Текст книги "Тень над королевством (СИ)"

Автор книги: Михаил Дашкель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

3. НАБИР

Набир очень не любил заседаний Великого Совета, и причин для этого у него было много. Годы его юности давно минули. Да что там вспоминать о юности! Время превратило его в скрюченного старика, а волосы и бороду уже давно покрывал снег прожитых лет. С каждым годом золотой медальон магистра, что спускался на белой ленте ему на грудь, становился все тяжелее и тяжелее. На медальоне была изображена пирамида из трех глаз, обрамлённая треугольником Хора. О такой награде и бирюзовой мантии мечтали многие, но пока Набиру все еще удавалось удерживать власть. Маг производил впечатление обычного бодренького старичка с орлиным носом и серыми, живыми глазами.

Зал Совета находился на четвертом этаже, а так как потолки были очень высокими, пролеты лестниц между этажами казались огромными. По двапролета на этаж, всего шесть, плюс добавьте еще ступеньки от земли до первого этажа, и вы получите по-настоящему непреодолимое препятствие. Каждый шаг магистра по лестнице отзывался колющей болью в спине и правой ноге. И если казалось, что в ногу впивался тонкий стилет, к чему, впрочем, еще можно было привыкнуть, то со спиной все было гораздо хуже. Иногда невидимые раскаленные тиски постепенно сдавливали позвоночник, а порой – наоборот, казалось, будто позвоночник пустил корни, покрылся инеем и начал расти, словно дерево, безжалостно разрывая спину мага. Он, досихпор, не понимал: почему подниматься по ступеньках намного легче, чем спускаться по ним?По логике все должно было быть наоборот.

Заседание Совета длилось несколько часов. Несколько часов постоянных споров и сидения в кресле! Иногда Великий Совет напоминал рынок с торговцами, что спорят из-за цен на овечью шерсть. Та же агрессивность, тупость, затягивание времени… Все это спина магистра переносила не лучшим образом. Набир не пользовался посторонней помощью или тростью, более того, – за многие годы он научился скрывать боль. Как бы плохо ему не было,его лицо сохраняло спокойствие. Случайный прохожий мог даже подумать, что, шагая по ступеньках, маг думает о чем-то приятном и даже улыбается. Но только Набиру было известно, чего ему стоило преодолеть каждый пролет.

Чтобы добиться такого эффекта, понадобились годы тренировокперед зеркалом, но даже это не помогло. Поэтому с помощью магии магистр умертвил или сделал неподвижными некоторые мышцы своего лица. Травма позвоночника заставила Набира всерьез заняться вопросом целительства. Изучив десятки книг и перепробовав многое, он пришел к печальному выводу – магия может многое, но не все: вылечить спину не получится. Только когда он не мог подняться с постели, а нужно было непременно присутствовать на заседании, маг позволял себе принимать обезболивающее, как правило, маковое молоко. Но зная пагубное влияние этого лекарства и привыкание, вызываемое им, магистр старался обходиться без него.

Кроме физических неудобств боль причиняла и психологические проблемы: излишнюю раздражительность и тревожность. Сколько лет ушло, чтобы научиться абстрагироваться от них и не поддаваться искушению ответить кому-либо грубо или язвительно вовремя очередного приступа. Особенно в пылу жаркого спора! Распознать свой недостаток и устранить его – такой дар доступен не каждому.

Еще одной причиной почему он так не любил совет, было присутствие на нем случайных, по мнению магистра, людей: не видящих собственного носа, глупых и самовлюбленных.Лишь благодаря своему происхождению, они имели право голоса. Приходилось терпеть их общество, всячески добиваться расположения, подкупать… Все для того, чтобы получить поддержку и большинство голосов. Но иначе нельзя, –Совет являлся одним из механизмов управления Титосом, и только с его помощью можно было достичь нужных для магистра целей. Неудивительно, что настроение Набира оставляло желать лучшего.

Шаг, еще шаг, вот он поднялся на один пролет, позади десять ступенек. Набир старался не думать, что это только начало. Проклятые ступеньки! Каждая из которых отзовется болью в спине. Жаль, что заклинание левитации было утеряно много сотен лет назад, и до сих пор никто не смог его воссоздать! Он знал, что боль не отступит даже после того, как заседание совета закончится, и маг отправится домой. Ему придется провести часть вечера в позе собаки, сгибая и разгибая спину, чтоб хоть как-то утихомирить боль. В позе собаки! Какое унижение. «Это хорошо, что меня тогда никто не видит: какие бы слухи пошли о магистре магов?» – подумал Набир и его губы расплылись в легкой улыбке.

Магистр всегда покидал зал заседания последним. И дело не в том, что он любил там находиться или хотел подольше поработать. Нет. Из-за длительного сидения на одном месте Набир просто не мог встать и уйти из зала. Ноги не слушались его, словно они были частью какого-то чужого, неподвластного ему тела. Это еще не считая резкой взрывной боли, зарождающейся в позвоночнике и волной и ударяющей в голову. Когда магистр ощутил ее впервые, он просто упал, потеряв сознание: к этому нельзя привыкнуть или как-то подготовиться. Поэтому вставать с кресла нужно было постепенно, медленно. Сначала постоять какое-то время, опершись на край дубового стола, и почувствовать, как понемногу оживает онемевшее тело. Получив власть над своими ногами, он уже мог слегка ослабить руку, опирающуюся об стол. Через несколько минут магистр сумел сделать небольшие шаги в сторону двери. Все это занимало около четырех минут, если подумать, – не так уж и много, но если учесть, что все было проделано скрытно, втайне от всех, то это немало.

Магистр всегда брал с собой сопровождение – привилегия, которой он неизменно пользовался. Трое монахов из ордена Серой Крысы всегда следили, чтоб никто не видел момента вставания магистра с кресла. Монахи не разговаривали на языке Титоса и не умели читать и писать на нем. У них был свой особый, тайный язык, известный только очень узкому кругу людей: они никому не могли рассказать о том, что видели и договориться с кем-либо о предательстве. С детства они обучались боевым искусствам и магии и были, по сути, личной гвардией магистра и главы ордена Шоффа. Отличительная черта монахов – бритая налысо голова с татуировкой крысы на затылке. Вне зависимости от погоды, все монахи были облачены в простую серую рясу, подпоясанную выкрашенной в красный цвет веревкой. Монахам не было равных в тайных силовых операциях. За всю историю ордена ни разу не было утечки информации. При всех своих плюсах люди из этого ордена обладали существенными минусами: их нельзя было посылать в тайные операции, где была необходимость коммуникаций, а также внедрять куда-либо из-за их незнания языка. Но для этого у верховного мага были другие люди. Люди и умение их подбирать – главная способность, которой Набир очень гордился. Это то, что позволяло ему столько лет возглавлять магов Титоса. Ну, может быть, еще излишняя подозрительность и обостренное чувство опасности, если бы не эти качества, то магистр давно бы уже кормил червей, но, как говорится: “Не дождетесь”.

Если уходил маг всегда последним, то приходить любил, когда уже все собрались. Вот и сегодня, когда он зашел в Зал Совета, все его члены уже сидели на своих местах. Все присутствующие так или иначе вершили судьбу Титоса.

Сам Зал Совета был круглым, без углов, за столом такой же формы и заседали все его члены. Вверху над столом с стеклянного куполовидного потолка свисала, словно огромная сосулька, многоярусная люстра. Тысячи кристаллов горного хрусталя, килограммы золота и тяжелый труд сотни рабочих, – все это было потрачено на создание люстры. С помощью магии ее кристаллы давали белый мягкий свет. Набир не разделял любви короля к роскоши и предпочел бы, чтобы затраченные средства пошли на что-то более практичное. Стены зала украшали щиты с изображением гербов всех четырнадцати графств Титоса, каждый граф имел право присутствовать на совете или же передать это право своему уполномоченному.

Из сидящих за столом в первую очередь стоит отметить тучного лысоватого человека, выделяющегося не только своими размерами, но и тройным подбородком. Одет он был в пурпурный жилет цвета дома, с золотой вышивкой на нем. В глаза также бросалось обилие золотых украшений: цепь, толщиной с палец, терялась в складках его шее, множество перстней с драгоценными камнями, абсолютно не сочетающимися между собой, украшали его пальцы. Весь его вид говорил о роскоши и богатстве.Династия Кносса владела большей частью доков в порту, сетью банков, многочисленными торговыми и ювелирными лавками. Он контролировали торговлю драгоценными камням, пряностями и магическими артефактами. И хотя по воле Набира этот человек никогда бы не попал в Совет, у Кносса в руках была реальная власть. Деньги и связи делали его весьма значительной фигурой.

Рядом с ним сидел Мумий. Со стороны он казался вполне обычным и простым горожанином, но этим Набира было не провести. Один взгляд Мумия мог повергнуть собеседника в ужас, под маской заурядности скрывалось лицо опытного хладнокровного убийцы. Ходили слухи, что это он собственноручно прикончил купца Сабита на глазах его жены, во время дружеского ужина за столом. А купец всего лишь назвал предложение Мумия неразумным! Мумий взял и перерезал ему глотку, после чего принес извинения, объясняя, что «немного вспылил», вытер окровавленный нож скатертью и продолжал, как ни в чем не бывало,с аппетитом поглощать салат из тунца. Когда же жена убитого попыталась встать из-за стола, он посоветовал ей этого не делать, поскольку очень не любит кушать в одиночестве. Люди часто раздуваю слухи из ничего, но, что касается Мумия, Набир не сомневался: этот человек способен на подобное.

Мумий попал в совет благодаря Кноссу; с помощью денег, угроз и хитрости они добились, чтобы такой недостойный человек занял место в совете. Набир никогда бы не допустил, чтобы тот попал в совет, но Мумий и Кносс грамотно выждали время: голосование проходило, когда Набира свалил очередной приступ боли он целую неделю не мог подняться с постели.

В Зале Совета находились не менее значительные фигуры: маршал Кайрос, казначей Тифон, верховный судья Юст, первый министр Прокл, герцог д’Бьяка, несколько аристократов, графов и землевладельцев.

Всего двадцать пять человек. Влиятельность Великого Совета была даже большей, чем власть короля: именно эти люди решали множество вопросов в стране. Король не был вхож в совет, но обладал правом вето, и каждое принятое решение Совета должно было им утверждаться. Но… короля больше интересовали женщины и охота, чем государственные дела. Часто он подписывал документы не глядя, и, если бы не несколько преданных Титосу людей, к которым Набир непременно относил себя, то, кто знает, могло ли государство существовать.

Сегодня на повестке дня не было интересных для Набира вопросов, кроме финансирования крепостных укреплений. Поэтому большую часть заседания маг откровенно скучал, бессонная ночь давала о себе знать.

– Что поэтому поводу думает досточтимый магистр Набир? – эти слова первого министра вернули мага из раздумий в реальный мир.

– Да простят меня, старика, здесь собравшиеся, – начал Набир, не понимая сути вопроса, – а о чем, собственно, речь?

– Если вы настолько стары, что не можете уследить за вопросами на Совете, – может, вам стоило бы уступить свое место более молодым? – Прокл не упустил возможности подколоть Набира.

– Вам придется мириться с моей старостью, ведь мне же приходится мириться с вашей глупостью, – вылетели из уст магистра слова, услышав которые Прокл покраснел от ярости.

«Что это? Видимо я перехвалили себя, когда решил, что поборол свою раздражительность. И хотя мы с первым министром давно конфликтуем, такое поведение явно не добавит мне очков. Таких ошибок я не делал уже много лет, и вот те на! Придется выкручиваться», – подумал Набир.

Вслух же он добавил:

– Прошу прощения у досточтимого первого министра, я ни в коем случае не хотел его оскорбить. Всем известно, что он отличается острым умом и является достойным сыном Титоса. Не мог бы он простить мою невнимательность и повторить суть вопроса?

«Плохо дело, первый министр уже успел покраснеть от злости словно вареный рак. Как бы мне это боком не вышло!»

– Я спросил, – явно борясь с желанием ответить оскорблением, продолжил первый министр, – вашего мнения по поводу уменьшения налога на ввоз керамических изделий.

– И какова цель этого уменьшения?

– Вы, что совсем меня не слушали?! Я предложил уменьшить налог на ввоз керамических изделий, так как в Эбруке наблюдается их явный дефицит.

– Конечно я против.

– Против?

– Да, против, – ответил Набир, понимая, что предложение слабо связано с дефицитом, а, скорее, с какой-то личной выгодой министра, – это уменьшит конкурентоспособность наших производителей.

– Ясно, ничего другого от вас я не ожидал, тогда голосуем.

Предложение Прокла не было утверждено.

Подошло время доклада коменданта города Оуз. Орменон – хоть совсем седой, но все еще крепкий старик. Казалось, что его лицо, да и сам он вырезаны из корабельного дерева, пережившего соленый ветер, шторма и бури. Зайдя в зал заседания и осмотрев пристальным взглядом всех присутствующих, комендант начал:

– Вы все знаете о важности вверенной мне крепости.Она призвана защищать нашу северо-восточную границу. Сейчас ее стены находятся в плачевном состоянии и нуждаются в ремонте. Я, как истинный сын Титоса, прошу выделить мне десять тысяч золотых, чтобы поддержать стены Оуз в подобающем состоянии. Кроме того, я начал строительство еще двух башен, и это требует определенных затрат, нужно отремонтировать южную внешнюю стену и оплачивать жалование гарнизону.

Закончив свое обращение, Орменон ждал реакции совета.

– Все время одно и тоже, – возмутился вслух казначей Тифон.

– Да кто на нас будет нападать с северо-востока? – с усмешкой сказал первый министр.

– Тем не менее безопасность нашего государства – это та основа, которую нельзя игнорировать, – поддержал коменданта Набир. – Может, молодые уже не помнят, а мы с Орменоном можем в подробностях рассказать о конфликте с Аргосом. Если кто забыл, то Аргос находился именно на северо-востоке, и война с ним была не так давно.

– Не так давно…– недовольно фыркнул казначей.– больше сорока лет прошло!

– Титос тогда погряз в междоусобице, кандидатам на престол было не до защиты своих границ. Если бы не Оуз, кто знает, чем бы все обернулось, – вклинился в разговор маршал Кайрос.

– В любом случае, – такой суммы у нас нет. Одно дело ремонт стен, а другое – строительство новых башен, – положив ребро ладони на стол, сказал Тифон.

– А какая есть? – понимая, что казначей будет торговаться за каждую копейку, спросил Набир.

– Не больше четырех тысяч.

– Вы, наверное, ошиблись и хотели сказать шесть, – продолжил магистр, – ведь такой дальновидный человек, как вы, наверняка понимает значимость пограничных укреплений. Это малая цена за то, чтобы рубежи Титоса были в безопасности.

– Но после войны с Аргосом, теперь там нет границы! По итогам войны нам отошло графство Картли и теперь оно также защищает нас с северо-востока, – не сдавался первый министр.

– Вы решили экономить на безопасности государства? – рявкнул маршал.

– Я привык экономить на всем, – первый министр явно не испугался грозного вида Кайроса.

– Давайте все успокоимся, я предлагаю все же проголосовать за шесть тысяч. Вы согласны, казначей? – вмешался магистр.

Эта комедия разыгрывалась для вида, Набир уже давно сторговался с Тифоном на шести тысячах: это была одна из услуг, которую он негласно потребовал, предложив взамен свой голос и голоса еще семи членов совета на следующих выборах казначея.

«Хорошо, что должность магистра магов невыборная», – подумал Набир.

– Пусть будет шесть, – с наиграно недовольным видом согласился казначей.

– Итак, голосуем, – ударив деревянным молотком по столу, сказал первый министр.

Совет условно разделялся на три фракции: Набира, Кносса и герцога д’Бьяка. УНабира с Кноссом часто случались стычки, а д’Бьяк не любил их обоих, считая выскочками. Состояло в Великом Совете также и шесть обособленных членов, включая первого министра, не входящих ни в одну из фракций. Но в отличие от Кносса с д’Бьякой, Набир мог иногда договориться, так как ни у кого не было большинства в совете и каждому приходилось идти на компромиссы. В этот раз магистру пришлось уступить и предложить голоса его фракции в будущем голосовании за снижение налога с железных рудников. Это было меньшее зло, и цена, которую ему пришлось заплатить, во имя Титоса.

На голосовании предложение поддержали все из фракции Набира и д’Бьяка,а также трое свободных членов. Решение было принято.

***

Магистр знал, куда отправится Орменон. Один из его людей еще вчера проследил и узнал, где остановился комендант крепости Оуз. Поэтому после заседания Набир сразу отправился на постоялый двор. Орменон только собирался покинуть Эбрук. Комендантпредпочитал слишком аскетичные условия, и выбрал, пожалуй, самый дешевый в городе постоялый двор. С трудом преодолев ступени на второй этаж, Набир постучал в нужную дверь.

– Позволите? – с улыбкой сказал маг, стоя в проеме дверей.

– Конечно, конечно, чем обязан? – тут же пригласил Набира войти Орменон.

– Да вот, хотел узнать, как у вас обстоят дела? Как ваше здоровье?

– Спасибо, если Хор даст, то доживу до окончания строительства башен.

– Да, в нашем возрасте уже ни в чем нельзя быть уверенным, – с горечью в голосе сказал магистр. – А как внуки, – навещают? Старшая, Адель, уже, наверное, замуж вышла?

– Да приезжают, пока не забывают старика, – с улыбкой ответил Орменон, удивленный тем, что магистр помнит о его внуках. – Адель уже ждет ребенка, так что скоро я стану прадедом.

– Ну что ж, мои поздравления, далеко не каждому суждено увидеть своих правнуков. Хватит ли тех денег, что вам выделили?

– Как сказать: на ремонт стен этого достаточно, но, чтобы достроить две новые башни – нет. А еще я мечтал укрепить внешнюю южную стену, которая давно нуждается в ремонте, так как выполнена изсамой старой кладки. Но, похоже, этим будет заниматься уже мой приемник, – с грустью в голосе ответил комендант.

– Думаю, я смогу немного в этом помочь.

В комнату коменданта подручные Набира внесли увесистый кованый сундук.

– Здесь еще восемь тысяч золотых, думаю, они будут вам полезны.

– Спасибо! Большое спасибо, – старый комендант чуть не бросился целовать Набиру руки.

– Этого хватит на все ваши нужды?

– Да. Но откуда?

– Часть денег —лично мои, часть – от продажи артефактов невоенного назначения и еще часть дали другие неравнодушные к нашему делу люди.

– Сказать, что я вам благодарен, —это ничего не сказать.

– Надеюсь, вы пустите эти средства в дело?

– Можете не сомневаться, – плечи коменданта распрямились, а глаза зажглись энергией. – С такими деньгами я смогу сделать гораздо больше, нежели мог даже мечтать.

Набир не сомневался в этом: он знал Орменона много лет, старик был еще старой закалки, прямой как стрела из индрийской стали, и верен своему долгу. А это чего-то – да стоит!

«Таких уже больше не делают, мы– вымирающий вид», – подумал Набир с грустью.

4. КНОСС

В большом зале, на кожаном кресле с позолоченными подлокотниками сидел Кносс. Первое, что бросалось в глаза, – это его тучность. Казалось, что его красный кафтан с вышитыми золотом вензелями, вот-вот порвется по швам, обнажив необъятный живот.

Лицо Кносса отличалось какой-то неестественной молодостью, на нем не было ни единой морщинки, оно напоминало туго натянутый барабан, но, почему-то, с выпученными глазами.

Между его ног стояла на коленях обнаженная девушка. Ее длинные черные волосы водопадом спадали по спине, на которой виднелись еще свежие красные рубцы от ударов кнутом. Наклоненная голова красавицы совершала поступательные движения, издавая при этом чмокающие звуки. Сам же Кносс, несмотря на усилия девушки, казалось, думал о чем-то возвышенном.

– Я к вам с ежедневным отчетом, господин, – проговорил Тит.

Увиденное не смутило слугу, он давно уже привык к подобным сценам.

Сложно было определить возраст вошедшего. Его седые, коротко стриженные волосы и обветренное лицо не сочетались с молодым мускулистым телом. Хотя передвигался он с грацией восемнадцатилетнего, его серые уставшие глаза выдавали груз прожитых лет. Сложно было объяснить, но легко почувствовать в его взгляде что-то опасное, недоброе. Они словно излучали тьму, поглотившую его душу.

Кносс не счел нужным отвечать на слова слуги, а лишь кивнул и сделал характерный жест рукою: мол, – продолжай.

– Итак, господин, из самого важного: нам удалось, наконец, обработать графа д’Магсума, он плотно подсел на карточные игры. Какая-то гадалка убедила его, что этот дуралей выиграет целое состояние. Представляете? – при этом губы Тита вытянулись в длинную тонкую линию. – Конечно, этот дуралей проигрался в труху. На сегодняшний день он должен нам тридцать семь тысяч золотых. И за просрочку платежа долг увеличивается каждый месяц!

– Вот это – здорово! – со стороны было непонятно к кому именно обращается Кносс: к девушке или Титу. Когда он говорил, его двойной подбородок перекатом превращался в тройной и наоборот. – Давно пора, а то возимся с ним уже больше двух месяцев.

– Тут нужно было терпение, это как в ловле карпа, подсекаешь слишком рано или потянешь слишком быстро, – и у тебя в руках вместо долгожданной рыбы окажется пустое удилище, – невозмутимо ответил Тит. – Но ожидания того стоили, теперь старик не отвертится, у нас есть его расписка.

– Ты тут не умничай, а намекни ему, что мне от него нужно. Даже продав имение, д’Магсум не сможет расплатиться с долгами.

Кносс был владельцем целой империи, его интересовало все, что могло приносить прибыль. С его могуществом и состоянием, сколоченным за долгие годы, мало кто мог соперничать. Кроме того, он входил в Великий Совет. Но была одна мечта, которая не давала Кноссу покоя, он хотел стать благородным, иметь титул, что поставил бы его еще выше над другими. План в его голове созрел достаточно быстро, но его реализация и поиски подходящего кандидата требовали значительного времени. Прошло несколько лет, а заветный титул к нему так и не приблизился. И вот теперь появился шанс заполучить его.

– Он наотрез отказался платить или следовать предложенному нами вариант, – ответил Тит. – Старый дурак уперся и укрылся в своем замке в Каджайре, думая, наверное, что мы его там не достанем. Вот его слова: “Граф д’Магсума из рода Магсумов, никогда не отдаст свою дочь за такого проходимца как Кносс! ”.

Лицо толстяка побагровело от ярости, он отмахнулся ногой от стоящей на коленях девушки так, что та упала на спину.

– Сколько можно чиркать зубами?! Продай ее на Остров Работорговцев!

– Будет сделано, хозяин, – ответил Тит, по его команде в комнату вошли двое охранников и поволокли обнаженную девушку за дверь.

– Нет, нет господин, только не это, – извиваясь всем телом, кричала она. На лице девушки отразился ужас, а голубые глаза наполнились слезами. Кносс спокойно наблюдал за страданиями девушки, казалось, разыгравшаяся сцена даже доставляет ему удовольствие. Что касается остальных, то они были абсолютно равнодушны, словно из комнаты выносили стол или стул. Когда опять воцарилась тишина, Кносс продолжил:

– Д’Магсума еще пожалеет о своих словах, – количество подбородков Кносса опять увеличилось до трех, а лицо побагровело. – Он, наверное, не знает, что я делаю с оскорбившими меня. Кем вообще себя возомнил этот старый болван?

– Да, хозяин, он пожалеет, – ответил Тит, понимая, что в таком состоянии не стоит перечить хозяину.

– Вы же передали ему мое великодушное предложение?

– Да, конечно, – сразу после того, как мы получили расписку.

– Он что, думает, что мои слова можно игнорировать, словно крик сороки на ветке! Подключи людей Мумия, они умеют убеждать. Надо заставить этого старого осла пойти на сделку!

– Понял, господин. Я все сделаю.

– Есть еще что—то важное на сегодня?

– Думаю, все остальное может подождать до завтра.

– Приведи ко мне ту черноволосую аргоску, что я приобрел на прошлой неделе.

– Всенепременно, мой господин, – с этими словами Тит удалился, на его лице отразилась одобрительная улыбка.

***

Мумий поручил это дело Аязу, а тот перепоручил Калену. Встреча Бизона с представителем Кносса состоялась в таверне «Корона нищего» в маленькой комнате на втором этаже, где их никто не мог подслушать. Места хватало как раз для стола и двух лавок, четыре человека могли разместиться здесь без особого стеснения. На бревенчатых стенах, выкрашенных в коричневый цвет, не было ничего, кроме двух тройных подсвечников, хорошо освещающих комнату. Вместо входной двери висела красная бархатная штора, с жирным пятном посередине.

Бизон пришел раньше и скрашивал ожидание остальных большой кружкой пива. Первым явился Аяз, судя по его блестящим глазам и запаху перегара изо рта, это была уже не первая его встреча.

Внешность Аяза была весьма типичная для головорезов: крепко сбитый, с большой головой и толстой шеей. Его лицо покрывала трёхдневная щетина, а темные коротко стриженные волосы торчали, словно иголки ежа. Мускулистые руки покрывала сплошная вязь татуировок. Их было так много, что Кален не мог определить, какие сюжеты на них изображены. Какие-то полуголые женщины, драконы, письмена и черепа, – все смешалось в непонятный цветной узор.

– О, ты уже здесь, – это хорошо, мне нравится твоя дисциплина, – сказал Аяз, обводя комнату мутным взглядом. – Начал без меня, и как тебе местное пойло?

– Вполне сносно, – ответил Кален, делая очередной глоток из кружки.

– Эй, официантка! Принеси мне пива и вяленого мяса, – выглянув из проема дверной рамы, Аяз прокричал так, что его, наверное, услышали в соседних залах. Повернувшись к Бизону, он сказал тоном, не терпящим возражения:

– Когда сюда зайдет Тит, – говорить буду я.

Усевшись, Аяз начал постукивать тремя пальцами по столу. На его правой руке не хватало большого и указательного пальцев и части ладони; судя по характеру увечья, рана казалась рубящей и очень старой, на трех оставшихся пальцах можно было рассмотреть вытатуированные кольца.

– Думаешь, как я получил это увечье? – начал Аяз, чтобы нарушить тишину. – Это был славный бой, и я убил мерзавца, переложив меч в левую руку! Тогда я был силен и молод… эх, где мои семнадцать!

Пьяные откровения Аяза прервала симпатичная официантка, поставившая на стол кружку пива и тарелку с мясом.

– Мне повторить, – сказал Кален, указав на пустую кружку. – И еще принесите мне куриные крылышки в медовом соусе.

За разговором с официанткой они не заметили, как к ним подошел Тит.

– Привет, вы уже здесь? – задав бессмысленный вопрос, он уселся на свободное место. И, уже обратившись к официантке, добавил. – Мне тоже пиво.

– Давайте сразу к делу, – вернув разговор в деловое русло, проговорил Аяз.

– Ну что, вам хватило времени, чтобы оценить сложность? – спросил Тит.

– Да, мои люди провели разведку и у нас уже есть четкий план действий, – отпив из кружки, ответил Аяз с довольным выражением лица.

Голос Тита показался Калену очень знакомым, только он не мог вспомнить, где слышал его раньше.

– Задача сложная, д’Магсум засел в своем замке, который окружают высокие стены и дозорные башни. У графа есть своя небольшая армия в несколько сотен бойцов и два придворных мага. Я слышал очень хорошие отзывы о капитане его стражи. Говорят, что это человек чести, так что подкупить его не получится. По дворцу ночью снуют слуги и охрана, проскользнуть незамеченными будет – ой, как не просто, – начал рассуждать Аяз. – А еще за стенами замка граф держит целую свору охотничьих собак, которые поднимут лай на всю округу. Так что, сам понимаешь, – задача не из простых.

– Но вы нашли способ? – после небольшой паузы, обдумывая услышанное, спросил Тит. По кислому выражению его лица, любой смог бы определить, что услышанное ему не очень понравилось.

– Ты обратился по адресу, друг, – скрестив руки на груди, ответил Аяз. – У меня работаю лучшие люди Эбрука! Конечно, мы нашли способ. Хотя, как я уже сказал, – это будет непросто.

– И во сколько же это нам обойдется? – понимая к чему сводится разговор, спросил Тит.

– Сущий пустяк для такого дела, – две тысячи золотых, – улыбаясь, ответил Аяз.

– Да это же просто грабеж, почему так дорого?! Вы же знаете, от имени кого я говорю! Может, давайте сойдемся на тысячи? – не скрывая своего негодования, Тит со стуком поставил кружку на стол.

– Именно поэтому, учитывая наши прошлые дела и будущую выгоду, мы предложили цену в две тысячи, если бы ты пришел не от Кносса, цена была бы пять тысяч… минимум. Ты всегда можешь нанять Звезду из Ордена Черного Солнца или обратиться к другим, – продолжил Аяз, – но, думаю, их цена будет куда выше. Ах да, еще они принимаю заказы только на убийства и действуют совсем грубо, вам ведь это не совсем подходит?

– Хорошо, хорошо, я понял, – не стал развивать эту тему Тит, – мы готовы заплатить указанную сумму. Но одно условие, – я хочу все видеть своими глазами.

– Это будет стоить дороже, – облизав губы, тут же ответил Аяз.

– То, что я буду видеть, как все завершится, не осложнит операцию, – попытался возразить Тит.

– Это дополнительная морока и риск, а риск никогда не бывает бесплатным.

– И сколько ты за это хочешь?

– Еще двести золотых сверху, – уставившись на Тита пронзительным взглядом, тут же ответил Аяз.

– Хорошо, я согласен на эту цену, – Тит уже понял всю бесполезность торга с Аязом.

Слуга Кносса поставил на стол два мешка с монетами, которые Аяз тут же сгреб себе. Дальше Тит отсчитал еще сто монет, которые также забрал себе капо Калена.

«Похоже, можно было потребовать плату побольше, уж слишком легко этот старый лис согласился», – подумал Кален.

– Здесь ровно половина. Я бы хотел узнать детали: как вы собираетесь достать д’Магсума в его же замке, ведь последнее время он совсем его не покидает? – с интересом спросил Тит.

– А вот это уже будет стоить отдельных денег! Ты ведь не думаешь, что я стану рассказывать тебе наши секреты просто так?

– Ладно, ладно, не хочешь – не говори. Итак, как скоро вы это сделаете?

– Думаю, что где-то через две-три недели.

Отдав деньги, Тит еще немного посидел, после чего удалился под предлогом неотложных дел. За это время Аяз успел прикончить две кружки пива и пригубить третью, вдобавок заказав салат из мяса ягненка и яиц.

– Итак, когда старый лис ушел, можно обсудить и детали. Как ты уже понял, операция по захвату графа ляжет на твои плечи, – обратился Аяз к Калену.

– И сколько ты сможешь дать мне людей?