Текст книги "Русская Америка. Сухой закон 3 (СИ)"

Автор книги: Михаил Дорохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Шериф победоносно плюхнулся в кресло и торжествующе посмотрел на Фреда. Затем уже более спокойно произнёс:

– Мы с тобой искали группу профи с армейским опытом. Соколов на днях открыл охранное агентство, куда набрал тех, кто бежал после революции из России. Там масса военных. С опытом. И очень хорошим. Уверен, он собрал у себя людей именно из таких. Фред! Мы искали того, кто был постоянно под носом. Профессионалы – это служба охраны Соколова. Он – перерезал всех ирландцев. Он – забрал пулемёты. Он – расстрелял банду Виктора Горского. И он как-то умудрился разыграть этот спектакль так, что Льюисы оказались у Благочестивого. А сам старикашка и все свидетели погибли. И я не могу понять роль Бюро во всём этом. Это и пугает… Мы искали отъявленных бандитов. А там… Там, Фред… Нечто другое. И намного более опасное… Это не грабители и не воры какие-нибудь. Не насильники. Не психопаты-убийцы. Их по горячим следам можно найти. И когда поймаешь, то максимум ещё пару подельников возьмёшь и всё! Всё за решеткой! А Соколов строит систему, которую тяжело взломать, потому что нет никаких хвостов. И там все будут молчать как рыбы…

Фред усмехнулся и потянулся к пепельнице. Он затушил сигарету и тихо произнёс:

– Ну, почему все? Везде найдётся паршивая овечка…

Фэллон с подозрением посмотрел на детектива, но тут зазвонил телефон. Он взял трубку и заговорил в «приёмник»:

– Шериф Фэллон слушает!

Затем у него удивлённо поднялись брови, и он начал записывать на листе бумаги какую-то информацию.

– Подождите! – крикнул он в трубку.

На том конце провода её повесили. Джон откинулся в кресле и задумчиво произнёс:

– Ты веришь в совпадения, Фред?

Ипподром «Черчилль Даунс», (Луисвилл, штат Кентукки) в 1920ых и сейчас!

Глава 4

Ты просишь меня об услуге?

Атлантик-Сити встречал нас во всей своей красе. Город был украшен гирляндами из разноцветных цветов. Они висели на каждом втором фонарном столбе. А перила вдоль набережной были увиты искусственными цветами. Сколько Наки потратил на это – уму непостижимо. Но я не сомневался, что казначей отобьёт эту сумму в самое ближайшее время, причём уйдя в немалый плюс.

Вдоль набережной стучали конные коляски, даже бегали рикши, которых можно было увидеть столько же разве что в южных штатах. Медленно проезжали редкие авто, загруженные разной снедью и алкоголем. Набережная Атлантик-Сити была в основном прогулочной зоной с огромным количеством ресторанов и бутиков. По другую сторону, ближе к воде, на удалении друг от друга стояли дощатые, украшенные теми же искусственными цветами сцены. На двух таких выступали маленькие оркестрики.

На одной из сцен в микрофон завывала чопорно одетая дама, простирая руки к большой группе, в которой были преимущественно такие же строго наряженные женщины. Она потрясала над головой Библией.

– Алкоголь! Вот страшный враг всего нашего общества! Наши мужчины, обуреваемые этой страстью, нарушают заповеди! Уходят из семей, превращаются в подобие животных! Наши молитвы были услышаны Господом! Государственные мужи приняли Акт Волстеда, и скоро мы избавимся от этого страшного общественного недуга! Передаю слово казначею города Атлантик-Сити, Еноху Джонсону! Тому, кто всегда поддерживал нас в нашей праведной борьбе!

Дамы захлопали, а я и Блум остановились неподалёку от толпы.

На сцену пружинящейся походкой вспорхнул Наки, встал к микрофону и одарил всех дам нежнейшей из улыбок:

– Достопочтенные дамы славного города Атлантик-Сити! Я рад присутствовать сегодня здесь, за этой трибуной! Моя душа радуется, когда я нахожусь в обществе, которое выступает за трезвость! Трезвость ума! Трезвость действия! Трезвость, которая так необходима нам для процветания нашего великого народа!

Наки обвёл глазами толпу и встретился глазами со мной. Мне показалось, что в его глазах мелькнула усмешка.

– … Вы знаете, насколько я последовательно, весь год выступаю за Акт Волстеда!

Толпа загомонила, женщины одобрительно закачали головами, отчего море широкополых шляп пошло рябью.

– Но я не только поставил себе целью искоренить недуг употребления спиртного на вверенной мне территории! Я думаю, женщины Атлантик-Сити и штата Джерси достойны большего, чем просто видеть своих мужей трезвыми, когда те возвращаются домой. Они достойны того, чтобы иметь голос на предстоящих выборах! Я буду бороться за это. Биться за то, чтобы женщины нашего города первыми в стране получили это право!

Женщины загомонили, а одна, бедно одетая, с ребёнком на руках, неожиданно крикнула:

– Алкоголь по-прежнему распространён в городе!

Наки мгновенно переключился на неё, вытянул руку вперёд и заговорил с утроенным жаром:

– Верно! Преступность, как древнее чудовище Гидра – имеет много голов. И я уверен, что с новым мэром Эдвардом Бейдером, мы получим больше сил и ресурсов для борьбы с бандитами, которые заливают улицы спиртным. Посмотрите на эту прекрасную девушку! Мадонна с младенцем!

По толпе женщин пронёсся умилительный вздох. Некоторые из них смотрели на Джонсона уже почти с обожанием. А он продолжал:

– … разве она заслужила видеть, как её супруг возвращается домой за полночь пьяным? Разве мы хотим, чтобы её ребёнок жил в мире, полном разврата и порока? Нет! Голоса женщин должны быть услышаны! И я, и кандидат в мэры города Атлантик-Сити Эдвард Бейдер приложим все усилия для этого!

Наки стукнул себя в грудь и обвёл взглядом всю площадь.

А я шепнул спутнице:

– Как вам речь, мисс Блум?

Девушка пожала плечами и тихо ответила, кивнул на толпу:

– Легче всего управлять теми, кто не знает окружающего мира и не учился. К сожалению, эти женщины, забота которых до недавних пор была смотреть только за домом и детьми, хоть это тоже невероятно трудно, опираются на скудное образование. Они или будут обмануты, или сами хотят быть обманутыми, ведь сейчас закон Божий для них это всё. Не может же такой респектабельный джентльмен, как Енох Джонсон, их обмануть? Реально понимают всю ситуацию лишь немногие суфражистки. И чем большему количеству женщин станет доступно нормальное образование, чем больше они будут «выходить в мир» из своего дома, тем быстрее они разберутся в том, что происходит в политике. Хотя бы и отдельно взятого города или штата…

Я согласился с ней, хоть и не полностью. Девушка наперёд расписала то, что будет происходить с женским движением в штатах ещё лет пятьдесят. Оно будет инструментом в руках вот таких вот дельцов, как Наки. Все эти марши женщин, общества благочестивых дам и «прочая-прочая» – станут средством давления одних сенаторов на других, или инструментом северных штатов для «причёсывания» более консервативного юга. Только вот подобные Джонсону всё равно будут использовать всё это в своих интересах, манипулируя массами и играя на их самых высоких и самых низменных чувствах.

– Я подумал над вашей просьбой, мисс Брауни. И думаю, что Наки стоит посвятить в это дело. Мы на его земле, и я не хочу портить отношения с партнёром.

– Если вы гарантируете безопасность меня, моего брата и лошадей, то вы вольны делать так, как угодно. Однако нежелательно, чтобы Розетти знал, что мы попросили о помощи Еноха.

– Вы попросили о помощи конкретно меня. Значит, эту работу будем выполнять я и мои люди. Просто нужно будет обсудить кое-какие детали с мистером Джонсоном.

– Хорошо, – кивнула Блум, держа меня под руку, пока мы шли вдоль набережной.

Мы дошли до череды высоких отелей в классическом стиле. На первых этажах располагались кафе и магазинчики, зазывающие дам французскими названиями. Здесь степенно прогуливалась более состоятельная публика. Я украдкой посмотрел на девушку. И невольно сравнил её с Кристиной-шпионкой. Они были как инь и янь. Что во внешности, что по характеру. Холодная расчётливость мисс Брауни, её сдержанность в общении, полностью отрицала игривость и любовь к приключениям Кристины-Ксении. Однако я почему-то очень даже хорошо представлял себе тонкую фигуру Блум с ружьём наперевес, отстреливающую грабителей какого-нибудь ранчо. Плохо, криво, но делающую это, стиснув зубы. Была в ней какая-то внутренняя сила и решительность.

* * *

Вечерний «Ритц», как всегда, блистал своим великолепием. У стены огромного зала расположилась двухэтажная сцена, где на верхнем ярусе надрывался оркестр. На помосте первого этажа, который полукругом уходил в зал, танцевал и пел весёлым голосом невысокий человек со смешными большими глазами.

– Вот они! Мистер Соколов! Мисс Брауни!

К нам спешил Наки собственной персоной, радушно улыбаясь и разводя руки так, словно хотел обнять не только нас. В лацкане коричневого в бежевую полоску пиджака красовалась неизменная алая бутоньерка. Бордовый галстук, кремовые туфли. Джонсон был одет по последнему писку моды. Видно, что над его образом потрудился очень талантливый портной.

Мы поприветствовали друг друга, и он выверенным жестом указал на столик почти в центре зала:

– Прошу вас! Отужинаем вместе. И послушаем Эдди Кантора! Специально позвал его выступить несколько вечером подряд. Восходящая звезда! Вы слышали его шутки? Это уморительно! Мисс Брауни, не волнуйтесь, они все приличные!

Ну да, неприличное творилось в номерах Ритца и в закрытых от чужих глаз люксах. Про апартаменты самого Наки я вообще молчу. Перед глазами сразу встала картина с девочками из кабаре, что щеголяли перед гостями Наки в первую нашу с ним встречу. На них тогда из одежды были только бусы.

Мы ещё немного поболтали, и, после смены блюд, Блум покинула нас, сославшись на то, что ей нужно переодеться и проверить – как там дела с лошадьми. Напоследок она длительно посмотрела на меня и указала взглядом на Еноха. С девушкой я отправил Молотова. Угрюмый, молчаливый казак, который прирежет троих противников и не моргнёт – прекрасная личная охрана для неё.

Эдди Кантор разрывался на сцене так, словно это был его концерт на Бродвее. Кстати, тоже выходец из семьи русских евреев, которая переехала в Штаты, но задолго до революции. Родился он, насколько мне помнилось, уже здесь. И на Бродвее через несколько лет будет блистать так, что быстро зайдёт в первую десятку исполнителей. Надо будет потом найти его через Наки. И сманить на моё радио. Намного раньше, чем он начал там выступать в «моём мире».

– Что это за знаки вам подавала мисс Блум? – хитро прищурился Джонсон.

Я понизил голос и чуть склонился к нему:

– Она попросила меня уладить одну проблему. С семьёй Розетти.

Наки и не подал виду, что его как-то заинтересовало имя потенциального врага. Он разломил часть омара и спросил:

– Что за проблема?

– Розетти хочет, чтобы семья Брауни слили скачки. Но не в вашу пользу, а в его.

Джонсон закинул кусочек нежного мяса в рот и заговорил уже более серьёзно:

– А что они?

– Они попросили у меня защиты от возможных нападок со стороны Джованни. И не хотят ссориться с вами.

Про то, что лопухнулся именно брат Блум, я говорить не стал. На мой взгляд, это была лишняя информация, которая могла повредить коннозаводчикам.

– Правильно. Там будут такие деньги… И ставить их будут ставить ТАКИЕ люди… Брауни бы ввек не расплатились. И когда я говорю «расплатились», я имею в виду даже не тысячи баксов…

Я прищурился:

– А что, например?

Енох ухмыльнулся и помахал перед собой вилочкой:

– В этом зале завтра будут люди очень высокого уровня. Вот представьте, вы строите карьеру политика. У вас есть взлёты и падения. И тут вы ставите большую сумму на скачки. Ваш скромный друг, Наки, советует вам конкретную лощадь. Говорит, что сделает все для того, чтобы увеличить средства, которые пойдут на вашу предвыборную кампанию. Да ещё и говорит, что готов поспорить, будто лошадь точно выиграет забег. И если так произойдёт – даст ещё кругленькую сумму. Вы ставите свои кровные. Немалые! Побеждаете. Вокруг деньги, девочки, победа. Такая сладкая. И пусть даже не совсем чистая. Где вы видели чистоту в политике этой страны, мистер Соколов? То-то же! Хотите ли вы дружить с Наки?

Тут уже усмехнулся я:

– Хочу.

– Вот и будущий кандидат в президенты Соединённых Штатов тоже захочет. И это гора-а-аздо ценнее вложенных в ближайшие пару дней средств. Потому что он поможет мне со строительством дорог в Джерси. А возможно, и в соседних штатах. Там о-о-очень золотая земля! Влияние и деньги – всегда ценнее, чем просто деньги!

– А зачем докидывать свои сбережения?

– Это делает людей обязанными вам, Алекс. Тем более… – Енох приблизился ко мне и с серьёзнейшим лицом добавил – … Букмекеры и казино никогда не проигрывают!

И он засмеялся, снова орудуя в тарелке.

– Вы – настоящий дьявол, мистер Джонсон, – произнёс я.

– Я – всего лишь слежу за этим городом. И не забываю про тех, кто живёт здесь. Богатею я – богатеет и он. И его жители. Настоящий дьявол сидит в Конгрессе. В виде четырёхсот с лишним лиц…

Я вздрогнул, вспомнив конгрессмена Билла Хотфилда. Который зачем-то покрывает и даже вкладывается в развитие странной секты в Аунего. Где пропадают и умирают люди. Но виду не подал, а вернулся к первоначальной теме разговора:

– Так что по поводу Розетти.

– Как я уже говорил вам по телефону, пока мне не с руки объявлять ему войну. Я вообще не сторонник этих разборок. Но если вы обеспечите безопасность Брауни и лошадей – я буду вам очень признателен. А если нароете на него компромат, который я смогу представить потом на собрании других боссов, то ещё лучше. Это будет второй раз, когда вы поможете мне. Тогда я познакомлю вас с теми, кто отвечает за контрабанду на северо-востоке. Ротштейн доволен своими поставками. От меня они далеко. А вот вам – пригодятся. Вы мне нравитесь своей хваткой, Алекс! И тем, что не ведёте себя как эти гангстеры с зализанными причёсками и в модных костюмах. Ну так что, справитесь?

В этот момент он смотрел на меня очень серьёзно. За стёклами очков его проницательные глаза буквально буравили меня насквозь. Это с его стороны тоже далеко идущий ход. Давая мне возможность «подключиться» к пусть и небольшому, но потоку товара из северо-восточных портов, если я, конечно, договорюсь с местными теневыми дельцами, он усиливает меня. В пику остальному Нью-Йорку. В этих делах очень важно, чтобы кто-то сказал, что я – «свой». Как когда-то Ротштейн порекомендовал меня самому Еноху. Без этого с тобой работать не станут…

– Справлюсь, – кивнул я.

– Вот и хорошо. Я познакомлю вас с моим братом Альфредом. Он начальствует над полицией города. И занимается… щепетильными поручениями. В случае чего вы можете смело обращаться к нему. Кстати, во-он за тем столиком сидит Джованни Розетти, – и он не глядя быстро махнул вилочкой куда-то в сторону сцены, на которой Эдди Кантор раскланивался публике, пока она в третий раз требовала его выступления на бис.

Я достал пачку сигарет и сделал вид, что не спеша оглядываю зал и дам, щеголяющих красивыми платьями. За столиком около сцены в окружении трёх худеньких молодых ночных бабочек с белоснежной кожей сидел смуглый пожилой итальянец. Он уже тщательно скрывал свой возраст и залысину крашенными, уложенными волосами. На нём был дорогущий фрак. Покручивая один завитый ус, он что-то нашёптывал на ухо одной из дамочек, а она хихикала, изображая смущение.

– Приехал на скачки. И спустить большую сумму в казино. Ему никогда в них не везёт, – усмехнулся Наки.

Я посмотрел на него недоверчиво.

– Что? – удивился он, – Да я даже как-то дал команду «подкручивать» ему, а всё равно игра не идёт!

И мы вдвоём рассмеялись.

* * *

Я склонился над картой Атлантик-Сити, освещённой одинокой лампочкой, висящей под потолком.

– Конюшня находится здесь. Все лошади в ней. С другой стороны пристань и много гуляющих. Сомневаюсь, что тут стоит кого-то ждать. Но двух человек всё равно нужно поставить на всякий случай. Большие окна закрыли полностью на несколько засовов. Внутри тоже есть люди.

– А вентиляция? – тут же спросила Блум.

Она резко наклонилась над картой, хотя вряд ли могла увидеть там что-то кроме плана квартала. Её локон коснулся на долю секунды моей щеки.

– Сделали вверху. Степан позаботился, – я указал на казака.

– Всё окей, мисс, – кивнул он, – Я с лошадьми с детства… – он с трудом нашёл нужные слова на ломанном английском, но Брауни поняла его.

Вообще, казак поначалу снисходительно глядел на холеную девицу, которая возится с лошадьми. Но понадобилось совсем немного времени, и я увидел, что скепсис сменился глубоким уважением. Пару раз сегодня я замечал, как казак удивлённо качал головой и что-то бурчал себе в усы из разряда: «эка даёт», когда девушка в очередной раз давала указания конюхам.

– С другой стороны доки. Там люди Альфреда Джонсона. Полиция там никого не пропустит. Блум, что там ваш брат? Где он, кстати?

– Я говорила с ним, всё в порядке. Очень волнуется. Остался у себя в номере отдыхать. Ему завтра предстоит очень много сделать по организации скачек. Правда, ворчал, что за ним по пятам ходят люди, которых вы выделили для охраны.

– Они и сейчас дежурят у дверей номера, – кивнул Синицын.

Зазвенел телефон. Все посмотрели на меня, и я снял трубку:

– Слушаю.

– Это Громов. Есть важные новости.

Я сделал успокаивающий знак присутствующим:

– Минутку.

И затем ответил Вите:

– Что за новости?

– Ты просил выйти на тех парней, которые пытаются запугать начальство Давида Сарнова. Чтобы выкупить право на радио.

– Не томи!

– Они готовы встретиться с нами завтра или послезавтра вечером. Я сказал, что ты в отъезде.

– Лихо! Послезавтра. Сразу после скачек мы поедем в Нью-Йорк. Сначала похороны наших бойцов и затем уже увидимся с ними. Это первый день Сухого закона. Чем меньше я буду мелькать около наших точек, тем лучше. Так что всё складывается отлично. Все виски перевезено?

– Оно уже в Балтиморе.

– Отлично. Стоит поберечься. В первые дни будут массовые облавы. Поэтому на складах в Нью-Йорке не должно быть ни ящика спиртного.

– Я помню.

– Это всё?

– Да, свяжусь с этими залётными и дам тебе знать.

– До связи.

Я положил слуховую трубку и задержал руку на её холодной полированной поверхности.

– Всё хорошо? – спросила Блум, подходя ближе.

– Да, скоро должно решиться ещё одно важное дело. А здесь, раз всё закончено, мы можем ехать в отель.

* * *

Остановились мы не в «Ритце», как нам предлагал Наки, а в небольшой гостинице. Она находилась на отдалении от набережной. Хотелось выспаться и провести время в спокойствии. Фешенебельная резиденция Джонсона и так была шумной, а после полуночи вообще превращалась в место адского разгула.

«Паккард» остановился около отеля, и я вышел первым, огляделся и открыл дверь девушке.

– Куда направитесь с братом после скачек? Обратно в Кентукки?

– Нет. Нам нужно с ним в Нью-Йорк. Уладить кое-какие дела. И встретиться с двумя покупателями. Они хотят приобрести сразу несколько трёхлеток.

– Тогда нам по пути, если, конечно, вы не хотите остаться в Атлантик-Сити, – улыбнулся я.

– Нет, это место меня не прельщает, – пожала плечами Блум.

– Не любите казино и аттракционы?

– Я бы предпочла театр.

– Бродвейский мюзикл?

– Скорее, классику. Люблю ходить в «Хадсон», когда бываю в Нью-Йорке. Там ставят неплохие современные постановки.

Я еле удержался от смеха. «Хадсон» сейчас – островок «старой» драматургии на Бродвее. А вот после войны станет театром для взрослых, а потом и вообще знаменитым ночным клубом «Савой».

– Мне тоже нужно уладить кое-какие дела по приезде в Нью-Йорк. А затем, если вы будете в городе, я приглашаю вас в театр. Выбор спектакля за вами.

– Обязательно подумаю, – улыбнулась Блум, – Холодно. Ветер от океана уже сильный. Даже удивительно, что кто-то спит с открытыми настежь окнами.

Я поднял голову туда, куда показала моя спутница, и увидел прямо над козырьком отеля открытое окно. Полупрозрачная занавеска вылетела наружу из-за сквозняка и развевалась, словно флаг.

Я нахмурился:

– А это не номер Дэнниса?

Девушка озадаченно посмотрела на меня и затем неуверенно протянула:

– М-может быть…

– Матвей! Отвечаешь головой за мисс Брауни! Блум, оставайтесь здесь!

Я рванул на себя дверь отеля и пушечным ядром пронёсся по небольшому фойе под удивлённым взглядом и возмущёнными окриками портье. На ходу доставая верный Кольт, взлетел на второй этаж и свернул в коридор.

Рядом с номером Дэнниса сидел один из бойцов Синицына. При виде меня он вскочил со стула, но я ринулся мимо и рванул на себя ручку двери. Забарабанил в неё:

– Дэннис!

И тут же отошёл в сторону на случай, если через дверь будут стрелять. Затем постучал опять. На шум из соседнего номера выскочил ещё один охранник.

– Алексей Иваныч?

– Выбивайте дверь! – коротко скомандовал я. Если кто-то и хотел открыть огонь по мне с той стороны – уже двадцать раз бы это сделал.

Оба без лишних слов врезали плечами в деревянную преграду. Она жалобно затрещала. Ещё один удар. И ещё.

Дверь слетела с петель, и мы ринулись внутрь, держа на изготовку оружие и проверяя все углы. Свет выключен. Окно распахнуто. Занавеска всё также колыхается в нём.

Я подскочил к подоконнику и посмотрел вниз. Козырёк входа был совсем рядом. Чертыхнулся и ударил в сердцах по деревянной раме.

– За мной!

Через несколько мгновений мы уже были на улице. Я рванул дверь своего авто:

– Мисс Брауни, вы остаётесь под охраной моих людей.

– Что случилось? – удивилась Блум, быстро вылезая наружу.

– Не задавайте лишних вопросов. Парни, следите в оба! Ни один волос не должен упасть с головы этой мисс.

Я запрыгнул в «Паккард» рядом с Матвеем и скомандовал:

– Живо в конюшни! Жми на полную!

Только бы успеть…

Глава 5

Стукачам здесь не место!

«Паккард», скрипнув тормозами, резко остановился около входа в конюшни. Я пулей выскочил наружу и пронёсся мимо бойцов, охранявших вход:

– Кто-то есть внутри?

– Мистер Дэннис…

– Чёрт!

Дверь распахнулась от пинка, и я оказался внутри, громко заорав в полумрак стойл, разгоняемый лишь небольшими лучинами:

– Дэннис!

Мне показалось, я услышал какой-то звук в конце прохода. На меня обернулся один из подопечных Синицына:

– Алексей Иваныч?

– Где он?

– Мистер Дэннис? Там… – и он указал на дальнее стойло, – Привёз витамины лошадям…

– Витамины… – выругался я, и широкими шагами быстро преодолел расстояние до нужного закутка.

Старший Брауни, сидящий на корточках около какой-то большой склянки, развернулся ко мне. В его глазах метался страх.

Я схватил его за грудки и рванул на себя, поднимая на ноги. Впечатал в стену:

– Ты что творишь, паршивец? Твоя сестра думает о том, как бы вам не лечь обоим под этого Розетти и спасти фамильный конный завод! А ты за её спиной решил кинуть и её, и меня, и Наки?

– Отпусти! – возмущённо взревел Дэннис и попытался высвободиться из моих рук, но я тут же подсёк его ногу и повалил в сено под ноги лошади.

Она нервно переступила подальше от нас.

– Коля, держи его! – скомандовал я бойцу, дежурящему внутри конюшен.

Здоровяк подхватил коннозаводчика и как пушинку посадил на хлипкий табурет неподалёку. Я повернулся к выгонным воротам, в которые озабоченно заглядывали охранники:

– Синицына сюда! Живо!

– Есть! – по-военному ответил один из них и быстро скрылся.

Я поднял банку и понюхал её.

– Что это?

– Какая разница? – угрюмо буркнул Дэннис, понимая, что пойман с поличным.

– Я спросил – что это⁈ – рявкнул я.

– Слабый медленный транквилизатор. Воздействует на печень… Лошадь завтра будет не в пиковой форме в течение дня.

Из банки пахло чем-то, похожим на простоквашу. Молотов, материализовавшийся рядом раньше Синицына, забрал её у меня. Он опустил палец в воду, попробовал, выплюнул.

– Сладковатый привкус…

Затем казак взял фляжку у Коли, залил воды в рот, пополоскал и спросил сплюнув:

– Сахар добавил, чтобы всё выпила?

Дэннис промолчал.

Я тряхнул его за шиворот:

– Зачем ты это сделал?

– Не твоё дело, Алекс!

– Да нет, Дэннис, моё! Твоя сестра сказала тебе, что договорилась со мной о том, чтобы я обезопасил вас и лошадей от Розетти?

– Да… – нехотя признался Брауни.

– И ты ей что сказал?

Он молчал.

– Что ты ей сказал? – повысил я голос и наклонился над ним, сузив глаза.

– Что я согласен… – после долгой паузы ответил Дэн.

– Она успела выпить хотя бы часть этого? – я указал на лошадь.

– Нет.

– Только не ври мне! – замогильным голосом процедил я.

– Да не успел я! – выкрикнул Дэннис.

– Что тебе обещал Розетти?

– Что заплатит денег. И что выкупит завод по более выгодной цене, чем на рынке…

Я запрокинул голову, поднял глаза к потолку и шумно выдохнул. Спокойно! С каким же идиотами приходится работать! Понаберут же по объявлению…

– А что мне было делать? Розетти стал мне угрожать, что спалит наши конюшни.

– Блум сказала, что он не рискнёт делать это в Луисвилле. И что вся старая знать в курсе ваших проблем с ним.

– И что? А вдруг он решится? – истерически завопил Брауни, – Розетти сказал, что они сожгут поместье и будут мстить нам. Джованни уже набрал достаточно сил, чтобы начать творить беспредел в Луисвилле. Блум все дни возится со своими лошадьми и не знает даже, что происходит вокруг!

– У твоей сестры яйца больше, чем у тебя, раз в десять… – с отвращением произнёс я.

– И что? – с вызовом затараторил он, – Она только и грезит этим заводом. «Это наследие наших родителей, Дэннис!», «Нам нельзя отступать, Дэннис!», «Это дело всей жизни, Дэннис!», – он начал кривлять Блум, передразнивая её голос.

Я дал ему хлёсткую пощёчину, и он округлил глаза, охнув от неожиданности.

Позади послышались чеканные шаги сапог. Я обернулся и поздоровался за руку с капитаном Синицыным. Он кинул быстрый взгляд на Брауни, лошадь, банку, и сразу всё понял. Осуждающий взгляд Капитана смерил парня, съёжившегося на табурете. Он сказал по-русски:

– Уродец, чтоб его! Успел?

Я покачал головой:

– Нет.

– Ну и слава Богу! Морить животное – это же каким надо быть…

Дальше пошли непечатные выражения, которых я не ожидал от Григория. Он от души проехался по Брауни и его «личности». А я снова заговорил с «пленником»:

– Слушай меня внимательно. Сейчас ты всё мне расскажешь про Розетти. Кто от него с тобою контактировал? Кто в курсе этой подставы? Где эти люди?

– А если нет? – ухмыльнулся Дэннис.

Я поджал губы:

– Даю последний шанс. Подумай о сестре. У тебя есть шанс её не предавать.

Угрожать более жёсткими мерами пока было лишним. Всё-таки это брат Блум.

Дэннис думал секунд сорок. Тишину нарушал только визг длинного ножа, который правил Молотов, присев на небольшую деревянную чурку. Брауни как-то весь обмяк и произнёс:

– Я всё расскажу. Но только обещайте, что вы решите вопрос с Розетти!

– Говори! – ледяным тоном произнёс я.

– В Луисвилле ко мне обратился его подручный. Вито Розетти. Племянник Джованни. Они предложили выгодные условия, если мы с Блум сдадим скачки и продадим наше хозяйство. Я по глупости сообщил это ей. Она пришла в бешенство и сказала, что об этом не может быть и речи… Зря я ей всё рассказал, – горько усмехнулся Дэннис, – Потом на меня ещё раз вышел Вито и сказал, что мистер Розетти требует ответа. Что он приедет на скачки и будет ждать моего решения.

– Кто ещё знал об этом? Кому ты рассказывал, кроме Блум?

– Никому! Зачем? Это бы поставило под угрозу всё дело.

– Дальше! Когда ты увиделся здесь с Розетти?

– Я виделся лишь с их человеком. Он местный. Что-то вроде шпиона семьи Розетти в Атлантик-Сити. Зовут Фраческо Нитти. Вчера, когда мы приехали, я смог с ним встретиться и передать, что всё в силе. Он ждёт меня через час на Арктик-авеню.

– Понятно… А если ты с ним не встретишься? С этим Франческо.

– То они сразу поймут, что что-то пошло не так. И что сделка отменяется.

– Я так понимаю, все, кто посвящён в сделку – сейчас в Атлантик-Сити?

– Да, все в Кентукки знают, что Джованни не любит болтать лишнего и слов на ветер не бросает.

– Он знает о том, что Блум просила меня о помощи?

– Нет.

После моего пристального взгляда он забормотал быстрее:

– Клянусь, нет! Я не говорил ничего, ведь это бы могло нанести вред сестре!

Я задумался. В голове начинал рождаться довольно дерзкий план. Только на него нужно было согласие Джонсона. Всё-таки, мы на его земле.

Я уже было двинулся к входу, как остановился и обернулся снова к Дэннису:

– А что будет, если семья Розетти останется без её лидеров?

Брауни пожал плечами:

– Ну из старой знати Кентукки все вздохнут спокойно. А его место начнут делить мелкие банды.

– Знаешь, на чём он приехал в Атлантик-Сити?

– Конечно, на своей машине. Одна такая одна у нас в городе. «Серебряный призрак». Жёлтого цвета.

Приметное и роскошное авто. Жёлтый Роллс-Ройс. Странно было слышать такое название под другими цветами, однако оно перекочевало на всю серию после выпуска первых машин.

– Что ещё тебе известно?

– Да ничего особенного. Вито говорил, что после скачек они сразу будут готовы приступить к подписанию всех документов по нашему поместью.

Я нахмурился. Значит, Джованни Розетти, скорее всего, покатит в Луисвилл самой короткой дорогой, если готов так быстро обстряпать дельце с конным заводом. Самый быстрый путь – через Вирджинию.

Переглянувшись с Синицыным, я отдал последние команды:

– Этого – под замок, пока я не вернусь из «Ритца». Собрать всех в нашем домике. Готовиться к выезду. И к моему приезду позовите Альфреда Джонсона. Это брат Наки, местный шериф. Скажите, что это очень срочно! Пусть Молотов займётся этим шпионом Франческо Нитти. Он должен встретиться с этим стукачом вместо мистера Брауни. Я вернусь и скажу точно – что с ним делать? Дэннис!

Брауни поднял на меня печальные глаза.

– Советую тебе… по-хорошему… переписать свою часть владений на Блум. Потому что ты неспособен отстоять своё…

* * *

Спустя час.

Чёрный Форд притормозил и медленно заехал через узкие старые ворота на территорию доков для рыбацких баркасов. Несколько людей в полицейской одежде появились из тени за небольшим бараком и двинулись навстречу авто.

Форд остановился. Его фары погасли. Наружу выбрались двое.

Один, в куртке с высоким воротником и мятой кепке-восьмиклинке, подал руку полицейским. Его пассажир, высокий, худощавый, в чёрном длинном пальто, отошёл чуть подальше к воде и достал изогнутую трубку. Через несколько секунд в темноте вспыхнула спичка и тут же исчезла. Полисмены успели увидеть лишь непослушный чёрный чуб и тёмные суровые глаза на скуластом лице. Ветер отнёс в сторону струйку дыма из трубки.

Один из встречающих, в коричневом мундире полиции Джерси, заглянул внутрь машины.

– Это он?

– Он. Франческо Нитти.

– Теперь придётся салон оттирать.

– Ты помалкивай. А то этот русский услышит. Ты не видел, как он работает! Наш «клиент» даже пикнуть ничего не успел. Он его прикончил, пока в машину тянул. Альфред сказал: сделать всё без разговоров и быстро.

– Всё будет как надо! Не впервой… Только давайте завернём его во что-нибудь.