Текст книги "От лжекапитализма к тоталитаризму!"

Автор книги: Михаил Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 51 страниц)

Две Кореи – два мира

На Корейском полуострове сформировались два корпоративных корейских государства. Но они существенно разные. На Севере народ живёт идеей чучхе, и каждый человек ощущает свою причастность к делам и свершениям своей страны. На Юге каждый работник в лучшем случае ищет пути процветания и прославления своей компании.

В свете этого как-то не очень верится в справедливость утвебрждения Александра Евлахова, будто при всём различии двух государств их тоталитарные матрицы достаточно совместимы. И имеющиеся на «капиталистических» предприятиях Юга почти социалистические лозунги вполне согласуются с идеями чучхе.

На деле у Юга и Севера есть немало общего, обусловленного единым национальным характером. Однако и различия между полутоталитарным Севером и корпоративным Югом настолько существенны, что пока приходится говорить о двух совершенно различных корейских государствах, которым на пути к единству, когда оно в политическом отношении будет достигнуто, ещё предстоит пройти долгий путь.

Глава 10
Коммуналистское государство-корпорация Махатхира бин Мохамада

«Экономическое чудо из чудес»

После второй мировой войны несколько стран показали примеры быстрого экономического роста, и получили широкое распространение выражения «германское чудо», «японское чудо», «южнокорейское чудо», а сейчас вся планета говорит о «китайском чуде». Но, оказывается, есть и «такое в свете чудо», «чудо из чудес», перед которым все эти «чудеса» просто меркнут.

Если спросить любого здравомыслящего человека, может ли маленькая страна, нищая и убогая, только что обретшая независимость после столетий колониального рабства, за 20–30 лет не только стать разносторонне развитой державой, но и перегнать мирового лидера – США не в чём-нибудь второстепенном, а в разработках ряда новейших информационных технологий, то ответ будет очевиден: такое невозможно. Особенно если учесть, что такой результат предполагается получить не только без помощи извне, но и при противодействии ведущих структур мирового финансового капитала. А также без гражданской войны, «раскулачиваний», массовых репрессий и пр.

Но здравомыслящие люди ошибаются. И, как сказал поэт, «невозможное – возможно». Страна, совершившая такое «чудо из чудес», реально существует. Называется она – Малайзия.

В самом деле, чем была Малайзия каких-нибудь 25–30 лет назад? Страной непроходимых джунглей и болот, где местное население было занято изнурительным трудом на оловянных рудниках и плантациях гевеи и масличной пальмы. А теперь это один из ведущих мировых центров производства радиоэлектроники, компонентов компьютеров и разработки новейших технологий.

Как символ новой Малайзии в центре её столицы Куала-Лумпура возвышаются две 88-этажные башни – до недавнего времени самые высокие в мире офисные здания, на первых этажах которых открыт великолепный концертный зал. (Теперь их перегнало по высоте здание на Тайване, но только благодаря шпилю.) И прямо от этих башен начинается первый и единственный в мире «Мультимедийный суперкоридор» протяжённостью 50 и шириной 15 километров, – цепочка городов, фабрик и лабораторий по производству киберпродукции, пронизанная плотной сетью высокоскоростной оптоволоконной связи. Коридор предназначен для размещения технопарков и институтов новейших информационных технологий. К проекту проявили большой интерес крупнейшие международные корпорации «Майкрософт», «Сан майкросистем», «Эппл компьютер», «Хьюлетт Паккард», «Моторолла» и др. Малайзия будет обеспечивать ежегодно включение в этот проект 700 выпускников своего университета. И там же завершается строительство новой административной столицы страны – воплощение идеала «безбумажного правительства», когда весь процесс управления переведен на компьютерную основу. Вызывают изумление и суперсовременный мультимедийный университет, и телевизионная башня – четвёртая по высоте в мире, зато первая по высоте своей смотровой площадки. Есть тут и самый большой в мире магазин, самая длинная в мире автомобильная дорога над руслом реки, и даже самый высокий в мире флагшток. И дело тут не только в соображениях престижа – сооружения воздвигаются «на вырост», в расчёте на непрерывное развитие экономики. Впечатляет новый офис премьер-министра, похожий то ли на египетский храм, то ли на Тадж-Махал без минаретов.

Разве всё это не чудо? И автором «чуда из чудес» был тогдашний премьер-министр этой страны Махатхир бин Мохамад, занимавший этот пост более двадцати лет.

В принципе для характеристики режима, установившегося в Малайзии, и деятельности её премьера было бы достаточно воспроизвести основные положения книги «Доктор Махатхир Мохамад. Политик и личность» (составитель сборника В.С.Сычёв. М., 2001), из которой я заимствовал большие фрагменты, даже, можно сказать, положил в основу этой главы реферат по материалам книги. Но особенно хотелось бы отметить статьи российского журналиста Д.Косырева, буквально влюблённого в Малайзию и много сделавшего для ознакомления наших читателей с этим удивительным явлением – «малайзийским чудом». Так же влюблён в Малайзию и другой российский публицист и учёный Юрий Крупнов, хотя он, к сожалению, пишет об этой стране довольно редко.

Вот и в названном сборнике Косырев размышляет о парадоксе эпохи глобализации – измельчании национальных лидеров. Он объясняет это явление тем, что перед странами Запада уже давно не стоит задача обеспечить выживание своей нации – они лишь поддерживают в порядке существующую систему, играя роль обслуживающих её техников. А в прежде отсталых странах Востока потребность в лидерах огромная, но именно там Запад и не даёт таким лидерам появиться. И потому столь необычна фигура малайзийского премьера.

«Сколько глав существующих сейчас в мире примерно 200 государств может сказать о себе: я принял отсталую, бедную, полную проблем страну и превратил её в экономическое чудо, сделал богатыми и счастливыми миллионы своих соотечественников?»

Во всяком случае, правители России не могут сказать о себе такое, ибо как раз десятки миллионов наших соотечественников из людей среднего достатка превратились в «новых бедных». Может быть, потому опыт Малайзии в нашей стране и не освещается в СМИ, что он может служить живым укором российским властям?

Что же это за страна такая – Малайзия, и откуда в ней появился такой выдающийся государственный деятель, обретший признание во всём мире?

Независимая Малайзия и её проблемы

Удивительно удобно расположенная на международных торговых путях, Малайзия уже со времён Средневековья была важной перевалочной базой, где оседали выходцы из разных стран и народов. Территория и природные богатства Малайзии издавна привлекали к себе европейских и азиатских колонизаторов. Первыми из них на полуострове Малакка в 1511 году утвердились португальцы, подчинившие себе Малаккский султанат.

С конца XVIII и по начало XX веков последовательно, регион за регионом, захватывали Малайзию англичане. Они переориентировали экономику Малайзии на производство двух остро необходимых Европе, США и Японии продуктов – олова и натурального каучука, причём эта крохотная по размерам страна в первой трети XX века давала половину мирового экспорта каждого из них.

Земли для устройства капиталистических предприятий англичане получили легко. Но с рабочей силой дело обстояло труднее. Малайцы, в основном крестьяне, не стремились работать ни на каучуковых плантациях, ни на оловянных рудниках. На эти работы стали принимать ищущих заработка китайцев и индийцев, часть которых оседала в Малайзии.

В течение почти всей второй мировой войны (с 1941 по 1945 годы) Малайзию оккупировали японцы. И лишь в 1957 году была провозглашена независимость Малайской Федерации. (Таким образом, Малайзия только ещё подходит к 50-летию своего независимого состояния.) Её население тогда насчитывало всего 4,7 миллиона человек. Ныне она состоит из 13 штатов и федеральных территорий Куала-Лумпур и Лабуан и насчитывает 24 миллиона жителей.

Главная особенность этого государства состоит в том, что его население состоит из трёх народов, принадлежащих к разным расам, религиям и языковым группам: малайцев (или «бумипутра» – их 54 процента), китайцев (33 процента) и индийцев (10 процентов). Есть ещё и остатки коренных народов (менее 3 процентов), а также европейцы, арабы и пр. При этом малайцы на момент провозглашения независимости страны были заняты в основном в сельском хозяйстве. Почему?

По словам Махатхира, «всё, что могли делать малайцы, китайцы делали лучше и дешевле. Вскоре трудолюбивые и целеустремлённые иммигранты вытеснили малайцев из мелкой торговли и всех сфер квалифицированного труда».

А иммигранты (как многие кавказцы в срединной России) вовсе не стремились «раствориться в малайской среде», ибо они считали, что принадлежат к великим цивилизациям. Они проживали монолитными коммуналистскими общинами.

Китайцы, трудолюбивые, прагматичные, замкнутые, «материалистичные и прагматичные», не считающиеся с этикетом других общин, склонные к накопительству и к превращению денег в капитал, сосредоточили в своих руках финансы и торговлю. Они проживали в основном в городах. Элиту китайцев составляли крупные землевладельцы-компрадоры, а низы – работники шахт и рудников, трактирщики и лавочники, мелкие плантаторы, скупщики и ростовщики в деревне, «лица свободных профессий». Низы находились под сильным влиянием китайских тайных обществ и иных криминальных групп.

Индийцы, терпеливые, трудолюбивые, дисциплинированные, искушённые в торговле и бизнесе, жили главным образом в посёлках при плантациях каучука.

Малайцам, людям созерцательного склада, учтивым, чуждым стремлению к накопительству и современному бизнесу, оставались деревенская жизнь, традиционное земледелие и рыболовство. Малайцы занимали также низовые чиновничьи должности и трудились в сфере услуг. А тонкий слой наследственной аристократии, придворных и чиновничества составлял «верхний этаж» малайзийского общества.

Жизнь Малайзии долго отравляли кровавые межэтнические конфликты. И не удивительно.

Дело дошло до того, что в 1941 году доли малайцев и хуацяо (китайцев) в общем балансе населения, составлявшего 5,5 миллиона человек, сравнялись: по 43 процента. 12 процентов приходилось на выходцев из Индии и Цейлона, остальные 2 процента – на европейцев, арабов и аборигенные народы полуострова. Так малайцы впервые оказались в положении абсолютного меньшинства в собственной стране.

А на момент обретения страной независимости малайцы – коренная, титульная нация, составлявшая чуть менее половины населения по численности, владела лишь несколькими процентами национального богатства. Китайцы фактически монополизировали не только торговлю и бизнес, но и профессии, требовавшие образования, ими были заселены городские кварталы. Малайцам осталась их деревня и нищета. Они почти превратились в граждан второго сорта на земле своих предков, и на каждый их шаг в экономическом развитии «другие расы делали десять шагов».

Если бы предоставить событиям идти так, как они и шли, то через короткое время малайцы оказались бы в положении не только батраков в собственной стране, но и в роли париев, которыми помыкали бы представители «великих цивилизаций». А сама страна была бы обречена на прозябание, как большинство недавних колоний. Расовые конфликты вспыхивали бы вновь и вновь. Вот тогда-то на общественное поприще и вступил Махатхир бин Мохамад.

Путь Махатхира к власти

Дато Сери Махатхир бин Мохамад родился в 1925 году в семье полуиндийца-полумалайца, школьного учителя, и представительницы знатного малайского рода. Он окончил среднюю школу и занимался самообразованием, проявив особый интерес к общественным дисциплинам и к деятельности великих правителей-реформаторов, в том числе Петра I, Кемаля Ататюрка и, конечно, пророка Мухамада. Но затем семье пришлось пережить трёхлетнюю (1942–1945 годы) японскую оккупацию, сопряжённую с нуждой и лишениями. В 1946 году Махатхир вступил в Объединённую малайскую национальную организацию (ОМНО), а в следующем году, получив скромный грант, поступил в медицинский колледж в Сингапуре, по окончании которого стал работать участковым врачом в провинции. Тут он вплотную столкнулся с бедствиями и нищетой крестьян.

Ещё будучи студентом, Махатхир выступал со статьями в одной из англоязычных газет, проявив себя либералом и пылким малайским националистом. Став врачом, он намеревался продолжать общественную и политическую деятельность, но закон запрещал государственным служащим (к числу которых относились и сотрудники государственного госпиталя) заниматься политикой. Тогда, женившись на своей однокашнице по колледжу, он открыл частную клинику. Его пациентами чаще всего были бедные крестьяне, так что заработки врача были весьма скромными.

А обстановка в стране накалялась. Китайская и индийская община требовали уравнивания в правах всех жителей страны, что привело бы к полному господству «более продвинутых» иммигрантов. Махатхир был несогласен с этим. Он принадлежал к кругу немногочисленных образованных малайцев, которых отличала несокрушимая вера в самоценность, высокие достоинства и будущее малайской цивилизации. Поэтому они высказывались за «частичные изъятия» из демократии, обеспечивающие некоторые преимущества малайцам в переходный период, до того как разные нации, её населяющие, образуют единую малайзийскую нацию. «Почему, – спрашивал Махатхир, – малайцы в своей собственной стране не получают возможности жить достойно?»

Выступления Махатхира в защиту интересов малайского населения снискали ему популярность, и в 1964 году его избрали в парламент. Он побывал с визитами во многих странах мира.

Особенно активно Махатхир выступал против единого государства Малайзии и Сингапура, поскольку население Сингапура на 80 процентов состояло из китайцев. Сингапур, считал Махатхир, слишком большой кусок, чтобы Малайзия могла его переварить. А сингапурские китайцы – слишком агрессивны, и им недостаёт даже понимания и чуткости малайзийских китайцев, которые были отнюдь не ангелами. Сингапур был отделён от Малайзии. Отношения Махатхира с Сингапуром и в дальнейшем складывались неизменно тяжело.

Пережив взлёты и падения, Махатхир стал членом правительства, а в 1981 году был назначен премьер-министром.

Лидер меняет лицо страны и нации

В отличие от своих сподвижников – малайских националистов, которые принадлежали к аристократии, Махатхир был простолюдин, поэтому он глубже других понимал бедствия, заботы и чаяния своего народа. Отсюда его простота в обращении, прямота, доступность. Но в то же время он интеллектуал, великолепный оратор, тонкий полемист и, как выяснилось впоследствии, гений политической стратегии и тактики.

В то время как китайская и индийская общины требовали для них равных с малайцами прав во всём, мотивируя это тем, что они, как более «капиталистически продвинутые», обеспечат стране более быстрый прогресс, Махатхир считал, что экономическая модернизация и прогресс необходимы, но они не самоцель. Надо обеспечить не формальное равенство всех граждан перед законом, а подлинное равенство, исключающее преобладание более приспособленных к рыночным отношениям иммигрантов над коренным населением.

Махатхир приходит к выводу, что вернуть малайцев в сферу ремесла и торговли, откуда они были вытеснены в результате политики колонизаторов, поощрявших иммиграцию рабочей силы из Индии и Китая и консервировавших патриархальные отношения среди коренного населения в деревне, без содействия государства невозможно.

Однако и к малайцам он предъявлял суровые требования, взвалив на свои плечи не только политическое руководство страной, но и грандиозную задачу невероятной сложности: коренное перевоспитание малайской общины с целью внедрения, вживления её, всё ещё не избавившейся от патриархальщины, феодальной системы ценностей, поведенческих стереотипов, в жестокий, остроконкурентный современный мир. Малайцы должны научиться у китайцев прагматизму и деловой хватке, у индийцев – торговой сметке и дисциплине, плюс у тех и других – умению ценить время и полагаться только на себя. Махатхир просто навязывал малайцам перемены ради их приспособления к современному миру. Без этого малайцы и не шелохнулись бы. Они просто продолжали бы жить в своё удовольствие.

Махатхир выступает не просто как руководитель, высший администратор страны, а как человек, считающий своим главным делом постоянно улучшать страну и, если понадобится, народ. Он делает основное внушение собственному народу, малайцам, заявляя им, что ради своего выживания им надо отказаться от таких врождённых национальных черт, как фатализм, пассивность, неумение понять цену деньгам, собственности и времени. Или это – или национальное вырождение. А это ведь не шутка – сказать в лицо своей нации, что она не просто больна, а изначально не годится для выживания на собственной земле.

Махатхир недоволен тем, что выпускники вузов не желают работать вдали от крупных городов, что малайцы-рабочие стремятся переложить бремя малоквалифицированного труда на легальных или нелегальных иммигрантов из Индонезии, что студенты-малайцы мало склонны изучать точные науки и т. д.

В государственном аппарате Махатхир начал поход против чиновничьей бездеятельности и недисциплинированности, коррупции и волокиты. Сам ярый «трудоголик», премьер вознамерился переориентировать соотечественников (прежде всего малайцев) на систематическое и самозабвенное трудолюбие на благо страны. Так появилась его Look East Policy («Политика равнения на Восток») Образцом для бывшей английской колонии стала не Англия. Махатхир призвал малайзийцев равняться на Японию, Южную Корею и Тайвань, на их организацию бизнеса, методы менеджмента и трудовую этику. Его привлекали в опыте этих стран система пожизненного найма, порождавшая трудовую заинтересованность, личную преданность труженика компании, рационализация производства «снизу», система house unions, то есть профсоюзов одного предприятия. Конечно, перевоспитать малайцев премьеру не удалось, но задача поставлена, и малайская молодёжь понемногу усваивает новый опыт.

Став премьером, Махатхир делает интересный идеологический поворот: не отказываясь от малайского национализма, он старается плавно превратить его в малайзийский национализм. Прежде он боролся за малайцев против доминирования других наций, населяющих страну. Теперь он защищает интересы всех граждан Федерации, борясь в основном с «посторонними», «иностранцами» и пр.

И всё же активная исламизация Малайзии была одной из форм борьбы за восстановление статуса малайцев как государствообразующей нации. Ислам стал той защитной оболочкой, которая позволила малайцам отстоять свою самобытность и культуру, а мусульманским экономическим институтам, в том числе Исламскому банку – утвердиться экономически. Но и здесь Махатхиру пришлось искать средний путь, избегая крайностей.

Если китайская и индийская общины требовали для себя такого равенства, которое обеспечило бы им неоспоримое преимущество перед коренным населением страны, то малайские исламистские экстремисты выдвигали не менее опасные лозунги. Они настаивали либо на изгнании всех неверных с малайской земли, либо на поголовной исламизации всего населения. Любой неверный шаг правительства в этой сложнейшей обстановке мог привести к кровавой бойне на расовой почве. Каждая община хотела всего для себя, не думая о других, и удовлетворить все общины было невозможно. Поэтому Махатхир заранее смирился с тем, что все его действия будут не вполне устраивать ни одну из общин, но тот компромисс, который он предложит, обеспечит существенный и всесторонний прогресс страны. А чтобы не позволить экстремистам взять верх в малайском исламском движении, Махатхир сам его возглавил, чтобы ввести в безопасное русло. Он совершил хадж в Мекку, что придало ему больший вес в глазах ревностных мусульман, выступил с инициативой создания в стране Международного исламского университета и Исламского банка, распорядился ввести во всех школах страны (включая китайские и тамильские) преподавание истории исламской цивилизации.

В то же время Махатхир выступал не только против исламских экстремистов, но и против исламских реакционеров, желающих законсервировать народ в тисках догматизма и отсталости. Он убеждён: ислам должен быть религией не только для седьмого, но и для двадцать первого века, религией, первой заповедью которой является стремление к знанию, которая позволит исламскому миру выйти из нынешней отсталости.

Махатхиру пришлось вступить в борьбу и с правителями собственной страны – султанами, которые пытались помешать ему в проведении реформ. (Султаны выбирают из своей среды короля.) Но он, опираясь на поддержку народа, одержал победу – заставил султанов принять ущемляющие их права законы и признать решающую роль премьер-министра в определении политики страны.