Текст книги "Героин"

Автор книги: Михаил Маковецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 38 страниц)

Последняя доза

– Я повторяю, Ноготь, не у кого и мысли не возникнет, что вы имеете отношение к освобождению заложниц и аресту членов ОПГ «Ликвидационная бригада». Для всех вы – этой мой близкий родственник, возможно, внебрачный сын, который недавно сошел с ума. Только этим и объясняется тот особый статус, который у вас есть в стенах сковского сумасшедшего дома. Этим же объясняются мои периодические к вам визиты. Во время одного из таких визитов я случайно встретил своего одноклассника с вызывающей недоумение фамилией Пищимуха. Еще, будучи учеником школы, он получил от завуча прозвище «Алкоголик-золотые руки». Я его не видел, наверное, лет двадцать, а вот тут встретились. У него, на почве выпитого и пережитого, какие-то голоса в ушах звучат. Разговорились. И он мне рассказал, среди прочего, что главный врач психушки привлекает его к разного рода хозяйственным работам. В плане трудотерапии, так сказать. Ну, поговорили, нашу школу на острове вспомнили, он звал Россию к топору, встал так во весь свой хилый рост и с жаром утверждал, что черный жыдомоссон темными безлунными ночами бродит по Скову и пьет кровь христианских младенцев, истинно вам говорю, православные! Я же призывал его воздержаться от фрондерства в этот тяжелый для Родины час и утешал его тем, что если бы он был женщиной – ему бы нечего было чесать по утрам.… Он еще в молодости на почве озверелого онанизма к матерой антисоветчине скатывался. В свое время мой одноклассник был зачат ради расширения жилья, может это сказалось? Или пьяное зачатие оказало определенное влияние на его интеллект, и он стал непредсказуем как мина-ловушка? Не знаю. В общем, поговорили и разошлись. А когда я прорабатывал все схему с освобождением заложников и арестом ликвидационной бригады, я о нем, болезном, и вспомнил. И на вопросы различных начальников ответствовал следующее. Мол, есть у меня один осведомитель, хороший человек, работящий. Мы с ним когда-то вместе в школе учились и уже лет двадцать он мне иногда информацию подбрасывает. Вот и сейчас, довелось ему в…сковской психушке лежать, белая горячка с ним приключилась. Да и весна сказалась, и шизофрения взяла верх. Так вот, он мне сообщил приватно, что оборудуют в нашей психушке палату какую-то странную. Вначале я этому значения не придал, но потом, как заложниц взяли, я об этой информации вспомнил. Проверили мы психушечку аккуратненько, и точно. В палате этой странной сидят наши бабенки похищенные. Ну а дальше все дело техники. Версия уж больно хорошая – и с действительностью перекликается, и глубоко народная, по своей сути. Вместе росли, вместе от выпивки лечимся. Комар носа не подточит. Так что вы, Ноготь, ко всему происшедшему, ну никакого отношения не имеете. И еще, Ноготь, мне бы не хотелось в вас губить великого писателя – человечищу, но у меня к вам большая просьба. Когда вы пишите мне донесение, пишите разборчивее. В вашей последней писульке, в разделе, посвященном главному врачу, вы написали «лубок» или «лобок»? Я так и не понял. Это же донос, в конце концов, Ноготь, отчет о народной беде своего рода, он может иметь далеко идущие последствия! А вы позволяете себе вольности в духе школьного сочинения на тему «Первый оргазм кота Феликса». Я считал вас более серьезным человеком, Ноготь, честное слово. И мораль произведения неочевидна – насколько тесно главный врач психиатрической больницы был связан с ликвидационной бригадой? Как они на него вышли? Участвовал ли он еще в чем-то кроме захвата заложниц?

– Не все сразу, гражданин пожилой следователь, будем работать.

– Вы меня поймите правильно, Ноготь. Я просто не хочу, чтобы ваша работа не накрылась тем местом, откуда писают девушки, из-за какой-нибудь ерунды, нелепого недоразумения. Донос – это такой литературный жанр, где не должно быть недомолвок или почвы для разночтения. Все должно быть очень точно и конкретно. Косноязычного мозгоклюйства здесь быть не может. И тогда у нас порядок будет как в танковых войсках. И потом, Ноготь, обращает на себя то обстоятельство, что при письме вы страдаете ненормативной диареей. Откуда это в вас? Впрочем, черт с вами. Ваша хромота с точки зрения орфографии компенсируется душевностью повествования. Считайте меня искренним поклонником вашего графоманского таланта. А потом, хочу спросить вас, преодолевая робость, а когда благодарные читатели смогут порадоваться Вашим новым произведениям? Где были бы более подробно описаны проделки веселого главврача сумасшедшего дома. И тогда редакция журнала «Долги наши», с точки зрения политико-социальной актуальности, могла бы премировать вас бутылкой водки и рыжей бабой.

– Мне не нужна рыжая, оставьте это Олигарху. А я предпочитаю брюнеток.

– Ну, не хотите рыжую, пусть будет брюнетка. Главное, что это не умаляет ценности вашего донесения не только для потомков и в веках, но и для прокурора.

– Пожилой следователь, червоточина любопытства испортила в вас все яблоко порядочности. Вы так не терпеливы! А я ведь как тот нацистский преступник, который шестьдесят лет прятался под кроватью. Будет информация – будет и донесение. Поставлю вас в известность непременно, уверяю вас.

* * *

– Ну что пожилой следователь, опять вывернулся?

– В этом вопросе, Аптекарь, я придерживаюсь позиции Турции. По итогам Первой мировой войны именно турецкое государство осудило факт геноцида армян во время Первой Мировой Войны. Это было сделано специальным трибуналом, созданным новым революционным правительством Ататюрка. (факт, сегодня усиленно замалчиваемый правящими кругами Турции). Но в дальнейшем Турция отрицала и отрицает факт уничтожения двух миллионов армян категорически. Так же и я. Меня действительно пытались грохнуть, сейчас я это признаю, но в дальнейшем буду отрицать этот эпизод категорически. Объясню почему. Никаких международных преступных сообществ торговцев наркотиками в нашей стране нет. Есть отдельные преступники-контрабандисты, с которыми мы успешно боремся. И никак иначе.

– Янычарам отдельный зик хайль! Но если ты и в дальнейшем будешь отрицать факт существования организации – тебя обязательно раздавят. Не удалось в этот раз, удастся в следующий.

– Не согласен с тобой категорически. В обществе интеллигентных людей, развитых духовно и нравственно, не существует таких сфер, вопросов или проблем, по которым нельзя было бы договориться на взаимовыгодной, притом внезаконной основе. Я в этом городе пожилой следователь. И любая организация, которая нарушает действующее законодательство на подведомственной мне территории должна или договориться со мной или быть уничтоженной. Иначе они уже не преступники, а бунтари, покусившиеся на устои. А таких у нас нет и быть не может. Сков – это не Бишкек.

– Значит война на уничтожение?

– Она самая. Саранча с самого начала правильно понимал ситуацию. Поэтому он договорился со мной и спокойно работал. И именно потому эти уроды решили его устранить. Он для них просто чужой по духу, не свой. В действительность их решение заменить его является не результатом здравого размышления и анализа ситуации, а продуктом эмоций, раздражения. А любое не умный поступок должен быть наказан. Просто нужно грамотно дожать ситуацию. Как говорит все тот же Саранча: «Танцевал – женись». Так что победы наркореволюции во вверенном мне городе не будет.

– Некогда не сомневалась в решительности и способностях дедов советского времени. Первичные половые признаки все еще на месте, пожилой следователь?

– А, Елена Юрьевна. Привычка у вас есть – прыщи против ветра давить, меня обидеть норовите. Ну какой я вам дед? Под моим напускным равнодушием бушуют сексуальные страсти, между прочим. Да и моя супруга, к вашему сведению, помладше вас будет.

– То, что возраст и должность для страсти не преграда, это я поняла, еще будучи проституткой. Но если вы продолжите в одиночку покусывать тут и там организацию, то рано или поздно вас, пожилой следователь, конечно же, убьют. И меня с моим Аптекарем вместе с вами.

– Видите ли, Елена Юрьевна, у меня нет другого выбора.

– Пожилой следователь, голубчик, только не надо мне рассказать, как трудно живётся с состоянием в несколько миллионов долларов в сегодняшнем жестоком мире. Что вам мешает раствориться в пространстве и во времени, да так, чтобы никакая организация вас не нашла? Завели бы в себе глистов разных видов и предавались бы отдыху с молодой женой.

– Ваша предложения, Елена Юрьевна, местами действительно забавно, но, услышав его, ноги я себе все-таки не ошпарил. Служебный долг мешает мне уйти на заслуженный отдых и глисты в себе холить чередой сентиментальных пуков. Да и привык я в любой ситуации, от денег до постели, оказываться наверху. Не могу без драки, запах схватки мне кровь греет. Я же потомственный рыболов-островитянин.

* * *

– Зина!? Да ты… Ну-ка быстро зайди в кабинет. Ты что, совсем с ума со шла? На кого угодно мог подумать, что он пьяным может на работу придти, но чтобы ты?

– Пожилой следователь, только без вашего обычного паясничания. Ведь же меня вычислили, я это точно знаю, и молчите. Прокомментируй же это, наконец, урод, колхозник чертов! И почему ты еще в детстве в озере не утонул. А ведь мог бы, сам рассказывал.

– Зина, ты просто пьяная, иди домой. Будем считать, что ты заболела.

– Я немного выпила, но голова у меня в полном порядке. Так что можешь спокойно надо мной издеваться, урод.

– Зина, ответь же мне, о, чаровница, почему ты сегодня такая храбрая? Будешь со мной в таком тоне разговаривать – твое красивое тело в канализационном люке обнаружат. Пожалела хотя бы своих родителей.

– Мое тело в канализационном люке? Да это вам, пожилой следователь, следует меня бояться. То, что вы в этот раз по недоразумению живы остались, это не о чем не говорит. Организация решила от вас избавиться – значит, вы уже труп, правда, пока живой. Или вы считаете, что с арестом их ликвидационной команды все кончилось? Для тебя все только началось, урод несчастный.

– Пиявка ты все-таки мелкая, Зина. Ну что ты жалом водишь? Посмотри на себя – вошь высокомерная, честное слово. Ты что, Наполеон? Или к лику блаженных папой римским причислена? Как мы заговорили! Как мы носик-то подняли! Сдуйся! Я, из-за испуга, предсмертным запором не страдаю и страдать не собираюсь, так что ты мне творческую смерть не предрекай. И хватит плеваться огнём, и давай сразу поставим точки над i, голубушка. Если со мной, не приведи Аллах, что-то случиться, не важно что, Шпала из тебя… В общем, вас не просто изобьют, как вашу больную СПИДом подругу. Вам сломают позвоночник, Зиночка. Я не хочу никоим образом вас пугать, я просто вас в известность ставлю. Так что в дальнейшем помогать организации меня под надгробный камень положить просто не в ваших интересах. Вас просто необходимо предостеречь, а то вы постоянно в поиске единомышленников, мечтающих меня грохнуть, находитесь. Так что вы уж остепенитесь, ради Бога. Лучше поделитесь пока своими недугами. Расскажите, что наболело.

– Тогда два вопроса, пожилой следователь. Вернее три. Первое, каким образом вы узнали о моей роли в этом деле. Второе, как образом получилось так, что вас не убили. И, наконец, как вся эта история скажется на наших отношениях?

– Начну с конца, Зиночка. На наших странных отношениях это никак не скажется. Когда-то вы помогли Капитану организовать мне служебное расследование. С тех пор я понял, что вы бы рада меня уничтожить, но, что поделаешь, Зиночка, бодливой корове Бог рогов не дал. Сейчас вы организовали этот захват заложниц, были, так сказать, наводчицей у бригады ликвидаторов. Вновь досадная, чудовищная неудача. Я понимаю, обидно. Но ничего не поделаешь. Теперь, как получилось, что меня не убили. Изначально предполагалось, что я тоже буду присутствовать на той памятной литературной встрече подруг руководителей сковских ОПГ, и меня убьют во время захвата заложниц. Так сказать кровавая драма на заседании редколлегии или магазинная колбаса содержит плутоний. Неисправный граммофон стал причиной бытового самоубийства. Я ничего не перепутал, Зиночка?

– Вы ничего не перепутали, пожилой следователь. И почему же вы там не были?

– Видите ли, Зина. Я пришел в органы охраны правопорядка еще до того, как вы родились. И годами у меня обострился нюх. Я должен был там быть, но, чисто интуитивно, я решил не ехать в то место, где собрались все, я повторяю, все подруги наших городских главарей уголовного мира. Шестое чувство подсказало мне, что что-то здесь не так. Что эта стрелка какая-то странная, противоестественная. И я не поехал. Хотя вы, Зиночка, все сделали грамотно. Хвалю. Не навязчиво так, через лейтенанта Волкова, слили мне информацию, что меня ждут на этой встрече. Лейтенант Волков, кстати, Хоть и растаял как пацан, от вашей красоты, но не так глуп, как вам кажется.

– Он туп как сибирский валенок. Непроходимо туп. Туп непролазно. Тупее всех тупых. Но лейтенант Волков чувственный холоп, и это приносит мне тихую радость. Тем более что он красавец и в постели атлет. Что, в значительной степени, скрашивает в моих глазах его фонтанирующую тупость.

– Да-а, репейник или свёкла? Дожил до седых волос а так и не знаю, что подарить женщине перед первой внебрачной ночью.

 
Отброшу гормонов броженье,
И мысли о вас в неглиже…
 

Зина, да тут ласки в рабочее время не утихают не на миг, как я посмотрю. Открываю вчера дверь туалета для сотрудников, а там девушка. Тужится, морда вся красная, а глаза такие синие-синие. Жена лейтенанта Волкова его на рабочем месте навестить решила, видите ли. А мы тут на работе горим, делением размножаемся. Ну да ладно. Был бы он так туп, не предостерег меня от поездки на эту встречу. Я честно сказать, готов был помчаться. В ожидании приятных знакомств и флирта с прекрасными дамами. И политбогему послушать. Как же, литературный опус мой публикуют, отклики читателей хотел услышать, а не только ваше издевательское «Это не пройдет цензуру по причине рекламы педерастии». Волков то меня, если уж честно говорить, и надоумил туда не ехать. А вы говорите туп. Да разве с тупым мужчиной вы бы легли в постель, Зиночка? Да будь хоть первый красавец на деревне? Никогда не поверю, Зиночка. Кстати, уж если мы решили правду матку на куски резать, знаете, что он о вас говорит? «В постели бревно без фантазии, за то так мозги вытрахала, прямо не знаю, где спрятаться от нее, – цитирую дословно, уж извините за прямоту, – И зачем нужны такие умные женщины? Достаточно, чтоб умели выполнять несколько несложных команд и этого хватит».

– Неумное словоблудие. Впрочем, лейтенант Волков такая же мразь колхозная, как и вы. Но у него хоть ориентация нормальная. А вы, пожилой следователь, педофил. Пенсионер на пионерке. Сушеная оленья сперма народами севера уже давно используется, штука покруче виагры, рекомендую. И, кроме того, у вас геронтохромофилия, тяжкое психическое расстройство. Так болезненная тяга к мулаткам называется.

– Моя Тамара Копытова не мулатка, она узбечка пуштунская. Национальность такая есть, в Афганистане живет. И тему любой национальной розни я уже давно не обсуждаю. Тех, кто затрагивает эту тему, считаю людьми по жизни обделёнными, и не хочу тратить время на их бесполезное перевоспитание. Вы, молодежь нынешняя, все, как на подбор, арийцами стали. Но при этом главная сегодняшняя национальная идея – уехать хоть куда-нибудь, пусть даже проституткой или гастарбайтером. Вы мне напоминает стебли картошки проросшей в темноте… ни цвета, ни запаха. В наше время такого вроде не было.

* * *

– Здравствуйте, господин Олигарх.

– Пожилой следователь? В такое время?

– Извините, что без предупреждения. Вы же знаете, Олигарх, о чём я сейчас думаю, вот и не спится. И, кроме того, кто рано встает – тому Бог подает. Я, собственно к вам по делу.

– Арестовывать, что ли нас приперся?

– Рыжая, еще одно такое предположение, и я тебя прогоню. Тем более что ты еще и не умывалась. Да проходите, пожилой следователь, проходите. Не обращать внимания на мою Аню нельзя, я понимаю, но вас, по-моему, ее реплики не смущают.

– Олигарх, я буквально на два слова. Вы должны дать команду Капитану сотрудничать со мной в полной мере. Или организация нас всех уничтожит. Сначала меня, а потом и вас. То, что мне удалось без трагических последствий освободить заложниц – это чистая случайность. Счастливое стечение обстоятельств. В следующий раз, а он наступит в самом ближайшем будущем, все может закончиться гораздо хуже.

– Я подумаю над вашим предложением.

– Олигарх, попроси у своей мамы мясорубку, засунь в нее эту гадость, что бесполезно висит у тебя меж ног, и энергично вращай рукоять. И будет тебе счастье.

– Что ты имеешь ввиду, Аня? Только честно, без ссылок на насильников, которые тебя украли.

– Я имею ввиду, что пожилому следователю верить нельзя. Он мент поганый и этим все сказано.

– В словах моей рыжей, наверное, что-то есть. Действительно, пожилой следователь, что подвигло вас на скользкую стезю поисков союза со своим заклятым врагом?

– Олигарх, вы еще остаетесь хозяином своей сексуальной литрабыни, или хвост уже крутит собакой?

– Что делать, пожилой следователь, весна. Все неустойчивые щепки лезут друг на друга, и я не исключение.

– Не слушай его, о, мой повелитель. Этот мент многословен и предсказуем, он просто играет на твоем мужском и блатном самолюбии. Причем очень банально, рука гения здесь не чувствуется. Не поддавайся, милый.

– Да какой там гений! Я простой, как герой индийского кино. Защитник сирых, убогих, обездоленных, тупых и уродливых. Потому что сам такой. И нет тут никаких интриг, Олигарх. Просто ситуация сейчас критическая, и я это вижу. А ты, как я посмотрю, не совсем.

– И усердный в исполнении служебного долга. А усердные дураки – бич России. Не получится у нас с вами нерушимого союза, пожилой следователь. Ох, не получиться. Вы же как тот волк, сколько вас не корми, вы же все равно смотрите, как бы меня на нары усадить. Даже ценой своей никчемной жизни. Революционный матрос в простреленных кальсонах и фуражке с белым помпончиком, как говорит о вас моя рыжая, и она права. Природа тебя обидела, пожилой следователь. И ты рубишь деревья, мсти ей.

– Злой ты сегодня какой-то, Олигарх. Попей успокоительного.

– Я не злой, я принципиальный. Просто вы, пожилой следователь, мне на мой геморройный узел гиппопотама наступили. Нельзя лидеру ОПГ с вами в союз вступать, хотя иногда и хочется. Все равно это ему во вред обернется в конечном итоге.

– Пожилой следователь, иди в салон красоты, удаляй бородавки. А пока я вальяжно сморкаюсь тебе на воротник.

– Рыжая, по тебе вопросов больше нет, угомонись. Я не с тобой, а с Олигархом говорю.

– Аж задымил с натуги, плебей интеллигентствующий. А я с тобой говорю! – Олигарх, она у вас плохо кушает или ей дед Мороз подарки не дарит?

– Действительно, рыжая, ты не в кровати, расслабься. Тем более что твоя тупость начинает пускать метастазы и прогрессировать. Тебе вообще кто разрешил в беседу взрослых вмешиваться? Травмы детства, надо полагать?

– Реальные гидроцефалы. Не шлепай меня своими ручищами, мне больно! Ну все, молчу, молчу.

– Вот и хорошо. Жмут твою покрытую веснушками руку, несмотря на твои грязные ногти. Лучше подай что-нибудь к столу, у нас высокий гость. Пока было много слез и детского пафоса и мало предложений по делу, но, тем не менее, я продолжаю верить в пожилого следователя. Наверняка он нас еще порадует чем-то пикантным, и не раз.

– Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку. Слово «петух» я употребляю в значении птица. Олигарх пожилого следователя, пожилой следователь – Олигарха. Что является дополнительным вещественным доказательством генетической ущербности и врожденного слабоумия обоих. Нате, жрите кофе с тортом от Ирки челюстевой. Знаю, вы это любите.

– Олигарх, в вашем возрасте рыжих прыщавых инженю я сражал своей удалью наповал. Или может тогда продукты были натуральные, удобряли огороды то в старые времена только навозом.

– Да я как раз, переборов внутренние томленье, собирался мою рыжую по стойке смирно поставить рядом с подоконником. Это ее любимая поза для сна. Но не званный утренний гость хуже татарина.

– Олигарх, вам не хватает терпимости. Россия издревле была исторической родиной инородцев. Только в сковской области проживают, согласно переписи 2002 года, представители более сорока национальностей, из них затундренные крестьяне – 8 человек, заболотные татары – 11, лесные марийцы – 33. Цыганский поселок опять таки. Евреев официально почти нет, но синагога не справляется с наплывом посетителей, и раввин есть. Не знаю, кто он у них там по национальности, но до синагоги он работал в городских банях и был судим на растрату. Но с его слов во время допроса, в душе он всегда носил пейсы. Все согласно заветам дедушки Яхве. Имеют место великие, незабвенные пожиратели собак из многолюдного Китая. Супруга моя возлюбленная, Копытова Тамара, опять таки национальность наша меньшая. Но это строго между нами.

– Пожилой следователь, давайте отжим серьезный разговор и просто поедим торт. Вы сегодня немного выпили. Самую малость, но…

– Я то в форме. Просто ставлю на себе эксперимент по ни спанию. Уже тритий день ставлю. С тех пор, как ликвидационная бригада была обезврежена. Замочить меня хотели, сволочи! Не могу заснуть после прочтения протоколов их допросов, хоть тресни. И выпивка не помогает, хотя Аптекарь обещал. А насчет тебя, Олигарх, я заметил очень характерную тенденцию: ты тупеешь не по дням, а по часам. Твое поведение в последнее время совершенно несовместимое с понятием адекватное. Ты думаешь, что если меня грохнут или посадят, тебе легче станет?

– Пожилой следователь, а может все-таки на боковую? Может выпивка подействовала?

– Кто? Я? Никогда! Дайте мне зелёный свет и стопку в руку, и мы победим. Всё будет хорошо, Олигарх, я дам тебе парабеллум! А твоей рыжей пулемет. Кстати, а где эта атипичная монашка? А-а, вот она. Аня, я вот что хотел у вас спросить, как у специалистки. Это правда, что привычка скрещивать лодыжки и засовывать обе руки между колен говорит об обостренной чувствительности внутренней поверхности бедер и зоны клитора?

– Святая правда, пожилой следователь. Погладьте, своей Тамаре Копытовой, к примеру, а лучше поцелуйте эти места, и результат вас поразит.

– Какая прелесть!

 
Ночь, улица, фонарь, аптека.
Я покупаю вазелин.
За мной стоят два человека:
Армян и сумрачный грузин.
Вот скрипнула в подъезд пружина,
И повторилось все, как встарь:
Пустая банка вазелина,
Аптека, улица, фонарь…
 

– Я помню эти стихи, мы их в школе учили. Это Блок.

– Нет, Олигарх, это не Блок. И в школе вы учили не это. Впрочем, черт его знает, что сейчас в школе учат. Вы знаете, Олигарх, сегодня 1-го апреля 2005 года Папа Римский Иоанн-Павел, порядковый номер забыл, скончался в своих покоях в Апостольском дворце. А ведь это был день дураков…Я рыдаю…

– Ну не надо так из-за этого убиваться. Держите себя в руках, вы же пожилой следователь, на вас весь город смотрит.

– Нет, я рыдаю! Олигарх, вы ничего не понимаете. В светлый праздник всего советского народа, день милиции, скончался Ясир Арафат. Масхадов погиб в международный женский день 8 марта. Ровно через месяц день международной солидарности трудящихся 1 мая. Я этого не переживу, Олигарх. Только не плачьте по этому поводу от счастья. Аня, вы будете приходить на мою могилу?

– Конечно. Но если я всегда хожу в мини-юбке, то на вашу могилу я буду одевать сарафан.

– На мою могилу? Сарафан? А зачем? А-а, понял! Я пахал! Я заслужил! Сарафан на могилу пожилого следователя – это по-нашему, по-сковски. Я чуть под себя не сходил от хохота.

– Олигарх, или ты сейчас отвезешь его домой, или он нам всю кухню обрыгает. Он же пьяный в зюзю. И под себя запросто сходит. Он обещал.

– Олигарх, он уже лезет меня лапать!

– Не волнуйтесь, Анечка, каждый мужчина должен стремиться обладать большой кукарагой! Пожилой следователь, руки прочь от моей рыжей. Пора в кое-ечку!

– Я полностью в форме и при исполнении. Какая тут может быть койка? Олигарх, наша организация заинтересована в покупке травы, которую вы курите. Вы поняли суть моего предложения? Ховайте свои золото-валютные сбережения, я вам как друг советую. Нас с вами окружают жулики, Олигарх. Они всюду, даже в зоопарке. Не верите? Администрация сковского зоопарка дала в газету следующее объявление: «Уважаемые жители Скова! Из городского зоопарка сбежал енот. Все, кто видел енота, должны срочно заплатить в кассу зоопарка 10 рублей». Вы представляете, Олигарх? А у меня погоны на плечах, между прочим. Ну как жить после этого? Э-эх!

Наве-еки умо-олкли веселые хлопцы, в живы-ых я остался один. Вокал, блин.

* * *

– Уже проснулся? Правду говорят, сон алкоголика крепок, но краток. Шучу, шучу, пол дня проспал. Твоя Тамара уже волноваться начала, мне позвонила. Слушай, пожилой следователь, ты, когда у Олигарха пьяный дебош устроил, лишнего не сболтнул, я надеюсь?

– Не волнуйся, Аптекарь. Я, как настоящий мент, пьяный еще бдительнее, чем трезвый. Другое дело, что иногда ломаю мебель в порыве ярости, если сильно выпью. И еще, говорят, что я как выпью, у меня инициатор случайных половых связей включается. Олигарх не жаловался?

– Жаловался. Сказал, что ты на его рыжую конем пер. Тебе что, дома малолеток не хватает? Вечно ты страдаешь от сексуальной неустроенности.

– А ты что думал, я глаза стыдливо опущу? Выпивший был. Голова, блин, раскалывается.

– И бледный как спирохет. Ты хоть что пил? А черт его знает. Разнервничался, заснуть не мог, нажрался по твоему совету. И меня на подвиги понесло, пошел к Олигарху. А там меня совсем развезло. Развезло меня. И на сексуальные подвиги потянуло. Ты знаешь, Аптекарь, а я ведь всегда неугомонным был в плане секса. Короче, лет в девятнадцать, решил я украсить свое тело причудливым рисунком. Так вот, открытые участки тела портить не хотелось, тогда цветная тушь была такой же редкостью, как сейчас химический карандаш, и я решил на члене что-нибудь изобразить. Мысль была такая – главное, хотя бы одну уговорить, а та, знал наверняка, будучи бабой-дурой, расскажет подругам про замысловатые узоры. Те же, являясь любопытными бабами-дурами, захотят тоже посмотреть. Ну, и так далее. Но особенно меня радовало, что: когда я буду стареньким и сдохну, меня, мертвого будут обмывать бабушки и между собой говорить: во, блин, дед, типа конкретным шутником был.

– Я что-то не помню, чтобы у тебя там было что-то наколото. Как ты в панталонах с профилем Леонида Ильича в сауну заявился, помню. А наколке на органе у тебя не помню.

– Ее там и нет. Обратился было к одному специалисту, но потом боли испугался. А еще я генеральным секретарем хотел стать. Мечтал рядом с Ленином в мавзолее лежать. Валетом. И трусы эти с портретом у меня до сих пор хранятся. Я их только по праздничным случаям одеваю.

– Ну, тогда у тебя еще не все потеряно. Не теряй надежды.

– Да вряд ли. Невезучий я по жизни. Помню у нас в Высшей Школе Милиции, когда заочники из сел приезжали, в сортир было не зайди – не умели они городскими бытовыми удобствами пользоваться. Один, помню из Сибири, пьяный был и так разбушевался, что бачёк сдернул… чугунный… хрясь им об унитаз!!! Ему то что – его забрызгало, а я у окошка курил – чуть от такого звукового шоу не скончался. Вот нет у нас все-таки настоящей культуры, традиции. У мусульман, в этом смысле, все значительно лучше поставлено. Мне Саранча рассказывал, что в исламе существует обязательный для всех этикет отправления естественной нужды. Меня это так потрясло и порадовало, что я все запомнил и перескажу тебе рассказ Саранчи дословно.

«Передают, что Анас ибн Малик, да будет доволен им всевышний Аллах, также рассказывал, что, входя в уборную, Пророк, мир ему и благословение Аллаха, говорил: «О Аллах! Я ищу у Тебя защиты от дьяволов мужского и женского полов (аллахумма инни аъуузу бика миналь-хубуси валь-хабаис по-арабски).

– Если двое собираются освободить кишечник, то они должны укрыться друг от друга и не разговаривать, потому что Аллаху это ненавистно.

– Пусть никто из вас не прикасается правой рукой к половому члену во время мочеиспускания, не очищается правой рукой при подмывании и не дышит в сосуд, из которого он пьет.

– Остерегайтесь брызг мочи, потому что большинство людей получают наказание в могиле именно из-за этого.

– Посланник Аллаха, мир ему и благословение Аллаха, учил нас при испражнении опираться на левую ногу и приподнимать пятку правой стопы.

– Когда кто-нибудь из вас закончит мочиться, то пусть трижды попытается опустошить свой половой член.

Ты понял, Аптекарь? Все оговорено, как в уставе. Никакой двусмысленности. Делай, как тебе говорят, и победа будет за нами. А у нас что? У нас один оперативник, во время исполнения служебного долга, обрати внимание, на кабель отлить решил. Потренировать в меткости захотел со скуки, видите ли. Так его так током дернуло, что потом неделю в госпитале пролежал. Еще хорошо, что объект, за которым он следил, сразу сориентировался и лейтенанта Волкова оттащил от кабеля.

– А способность к размножению у Волкова после этого случая не пострадала?

– Да какое там! Рвет и мечет. Я ему как-то на совещании советовал ходить в секс-шопы поменьше и йод пить. Но ничего его не берет. Или ты, Аптекарь, думаешь, что у нас в органах одни пенсионеры медленные, глухие и тупые, вроде меня, работают? И только не говори, что мне уже к земле привыкать надо, а не на малолетних кидаться со спущенными брюками. Кстати, а где твоя Статуэтка?

– Вместе с твоей Тамарой есть нам готовят.

– Это хорошо. И есть нам приготовят, и мешать нам не будут. Я тебе вот что хочу сказать, Аптекарь. Ничего у меня не вышло, отказался Олигарх со мной сотрудничать.

– Думаешь, он с организацией сотрудничает?

– Скорее всего, еще нет, но скоро они договорятся. Меня свалить им пока не удалось, а расстаться с Саранчой они поспешили. Звено Сков – Эстония, это для них узкое горлышко, слабое место. Нового человека внедрять, как это было сделано в свое время с Саранчой, это долго. А договориться с Олигархом, у которого все в городе схвачено для них было бы самым постом и надежным выходом. И он это он явно понимает.

– Если ты с самого начала понимал, что Олигарх не согласиться сотрудничать в борьбе с организацией, зачем же ты вообще обратился к нему.

– Все-таки подругу его в заложницы взяли. Думал, под влиянием эмоций может быть и согласиться.

– Да уж, пустил сентиментальные нюни – нашел чувствительного. Прямо ангел во плоти и неиссякаемый источник благости. Хотя в действительности Олигарх далеко не дурак, и отлично понимает, что близкое знакомство с пожилым следователем неизбежно приведет его на нары. Такой уж ты охальник. По имени Вано Бутылкин. И Олигарх, не будучи в восторге от системы наказаний и пенитенциарных учреждений, послал тебя в даль дальнюю. Мол, напал на бедного Олигарха, креста на вас нет, ирод пожилой следователь. А я не такая, я жду трамвая.