Текст книги "Русская Америка. Сухой закон 3 (СИ)"

Автор книги: Михаил Дорохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Что вам здесь надо?

– Мы приехали за материалом, а по нам открыли огонь! Одна пуля угодила в фару. Мы тут же отъехали обратно.

– Огонь? – вытянулось лицо лейтенанта.

– Да.

– Да что тут происходит? Так! В сторону! Парни, за мной! Нужно разобраться во всём. Гражданские – ждать здесь, – обрубил он, видя, что журналисты оживились и потянулись было за ним.

– Местные запрещают заходить за красные флажки! – быстро проговорили репортёры.

– Какие ещё флажки?

– Условная граница. Вы увидите.

Полицейские машины спустились со склона и почти докатили до Аунего. Лейтенант заметил, как посреди поля перед общиной слегка треплется на ветру небольшое красное полотнище. Он остановил машину, не доезжая до «границы». Вышел из неё, на ходу доставая оружие. Осмотрелся.

– Эй там! Не стрелять! Полиция!

Ответом была тишина. Так продолжалось минут пять. Наконец, лейтенант, внимательно изучивший все окна и чердачные проёмы, выходившие на эту часть долины, решил двинуться вперёд. Он сделал несколько шагов к флажку.

Выстрел отразился эхом по долине. Пуля взвизгнула над головой.

Копы, что стояли рядом со своими машинами, тут же бросились в снег или попрятались за открытыми дверцами авто.

– Не стрелять! Полиция! – заорал лейтенант.

Он так и не понял – откуда произвели выстрел.

– Убирайтесь с нашей земли, грешники! – раздался ответный крик со стороны домов.

– Мы будем стрелять в ответ, если вы не сдадитесь. Бросьте оружие и выходите с поднятыми руками!

– Тот, кто пересечёт черту около флажка – получит пулю в лоб! – ответили лейтенанту.

– Я не уйду отсюда. Скоро прибудет подкрепление, и я арестую каждого, кто стрелял. А затем его отдадут под суд!

– Нет суда, кроме суда божьего! – прокричали со стороны домов, – Разворачивайтесь и уезжайте. Оставьте нас в покое!

Лежащий чуть позади справа полисмен повернул лицо к лейтенанту:

– Сэр, мне кажется, лучше действительно дождаться наших. Из города скоро прибудут ещё экипажи. Возьмём их в кольцо. Если будут сопротивляться – что же. Положим тех, кто будет в нас палить… Они всё равно не выстоят.

– Так и поступим, – кивнул начальник.

Вдруг со стороны Аунего раздался мелодичный гул. Полицейские удивлённо подняли головы. По главной улице шла процессия. Женщины, мужчины. Все тепло одетые, они вели с собою детей и пели.

– Что за ерунда? – спросил удивлённо кто-то из сотрудников, смахивая снег с лица.

А люди, тем временем, начали расходиться в стороны. Они стали живой изгородью поперёк улицы и взялись за руки, не переставая повторять торжественные напевы. Лица их были отрешены. Словно они не замечали ничего, что происходило вокруг. Живые щиты закрыли Аунего, отгородив его собою от внешнего мира.

Лейтенант сжал зубы и процедил:

– Твою…. Теперь подкреплением дело не решишь…

Глава 24

Перед бурей

«Парадиз» был пуст. Он обычно открывается ближе к вечеру, окончательно превратившись в танцевальный клуб, притягивающий молодёжь со всего Бронкса. Здесь и ремонт сделали соответствующий. По моей идее краснокирпичное здание внутри переделали в стиль, который в двадцать первом веке называют «лофт».

Необычность «Парадиза» для этого времени притягивало сюда не только жителей моего боро, но и молодых денди с Манхэттена. Они приезжали на дорогих машинах с разукрашенными по последней моде дамочками. И с удивлением обнаруживали, что такой дизайн может быть иногда даже стильнее кричащего ар-деко.

Мирон Валентинович, хозяин «Парадиза», поначалу со скепсисом относился ко всему этому, а Витя спорил с ним из-за любого нововведения, доказывая, что это и мои вложения. Я потратился на клуб так, что теперь мы с Мироном владеем этим местом пятьдесят на пятьдесят. А приток людей стал такой, что бывший хозяин богател не по дням, а по часам.

Вот и сейчас он, сменивший рубашку и засаленные брюки на представительный костюм, помахал мне рукой и хотел было что-то сказать, но я знаком попросил его удалиться. Дела, мол…

Мы с Фэллоном остались одни у высокой барной стойки. Сюда я позвал его, чтобы поговорить наедине без лишних ушей. Шериф устроился на высоком стуле, а я зашёл за «барку» и спросил с улыбкой:

– Виски?

– Глумитесь, Алекс? Вы предлагаете служителю закона купить алкоголь?

– Я угощаю вас. Из «своих запасов»! А это не воспрещено Актом Волстеда, – парировал я.

– Нет, я на службе. Чай, пожалуй.

Я молча кивнул и, сняв пальто и шляпу, аккуратно положил их на высокий табурет. Сейчас моя одежда стоит примерно столько же, сколько вся наша семья зарабатывала полгода назад за три месяца. Положение обязывало выглядеть как с иголочки. Я принялся заваривать чай, попутно задавая вопросы гостю:

– Что привело вас ко мне, Джон?

– Я обдумал ваше предложение, – без обиняков начал Фэллон.

– Замечательно… И к чему пришли? – я продолжил колдовать над заварником, будто ничего особенного и не услышал.

– Делу Луи Альтери пока что не будут давать ход. Закрыть я его сразу не могу, но и беспокоить вас перестанут.

– ПОКА перестанут! – поправил его я и выставил на стол шкатулку-сахарницу, – Вы можете сейчас достать сахар из этой коробочки, Джон?

– Нет.

– Потому что она закрыта, – усмехнулся я, – А так – открыта. И сахар достать можно. Чувствуете разницу? Открытым делом Альтери вы привлекаете внимание тех, кто хотел бы на этом поживиться… И на моих костях, между прочим. А я в больнице предлагал совсем другое. Так что спрошу ещё раз. Зачем вы позвонили?

Шериф скрипнул зубами так отчётливо, что я это услышал.

– Я пришёл разузнать подробности того, как обстоят дела с Аунего.

Я удивился:

– Это интересно. А вам зачем?

– Прокурор поручил мне включиться в расследование.

– Мистер Саленс, наверное? – вспомнил я рассказ адвоката Ванжевского о том, что Фэллон является протеже этого окружного прокурора.

А затем повернулся с чайником к шерифу. Я смог сбить его с толку. Джон удивлённо посмотрел на меня:

– Откуда вы знаете?

– Есть собственные каналы получения информации, – улыбнулся я, – Это же он настоял на вашем переводе из Тампы в Нью-Йорк?

Фэллон нахмурился, а я добавил:

– Ему хочется навести порядок в управлении полиции и судах штата.

– Да… – нехотя признался шериф, – Он – человек чести.

– Вы только при гангстерах из Италии такого не говорите, Джон, – развеселился я, – Человеком чести у них называют тех, кого приняли в «семью». И кто дал клятву омерты. Которая как раз воспрещает посвящать полицию в дела мафии. Даже если это позволит «спихнуть» враждебный клан в могилу. Но здесь, в Америке, думаю, не так много «боссов» этому следует.

– Намекаете на себя? И то, как вас, по вашему мнению, подставили и отправили в распределительную тюрьму? – догадался Фэллон.

– Вовсе нет, – я отрицательно покачал головой, – Я же не из «семьи». Не итальянец. Не присягал никакому «боссу». Скажите, прокурор Саленс оставил меня «на потом»? На закуску, так сказать?

В этот раз Джон не подал признаков удивления.

– Мы же вроде договорились с вами, шериф? – поморщился я, – Если уж сотрудничаем в чём-то, то говорим всё прямо. Не считайте меня за дурака. Сейчас я выгоден прокурору в его разборках с Верховным судом и управлением. А потом стану не нужен.

– Зачем вам всё это? – спросил Фэллон, – Почему ввязались в разборки с Аунего?

– Сейчас мы двигаемся с вами в одном направлении. И с прокурором тоже. Гарри Ллойд-младший, ветеран из газет – мой друг…

– Это я уже понял.

– Тем более. Мне не нравится то, что происходит в Аунего. Там убили моих людей. У меня свои счёты с Пророком и Хотфилдом. Вдобавок я обещал помочь мохокам. Заодно я хочу, чтобы такие сволочи, как этот сектант и его карманный сенатор перестали коптить это небо на свободе.

– Вы думаете, что именно конгрессмен подчиняется Пророку? – недоверчиво протянул шериф.

– Всё, что я знаю о сектантах, Джон, укладывается в следующую схему. Они никогда не станут полностью подчиняться тем, кто не входит в их круг. В их паству. Хотфилду Аунего нужно только для собственной наживы. Рудники, резервация, статус опекунства над оставшимися индейцами. Или их исход… А вот Пророк – фигура, которая будет действовать иррационально. Не стоит пытаться «приложить» к нему привычные клише.

– Вы планируете продолжать «топить» Хотфилда в газетах?

Где-то в подсобке зазвенела трель телефона.

– Да. Но на самом деле за меня это сделают уже другие издания. Новость уже подхватили и понесли по стране.

– Понимаю.

Послышались шаги. Я недовольно обернулся на приближающегося Мирона Валентиновича. Он извинился за то, что прервал нас, и проговорил:

– Звонят из вашего офиса.

Телефонный аппарат он «протянул» из подсобки, размотав длиннющий провод. Я поблагодарил хозяина «Парадиза» и ответил на вызов:

– Да!

В трубке послышался громкий и взволнованный голос Ильи Дмитриевича:

– Это Волков. Сектанты не дают репортёрам и полиции заехать в Аунего. В любого, кто приближается на определённое расстояние – стреляют. Вокруг общины стоят её жители. Они как живой щит для мужчин-стрелков. Заслон периодически меняют, чтобы не замёрзнуть. Мато обошёл поселение по лесу на лыжах и забрался на ближайшие скалы. Он осмотрел всё оттуда. В доме Хотфилда сильное движение. Те жители, что не задействованы в обороне – таскают сено и доски к усадьбе… Боюсь, Пророк что-то задумал!

Я выматерился по-русски и посмотрел на шерифа. Сглазил я! Думал, что осада с репортёрами и полицией продлится долго. Этот гадкий проповедник времени не теряет.

– Понял! Мы выезжаем к вам.

Я положил слуховую трубку на рычаг и встретился глазами с обеспокоенным Фэллоном:

– Похоже, всё идёт слишком быстро, Джон. Пророк «пошёл в атаку».

Шериф весь подобрался:

– Сектанты начали перестрелку с полицией?

– Тут то как раз пока ничего серьёзного. Но лидер секты готовит свой «Ковчег».

– Чего?

– Если я правильно разобрался, что за мразь этот Пророк, то нас ждёт массовое самосожжение. Нужно ехать прямо сейчас. Сколько полиции там на месте?

Фэллон заколебался. А я повысил голос:

– Джон! Там есть женщины и дети, которым Пророк просто забил голову. Сколько?

– Четыре экипажа из Нью-Йорка ушли туда утром. Ещё несколько едут в пути. И должны подтянуться местные. Их решили не посылать первыми – кто его знает, как далеко Хотфилд запустил свои руки…

– Нужно намного больше. Там чуть меньше ста мужчин с оружием. И они сделали живой заслон.

– Чего? – округлил глаза Джон, – Из людей.

– Да. Полиция будет бессильна. Нам нужны самые лучшие стрелки. И как можно больше.

Шериф вскочил со стула, так и не прикоснувшись к чаю:

– Тогда я должен отбыть в участок.

– Лучше сразу свяжитесь с прокурором Саленсом! Прямо отсюда, – отрезал я, – Наверху, в офисе Мирона есть ещё один телефон. Звоните оттуда. Поднимайте всех. А я соберу своих людей из охранного агентства. Всех, кто может хорошо стрелять. И попробую тоже «подогнать» эту долбаную бюрократическую машину…

Джон, загрохотав каблуками ботинок, полетел по ступеням вверх в кабинет Мирона. А я уже ждал связи с другим абонентом.

– Алло! Отделение бюро расследований Нью-Йорка? Агента Глена Диксона! Он уже прибыл? Срочно, дело касается Аунего…

Только бы успеть. Если сейчас верхушка штата будет продолжать «драться» друг с другом в газетах, бумагах, разрешениях и ордерах, закрывая глаза на реальную проблему, то мы рискуем опоздать…

* * *

В тот же день. 22:00. Убежище свидетеля по делу Луи «Два ствола» Альтери. Квинс. Нью-Йорк.

– Дядюшка, ты здесь? – раздался взволнованный шёпот.

Немолодой итальянец воровато подбежал к окну и открыл его.

– Лоренцо! Mia gioia[1]! Тише! Залезай!

В узкий проём втиснулся худой мальчишка. Он весь продрог и трясся от холода.

– Тебя видели, племянник? – обнял паренька итальянец.

– Нет, дядя Паоло. Кроме соседей из того дома – никто не знает, что я здесь! – парнишка показал на соседний балкон.

Оттуда тянулась небольшая доска, которая пролегла на высоте четвёртого этажа прямо между двумя балконами стоя́щих под острым углом зданий

– Santa Maria! Mio caro[2], как же ты прошёл по этой доске?

– Ничего, дядя, я лёгкий.

– Кто тебе помог?

– Пришлось заплатить этим соседям.

– Сколько?

– Тридцать баксов за помощь и молчание!

– Жадные stronzo! Но ничего, деньги не проблема. Дай только выйду отсюда. Говори тише. На кухне дрыхнет этот полицейский. Охрана из него дерьмовая. Но он не должен ничего услышать!

– Конечно, дядя. Что мне нужно сделать?

Паоло тихо и горячо зашептал:

– Здесь нет телефона. Я еле смог передать тебе весточку. Снаружи день и ночь дежурят люди Джо Массерии. И в соседней квартире их «стукачи». Они следят за домом. Ты проскользнул только потому, что тебя не знают, ведь в подъезде дома, откуда ты перелез, тоже дежурят люди Джо. А там заложен чёрный ход.

– Я видел их, дядя.

– Мне нельзя ни с кем встречаться. Это вызовет подозрение. Ты всё узнал об этом русском?

– Да, дядя. Он настоящий fortunato! Вышел из тюрьмы буквально через день.

Паоло помрачнел и задумался:

– Наверное, поэтому меня не вызывали на допросы так долго. Этот шериф Джон Фэллон молчит. Думаю, как только я стану не нужен – меня убьют mafioso…

– Что ты такое говоришь, zio[3]? – ужаснулся мальчишка.

Дядя заменил ему отца, когда тот умер в раннем детстве после переезда в Америку. Паоло помогал его матери до того момента, как Бог забрал и её, а затем воспитывал его сам. Он любил мальца всей душой. А тот отвечал ему взаимностью. И сейчас Паоло угрожала смертельная опасность.

– Я скоро стану «ненужным» свидетелем, Лоренцо. И тогда мафиозо придут за мной. Их не остановит какой-то один полицейский. Если это произойдёт, на Сицилии нашей семье тоже не жить. Дон Альберти убьёт их. Они станут ему не нужны как заложники. Он давно хотел извести нашу семью. Только договорённость с Массерией мешает ему это закончить.

– Что я могу сделать?

Паоло нахмурился. Он лихорадочно соображал.

– Ты должен быть сильным. И хитрым. Нужно выйти на этого русского.

– Против которого ты свидетельствовал? – округлил глаза и громче прошептал Лоренцо.

– Тише ты! Да. Если он выручит нашу семью и увезёт подальше с Сицилии, то я соглашусь дать показания на Массерию перед другими «боссами».

– Это очень опасно! Тебе не простят!

– А есть ещё какие-то варианты? – горько усмехнулся Паоло, – Но только будь осторожен. Придумай – как сделать так, чтобы письмо, которое я напишу – попало в руки Алексу Соколову. Если я правильно всё понял, он единственный – кому это выгодно, и он будет заинтересован в том, чтобы предъявить обвинение Массерии. Но пусть поторопится. Меня могут убить в любой момент. Я постараюсь поводить полицию за нос и потянуть время. Если мистер Соколов справится, тогда скажешь ему – где меня держат. Но не раньше! Сначала пусть вытащит нашу семью!

– Хорошо, дядя!

– В моём доме около кровати под окном за половицей есть деньги. Возьми их. Сделай так, чтобы на тебя не вышли. Иначе вытрясут из тебя всю информацию раньше времени. Связывайся с Соколовым только по почте или через ячейки хранения на вокзалах. Либо звони ему всегда из разных будок. Сейчас я напишу письмо, которое нужно передать в первую очередь. Я быстро, il mio caro nipote[4]!

Итальянец схватил карандаш и листок тетради. Он положил бумагу на подоконник и начал писать, с трудом видя строки в свете луны. Лампу включать было нельзя. Вдруг подручные Массерии пройдут по внутреннему двору и увидят в отсвете окна доску, пролёгшую между висящими на бельевых верёвках авоськами с продуктами. Холодильников у соседей здесь отродясь не водилось…

* * *

22:30. Завод в окрестностях Аунего. Штат Нью-Йорк.

Импровизированный «штаб» открыли прямо на территории завода. Это было единственное большое строение в округе, где можно было спрятаться от снежной пурги и холода. Во дворе еле поместились машины полиции, моего охранного агентства и бюро расследований.

Мне повезло, что Глен Диксон приехал за час до моего звонка. Он смог поднять такую шумиху в Нью-Йоркском отделении, что десяток агентов съехались сюда. Но при этом старались не отсвечивать и были даже рады, что приехал агент из Чикаго с особыми полномочиями. Ибо ситуация была патовая. Насколько я понял, после того как прокурор Саленс поставил на уши всё управление полиции, в силовых структурах штата начался полный бедлам. Не готовы ещё к такому здесь местные службы.

Нет, выступления и самосожжения сектантов были и раньше. Но так, чтобы это начиналось со скандала в газетах, который поддержал лидер одной из крупнейших партий. А затем подхватили массовые публичные издания, и молва уже побежала по всем штатам – такого здесь не видели. Нужно было реагировать, и быстро. А как? Если сектанты окопались и не допускали даже парламентёров.

Диксон вон уже пытался связаться с ними. Ответ был всё тот же: пуля над головой агента, что благоразумно не стал пересекать условную границу, отмеченную красными флажками.

– Они там до сих пор стоят и поют, – скривился он, – Уже третий раз поменялись.

Я кивнул и добавил:

– Остальные, видно трудятся внутри. Готовят свой «Ковчег». Пока часть мужчин держит оборону и стоят «живые щиты».

– Думаете, они сожгут себя?

– Поместье Хотфилда – сплошь деревянное выше первого этажа. Первый этаж обложат тем, что будет гореть очень быстро даже по такой погоде. Пророк готовился заранее. Он знает, что полиция не пойдёт в атаку на цепи женщин и детей.

– Но тогда как он их загонит в дом?

– Последнюю «смену» этой «живой» изгороди он оставит напоследок.

Джон Фэллон нахмурился и вклинился в разговор:

– Тогда у нас будет возможность быстро пройти в Аунего.

– Думаю, это будет не так просто. В общине почти сотня мужчин с оружием. Часть точно примет бой. Быстро вы не пройдёте. На их месте я бы отступал к дому, связывая нас перестрелкой. А там много охотников. Остальные тоже всю жизнь жили с ружьём или винтовкой. Стрелять умеют.

Лейтенант Хаксли, прибывший сюда первее всех, недовольно хмыкнул:

– Тогда нужны люди с хорошим боевым опытом.

– Даже если сюда подтянется национальная гвардия, то она успеет только к тому времени, когда от дома Хотфилда останутся одни головешки, – возразил агент Диксон, – Я оставил в Нью-Йорке запрос на их помощь, но… сами понимаете… – неопределённо помахал он рукой, – Начальство дало указания обложить Аунего и ждать дальнейших распоряжений.

– Пока они будут там, на верхах, решать что-то, мы можем просто не успеть. Жаль, что национальная гвардия не явится. У них есть броневики… Парочку бы сюда… – протянул я, мечтая о «доисторических» броневичках, на которых можно было бы даже под пулями закатить в Аунего.

Однако в это время понятие полицейского спецназа со спецтехникой отсутствовало как класс. «Броня» не всегда была даже у относительно молодой национальной гвардии, которую создали чуть больше пятнадцати лет назад. Такое гарантированно могла дать только армия. А для этого нужно, чтобы все большие шишки штата наконец-то договорились по ситуации в Аунего. Демократы сейчас закапывают себя всё глубже, пытаясь выгородить партию и явственно принижая остроту проблемы вокруг общины сектантов. Сами того не зная, они работали на Пророка.

– Не думаю, что начальство и гвардия явятся сюда раньше завтрашнего вечера. Пока утрясутся все внутренние «политические» разногласия, мы можем полагаться только на силы полиции и бюро, – удручённо ответил агент Диксон.

Снаружи послышался шум двигателей и какие-то переругивания.

– Кто там? – удивился Фэллон.

– Помощь, – криво усмехнулся я.

Дверь распахнулась, и на пороге возник крепкого телосложения пожилой индеец в тёмном богатом пончо. На изрезанном морщинами лице светились проницательные глаза.

– Добрый вечер, джентльмены. Если его таким можно назвать.

– Знакомьтесь, господа! Гайавата, вождь мохоков этой резервации.

Вождь подошёл к столу, на котором была разложена карта Аунего и окрестностей. Само поселение было отмечено очень приблизительно, ведь цивилизация не приходила в эти места уже очень давно. Поселение уже давно перестроили.

– Вы будете нам помогать? Или у вас личные счёты с Пророком? – сухо произнёс Джон Фэллон.

– Я отвечаю добром на добро, мистер…ээээ…

– Фэллон. Джон Фэллон, шериф Бронкса, – подсказал я, а затем представил и остальных.

Вождь продолжил:

– Я приехал по зову мистера Соколова. Со мной двадцать четыре стрелка. Пророк собирается совершить то, что осквернит наши земли на долгие годы. Я не могу этого допустить. Тем более, давно пора разобраться с ним. И там масса детей и женщин, которые просто по глупости своей поверили этому дьяволу…

– Это я позвал Гайавату, – пояснил я присутствующим.

– У вас есть телефон в резервации? – тут же нашёлся Диксон.

– Да, – кивнул индеец.

– Отлично. А то мы здесь практически без связи.

– В доме Билла Хотфилда точно есть телефон, но мы не знаем – где проложен провод, – заметил вождь племени.

– Значит, он точно знал про все новости, – подвёл я итог.

– Думаете, у него есть сообщники? – зажглись глаза у агента Диксона.

Ну да. Этот про себя не забывает. Сразу почуял возможность распутать ещё более крупное дело. Такими темпами я из него карманного Мелвина Пёрвиса воспитаю. Тот был звездой ФБР тридцатых годов.

Я ответил агенту:

– Уверен. Он активно продвигал законопроект «об опекунстве» над индейцами. В нескольких штатах сразу. И блокировал получение мохоками полных прав, чтобы прибрать эти земли к своим рукам. Один бы он не справился. Кто-то должен был ему помогать «на земле» в других штатах, – ответил я, а Гайавата степенно кивнул соглашаясь.

– Отсюда до Аунего пара километров. Мы не успеем ничего сделать, если они сразу спалят все поместье, – заметил Фэллон.

– Пророку нужно будет время, чтобы загнать всех туда. Но в любом случае сейчас там дежурят наготове мои люди и люди лейтенанта Хаксли, – проговорил я, – Тем более, я думаю, что они не начнут раньше утра.

– Почему?

– Потому что зарево будет освещать всё вокруг. Они не будут видеть нас. Мы тоже не будем видеть их, но на последнем отрезке бойцы Пророка окажутся как на ладони. А там в поселении у него отнюдь не дураки. И спокойно готовятся ночью, зная, что мы не будем стрелять в женщин и детей, которые сейчас там меняются в заслоне. Я думаю, Пророк захочет, чтобы с ним сгорело как можно больше народа. Плюс, днём мы как раз будем им хорошо видны. Поселение стоит в долине. Нам придётся преодолеть заснеженные поля до первых домов. А они будут сидеть в домах в засаде. И отстреливать нас, пока «живая изгородь» последней пойдёт в «Ковчег».

– Стройно излагаете, мистер Соколов, – с подозрением уставился на меня лейтенант Хаксли.

Ну не говорить же ему о том, что я про эти секты наслышан намного больше со своим «полезнанием». И в курсе, как они действовали. Причём зачастую от века к веку самосожженцы действовали в общих принципах одинаково.

– Значит, держим там стрелков по периметру, но готовимся к утреннему бою? – задумался Фэллон.

– Да. Предлагаю вот что…

Я хорошо помнил трагедию 1995 года в Будённовске, когда группа боевиков захватила районную больницу. Тогда заложников тоже использовали как живые щиты, заставляя их закрывать окна, а сами душегубы вели огонь из-за них. До сих пор ходят слухи, что снайперские пары спецназа стреляли в косяк оконной рамы над заложником, а когда тот от испуга пригибался – старались поразить вторым выстрелом террориста. Насколько это правда – я не знал. Любое такое событие обрастает гигантским количеством домыслов и слухов. Но я планировал сделать кое-что похожее. Учитывая тот факт, что у нашей «объединённой армии» едва ли найдутся такие профессиональные снайперы, как специалисты российской «Альфы» в девяностые годы.

Сейчас мне нужно было убедить Диксона и Фэллона в том, что мой план сработает. Ведь официально я здесь никто, хотя мои люди составляют пока что чуть ли не половину личного состава.

Я склонился над картой вместе с компаньонами:

– Нам нужно отобрать в первую группу прорыва только тех, кто пойдёт добровольно. Им будет очень сложно. Остальных оставить на прикрытие. Значит так…

[1] Mia gioia – моя радость

[2] Mio caro – мой дорогой.

[3] Zio – дядя.

[4] Il mio caro nipote – мой дорогой племянник

Глава 25

«Ковчег»

Единственное, с чем нам повезло, так это с погодой. Ночная метель прекратилась, и в долине стало ясно. Но на этом все прелести заканчивались.

Мой ночной план, который перекраивали десять раз, всё же приняли. Его потом ещё и капитан Синицын переделал, исходя из собственного богатого опыта. Командование я отдал Диксону и Фэллону. Формально главным здесь был агент бюро расследований, но и шериф играл огромную роль, ведь ему подчинялась основная ударная сила правоохранительных органов штата, собранная на заводе.

Оба косились друг на друга. Фэллон ещё помнил, как Диксон вытащил меня из полицейского участка в Мидтауне после того, как похитили Луи Альтери. Шериф явно считал Глена моим «протеже». И не без оснований. А Диксону не нравилось соседство чересчур честного копа.

Тем не менее перед лицом серьёзной угрозы и большой ответственности они явно отбросили все свои подозрения в сторону. На кону были жизни тех, кому Пророк запудрил мозги.

Я не был наивен. И понимал, что среди сектантов найдутся те, кто будет стоять до конца и, скорее всего, погибнет с оружием в руках. Но женщины и особенно несмышлёные дети были здесь ни при чём.

Всю ночь шли приготовления к возможному штурму. Люди спали посменно. Особенно тяжело досталось ребятам, что с Мишкой Рощупкиным трудились над грузовиками в гараже заброшенного завода. Виктора Громова с казаком Степаном Молотовым я оставил в Нью-Йорке. Прикрывать тылы…

Ранним утром из Нью-Йорка прибыло дополнительное подкрепление, которое «пробил» прокурор Саленс. И теперь у нас был основательный перевес в людях, что и требовалось для успешной реализации плана.

В пять утра я вышел наружу. Под фонарём чёрного хода заводика стоял Джон Фэллон и нервно курил.

– Не замечал за вами этой пагубной привычки, шериф, – сказал я.

Он лишь хмыкнул, затягиваясь сигаретой.

– У вас толковые люди, Алекс…

– Знаю. Они через многое прошли дома, в России.

– А здесь? – пристально посмотрел на меня Фэллон.

– Опять пытаетесь узнать что-то новое, Джон? – усмехнулся я, – Не лучшее время, вам не кажется?

Нас прервал крик индейца, быстро летящего на лыжах по дороге:

– Они начинают сгонять людей к усадьбе! Весь первый этаж почти заложили, как только перестала идти метель.

Ещё с ночи индейцы Гайаваты заняли скалы около поселения, издали с вышины наблюдая за тем, что происходит в Аунего. И сейчас послали гонца.

– Проклятье! – вырвалось у шерифа Бронкса.

– Видно, не дождёмся мы «решения» вашего начальства! – пробурчал я, хватая дробовик.

Сегодня в бой идут все. У каждого есть своя роль. Но Синицын мягко настоял, что мне уже не полагается бежать в первых рядах. Моё бренное тело становится слишком ценным активом для всей организации «Соколов и Ко».

– По машинам!!! – во весь голос скомандовал шериф.

Диксон выскочил навстречу, торопливо застёгивая полицейский бронежилет и натягивая полушубок:

– Они всё-таки начали?

– Да!

Вокруг раздалось фырчанье моторов. Я занял своё место рядом с Волковым в кузове уже «родного» Доджа, скинул пальто и принялся натягивать бронежилет. Сколько мне пришлось пережить с этим грузовичком! Усиленные с момента перестрелки с Благочестивым «бронёй» борта до сих пор защищали нас по периметру. Только теперь после ночной работы косые стальные листы были наварены на кабину и капот.

Длинные полосы под сорок – пять градусов тянулись от крыши и ниже – за радиатор. С обеих сторон «с выносом». На более красивые изыски времени не хватало. Уже какая-то защита для нас и водителя, хотя Додж с трудом тащил всё это «благолепие».

Следом катил ещё один грузовик, «морду» которого украшало такое же безобразие.

Два километра преодолели быстро. И остановились там, где лес наиболее близко рос к Аунего. Синицын, дежуривший на смене, быстро подошёл ко мне и к «командованию» из полиции. Он махнул в сторону скал, где прятались наши наблюдатели, и произнёс:

– «Сверху» передали, что сектанты начинают собираться около поместья Хотфилда. Пока что стоят и ждут. Идут последние приготовления.

Я повернулся к агенту Диксону. Все молча уставились на него, ожидая дальнейших распоряжений. От него зависели наши дальнейшие действия. Он слегка побледнел, но сжал скулы и кивнул:

– Начинаем.

Молодец. Я уж думал, струхнёт и не захочет брать ответственность. Хотя, если через час мы здесь соберём полтысячи обугленных трупов – ему же и прилетит в первую очередь…

– Мато, твои люди занимают позиции, – скомандовал индейцу Фэллон, – Капитан, мы ждём от вас максимально меткой стрельбы! Частой, как ливень!

Георгий Александрович сухо кивнул и пошёл к своим людям, прятавшимся за стволами деревьев. У них будет одно из самых ответственных заданий в самом начале штурма.

Я поднял глаза и посмотрел на скалу, которая возвышалась неподалёку от селения. Где-то там сейчас засели в компании индейцев Гарри и Семён Горохов. Они точно не подведут. Я в них уверен даже больше, чем в самом себе.

Всё моё нутро начало потряхивать. Несмотря на то, что мне уже немало лет и в прошлой жизни я успел походить под пулями, тело-то у меня сейчас молодое. Да и, если честно, боятся все. Важно этот страх отбросить, не струсить и пойти вперёд. Выполнить то, что от тебя зависит.

* * *

Капитан Синицын, устроившись поудобнее, лежал рядом с сосной и рассматривал в бинокль Аунего.

– Первая четвёрка! Второй дом справа. Окно видите?

– Да.

– Берёте его.

– Буд сполнено вашблагородь… – рублено ответили подчинённые.

Георгий наблюдал в бинокль и поющих женщин с детьми. Держась за руки, они раскачивались в такт каким-то своим священным гимнам. Дети бездумно шатались влево-вправо, повторяя всё за взрослыми.

«Какая же сволочь этот Пророк» – подумал капитан и перевёл бинокль:

– Вторая четвёрка. Сарай. За третьим домом. Движение в дверях. Очень аккуратно. Там рядом люди. Стрелять только над головами.

– Так точно!

Короткие команды сыпались одна за другой. Люди тщательно прицеливались в сторону поселения.

Джон Фэллон молчал, стискивая зубы так, что ещё немного, и они начнут крошиться.

– Мы готовы, – коротко бросил ему Синицын.

Зазвучал пронзительный полицейский свисток и громко разнёсся над тихой долиной. Этот сигнал даже заглушил еле слышное пение, что доносилось ветерком со стороны Аунего.

И тут же ударил шквальный огонь. Автоматические винтовки, которые привезли агенты бюро и подкрепление полиции, заранее временно передали в пользование людей Синицына. Они рубанули по целям, намеченным Капитаном. Прямо над головами поющих.

Какая бы ни была у тех стойкая вера в своего проповедника-сектанта, неожиданность сделала своё дело. Бо́льшая часть «певчих» пригнулась. Некоторые закрыли головы. Но взрослые не прекратили петь… Нестройный хор снова восстановился и даже стал ещё громче.