Текст книги "Кровавый круг"

Автор книги: Михаил Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

– Это не вопрос, – прервал капитана Трифонов. – Мы вернемся к нему, когда приедем в Питер. Важно другое. Горохов идет по следу преступников и во всем нас опережает. Одно интервью с Чайкой чего стоит.

– Но почему вы не захотели допросить его, а отпустили? Он подпадает под статью подозреваемых. Днем допрашивает Чайку-младшего, а через два часа труп Григория находят в пригороде Новосибирска. А мы с легкостью сажаем его на поезд! – возмутился Куприянов.

– Журналисты не способны уничтожить четверых опытных оперативников ФСБ. Не забивайте себе голову мусором. У меня складывается впечатление, что Вика и Эдуард все же покинули город. Иначе Горохов не поехал бы на восток. Ему пора бы вернуться в Питер.

– Это еще не все, Александр Иваныч, – подал голос Ростовцев. – Вика и Чайка-старший наверняка двинули дальше на восток. Их нет в городе. В подтверждение этому один веский аргумент: среди пассажиров поезда был еще один человек – Олег Петрович Виноградов, майор ФСБ. Правда, никто его не провожал с такой помпой, как Горохова, но я его видел.

Трифонов долго смотрел на Ростовцева, потом спросил:

– Маршрут следования?

– По югу Сибири: Красноярск, Иркутск, Улан-Удэ, Хабаровск, Владивосток.

– Автодороги?

– Есть трасса, идущая параллельно с железнодорожным полотном.

– Выбора у нас нет. Нужна машина. Хорошая машина с запасом топлива. В одном из этих городов должна состояться стыковка. Нужно связаться с управлением Красноярска и посадить на поезд своего сотрудника. Нам нужен наблюдатель. Начальник поезда должен быть введен в курс дела в пределах разумного. А для начала мы вылетаем в Красноярск самолетом и опередим поезд. Там и машину получим, и оперативника проинструктируем. Этот поезд имеет особое значение. Иначе Виноградов вылетел бы самолетом. Этот человек времени терять не любит, и если садится в поезд, то на это должны быть веские причины. Я еду в управление и свяжусь с Красноярском из кабинета генерала. Так будет убедительнее, а ты, Миша, займись билетами. Вылетаем сегодня же.

9

Дальневосточный экспресс мчался к Тихому океану на полном ходу. В окнах мелькала черная стена непроходимой тайги. Однообразная бесконечность.

Дмитрий Горохов и Сергей Бороздин сидели в вагоне-ресторане, пили пиво и закусывали яичницей с салом. Особыми разносолами ресторан не отличался, пассажиры приходили сюда за сухим пайком, самогонкой, которой снабжали официантов привокзальные старожилы, или просто посидеть, разнообразя скучное, нудное путешествие.

– Надо держать ухо востро, – продолжал свою мысль Горохов. – Если им удалось выскользнуть из города, то они смогут нагнать поезд только в Татарске или Барабинске. До Красноярска им не добраться. Татарск мы уже промахнули. Там село – четыре старухи. Сейчас не сезон, пассажиров мало. Половина купе пустует. Одни командировочные. В Барабинске народу прибавится. Но не заметить их мы не сможем.

Горохов посмотрел на часы.

– Через десять минут прибываем. Стоянка три минуты. Не просмотреть бы.

– Не беспокойся. Мы сидим с тобой во втором вагоне. Поезд замедляет ход, и мимо наших глаз пройдет вся платформа. Всех увидим. Я-то их узнаю.

– Узнаешь. Кроме четвертого. Того, кто служит им ангелом-хранителем. Его морды мы не видели.

– Увидим. Он от них ни на шаг. – Сергей разлил пиво в стаканы и пристально посмотрел на партнера. – Ты мне брось свои бредовые идеи.

– О чем ты? – удивился Горохов.

– Интервью в поезде у тебя не пройдет. Один раз тебе подфартило, второго раза не будет. Они сейчас на все пойдут, лишь бы выскользнуть из зоны опасности.

Горохов пожал плечами.

– Ничего такого я и не планирую.

– А зачем ключ у проводника стянул? Универсальный, для всех купе подходит. Так, забавы ради?

– Ерунда. Некоторые вагоны перекрыты. Надо же как-то передвигаться по поезду.

Горохов достал из наплечной сумки небольшую видеокамеру и поставил ее на стол.

– Не привлекай к себе внимания, – нахмурился Сергей.

– Тут никто не рубит в этих делах. Включу, когда мимо платформ поедем. Что глаз не заметит, пленка запишет. А потом мы в замедленном режиме просмотрим отснятый материал на жидкокристаллическом экране. Не камера, а сказка. Цифровая. Бешеных денег стоит.

– Ты как ребенок, честное слово. Жареный петух тебя еще в задницу не клевал. – Сергей выпил пиво и разлил следующую бутылку.

Поезд начал замедлять ход, заблестели паутины рельсов, эшелон переходил с одного пути на другой. В окне появилась лестница, ведущая на платформу. Горохов включил камеру. Загудели гудки, послышался монотонный голос диспетчера.

– Внимание, Серега, смотри в оба.

Пассажиров, и вправду, на перроне было немного.

Мелькали лица. Поезд тормозил.

– Есть! – воскликнул Горохов. – Чайка-старший. Я его узнал. Такого не замаскируешь. Он сядет либо в третий, либо в четвертый вагон от конца.

На платформе стояли женщины с корзинами, мешками, мужчины с небольшими чемоданчиками. И, когда завизжали тормоза, где-то мелькнула одинокая фигура парня с рюкзаком.

– Чертовщина какая-то! – возмутился Горохов. – Вики среди пассажиров нет. Такого быть не может.

– А может, и тот мужик только похож на Чайку, а на деле обычный дровосек.

– Это мы сейчас проверим. Оставайся здесь, пока идет посадка. Они тебя знают в лицо. Ты ведь соучастник как-никак. А я пробегусь в конец поезда.

Горохов сунул видеокамеру в сумку и выскочил из-за стола.

Он несся как сумасшедший. Ему предстояло пробежать двенадцать вагонов.

Выскочив в тамбур третьего вагона, он со всего маху налетел на парня с рюкзаком, который открывал дверцу, чтобы войти в коридор.

Парень отлетел в сторону, ударился спиной о дверцу туалета, выронил рюкзак, а с носа слетели очки.

– Ой! Вот придурок!

Больше потерпевший ничего не сказал. Горохов остолбенел. Он отчетливо слышал женский голос. На секунду их взгляды встретились, и репортер тут же отвел глаза в сторону.

– Извини, приятель.

Горохов наклонился, поднял с полу очки и рюкзак. Вещмешок был не сильно затянут, и он успел заметить в прорехе лаковую кожу женской сумочки.

Подав вещи растерянному парню, он еще раз извинился и выскочил в тамбур, но дальше не побежал. Обернувшись, Горохов затаился и выжидал.

Пассажир вошел в купе номер четыре.

Проводник захлопнул крышку подножки, закрыл дверь и постучал по плечу нерадивого зеваки.

– Тебе места мало? Освободи проход.

Горохов посторонился и, прижавшись спиной к стене, задумался. Мужская одежда, усики, широкие брови, мохнатая шапка не по сезону – все это не шло в расчет. А вот глаза… Зелено-изумрудные, с длиннющими ресницами могли принадлежать только женщине. И не просто женщине, а Вике. Поняла ли она сама, что выдала себя голосом? Заметила ли Вика его состояние?

Горохов вернулся в ресторан. Сергей сидел на своем месте.

– Все они едут в разных вагонах, – твердо заявил Дмитрий, не садясь за стол. – Вика в мужском одеянии в третьем вагоне. Я пошел в наше купе, просмотрю пленку, а ты пережди малёк. Поезд наберет скорость, все угомонятся, и тогда тихонько пройдешь в наш вагон. Только бы тебе не наткнуться на кого-нибудь из них. Ты мужик заметный, тебя сразу признают.

– Я для них труп. Неужели они могут подумать, что ампула с ядом не растворилась в моем брюхе? Исключается! Меня для них не существует.

– Рисковать не стоит. Попей пивка и возвращайся. Сергей глотал пиво и разглядывал, как официантка,

не смущаясь клиентов, переливает мутный самогон в ресторанный графинчик и несет его на подносе к столику как водку высшего качества.

Пассажиры приходили и уходили. Целлофановый пакетик с курицей, вареными яйцами, соленым огурцом и тремя кусками хлеба давался на вынос с такой наценкой, что этих денег хватило бы на обед в столичном ресторане.

– Привет, Сережа.

Бороздин поднял глаза. Рядом с его столиком стоял высокий плечистый парень, а точнее, мужчина с серыми глазами, прямым носом и крупным грубоватым ртом.

– Что-то не припоминаю, – склонив голову набок, ответил Сергей.

– Быстро забываешь боевых друзей. Афган помнишь? Захват дворца Амина. Ведь это ты на своей вертушке сбрасывал мой отряд в самое пекло. А сколько еще боевых вылетов мы сделали? Забыл?

– Олег! Олег Виноградов! Мать твою… Быть такого не может. Ну, браток, прям как в сказке. Под одним бушлатом спали, ханку из одной кружки пили.

Олег подсел за стол, увидел второй стакан.

– Ты не один?

– С приятелем. Он в купе ушел. Пиво будешь?

Олег подозвал ленивую официантку и попросил ее принести еще пять бутылок.

– Местный суррогат я пить не могу. Желудок уже не тот, – оправдывался Олег. – А вот пиво тут еще сносное.

Они чокнулись и выпили.

– А Сашку Степанова помнишь? – спросил Сергей. – Спился и умер. Равиль повесился. У Кольки Ведеркина осколок шесть лет по телу гулял и воткнулся в сердце. А недавно Ленька Стаценко умер. Отравился. – Бороздин вздохнул. – Ну а ты-то как?

– В ФСБ я служу, Сережа. С чего начинал, тем и кончу.

– В какой-нибудь «Альфе»?

– По возрасту списали. Теперь в следственном отделе. И в поезде этом я не случайно еду. Просек? – Бороздин молчал. – Ты с ними, Сергей?

– По другую сторону баррикад. Леньку-то они убрали.

– Я ведь вас сразу по фотороботу узнал, но промолчал. Должностное преступление. Но у них своих мозгов хватает.

Помолчали, выпили.

– Вот что, Олежка. Ты потерпи немного. Дай мне дело свое закончить. А потом бери. Я никуда не денусь. Дома у меня нет, семьи тоже, так, пустое место. Признание я уже сделал, на пленку записал.

– Одному трудно, Серега. Ты ведь главного не знаешь. Зачем согласился? Штурвал в руки взял?

– Взял, потому что другой погубил бы людей. Не меня, так еще кого-нибудь бы наняли. А согласился, чтобы уйти. Оставил все деньги жене и исчез. Она ведь давно уже с другим живет. Исподтишка. Из-за дочерей разводиться не хочет. А с меня проку мало. Ни денег, ни профессии. Коммерция мне не по плечу. Я же все видел, Олег, терпел, молчал, пил и не находил выхода. А тут сразу кучу денег отвалили. Пусть они там живут как люди, а мне уже ничего не надо. Только за Леньку обидно.

– Хочешь взять в руки пулемет и по новой в бой?

– Никого я убивать не собираюсь. Так, завет одной старухи хочу выполнить. А потом – я твой с потрохами. Да и эти, Монте-Кристо, как я вижу, от тебя никуда не денутся.

– Кто твой напарник?

– Отличный малый. Журналист. Дмитрий Горохов. Слыхал?

– Его голос вся страна слышит. У многих волкодавов на него слюни текут. С огнем играете, ребята. Ладно. Предлагаю союз до конца операции. А там видно будет. Ничего не предпринимайте. Я знаю все, что должно произойти. Седьмой вагон, пятое купе. Сойдем с поезда, тогда объединимся. А пока затихните. Если что – сразу ко мне. У меня связь с начальником поезда. Поосторожней, Серега.

Олег встал и направился к выходу.

Сергей вернулся в свое купе и увидел сияющую улыбку на лице Горохова.

– Ты что, в лотерею выиграл?

– Садись и смотри.

Он усадил Бороздина к столику и включил видеокамеру в режиме просмотра. На цветном, похожем на зеркальце, жидкокристаллическом экране появился перрон Барабинска. Дмитрий нажал на кнопку, и скорость пленки замедлилась.

– Следи внимательно. Вот появился великий комбинатор господин Чайка. Такую будку не загримируешь. Видишь, на плече у него синяя спортивная сумочка с белой и голубой полосками.

– Ну и что?

– А то, точно такая же была у Григория, когда мы привезли его в редакцию. Удобная вещь, купили не одну, а сразу две или… Так, смотрим дальше. Где-то у четвертого вагона стоит мужик. Вот он. Ничего особенного. Небритый, кепка потертая на нос сдвинута. Куртяшка копеечная, но… Но сумка точно такая же. На Григория не похож. Этот раза в два крупнее. Значит…

– Четвертый. Который их из болот вытаскивает. Но кто он?

– Потерпи. Узнаем. Правда, на четвертую сумку они не разговелись. Денег пожалели. Вике рюкзачок достался. Да и вещичек у нее побольше… Вот она!

Сергей пригляделся.

– Парень.

– Я тоже так думал, господин судья. А ближе подхожу – ан нет. Не парень. Первый раз в жизни видел стюардессу с такими глазами. Вторых таких не встретишь в течение лет пяти, не менее. А тут месяц прошел.

– Рассеялись по вагонам, значит.

– Нормальная предосторожность. Вот только куда Гриша подевался? Потерялся? Вряд ли.

Они долго обсуждали возможные варианты. Сергей ничего не сказал напарнику про встречу с однополчанином в ресторане. Считал этот разговор преждевременным.

За окном стемнело. Шум затих, и только четкий пульс колес отстукивал ритм движения.

Сергей спал, когда Горохов тихо вышел из купе. Он был одет и в руках держал сумку с видеокамерой.

Шел тихо, не торопясь, переходя из вагона в вагон, предварительно заглядывая в тамбур. Поезд словно вымер.

Достигнув нужной точки, Дмитрий достал из кармана универсальный ключ, осмотрелся по сторонам и резко отодвинул дверь. Войдя в купе, он захлопнул ее и закрыл изнутри.

На нижней полке слева спал человек, остальные места пустовали.

Горохов включил свет. Одеяло встрепенулось, женщина вскрикнула, приподнялась на локтях и отстранилась в угол.

– Привет, приятель. Я зашел к тебе еще раз извиниться. Мне очень голос твой понравился. А теперь я вижу, что и волосы у тебя шикарные.

– Ты кто? – испуганно спросила женщина.

Горохов немного растерялся. Он очень хорошо знал деяния этой женщины. Смелость, бескомпромиссность, уверенность. Теперь перед ним сидел испуганный зверек с бегающими глазками.

– Я иду за тобой следом с Северного Кавказа, обожаемая незнакомка. И только с одной-единственной целью – взять у тебя интервью. Я тот самый неутомимый Дмитрий Горохов, который пару дней назад снимал на камеру твоего мужа. Но его слов мне недостаточно, мне нужны твои подтверждения и твой собственный взгляд на причины, которые заставили вас угнать лайнер.

Кажется, он говорил слишком долго, что свойственно активным репортерам. Женщина успела прийти в себя от шока.

– Послушай, придурок, вали отсюда, пока цел. Не то по лопоухим локаторам получишь.

– Не забывайся, Вика. Твой защитник блокирован в четвертом вагоне. Забыла Уфу? Студентов? Буксир? Сейчас в поезде четыре десятка студентов из Новосибирска. Эти люди способны перевернуть мир при желании. Тут за дверью стоят шестеро. На тот случай, если у тебя есть оружие.

Вика помолчала, потом улыбнулась.

– Господи! Даже дети подключились к этой игре. Ну все всё знают, кроме меня. Могу тебя разочаровать, милый мальчик. Твое дело – дрянь. Интервью с моим мужем обернется против тебя. Засунь себе его в задницу. Спустя час после того, как он с тобой расстался, его труп был найдет в лесополосе города. Гриша уже не свидетель. Мало того: он и тебя за собой в могилу утащит.

– Ладно, с этим я как-нибудь разберусь. А как быть с тобой?

Вика потянулась к полотенцу, висевшему у нее над головой. Дмитрий не придал этому значения. Под полотенцем висел предмет, напоминавший телефонную трубку, но на нем было только три кнопки. Она сорвала трубку, выдернула антенну и нажала одну из кнопок. Причем сделала она все так быстро, что Горохов не успел моргнуть. На пульте загорелся красный огонек.

– Тихо, мальчик, не суетись.

В ту же секунду в купе, где ехал Умар, раздался слабый зуммер и вспыхнула красная лампочка точно на таком же пульте. Умар сбросил ноги на пол. Он давно уже не спал раздетым и в любую секунду был готов к работе.

Тем временем Вика взяла верх над ситуацией и окончательно обуздала строптивого корреспондента.

– Ты забыл о бомбе в самолете, желторотик? Так вот, мы без подстраховки даже на трамваях не катаемся. Мой палец лежит на второй кнопке. Если я ее нажму, то три средних вагона взлетят в воздух. А значит, и остальные. Нас лучше не беспокоить по пустякам. Но тебя я пожалею. Такой путь проделал, и все впустую.

– Ты не меня пожалеешь. Сотня заложников с рейса 14-69 сидят в клетке под пристальным взглядом фанатика из ФСБ, который утверждает, что никакого угона не существовало в природе. Ты человек или зверь? Ты способна на благородство? Всевышний тебя уберег от кровопролития. Бомба не взорвалась в самолете благодаря семнадцатилетней девчушке. Так доведи дело до конца. Верни людей к нормальной жизни. Ты же и есть главный зачинщик. Не бери второй раз тот же грех на душу.

Вика прищурила глаза, долго о чем-то думала, потом кивнула.

– Ладно, парень. Заключим джентльменское соглашение. Я даю тебе интервью-признание, но с условием, что ты сходишь с поезда на первом же полустанке вместе со своей оравой и никто никогда не узнает, в каком поезде мы с тобой разговаривали.

Горохов с готовностью вытащил из сумки видеокамеру. И начал устанавливать ее на штатив.

– Согласен. Вы прелесть, мадам! Что касается возмездия, то тут у нас господин Трифонов – большой спец. Далее будешь воевать с ним. Я отойду в сторону, но мне нужна правда.

Красный огонек камеры включился, пленка пошла. Вика держалась спокойно, с достоинством.

– Никто так и не догадался, что мы не террористы, а жертвы. – Ее голос звучал ровно, а речь была убедительной. – Главный виновник событий, известный в Питере предприниматель, монополист ювелирной торговли, улыбчивый меценат Мирон Егорович Шатырин. Он буквально задавил моего мужа. Григорий Чайка мешал ему на рынке лишь тем, что был честен с партнерами, пользовался авторитетом и не признавал дешевых подделок. Сожалею, но Шатырин победил. Вмешались криминальные авторитеты. Мало того что он присвоил себе незаконным образом все наши ювелирные изделия, которыми торгует из-под полы на всей территории России, но он и составил коварный план угона самолета, дав нам шанс исчезнуть из страны раз и навсегда. Но кто тогда мог подумать, что этот безжалостный подлец подложит бомбу в самолет, чтобы истребить сотню людей из-за нескольких опасных свидетелей?! – На глазах Вики появились слезы.

Горохов слушал ее с открытым ртом. Он видел отчаяние несчастного, обманутого человека, полного раскаяния и сожалений. Но он понимал, что перед ним сидит гениальная актриса, по которой должны рыдать все первоклассные театры страны.

Запись длилась более получаса. Ошарашенный репортер покидал купе с поклонами и благодарностями, на что Вика сказала:

– Исчезни раз и навсегда. И не забудь погасить свет, я спать хочу.

Он все сделал, как она просила. Полный впечатлений, Дима возвращался в свое купе, ничего не видя перед собой.

Когда он вышел в полутемный тамбур четвертого вагона, стоявшая возле дверей тень спросила:

– Извини, приятель, огоньку не найдется?

– Конечно.

Горохов достал спички и подошел к темному силуэту в углу тамбура.

– Спасибо. Век не забуду.

Вдруг в лицо ему хлынул холодный промозглый воздух ночи. Ветер сорвал с его головы кепку. Он обеими руками вцепился в сумку с камерой – единственное свое достояние. Стук колес усилился. Сильные руки подхватили его, и он вылетел в дверной проем навстречу косому ливню. Полет фантазии сменился тяжелым падением на шпалы.

Умар закрыл дверь на ключ, выбросил сигарету и вернулся в свое купе.

10

Первая ночь в поезде прошла очень беспокойно. Сергей проснулся в три часа и не обнаружил в купе своего напарника. Поиски ни к чему не привели, и он вынужден был разбудить Олега Виноградова. Искать продолжали вместе. Опыт оперативника сказался на результатах. В одном из тамбуров Олег обнаружил клок ткани, прицепившийся к острому углу входной двери. Бороздин опознал лоскут от куртки Горохова. В противоположном углу нашли кепку, сорванную ветром с головы Дмитрия.

Они тут же направились к начальнику поезда и соединились по рации с ближайшей станцией. Несколько железнодорожников организовали группу и отправились на поиски.

К утру парня нашли. К счастью, он остался жив. Перелом правой руки в двух местах, выбитое плечо, сотрясение мозга, повреждение коленной чашечки. Еще он сильно простыл. Его растерли спиртом, дали сто граммов выпить, упаковали в гипс и хотели отправить в больницу. Ничего не получилось. Горохов требовал связи с Петербургом и добился своего.

Главный редактор «Колокола» был разбужен в шесть утра и очень долго ничего не мог понять, пока не сообразил, кто с ним разговаривает. Когда до него дошло, он открыл рот и не закрывал его в течение пятнадцати минут. Главный требовал срочного возвращения Горохова в Питер. События нарастали как снежный ком. Через два дня назначена пресс-конференция с участием зарубежных средств массовой информации. Все материалы, собранные невероятными усилиями команды Горохова, будут обнародованы. На пресс-конференции выступит Екатерина Китаева, ждут приезда из Североморска адмирала Кротова Андрея Яковлевича, а также намечено выступление командира экипажа рейса 14-69 Туманова, который на данный момент находится в пригороде Питера и раньше времени выходить на публику не желает.

Газета по-прежнему испытывает давление со стороны спецслужб. Приехал генерал ФСБ из Москвы, пытается замять дело. Именно по этой причине не установлены день и место проведения пресс-конференции. И еще. Прокуратура закрыла дела, заведенные на Горохова, и его персону сняли с федерального розыска.

Дмитрий сказал, что он срочно вылетает в Питер. Телеграмму даст прямо с самолета. Его должны встречать по меньшей мере десятка три репортеров с фото– и кинокамерами. Иначе его перехватят чекисты. Он везет ценный материал: интервью летчика, посадившего самолет в ущелье, и еще одной дамочки, которая откроет глаза всем нам неожиданным заявлением. Камера, к сожалению, разбилась, но кассета цела.

После разговора с Санкт-Петербургом Горохов попросил железнодорожников соединиться с поездом и сообщить, что с ним все в порядке, но дальнейшее путешествие на восток с его участием невозможно.

Олег принял сообщение от начальника поезда. По обоюдному решению Сергей и Олег решили объединиться и действовать в одной упряжке. Два старых сослуживца сумели найти общий язык.

По прибытии поезда в Красноярск его уже ждали. Следственная бригада полковника Трифонова наблюдала за составом со стороны. Теперь у них появился новый сотрудник, капитан Телечкин из Главного управления Красноярского РУБОП, который был проинструктирован по полной программе и в качестве пассажира сел на дальневосточный экспресс. Трифонову выделили специальную машину, оборудованную радиосвязью, и он мог в любой момент передавать и получать сообщения с экспресса. Лишняя головная боль для начальника поезда, но мера необходимая. Машина Трифонова двигалась параллельно по шоссе к востоку с некоторым опережением.

Однако никто не обратил внимания на пожилую женщину, ходившую вдоль перрона, предлагающую пассажирам отварную картошку с луком и солеными огурцами. Проводники третьего и пятнадцатого вагонов получили от неприметной старушки по конверту и чаевые. Один предназначался пассажиру из четвертого купе, второй для пассажира из шестого купе.

Когда поезд покинул Красноярск и набрал необходимую скорость, Вика получила новое письмо из рук проводника.

Она вскрыла его и прочитала: «Приношу вам свои соболезнования в связи с безвременной кончиной вашего горячо любимого мужа. Без него вам будет сложнее отыскать клад. Но что делать. Ваша доля увеличивается, а соответственно возрастают трудности.

Теперь о деле. Вы доезжаете до конечной станции. Во Владивостоке отправитесь на Морской вокзал. В левом крыле здания есть автоматическая камера хранения. Ячейка номер 1477, код 2222. Там получите последние инструкции, если, конечно, доберетесь до края света живой.

А дальше все будет зависеть от ваших незаурядных способностей, изворотливости ума и, разумеется, удачи».

Из письма Вика поняла только то, что они едут во Владивосток. Теперь настало время заняться Умаром. Этот человек, по ассоциациям великой авантюристки, представлял из себя перечницу. Если пользоваться ею с осторожностью, можно получить хороший вкус. Но если переперчить, то пища в рот не полезет. Язык и горло обжечь можно.

Эдуард Чайка предпочитал вообще не выходить из купе. Когда проводник принес письмо, ему показалось, что его раздели догола. Как ни скрывайся, как ни прячься, но тебя видят, о тебе знают и используют.

Он распечатал конверт и достал небольшой листок бумаги. Напечатанный в нем текст гласил: «Примите мои соболезнования в связи с безвременной кончиной вашего сына.

Ваша задача усложняется соответственно возрастающей доле.

Пункт назначения – Владивосток. Постарайтесь добраться туда живым. На Морском вокзале в левом крыле здания есть автоматическая камера хранения. Ячейка номер 1123, код 3333. Там вы найдете карту и последние инструкции. В остальном ваша судьба зависит только от удачи. У вас опасный партнер, помните об этом всегда».

Чайка разорвал письмо и выбросил его в окно. Он долго сидел в раздумьях. Повязанный по рукам и ногам, усталый и уже немолодой человек был лишен инициативы. Чайка знал, что ему придется идти с Викой до самого конца. Далеко ли можно уйти, если знаешь, что за пазухой у тебя, пригревшись, дремлет кобра.

После стоянки в Улан-Удэ, когда экспресс тронулся дальше, команда любителей острых ощущений собралась в одном купе.

Умар выяснил, что конечный пункт прибытия Владивосток. Подумав, он сделал предложение:

– Я понимаю, что ничего приятного сказать вам не смогу. По моим наблюдениям, в поезде едут несколько человек, которые знают о нас больше положенного. Мы не можем позволить им проследить наш путь до конечной точки. Это безрассудно. Мы должны покинуть экспресс в самый неподходящий момент. Ночью, на полном ходу.

– И разбиться вдребезги? – озлобленно спросил Чайка. – Придумай что-нибудь поинтересней.

– Трудно. На каждой станции с нас не спускают глаз. Выйти где-нибудь в Благовещенске – значит вновь искать способы ухода из города. На дальнейших станциях у меня нет своих людей, на которых можно положиться.

– Допустим, – задумчиво сказала Вика, – мы сумеем спрыгнуть с поезда. А что дальше? Как нам добираться до Владивостока? Самолетом? У нас даже паспортов нет. На машине? Слишком малая сеть дорог в этих местах. Их легко перекрыть. Или теперь мы, как Остап Бендер и Корейко, сядем на верблюдов? Нам только и осталось, что прокатиться на верблюде или собачьих упряжках. А ковры-самолеты существуют только в сказках. Как ты рассчитываешь преодолеть две с лишним тысячи километров?

– Мы подойдем ближе. Можно покинуть поезд за Благовещенском. Там, где «железка» приближается к Амуру.

– Амур – пограничная река! – возмутился Чайка.

– По ней ходят сухогрузы. Мы вынуждены потерять время, но выиграть в главном. Избавиться от преследования. Идти по реке вверх, а не вниз. Вплоть до океана. До Николаевска по Амуру. Оставить там следы, смешать всем карты, а потом по Татарскому проливу спуститься вниз к Владивостоку. Однако наш след должен будет вести к Сахалину. Поймите мою идею правильно. Пусть сейчас мы испытаем массу трудностей, но во Владивостоке у вас будут развязаны руки. А как я догадываюсь, именно там у вас будет хватать собственных забот.

– Ладно, – кивнул Чайка, – давай думать конкретно. План должен стать идеальным. Без сучка и задоринки. Хватит с нас промашек.

Предусмотрительный Умар достал из кармана карту Дальневосточного региона. Развернув ее, он ткнул пальцем в точку.

– Вот идеальное место!