355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Маковецкий » Героин » Текст книги (страница 3)
Героин
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 02:22

Текст книги "Героин"


Автор книги: Михаил Маковецкий



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 38 страниц)

– Так значит ты, когда меня «ломало», не насиловал?

– Тебя-то? Не сложилось как-то.

– А зачем раздел?.

– Ты мокрая была, как цуцик, да еще и описалась. А к нам в гости пожилой следователь шел, неудобно мне было как-то за свою подругу. Такая красивая девушка, и описанная по плечи. Пришлось тебя раздеть и полотенцем протереть.

Девушка, наконец, покраснела.

– Содержательный рассказ вы мне поведали, Елена Юрьевна, – сказал пожилой следователь, – спасибо вам. И Аптекарю, другу моему старинному, спасибо. Много лет помогает он мне, но так, как в этом случае, помог впервые. Если сделать тут все аккуратно, отправим мы на нары, с Божьей помощью, всех поставщиков наркотиков в старинный город Сков.

– Чего это ты в церковнославянский стиль впал? – поинтересовался Аптекарь.

– Под крупное дело ты меня подписал, Пилюлькин. Дела такого масштаба у меня никогда не было. И выйти из него нельзя, разве что воспользоваться советом Елены Юрьевны о передозировке. Но так ведь вопрос не стоит, Володя?

– Нет, Петя, так вопрос не стоит, она мне дороже денег, – подтвердил догадку пожилого следователя Аптекарь.

– Ну, теперь, когда мне ясно, где мы стоим, я спокойно посижу, подумаю, а завтра к вечеру мы снова встретимся. Идет?

– Приходи, ждать буду, – пожал плечами Аптекарь.

– А уж я как буду ждать! – голосом, полным ложного пафоса, произнесла девушка, – Как буду ждать. Не засну, наверное, всю ночь. Аптекарь не даст соврать.

– Ты с ней еще намучаешься, – предположил пожилой следователь прощаясь, – с первого дня ее бить надо. Не сильно конечно, но систематически. Можно каждое воскресенье, ближе к вечеру. Выходной день, ты полон сил, очень удобно. Это я тебе как ветеран правоохранительных органов говорю.

– Пилюлькин, этот мент на тебя дурно влияет, – подала голос девушка, – гони его в шею.

Аптекарь, провожая следователя, вышел с ним на улицу и, после его ухода, по старой привычке присел прикурить. В аптеке он курить никому не разрешал, но и сам не курил. Через некоторое время к нему подошла Гришина.

– Люся, вы гуляете так поздно?

– Я жду Сережу, сейчас он поедет. Вы хотели с ним о чем-то важном срочно поговорить. Я не помешаю?

«Черт побери, – подумал следователь, – о чем же я с ним буду говорить? Забыл совсем. Неудобно как-то. И эта нахалка надо мной явно смеется. Уже забыла, как я ее утром трахнуть хотел. Ну, ничего, я тебе устрою».

– Нет, Люся, не помещаете. Ваша помощь мне тоже понадобиться. Но я хотел бы вас предупредить. Если вы кому бы то ни было расскажите о том, что сейчас узнаете, мне наверняка свернут шею. В буквальном смысле этого слова. А ваша Оксанка нуждается в специальном питании еще два года. Думайте об этом всегда, когда почувствуйте зуд в языке, прошу вас.

– Вчера утром мне казалось, что вы собираетесь напомнить мне о питании для Оксаны, этом для того, чтобы положить меня в постель.

– В самом деле? – рассмеялся следователь, – это действительно правдоподобно. Вы очень миленькая женщина, ваш муж в отъезде. Все-таки приятно, что на меня, старика, падают такие подозрения. Благодарю за комплемент. В действительности я сначала хотел поговорить с вами, но потом решил не начинать этот разговор без Сережи.

– Владимир Степанович, но вы же сами сказали, что если бы вы не были тряпкой, то я давно была бы вашей женой!

– Люся, деточка, это был неудачный комплемент, извините. Я от души хотел сделать вам приятное.

Гришина поджала губы и замолчала. В ее планы не входили измены мужу, и она с содроганием думала о перспективе оказаться в одной постели с Аптекарем, но ее женское самолюбие было уязвлено.

– Дышим свежим воздухом? – спросил подошедшим к ним старший лейтенант.

– Сережка, тебя ждем, – ответила Люся, – и убери свои ручища. Еще с тех пор как он начал за мной ухаживать, еще, будучи курсантом рязанского училища ВДВ, уже с первого дня нашего знакомства, он стал распускать руки и просто силой не дает мне сопротивляться, когда я хочу. Просто пальцем не дает пошевелить, медведь чертов.

Еще в первый день нашего знакомства я принял стратегически верное решение на тебе жениться. Чего же мне было ждать?

– А знаете, как мы познакомились? Я мирно гуляю по улице со своими одноклассниками. Мы отмечаем окончание школы, четыре часа утра. Вдруг ко мне подходит курсант в форме училища ВДВ и говорит: «Девушка, для поддержания спортивной формы мне необходимо десять раз отжаться от пола. Не могли бы вы сделать одну маленькую любезность. Вы сядете мне на плечи, я быстренько отожмусь, и вы продолжите свою прогулку. Это займет буквально одну минуту». Я оторопела от такой наглости, но подвыпившие одноклассники уговорили меня. Они считали, что отжаться десять раз со мной на спине он не сможет. Это сейчас я знаю, что для него это ерунда. А тогда я легкомысленно на него села. Неискушенная была, доверчивая. А потом он отжался, мы встали, и он говорит: «Большое спасибо, вы меня выручили», а сам мою руку вроде бы нежно держит, но вытащить ее из его ладони невозможно. А еще через час я уже лежала спиной в парке на траве и даже искренне какое-то время собиралась сопротивляться. Как же, посопротивляешься у него! Впрочем, ощутив своей трепетной попой всю первобытную мощь его тела, я была покорена. Никого настроения сопротивляться ему у меня не было.

– Люська, кончай болтать, я по тебе соскучился.

– Стоп. Потом развеешь скуку. Владимир Степанович тебя ждет, у него есть для тебя что-то срочное.

– Да, да, конечно, Владимир Степанович, не обращайте внимания на провокации этой коварной женщины. Я хотел к вам зайти немедленно по возвращении.

– Ребята, мне неудобно вас беспокоить, но дело действительно важное и срочное.

– Не стесняйтесь, господин Аптекарь, вы три года по непонятным причинам тратите свои деньги на лечебное питание Оксане. То, что я помогаю по дому вашей супруге, этих трат никак не компенсирует. Мы уже, грешным делом думали, что вы на меня собираетесь покуситься. Сережа, ради здоровья Оксаны, на это был готов закрыть глаза, но и это вас не заинтересовало. И вот, через три года после начала этого кошмара, вы обращаетесь к нам какой-то важной для вас просьбой. Мы вас очень внимательно слушаем.

– Люся, ну зачем ты так!

– Сережа, помолчи, – одернула своего мужа сидя у него на коленях Гришина.

«А ведь она хозяйка в доме. Товарищ старший лейтенант пребывает глубоко под каблуком», – подумал, глядя на нее, Аптекарь. Но вслух он сказал следующее:

– Люся, вы не правы в своих предположениях по самой сути. Я хозяин аптеки. Мелкий, так сказать, предприниматель. Собственной службы безопасности, естественно, у меня нет, и быть не может. А какую-то сумму денег из меня выбить можно. Тем более, как вы, конечно, догадываетесь, с государством в своих денежных расчетах я не всегда бываю откровенен. Поэтому наезды на меня со стороны всякого рода шпаны и рэкетиров неизбежны. В этой ситуации сам факт, что здесь проживает человек, который обучает спецназовцев рукопашному бою, действует на многих отрезвляюще. Таким образом вы платите мне за лечебное питание. По моему мнению, я заключил выгодную сделку. По крайней мере, в том случае, если Сережа согласиться мне помочь в моей теперешней ситуации. В тот раз на меня наехали люди настолько серьезные, что я опасаюсь за свою жизнь.

– Если быть до конца откровенным, то у меня сложилось впечатление, что это все сказки, – сказал Гришин, бережно придерживая сидящую у него на коленях жену. – Не думаю я, что вы вообще кого-либо опасаетесь. Я в Чечне был. А на войне сразу видишь, кто боится, а кто нет. На самом деле это больше от человека зависит, чем от ситуации. Так вот, вы тот человек, которого в принципе испугать сложно. Я, как командир боевого подразделения, в этом четко разбираться должен, я и разбираюсь. Тем более что ваш старый друг, пожилой следователь, от уголовников может вас защитить гораздо лучше, чем я. Но это все лирика. А на практике я вам много должен, и я от вас полностью завишу, даже любимую жену готов был в постель к вам положить. Так что вас внимательно слушаю.

– Ребята, я не хотел этого разговора, потому что считаю его лишним. Но хорошо, что он состоялся. О том, что существует подозрения относительно моих сексуальных поползновений, я и не знал. Теперь мы в любом случае расставили все точки над i. Но я хочу сказать вам одну вещь. Если кто-то из вас распустит язык – мне головы не сносить. И, соответственно, еще два года лечебное питание вы уже будете покупать за свои деньги. Или Оксана вырастет слабоумной. Я уже говорил Люсе, и повторю еще раз, думайте об этом всегда, когда почувствуйте зуд в языке, прошу вас.

– Ближе к делу, Владимир Степанович, время уже позднее, а у меня Оксанка одна спит, – предложила Люся.

– Ничего, не первый раз, если она заплачет, Надежда Романовна услышит, ведь у нее ключ есть от вашей квартиры, не правда ли?

– Все правильно, итак… – продолжил старший лейтенант.

– Хорошо, тогда пойдемте со мной. В аптеке кроме Надежды Романовны работала еще один провизор, Татьяна. Татьяна жила в городе и, в отличие от Надежды Романовны, не в какие тайны Аптекаря посвящена не была. Оба провизора работали обычно днем, одна в утреннюю, другая в вечернюю смены. Сам Аптекарь работал ночью. В ночное время покупателей почти не было, и он занимался своими делами. Когда ему хотелось спать, обычно это было в промежутке между четырьмя и шестью утра, он просто закрывал аптеку. Иногда он дремал и не закрывая двери. Если в аптеку среди ночи забредал редкий покупатель, при открывании дверь издавала характерный звон, и он просыпался. Иногда, когда ему необходимо было уехать, Светлана и Надежда Романовна работали и ночью, получая за это приличную добавку к зарплате за переработку. В эту ночь он попросил на работу выйти Надежду Романовну. Люся попросила ее разбудить Оксанку и привести ее в аптеку. Аптекарь одобрительно кивнул и сказал, что они будут заняты долго, после чего вместе с супругами Гришиными он спустился в подвал.

– Ого, да здесь полноценная квартира, – воскликнул Гришин, когда Аптекарь открыл замок своим ключом.

– А в квартире не деньги лежат, а тяжело страдающая от скуки и отсутствия героина барышня, – продолжила его мысль находящаяся там девушка.

Потрясения супруг Гришиных невозможно описать словами. От тихого и скромного Аптекаря они ожидали чего угодно, но предположить, в подвале дома оборудована квартира, в которой коварный искуситель Аптекарь прячет молодую красивую девушку, они не могли. Тот факт, что на томной красавице из одежды был только старый свитер Аптекаря, направлял ход их мыслей в совершенно не нужное направление. Потрясенная до глубины души Люся молча открывала и закрывала рот. Сергей, так же молча, неотрывно смотрел на ее почти не прикрытые свитером бедра. Наконец на его взгляд обратила внимание Люся. Для нее это было последним ударом.

– Ну, Владимир Степанович, ну вы даете! – воскликнула она, – А я то, дура самоуверенная…

– Давайте я вас познакомлю, – с торжествующей улыбкой прервал ее Аптекарь.

– Лена, – протянула руку девушка.

– Люся.

– Лена.

– Очень приятно, Сергей.

– Быстро тащи кофе и торт, нам предстоит долгая беседа, – сказал Аптекарь девушке, сопроводив свою просьбу хозяйским шлепком по прикрытой свитером заднице, – а вы ребята присаживайтесь, не стесняйтесь.

После того, как все расселились, Люся попросила разрешения закурить, Аптекарь одобрительно кивнул. Гришина достала пачку сигарет и предложила сигарету своей новой знакомой.

– Я не разрешаю Леночке курить, – сказал Аптекарь, мягко отводя руку с протянутой пачкой сигарет, – в те времена, когда я воспитывался, курение для девушек считалось занятием предосудительным. С тех пор это во мне осталось.

При этих словах старший лейтенант десанта чуть не подавился тортом. Люся, которая отказывалась верить своим ушам, вновь протянула пачку.

– Курить, честно сказать, ужасно хочется, но Пилюлькин не разрешает, садист проклятый. Что теперь делать, буду дым от твоей вдыхать.

– Кстати, Люся, я дам вам денег, и попрошу вас, купите для Лены одежду, косметику, ну и ее там какие-то женские мелочи.

– Владимир Степанович, а почему вы это сами не хотите купить? – спросила Люся, скромно потупив глазки, – нижнее белье от любимого мужчины – это лучший подарок.

– Видите ли, Люся, я бы с удовольствием сам купил, но если кто-то обратит внимание на то, что я вдруг покупаю женское белье, а за этим уже наверняка следят, то в любимой мною аптеке неизбежно начнется ненужная нам всем стрельба. Леночку сейчас ищут все гвардейцы сковского Олигарха, перед которым трепещет все население нашего древнего города.

– Не все трепещут, – поправил его старший лейтенант, – многим на него наплевать.

– Мелкие бизнесмены, вроде меня, все трепещут. Всех данью обложил, рэкетир чертов. Не знаю, куда милиция смотрит.

– Милиция на свой процент от выплаченной вами дани смотрит, – предположила Люся, вновь скромно потупив глазки.

– А чем ваша Лена этой банде рэкетиров не угодила? – спросил Гришин, – Почему, собственно, они все за ней охотятся?

– Видите ли, Сережа, – объяснил ему Аптекарь, – преступное сообщество, которое возглавляется человеком по кличке «Олигарх», в последнее время занимается не только рэкетом. В настоящее время основной доход они имеют от торговли наркотиками. И моя Леночка везла для них пять килограмм героина. Но не довезла. Я ничего не путаю, милая?

– Ничего, дорогой, можно я тебя поцелую?

После того, как девушка громко его чмокнула, Аптекарь продолжил. – Пять килограмм героина, которые моя Леночка у них украла, это огромное количество, дай я тебя поцелую, дорогая, – Аптекарь собирался также громко чмокнуть в щеку девушку. Но когда он притягивал ее к себе, он вдруг вспомнил, что его знакомая из больничной лаборатории позвонила ему и сказала, что и в этот раз в анализах ничего нет, но если он дальше продолжит искушать судьбу, то рано или поздно там что-то появиться.

Не смотря на периодически отпускаемые ею достаточно обидные шутки, девушки испытывала острый страх перед Аптекарем. Она отлично понимала всю опасность своего положения, а главное, она шестым чувством ощущала, что Аптекарь не тот, за кого он себя выдает. Была в нем какая то беспричинная внутренняя ярость, которая отличает случайно или в силу обстоятельств совершившего преступление человека от настоящего, ни при каких обстоятельствах не исправимого, уголовника. На своем недолгом, но насыщенном встречами пути дорогостоящей проститутки она таких людей встречала. Собственно, не она одна была такой проницательной. Когда Сергей говорил о том, что в действительности Аптекарь никого не боится, он говорил о том же. Естественно, когда Аптекарь обнял ее за плечи и начал прижимать к себе, она, послушно втянув плечи и чуть выставив грудь вперед, позволила придвинуть свою щеку к его губам. Держа девушку за плечи и зная, что в любую минуту он может делать с ней все, что угодно, Аптекарь, наконец, не умом, а сердцем и еще неизвестно какими органами ощутил, как кровь застучала у него в голове.

– Да, так о чем я?

– Пять килограмм героина, это много, но один поцелуй, это еще больше, – подсказала ему Люся.

Пять килограмм героина, это очень много, думаю, что это больше, чем потребляется наркоманами всеми нашего родного города в течение года. И стоимость украденного моей куколкой Леночкой героина повиснет неоплатным долгом на том, кто его вез. Так что на поиск Леночки брошены все силы. А в нашем небольшом городе, в сущности, все друг друга знают. И гвардейцы Олигарха знают, что Леночка заходила в мою замечательную во всех отношениях аптеку. После чего пропала неизвестно куда. Так что поиски будут возвращаться ко мне все снова и снова.

– Пока вас не вычислят и Лену найдут и убьют, – продолжил его мысль Сергей.

– Впрочем, как и меня. Или пока организация Олигарха падет под ударами судьбы.

– Какими же? – вновь спросил Гришин.

– Трудно сказать. Или их всех пересажают, или руководство перебьют, да мало ли.

– А вы, Владимир Степанович, случайно конкурирующее с Олигархом преступное сообщество не представляете?

– Ваше любопытство простирается чересчур далеко, Сереженька. На этот вопрос я отвечать не буду. Да и любой мой ответ ничего, в сущности, не меняет.

– Дайте мне ключ от подвала, Владимир Степанович, – решила переменить тему разговора Люся, – Мне не нужно будет беспокоить вас каждый раз, когда я буду приносить Лене кофточку или помаду.

– И рад бы, да не могу. Дело в том, что моя Леночка горькая наркоманка. И как только у нее появиться малейшая возможность покинуть этот подвал, она этой возможностью воспользуется, и побежит солнцем палимая на встречу своей верной и мучительной смерти в поисках героина. Так что я пока подержу свою красавицу взаперти. Так для всех спокойней будет.

– Не уверена, что побегу, – пожала плечами девушка, – я боли боюсь.

– В умных книгах пишут, что минимум пол года после последнего приема героина ты еще будешь совершенно невменяемая. А тут судьбу испытывать нельзя, со смертью играю. Так что тебе, дорогая, в этом подвале еще сидеть и сидеть. Но что мы все о грустном и о грустном. Пусть теперь женщины пощебечут о бантиках, а мы с вами, Сережа, поговорим на мальчишеские темы. Вы согласны?

Когда Аптекарь уединился вместе с Гришиным, старший лейтенант по военному прямо сказал ему следующее.

– Владимир Степанович, вам надо срочно избавляться от этой девушки и выпутываться из этой истории. В подавляющем большинстве, как вы говорите, гвардейцы Олигарха служили или служат в нашей дивизии и я их обучал или обучаю рукопашному бою. Но дело не в этом. Мы все прошли через Чечню, многие не по одному разу. На войне люди звереют. Не все конечно, но некоторые звереют. И почти все курят план, а кое-кто и садится на иглу. Те, которые звереют, и идут служить к Олигарху. Как и те, которые сели на иглу. Эти люди вас просто разорвут, и эту девчонку вы все равно не спасете.

– Сережа, могут возникнуть такие обстоятельства, при которых вы перережете горло своей Люсе?

– Таких обстоятельств не существует, – нехорошо усмехнулся старший лейтенант.

– Я ответил на ваш вопрос?

– Целиком и полностью.

– Я рад, что вы понимаете всю серьезность ситуации. Если вы считаете, что все это не для вас, вы можете отказаться. Я буду искать кого-то другого.

– Но в этом случае поставки лечебного питания для Оксаны прекратятся?

– Естественно, Сереженька. Я всего лишь Аптекарь, а не гуманитарная помощь.

– Если я пойду воровать, меня, скорее всего, посадят. Моя Люсенька, даже если пойдет на панель, а это произойдет неизбежно, Оксанку все равно не спасет. Можно еще пойти к Олигарху, не правда ли?

– Уже нельзя, Сереженька. Все знают, что вы охраняли меня три года. Олигарх вам до конца не поверит. Он убьет меня, Лену, а потом и вас. Как опасного свидетеля. Кто знает, что вам рассказали и я, и Лена? О путях переправки крупных партий наркотиков, например. Далее смотрите сюжет о пребывании вашей супруги на панели. Это в лучшем случае. А скорее всего ее тоже убьют как потенциальную свидетельницу. Она могла слышать то же, что и вы. В детском доме вашу Оксанку вряд ли будут кормить специальным питанием. Через несколько лет ее просто переведут в интернат для слабоумных детей.

– Вы знаете, Владимир Степанович, а вы меня уговорили. Я постараюсь вам помочь.

– Я рад, Сереженька, что даже в эту трудную для меня минуту вы не покинули меня в беде. Вы настоящий друг. Единственное, что я могу вам сказать в эту радостный для меня момент, что, в силу различных обстоятельств, количество денег, которые у меня есть, значительно большее, чем вы предполагаете. Так что, если потребуется, вы сможете обратиться за помощью к своим боевым товарищам. А пока я попрошу вас взять отпуск, или я постараюсь организовать отдых по болезни. Пока ситуация не рассосется, мне бы хотелось, чтобы с вами больше бывали вместе. Вы согласны?

– Отпуск мне положен, так что с этим вопросов нет. А что я должен делать?

Присутствовать в аптеке, во время, когда я там работаю, то есть по ночам. В качестве случайного покупателя, вступившего со мной в беседу. И в случае, если кто-то попробует на меня наехать, доступно объяснить, что делать этого не надо. Сможете объяснить доступно?

– Постараюсь быть убедительным.

– Я верю в ваш дар убеждения, Сереженька. Когда вы сможете заступить на боевое дежурство по охране моей персоны и собственности?

– С завтрашнего дня я в вашем распоряжении. А сейчас давайте вернемся к нашим боевым подругам, надеюсь, без нас они скучают.

– Так, – сурово сказал Аптекарь, когда они вернулись в комнату, – как я и предполагал, торт уже съеден. – Торт, почти не тронутый, стоит в холодильнике, – ответила ему девушка, – но есть его я тебе запрещаю. Пока животик не спадет посидишь без сладкого.

Сладкоежка Аптекарь от возмущения не нашел что сказать.

– Владимир Степанович, мы наверно пойдем, – сказал Сергей. – Поздно уже, Оксанку давно уже спать пора, в последнее время она совсем из режима выбилась. Большое спасибо за приглашение, мыло мило провели вечер.

– Сереженька, но завтра я вас жду, вы обещали.

Когда супруги Гришины ушли, Аптекарь сел в кресло и стал пристально рассматривать девушку.

– Я вела себя не правильно?

– Нет, ты сразу нашла правильную интонацию и держалась прекрасно.

– О чем ты говорил с Сережей?

– Я попросил его взять отпуск и заняться нашей охраной. А о чем вы с Люсей говорили?.

– Ты не сказал, сколько денег ты ей дашь для покупок для меня. Мне бы не хотелось ставить тебя в неловкое положение и заказывать дорогостоящие вещи.

– Это ты правильно сделала. Но не потому, что у меня нет денег. Дорогостоящие покупки, в нашем не большом и не богатом городе неизбежно привлекут к себе внимание. Неизбежно.

– А можно мне купить телевизор? Я сижу одна безвылазно в этом склепе, ну ты придешь на час-два.

– Я сегодня останусь до утра. Мне позвонили из лаборатории, сказали, что у тебя анализы нормальные, что я, то есть ты, совершенно здорова. Телевизор я куплю тебе самый дорогой, ну и видик там, что вы смотрите?

Она молча кивнула. – Ты сказал, что останешься со мной до утра. Мне можно прибрать здесь не много или я сделаю это утром?

– Ты сделаешь это утром, когда я уйду.

– Я боялась, что в постели ты будешь надо мной издеваться, – сказала девушка, когда они уже спокойно лежали под одеялом, – но, судя по всему, бояться тебя не стоит. Ты в принципе меня не способен обидеть.

– Ты ошибаешься. У меня совершенно нет садистских извращений, да и ты мне чрезвычайно нравишься. Не обижать тебя, делать тебе приятно – это чисто животная потребность. Я сам получаю от этого удовольствие. Но если меня нужно тебя к чему-нибудь принудить, у меня нет никаких проблем сделать тебе что угодно. Я смотрел на то, как ты мучаешься без героина, без особых эмоций. Кстати, а как у тебя со спиртным?

– Я к этому абсолютно равнодушна. Могу пригубить бокал вина для создания атмосферы, и все. Но с курением ты меня доконал.

– Давай сразу договоримся. Если я тебе что-то приказал, к этому ты больше не возвращаешься.

– Но ведь это абсурд! Ты же сам куришь. Не давать мне в этой ситуации сигарет, это просто мелкое, но постоянное издевательство.

Аптекарь молча приподнял ее голову.

– Все, я поняла, – сказала девушка. Аптекарь аккуратно положил ее голову на подушку, обозначив этим окончание инцидента.

– Я все время хотела у тебя спросить, но до постели это было преждевременным. Какие у тебя на мой счет планы? К чему мне готовиться?

– Ты будешь жить у меня.

– Как долго?

– Пока я коньки не откину.

– Ты в этом уверен?

– А куда тебе деться? В противном случае или братки убьют или менты посадят, мы же говорили об этом.

– Я другое хотела спросить. Ты уверен, что захочешь держать меня возле себя до бесконечности? – А-а, это. Абсолютно уверен.

– И на каком статусе?

– На том же, что и сейчас.

– А если я снова начну принимать героин?

– Тебя будет снова «переламывать» в подвале. Если это не поможет, порошу Сережу или еще кого-нибудь, чтобы тебя подвергли пыткам. Не калеча, конечно.

– А почему не сам?

– Мне это будет неприятно делать, уж очень ты мне нравишься.

– А если меня просто полечить?

– Я в эти лечения не верю.

– А если я забеременею?

– Забеременеешь – родишь ребенка.

– Даже так? А если после рождения ребенка я снова начну принимать героин?

– Я тебе уже ответил на этот вопрос. Рождения от меня ребенка в твоем статусе ничего не меняет. И вообще, вечер вопросов и ответов объявляется закрытым. Лечь на бочок, глазки закрыть, ладошку под щеку и спать.

– Подожди, еще один вопрос.

– Ты не выполнила моего приказания.

– Ладно, молчу. Все, глазки закрыла.

– Ты не выполнила моего приказания.

– Какого еще?

– Ты не положила ладонь под щеку. – Ты остаешься Аптекарем даже в постели. Не одну мелочь не упускаешь.

.*****.

– Скажете, а почему вас зовут «Пожилой следователь»? – Саранча широким жестом пригласил своего гостя к столу.

– Это кличка. В действительности я никогда не работал следователем, – гость сел на диван перед низким столом и с любопытством стал разглядывать диковинные угощения, – а как родилась «Саранча»?.

– С «Саранчой» все просто. Моя фамилия «Сиранчиев». Это обычная узбекская фамилия, довольно распространенная. Но я вырос в России, и из-за моей фамилии одноклассники прозвали меня «Саранча». Как видите, в истории возникновения моей клички нет ничего рокового или окутанного дымкой тайны.

– Но, прошли годы, и сейчас кличка «Саранча» зазвучала достаточно зловеще.

– Вы преувеличиваете. Я человек бесконфликтный и склонный решать любой вопрос полюбовно за накрытым столом. Кстати, попробуйте плов. Я прекрасно понимаю, что русскому человеку тяжело пересилить себя и есть плов пальцами, смачивая их в воде. Но без этого истинный вкус настоящего узбекского плова не ощутить.

– Скажите прямо, Саранча, вы на меня немножко сердитесь, и это лишает меня сна и аппетита. Давайте закроем этот вопрос, а потом я все попробую. В том числе эти манты. Настоящих узбекских мантов я никогда не ел, хотя много о них слышал.

– Если это действительно лишает вас аппетита, то давайте обговорим. Но в любом случае из-за этого портить наши отношения я не намерен.

– Итак, ваши вопросы.

– Мой вопрос прост и всеобъемлющ. Скажите, уважаемый пожилой следователь, почему мои люди сели в тюрьму?

– Видите ли, милейший Саранча, это девица прибежала ко мне с выпученными от ужаса глазами, и сказала, что ваши люди поставили ее на счетчик.

– А родная милиция, в вашем лице, уважаемый пожилой следователь, оказывается крышует проституток? Кто бы мог подумать без содрогания.

– Об этом подумать мог любой и каждый. Милиция крышует проституток – эко диво. А кто еще, по-вашему, их должен крышевать? Скорая помощь? Или сковский цирк?

– Но на защиту этой жрицы продажной любви вы встали особенно рьяно. Взяли моих людей и даже мне не сообщили. Или у вас к ней отношение особое?

– Саранча, вы умница. Это окрыляет и вселяет надежду. Это девушка была моим осведомителем. С ее помощью мы взяли банду квартирных воров. Она наводила их на богатые квартиры и знала о них практически все. А до того, как она слила на них информацию, у нас на них практически ничего не было.

– Я слышал об этом, но думал, что это сплетни.

– А что вас удивляет? Проститутка как тайный осведомитель правоохранительных органов – это общепринятая практика всех стан и народов со времен царя Гороха Великого.

– Да кто против! Пускай себе сдает квартирных воров. Им еще повезло, что вы их посадили. В противном случае мы бы их на плов пустили.

– А плов, что я ем, он точно из баранины? Саранча, смотрите мне в глаза и говорите только правду, хотя я уже съел целую тарелку.

– Что? Вы насмехаетесь над святым, уважаемый. Это плов сделан из молодого барашка, которого специально для этого прибыл из Узбекистана. И никакой химией он не только не питался, но даже не слышал о ней. И все-таки, почему вы посадили моих людей?

– Вы знаете, Саранча, с кем-нибудь другим я бы стал вилять. Но вам отвечу все как есть. Мы крышуем проституток. И вдруг одна из них к нам приходит, и, смывая косметику слезами, говорит: «В городе появились очень крутые братаны. Они поставили меня на счетчик. Не важно за что. Вы меня крышуете, вы меня обязаны защитить». А Сков город маленький. И все всех знают. А она пришла не к постовому возле бочки с пивом. Она пришла ко мне, пожилому следователю. А на меня смотрят мои люди. И все те, кого мы крышуем. И я, пожилой следователь, должен всем показать, кто в доме хозяин. Или родные менты, или новые, очень крутые ребята. Если менты – значит, в городе поддерживается правопорядок и законные права граждан надежно защищены. Если я отдаю ее новым крутым ребятам – значит, в городе начинается беспредел. Потому, когда она вбежала к нам, размазывая слезы и сопли, еще до того, как она что-то сказала, ваши люди уже сидели. В противном случае – я уже не тяну, и мне пора на пенсию.

– Я все понял. Хорошо, что ты завел этот разговор. Старый следователь мудр, и это в который раз подтвердилось на практике. Я хотел этот случай пропустить, но неприятный осадок остался бы. А так все стало на свои места. И все-таки. У меня пропала партия героина. Это много. Даже для меня это ощутимо. Почему она просто не отдала сумку, и вопрос был бы закрыт? Ее никто бы пальцем не тронул.

– Я тоже думал над этим. Она божилась, что сумку не брала, но думаю, что она врет.

– Да точно врет! Ну, некому больше, – Саранча даже всплеснул руками от избытка эмоций.

– «Точно», это когда ты видишь своими глазами, – пожилой следователь, наконец, закончил с пловом и плотоядно посмотрел на манты, – а когда ты слышишь своими ушами, это «наверное». И потом. Ну, куда она могла деть товар? Нет такого человека в Скове, который поднял бы пять кило героина. И вдруг, не собирая наличку, заранее.

– А может быть она сдала товар за бесценок?

– Не может. Серьезный покупатель не мог не понимать, что за товаром придут, и ходокам она его сдаст обязательно. И тогда, недоплатив за героин, он переплатит за надгробный камень. За срочность.

Все верно, следователь, все правильно. Не понятно только одно. Где товар?

– Я тебе скажу, Саранча, как я вижу ситуацию. Можешь со мной соглашаться, можешь, нет. Проститутка, миленькая, но глупая девчонка, находится на квартире клиента. Квартира дышит достатком. Он знает, что через несколько часов квартира будет ограблена ее подельщиками. Ее клиент не пьян, но явно обкурен анашой до одурения. Ей на глаза попадает красивая сумка, и трепетное женское сердце не выдержало. Она украла самку ради сумки, не зная о ее содержимом. Все равно скоро из квартиры будет вынесено столько, что сумки никто не хватиться. Придя домой, она открывает сумку и видит там пакеты с героином. Девчонка в ужасе. Наркотики – это такой срок, что она такой цифры и в школе не проходила. Даже и если забегала изредка на уроки арифметики. Она хватает весь товар и спускает его в унитаз. И, наивная дурочка, успокаивается. И тут приходят твои люди и с достоинством ставят ее на счетчик. А что церемониться с какой-то проституткой, если за их спиной стоит сам Саранча? Какая там милиция, для них она не страшнее бабушки, торгующей на базаре цветами. Вот только тут ошибочка вышла.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю