Текст книги "Героин"
Автор книги: Михаил Маковецкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 38 страниц)
– Соревнуетесь в скудоумии? Вы оба заслуживаете победы. По главной улице села идут двое в шинелях. Один из них – это Капитан. Второй из них – это не Капитан. Вопрос для слабоумных и плохо слышащих: кто второй?
– Ну, и кто второй? Раскрой нам раскосые и жадные глаза на суровую действительность, Анна ты моя на немытой шее.
Белую сакуру вышей, жена
На мое кимоно, что ж тебе делать еще?
Раз не стоИт.
– Какой-то ты сегодня туповатый, Олигарх. А второй – пожилой следователь и есть. Если он Капитаном так искренне воевал, то почему он его на свою должность рекомендовал? Ты об этом не задувался, Олигарх ты мой чистый и доверчивый, ведущий рубрики «Униженные и оскорбленные».
– Ну вот, опять на меня фекальные воды низверглись. Олигарх, или успокой ее, или я сам домой спать пойду. Надоело.
– Аннушка, Аида ты моя в телогрейке, ты змеюка, что ли?
– Я то? Я русалка. А еще я маленькая бесправная собачка, которой иногда разрешают тявкнуть, но на которую не обращают внимания, даже когда она заходиться в лае. Говорила тебе Олигарх сто раз и повторю еще тысячу. Бойся Капитана пуще этого дедка-пердунца пожилого следователя. Рано или поздно он тебя поможет тебе публично на тот свет отправится. Мгновенно умчался к праотцам, так сказать. Или посадит лет на десять. Помяни мое слово.
– Да-а, маленькая китайская собака чаю-чаю (можно и водки!) с синим языком. Анна, а чем, собственно, вызвана ваша сегодняшняя ко мне благосклонность?
– Да не страдай ты так, Капитан, не мучайся. Все равно бесполезно. Меж нами любви не будет. Просто мир странен и несправедлив.
– А все-таки?
– Первые подозрения относительно тебя, Капитан, у меня появились, когда я еще была худенькой малолетней проституткой, и ты, во время облавы, ударил меня в живот.
– О, Господи, она опять это вспомнила!
– Я где-то час в грязи лежала, пока в себя не пришла. Но когда я узнала, что пожилой следователь рекомендовал тебя исполнять его обязанности, мои подозрения относительно твоей морали и нравственности у меня еще более усилились.
– Рыжик, ты, чай, не с дубу ли рухнула? Да мы с Капитаном вместе начинали в тот год, когда ты родилась. И с тех пор идем вместе по жизни крепко взявшись за руки. А ты требуешь смазать его очко выделениями менструирующей сучки собачьей породы и выставлять голую задницу из кустов парка, где много кобелей. И все из-за того, что он когда-то тебя ударил. За дело кстати. Он от меня же получил команду провести там облаву, а ты стала в дверях и вступила в пререкания с ОМОНом.
– Но меня же можно было просто в сторону отодвинуть, во мне же только пятьдесят два килограмма веса!
– Аня, перестаньте! Не ударил бы тогда вас я, вас ударил кто-то из ОМОНовцев. Вы же вели себя очень нахально и мешали нам.
– Но мне же было тогда пятнадцать лет!
– Анечка, действительно, давай оставим эту тему. Что было, то было и постельным бельем поросло. Тем более что мне неприятно слушать о том, как тебя били.
– Капитан страдает базедовой болезнью, поэтому у него все время тупо-удивленный вид.
– Ну, это пускай, Капитан?
– Олигарх, твой Анна, в постоянных наскоках на меня, полона обаяния. Я, кажется, начинаю понимать, почему она стала твоей подругой. Да и округлилась она из-за беременности, что тоже пошло ей на пользу.
– Тут ты прав, Капитан. А еще я люблю смотреть, как она, из-за живота, ходит как утка. Рыжик, принеси мне с того угла комнаты что угодно по своему выбору.
– Иди к черту, Олигарх. И не поднимай меня вверх, я же высоты боюсь. И потом, я же в платье, дурак!
* * *
– Голубчик, да вы выглядите как настоящий сумасшедший. Блистательная актерская работа, поздравляю вас.
– Я самый что ни есть натуральный сумасшедший и выгляжу соответственно, Аркадий. Вы все сделали, как я вас просил?
– Ноготь, моя мама-гинеколог всегда говорит, что следовать традициям оказывается гораздо дешевле, чем им не следовать. А я, миленький, прислушиваюсь к мнению моей мамы. Все сделано в строгом соответствии с вашими мудрыми указаниями. На утренней зорьке я появился у главного врача Сковской психиатрической больницы и предложил ему денег. Свою просьбу я мотивировал тем, что во вверенном ему приюте душевного нездоровья пребывает мой родственник. Ранее я передавал деньги на его достойное содержание через пожилого следователя, так как сам проживаю Москве. Но пожилой следователь куда-то пропал, и я решил моего душевно больного родственника поддержать морально и финансово лично. Главный врач взял деньги, после чего его лицо подернулось состраданием. При этом он пожелал услышать имя моего страдающего шизофренией родственника. И я назвал ваше имя, Ноготь.
– И он поверил? Обладатель такой благородной местечковой внешности, как вы, Аркадий…
– …И как будто сошедший с арийского плаката Ноготь. Главный врач чуть приподнял левую бровь, но развеял его сомнения. Я раскрыл страшную семейную тайну о том, что как мужчина я слаб и мало впечатлителен. А потому мне приходиться время от времени жениться на молоденьких пышногрудых блондинках, такова уж моя горькая доля. И вы, Ноготь, приходитесь родным братом моей теперешней супруги. По маме.
– Только такой тонкий человек как вы, Аркадий, и может успешно руководить агентством экстремального секса. Жаль только, что мне не посчастливилось познакомиться со своей родной сестрой по маме. Как ее зовут, кстати?
– Ее зовут Ольга, и я собираюсь вас познакомить.
– Вы ее привезли в Сков!? Зачем?
– Видите ли, Ноготь. Вы помните первую ненормальную, которая года полтора назад…
– Она для вас родила ребенка, Аркадий? И действительно, как я мог забыть.
– Ноготь, моя Оленька хотела бы что-то сделать для этой женщины. Главному врачу, естественно, я об этом говорить не стал. Если вы могли как-то поспособствовать…
– Аркадий, это вполне решаемо. Давайте приступим к похоронам наших проблем без промедления. Со мной в команде работают санитар Коля и медсестра Гавриловна. После исчезновения пожилого следователя с внешним миром я общаюсь только через этих людей. Я хочу вас познакомить с ними, Аркадий, и, в дальнейшем, чтобы не случилось, относительно меня вы можете общаться только с ними. И кстати, вы выполнили мою просьбу?
– Конечно. Вот. Хомяк сказал, что это хороший пистолет. Полуночные бдения шизофреников бывают буйными, я слышал. Это идет в комплекте с пистолетом, я так и не понял, что это.
– Это лазерный прицел, а это глушитель. Хотите пострелять, Аркадий?
– Хотел бы пострелять – уехал бы в Израиль. И поселился бы в секторе Газа. Это патроны, Ноготь, а это мобильник с хорошим фотоаппаратом. Он оформлен на кого-то из братанов Хомяка, так что им можно пользоваться спокойно.
– Спасибо, Аркадий. А-а, наконец-то! Знакомьтесь – это Аркадий.
– Очень приятно, Николай.
– Меня все называют Гавриловна. Я работаю медсестрой в женском отделении.
– Да, Гавриловна, ты помнишь, кто у нас была первая суррогатная мать? Присмотри, чтобы ее не обежали. И обсудите с Аркадием механизмы связи на случай экстремальной ситуации.
– А ты что, Ноготь, это знать не хочешь?
– Нет, Колян, мне это даже вредно знать. Экстремальная ситуация – это когда я вне игры почему-то. Совершать подвиг в стиле Зои Космодемьянской я не собираюсь, но мало ли.
– Может я тебе твою заторможенную приведу? Пусть поможет тебе забыть тяготы серых будней. А, Ноготь?
– Да, да, приведи. Хорошая мысль, Гавриловна, порой посещает тебя хоть и внезапно, но удивительно к месту. При появлении моей заторможенной, у меня, честно сказать, даже волосы встают дыбом от удовольствия.
* * *
– Здравствуйте, Ноготь. Меня зовут Ольга, я жена Аркадия.
– Здравствуйте, Ольга. А где все остальные? Ваш супруг, к примеру, Санитар Коля, Гавриловна?
– Они что-то там обсуждает, а медсестра Гавриловну просила привести к вам эту женщину. Я видела ту несчастную, которая родила моего ребенка. Она совершенно ненормальная, даже не помнит ничего. Это ужасно!
– Успокойтесь, Ольга. Ваш супруг оставил медсестре Гавриловне достаточно денег, чтобы ее кормили деликатесами и не били ни другие больные и ни санитары. В сущности, для нее ничего нельзя сделать.
– Я понимаю, Ноготь. А зачем, кстати, меня попросили отвести к вам эту пациентку? Я немного пообщалась с ней, и мне стало жутко. Симпатичная, даже можно сказать красивая женщина, но мышление как у второклассницы.
– Это моя подруга. Спасибо что ее привели.
– Дядя Ноготь, а что мы будем сегодня делать?
– Ты будешь учиться танцевать канкан под музыку Мусоргского, моя заторможенная.
– Как интересно! Мне все снимать?
– Ну, сними пока платье.
– Мелко, мутно, пошло. Комплексы. Не красиво над ней издеваться, Ноготь.
– Вы знаете, Ольга, раньше, до того как осел в сумасшедшем доме, меня всегда мучил вопрос: куда же в этот раз повести свою деваху на вырученные от рэкета деньги – в Метрополь или на Новодевичье? А теперь этой проблемы у меня нет. Моя ненормальная возлюбленная тонко чувствует мое настроение и сама развеет мои сомнения относительно того, что с ней нужно делать.
– Такая страшная судьба.
– Чем вам не нравиться ее судьба, Ольга? Только такая женщина как она и способна сделать блистательную карьеру любящей жены. Вам, к примеру, этого не дано.
– Это почему же?
– Потому что главная из характеристик профессиональной пригодности как любимой женщины – это полное отсутствие самоконтроля с ее стороны. Любимый сказал «надо» – женщина с чувством сказала «есть». Чем менее женщина способна следить за собой, контролировать свои мысли и эмоции, тем пластичней, образней, ярче становятся ее действия в кровати и вокруг нее. Именно врождённая неспособность к соблюдению собственного я, устойчивая интеллектуальная инфантильность, безоглядная эмоциональная отдача в любой предлагаемой ситуации – основа успешности карьеры любящей женщины. И все, что она получает от мужчины, как раз и являются оценкой честности этой природной душевной мимикрии. Идеальная женщина – это идеальный исполнитель желаний своего супруга. Причем исполнитель воинственный, настойчивый, активный. Который улавливает эти желания раньше, чем их ощутит сам мужчина.
– Этакая сладенькая ведьмочка, ценящая красивый каприз.
– Только такие женщины и способны создать в обществе антимастурбационную истерию, Ольга. Только такие. Дорога к семейному счастью проходит через максимальный душевный стриптиз и эротизм отношений, и никак иначе.
– Вы меня почти убедили, Ноготь, прямо колыбельная крокодила какая-то, так завораживает.
– Серьезно? Тогда расскажите о себе. Как вам живется с Аркадием, например?
– Вы когда-нибудь разговаривали с настоящим евреем, Ноготь? Нет, вы никогда не разговаривали с настоящим евреем. Разговор с настоящим евреем – это реальная предпосылка для твердого, устойчивого, непоколебимого антисемитизма на всю оставшуюся жизнь. Вы увязнете в разговоре. Вам убедительно объяснят, что было и чего не было. Параллельно вам докажут, что то, чего не было – оно было, и наоборот. Плюс во всём виноваты власти (разумеется, оккупационные). Дополнительно споют песню о собственных невообразимых, но напрасных потугах. Приплетут необыкновенно одаренных, но, увы, непонятых детей. Вздохнут об антисемитизме в данном регионе. Поплачут о себе, похвалят вас. Тут же вас и вознесут, но ничего не пообещают. Денег не попросят, но и не дадут. Будут долго и нудно доказывать очевидные вещи, а потом вещи, обратные очевидным. Ничего не пообещают, но ни в чем и не разочаруют. Уйдёте слегка одуревшим. Со звенящей пустотой в голове. А что вы, собственно, хотели услышать, Ноготь?
– Вы субъективны, Ольга, из-за того, что вам приходиться ложиться с ним в постель.
– Совсем нет. Как раз постель – это светлое пятно в моей семейной жизни. Тяготит именно чисто человеческое общение.
– Тогда почему вы с ним живете?
– Потому что он мне это приказал.
– !?
– Могу поведать вам свою историю, все равно мы с вами больше никогда не увидимся, да и заняться больше нечем. Небольшой промышленный городок на Урале. Я выскочила замуж за своего первого мужчину сразу после десятого класса. Жили мы в доме его матери, и он, как и я, получал нищенскую зарплату. Потом я узнаю, что никогда не смогу родить ребенка. Вскоре об этом узнает весь городок. Не знаю, из-за этого или не из-за этого, но мой муж начинает все чаще приходить домой пьяным. Никаких перспектив развестись с его матерью. Чудовищная скука. И вот однажды, под влиянием беседы со случайной знакомой, я сажусь на поезд и приезжаю в Москву, где приступаю к работе в качестве проститутки на Ленинградское шоссе. То есть, сначала я элитная проститутка была. Давала только в подъездах домов класса люкс. Но потом мои сутенеры меня на Ленинградское шоссе определили.
– И тут уж вы натешились.
– Да уж многое повидала. И по-китайски бегло читать начала и дирижабль водить в непогоду. Но карьера проститутки трагически прервалась через несколько месяцев после его начала. Однажды на Ленинградском шоссе появился странный клиент по имени Аркадий. Привередливый, как принцесса на горошине. Никак выбрать никого не мог, все требовал посмотреть новых и новых девушек. Пока не отобрал меня. А после этого предложил моим сутенерам следующее. Девушку эту, то есть меня, я забираю навеки. А вам, братаны, могу предложить за нее откат. Сумму солидную, но разумную. Я стою в стороне, мое мнение, естественно, никого не интересует. Сутенеры ему отвечают: «ты, жидовствующий, сначала деньги давай, а потом подружку заберешь». Аркадий достает деньги и меня собирается забрать. И тут мои сутенеры искушения и не выдержали. Решили и деньги забрать, и меня у себя оставить. Сделали они это явно не подумав. Рядом джип стоял, как бы клиенты, с Аркадием не связанные. А оказались – это из бригады Хомяка бойцы, очень даже с Аркадием связанные. Сутенеры с Ленинградского шоссе им нечета, конечно. Короче, искал Аркадий новых сотрудниц для своего агентства экстремального секса «Уникум». Уж очень я ему понравилась. Ну, работать я в «Уникуме» начала. Это не Ленинградское шоссе, конечно, другой уровень. Но, схожу без хвастовства, и на меня спрос был. Но почти сразу Аркадий меня у себя на ночь оставил. Один раз, другой. А потом вообще к клиентам запретил выходить. Запретил – значит запретил. К тому времени я давно поняла, что здесь приказы выполняются беспрекословно. Лекцию на тему: «Почему ты его не любишь, и что со мной сделают, если я его не полюблю» мне прочитали очень доходчиво. Потом он на Кипр поехал на неделю и меня взял с собой. И спрашивает меня там как-то: «Слушай, кукла, а почему ты таблетки не принимаешь? Забеременеешь ведь». Я и рассказала ему, что забеременеть я не могу ни при каких обстоятельствах. Есть такое врожденное уродство, двухрогая матка называется. В такой матке беременность развиться не может. Поговорили и поговорили, дальше с ним живем. Я даже ему хамить иногда позволяла, чувствовала, что ко мне чувство испытывают не рядовое. А потом он мне как говорит: «У нас будет ребенок. Только беременной ты не будешь». «Приемный что ли?» – спрашиваю. «Не приемный, – говорит, – мой и твой. У тебя яйцеклетку возьмут, моей спермой оплодотворят и кому-то в матку вставят». Ну а дальше, вы, в общем, знаете. Привезли меня в роддом, положили в операционной, в руку укололи что-то, и я заснула. А через девять месяцев меня снова туда же привезли. Какая-то женщина, причем негритянка, родила ребенка. Новорожденную отдали мне, и Аркадий меня с малюткой сразу домой увез. Дома я на девочку посмотрела, и мне даже жутко стало. Лицо как у моей мамы один в один, только черноволосая, как Аркадий. А у нас в роду все блондины. Документы к тому времени о том, что я родила девочку в Сковском роддоме, были готовы, оказывается. Пожилой следователь все оформил. Я долго долбила Аркадия, чтобы он меня с той женщиной, которой беременность выносила, познакомил, а он все отнекивался, а потом согласился.
Познакомилась я сегодня с ней. Лучше бы Аркадий не соглашался. Когда меня медсестра Гавриловна в отделение завела, она в туалет спряталась. Но я прощаю ее глупые выкрики из унитаза. Ее можно понять – всю жизнь, бедняга, обитала на пальме. А потом, непонятно как, в Россию попала, и окончательно мозгами поехали. Нерусская негритянка, совершенно ненормальная и по-русски почти не понимает. Нашли ее на каком-то чердаке, голую, грязную и всю в сперме. И никаких родственников или документов. Непонятно даже из какой страны ее привезли.
– Ну, вы, Ольга, прямо книгу на тему половой жизни дождевых червей наваяли. Но смахнем пыль с героических страниц истории. Ничего нового вы мне не рассказали, но я заслушался и о своей заторможенной любимой забыл. Что ты там стоишь?
– Вы же меня сами в угол поставили, дядя Ноготь. Чтобы не мешала.
– Ладно, я тебя простил.
Да, листья клена прекрасны, но, все-таки,
Лучше попробуй
Сделать минет мне с зеркалом рядом.
– Только пусть эта тетя отвернется, а то я стесняюсь.
– Отставить, как говорит Хомяк. Чуть позже.
– Я вам потом напомню, дядя Ноготь, что надо сделать, когда эта тетя уйдет. Я себе палец укушу до крови, чтобы не забыть. Увижу ранку – и вспомню.
– Максимальный натурализм и реализм, дорогая Ольга, основа воспитания идеальной возлюбленной. Это еще Макаренко шептал на ушко своим воспитанницам.
– Вы знаете, Ноготь, я бы с удовольствием расстреляла бы вас из бутафорского нагана.
– Не говорите мне так, Ольга. Ведь я возглавляю ту самую организованную преступную группировку, в которую входят, в том числе, и ваш супруг Аркадий, и бригада Хомяка. И, плюс к этому, я безумен. Вы заметили, что, ловя мой взгляд, набожные бабки, которые здесь работают уборщицами, начинают креститься?
– Отпустите мою руку, Ноготь, я все поняла. Прошу вас!
– Убейте в себе негра, Ольга, образцовой возлюбленной вам все равно стать не дано. Да не убегайте, Оля, я пошутил!
– А кто это, дядя Ноготь?
– Это? Это нервная климактерическая женщина – беженка из абортария. У неё дома имеются пять кошек и двадцать комнатных растений, не думай о ней, любимая. Мой член гораздо умнее и воспитаннее ее. По крайней мере, он встает в присутствии женщин. Лучше расскажи мне, моя желанная, почему ты прикусила себе пальчик до крови?
* * *
– Скажите, Николай, какого ваше мнение о Ногте? И, вообще, обо всей ситуации? Вы с медсестрой Гавриловной общаетесь с ним его изо дня в день, ваше мнение самое объективное.
– Видите ли, Аркадий. Я не врач, но, много лет работая санитаром в отделении судебно-психиатрической экспертизы, повидал на своем веку богатейшая коллекцию человеческих отбросов и могу сказать следующее. Понос мерзок и зело вонюч, но как же он освежает с бодуна!
– Да здравствует понос, Николай! Итак…
Ноготь, естественно, человек психически больной. Но это совсем не мешает ему мыслить и принимать решения очень эффективно. Что меня возбуждает.
– В современном мире не меньше возбуждает дама, выражающая согласие путем раздвигания пальцами половых губ.
– Согласен с вами, Аркадий, что положение его скверное. Во-первых, он находится в федеральном розыске, а, во-вторых, его разыскивает Олигарх. Раньше, во времена пожилого следователя, который крышевал Ногтя, все это было не страшно, но теперь все это очень серьезно. Но хочется упомянуть и о положительных и радостных моментах. Я и медсестра Гавриловна помогаем Ногтю поддерживать репутацию человека глубоко умалишенного. И его репутация является залогом его же безопасности, что и вселяет надежду.
– Другими словами, вы считаете, что выйти на Ногтя милиции или Олигарху сложно?
– Никаких «или». Милиция и Олигарх в нашей ситуации это одно и тоже. И выйти на Ногтя им не под силу. Для этого требуется не стандартное мышление, а Капитан, в отличие от пожилого следователя, им не обладает. Капитан радовал меня скупостью мысли неоднократно.
– Это звучит как выписка из некролога.
– Ничего похожего, Аркадий. Капитана человек Олигарх, а потому его пребыванию на посту пожилого следователя ничего не грозит.
– И еще один вопрос, Николай. А зачем вы с Гавриловной вообще влезли в эту историю? Почему вы с таким энтузиазмом бросились помогать Ногтю? Ведь это игры далеко не безопасные.
– Мы с Гавриловной, работая в много лет в психиатрической экспертизе, насмотрелись на море уголовников и прочитали Ленинскую библиотеку уголовных дел. И плюс беспросветная нищета, которая нам надоела с детства.
– Понятно. А Ноготь вас из нищеты вывел.
– Вы знаете, Аркадий, я три года отслужил во флоте и дважды писал заявления в Афганистан во время службы, да только водолазы там были не нужны. Так вот, Ноготь, с его уголовными дарованиями, попав в Сковский сумасшедший дом, просто оказался в нужном месте. Быть только домовым старого общественного туалета в психбольнице с чередой выходных дней, которые прожиты так бездарно в сексуальном плане, мне надоело до чертиков. Да и медсестра Гавриловна, фактически, до появления Ногтя являлась нищей говорящей вагиной, обильно сдобренной молочницей. А ведь она способна быть и тургеневской девушкой в лучах заходящего солнца. Но для этого нужны деньги. Хотя бы для покупки букета ромашек. Так что вы не беспокойтесь. Ноготь в нашей психушке обласкан и находится в полной безопасности. Братская семья санитаров Сковской психиатрической больницы никому не даст его в обиду. Так что можете спокойно напряженно работать в Москве. Деньги то все из Москвы идут.
* * *
– Слушай, Ноготь, ну что ты все время сидишь в своей палате как бирюк?
– А к кому здесь можно в гости сходить? Сумасшедший дом на дворе. Всюду мрачные глубины сознания, депрессия и безысходность. Всюду полное отсутствие всякой тонкой фантазии. Грубость и несдержанность!
– Глупости. Всюду взволнованные голоса, и веселые шутки, и нескончаемые песни. А поздно вечерком три девицы откаблучивают «Яблочко» вертя целлюлитными ляжками, и, почему-то, непосредственно под твоим окном. Но ты и к этому глух. Кстати, да хоть к твоей же заторможенной зайдем! Глянем, как она живет, чем занимается.
– А что? Действительно, давненько я не ездил в анальное турне по Монголии. Пойдем ка, глянем, как мой Красивый Бантик досуг проводит.
* * *
– Ой, дядя Ноготь!? Да я сама бы к вам пришла!
– О, це пионы, розы, маки. А кто это еще с тобой в палате живет? Выражение их лиц напоминают мне тягучую густую темно-зеленую соплю. Где медсестра Гавриловна? Она же сказала, что моя заторможенная в комфорте содержится!
– Да тут я, тут. Вы же не сказали, что придете, откуда же я знала? Я тут на минутку отлучилась укол сделать. Но все под контролем, ты не волнуйся Ноготь. Их здесь три человека – кроме твоей заторможенной еще Ася и Тася – птичколетающие существа, каждая по девяносто килограмм живого веса. Да, действительно, рылом они не блещут, тут ты прав. И когда-то, до твоего появления, они действительно обижали заторможенную. Вплоть до постоянного рукоприкладства. Но теперь все изменилось. Мы приглашали санитара Колю, который провел с ними беседу об эпистолярных извращениях в словесных экзерсисах и…
– И что, помогло?
– Не сразу. После первой беседы Асе наложили гипс на тазобедренный сустав, а Тасе восемнадцать швов на область головы и шеи. Но птичколетающие существа не поняли серьезности демарша и как-то позволили себе сидеть в присутствии твоей заторможенной. Пришлось снова вызывать санитара Колю. Честно сказать, мы думали, что после беседы с санитаром Колей Тася уже не выживет. Но ничего, оклемалась помаленьку. И теперь они относятся к твоей заторможенной лучше. Хорошо, даже можно сказать.
– Заторможенная, эти динозавры больше тебя не обижают?
– Что вы, дядя Ноготь! Они давно уже не дерутся, а только дружат со мной. Тася мне перед сном ноги моет в тазике, а Ася целый день от меня мух тряпкой отгоняет.
– Ася молодец. А вот Тася не старается. Что такое кактус, небось, знаешь, Тася?
– Знаю, господин Ноготь, как не знать.
– Ну, так ноги мыть заторможенной будешь три раза в день, коли знаешь. Если она ноги мыть начнет, то ее, наверное, даже в автобус до райцентра пустят. А как помоешь – воду сразу выпить надо, пока теплая. Поняла, Тася? Или, может, я тебе кактус любимой пищей сделаю, пока все не образуется то?
– Да все до капельки выпью, господин Ноготь! Как не выпить-то? Даже подумать страшно.
– Вот и ладненько, Тася. А тебя, значит, Николай, литературные потуги мучают. Песни чёрные, песни страшные, девушкам сверхтяжелой весовой категории любишь рассказывать. И это правильно! Слово твое, санитар Коля, по сути своей, несет огромное духовное и этическое наследие всему человечеству. О, как сказал.
– А то? Я стихи о естестве пишу, Ноготь. Поэзия, типа. Восхитительное восстановление живизны в славистике и лексиконе русского нарождения.
– А что же ты мне их раньше не показывал, Коля? Декламируй, не стесняйся. Мелкое критиканство и вдумчивое, желчное издевательство гарантируются.
– Спасибо, друг. У меня и проза есть. «Записки зятя главраввина» называется. На смерть Аркадия.
– Так он же живой еще!
– А как помрет, так опубликую. Он мне другом был, или нет? И деньги мы получаем через него.
– Та-ак. Сейчас организуем литературный вечер санитара Коли. Прямо здесь.
– Почему только мой? У нас в психушке целое литературное объединение имеется. Литературно-художественное объединение пациентов Сковской психиатрической больницы «Синяя береза» называется.
– Да ты что?
– А ты что думал, Ноготь? Пьесу в 7 действиях к постановке готовим. «Жгучая Любовь и Южный ветер» называется. Наша же больная и написала, твоя заторможенная с ней дружит, кстати.
И кто это?
– Да есть у нас тут одна немолодая негритянка с девятым размером груди. Мать пятерых детей. Ей приходится печатать одной рукой, потому что второй она придерживает компресс на синяке, который ей поставил под глазом ниггер – муж. Но все равно она не сдается, работает. О далекой родине пьесу написала, хочешь, прочитаю?
– Конечно!
* * *
Жгучая Любовь и Южный ветер.
(пьеса в 7 действиях)
Действующие лица:Рабыня Изаура – сладкая толстая женщина, проникнутая порывами нежности (с задушенными ростками беспричинной веселости и энергичной игривости).
Ее любовный друг (продавец цветов и одеколонов) – стройный нежный молодой человек, на лице которого постоянно присутствует печать задумчивости и печали.
Зубовный муж (мачо) – пожилой мужчина крепкого телосложения со шрамом на левой щеке и родимым пятном на левой. Тертый калач
Действие 1.
Сцена 1
(Изаура и Любовный друг):
Изаура (рабыня): Я люблю тебя. А ты меня любишь? Я хочу любви, теплоты я хочу. Такой светлой, такой большой!
Любовный друг (продавец цветов и одеколонов):Я был очень удивлен, прогуливаясь перед ужином, тем, что ветер принял южное направление.
Изаура(проникнутая порывами): Мы, женщины, хотим теплоты, хотим, мы хотим любви, хотим.
Друг(печать печали на лице): Я не люблю южные ветры, во всяком случае, только не в этих местах.
Рабыня(Изаура): Я встретила человека. Я его полюбила. Он был умный, хороший. Он был очень хороший. Но в нем было мало теплоты, но в нем нежности практически не было, я его разлюбила.
Друг(любовный): Что касается меня, я люблю западные ветры, западные ветры забавны.
Изаура(рабыня): Я вышла за него замуж. Но ушла от него я. Понять меня – сил его это выше было.
Друг(стройный и нежный): Нас встречает прохладой ветер.
Сцена 2.
(те же и зубовный муж)
Муж(мачо): Изаура, тебя я презираю, ты гнида мерзкая и жалкая притом (Плагиаторша! Негритянка, а начиталась Ильфа и Петрова! Очень грубо!)
Друг(печать печали на лице): Изауры касаться ты не смей.
Изаура(сладкая, толстая): Оставь! Меня не запятнает даже самая грязная грязь! Может быть, только очень сильно грязная.
Действие 2.
(Изаура, Любовный друг, Зубовный муж):
Изаура(очень сладкая): Я любви хочу. Я любви хочу. Я любви хочу. Я любви хочу.
Любовный друг(пахнущий цветами и одеколонами): Еще не поздно! Ох, нет! Еще не поздно!
Зубовный муж(родимое пятно на правой щеке): Изаура, тебя я презираю. Изаура, ты самка (опять Ильф и Петров! Полное отсутствие всякой тонкой фантазии. Грубость и несдержанность!)
Изаура(с задушенным ростком игривости): Я хочу любви. Oh yeah.
Любовный друг(очень нежный): О западный ветер!
Зубовный муж(крепкий и тертый): Oh yeah. Тебя я презираю.
Изаура(с ростком веселости (задушенным): Oh, baby, I love you.
Действие 3.
(Изаура, Любовный друг, Зубовный муж):
Изаура(рабыня, если кто уже забыл): Любви…
Муж(очень тертый и противный): Презираю.
Друг(нежнейший, таких нежных, может, раньше и не было): Не смей!
Действие 4
Сцена 1
(Изаура, Любовный друг) Друг (Очень стройный) Ушел. Вдвоем мы опять.
Изаура(будто очнувшись от глубокого сна, громко): Уйди, тебя я призираю, я к мужу верному вернуться вновь хочу. (Вот это да! Неожиданный поворот.)
Сцена 2
(те же и Зубовный муж, вылезая из под кровати):
Муж(зубовный) Я слышал все. Любовь не умирает. Раскаянью не будем предаваться. (Темнеет).
Сцена 3
(Изаура и Зубовный муж):
(вместе Любовному другу) Поди ка прочь. Ведь нет в тебе нужды. (Друг сокрушенно уходит).
Действие 5
(Расцветает каштан. Над полями тихо садится пепельный туман. Слышится раскатисто голос издалека: «Эге-гей!»
Действие 6
(Изаура и Зубовный муж. Ночь. Стрекочут кузнечики.)
Обстановка: Изаура и Зубовный муж еще крепче любят друг друга.
Изаура(проникнутая): Я любви хочу. Я любви хочу.
Зубовный муж(пожилой, но крепкий): Изаура! Гммммм.
(Ночь покрывается мглой)
Действие 7 (последнее)
(Изаура, Любовный друг, Зубовный муж и трудящиеся солнечной Бразилии.)
Обстановка: С новой силой трудящиеся солнечной Бразилии взялись за уборку озимых. Здесь и взволнованные голоса и веселые шутки и нескончаемые песни.
Изаура(со снопом озимых):
Хочу любви я нежности хочу!
Любовный друг(поет за рулем трактора по-бразильски): Нас утро встречает прохладой.
Зубовный муж(за плугом): Настойчив этот ветер перемен. Изаура, тебя я презираю! (шутка).
Обстановка: Все смеются. В целом царит атмосфера творческого подъема. Злопыхатели раскаиваются.
Занавес.
Не скрою, более чем круто. Суровые сказки, написанные на современный лад. Причем исключительно для истинных ценителей бреда, что приятно отметить. Я так и вижу, как моя заторможенная, в роли Изауры…
– Твоя заторможенная!?
– А чему ты удивляешься, Коля? Вам меценат нужен или как?
– Не… ну, конечно! Кому он не нужен?
– А меценат настоящего театра должен спать с примадонной или не должен?
– Что значит «должен»? Обязан, или что он за меценат. Вот купец Савва Морозов, конкретный был братан…
– Ну, вот видишь, санитар Коля. А я, типа, единственный олигарх на весь сковский сумасшедший дом. Мне стыдно музы не поддерживать финансово. За репетициями постельных сцен лично следить буду. Халтуры не потерплю, чтоб ни капли невинности! Справишься, заторможенная?
