Текст книги "Затянутый узел. Этап второй. Принцип домино"

Автор книги: Михаил Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

3.

С отцом Федором в дальний поход отправились лейтенант Масоха и Егор, хорошо знающий тайгу. Он сам вызвался идти, и не зря. Путь оказался нелегким. Трех медведей встретили по дороге, один страшнее другого. Таежные монстры. Двоих удалось спугнуть, третьего пришлось завалить. Когда гигант встал на задние лапы и пошел в атаку, не оставляя надежд на спасение, ничего другого не оставалось.

На третий день пути они вышли на поляну, где стоял скит с высоким частоколом.

– Вот мы и пришли, – сказал Еремей.

Дозорные приметили монахов еще на подходе, и тяжелые створки ворот приоткрылись. Гостей впустили. Небольшая часовня, три избы, амбар да конюшня, вот и все богатство. Бывшие послушники признали настоятеля Тихвинского монастыря и долго целовали ему руки.

Здешние порядки стали понятны, как только на крыльцо вышел хозяин. Высокий статный мужик в длинной рубахе, поверх которой была надета цветастая жилетка, широкие штаны заправлены в сапоги, надраенные до блеска. Взгляд суровый, лицо чисто выбрито, лоб наморщен. Сразу видно, человек гордый, скорее всего, купеческого сословия, только окладистой бороды не хватало.

– Назар Парфеныч Заволока. С кем имею честь?

Еремей представил своих спутников. Купец не стал целовать руку старцу, а пригласил гостей в дом, приказал накрыть стол и угостить путников с дороги. Изба была просторная, с русской печью, столом на всю общину, вдоль стен лавки, в углу пара икон, охотничьи трофеи на стенах.

– Большой вы мастер чучела готовить, Назар Парфеныч, – восхищался Егор, глядя на головы медведей, лосей и тигров.

– Руки дела требуют.

– Поле вспахали за скитом, – продолжил священник. – Свой хлебушек печете? Похвально.

– Русский человек без хлеба не живет.

Гости сели по одну сторону стола, хозяин по другую. Монахи подали на стол стряпню. Ничего особенного, все, чем тайга кормила, то и на скатерть выставили. Самогонки не нашлось, но настоек хватало.

Как полагается, сначала трапеза, потом расспросы.

– Что вас привело в такую даль? Вижу, вы налегке, стало быть, не жить к нам шли.

– Мы поняли причины эпидемии, которая вынудила людей уйти из села, – тихо начал священник. – Эту причину можно устранить.

– С причиной все понятно – нашествие чумных крыс. Мы тоже попытались с ними справиться, да ничего не вышло. Не уйди вовремя, все передохли бы. Нас застали врасплох.

– Чумные крысы не живут в тайге, – уверенно заявил Егор.

– Не с неба же они упали?

– С неба, – сказал отец Федор. – Вы же видели воздушный шар над озером. Когда он лопнул, а точнее, его пробили с земли, в озеро упал сосуд с зараженными крысами. Он разбился о воду, и грызуны поплыли к берегу.

– Я в чудеса не верю, батюшка. В Бога верю, да и то больше дань обычаям отдаю. Моя семья всю сознательную жизнь благотворительностью занималась, и я в том числе. Всех расстреляли, а меня на Соловки отправили. За что? Где же справедливость? Монахи в чем провинились? За что же на святош полчища крыс с небес бросать?

– Это нелюди сделали, недочеловеки, они до сих пор разводят отраву, – вступил в разговор Масоха. – Крыс в селе мы вывели, пчел сожгли, траву и цветы выкосили, почву перекопали. В селе работают ученые с мировыми именами. Скрытно. Они сделали немало открытий, создали сыворотку. Противоядие. Мы можем вернуть село к жизни.

– Почему же скрытно?

– Потому что враг под боком. Те самые нелюди. Они прячутся в гротах и пещерах Когтя коршуна. Вы не поверили своему охотнику, который видел китайцев у горы и пещеру с железной дверью, но он вас не обманывал. Пещера там есть. Только живут в ней не китайцы, а японцы и занимаются разработкой всякой дряни. Вы жили по соседству и не мешали друг другу, но как только их тайну раскрыли, они послали на вас заразу и выгнали людей из села.

– Так это осиное гнездо надо разорить! – Купец ударил кулаком по столу.

– Затем и пришли к вам, Назар Парфеныч, – улыбнулся отец Федор. – Нас очень мало, одни мы не справимся.

– Нас тоже немного. Девятнадцать человек.

– Мы хотели получить ваше принципиальное согласие. Сейчас рано думать о войне. Нам нужны подходы к бункеру. У японцев прекрасные укрепления, железные двери. Их надо брать врасплох, как они вас с крысами. Страшно себе представить, что будет, если они выпустят всю заразу на волю, а потом кончат жизнь самоубийством. Есть и такая вероятность. Японцы умеют делать зелье из мухоморов, которое приводит человека в определенное состояние. Он уже не подчиняется собственному разуму, а выполняет только приказы.

– Слышал о летчиках, которые направляли свои самолеты на корабли и взрывали их. Так они же герои!

– Не совсем так, – покачал головой одетый в монашескую рясу лейтенант Масоха. – Их называли камикадзе. Они не герои и не патриоты. В японской армии дисциплина прежде всего. Их пичкали похожей дрянью. То же самое происходило в пехоте и других родах войск. Мы должны понимать, с кем имеем дело, и быть очень осторожными, иначе погубим себя и всех, до кого долетит зараза.

Купец встал.

– Я сейчас вернусь.

– Хваткий мужик, – усмехнулся Егор, когда тот вышел.

– А ты сам подумай – такое село на произвол судьбы бросить. Сколько труда в него вложено, – вздохнул Масоха. – Он купец, цену труду знает. Видишь, до чего докатился? Морды тигриные на стену вешает. А ведь церковную школу открывать хотел, город строить собирался.

– Такие люди нигде не пропадут, – согласился Егор.

– Что ты знаешь! В лагерях и не такие гибнут.

Заволока вернулся со стариком эвенком. Небольшой старикашка, но проворный, всех оглядел, на красный угол перекрестился и сел к столу.

– Расскажи, дед, что о Когте коршуна знаешь.

– Не много знаю. Есть такой мужичок – Данила, строитель-горняк. Немолодой уже. Вот он Коготь коршуна хорошо знает. Недолгое время жил в нашем селе – сам-то городской, грамотный, однажды весной ушел на рудник «Светлый». Ему хорошее жалование обещали.

– Когда это было? – спросил Егор.

– Лет шесть назад.

– А где этот рудник?

– От села в трех днях ходу. Через Кедровый перевал, а далее вдоль реки, она выведет.

– Кедровый перевал есть на нашей карте, что в сельсовете лежит, – вспомнил Масоха.

– Найдем, – уверенно заявил Егор.

– Жив ли Данила? – засомневался отец Федор.

– Данила жив, – закивал головой старик. – Крепкая жила, всех нас переживет.

– Будем искать Данилу, – поставил точку лейтенант в монашеской рясе.

На ночлег не остались. Путь предстоял нелегкий, дальний, а в селе свои остались без защиты.

4.

Очнувшись, Родион открыл глаза, но ничего не увидел. Перед глазами плавала чернота, разбавленная красными лопающимися кругами. Казалось, он попал в преисподнюю. Он попытался приподняться и почувствовал боль в затылке и спине. В сознании промелькнули последние события: мост, страшные птицы, падающие бревна, бездонная пропасть и обрыв канатов. Он ощупал голову. Волосы на затылке слиплись. Ничего страшного – ноги шевелятся, руки тоже, вся тяжесть удара пришлась на копчик. Терпимо. В его работе случались промахи, и некоторые из них кончались хуже.

Родион сел и нащупал фонарь, висящий на поясе. Немецкий «Даймон» имел хороший отражатель, луч от фонаря бил далеко и ярко. Мрак рассеялся. Луч выхватил из темноты неровные стены пещеры и арочный потолок высотой в два метра. Шпалы, на них рельсы – узкая колея для вагонетки, дальше коридор утопал во мраке. С другой стороны брезжил слабый просвет. Родион встал и направился к выходу. Семь шагов. Именно это расстояние он пролетел, когда падал. Какое точное попадание – отверстие, заросшее плющом, всего полтора на полтора метра. На земле валялись инструменты: лопаты, кайло, ломы, зубила, кувалды. Судя по всему, тут был рудник. Он давно заброшен – на инструментах толстый слой ржавчины. Да, следы людей есть везде и всюду, человек – животное любопытное, его всегда тянет в неизведанные места. Как тут верить в необитаемые острова и непроходимые топи!

Чалый подошел к краю обрыва и раздвинул жесткие ветви плюща. Над бездной стояла лунная ночь. Он увидел черные контуры противоположного берега и яркий костер, возле которого копошились люди. Похоже, луч его фонаря заметили, кто-то выхватил головешку из костра и начал размахивать ею. Родион мигнул фонарем несколько раз. Кажется, все живы. Неугомонный народ. Их тоже привело сюда любопытство. Об обещанных паспортах никто уже не вспоминал, в самолет с золотом мяло кто верил. Они покрыли огромное расстояние, шли, руководствуясь собственным чутьем по приблизительным координатам. Здесь такие фокусы не проходят, самолет может лежать в ста метрах, скрытый тайгой, и ты пройдешь мимо, ничего не заметив. Можно нырнуть в мутные воды реки за упущенной тобой рыбой, но ты один будешь думать, будто сумеешь найти ее и схватить за скользкий хвост. Для наблюдателей ты сумасшедший. Возможно, все открытия на земле принадлежат сумасшедшим, людям не от мира сего. Тем, кому до всего есть дело.

Чалый относился к категории психов, которым все надо знать, и он вернулся в шахту. Луч фонаря не достигал конца коридора. Родион считал шаги и по компасу определял направление. Натолкнувшись на перевернутую вагонетку с рассыпавшейся породой, почувствовал, как по спине пробежала дрожь словно он вернулся на свой колымский рудник – как все знакомо, влево от центрального ствола шахты отходил рукав, через несколько метров такой же уходил в другую сторону. Чем глубже он продвигался, тем становилось холоднее, воздух тяжелел. В выбитой в стене нише стояли деревянные топчаны. Он подошел ближе и вздрогнул – в спокойных позах застыли высохшие мумии. Похоже, люди умерли от голода и бессилия, уснули навсегда, укрывшись солдатскими одеялами. Возле ниши стоял ящик, наполненный факелами, и канистра с мазутом. Чалый осветил стены, в них были вбиты проволочные держатели, из которых торчали головешки, потолок покрывала копоть. Родион намочил холщевые концы факела в мазуте, достал золотую зажигалку, сыгравшую в его жизни особую роль, поджег факел и вставил его в держатель. Огонь горел ровно и не коптил – это говорило о том, что в шахте есть воздуховод, а до поверхности не очень большое расстояние.

Чалый начал освещать пещеру по правой стороне. И тут были скелеты, высохшие мумии, лежанки, ответвления от главного коридора, тележки, колотая порода, инструменты и пустые фляги из-под воды. Он хотел понять, почему эти люди погибли. Коридор вывел его на большую площадку, где стояли деревянные ящики, выкрашенные в зеленый цвет и доверху набитые булыжниками, сверкающими в свете факела, как уголь высокой пробы. Родион подошел ближе и взял камень размером с кулак. Он оказался неожиданно тяжелым. Чалый опустил факел ниже – перед ним лежали горы чистого золота, десятки ящиков были доверху набиты светящимся желтым металлом. Он осветил стену и все понял. Здесь пролегает золотая жила. Пласт толщиной в полметра, как слоеный пирог, зигзагами проходил вдоль всей площадки.

О таких залежах на Колыме и мечтать не могли. Тысячи зеков мыли песок на реках, чтобы выискать несколько крупинок. В шахтах добывали сотни тонн породы, чтобы собрать несколько килограммов. А здесь, в неведомой глуши, на глубине десяти метров, залегает пласт золота фантастического объема. То, что он видел сейчас, превышало годовую добычу бескрайних колымских просторов. Это золото, погруженное в ящики, лежит здесь много лет. Почему же его не вывезли? Родион присел на корточки. На зеленом фоне просматривались белые, выведенные по трафарету, буквы: «Специальный отдельный отряд № 17 третьей дивизии шестого корпуса». В тексте использовалась буква «ъ», а под надписью стоял двуглавый орел – герб дореволюционной России.

Одежда на трупах истлела, уцелели лишь солдатские одеяла, и причислить рабочих к военным или гражданским с полной уверенностью было невозможно. Да и ящики копателям могли достаться в наследство от старых времен. Сейчас уже не имело значения, кто и когда добывал здесь золото, важнее узнать, что произошло в шахте. И вскоре он об этом узнал. Коридор упирался в заваленный тупик. На земле валялась покореженная подъемная кабина, заваленная булыжниками гладкой формы, не похожими на породу. Эти камни сотни лет лежали на поверхности, омываемые дождями, овеваемые ветром. Все говорило за то, что здесь произошел обвал. Но когда они вышли к мосту и увидели противоположный берег ущелья, никто не заметил каменистых гор, сплошные заросли. Откуда же взялись камни в двух сотнях метров от обрыва? Приблизительно на столько шагов Родион продвинулся в глубь пещеры. Он сможет разгадать загадку, поднявшись на поверхность. Ясно одно – откопать себя люди не могли.

Чалый удовлетворил свое любопытство, шахта его больше не интересовала, и он вернулся ко входу. Сквозь зелень плюща пробивался солнечный свет. Родион раздвинул живые шторы и глянул на противоположный берег. Лиза стояла у края обрыва и, увидев его, замахала руками. Он улыбнулся – эта женщина захватила его сердце и стала частью его самого. Родион сопротивлялся, как мог, ничего не получилось. Он знал, что значит потерять близкого человека, и больше всего боялся новых потерь. Но в Лизу нельзя было не влюбиться, он понял это, как только увидел ее. И хотя она находилась на недоступном расстоянии, казалось, на другой планете, судьба их все же свела. Теперь его преследовал страх перед грозящим расставанием. Второго удара он уже не выдержит.

Родион увидел, что на той стороне спустили канат. Лиза указала на высокий кустарник, достала нож, отрезала длинный узкий стебель и начала тянуть его на себя. Зеленый прут был бесконечным, она скрутила его и указала на канат.

– Сообразили, молодцы, – улыбнулся Ч алый. – Хотят спуститься, а я должен их поднять на свою сторону.

Он посмотрел на небо – черные птицы все еще кружились на большой высоте. Перед ним мелькнула одна из веревок от оборванной лестницы, слабо покачивавшаяся на ветру. Похоже, она и спасла ему жизнь. Почему бы не попытать счастья еще разок? Но такое зрелище не для Лизы, как бы в обморок не упала. Он помнил, какое впечатление на нее произвел медведь, решивший искупаться с обнаженной девушкой. Когда Лизу отвлекли, Чалый испачкал руки в песке, чтобы не скользили, и прыгнул. До каната не менее двух метров, и он не имел в запасе ни одного дубля. Промах будет стоить жизни. Но если бы Чалый задумывался о таких вещах, он не сделал бы ни одного стоящего трюка. Он мертвой хваткой вцепился в канат, и тот начал раскачиваться. Амплитуда была не очень большой, но пару раз смельчака все же ударило о стену спиной. Родион чувствовал, что руки долго не выдержат, а он на конце веревки – нужен запас для скольжения вниз. Собрав силы, он сделал рывок кверху. У него получилось. Его крутило по оси, мотало маятником, но он упорно продвигался к поверхности. От усталости и голода кружилась голова, напоминала о себе острыми прострелами рана на затылке.

Родион все превозмог. Выбравшись, рухнул на траву и, раскинув руки, пытался отдышаться.

На другой стороне бездны все было готово. Первым стал спускаться Шабанов, и все наблюдали не только за ним, но и за переживаниями Вари. Пилот достиг дна ущелья, выбежал на середину и помахал руками.

– Ваш истребитель совершил мягкую посадку на сложной полосе, – довольный результатом прокомментировал Гаврюха. – Теперь опускаем вещмешки, а следом женщин.

– Послушайте, Гаврила Афанасич, – заволновался Пенжинский, – я так не смогу, у меня руки слабые, свалюсь. Возраст уже не тот.

– Такому каллиграфу, как вы, князь, руки надо беречь. К тому же вы наша ходячая энциклопедия. Значит так, мужики. Достаем веревку, обвязываем его светлость за талию и медленно опускаем.

– Не так! – махнул рукой Кострулев. – Надо привязать к концу бревно, он его оседлает, возьмется за веревку руками, и мы его опустим.

– Отличная идея! – воскликнул Огонек.

– Ничего нового. Я так из окна шестого этажа спускался, после того как взял кассу коммерческого банка. У меня руки не слабые, но они требуют бережного отношения. Инструмент, как-никак, – усмехнулся Кистень.

– Вот видишь, Матвей Макарыч, – непонятно почему князь обратился к бывшему следователю, – в нашем походе любая профессия приносит свою пользу.

Продолжили спуск. Опустили вещи, потом Пенжинского, следом – девушек, использовав то же бревно, мужчины спускались по веревке, как циркачи. Лошадей пришлось оставить. Трудно представить, как они смогут выжить в условиях дикой природы, но выбора не было.

На дне ущелья их ждал один сюрприз за другим: сначала несколько скелетов, потом три надорванных кожаных мешка, набитых золотыми булыжниками и проржавевшие винтовки.

– Граммов сто пятьдесят будет, – взвешивая на руке золотой камень, сказал Кострулев.

– Я за весь срок столько не намыл, – покачал головой Шабанов.

– Хорошие здесь камешки валяются.

– Это что, настоящее золото? – удивилась Октябрина.

– Оно самое, – подтвердил Глеб. – И долго оно нас будет преследовать? Меня от него тошнит, до сих пор во сне его добываю.

– «Люди гибнут за металл!» – пропел князь. – Здесь пролегает жила.

– Не дотащили ребятки свое богатство, – осматривая скелеты, сказал Дейкин.

– Никуда они его не тащили, – уверенно заявил Журавлев. – Вы посмотрите, в каких позах они лежат. Эти люди не на привале умерли, они упали с высоты. Что скажете, Варя? Слово медикам.

– Черепа пробиты, кости сломаны. Гляньте на ноги. Ступни выбиты. Случайное падение приходится на спину или грудь, а эти люди прыгали и приземлялись на ноги, их отбрасывало, и они разбивали себе головы о стену и камни. Но кто мог заставить их прыгать с такой высоты?

– Обратите внимание, – продолжал рассуждать Журавлев, – все они падали в одном месте. Чем оно им понравилось? Ничем. Мост еще был на своем месте. Но никто им не воспользовался – под мостом нет трупов. Люди прыгали из той дыры, в которую угодил Родион. Кости абсолютно белые, они пролежали здесь много лет.

– Четырнадцать черепов, – закончил подсчет Огонек.

– Теперь понятно, кто прикормил к этому месту падальщиков. Попировали птички на славу, до сих пор ждут следующего угощения. – С кривой ухмылкой проговорил Кострулев. Помолчав, он добавил: – Никому еще это поганое золото счастья не приносило.

Что-то просвистело в воздухе, и на землю упал канат. Все подняли головы.

– Лихо сработано! – удивился Огонек. – Нам всем на один канат целая ночь понадобилась, а Родька за два часа справился.

– Кто бы сомневался! – с гордостью произнесла Лиза. – Я полезу первой.

– Так дело не пойдет, Лизок! – погрозил пальцем Кистень. – Стоит тебе туда попасть без присмотра, мы до ночи не дождемся каната. Первым полезу я, и без всякого бревна.

– А как же твои нежные ручки? – спросил Шабанов.

– Говорят, моя профессия при коммунизме вымрет, а раньше мы на большую землю не вернемся. Переквалифицируюсь в управдомы. Мое вам с кисточкой!

Кострулев начал свое «восхождение».

5.

После тяжелого спуска в ущелье и трудного подъема на западный берег отряд отдыхал.

– Мы единственные, кто вышел к этому мосту за последние три десятка лет, – выдвинул свою версию Чалый. – Канаты, сплетенные из стеблей этого дикого растения, были подрезаны ножом. Те, кто построил мост и перешел его, устроили ловушку для преследователей. Они не хотели возвращаться.

– Но почему же не сожгли мост или не обрубили канаты? – удивилась Лиза.

– По всей вероятности, за ними шли люди, способные, как и мы, перебраться на западный берег и без моста, – предположил Журавлев. – Враги, которых они опасались. Они решили их погубить и надрезали канаты. Родиону удалось спастись благодаря его ловкости. Представьте себе такую картину: на мост ступает не один человек, а целый отряд. Максимальное натяжение канатов происходит, когда отряд доходит до середины, и мост сильно провисает и разлетается по швам. Спастись в такой ситуации невозможно.

– Хочу вас поправить, ребята, – вмешался Шабанов. – Их не преследовали. Подумайте сами. Строительство моста заняло немало времени, их успели бы нагнать. Нет. Эти люди решили отрезать себя от мира и больше никого не видеть.

– И что они стали бы делать с золотом, отрезанные от мира? – спросил Чалый. – Здесь пролегает золотая жила в полметра шириной. Шахта вырублена человеческими руками. Вход завален, кругом горные инструменты и трупы. Ящики набиты золотом. Ящики армейские, с царским гербом, одеяла солдатские. Возможно, мост тоже строили солдаты. Вот что я думаю: канаты они подрезали не сразу, а после того как наткнулись на золотую жилу. Если на поиски золота отправили солдат и они его нашли… Скорее всего, они не хотели делиться своим открытием.

– Но вы так и не ответили на вопрос: что делать с золотом в тысячах километров от цивилизации? – спросил Улдис.

Ответа никто не нашел.

– Что касается скелетов в ущелье, то теперь можно понять, как они там оказались, – протирая очки, сказал Журавлев. – После того как шахту завалило, они начали искать новый выход и пробивались в сторону ущелья. Когда поняли, что выбрались не туда, сил уже не осталось. Самые отчаянные решили прыгать или спускаться по плющу.

– А может, их скинули? – предположил Кострулев. – Слабых или мертвых, лишних едоков или ополоумевших.

– Вряд ли, – ответил Журавлев. – Мы видели несколько кожаных мешков с золотом. Они выбрасывали свою добычу, а потом следовали за ней. Но плющ не выдерживал человеческого веса.

– Я хочу глянуть на завал. Кто со мной? – спросил Чалый.

Встали все.

– Ты найдешь вход в шахту? – с сомнением взглянул на него Улдис.

– Промерил шагами. Теперь мы можем сделать то же самое на поверхности.

Родион достал компас, и они опять начали пробиваться сквозь чащу. Заросли резко оборвались, впереди была огромная поляна, посередине торчало какое-то проржавевшее техническое сооружение, поваленное набок, рядом – каменный курган, поросший мхом.

Подошли ближе.

– Я так и думал, – сказал Чалый. – Никакого обвала не было, здесь нечему обваливаться. Их закидали камнями.

– Может быть, свои? – предположил Кистень. – Жадность фрайера сгубила.

– Где же они взяли столько камней в лесу?

– Эй! – крикнул Важняк и поманил всех рукой. – Вот, гляньте. Это фундамент.

Люди подошли ближе.

– Золотоискатели кого-то боялись. На этом месте стояла стена, и, судя по фундаменту, достаточно широкая и высокая. Ее снесли до основания и обломками завалили шахту. Где-то неподалеку должен быть карьер или каменистая часть берега.

– Почему бы не сделать стену из бревен? – спросила Варя.

– Здесь хорошая глинистая почва, из нее получается хороший раствор для строительства, – заметил Пенжинский. – Другой версии у меня нет.

– А что за железяка у завала? – спросила Рина.

– Подъемный механизм для лифта, – ответил Шабанов. – Я сомневаюсь, чтобы свои стали заваливать людей, золота всем хватило бы с избытком. Вот, смотрите. – Он поднял ржавую гильзу и показал всем. – Тут шел бой. И, как я понимаю, неравный. Наверху оставалась немногочисленная охрана, пока люди работали в забое. Охрану перебили, подъемник сломали, стену свалили и забросали камнями шахту. Без подъемника те, что были в шахте, оказались отрезанными от поверхности и не могли оказать сопротивление.

– Ваша версия самая убедительная, Глеб Василич, – согласился Журавлев. – Судя по гильзе, бой, о котором вы говорите, произошел лет тридцать назад. Трехлинейки этого образца после гражданской сняли с вооружения. И если вспомнить о ящиках с царскими орлами, все совпадает. Вопрос в следующем: кто напал на рудник? Теперь мы знаем, что по мосту люди не проходили. Значит, они пришли с этой стороны каньона.

– Старообрядцы? Эвенки? Буряты? Бандиты? – спрашивала Лиза.

– Монахи ни с кем не воюют, пока их не трогают. Золото им не нужно. Эвенки и буряты – люди мирные. Бандитам здесь делать нечего, до ближайшего города тысяча километров. Кого тут грабить? – рассуждал Журавлев. – Гадать бесполезно. Пока не встретимся лицом к лицу, не узнаем, с кем имеем дело.

– Вы, что же, считаете, можно кого-то встретить спустя тридцать лет? – усмехнулся Кострулев. – Нападавшие забрали добытое солдатами золото и смылись.

– Куда? – спросил Шабанов.

– На север. К морю. Та же тысяча верст. Или на запад вдоль каньона. Какая разница.

– Я думаю, на этом гадание можно закончить. – Дейкин вздохнул. – Нам надо идти. А встретим мы разбойников или нет, время покажет. Судьбу не обманешь. Кому что на роду написано, тот так и проживет.

– Дурак ты, братец! – хмыкнул Кострулев. – Князю положено в академии наук служить, Важняку жулье ловить, вроде меня, Варе людей лечить, Шабанову на истребителях летать. А где они все оказались?

– Хватит базарить, Кистень! Вперед!

Прошли немного, меньше километра, и вышли к кладбищу на опушке леса. Могилы православные с деревянными крестами и табличками.

– Вот вам и первая подсказка, – сказал Чалый.

Пенжинский, как всегда, взялся за фотоаппарат.

– Поручик Велихов Иван Александрович 1895-1921, – прочла надпись Варя. – Офицер. Смотрите, тут и рядовые, и унтер-офицеры, и даже вахмистр.»

– И все умерли при Советах, – проходя вдоль ряда, сказал Кострулев.

– Они могли и не знать о перемене власти, – предположил князь. – Неизвестно, сколько длилась военная экспедиция в поисках золота, сколько времени проработала шахта. Судя по ее площади со всеми коридорами и рукавами, не менее двух лет.

– Мы с вами знаем, как долбить породу. Солдаты пришли сюда в 19-м или раньше, а погибли в 22-м, – сделал вывод Чалый.

– А вот могила 20-го года, – указала на почерневший крест Варя.

– Это говорит о том, что работали они здесь не один год. Часть крестов поставлена наспех, вместо насыпи – камни.

Журавлев подошел ближе:

– Кресты из веток перевязанных лыком, трупы камнями заложены. Похоже, здесь захоронили тех, кто погиб в последнем бою у стены. Для других кресты строгали как полагается, а здесь даже табличек нет.

– Посмотрите! – воскликнула Лиза. – Дым! Это дым! Километрах в двух отсюда жилье!

– Незамеченными мимо не пройдем, – проворчал Дейкин, – начинается степная тундра. Вот вам и враги нашлись. Попробуем обойти слева. Как на горизонте появится жилье, придется передвигаться по-пластунски, глупо подыхать на подходе к цели.

Двинулись дальше. Прошли чуть больше километра и встали. – В их сторону мчалась оленья упряжка, которую сопровождали собаки. Прятаться в чистом поле было негде, скинули рюкзаки, залегли и взялись за карабины.

– Кроме оленей никого не вижу! – зло воскликнул Дейкин.

– Нас они тоже пока не видят, будем ждать! – решила Лиза.

Олени мчались быстро, восемь особей несли за собой сани. Кроме каюра в них никого не было. Сани подкатили и остановились. Похоже, парень чужаков с карабинами не напугался. Мало того, он снял с головы чудаковатую шапку и поклонился. Холщовые штаны, холщевая рубаха. Лицо молодое, скуластое, глаза раскосые.

– Добрый путь, – сказал он на плохом русском.

Все опустили карабины, чтобы не выглядеть смешными.

– Ты кто такой? – спросил Дейкин.

– Моя зовут Долбачи. Вы путники, мы вам давай постой.

– Ишь, какой умник, – хмыкнул Кистень. – Видали мы таких Сусаниных.

– Где ваше стойбище? – поинтересовался Шабанов.

– У леса. Тридцать два чума, дальше река и болото.

– Куда же ты направлялся, Долбачи? – спросил Журавлев.

– К вам.

– Как узнал? – изумилась Лиза.

– Костры жгли по ту сторону земли. Дым все сказал. Охотник Лапара вашу видел. Смелый люди, сказал, пасть шайтана перешел. Мучамака велел помочь.

– Да, ребятки, от них мы не уйдем. Охотничий нюх за три версты все чует, – рассмеялся Чалый. – Придется принять приглашение.

– А русские обычаи откуда знаешь? Шапку снял, поклонился, а? – спросил каюра Пенжинский.

– Алеша научил. Он русский, давно живет с нами.

– Ну ладно, пошли.

– Клади вещи в сани. Кистень хмыкнул.

– Ага! А ты с ними тю-тю!

Парень слов не понял, но глаза ему все сказали. Он передал Кострулеву вожжи и предложил Рине сесть в сани. Очевидно, она ему понравилась больше остальных. Кострулев вел первую пару упряжки под уздцы, если кожаную оплетку вокруг шеи рогатого оленя можно так назвать. Шли долго, километра два, пока не увидели полоску леса и вытянувшийся вдоль опушки ряд жилищ, покрытых шкурами. Лиза, глядя в бинокль, насчитала четырнадцать.

– Ну и нюх у косоглазых! – восхищался Кострулев. – Километров шесть до ущелья, а они костер унюхали.

Солнце пекло нещадно, но мошкары от этого меньше не стало.

– Сколько ж крови они из нас выпили, пока мы дошли до этой дыры, – ворчал Шабанов.

– Скажите-ка, любезный Долбачи, – продолжал любопытствовать князь, – кто захоронен в могилах, что расположены у вашей Пасти шамана?

– У Мучамака спроси, он старый, давно живет.

– Сколько же ему лет?

– Никто не знает. Мучамака моего деда стрелять учил и на амикана водил.

– Какого амикана? – спросила Лиза.

– На медведя, значит, – пояснил князь.

– А вы откуда знаете?

– Долго живу, Елизавета Степанна. Правда, чужих дедов ничему не учил. Не успел.

– Как это у вас называется? Деревня, село? – спросила Лиза у каюра.

– Колхоз «Восход». Так его Юра назвал. Он теперь наш вожак. Мучамака совсем ничего не видит и плохо ходит. Погоду знает, ветер знает. Что потом будет, знает.

– Шаман, что ли?

– Шаманов у нас нет, шаманов темные люди сожгли.

– Час от часу не легче, – пробурчала Лиза.

– Держись, князь, – улыбнулся Чалый, – тех, кто много знает, здесь не любят.

– Ясновидцев и предсказателей всегда сжигали на кострах. Я руководствуюсь наукой и с потусторонними силами незнаком.

– Кажется, пришли.

Вблизи конические чумы оказались большими и высокими. У входов сидели на корточках люди и курили самодельные трубки, в том числе и женщины с желтыми редкими зубами. Из чума вышел высокий мужик с бородой, белокурым чубом, голубоглазый и с широкой улыбкой пошел навстречу гостям. Тельник под рубахой и походка вразвалочку говорили сами за себя.

– Господи! Родные лица! На краю света! Чудеса! Милости просим. – Русский красавец низко поклонился в пояс.

– Привет вам с кисточкой, – ответил Кострулев. – Как же твой неотразимый портрет нарисовался на фоне конца света?

– Все расскажу, ребятушки. Но сначала вас надо накормить и напоить.

– Отличная идея, – поддержал Шабанов. – Кто же откажется, если его обещают напоить.

– Водки городской у меня нет, но самогоночка из оленьего кумыса получается душещипательная.

Он подвел гостей к самому большому чуму и откинул занавеску из парусины.

– Прошу.

На земле лежали оленьи шкуры. Посреди чума стояла жаровня, на которой молоденькая эвеночка жарила рыбу. От вкусного запаха у гостей потекли слюнки.

– Это для нас? – удивился Пенжинский.

– Конечно. Охотники ваш отряд еще ночью обнаружили. А когда вы геройски преодолели ущелье, я понял, что наша встреча неизбежна. Присаживайтесь. Столов, стульев у меня нет, но подушек много, на них и устраивайтесь.