник, променять свое мастерство на портреты вождей (описывать, напр. электрозавод).

17 Ноября. Мороз. Солнечное утро. Снимал тени деревьев на остатках снега. Беседовал с рабочими, делающими пруды (21 пруд для рыботреста). Заняты люди (2 50 р. день) и хорошо. А дело? Вот штабели дерна, нарезанного для укрепления берегов пруда. Обнаженные корни растений в дерне зимой замерзнут, дерн сопреет и разваливается. «– Для чего же вы делаете? – Велено и делаем. – Я желал бы поговорить с инженером об этом. – Он в Москве». Один рабочий, пытаясь быть серьезным, сказал: «Пятилетка!» Другой закрыл лицо ладонями и фыркнул.

Письмо в «Перевал» Зарудину.

<Зачеркнуто>Дорогой Николай Николаевич,

я выхожу из «Перевала» ^{182} , потому что все оппозиционные литературные организации считаю в настоящее время нецелесообразными. Кроме того, мысли, высказанные мной в «Кащеевой цепи» и других моих сочинениях, в настоящее время все слова о свободе, гуманности и т. п. должны смолкнуть и писатель должен остаться с глазу на глаз с Необходимостью. Перевальские слова о свободе, гуманности, творчестве и т. п. должны теперь смолкнуть, а писатель иметь мужество оставить литературу и побыть с глазу на глаз в недрах жизни просто, как живой человек, «как все». Все литературные оппозиционные организации считаю теперь неуместными и выхожу из «Перевала».

<Зачеркнуто>В издательство «Молодая Гвардия»

[от] Михаила Михайловича Пришвина

Заявление.

В силу особенностей нашего времени писатель попадает в положение кустаря-одиночки. Есть выход из одиночества у кустарей: поступление его в артель, где он получает фиксированный заработок. Литераторы в силу разнородности талантов и др. особенностей литературного дела и в организации остаются на воле эгоцентрических побуждений. Сознавая всю ложность «адвокатского» положения в стране советов, я прошу издательство «Молодая Гвардия» принять меня на службу, как литератора, подобно тому, как служат художники, архитекторы и т. п. с определенным вознаграждением за мой труд, позволяющим мне существовать и совершенствоваться в своем деле.

Мною избрана «Молодая Гвардия» вследствие того, что я, как старый мастер, хочу посвятить себя в дальнейшем исключительно трудной литературе для детей и юношества. Вам известно, что некоторые мои сочинения («Колобок», «Башмаки» ^{183} и др.) пользуются успехом у юношей и в Вашем журнале давались не раз о них блестящие отзывы. Я сотрудничаю в «Еже», в «Зорьке» ^{184} и др. детских журналах. Государст. изд-во выпустило сейчас много отдельных книжек для детей, и в настоящее время печатает большой труд «Записки Охотника», который должен завлекать юношей в дело активного, радостного отношения к природе.

В настоящее время я готовлю книгу об охоте с фотокамерой, которая более чем ружье способствует пробуждению исследовательского интереса.

Одним словом, я хочу сказать, что вступаю в издательство не с пустыми руками и, если издательство фиксирует мне заработок, я готов подписать условие, которым обязуюсь все написанное печатать только в «Молодой Гвардии». Вместе с тем я, конечно, возьму на себя обязательство представить в год определенное число листов (средняя моя производительность за 25 лет) и на ближайший год дать даже проспект моей работы.

19 Ноября. Мороз -7. Вагоны нетопленые. Ездили с Левой в Москву определяться в ударники. Эффект моего заявления. Осуществляется мой замысел: забежать вперед.

20 Ноября. Мороз -7. Было солнце, и снег валил. Очень радостно в комнатах. Приезжал больной и хороший N, конечно, как все такие, в от-чаянии. «Так может быть десятки лет». Я же «утешал» его тем, что скоро должна быть война. Лева после сказал: – Я, папа, радусь твоему бодрому настроению. – Чем же бодрому? – А вот то, что ты сказал: скоро война.

N. говорил, что старшие могут отказать мне в трудовом договоре и вообще устроят все, чтобы замять прецедент (с моим личным промфинпланом). Но мне думается, что еще можно отстаивать свою позицию, которая состоит в том, чтобы личным примером в деле осуществлять то добро, которое обещают на словах. До некоторого времени этим можно будет побеждать, потому что у них (вредителей) все обстоит так, чтобы слово о добре использовать во зло. Имя этим вредителям легион и, конечно, если я круто стал бы на позицию истинного осуществления слов о коммуне, то меня бы очень скоро одолели вредители.

Скажу все иначе. Игра двумя лицами (маскировка) ныне стала почти для всех обязательной. Я же хочу прожить с одним лицом, открывая и прикрывая его, сообразуясь с обстоятельствами.

N. рассказывал, что на службе в течение нескольких лет он вполне доверился одному лицу и вдруг догадался, что это лицо следит за ним. Он попал в то положение, которое я описал в Курымушке (гл. Сушеная груша) ^{185} . То лицо теперь одной паутинкой держит сердце N. и управляет им. N. утешает себя тем, что, может быть, то лицо тем и удовлетворится и больше «ничего не будет».

Мои книги, написанные за революцию, считаю теперь другим лицом, чем я теперь, скажу больше: между литературой моей до революции и последующей меньше разницы, чем между всем, что было и должно быть теперь. Те книги диктовала Свобода и возрождение. Теперь диктует Необходимость и война, которые обязывают собраться и быть готовым к концу, а вместе с тем быть особенно бодрым и деятельным по завету берендеев «помирать собирайся – рожь сей».

Вся та мерзость, которую обнажает теперь «человечество», является от индивидуального желания жить во что бы то ни стало: отсюда предательство, двурушничество и т. п. Следует ли отсюда, что «жить» – это дурное стремление? Совсем нет, потому что можно жить и не мерзко, т. е., не только не мешая другому, но и помогая ему. Наша жизнь теперь похожа на два встречных потока с Запада и с Востока: все закружилось, замутилось в этих потоках, потеряло общее лицо, и Восток и Запад. И только с очень большой высоты можно понять эту борьбу. Есть ли такая высота?

Избираю высоту «2000» (лет вместо метров). Наше время, откуда жизнь видна (как творчество радости в людях?).

Но творчество – это мучительный процесс: тот, кто творит, удовлетворяет себя другим, чем тот, для кого творится? Или есть творчество для всех?

Чистая радость является единственно из творчества, первое при загаде (ранняя весна: посев), и главное, при завершении (осенью, сбор плодов). Муки творчества – это опустошение по сотворении, сбор сил перед новым загадом (зима) и те колебания во время исполнения загада (летом), неуверенность, выйдет или не выйдет…

…Вопрос: все творят или отдельные творцы своими страданиями делают «радость» для ослов? (христианство).

«Общечеловеческое сознание» – это согласование своего индивидуального творчества с общим творчеством жизни. (Как это перевести бы на язык берендеев?) Каждый должен делать свое, не заслоняя собой свет от солнца другому…

Общественная сознательность:

Закон. – Каждый берендей пусть делает свое, не заслоняя свет от солнца другому.

Закон творчества: чтобы лучше видеть и делать, надо смотреть не на солнце, а на освещенные им предметы (материализм?).

Искусство – это или образцы возможного творчества жизни, или же обломки прошлого общего творчества.

Женское стремление к искусству и вообще к чему-то «лучшему» (наука?) часто есть лишь предлог к своеволию.

Есть много женщин, которые высшую жизнь видят в искусстве, рисуют, сочиняют стихи, не потому что это их природная родовая необходимость, а «лучшее» в жизни (серой и бедной): все в ущерб хозяйству, деторождению, вообще той жизни, которая свойственна женщине.

«Вопль против цивилизации, машинной жизни, засилия политики и т. п. вполне отвечает воплю женщины, которую одолела кухня, детская. Какая прелесть машина, если она моя, т. е. является органом моего собственного дела, и то же самое как счастлива может быть женщина, когда все гости едят и хвалят ее искусство, нечего говорить об удовлетворении женщины-матери! Между тем, что мы видим теперь: машина закоптила небо, стерла наш вкус, лучшая женщина стонет под бременем обязанностей к кухне и детской. Общий вопль о том, что «не успеваешь справляться», что чисто внешние обязанности задавили в человеке «самость» его, т. е. возможность распоряжаться самому собой, быть хозяином своего дела, хозяином прекрасной машины и… что тоже: руководительницей своих детей. Вот откуда феминизм и социализм, – это круговая порука диктатуры обезличенных индивидуумов.

На все это отвечает N:

– Эта романтика «самости» есть лишь реликт эпохи рабства, когда женщина справлялась с хозяйством при помощи рабов. Точно так же господство ремесленника над своим инструментом – это ведь прошлое, это вздох усталого человека, пока не могущего справиться с нависшей на него машиной. Техника является на помощь размножению (производство средств существования) и отсюда ломка господства женщины в кухне и детской. Правда, самоутверждение человека происходит как бы в воздухе, он как приподнятое вверх, лишенное опоры насекомое болтает в воздухе многоножками, что ни подставь – зацепит, и это является как диктатура.

Все это (что идет против машины и т. п.) идет от художников, которые хотят все видеть непременно своими глазами. Это «своими» совершенно тождественно с женщинами «свой» ребеночек, с выражением в этом «свой» какой-то извечной правды с извечной войной «за свое».

Вот, если удастся устроиться, то надо своими глазами посмотреть на современный спор большевиков с капиталом и установить, из-за чего все происходит. Своими глазами, это значит не от книги начинать, а интуитивно, от процесса самого труда. (Своими глазами надо и на Необходимость <1 нрзб.>поглядеть).

<Зачеркнуто>Быть самим собой – это значит найти согласованность своих природных склонностей (биологии) с общественной деятельностью. Быть самим собой значит находить удовлетворение своим природным склонностям и в этом есть все так называемое счастье.

23 Ноября. Вчера вечером мороз дошел до -17, и вообще стало, как будто мы сразу вошли в сердце зимы.

Читаю с изумлением Либермана «Романы жизни», в которой раскрывается нигилизм коммунистов (как у меня рассказ «Глина» ^{186} ) с большой силой. Интересно очень, как девица (Галина), в сущности, по своему невежеству, не имеющая ни малейшего понятия об учении Ленина, когда умер он, поверила в него, как веровала в богов и святых. (Токарь Розанов отдался Ленину, думая, что он изобрел радио).

Полузнание – сила. Нынешний фанатизм, похожий на какую-то мрачную религию, имеет следующие предпосылки: нужно, чтобы национально-бытовые и семейные узы совершенно распались и на пустое место, как догмат веры, вошло «знание». В таком состоянии профессор химии может быть принят, как пророк, тем более профессор полит, экономии, тем более Маркс или Ленин. Подготовка Чернышевских – Плехановых. Начинается этот психический поток стремительной реализацией своего «я», которое все расходится в действии, будь это военные подвиги, или ораторство, или какой-либо иной способ самораспубликования (у женщины процесс сопровождается абортами). В заключение человек внутри делается совсем пустым, хотя вовне он продолжает еще некоторое время действовать. Кончается же такими поступками, которые приводят в недоумение: «как могли такие вредные элементы быть в ВКП». Все можно понять по тем чудо-мальчикам, которые совершали в 12 лет военные подвиги, получали Георгия и тем кончались. Поступок, мотивированный «знанием» (хочу все знать), для понимающего истинное знание представляется явлением deus ex machina, вернее, deus ex Nihil ^{187} , потому что полузнание есть ничто, и тем не менее «deus» является и все себе подчиняет. Замечательный стиль девушки (Галина Мравина), описывающей свои роды: «понатужилась я и боль достигла своей кульминационнойточки». «В общем и целом» революция бросает человека даром (демпинг) – человек дает короткую вспышку и пропадает. Жизнь в ее органическом строительстве заполняется двуликими существами, будь это прожигатели жизни и вредители под маской прошлого героизма или же рядовые трусы, исповедующие генеральность линии партии.

Сознают ли вполне такие люди, как Бухарин ^{188} , что, отрекаясь публично от себя самих, они в то же самое время и лично кончаются. Один покончил с собой на петле, другой пустил в себя пулю, третий отказался от самого себя публичным заявлением в газете, сохраняя в себе тщетную надежду когда-нибудь при удобном случае вернуть человеческую душу в сохраняемый футляр от исчезнувшего себя самого.

Вот Воронский наверно тоже надеется, а ведь нам-то со стороны ясно видно, что кончился…

Завтра 24-го едем с Левой в Москву в 7 у. В 9 сдать Тессар в ремонт. В 10 у. Гвардия. Заявление. Петизойка. Поиски жилища.

В Издательство «Молодая Гвардия»

Книга (Охота с фотокамерой), которую обязался я дать издательству, предполагает множество фотоснимков, сделанных непременно автором, потому что снимок является не просто иллюстрацией, а органической составной частью целого, в чем именно и заключается своеобразие книги. Эта «охота» с камерой будет производиться не только в лесах, а и на фабриках и заводах, где требуется камера очень светосильная и совершенная с телеобъективом и угольником. Такой камерой является Лейка с тремя переменными объективами последнего выпуска. В охотничьем отделе газеты Die Grusne Ros, где я являлся сотрудником, хорошо знакомы с моими работами, и редакция дала мне такой аппарат, для получения которого не требуется валюта, а только разрешение («безвалютная лицензия»). Ввиду крайней необходимости иметь такой аппарат, с помощью которого я надеюсь сделать замечательную работу, прошу «Молодую Гвардию» ходатайствовать о предоставлении названной мной безвалютной лицензии, а также, если возможно, об уменьшении, или даже отмене пошлины.

24 Ноября. Часто лень указывает правильный путь. Я сегодня остался по лени, а вышло хорошо: пусть Лева выяснит дело с Гвардией, а потом я уже и начну. Кроме того, предстоит поездка в Питер, к ней надо готовить «Очерк».

Кончил «Глину». Мужчина дышит свободой, женщина остается с не-обходимостью (Алименты – налог на свободу в пользу необходимости). Возможно, лучший союз М. и Ж.: жена относится к мужу, как к ребенку, даже если ее муж есть великий государственный муж, а он относится к жене, как к матери в высоком значении слова, т. е., к чему-то высшему, несмотря на то, что она может быть способна только мыть полы, стирать белье и готовить пищу.

<На полях:>Фото: живые вещи.

У нас сегодня иней.

Свобода возможна лишь творческая, т. е. такая свобода, которая является не грабежом необходимости, а даром. Грабеж судьбы.

Революция – это грабеж личной судьбы человека.

Теперь надо освоиться с возможностью во всякое время явления войны и голода и жить, как у кратера вулкана.

Выражение: «в силунеобходимости».

Солнце и колокола: так, может быть, когда-нибудь сбросят и самое бесспорное – Солнце и поставят на его место свое светило (человек тогда, как личность, спрячется, а человек-повелитель сольется с космической силой: это будет высшее издевательство над Прометеевым разумом). Правда, и сейчас мы чувствуем эту силу власти отдельно от себя, и в катастрофе мы лично бессильны, как кратер вулкана извергается. И все идет, как ему надо идти. Происхождение мира: люди были цельные, один восстал на Судьбу и действительно переменил ее направление у себя и у всех, кто ему помогал. Явился человек-воля и Солнце переменил, поставил все новое и так, отвлекаясь все больше и больше, слился с разумом и стал для оставшихся обезволенных людей невидимым и непостижимым. Мало-помалу явился Прометей, Христос.

<На полях:>следопыт. Новый след.

Наркомторг СССР, Варварка 38.

Члену коллегии Наркомторга

Ивану Васильевичу Боеву.

Ввиду того, что в настоящее время в общем порядке нельзя получить разрешение на ввоз фотокамеры из Германии, я обращаю Ваше внимание на особенное обстоятельство моей литературной работы в настоящее время и прошу сделать мне исключение в деле получения безвалютнойлицензии на получение камеры.

В течение прошлого года во всех крупных журналах появились мои литер, работы, в которых мои фото играли не роль иллюстраций, а были составной частью текста (Октябрь, Новый мир и др.) В настоящее время я заключил договор с «Молодой Гвардией» на большую книгу «Охота с камерой», в которой фотография играет главную роль, и я надеюсь сделать книгу исключительно интересной. На мои фото-работы обратили внимание заграницей, и редакция Die. Grune Ros, в охотничьем отделе которой я сотрудничаю, готова предоставить мне самый совершенный аппарат Лейка с тремя переменными объективами. В таком аппарате я тем более нуждаюсь, что мой аппарат от усиленной работы пришел в совершенную негодность.

Сочетание большого словесного мастерства с таким же фотографическим в одном лице представляет редчайшее явление и нет никакого сомнения, что работа, которую выполню я при помощи нового аппарата, во множество раз искупит тот вред, нарушающий общий порядок запрещения ввоза камеры. К этому прибавлю, что для ввоза названной камеры не требуется валюты, и я просил бы лишь какой-нибудь льготы, если это возможно, относительно оплаты пошлины.

В подтверждение всего изложенного дополнительно к этому прошению мною могут быть представлены – мои заключенные договора, ходатайство от следующих литературных органов, которым я обязан своей работой: «Известия ЦК СССР», «Новый мир», «Красная Новь» – имею договор на 10 печ. листов с фотографиями.

Федерация сов. писателей – договор на книгу в 16 печ. лист, и книгу «Очерк с фотоиллюстрациями».

«Молодая Гвардия» – с которой заключил трудовой договор на всю мою литературную деятельность для юношества в ударном порядке до конца пятилетки.

От всех этих издательств, если потребуется, могут быть представлены ходатайства и копии заключенных с ними мной договоров.

Я не делаю это немедленно, потому что достаточно известно мое имя и напечатанные многие фото-работы, и потому может быть доказательства эти окажутся излишними. Вашу резолюцию прошу оставить в секретариате, куда я обращусь за справкой и вместе с тем, если понадобится, предоставлю выше названное ходатайство и копии договоров.

Записки фенолога.

Дорогая Фега Евсеевна!

Очень Вы меня обрадовали открытием Лейки в недрах Берлина. Посылаю Вам список того, что мне надо необходимо. Я поставил «?» о футляре, потому что за кожу берется большая пошлина. Сегодня же и отправил в Наркомторг ходатайство о разрешении мне лицензии: 50 % за то, что разрешат, 25 % за то, что Вы разрешите, и 25 % – что сын привезет, след. все 100 % за то, что у меня будет Лейка с 3-мя объективами и следовательно, что я скоро буду совершенно счастлив. Итак, я буду Вашим должником на некоторое время. Надеюсь, скоро рассчитаюсь. В очерке «Соболь» я имею в виду не так охоту, как особенности его жизни, наблюдаемые мной на зооферме. Соболь представляет собой монополию СССР, и прежде чем послать Вам работу, я должен справиться в Москве, не является ли рацион и пр. секретами. Что касается записок фенолога, то, по-моему, для Берлина делать невозможно, слишком большая разница в климате. Вот как странно мне, что явился вопрос о моем рассказе «Птичий сон». Вы согласитесь, что мои рассказы (ведь я в год их пишу два) смешно ставить в зависимость от погоды. Знаете, мне приходит в голову, что мы с Вами закормили д-ра Филиппа. Меня очень интересует Ваш перевод рассказа «Смертный пробег», потому что этот рассказ чрезвычайно труден для перевода: фонетика в нем играет большую роль. Пришлите его, если я раз десять прочту вслух, то начинаю воспринимать по-немецки, как и по-русски. Так я, где-то читая перевод Элиасберга «Черный араб» ^{189} , убедился, что переведено очень хорошо.

25 Ноября. Всякий закон человеческого общества родился от законодателя, этот человек умирает, а закон, созданный им, продолжает жить и действовать сам собой. Немудрящие люди – и сколько их! – подчиняются этому закону, в большинстве случаев не допускается даже догадки, что закон этот – он же дан через своего законодателя: ведь он так давно умер и так давно живет закон самостоятельной жизнью. Так почему же не предположить, что давным-давно среди хаоса (без законов), в котором была когда-то вселенная, были тоже существа-законодатели, великие предшественники нынешнего человека, и это они установили закон движения светил, и последующая затем жизнь на земле и других планетах как вывод из этого закона.

А теперь есть сколько хотите людей, не знающих законов, неспособных к ним, даже и грамотных, и мудрых и даровитых.

Эти наши великие предки были тоже, как и мы, не бессмертны, но смерть их была непохожа на нашу, потому что эти существа непременно умирали в законе: создав какой-нибудь свой закон, они умирали (закон творчества), а закон продолжал двигать планету или звезду.

В то время, наверно, постоянно бывали перемены и катастрофы (потому что, конечно же, эти существа жили и умирали) и невозможные для нас пока перемены, как, напр., управление Солнцем, и даже смена его другим была для них сравнительно легким делом.

Вот именно так надо понимать, что эти существа были чрезвычайно сложны и свободны, и о свободе их мы, [по] оставленным ими законам природы, даже не можем догадываться: ведь создание закона было их последней конвульсией, создавая закон, лично они умирали. Их общая смерть, по-видимому, была в создании того последнего Солнца, которое после великих множеств столетий, египтяне принимали за Бога, и мы до сих пор подчиняемся ему, как царю всего живущего.

Между тем, это последнее Солнце было делом рук нашего предка. Какое-то было великое помрачение перед последней катастрофой, и люди разделились, как у нас теперь, на два человеческих мира. Одни стояли за перемену солнца, другие требовали прекращения законодательств и смерти, или бессмертной жизни в родстве через качество. Это была губительная война и такая напряженная, что в борьбе от борцов за перемену солнца и единого закона остались только воля к перемене, а от белых – да, ведь, конечно же, это было очень похоже на нынешнюю борьбу красных и белых – бессильное воспоминание о прежней свободе великого, цельного человека.

Те прежние красные победили, солнце было свергнуто и установлено новое. И только все силы революционеров были исчерпаны и они все умерли в последнем ими созданном законе Солнца. Много тысяч лет светит это солнце само по себе, пока элементы прежнего человека, вошедшего в систему его, не дали на земле ростки новых существ одной природы, конечно, с прежними красными и белыми. И так было очень долго, и опять вырос человеческий мир на земле, и опять человек стал перед выбором: стать смертным в законе или невозможным желанием вечно жить в создании родственных качеств под вечным солнцем.

Напряженные законодатели последних столетий почти совсем уничтожили интерес к качеству мира, и вероятно скоро доберутся до солнца, и будет создано новое солнце и в нем какой-то новый закон. И, конечно, опять вырастут новые творцы качества, и новые тома поэм прибавятся в библиотеках, и новые картины в музеях. И тоже законодатели непременно будут искать случая прибавить еще один <1 нрзб.>разумных законов в общем строительстве мира.

…Я бы постоянно странствовал. В дороге как-то чувствуешь, что ты в руках Божьих, а не в руках человеческих (Ап. Григорьев).

26 Ноября. В пятницу 28-го вместе с Левой в Москву – купить билет и <1 нрзб.>. Иван Тимоф. Ненюков. Справка (завтра) в кассе и телеграфный запрос Разумнику.

Читал роман Ап. Григорьева с «Устюжской барышней» ^{190} . Сделать ее матерью, может быть, он сам не захотел, а сделаться ей его матерью, нянькой, секретарем и почитательницей она не могла и не хотела.

Откуда у Левы взялось стремление вечно из себя кого-то разыгрывать, представляться? Возможно, это есть наивное начало литературной карьеры, потому что ведь раз взялся за перо, то надо, в конце концов, показываться.

Прав Ап. Григорьев: странствие тем именно и хорошо, что чувствуешь себя в руках Божьих ^{191} , а не человеческих. Но можно того же достигнуть, сидя на месте и вникая в перемену погоды и дожидаясь, когда случится вот как сегодня: занесло везде, затрусило, забило снегом все следы человеческие. А весной тоже, когда все смоет вода и встаёт зеленая жизнь. Вот как обрадуешься, что часто и человек становится хорош. И вот в этом весь секрет художника: найти какой-то способ самоочистки и вообще такой гигиены духа, чтобы обрадованным подходить к человеку и видеть его не изуродованным, каким он есть, а в тех возможностях, которые он несет в себе.

Получена телегр. от Раз<умни>ка, чтобы 29-го ехать заключать договор. 1-го выеду в Питер. – Все правильно.

Вдумываюсь в истоки адской злобы, таящейся у женщины («антитезис» любви); это вопреки всякому разуму и существует непременно, как скрытая под юбками их непременно существует у всякой половая щель. То или другое проявление зависит от характера, условий жизни, соотношения полов. Все спасение в синтезе, в детях, в этом «выход», продолжение.

У Ап. Григорьева о Тургеневе сказано ^{192} где-то, что «поэтическая струя» в нем нашла сильнейшее выражение и все-таки почему-то Григорьев к Тургеневу отнесся холодно. Но ведь он сам большой поэт, у которого поэтическая «струя» совершенно скрыта. Странно…

28 Ноября. «Абис. коммунист» – это малый «исправился», значит, по карманам лазить не будет, но это не значит, что он банк не ограбит, и если не банк, то что он как «исправленный» вообще не будет вредить. Что может быть вообще отвратительней, позорней титула «исправленного» (исправленный вор, исправленная проститутка). Нет, умный не исправится, а только разве расширит свое дело. Вот тоже Рамзин и Ко исправились, чистосердечно каются во вредительстве ^{193} .

30 Ноября. Смерть подходит ко всем нам совершенно безлично: того поезд раздавил и, знаешь, в этом случае, что смерть явилась в образе поезда, или бывает медведь обрушился… зачем медведь! сыпная вошь укусила и то есть образ, – вошь. А у нас теперь подходит смерть как «промфинплан». Л. сказал, что вся старая интеллигенция обречена и в пятилетку должна быть сменена.

Три дня как оттепель, дождь. Сойдет вовсе снег и опять обнимет необъятная тьма и непролазная грязь, или схватит мороз остатки снега, и новая пороша заделает все темные уроны… Да, конечно, остается некоторая надежда. Если же нет, то уж тогда прощай…

Во всяком случае, решение очень близко, все те, кто говорил «так может и десять лет» – ошиблись, война на носу.

Те взрывы общей жизнерадостности, бывшие раньше по поводу восхода солнца или при замысле книги, теперь являются не в связи с большим, а с чем-нибудь совсем ничтожным, напр., по поводу новых очков или фотокамеры, притом болезненно остро.

Приближается годовщина уничтожения Сергиевских колоколов. Это было очень похоже на зрелище публичной казни. В особенности жаль Годунова. Ведь если бы в царе Борисе одном было дело, еще бы ничего, но между царем Борисом и колоколом Годуновым еще ведь Пушкин.

Небесный деспотизм и земная пошлость стоят друг друга.

Процесс «промпартии» читать не могу… но сегодня случайно задержался на показаниях Рамзина, вот как было: он был против большевиков в 18 г. (с меньшевиками), потом при нэпе соблазнился ленинским планом электрификации и стал по правде работать, а с переменой курса налево, стал против власти. Так одолел ленинизм, но одолеть сталинизм не мог.

1 Декабря.

Дорогой H. П. (Булатов),

мы наверно не поняли друг друга: я подумал, что около 4-х д. мой сын должен приехать и встретиться с Вами в редакции и написать договор, который на другой я подпишу сам. Я спешу для того, чтобы с Декабря работать в «Молодой Гвардии», в противном же случае я, т. к. денег нет, должен брать какие-то другие обязательства и откладывать работу. Быть может, сегодня устроим договор, а на вокзале я его подпишу.

Если нет, то пришлите в Детское Село, Октябрьский,32, Иванову, для меня.

Большая просьба к Вам. Обдумайте Ваше дело на заводе так, чтобы подвести меня к какому-то моменту производства, где я мог бы выбрать материал на следующие, волнующие меня темы:

1) Видеть то, хотя бы очень маленькое, чего нет у Форда, и что возможно достигнуть только при социалист, организации производства.

2) Человек (рабочий) в процессе производства является не рабом машины, а таким же хозяином ее, как в мелком производстве, и распоряжается ею творчески, с жаром, как я писатель, любовью и ревностью.

Я не верю в определяющую жизнь масс, близость названных «тем», но дорого, что ценою жизни огромного числа «обывателей» где-то…

Дело Рамзинав двух обманах: 1-й обман, когда свергли царя, не успели обрадоваться – хвать! большевики пришли. Мало-помалу наладилась работа и «государственный капитализм» раскрыл перспективу работы, только раскрыл – хвать! вторые пришли большевики.

Моя книга, рассказы и очерки была написана в уповании, что скоро будет на почве революции какое-то возрождение страны.

7 Декабря. Вернулся из Питера. Там дождь и тут от всей зимы остались редкие пятна в полях.

Тема для злого рассказа: Анатол. Васил. Николаев, химик, секрет, отд. Академии Наук утверждал, что посредством диалектического метода найдена вещь в себе. Р. говорил, что в «Правде» был фельетон о Сталине, как большом философе. Петрография – Ленинграфия. Сын Маркса и Венеры… Лунин (Пушкин). Сын Маркса и Венеры Ленин.

Пред. M. И. Калинину.

Это известно, что я в последнее время ввожу в свои литер, произведения фото-снимки не как просто репортер, а с целью создать мало-помалу художеств. – лит. форму наиболее гибкую для изображения текущего момента жизни. В журналах издательства «Известия ЦИК СССР», в журнале «Октябрь» и многих других не раз уже появлялись такого рода мои работы. В Германии, где я таким же образом сотрудничаю в охотничьем издании, редакция «Die Grtine Rost» приобрела для меня самую современную фотокамеру для безвалютного ввоза, <на> которую я получил от Наркомторга разрешение. Мне предстоит теперь, однако, за этот аппарат в 500 мар. заплатить пошлину 1000 руб. Я не имею возможности в настоящее время заплатить такую сумму. Прошу Вашего согласия в получении льгот или даже отмене пошлины. При общем сочувствии лиц всех учреждений моей работе, формально оказывается очень трудно отменить в отношении моей камеры пошлину. Все говорят, что надо к Вам обратиться, и вот я Вас об этом прошу, не прилагая ходатайства от упомянутых изданий, потому что работы мои в «Нов. мире» и проч. без сомнения Вам известны.

Самуил Миронович Алянский.

Внутри Гост. Дв. ком. 52–54.

За последнее время почти во всех журналах о моих сочинениях последовательно одна за другой появились статьи, которые вплоть до последней ст. т. Григорьева упрекают меня в замкнутости и сознательной отчужденности от <1 нрзб.>фронта. Во всех этих статьях, между прочим, инкриминируется моя принадлежность к организации «Перевал», судят меня и как перевальца. Последнее обстоятельство раскрывает мои глаза на существо этих статей: это «чистка».

15 Декабря. Нижнее чутье.