Текст книги "Тень над королевством (СИ)"

Автор книги: Михаил Дашкель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

Девушка, взяла деньги и еду, что находились в сундуке, а также старинные дорожные карты, которые помогут ей найти дальнейший путь.

С тяжестью на сердце Айрин отправилась прочь от родных мест, понимая, что сейчас она бессильна против разъяренной толпы людей с факелами, рыскающей по лесу в ее поисках.

«Я вернусь. Я обязательно вернусь и отомщу», – пообещала себе девушка.

6. ААРОН

Полутемный барак освещался лишь тусклым мерцающим светом водорослей, разложенных на горизонтальных решетках вдоль стены. Здесь, кроме Аарона, на подстилке из высушенного тростника находилось еще около сорока несчастных. Места было настолько мало, что нечего было и думать о комфорте или о каком-то личном пространстве. Аарон чувствовал, как со всех сторон его касаются чужие ноги, руки, плечи. Невыносимая смесь запахов чужого пота и плесени, вонь от гниения морепродуктов и разлагающихся ран вызывала рвотные спазмы и удушье. Трех небольших окошек размером с ладонь не хватало, чтобы наполнить помещение свежим воздухом.

Аарон не знал, как долго он уже находится в заточении. Каждый новый день походил на предыдущий, и если поначалу он еще вел подсчет, то вскоре и вовсе потерял ход времени.

Попадая в это проклятое место и живя здесь годами, люди приспосабливались по-разному. Кто-то привыкал и убеждал себя, что все могло быть куда хуже; другие – сходили с ума; некоторые отчаянные безуспешно пытались бежать. Работа и бесконечные унижения, кровь и пот – вот верные спутники раба, каким теперь являлся и он.

«Как же так получилось? Ведь когда-то, я был не «чешуей», а Аароном из семьи генерала Стенгаста» – не давала покоя навязчивая мысль.

Скажи ему кто раньше, что он попадет на остров Рабовладельцев, – парень рассмеялся бы ему в лицо. Он считал все это глупыми сказками для детей. Его мнение поменялось, когда он впервые увидел тризу. Эти создания трудно представить тем, кто их ни разу не встречал, даже при подробном описании. Внешне они напоминали русалок из веселых песенок менестрелей, но вместо рыбьего хвоста у них были щупальца осьминога, а между пальцами рук – перепонки. С помощью этих щупалец они передвигались по испещренному мелкими каналами-дорогами городу на острове Работорговцев. Цвет кожи тризу менялся в зависимости от их настроения и мог становиться то кроваво-красным, то бледно– розовым или даже – черным. За все время пребывания на острове Аарону встречались только женщины тризу, и он до сих пор не знал, где их мужчины. Их лица напоминали человеческие, если бы не челюсти: два ряда острых, словно у акулы, зубов и способность открывать рот от уха до уха, подобно змее, заглатывающей кролика. Черные, подобные шлифованным кускам обсидиана, глаза тризу были лишены белков и состояли из одного зрачка. Лицо же покрывала расходящаяся от глаз паутина тонких фиолетовых вен. Вместо привычных волос их голову украшало нечто, похожее на толстый пучок из тонких ивовых веток бордового цвета, лишенных листьев. Эти “волосы”, сначала выгибались дугой вверх, а потом водопадом спадали до пояса. При желании тризу могли шевелить волосами и превращать свою прическу в подобие кроны дерева.

Именно эти полулюди-полуосьминоги были хозяевами, или, скорее, хозяйками на острове Рабовладельцев. Несмотря на усталость, сегодня сон не шел к Аарону. Похоже, что впереди у него еще одна бессонная ночь. На Аарона нахлынули воспоминания.

***

Двое мальчишек лет десяти с криками бежали по улице, ведущей из поселка в лес. Они громко кричали, размахивая перед собой палками, как мечами.

– Мы –рыцари Титоса, – сказал Аарон. – Вперед, в атаку!

Выбежав на опушку, дети свернули на лесную тропу. Весна была в самом разгаре, и старый дубовый лес полностью покрылся зеленью. Кое—где потоки света пробивались сквозь ветви столетних дубов и падали на землю, создавая причудливые изящные узоры из теней. Всю землю вокруг покрывали мелкие белые цветы ветреницы, как будто свежую изумрудную траву покрывал снег. Лес был волшебным, казалось, что в нем вот-вот проснется настоящая сказка, которую часто читала им мама на ночь. Тишину прервало кукование кукушки.

– Это леший Тихон подает нам знак, – сказал Аарон своему старшему брату шепотом, – где-то тут притаились враги королевства.

– Вот они! – выставив руку с палкой вперед, закричал Тимон. – В атаку, бей

драконов!

Размахивая палками, словно мечами, братья кинулись рубить заросли крапивы, которая почти скрывала их с головой. Ветки и листья лихо разлетались в стороны.

– Вот тебе, вот тебе, – приговаривал Тимон, круша врагов направо и налево.

– Держать строй, – войдя в образ, прокричал Аарон. – Победа уже близка!

Иногда срубленные листья крапивы разлетаясь в стороны, словно перья при ощипывании гуся, жалили оголенные руки детей, но это только добавляло братьям азарта.

– Руби их! Рыцари Титоса не знаю боли и усталости! – подбадривал брата Аарон.

Когда поляна крапивы практически была уничтожена, и победа казалась такой близкой, их окликнул стоявший на дороге человек:

– А что это вы здесь делает?

Незнакомец был одет в какие-то лохмотья и опирался на кривую палку. Его седые волосы и такая же спутанная борода выдавали в нем старика. Так как Аарон с братом были в лесу одни, Аарон быстро принял решение:

– Бежим!

Они помчались, не разбирая дороги через лес к поселку. Ноги, казалось, сами несли их домой. Вот братья перебежали небольшой ручеек, вот уже поднимаются на холм, где растет одинокая береза, вот лес закончился и вдали показались дома. Аарон споткнулся об корень дерева и упал, но Тимон быстро помог ему подняться. Наконец братья прибежали домой.

– Ах! – только и смогла сказать мать, увидев в каком виде они вернулись, – и где это вы так испачкались? Только посмотрите на себя!

А посмотреть было на что: переходя ручей, братья намочили свои штаны до колен, которые покрылись слоем пыли и грязи, а также паутиной, собравшейся со всех встречных веток.

– А ну, – марш умываться!

–Подожди, женщина, – сказал отец, стоящий рядом, – у меня есть для вас новости: Тимон отправляется на обучение в военную академию.

– Но, – как?! – всплеснула руками мать, побледнев.

Это был редкий случай, когда Аарон видел, чтобы мать перечила отцу.

– Ты забыла свое место, женщина?

На лице матери тут же отразился испуг. Его отец был офицером армии Титоса и имел скверный характер. В семье все решал он, и его слово всегда было последним. Если он говорил, что устал и хочет отдохнуть, то не дай Хор тебе издать хоть малейший звук. Когда он выпивал, все домашние боялись попадать ему под горячую руку – в гневе он был ужасен.

Но когда он бывал трезв, Стенгаст вспоминал о детях и жене, и тогда их жизнь становилась сносной. У Аарона было два отца. Один – равнодушный деспотичный тиран, появлялся, когда отец выпьет и второй – внимательный, а иногда даже заботливый к родным, когда был трезв. Второго отца Аарон любил. Он никак не мог понять: как в одном человеке совмещаются две такие противоположности? Как жаль, что в мире существовала выпивка! Ему запомнилось, как отец плакал над лежащим в постели Тимоном, который слег с простудой, а через месяц после его выздоровления, напившись, выгнал его на мороз раздетым и босиком.

– Нет, – потупив взгляд вниз, ответила мать.

– Держи язык за зубами, а не то пожалеешь. Тимон отправится в военное училище, а для Аарона я уже нанял мастера меча. Пора мальчикам становиться мужчинами.

Удивительно, отец никогда не поднимал на мать руку, но одного его голоса и вида было достаточно, чтобы вызвать у нее страх и желание во всем повиноваться.

Аарон никогда не хотел быть похожим на пьяного отца – грубого и деспотичного, но он всегда хотел походить на трезвого – настоящего генерала, сильного, смелого, любящего свою семью. Аарон внешне больше походил на мать, чем на отца: такие же карие глаза и темные волосы. Тогда как Тимон был больше похож на отца: светлые волосы и голубые глаза.

***

После того как Тимон покинул их дом, стало только хуже. У Аарона появились сразу две сестры. Они постоянно кричали, будто соревнуясь в силе своих голосов. Бессонные ночи и постоянные ссоры родителей стали обыденным делом. Аарон предпочитал меньше бывать дома. Благо, начинался период военных сборов, и отец проводил больше времени со своими солдатами, чем с семьей.

Порой отец приходил домой в стельку пьяным и еле держался на ногах, от него разило табаком и перегаром. Он заваливался спать на кровать, словно срубленный ствол дерева, даже не сняв сапоги. Аарон всегда легко определял есть ли отец дома по его громкому храпу. Мать тоже часто вела себя истерично и жестко, так что парню доставалось с обеих сторон.

От голоса отца по телу Аарона проходила дрожь. Часто видя мать плачущей, он понимал, что ей и так нелегко справляться с новорожденными, а тут еще постоянные скандалы и выяснения отношений. Эти воспоминания из детства уже были нечеткими и прерывистыми, словно пытаешься рассмотреть сквозь рябь воды мелкие камешки на дне замутненного озера.

Отец очень серьезно относился к образованию сына: кроме умения читать и писать на нескольких языках, Аарона обучали истории и военному искусству. Каждый день к нему приходил Ингигот – мастер меча, и они проводили по несколько часов в упорных тренировках. Это был мускулистый мужчина лет сорока, с шрамом на левой щеке.

Аарон уже привычно ждал своего учителя в саду на заднем дворе. Тренировки проводились тупыми мечами, иногда оружие менялось на копья или меч со щитом. В этот раз мастер выбрал полуторный меч. Понимая друг друга без слов, соперники стали в боевую стойку. Они напоминали двух застывших на мгновенье разъяренных буйволов, готовых в любую секунду ринуться в атаку. Аарон начал схватку с ложного выпада в правое плечо с переходом в рубящий удар ниже колена. Его движения были стремительны, словно лавина, сошедшая со склона.

Этот маневр легко был разгадан Ингиготом. Со скорость молодой рыси он переставил свою ногу на несколько дюймов дальше и меч, вместо того, чтобы разрубить ногу, со свистом рассек воздух. Когда замах Аарона находился на финальной стадии, и ученик стоял в низкой стойке для удара по колену, Ингигот нанес свой удар ногой, целясь в грудь Аарона, чтобы опрокинуть того на спину.

Вместо сильного удара в грудь получился лишь скользящий в плечо. Парень успел развернуться и одновременно, со скоростью звука удара хлыста, рубануть мечом снизу—вверх. Этот молниеносный удар мастер принял уже на свой меч. Сделав небольшой шаг назад, подобно вихрю урагана, он выполнил круговой разворот на месте, пропустив меч для атаки под своей левой рукой снизу, рассчитывая на эффект неожиданности. Но Аарон хорошо знал этот прием. Еще в начале поворота наставника в его голове ясно прорисовывалась картина будущей атаки. Это позволило парню сократить дистанцию и ударить учителя рукояткой в челюсть, одновременно отражая удар из-под руки мечом.

– Очень хорошо, – сплевывая кровь, похвалил ученика Ингигот, опустив меч.

В эту же секунду мастер подкинул в воздух горсть какого-то порошка. Из порошка мгновенно образовалось облако, вспыхнувшее ярким светом. Аарон был ослеплен, а когда нормальное зрение вернулось к нему, учитель уже успел приставить свой клинок к его горлу.

– В честном бою, скорее всего, ты победишь меня, но помни, что не все противники будут драться честно. Ты слишком полагаешься на свое зрение. С этого момента мы с тобой будем изучать типы магических артефактов и как им противодействовать, а также учиться чувствовать противника, когда твое зрение покинуло тебя.

– Хорошо, учитель, – ответил Аарон, подтвердив свой ответ легким кивком головы.

Во время занятий с магическими артефактами Ингигот с удивлением заметил, что на Аарона абсолютно не действуют никакие магические атаки. Даже очень дорогое кольцо Дыхания Дракона, которое Ингигот купил за баснословные деньги, не могло причинить ученику вреда. Поток пламени, выпущенный единственным зарядом кольца, лишь немного опалил волосы Аарона, не оставляя никаких видимых повреждений на коже. А ведь подобная атака с близкого расстояния могла полностью испепелить взрослого человека.

Порошок, которым воспользовался Ингигот в бою, имел химическую природу, все то, что было связано с магией, абсолютно не действовало на Аарона.

В один из дней Ингигот как-то даже нанял настоящего кадрового мага, но тот тоже оказался бессилен. Клинок парня оказывался у горла мага еще до того, как тот успевал применить заклинание. Это оставалось загадкой, но Аарон был неуязвим перед магией.

На каждом занятии учитель завязывал Аарону глаза и заставлял сражаться с противником вслепую, полагаясь только на свои ощущения, интуицию и слух. Поначалу парню казалось, что научиться подобному было невозможно. Ему тяжело было отражать даже самые элементарные атаки. И хотя Аарон напрягал все свои чувства, его меч рассекал воздух, тогда как деревянный меч учителя всегда достигал цели. Ученик казался себе беспомощным, немощным калекой.

Ушло долгих три месяца, прежде чем Аарон смог отразить первый удар вслепую, и еще год, прежде чем он научился предугадывать атаки учителя и на равных им противостоять. Юноша не мог этого объяснить, но теперь он как будто чувствовал, где находится и что делает противник. Ингигот на этом не остановился и заставлял парня сражаться левой рукой или с привязанным к ноге мешочком с песком, имитируя полученное ранение.

Единственное, что Аарону абсолютно не давалось – стрельба из лука. Парень не мог похвастаться успехами во владении этим оружием. И хотя Ингигот всячески пытался научить его правильно стрелять, все его усилия были тщетны. Аарон попадал в соломенное чучело с пятидесяти шагов на третий раз, если же расстояние увеличивалось, то результаты и вовсе были плачевны. Но в сражении на мечах парень делал успехи, и Ингигот все чаще терпел поражение.

***

В этот день Аарон, возвращаясь после тренировок Ингигота, застал дома отца, орущего на мать:

– Женщина, ты можешь их заткнуть?!

– Они же дети, что я могу поделать?

– Не знаю, придумай что-нибудь!

– Почему ты вчера не ночевал дома?

– У нас начались маневры, я должен быть со своими солдатами!

– А как же твоя семья? Ты что, совсем о нас забыл?

– Выбирай слова, женщина! О, Хор, дай мне сил и железные нервы! Хорошо, что ты пришел, завтра поедешь со мной в лагерь, – уже обращаясь к Аарону, сказал отец.

«Когда Тимон уехал, и родились близняшки, мать все чаще перечила отцу. Что-то в ней поменялось и больше не было того страха, который она обычно испытывала. Скорее всего, он завтра все забудет», – подумал Аарон.

***

Как ни странно, утром отец не забыл о своем обещании, и они действительно отправились в военный лагерь, который по традиции всегда располагался на невысоких холмах недалеко от Эбрука.

Аарону нравилось в лагере, если это не предполагало поездку на несколько недель, конечно. Отец часто брал сына с собой, показывал внутренний военный уклад. Здесь проводились парадные построения и тактические учения. Солдат обучали сражаться в строю и поодиночке, взаимодействовать пехотным подразделением и кавалерией, а также отрабатывать различные тактики, включая засады и отступления. Словно один огромный живой организм, армия выбрасывала вперед свои щупальца—конницы, ощетинивалась копьями и забрасывала врага потоком стрел.

Удивительно, но при своей любви к выпивке, Стенгаст был отличным генералом. Он держал всех в ежовых рукавицах. Подчиненные его боялись, но всегда отзывались о нем с каким—то трепетом и теплотой. Аарон знал это, так как становился невольным свидетелем подобных разговоров во время своих ночных и вечерних прогулок по лагерю. Еще люди говорили, что у отца дар полководца. Эх, сладкие воспоминания детства, казалось, что это было совсем в другой жизни!

Парень любил, когда отец брал его с собой в штаб во время учений. Обычно он наблюдал за всем с Генеральского Холма, откуда хорошо были видны все маневры. Солдат учили быстро перестраиваться из походного положение в боевое, а также отражать мнимое нападение противника с одной из сторон. Часто армия выдвигалась на несколько дней пути от постоянного лагеря и тогда Аарон был свидетелем построения временного военного лагеря на ночевку.

Солдаты рыли окопы по периметру, закапывали на участках частокол и ставили временные ворота. Лагерь тогда напоминал огромный муравейник, где каждый тянул колоду, расставлял палатку или же занимался лошадьми. То тут, то там слышался командный голос капитанов, орущих на зазевавшихся подчиненных, и звуки ударов топоров.

– Смотри и запоминай, – отец предпочитал лично контролировать построение лагеря. – Хороший командующий должен видеть все своими глазами, а не сидеть где-то в штабе.

И Аарон запоминал. Ночью лагерь жил своей жизнью. Большинство солдат грелись у костров, распивали спиртные напитки и играли в азартные игры, хотя это и было запрещено. Аарону очень нравилось проводить время с солдатами. Он часто видел случаи, когда те вели себя не совсем по уставу, но никогда не рассказывал об этом отцу или кому-то из командования. Солдаты любили мальца и часто делились с ним байками и интересными историями из жизни. Для Аарона ничего не было лучше, чем посидеть ночью у костра и под треск поленьев послушать рассказы солдат. Отец никогда не препятствовал такому увлечению сына, более того – всячески его поощрял.

– Это очень хорошо, что ты можешь вот так вот посидеть у костра простых солдат, – начал разговор отец с грустью в голосе, – я бы тоже так хотел, но к сожалению, уже не могу. Я их генерал, и должен всегда выдерживать дистанцию с подчиненными, назад пути уже нет. Хороший командир знает, чем живет его солдат. Надеюсь, что ты тоже пойдешь по моим стопам и однажды станешь хорошим командиром. Но ты должен понимать важность дисциплины в армии.

Увидев одного из своих подчиненных занятого игрой в карты, Стенгаст начал его ругать:

– Капитан Тес, чем вы здесь занимаетесь?

– Играю в карты, сэр, – ответил капитан, встав по стойке смирно.

– Это я и так вижу. Почему вы не заняты проверкой постов по периметру?

– Виноват, сэр!

–Скажите коменданту лагеря, что вы лишаетесь недельного жалования.

– Так точно, сэр!

После этих слов капитан тут же направился к палатке коменданта.

– А вам что, – особое приглашение нужно? – обратился Стенгаст к другим сидящим у костра солдатам. – А ну, быстро за работу!

Никто даже не думал спорить с генералом. Просить снисхождение у Стенгаста – занятие абсолютно бесполезное, он был тверд словно кремень, особенно в вопросах дисциплины. Все тут же отправились по своим делам.

***

Утром следующего дня отец предложил немного проехаться верхом. На дворе стояло бабье лето, день было погожим и теплым. Стенгаст развернул лошадь в сторону от дороги и поскакал на холмы рядом.

С холмов открывался чудесный вид на долину внизу. Немного поодаль виднелись соломенные крыши деревенских домов. А так, как это была пора сбора урожая, крестьяне, одетые в белые льняные рубашки, жали пшеницу и собирали ее в снопы. Издали поле походило на цветное лоскутное одеяло, где каждый из квадратов засеян льном, пшеницей, репой или травой для скота. Немного в стороне, будто бы кто—то расплескал кувшин с молоком на зеленую скатерть, паслась большая отара белых овец.

– Что ты видишь? – спросил отец.

– Я вижу, как крестьяне убирают свой урожай, – ответил Аарон.

– А как ты думаешь, зачем я и солдаты воюют? Зачем мы топчем сапогами грязь дорог, терпим лишения, холод и проливаем кровь? В чем смысл? – спросил Стенгаст. – И не дождавшись ответа, сказал:

– Смысл вот в этом, чтобы другие люди могли спокойно жить, собирать урожай и рожать детей. Ведь Титос – это не просто название, это то место, где мы родились, и мы должны его защищать во чтобы то ни стало, иначе все, к чему мы привыкли, все, что мы любим, попросту исчезнет. Теперь ты понял?

– Кажется, – да, отец, – ответил Аарон.

– Когда-то ты тоже станешь солдатом и будешь служить народу Титоса… Теперь

давай галопом наперегонки к лагерю!

«Похоже, отец уже давно решил мою судьбу и даже не станет спрашивать моего мнения», – подумал Аарон.

***

Однажды Стенгаст вернулся домой в возбужденном состоянии. Подобно легкому летнему ветерку он впорхнул в комнату. Его лицо светилось радостью, с которой ему не терпелось поделиться. Аарон как раз сидел с матерью за столом и обедал.

– У меня хорошие новости, – начал отец, при этом его глаза горели огнем, – Наконец-то мы отправляемся на войну! Наш король решил предоставить помощь дружественному Сидону в борьбе с армией Магрифа и выслать им на подмогу две армии.

Отец радовался предстоящими событиями, ему уже давно надоело прозябать вместе с армией в тренировочных лагерях. Глядя на погрустневшее лицо матери, Аарон понял, что эта новость была хорошей отнюдь не для всех.

– Через неделю мы выступаем! – закончил свою речь Стенгаст.

Все-таки в некоторых вещах отец оставался слепцом: он не заметил того, как эту новость восприняла мать. Аарону на тот момент исполнилось пятнадцать, после этого случая он ни разу не видел отца пьяным.

«Может, мирная семейная жизнь для него была невыносимо скучна?» – пришла в голову мысль.