Текст книги "Затянутый узел. Этап второй. Принцип домино"

Автор книги: Михаил Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

6.

Комендант особого лагеря «Оазис» знал подполковника Сорокина. Челданова, нового хозяина Колымы, он видел впервые, обычно вместо него приезжала жена, дама запоминающаяся и очень резкая. Сорокин, несмотря на страшный шрам на лице, был человеком мягким и рассудительным, Челданов больше походил на деревянного идола, его суровый вид внушал страх. Когда он смотрел в глаза, мороз пробегал по коже. Ощущение не из приятных. Даже погибший при невыясненных обстоятельствах Белограй не вызывал подобных чувств. Он попросту не замечал людей, а этот прожигал человека насквозь своим колючим взором.

– Кого из заключенных допрашивал генерал? – резко спросил Челданов.

– На допрос вызывались четырнадцать человек, товарищ полковник. Двенадцать из них были вывезены. Куда, мне не известно. Номер 1320 остался. Барак номер четыре. А так же номер 1410 из двенадцатого барака на месте.

Челданов заглянул в свою папку, где значились имена и фамилии заключенных. У коменданта таких списков не было, он ничего не знал о заключенных, кроме их номеров.

– Приведите зека из двенадцатого барака.

– Слушаюсь.

Челданов и Сорокин поднялись на второй этаж административного здания и заняли тот же кабинет, в котором вел допросы Белограй.

– Как он мог оставить свидетелей? – удивился Сорокин.

– Я послал за Капустиным. Большой ученый, биолог, профессор, судя по личному делу. Может, узнаем, почему Кузьмич его не взял. Со вторым, из четвертого барака, поговорим позже. Фрукт серьезный, без подхода не обойтись. Это командующий Квантунской армии. Белограй мог говорить с ним на равных, как он поведет себя с нами, не знаю.

– Ты, Харитон Петрович, без погон, не носишь. Белограй тоже не носил. Кто с ним будет разговаривать Ямаде неизвестно.

В дверь постучали, и вошел конвоир.

– Товарищ полковник, заключенный 1410 доставлен.

– Давай его сюда. И не ори на всю зону. Кто я такой, заключенным знать необязательно, обойдусь без твоих докладов.

– Есть без докладов.

В кабинет вошел молодой мужчина на костылях. Землистый цвет лица, впалые щеки, усталые, но живые глаза человека, не потерявшего интереса к жизни.

– Проходите и садитесь. Вы Капустин Иван Федорович?

– Совершенно верно.

– Доктор биологических наук?

– Был им когда-то. Наука на месте не стоит, за семь лет многое изменилось, сейчас студенты больше меня знают.

– Что с ногами?

– Гангрена. Лишился пальцев.

– По этой причине Белограй не отправил вас в экспедицию?

– Я не знаю, с кем разговаривал, но тот человек ставил важные задачи. Профессора Берг и Зарайский способны справиться с ними.

– Среди допрошенных были японцы. Вы в курсе?

– А как же без них. Координаты лаборатории известны только им.

– Берг и Зарайский отправились на поиски?

– Вам лучше знать. В один прекрасный день обоих увезли, и больше я их не видел.

– Речь шла об отряде 731?

– Не совсем так. Скорее, о конкурентах, которым удалось выстроить лабораторию на территории СССР, и которая, что не исключено, действует по сегодняшний день. Найдут ее или нет, вопрос неоднозначный. Японцы приносят клятву, похожую на особый ритуал, они не выдают своих секретов.

– И все же выдали?

– Только из личных побуждений. Лабораторией, о которой идет речь, руководил Сугато Зиякава, конкурент и личный враг Исии основателя отряда 731. Может быть, по этой причине они сдали его с потрохами. Но о своих тайнах будут молчать до смерти. Впрочем, тайн уже не осталось, отряд уничтожен, а его сотрудники попали в руки правосудия, какая-то часть к американцам, другие – в плен к русским.

– Сколько лет вы получили?

– Пять. Мой срок давно кончился.

– Мы подумаем, что можно для вас сделать.

– Спасибо за заботу. До «материка» я уже не дотяну, у меня и дома не осталось.

– Можете идти, Иван Федорович. Профессора увели. Появился комендант.

– Давайте сюда японца.

– Слушаюсь. Вам понадобится переводчик. Он не знает русского языка.

– Давай переводчика.

– Будет исполнено.

Комендант ретировался.

– Значит, Масоха повел экспедицию на поиски лаборатории? Сумасшедшая затея, они ничего не найдут.

– Мы с тобой об этом не узнаем, Никита. Одно мне понятно – Белограй освободил двух японцев, якобы рыбаков, за сведения о местонахождении лаборатории. Его обвели вокруг пальца.

– Надо телеграфировать на сторожевик об опасности.

– Ты говорил, Никита, что у тебя нет связи с Белограем.

– Я знаю частоту, но наше предупреждение может дойти, если только его захотят принять. Белограй взял на борт своего радиста, я не знаю их шифра. Отбивать морзянку прямым текстом опасно, ее прочтут все, кто будет настроен на ту же частоту.

– Задачка непростая. Надо собрать всех наших радистов, кто-то должен знать шифр.

– Они не скажут, Харитон Петрович. Более секретной службы на Колыме не существует. Эту практику еще Никишов ввел, все связисты подчинялись ему лично, каждая бумажка проходила через него. И это правильно. Ни одна сволочь не могла состряпать на него донос, оттого и продержался на троне почти десять лет. Белограй перехватил эстафету. Ни в одной части Советского Союза не говорят всего, о чем думают. Люди парализованы страхом, а у нас свобода слова, потому что заложить никто никого не может, Никишов даже телеграфные столбы выкорчевал с корнем.

– Теперь связь в моих руках, связистам придется открыть рот. Мы обязаны предупредить Белограя. Он пригрел на груди двух гадюк, и они могут выпустить жало в любую минуту.

В кабинете появился конвоир.

– Заключенный номер 1320 доставлен, товарищ начальник.

– Пусть войдет.

В кабинет вошли два японца в полосатых одеждах. В лагерях особого режима носили полосатую робу, и таких заключенных называли полосатиками.

– Переводите все, что я буду говорить, – непонятно к кому обратился Челданов: он не знал, кто из них генерал, а кто переводчик. – Я знаком с материалами Хабаровского процесса, генерал Ямада. Вы осудили преступные действия сотрудников отряда 731. Вы помогли определить местонахождение лаборатории, расположенной на территории СССР и руководимой Сугато Зиякава. Ваш благородный поступок нами оценен. Но на бочку меда нашлась ложка дегтя. Кто вас надоумил рекомендовать генералу освободить двух военнопленных?

Генерал выслушал перевод и тут же ответил:

– Условия выдвигал полковник Якэнари. За сообщение о точном месте нахождения лаборатории профессора Зиякавы он просил освободить двух рыбаков. Оба больны и не представляют собой никакой опасности. Генерал принял предложение и обещал лично доставить рыбаков к острову, самому северному на Курильской гряде.

– Полковник Якэнари вас обманул, генерал. Либо вы очень наивны, либо умышленно ввели в заблуждение генерала Белограя. На Курильских островах и по сей день живут японцы. Мирные рыбаки. Там же расположены наши погранзаставы, оберегающие подход к территориям со стороны Тихого океана. Острова в большей своей части не освоены и не изведаны. Возникает вопрос – что нужно двум врагам человечества на острове?

– Я ничего не знаю о врагах.

– Генерал тоже ничего не знал. Он взял на борт двух санитаров из Управления по водоснабжению и профилактике. Вы знакомы с этим учреждением?

– Да. Так назывался отряд 731 в официальных сводках.

– Хорошо, что не отрицаете. А теперь поговорим о безобидных больных рыбаках. Нам удалось установить их личности. Одну из невинных овечек зовут Касахара. Он руководил подразделением первого отдела, занимающегося исследованием вирусов. Второго зовут Карасава, он руководил четвертым отделом лаборатории и занимался производством бактерий. Что касается полковника Якэнари, то он руководил вторым отделом и занимался производством керамических бомб. И в его рекомендации вы поверили? У нас имеется полный список штата всех лабораторий отряда 731. И если прошерстить лагерь для военнопленных японцев, мы обнаружим немало душегубов. В плен все попадали в солдатской форме. Многие даже имена не меняли. Итак, вопрос. Зачем двум специалистам по биологическому оружию понадобилось попасть на Курильские острова?

– У меня нет ответа на ваш вопрос. Но если вы мне устроите встречу с полковником Якэнари, я найду ответ. Я солдат и не признаю военных действий с помощью насекомых.

– Возможно, вы правы. Но когда вам на голову скидывают урановые бомбы, защиту ищут где угодно. Биологическое оружие интересует те страны, у которых нет средств и технологий на создание атомного оружия. Но война кончилась. Каждый получил то, что заслужил. Однако горячих голов, готовых к реваншу, осталось немало. Вам будет предоставлена возможность увидеться с полковником. Мы должны знать правду.

– Вы ее получите. Переводчика и Ямаду увели.

– Боюсь, что мы с тобой опоздали, Никита. Сторожевик уже прошел мыс Лопатка и Курильские острова остались позади. Белограй вышел в Тихий океан и взял курс на север, к Берингову проливу.

7.

Старпом Лабезников ворвался в каюту командира. Кравченко не спал третьи сутки и просто валился с ног, в глазах двоилось. Он понял – надо хотя бы два часа сна, чтобы восстановить силы. Ничего не получилось, тридцати минут не прошло, как его подняли на ноги.

– Что стряслось, лейтенант?

– Мины, Богдан Тарасыч, давай команду «стоп машины».

Кравченко застегнул китель и вышел на палубу.

Мичман Пискун доложил:

– Катерный тральщик, подорванный, на боку у рифа лежит.

Кравченко взял бинокль.

– Он здесь с войны лежит.

– Что это меняет?

– Вижу! – крикнул боцман. – Слева по носу десять градусов. Не напороться бы нам на эту рогатую банку?

– Координаты?

– Десять миль норд-ост от мыса Луговой, – доложил штурман.

– Глубоко зашли. Пятиться поздно.

– Почему поздно? – спросил подошедший к группе командиров генерал Белограй. – Почему поздно?

– Мы полпролива прошли, еще пять миль и выйдем в океан.

– Но впереди же мины?

– Их здесь, как блох на брюхе дворняги, – усмехнулся боцман.

– Будем расчищать дорожку, – решил Кравченко. – Шлюпку на воду. Мичман, минера в шлюпку, и вперед. Дальше сам знаешь.

Пискун приступил к выполнению приказа.

– Зачем же лезть на рожон? – удивился Белограй.

– Кораблем командую я, товарищ генерал. Для вас сделаю разъяснение. Мы прошли мимо десятка мин, и над ними тоже. Пролив весь заминирован, выставлены мины-ловушки, можно над ней

пройти пять раз, а на шестой взорвется. Ее устанавливают на количество импульсов. Существует прибор кратности. От единицы до двадцати одного. Мы не знаем, какая мина на какую кратность установлена. Пока нам везло. Обратно пойдем и подорвемся на той, которую прошли без проблем. Идти надо только вперед.

– Шлюпка вам зачем?

– Будем подрывать плавучие рогатины.

– Может, водолазов подготовить? – спросил старпом.

– Двух человек опустить на осмотр корпуса.

– Есть.

– Все же влипли! – разозлился Белограй.

– Вы решили идти через пролив. Как видите, здесь с войны не ходят, даже фарватер на карте не выставлен. Ничего удивительного, японцы заминировали пролив, защищая Парамушир от десанта с Камчатки. Наше командование это предвидело, десант не шел через пролив.

– Почему мне об этом раньше не сказали?

– Потому что я с вами согласен. С минами мы справимся, а идти проложенным фарватером опасно, там патрулирует тихоокеанский флот. Его мы разоружить не сможем.

Белограй прильнул к биноклю.

– Что они делают? Шлюпка подошла к мине, и матрос взялся за рогатины!

– Он должен вывинтить один из колпаков. Под ним стеклянная трубка, если ее расколоть, произойдет взрыв. Волны нет, на море штиль, он справится.

– Точно. Выкрутил колпак. А дальше что?

– Отплывут на десять метров и обычным винтовочным выстрелом разобьют трубку.

– И взорвется?

– Не первую мину взрывают. Все рассчитано, осколки полетят параболой, над ними.

Все затаились в ожидании. Мичман в шлюпке веслами удерживал ее движение, не позволяя приблизиться к мине, пока матрос, лежа на носу лодки и вытянув вперед руки, возился с колпаком. Это напоминало канатоходца, балансирующего над пропастью – одно неверное движение, и конец.

Но вот шлюпка дала задний ход, Пискун бросил весла, взял винтовку с оптическим прицелом и выстрелил. Раздался глухой взрыв, поднявший в воздух столб воды. Когда все стихло, из шлюпки, качающейся на поднятой волне, поднялись две фигуры.

– Живы, черт подери! – воскликнул генерал. – Они же герои!

– Это их работа, товарищ генерал. Героями они были на Колыме, сумели выжить.

Через пятнадцать минут все были на борту. Водолазы доложили: «Корпус чист, магнитных мин не обнаружено».

– Поликарпов, встань вперед смотрящим. Вытравить якорь, два румба вправо, самый малый вперед, – скомандовал Кравченко.

Все занялись своей работой. На палубе остались только Белограй и Мустафин. Ничего подобного они в своей жизни еще не видели.

– Вот служба, Василий Кузьмич, не позавидуешь.

– А наша с тобой служба в чем, Абрек? Мы с тобой цепные псы. Такими ребятами полные бараки Колымы забиты.

– Не мы их сажали, товарищ генерал, но вы их освободили.

– И это, по-твоему, свобода?

– Нет. Это их работа. Кравченко так и сказал.

До выхода из залива было уничтожено еще девять мин, на что ушло трое суток. Перед ними простирался Тихий океан. Белограй поднялся на мостик.

– Послушай, Богдан Максимыч, – обратился он к командиру по имени-отчеству, – команде надо отдохнуть. Дадим им сутки на передышку, пусть выспятся.

– Если найдем узкий фьорд с тихой бухточкой, где можно спрятаться, то ваше предложение оценят, другого случая не будет.

Наш путь лежит в открытый океан. Вдоль берега Камчатки идти опасно, там проходят все морские пути.

– И еще. Сооруди резиновый плот. Мы ссаживаем двух косоглазых, которых я привел на корабль.

– В открытое море?

– Какое расстояние до острова Парамушир?

– Мили три будет.

– Догребут, у них тоже закалка есть. Считай, что мы брали на борт попутчиков, пора с ними проститься. Выдай им паек в дорогу и воды.

8.

Если опытный охотник идет на хитрого коварного хищника, он сам превращается в хищника и ведет себя осторожней обычного. Если ориентировки были правильными и бункер находится в скалах у Когтя коршуна, то подходы к тайной лаборатории должны хорошо охраняться. Положение осложнялось тем, что к скалам вела только одна тропа, другими путями без специального снаряжения не подобраться. К разведке готовились основательно. Монахи разыскали спрятанные в лесу парашюты десанта, сшили из них костюмы, выкрасили травяными соками, искусно разрисовали. Получилось лучше, чем ожидали. Когда речь идет о безопасности, времени не жалеют.

Егор сразу заметил противника. Пересохшая протока отлично справлялась с ролью тропы и по ней удобно идти, но трудно оставаться незамеченным. На склоне оврага, привязав лошадей к деревьям, двое японцев с большими корзинами собирали грибы. Егор притаился в кустарнике. Почему они отправились в тайгу без оружия? Что-то тут не так.

Свою ошибку он понял слишком поздно, когда к его затылку прикоснулся холодный стальной ствол винтовки. Все правильно. Одни пасутся, другие их охраняют. Егор положил свое ружье на землю и перевернулся с живота на спину. Над ним стоял щуплый япошка, которого он мог раздавить одним пальцем. Мелкота мелкотой, но попробуй, возьми его, когда в тебя уперся ствол. Японец вооружен до зубов, на поясе две гранаты, длинный кинжал и кобура с пистолетом. А он, наивный, удивлялся, как можно выходить в лес без оружия!

Японец отступил на три шага назад и сделал рукой жест, означающий «вставай». Егор оглянулся. Грибники продолжали заниматься своим делом, ничто другое их не интересовало.

– Глазастый, гад! И как ты меня разглядел?

Воздух разрезал тихий свист. Стальная стрела врезалась японцу в затылок и наполовину вылетела из переносицы. Японца сорвало с места, как шайбу со льда, он улетел в кусты. Егор вскочил на ноги, прихватив с земли ружье. Грибники его заметили и бросились к лошадям. Перекрыть им дорогу охотник не мог, не позволяло расстояние. Он вскинул ружье и сделал два точных выстрела. Дым рассеялся, наступила тишина.

Из зарослей вышел Ледогоров.

– Напортачил?

– Ушли бы.

– Теперь нам надо уносить ноги. Лошадей уводим с собой, грузи покойничков, и двигаем к селу.

Троих японцев привязали к седлам и пошли на запад.

– Натворил дел. Выстрелы за версту слышали! В село будем заходить ночью. Трупы закопаем, оружие заберем.

– А что бы ты на моем месте сделал, Шура? Секунда промедления – и я их упустил бы.

Ледогоров приподнял свой арбалет.

– А это на что?

– Ты и так стрелял с сотни метров, а до грибников все триста было.

– Это не имеет значения.

– Чего уж теперь. Зачем ты корзины с грибами взял?

– А ты глянь на грибы.

– Мухоморы, их не едят. Яд.

– То-то. Пусть наши профессора разбираются, зачем япошкам нужны мухоморы.

– А что с лошадьми делать?

– Загоним в сарай, пусть Масоха решает, что с ними делать.

Перед тем как захоронить трупы, их обыскали. Ничего не нашли, оружие конфисковали. С наступлением темноты вошли в село. Лошадей завели в бывший амбар возле площади и заперли. Дождавшись момента, когда луна зашла за облака, перебежали площадь и скрылись в церкви. Проходя мимо гроба монаха, Ледогоров остановился.

– Глянь-ка, Егор.

– Что?

– У него рука опущена.

– Так это же Зарайский каждый день ему кровь переливает.

– Он кладет руку так, как она лежала, кисть к кисти, по православному.

– Ладно, не до покойников. Идем.

Разведчиков с трофеями в руках встретили настороженно.

– За грибами ходили? – спросил Масоха.

– Вроде того. – Ледогоров поставил корзины на стол. – Японцев интересуют только красные мухоморы. Смотри, какие здоровые. Шлемы из них делают, подходящий размерчик.

Профессор Берг глянул в корзину.

– Из мухоморов много всякого зелья можно сделать. Тоурин, галлюциногенный наркотик, водку особого действия, а еще хиропон – кошачьи глазки, но туда добавлялись особые ингредиенты.

– Какие такие глазки? – удивился Лебеда.

– Эту дрянь давали разведчикам. Говорят, после приема определенной дозы сильно обострялось зрение, и они видели в темноте. Вот почему японцы многие атаки проводили ночью. К тому же возрастает агрессия. Русские получали наркомовские сто грамм перед боем, а японские камикадзе тоурин. Все дело в дозе. Человек шел на смерть с удовольствием, о патриотизме и речи не шло.

Моцумото хотел возразить, но не стал, его больше интересовало принесенное оружие.

– Где вы это взяли? – спросил он.

– Трофеи, генерал. Нас засекли, пришлось ликвидировать. Причем с шумом. Троих уложили, закопали в лесу. Лошадей загнали в сарай, с ними надо что-то делать. Японцы наверняка вышлют своих разведчиков, они опытнее нас. Если бы я с Егором шел рядом, вы нас не дождались бы.

– Надо поставить крышку на люк в келью, – раздался голос из глубины подвала.

Монахи сидели на койках и шили маскхалаты из выкрашенной парашютной ткани.

– Какую крышку? – не понял Масоха.

– Она у нас есть. Ее надо достать и поставить на петли, тогда лестницу, ведущую вниз, никто не увидит, если сверху накинуть коврик. О существовании подвала не догадаются, на виду останется только лестница, ведущая на галерею.

– Кирилл прав. Пора подумать о маскировке, – согласился Моцумото.

– Где произошла ваша роковая встреча? – спросил лейтенант Масоха.

– На подходе к сухому ручью, – начал оправдываться Егор. – Теперь мы можем с уверенностью утверждать, что база расположена у подножия Когтя коршуна. Только по сухому руслу, ведущему к скале, можно проехать на лошадях, в сторону не свернешь, там заросли. И еще. Коня в погреб не загонишь, вход должен быть обычным, вертикальным. Похоже, охотник, видевший стальную дверь в скале, не ошибся. Жаль, что ему не поверили и не указали место на карте.

– На какой карте? – поинтересовался Берг.

– В сельсовете висит карта местности, – пояснил Герасим Лебеда. – Еще мы там сейф нашли и кучу денег. Они так и остались лежать на месте. Сбежавший из отряда Кашмарик прихватил тысяч двадцать на дорогу, капля в море. Деньги в сейфе, карта на столе, все на месте.

– Деньги собирали на стройматериалы, – подал голос брат Димитрий. – Хозяйством командовал Назар Заволока, потомственный купец. Бежал с этапа и попал к нам в 45-м. Грамотный человек, его в селе уважали. Магазин выстроил, сельсовет, помогал поселок отстраивать. Вместо чумов настоящие дома поставили. Деньги на Черной балке выручали за собольи шкурки. Назар Парфеныч решил церковную школу возвести, при отце Онуфрии все эвенки к христианству примкнули. Заволока мечтал город на этом месте построить. И построил бы. Большого размаха был человек. Ученый.

– Ученый, раскулаченный купец, – это оригинально, – улыбнулся Зарайский. – А где он теперь?

– Он жив. Люди ушли за ним в тайгу.

– Я думаю, мы найдем с ним общий язык, – тихо сказал отец Федор.

– Если японцы даже за толстыми стальными дверьми и не слышали выстрелы, то исчезновение трех человек не пройдет незамеченным, начнутся поиски, – сменил тему Ледогоров. – Как бы мы не хитрили, но следы приведут их в село. Ждите гостей.

– Никого, кроме трех монахов и покойника, они здесь не найдут, – уверенно заявил Масоха. – Придется залечь на дно. Выдать себя мы не имеем права. Зря вы всех убили, одного надо было привести живым.

– Бесполезно, – отмахнулся Моцумото, – у этих людей языки не развязываются.

– Кстати, о покойнике, – вспомнил Ледогоров. – Рука отца Онуфрия не на месте.

– Как не на месте? – удивился Зарайский.

– Посмотрите сами.

Зарайский, Берг и священник бросились к лестнице.

– Никак наш святой ожил?! – воскликнул Лебеда.

– Но вы же ожили, Герасим Савельич, а ваша нога выглядела страшнее чертова копыта, – усмехнулся Ледогоров.

Монахи тут же перекрестились.

– Не кощунствуйте в храме, – покачал головой Егор. На верхней ступеньке появился Зарайский:

– По всему поселку разносится ржание лошадей. Чудовищный рев:

Все ринулись наверх, кроме Лебеды, который еще не мог ходить. С карабинами в руках они, пользуясь темнотой пересекли площадь и подошли к сараю, откуда слышался еще и писк, шорох. Ледогоров встал на четвереньки, Масоха – ему на спину, включил фонарь и заглянул в маленькое, выпиленное в бревнах окошко. Ему стало страшно. Полчища крыс громадных размеров пожирали поваленных на землю лошадей, разрывая их на куски, кровь брызгала во все стороны. Масоха выронил фонарь и спрыгнул.

– Вот она, ловушка! Их там тысячи!

– Кого?

– Крыс. Еще минута и от лошадей даже костей не останется.

– Где спирт? – спросил Моцумото у монахов.

– В сельсовете.

– Тащите сюда бочку. Кондрат, надо принести из сельпо пару мешков отравы и рассыпать ее вокруг сарая. При отступлении крысы должны в ней испачкаться.

Пришлось включить фонари. Оставалось только верить, что в такую темень за селом никто не наблюдал, шел второй час ночи. Монахи прикатили бочку, вскрыли. Черпали ведрами и обливали стены сарая. Масоха с профессорами делали ядовитую дорожку вокруг стен. Четырех мешков едва хватило. С задачей справились быстро.

– Отходим назад, – приказал Ледогоров, – ближе к церкви. Эта лавина может сбить нас с ног.

– А как же поджигать?

– Я сказал назад!

Все перебежали площадь и застыли на ступенях храма. Ледогоров достал из кармана японскую гранату, сорвал чеку и бросил ее в сарай. Раздался оглушительный взрыв. Вспыхнуло пламя.

– Все в церковь, закрыть ворота на засов!

В храме стояла тишина. Запыхавшиеся люди бросились к лестнице, поднялись на галерею и прильнули к окнам. Теперь они могли наблюдать за происходящим сверху. Пламя рвалось к небесам, оно могло перекинуться на дома, тогда поселок сгорит, как щепка в костре. Сначала обрушилась крыша, через какое-то время свалилась стена. Тут началась настоящая вакханалия. Бесчисленное количество горящих животных, полыхая факелами, разбежались по площади и начали метаться из стороны в сторону, превратив пространство в мелькающие стрелы, от которых рябило в глазах. Жуткое зрелище. Люди, прожившие страшную жизнь, немало повидавшие на своем веку, ошалело наблюдали за этим адом. Такое не забудется.

Огонь стих к рассвету. Сарай выгорел дотла, но село устояло. Вся площадь, покрытая пеплом, была расчерчена тысячами черных полос. Бесчисленное количество обугленных комочков все еще дымилось вдоль улицы.

– Ну вот, все кончилось, – пересохшими губами прохрипел Моцумото.

– Вам, браточки, придется вычищать всю дрянь втроем, – обращаясь к монахам, сказал Кондрат.

– Вычистим, – хмуро ответил брат Еремей.

– Слишком много шума за один день, – скривился Ледогоров. – Японцы привыкли жить тихо, а мы им устроили концерт с фейерверком.

– Как пить дать, пожалуют в гости! – воскликнул Масоха.

– Ничего не поделаешь. Чему быть, того не миновать, – смиренно сказал отец Федор.

– Уходим в подполье, другого выхода нет, – сделал заключение профессор Берг.

Все спустились с галереи вниз.

Теперь у покойника, лежащего в гробу, обе руки были вытянуты вдоль тела.

– Ему передается наша энергетика, – глубокомысленно заявил Берг.

– Интересная мысль, Борис Леонтьевич, – поддержал коллегу Зарайский. – Ему нужен стресс, который будет способствовать пробуждению. Один стресс отключил сознание, не менее мощный сможет его включить.

– Надо подумать над этим. Во всяком случае, до такого еще никто не додумался.

Отец Федор перекрестился.

– Я буду молиться за вас.

– Божья поддержка нам не помешает, – сказал Зарайский, глядя на икону Казанской Божьей Матери.