Текст книги "Кровавый круг"

Автор книги: Михаил Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

– Даже если мы живыми доплывем до суши, как ты выберешься на одетый гранитом берег? Метров шесть в высоту гладкого камня.

– Я рад, что даже в такой ситуации вы способны трезво мыслить. Многие доблестные воины впадали в панику от зенитной канонады. Мы не полезем на гранитную стену. Нам подойдут стальные опоры моста.

То, что творилось на берегу, не поддавалось описанию. Очевидно, подобные случаи и называют стихийным бедствием: цунами, тайфун, смерч, извержение, землетрясение и студенческие волнения, дошедшие до девяти баллов по шкале Рихтера.

Милиция с трудом разобралась, в чем суть проблемы. Полковник отдал распоряжение выслать сторожевые катера с Черного яра. Ближе не имелось. Оперативную группу отправили к Третьей пристани, где произошло убийство. Речная милиция была не готова к подобным явлениям и шевелилась слишком медленно.

Трифонов узнавал о новостях одним из последних. О нем опять забыли.

Буксир приближался к мосту. Это был очень высокий железнодорожный мост, сделанный целиком из стали, как из детского конструктора.

Умар обрезал кусок каната и закрепил штурвал.

– Теперь эта лоханка пойдет только по прямой. Вся толпа следует за ней. Нас они даже не видят. Буксир воткнется в левый берег примерно через километра полтора. У нас в запасе будет не более получаса, пока они обследуют судно, потом вернутся назад к острову и начнут искать там, корчуя деревья. Если судьба к нам благосклонна, то мы сможем выкрутиться.

Вика схватила Эдуарда за ворот и подняла с полу.

– Послушай меня, жирный боров. Будешь прыгать в воду следом за мной. Иначе сдохнешь.

Он смотрел на женщину, не понимая ее слов.

– Помоги ему, Умар, он стал тугодумом.

Вика взяла за руку мужа и вывела его из рубки.

– Иди со мной, котик, и делай то, что буду делать я. Ни о чем не думай. Возьми себя в руки и смотри на меня: я тебя в беде не оставлю.

Буксир вошел в тень и исчез из поля зрения на полминуты, когда над ним навис мост.

Умар накинул на плечо муфту с веревкой и дал команду. Вика сунула сумочку за пояс юбки, перешагнула бортовую цепь и встала на край борта. Григорий делал то же самое. Когда они очутились рядом друг с другом, Вика вцепилась в его руку и увлекла за собой в воду.

Умар спихнул Эдуарда следом и прыгнул сам. Через десять секунд буксир вынырнул из-под моста, и демонстрация вновь заликовала. Новая волна шума сотрясала город, будто кто-то кому-то забил решающий гол в матче.

Оптический обман. Именно в эту секунду мяч пролетел мимо ворот. Буксир продолжал движение пустым.

1 час 21 минута

– Вперед! Вперед! – кричал Умар. – Не расслабляйтесь! Кролем за мной, не отставать!

И откуда только силы берутся! Они плыли. Плыли в ледяной воде и не чувствовали холода. Страх перед неминуемой гибелью гнал их кнутом вперед.

В десяти метрах от берега стояла одна из опор моста. Умар снял с плеча веревку, схватился за крюк, привязанный к одному концу, и кинул его вверх. Крюк зацепился за стальную перекладину мачты.

Первой взбиралась Вика, вторым Гриша, третьим Эдуард, подталкиваемый Умаром.

Если бы можно было осветить это место и взглянуть на него с берега, то картина выглядела бы так. В воде стоял стол, большой, обеденный стол. А по одной из ножек стола ползли кверху четыре мухи, у которых шалунишка оторвал крылышки. Они ползли вверх, потому что на столе остались крошки после обеда.

Высота моста равнялась восьмиэтажному дому. Когда они достигли вершины и перевалились через парапет, то с них скатывался пот, им было жарко, и это несмотря на то что на них отсутствовала верхняя одежда, они искупались в холодной воде, а на мосту гулял леденящий ветер.

Поезд появился через двадцать минут, в то время когда сумасшедшее шествие возвращалось назад, чтобы атаковать остров и прочесывать пристань Чижевского яра.

Все четверо лежали за одной из опор, прижавшись к земле. Мост охранялся с обеих сторон, и любое движение по нему запрещалось, кроме железнодорожных составов.

Когда тепловоз с ярким лучом прожектора прошел мимо, все поднялись на ноги. На мосту поезда замедляли ход и шли со скоростью тридцать километров в час. На этот раз через мост проходил состав с углем. Но для беглецов это не имело значения. Умар скомандовал:

– Живо, по одному на подножки. Вперед!

Он опять запрыгивал последним, подсаживал отца семейства под задницу и пропихивал его на платформу.

Спустя несколько минут все сидели на угольной куче. Умару приходилось кричать. Стук колес и шум ветра заглушали его голос.

– Через полчаса поезд покинет город. Он идет на восток. Наша цель – Новосибирск. Подробности потом. Вся милиция осталась на набережной. Надеюсь, что вся. Рисковать не будем. За работу!

– Какую работу? – крикнула Вика.

– Копайте себе могилы. Мы должны скрыться под углем, сровняться с ним и исчезнуть. Впереди несколько мостов, которые пройдут над нами. Четыре станции, несколько полустанков. Мы должны стереться с лица земли и сровняться с нею. К тому же уголь послужит нам одеялом. Иначе в Новосибирск привезут четыре заледеневших трупа.

Они уже ничему не удивлялись, никого не боялись, они молча подчинялись своему спасителю, как голосу свыше.

Шизофрения продолжала свое развитие: четверо сумасшедших копали себе могилы.

 5 часов утра

Светало. Ночной бунт затих. Факелы погасли, студенты успокоились и разбрелись по норам. Кто-то спал, кто-то похмелялся, кто-то обсуждал веселую ночку, но мало кто помнил, с чего все началось.

Возле Третьего причала стояло несколько машин. «Скорая помощь» уже увезла тело Астахова в морг.

В «рафике» сидели начальник милиции, Трифонов, Куприянов, следователи местной прокуратуры и один из студентов по имени Борис. Его никто не звал, он сам сюда вернулся на своей машине и сам нашел следователя.

Пока его допрашивали, Трифонов сидел в стороне и изучал карту района, делая пометки в блокноте.

Парень плакал. Шок прошел, эмоции были выплеснуты наружу, остались только неокрепшие нервишки.

– Вадим был отличным малым. Мы напишем письмо президенту, чтобы его именем назвали одну из улиц в нашем городе. Диплом получу и в репортеры подамся.

– Не отвлекайся, Боря, – мягким, интеллигентным тоном притормаживал мальчишеский пыл следователь. – Скажи, почему ты уверен, что Вадим интересовался теми людьми, что стреляли вчера вечером возле гостиницы «Октябрьская»? И как вы установили, что пассажиры баржи – те же самые люди.

История была долгой. Борис рассказал все, что знал, предложил допросить Петруху и других ребят. Потом опять перешел на личное и поклялся отомстить бандитам за жизнь товарища. Сумятицы в его рассказе было больше, чем фактов и аргументов, но иногда проскальзывали такие детали, которые Куприянов тут же записывал в блокнот. Его не останавливали, не перебивали, а слушали. Бедный парень и без того натерпелся, сбивался, спотыкался, входил в раж, а потом расслаблялся и плакал.

К утру Трифонов и Куприянов вернулись в гостиницу, где их ждал Ростовцев.

– Ну что, Алексан Ваныч? – спросил Ростовцев.

– Одно могу сказать, Миша: они ушли и будут уходить, если мы не опередим их на пару шагов и не перегородим путь.

Трифонов разложил карту на столе.

– Вот смотрите. Они прошли на буксире семь километров. Во время движения Чайка и его команда идут на отчаянный шаг и покидают судно, закрепив штурвал веревкой. С этой минуты буксир теряет управление и может двигаться только по прямой. Проводим ровную черту вдоль реки от места столкновения буксира с берегом до центра реки. У нас получается отрезок в полтора километра. До этого отрезка река петляет, значит, за штурвалом стоял рулевой. Предположение, что они выскочили на острове, не выдерживает никакой критики. Высадка у Чижевского яра наиболее реальна – там пристань и есть, где скрыться. Кругом фермы и зеленка. Там и ведутся поиски. Но это их дело. Однако буксир сделал после прохода Чижевского яра два поворота. С закрепленным штурвалом такие маневры невозможны.

– Но, Алексан Ваныч, набережная одета в гранит, – протестовал Куприянов. – Берега блокированы демонстрантами. Выходит, они утонули?

– На любом судне есть веревки, канаты, тросы. Этого добра на борту больше, чем топлива. Подняться на набережную просто. Но выдержать холодную воду в течение получаса, выжидая, пока пройдет людской поток, нереально. Остается мост.

– Мост? – удивился Куприянов. – Его не каждый альпинист одолеет.

– Альпинист одолеет. И еще его одолеют страх, отчаяние, безвыходность и паника. Из двух зол выбирают меньшее. Мост подходит под нашу схему. К тому же буксир исчезал на полминуты из поля зрения и погружался в темноту. Других версий у меня нет. Теперь о главном. По мосту проходит железка. Они могли сесть на поезд, составы идут в трех направлениях – запад, восток и с восточного направления есть ветка, уходящая на юг. Если вспомнить твою теорию, Миша, о восточном направлении, то можно предположить, что они ему не изменили. Но гадание не входит в состав работы следственной группы. А это значит, что мы должны получить расписание движения всех поездов, проходящих по мосту от часа ночи до трех.

– Я свяжусь с дежурным по городу, – направляясь к телефону, сказал Куприянов.

– А у тебя что, Миша?

– Пистолет, который я нашел за батареей в номере, сдан на экспертизу. Отпечатки с него сняли. Четкие отпечатки. Если судить по большому пальцу, то, скорее всего, он принадлежал Эдуарду Чайке. Крупная рука. У Григория руки изящные. Художник все же, а Вика вовсе отпадает.

– Они лишились документов, оружия, но в их банде появился четвертый. Человек, который стреляет без промаха, отлично водит машину, водный транспорт и умеет взбираться на мосты по опорам. Сегодня же нужно будет обследовать мост. Придется клянчить пропуск. Туда, кроме железнодорожных рабочих, никого не пропускают.

– Поэтому вы и решили, что они лезли по опорам?

– Не только. Когда люди спешат, то выбирают кратчайший путь. Прямая линия.

– Но вертикальная.

– Александр Иваныч, расписание будет готово не раньше одиннадцати утра, – доложил Куприянов. – Волокита с диспетчерами. Может быть, мы пока мост осмотрим?

Ростовцев засмеялся.

– Капитан, а ты уже чужие мысли научился читать?

– Это называется одним словом – сработались, – сделал вывод Трифонов. И добавил: – И не забывайте, что нам предстоит обследовать квартиру, где стоит телефон, номер которого мы нашли в кармане плаща Виктории Карамовой.

 15 часов 35 минут

Поезд пришел с небольшим опозданием. На перрон вышли четверо. Двое с сумками, двое с пустыми руками. Они прощались.

– В общем, так, – деловым тоном начал Горохов. – Мы остановимся в гостинице «Прибрежная», там же, где Вадим. Сотрудничать будем с «Вечерней Уфой», с ними мы нашли общий язык. Как приедете в Новосибирск, тут же позвоните. Думаю, мы здесь задержимся на несколько дней. Ну а куда дальше нас поведет клубочек, один Всевышний знает.

– Это известно не только Всевышнему! – улыбнулся Рудик.

– Митя, позвони в Питер, – с волнением заговорила Ольга. – Узнай, как Катя. Она же одна поехала. Мне страшно за нее.

– Позвоню, малыш. Ее встретит Гошка. А тот парень надежный. На Екатерину Алексеевну вся наша надежда. Революционерка из царской России, перевозящая листовки питерским рабочим. Все, что мы сумели собрать, сделать, доказать, все в ее руках. Не знаю почему, но я за нее спокоен. Катю на мякине не проведешь и голыми руками не возьмешь.

Сергей осмотрелся.

– Давайте прощаться, сейчас поезд тронется. Горохов засуетился.

– Вы точно и бесповоротно решили ехать в Новосибирск?

Рудик откашлялся.

– Обещал я Савельичу письмо его брату передать, понимаешь. А уж если мы на Урал попали, то грех просьбу старика не выполнить. А дальше вы нам дадите направление. Надолго вас не оставим.

– Лады! А мы тут с Серегой и Вадимом пошустрим. У Астахова наверняка новости есть. Этот проныра без дела сидеть не может.

Послышались гудки. Проводник встал на площадку.

– До скорого!

Рудик и Ольга вскочили на подножку, поезд тронулся, а Сергей и Дмитрий направились к стоянке такси.

Садясь в машину, они попросили отвезти их в гостиницу «Прибрежная». Первые пять минут шофер ехал молча. Молоденький паренек, щеки которого еще не касалась бритва. Он слушал разговор пассажиров и пропускал его мимо ушей, но, когда услышал фамилию Астахова, вдруг резко затормозил.

– Вы говорите о Вадиме?

Горохов вытаращил глаза.

– Ну парень дает! Не успел приехать, а его уже все таксисты знают! Вот это пиар! Вот это реклама!

– Его весь город знает, а не только таксисты. Я так думаю, что вам лучше в редакцию поехать, а не в гостиницу. Вадим Астахов погиб.

Улыбка сползла с лица Горохова. Сергей скрипнул зубами. После паузы Дмитрий сказал:

– Вези нас, паренек, туда, где мы нужнее.

По дороге таксист рассказал все, что знал.

 16 часов 10 минут

Дверь квартиры открылась.

– Привет, сосед. Я у тебя сигареты стрелял, помнишь? Вот пришел вернуть должок.

Сироткин протянул Виноградову пачку, на которой было написано: «Жду там же».

– Бывай, приятель.

Сироткин начал спускаться по лестнице вниз. Олег выждал пять минут, взял плащ с вешалки и вышел следом.

Белая «Нива» стояла на прежнем месте. Он подсел к водителю и с недоверием посмотрел на него.

– Ночной кошмар в городе, стрельба – как это понимать?

– Ну о выстрелах комитетчики должны знать больше, чем частные сыщики. Вопрос не по адресу. Ты выполнил мою просьбу?

– Допустим. Но сначала поговорим об убийстве репортера ставропольской газеты. Связь между темой наших разговоров и смертью парня очевидна.

– А что тебя удивляет, майор? Ты знаешь, что Горохов в своей статье написал правду. Ему нужны подтверждения, свидетели, очевидцы и виновные. К вашему сожалению, журналистская братия работает куда слаженнее, чем силовые ведомства. Когда их ряды сомкнутся по всей России, вам придется отстраниться от дел, а полковнику Ершову уйти в отставку. Душить прессу – неблагодарное занятие. Оставь их в покое, Олег. Забудь о Ершове. У тебя своя цель, более подходящая твоему званию.

Олег внимательно разглядывал своего собеседника.

– Ты так и не ответил на мой вопрос. Как тебе удалось на меня выйти?

– Отвечу, но чуть позже. Это же не самый важный вопрос.

Виноградов перешел на другую тему:

– За Чайкой охотятся все прослойки общества. Ты уверен, что он доберется до золота?

– Охоту на себя он сам устроил. Слишком они самонадеянны. Поверили в собственную гениальность и неуязвимость. А по сути, сорвали всю операцию. Задумка была оригинальной, остроумной, дерзкой. Уровень Генштаба времен маршала Жукова. Но у Генштаба имелся опыт. Долго им били по мозгам, пока они научились воевать. А Чайка не задумывался о противнике, не учитывал возможности противоборства. Слишком рано начал примеривать лавровый венок победителя. Результат налицо. Ты ведь тоже гуляешь в потемках. Могу тебя поправить. Не Чайка руководит бандой, а Вика. Если ты поймешь женскую логику, цель, которую эта женщина преследует, то в финале тебе легче будет делать правильные выводы. Ты мне нравишься. Я помогу тебе добраться до финала.

– Как им удалось уйти? Они находились в тисках. Там не было выхода, но они исчезли. Как?

– Ты решил, что я сижу в твоем кабинете на допросе? Нет, Олег. Мы сотрудники, а не противники. Попробуем разобраться сами. Вместе. Выкладывай, что тебе удалось выяснить.

Олег немного помолчал, потом заговорил:

– У генерала Шатырина не два сына, а три. Старший живет в Питере. Бизнесмен. Занимается ювелирным делом. Двое других сыновей пошли по стопам отца. Георгий и Устин. Один окончил Академию Генштаба, хорошо знает языки. Был приглашен в разведку, потом окончил Высшую школу КГБ. Работал на Лубянке. С первой чеченской кампании находится в подчинении Северокавказского подразделения особого назначения. Я лично его видел. Сейчас он в Грозном, работает с генералом Горидзе.

– Тот самый, который занимается золотом. И зовут среднего брата Георгий. А видел ты его, когда ездил в Грозный к Горидзе. С ним мне все ясно. Рассказывай о младшем.

– С младшим не все ясно. Он самый спортивный среди братьев. Окончил МГИМО, был приглашен в Комитет. Затем школа КГБ, далее не очень понятно. В Грозный уехал лет десять назад, женился на чеченке. Работал у Дудаева в Совете безопасности. После разборок в первую кампанию ушел в горы. Остальные сведения для меня закрыты.

– Договаривай-договаривай, майор. Этот парень нас интересует больше остальных.

– Если досье закрыто, значит, сотрудник находится на задании. Мне известно, что у генерала Горидзе есть свои залегендированные агенты в горах, воюющие на стороне сепаратистов. Думаю, Устин – один из них. Подтверждением тому может служить тот факт, что Устин вместе с Басаевым, когда тот еще служил на нашей стороне, готовил отряды диверсантов в Абхазии в момент разгара войны между грузинами и абхазцами. Мы тогда занимали сторону абхазцев. Впрочем, мы не только абхазцев обучали, но и чеченцев, которые теперь повернули пушки против нас.

– Из этого следует вывод, что Устин мог быть одним из эмиссаров, приехавших в Петербург для переговоров с Чайкой о золоте. Но непосредственно в переговорах участия не принимал.

– Слишком смелые выводы. Если бы так было на самом деле, то мы не упустили бы золота из Питера. Но мы не знаем, с кем делегаты вели переговоры.

– Зато я это знал. С Устином меня познакомил его старший брат Мирон. Но он мне не сказал, что знаком с братом. Он представил мне его как одного из чеченцев по имени Умар. Этот Умар готов был пойти со мной на сговор при условии, что я ему заплачу и отдам часть золота. Ему лично. Эдакий хапуга, которого интересует только собственная персона. Таким образом, Мирон внедрил своего брата в операцию по золоту. Мирон знал мои планы, мы их вместе строили, лежа в госпитале. Он знал, что золото меня не интересует, и этим я его устраивал как партнер. Цель Мирона – убрать с рынка конкурента Чайку и завладеть его капиталом без особого труда. Я думаю, что и в госпиталь ко мне Мирон попал не случайно. – Илья положил подбородок на руль и задумчиво продолжил: – Чайка и Вика сумели сломать мою жизнь. Ну где найти партнера лучше меня? Теперь представим себе картину заговора. Заговора трех братьев. Георгий знает, что чеченцы интересуются золотом. А его старший брат – ювелир. Чеченцы платят за золото чистой валютой. Устин подтверждает этот факт в своих донесениях с гор. Но зачем Мирону рисковать собственным товаром? Он решает убрать с дороги конкурента, и не просто убрать, но и захватить его золото. Так Мирон выходит на Вику и становится ее любовником. Через свои связи в МВД Мирон знакомится с делом Вики и Чайки годичной давности, из которого выясняет, что Чайка владеет не только ювелирными изделиями, но и слитками весом в пятьдесят килограммов. Из того же досье он мог узнать и обо мне. Ему нужен мститель, помощник, фанатик и надежный партнер, который взвалит всю грязную работу на себя. Я как кандидат его устраиваю, он находит меня, и с помощью связей его отца меня вдруг, на всеобщее удивление, перевозят из обычной психушки в военный госпиталь в двухместную палату. Сказочный случай. Как только место в палате освобождается, в ней появляется очень приятный мужчина, мой ровесник, добрый, открытый, остроумный, богатый, но несчастный. Он любит замужнюю женщину, без которой не может жить. В итоге выясняется, что мы любили одну и ту же женщину, коварную интриганку, змею, убийцу, алчную, жестокую, но очень красивую и умную.

Мы терзали души друг друга больше месяца, пока Мирон не предложил мне план мести. Я его развил до космических масштабов, а Мирон согласился его финансировать. Надо лишить семейство Чайки главного оружия – средств. А потом с ними можно делать что хочешь. Змея без яда – обычный червяк. Но как разорить их? Они стабильны, организованы и идут в гору, оставляя конкурентов позади себя. В том числе и самого Шатырина.

Выход нашелся быстро. Шатырин выезжает за рубеж – Амстердам, Берлин, Париж, Осло, Копенгаген, Вена, Женева. Переезжая из города в город, он оставляет за собой длинный шлейф из газетных статей и разоблачений. Досье на семью Чаек печатают все газеты Европы. Аферисты, грабители, воры, убийцы! Зарубежные партнеры Чайки – банкиры, ювелиры – хватаются за голову и отзывают свой капитал и ценности назад. Это был удар ниже пояса. Но он сработал, и мы в этом не сомневались и были во всеоружии. Чайка-старший идет на сговор с подосланными к нему чеченцами. У него нет выбора и времени на более разумный выход из положения. Семья в панике и готовится к бегству. Собрав капитал в мешок, они захватывают самолет и исчезают. Теперь события потекли по нашему сценарию. До определенного момента. Когда золото приземлилось на парашютах с рейса 14-69 на землю, его должен был перехватить Умар. Естественно, он не понес бы его в горы к чеченцам. Он вернулся бы с ним в Петербург при помощи среднего брата – Георгия, а в северной столице их встретил бы Мирон.

Жизнь меня долго хлестала по морде. Я многому научился. А главное, что я начал понимать людей. Не то, что они говорят, а то, чего хотят.

Золото не попало в руки Умара. Оно осталось у меня, и я его надежно спрятал. В итоге Мирону пришлось продолжать игру на чужом поле, Умару стать моим холопом, а Чайкам надеяться, что они вернут свои сокровища. Им ничего не остается делать. Они пойдут туда, куда укажу я. Братья Шатырины вынуждены теперь заботиться о безопасности Вики и ее сообщников. Они прекрасно понимают, что от меня они золота не получат, потому что считают меня одержимым фанатиком. Им приходится помогать мне. Вот тебе и ответ на твой вопрос, как я на тебя вышел. Ведь только в твоем ведомстве есть люди, знающие о твоем задании. Так же, как ты сумел все выяснить о братьях Шатыриных, так и они попытались предостеречь меня от опасности, которую представляешь ты.

Олег долго думал, потом спросил:

– Кому же ты хочешь отдать золото, если оно тебя не интересует?

– Тому, кто возьмет его первым,

– Ты откровенен. Я не привык к таким откровенным разговорам.

– Я же говорил, что ты мне симпатичен. Ты участник событий, у тебя погибла мать. И в конце концов, ты честный человек и выполняешь свой долг. Я не против того, чтобы ты стал победителем конкурса «Золотой мальчик». Но как председатель жюри я никому подыгрывать не стану. Ты будешь трудиться на равных с остальными.

– Значит, из города их вывел Устин? Он же Умар.

– Я не против. Любой голове нужны руки. Даже гениальный мозг может оказаться беспомощным без физической силы. Теперь можешь переезжать в Новосибирск. Чайка, его сын и Вика уже в пути. Там и увидимся. Но у нас есть еще один скрытый враг. Умара преследует странная команда. Люди, недоступные моему пониманию. А я не люблю посторонних в своей спальне. Постарайся выяснить, кто они. Либо горцы, либо ваши люди, либо… Остальное – моя забота. Получишь от меня весточку на почтамте Новосибирска. На этот раз ты приедешь туда раньше Трифонова. Подумай на досуге о моем рассказе.

Сироткин подвез майора к подъезду и вновь оставил его с озабоченным видом наблюдать за пылью, поднятой с мостовой колесами машины.

 16 часов 45 минут

Женщина смущенно смотрела на присутствующих, словно она находилась не в собственной квартире, а в гостях.

– Продолжайте, Тамара Тихоновна, – ровным, спокойным тоном предложил Трифонов.

Полковник с капитаном Куприяновым сидели за столом в гостиной, а хозяйка мялась в дверях, отказываясь от предложенного ей стула.

– Она подошла ко мне на вокзале… Я понимаю, что так не полагается сдавать квартиры, но у меня дочка больная, инвалид. На пенсию не проживешь. Приходится сдавать. Ну, словом, подошла, расспросила, я ей рассказала о квартире. Она даже смотреть ее не поехала. Заплатила мне деньги за три дня, сколько нам за месяц не платят, и взяла ключи. Сказала, что как будет уезжать, то отдаст ключи соседям по площадке. Я и не возражала. Бог с ней. Деньги-то серьезные по нашим временам.

– А как выглядела ваша квартирантка?

– Красивая женщина, ничего сказать не могу, яркая. Держится гордо, осанка, фигура – одним словом, без изъянов. На вид лет тридцать с небольшим. Но не местная. Видать, столичная. И говорит чисто, растягивая слова.

– Вы ее потом видели?

– Больше не видела. Я думала, она еще здесь. А тут вдруг участковый к дочери приходит. Ну вот меня и привезли сюда. А дальше вы сами знаете. Ключ соседям отдал мужчина вчера вечером.

– Хорошо, Тамара Тихоновна. Побудьте здесь, никуда не отлучайтесь и ничего не трогайте. Сейчас приедет эксперт из управления, он будет снимать отпечатки пальцев с некоторых предметов, так что вы посидите в уголочке. Он вас надолго не задержит.

Трифонов с Куприяновым ушли, оставив растерянную женщину в одиночестве.

Сидя в машине по дороге в управление, сыщики делали выводы.

– Вика появилась на вокзале за два часа до прибытия поезда. Но она не знала, что Мирон Шатырин вышел в Набережных Челнах. В тот момент семейство Чаек еще не подозревало, что за ними идет охота и преследователи находятся уже в городе на расстоянии протянутой руки. А значит, она не побоялась бы встретить Шатырина у поезда.

Трифонов вопросительно посмотрел на Куприянова.

– Нет, Алексан Ваныч, Вики на вокзале не было.

– Она знает тебя в лицо, Семен. Может быть, она увидела твою персону раньше, чем ты успел ее заметить.

– Исключено. На перроне находился только Миша Ростовцев. Я сидел в машине. И к Ткаченко он не подходил. Мы подцепили его в пяти кварталах от вокзала. Тут все чисто. Вика не приходила на вокзал. Уверен. У них имелась какая-то другая договоренность. Шатырин – умный, осторожный человек, он не позволил бы Вике встречать его.

– В том-то все и дело. Бизнесмен высокого ранга. Умен, богат, осторожен. Вот поэтому я его сразу отмел из кандидатов на убийцу. Из машины в Ткаченко стрелял не он.

– Но, судя по всему, Шатырин во время разборки находился в городе.

– Не исключено. Сироткин тоже где-то здесь. Но он также не пригоден на роль стрелка. Обследование моста нам показало, что группа людей действительно поднималась по опоре. Следов они оставили больше чем достаточно. Четких отпечатков мы, конечно, не нашли, но веревка с крючком, следы ног на запыленных шпалах, клочки одежды на опоре. Все так. И сели они на товарняк, идущий в Хабаровск. Следующий поезд шел только через полтора часа. Когда люди уходят от преследования, то они не ждут подходящего поезда, а садятся на первый попавшийся. Да и расписание им неизвестно.

– Но нас эти выводы не могут утешить.

– К сожалению. Меня даже не утешает то, что мы передали фоторобот по ходу следования поезда и во все города. Слишком поздно. Теперь банда Чайки станет действовать куда осторожней.

– Они со своего маршрута не сойдут. Их несет на восток. Но где-то должна быть конечная точка. Неделя-две – и они упрутся в Тихий океан. Куда дальше?

– Если мы не сработаем на опережение, то останемся с носом.

В управлении их поджидал Ростовцев.

– Докладывай, Миша, – входя в кабинет, бросил Трифонов.

– Шатырина можно исключить, Александр Иваныч. Когда в «Октябрьской» шла перестрелка, он уже летел в самолете. В десять тридцать вчера Шатырин сошел с трапа в Петербурге. Я связывался с подполковником Комарницким. Он добился разрешения на прослушивание телефонов Шатырина.

– А смысл? После знакомства с лейтенантом Ткаченко в поезде Шатырин превратился в невинную овечку. Теперь его на крючок не подцепишь. Однако наблюдение с него снимать не следует. Что еще?

– Николаю сделали операцию. Через недельку встанет на ноги.

– Вечером навестим его. А завтра утром выезжаем в Омск. Они не рискнут ехать дальше на одном поезде, а значит, мы их опередим и поедем навстречу, а не будем плестись в хвосте.

– Ив этом случае мы можем опоздать. А если они сменили поезд и перемахнули Омск?

– Есть определенная закономерность в их путешествии – отрезки пути и время пребывания в городе, не менее трех дней. Я запросил министерство и попросил особых полномочий, чтобы нас больше не встречали так же радушно, как здесь. Обещали помочь и дать распоряжения по цепочке. Без милиции на местах нам не обойтись. Особенно теперь, когда наши подопечные знают о нас столько же, сколько мы о них.

– И еще, Александр Ваныч, – продолжал Ростовцев. – В городе объявился Горохов. Мы обязаны принять меры. Он в федеральном розыске.

Трифонов покачал головой.

– Эх, Миша, Миша. Горохов защищает свою честь. Он имеет на это право. У нас своих забот хватает, а им тоже несладко. Не мешай им.

– В общем-то, я так и думал. Просто ввел вас в курс дела. Они забрали тело Астахова из морга и отправляют его в Ставрополь. Живет Горохов в общежитии у студентов. Готовит статью в местную печать.

– Ну вот видишь. Сунь свой нос в общагу с ордером на арест. Или ты забыл, на что способна эта братия? Студенты его не сдадут, а наутро Управление внутренних дел прекратит свое существование. По кирпичику разберут.

– Об этом я не подумал.

– К сожалению, мы не всегда думаем, вот и тащимся в хвосте.

Закончив дела в управлении, бригада навестила своего боевого товарища в больнице. Вечером сидели в номере гостиницы и составляли схемы. Легли поздно.

Наутро им принесли билеты на поезд. Собрав чемоданы, с отвратительным настроением команда Трифонова отправилась на вокзал. Лейтенант из управления примчался на перрон со взмыленной шеей. До отхода поезда оставалось две минуты.

– Что с вами, Алексей Владимирович? – удивился Трифонов. – Мы еще вчера с вами попрощались.

– Удивительное дело, товарищ полковник. Вот гляньте.

Лейтенант протянул клочок бумаги и тут же пояснил:

– Денежный перевод в гостиницу «Октябрьская» и телеграмма с извещением, что уехали, не расплатившись: обстоятельства вынудили. Расчет за проживание и подпись «Василий Васильевич Машков». На это имя был снят номер двадцать девять, где жили преступники.

– Из какого города?

– Новосибирск. Перевод срочный.

– Спасибо, господин Сироткин. Век не забудем! – сказал Куприянов.

Лейтенант ничего не понял. Машинист дал два гудка.

– Молодец, лейтенант! – воскликнул Ростовцев.

Мужчины запрыгнули на подножку вагона. Поезд тронулся, и лейтенант еще долго стоял, провожая взглядом уходивший состав.