Текст книги "От лжекапитализма к тоталитаризму!"

Автор книги: Михаил Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 51 страниц)

Касадо, подписав капитуляцию, эмигрировал, как и Миаха.

28 марта 1939 года националисты без единого выстрела вошли в Мадрид. А 1 апреля Франко заявил: «Сегодня национальные войска после разоружения и пленения Красной Армии достигли своей последней военной цели. Война окончена». Франко был объявлен пожизненным «верховным правителем Испании, ответственным только перед Богом и историей». Но его диктатура долгое время вызывала неприятие в различных слоях общества.

«Политика генерала Франко, – писал через несколько лет Уинстон Черчилль, – на протяжении всей войны оставалась исключительно своекорыстной и хладнокровной. Он думал только об Испании и испанских интересах. Благодарность Гитлеру и Муссолини за их помощь ему была чужда. Этот тиран с ограниченными интересами думал лишь о том, как избежать участия своего обескровленного народа в новой войне».

Расправа с противниками

Говорят, Франко вывел универсальную формулу авторитаризма: «Друзьям – всё, врагам – закон!». Сразу же после победы мятежников началась их расправа над политическим противником. Франко подписал закон, имеющий обратную силу, согласно которому подлежало наказанию всякое сопротивление правым.

Военные трибуналы приговаривали к расстрелу республиканцев – активных участников боёв. (Впрочем, их часто расстреливали без суда и следствия.) Другие участники сопротивления и сочувствующие им отправлялись в тюрьму. Обстановка того времени прекрасно передана в упомянутом романе де Леры «Последние знамёна».

Теме испанской войны посвящён знаменитый роман Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол», написанный по горячим следам событий, в 1940 году. Хотя сам Хемингуэй воевал в Испании на стороне республиканцев, он показал гражданскую войну в той стране как национальную и общечеловеческую трагедию. Но это всё же был взгляд иностранца. Роман де Леры совершенно испанский по духу и по восприятию событий. Огромный резонанс, который он имел в Испании, объясняется ещё и тем, что до того в литературе можно было найти лишь книги, в которых красочно описывались «доблестные деяния» националистов, якобы спасших Испанию от «красной опасности». И вдруг появляется роман, герои которого республиканцы, героически сопротивляющиеся франкистам.

Действие романа начинается как раз в те дни, когда в результате мятежа Касадо в Мадриде вспыхнули бои между сторонниками продолжения сопротивления франкистам до конца и решившими сдаться на милость победителя. Герой романа, бывший учитель, а теперь капитан республиканской армии, активист анархо-синдикалистского движения Федерико Оливарес и его друг попадают в плен к франкистам. «Перед ними зиял длинный, тёмный коридор». Дальнейшая их судьба неизвестна, хотя вероятнее всего они будут расстреляны. Об этом свидетельствуют слова Федерико, мысленно обращённые к матери: «Там, в самой выси (надо полагать, на небесах. – М.А.), всегда развеваются знамёна надежды… Это последние знамёна, они всегда с нами, никому не под силу сорвать их и растоптать…»

Расправа с побеждёнными была задумана Франко как акция устрашения, чтобы и впредь никому не вздумалось сопротивляться установленному им режиму. По разным данным, расстреляно было от 70 до 200 тысяч сторонников республики.

И всё же Креленко показывает, что репрессии Франко проводились «без немецкой изощрённости и русского размаха».

Режим Франко и его суды особого назначения действовали, в принципе, так же, как и державы-победительницы во второй мировой войне. Народный фронт, в случае своего триумфа, тоже не отказался бы от новой расправы над противниками.

«Новое государство» Франко

«Новое государство» Франко было жестокой диктатурой. Хотя Испания была провозглашена «великой, единой и свободной», в ней лет двадцать жестоко, вплоть до смертных казней, подавлялись любые политические оппоненты режима. «Нация по-прежнему расколота пополам, – отмечал в середине 40-х британский «Таймс». – Половина – победитель продолжает держать ногу на горле побежденной половины, а та продолжает кипеть негодованием». Во франкистских тюрьмах и концлагерях содержались 2 миллиона «красных» – огромная цифра для страны с 25-миллионным населением! Лишь в 1947 году была объявлена частичная амнистия дожившим до неё республиканцам (тогда и вышел на свободу де Лера, а его роман «Последние знамёна» появился только в 1967 году).

Сначала Франко пребывал в эйфории. Ему казалось, что экономику страны можно будет восстановить быстро. С целью подъема экономики и преодоления балансового дефицита во внешней торговле осенью 1939 года был разработан десятилетний план развития. Предполагалось наладить выпуск товаров, которые сполна заменят импорт, промышленность будет работать только на отечественном сырье, иностранные инвестиции не понадобятся, а принцип «свободной торговли» Франко считал вредной выдумкой, которая и завела в прошлом Испанию в тупик, превратила в колонию. Он уже оглашал планы создания мощного военно-морского и военно-воздушного флотов и восстановления величия Испанской империи. Подводили его и разные проходимцы, обещавшие найти в Испании огромные залежи золота или наладить производство синтетического бензина, который можно будет в больших количествах экспортировать. Действительность оказалась куда более суровой.

В войне погибло (с обеих сторон) полмиллиона испанцев (не считая жертв послевоенных репрессий), ещё полмиллиона ушло за границу. Разрушены были почти половина железных дорог и многие промышленные предприятия.

Испания испытывала дефицит во всём. Он преодолевался медленно. 12 лет сохранялось карточное распределение основных продовольственных продуктов, большинство населения испытывало голод и страдания. Душевое потребление мяса и в 1950 году составляло половину от уровня 1936 года, тоже невысокого. Процветали черный рынок и коррупция. Рост цен вдвое обгонял повышение зарплаты рабочим. В городах каждый день, кроме воскресенья, на шесть часов отключалось электричество.

Фалангизм – это не нацизм и не фашизм

И всё же экономика поднималась, складывался новый государственный строй. В стране создавались «органическая демократия» и «корпоративное государство» – многое в этом вопросе франкисты позаимствовали у итальянских фашистов, но с существенными отличиями, обусловленными конкретной обстановкой в своей стране.

Социально-экономическая политика режима Франко («интегральный национализм») базировалась на четырех основных элементах – контролируемой экономике, автаркии, корпоративизме и социальной «гармонизации».

Стратегия экономического национализма нашла своё воплощение в режиме автаркии – стремлении к полному самообеспечению страны всеми необходимыми промышленными и сельскохозяйственными товарами. В годы второй мировой войны существовали объективные трудности с импортом из воюющих стран, а после завершения войны режим Франко попал в международную изоляцию. Автаркия в таких условиях была единственным выходом. В то же время она в определенной степени соответствовала интересам испанских предпринимателей, которые избавлялись от иностранных конкурентов и могли получать финансовую поддержку от правительства, выпуская «жизненно важную продукцию».

Была установлена строгая централизация в экономике, с подчинением деятельности предприятий интересам государства и с его контролем за всем, что происходило в хозяйстве.

Для реализации стратегии экономического национализма был создан Институт национальной индустрии (ИНИ), который объединил предприятия, служащие задачам обороны страны, а также те, эксплуатацию которых не мог или не хотел взять на себя частный капитал. На первых порах его возглавил сам Франко. При этом высшим приоритетом нации было провозглашено «благо государства». Сначала институт ведал производством топлива, электроэнергии и удобрений, а затем распространил соё влияние на транспорт, металлургию, автомобилестроение и другие отрасли.

Социальные конфликты Франко решал, с одной стороны, жестоко подавляя любые попытки поиска путей улучшения социальных условий путём борьбы с режимом. С другой стороны, он ввёл единую форму экономической организации, решив «рабочий вопрос» через создание «вертикальных синдикатов» («профсоюзов»), объединявших и наемных работников, и работодателей и полностью контролируемых государством. Рабочие и предприниматели рассматривались с общегосударственной точки зрения как составные части единого промышленного организма и получили одинаковое название «производители». Тем самым как бы устранялся классовый антагонизм, классовое сознание заменялось национальным.

Формирование национал-синдикалистского государства поручалось Фаланге, и она в этом преуспела. Синдикаты выступали арбитром в спорах об условиях и оплате труда. Испания, чуть ли не единственная из стран Западной Европы, не только до, но и после второй мировой войны имела широкую сеть «профсоюзных» санаториев и домов отдыха, детских летних лагерей. Франко на словах пытался воплощать в жизнь данное еще в 1939 году торжественное обещание – «проводить всю свою экономическую политику прежде всего в интересах низших и средних классов». На деле, конечно, чем дальше, тем в большей степени главные выгоды получал крупный капитал, в меньшей мере – средний класс, а уж низам доставалось то, что оставалось от пиршества состоятельных слоёв общества.

На восстановление экономики нужны были громадные средства. Надежды на зарубежные источники средств не оправдались. Разгорающаяся вторая мировая война устанавливала подобным сделкам жесткие границы. Поэтому Франко провел национальный заём, который принес довольно крупные средства (свыше 5 миллиардов песет).

Новая система одинаково далеко отстояла как от социализма советского образца, так и от классического либерального капитализма. У модели бескризисной социалистической экономики были позаимствованы государственный контроль над производством, потреблением и распределением продукции, ценообразованием, установлением предельной заработной платы. При этом государство гарантировало сохранение частной собственности и прибыли – этих непременных атрибутов «либерального капитализма». Но роль рыночных отношений в целом была существенно уменьшена. В целях недопущения массовой безработицы предпринимателям рекомендовалось не сокращать численность персонала, увольняли работников главным образом по политическим мотивам.

Значительная часть промышленных предприятий в отраслях, основополагающих для государства, была национализирована или поставлена под контроль государства, которое определяло направления и темпы их развития. В сельском хозяйстве власть определяла размеры посевных площадей и реквизировала у производителя всё сверх установленных пределов. Были развёрнуты широкомасштабные общественные работы, ставшие для миллионов испанцев единственным источником нищенского, но гарантированного заработка, а для страны – средством создания ирригационных систем, сети шоссейных дорог и пр. Всё это требовало роста бюрократического аппарата, достигшего громадных размеров.

Это только говорится, что Франко взял у социализма одни элементы, а у капитализма другие. Мы теперь на собственном опыте знаем, как плохо приживаются на нашей почве черты заимствованных извне экономических и политических моделей. В действительности Франко (лично!) создал особую модель социально-экономического устройства государства, которая позволила Испании пережить кризис и накопить силы для дальнейшего динамического развития.

Адриан Шуберт, автор книги «Социальная история современной Испании (Shubert, Adrian.A social history of modern Spain. London, 1990), раскрывает содержание того, что имел в виду Франко, провозглашая лозунг: «Испания – государство благосостояния».

В области здравоохранения впервые за всю историю страны медицинская помощь пришла во все самые дальние уголки страны, к крестьянам. Синдикаты (профсоюзы) помогали работникам в улучшении условия жизни и труда, в строительстве жилья, создании рабочих кооперативов и клубов, предлагавших развлекательные программы.

Известным достижением режима в социальной области можно считать введение пособия по безработице (правда, всего лишь в размере половины зарплаты), пенсий по старости и страхования по болезни, меры по охране материнства и младенчества, строительство 40 санаториев и многочисленных недорогих домов отдыха.

Была значительно расширена сеть начальных и средних школ, выросло число учащихся, начальной школой были охвачены все мальчики и большинство девочек (их обучение было раздельным). Однако, видимо, качество образования страдало от того, что в школе, отданной под надзор Церкви, на первый план выдвигалась задача воспитания верности режиму, а не получение знаний. Преподавательский состав подвергся чистке, так же, как и библиотеки. Росло и число студентов высшей школы.

В первые годы франкистского режима ухудшилось положение женщин. Новое законодательство отдавало жену во власть мужа. Под наблюдением «женской секции» Фаланги незамужние и бездетные женщины в возрасте от 18 до 35 лет должны были проходить шестимесячную «социальную службу» (по шесть часов в день) в школах, сиротских приютах, больницах и столовых, участвовать в пропаганде основ режима и в благотворительных акциях. Они также посещали специальные курсы, на которых занимались физической подготовкой, пением, изучали основы религии, домоводства, кройки и шитья, искусство ухода за детьми и пр. Для поступления женщины на государственную службу, а также для получения права на членство в культурных и спортивных обществах свидетельство о прохождении этой службы было обязательным.

Мастер эквилибристики

Приход Франко к власти не означал возврата прежних позиций епископов, владельцев латифундий, финансовых магнатов и промышленных олигархов. Внутри национального лагеря были мощные революционно настроенные силы. Они требовали проведения земельной реформы за счет землевладельцев, обобществления едва ли не всех отраслей промышленности и оптовой торговли, введения строгого контроля над кредитной системой и банками, создания объединенных профсоюзов и принятия прогрессивных социальных законов. В 1939 году Франко не мог и не хотел пойти по этому пути, хотя и высказался против возврата к прежнему положению дел. Положение внутри страны и в мире требовали от него чрезвычайной осторожности при осуществлении любых шагов.

Франко вернул латифундистам большую часть конфискованных республиканцами и розданных крестьянам земель, и лишь небольшую часть этих угодий предназначил для заселения мелким крестьянством. Он решил, что для преодоления острого недостатка продуктов питания следует запустить, пусть архаический, но отработанный экономический механизм.

Позиция Франко во второй мировой войне

В предвидении второй мировой войны Франко провозгласил «жесткий нейтралитет» страны.

23 октября 1940 года на станции Эндай на французско-испанской границе состоялась единственная встреча Франко и Гитлера. Нацистский лидер, поставив на колени Францию и ведя «битву за Англию», требовал от Франко какой-то «мелочи» – пропуска через испанскую территорию 20 немецких дивизий, которые должны были до 10 февраля 1941 года взять Гибралтар и закрыть англичанам доступ в Средиземное море, «отрезать Суэц». Переговоры Гитлера с Франко продолжались десять часов, и, как сказал позднее фюрер, он «предпочел бы, чтобы… мне вырвали три или четыре зуба, нежели снова пройти через все это». Нет, Франко никоим образом не сомневался в необходимости освобождения исконной испанской земли Гибралтара от захватчиков-англичан. Но делать это должны были исключительно испанские войска, а для этого немцы должны сначала предоставить им наисовременнейшее оружие. Участие немцев унизило бы национальную гордость испанцев. Кроме того, зимой испанские перевалы малодоступны – так что операцию можно провести не раньше, чем весной 1941-го. А еще за вступление в войну Франко требовал присоединения к Испании Французской Каталонии, части Алжира и Марокко. Гитлер понял, что Франко просто саботирует вступление в войну, выдвигая заведомо неприемлемые условия.

Правда, сразу после нападения Германии на Советский Союз Франко заявил об отправке добровольческой «Голубой (голубые рубашки – униформа Фаланги) дивизии» в СССР. Но посылка этой дивизии не могло заменить операцию по захвату Гибралтара. А по мнению американских аналитиков, одной их причин поражения Гитлера было то, что он не захватил Гибралтар. В войну против СССР Франко так и не вступил, опасаясь, что этот шаг может разрушить и без того хрупкую стабильность режима.

Франко в годы войны активно снабжал Германию и Италию необходимыми им товарами и сырьем, в частности вольфрамом, и реэкспортировал немцам американское горючее и латиноамериканское продовольствие. Но он никогда, даже в периоды самых больших успехов Гитлера, не порывал связей с Соединенными Штатами и Британией.

Гитлер не считал режим Франко родственным национал-социализму и готовил вторжения в Испанию с целью сместить Франко и навязать ей испанского Квислинга (предателя-коллаборациониста). А Франко принял меры для обороны.

Но до войны Франко с немцами дело не дошло. После поражений германских войск под Сталинградом и Эль-Аламейном, а особенно после высадки войск союзников в Италии и падения Муссоли ни, Гитлеру было уже не до Испании. А Франко продемонстрировал смену курса. Он отозвал «голубую дивизию» (точнее, то, что от неё осталось) из России, вновь заявил о своем нейтралитете и позволил странам Запада, если они дадут более высокую цену, производить в Испании неограниченные закупки вольфрама.

Оставаясь противником большевизма и считая войну против СССР борьбой, необходимой для защиты Европы, Франко возражал против выдвигаемого союзниками требования «безоговорочной капитуляции» рейха и пытался способствовать заключению сепаратного мира между англо-американцами и немцами. Он знал, что и Черчилль без особой радости наблюдал за продвижением Советской Армии.

После войны

Несмотря на попытки Франко сблизиться с Западом, Испания в глазах мировой общественности оставалась союзницей нацистской Германии, что и подтвердила Генеральная ассамблея ООН 13 декабря 1946 года. Странам – членам ООН было рекомендовано до низвержения режима Франко отозвать из Мадрида свои дипломатические миссии. По-видимому, считалось, что теперь между Франко и испанским народом возникнет пропасть. Однако это привело к обратным результатам – к росту престижа режима Франко.

Руководство ООН не понимало ментальности испанского народа. Испанцы могут критиковать своё государство, но с возмущением встречают насмешки посторонних на этот счет.

Франко понимал, что стабилизация наступит еще не скоро. В 1947 году Испания не была включена в план Маршалла, а затем и в Европейскую программу восстановления. Ей новые инвестиции давались с трудом. В 1950 году Испанию постигла жестокая засуха. Стране не хватало хлеба. Сократились посевные площади и урожайность, поголовье скота.

Различие в уровне экономического и социального развития, в качестве жизни между Испанией и демократическими странами Западной Европы усиливалось. Правда, «холодная война» между Востоком и Западом дала возможность Испании выйти из международной изоляции. В США тогда опасались советского прорыва до Ла Манша, и единственная европейская страна, где было возможно устройство американских военных баз, – это Испания. Вот почему США пошли на заключение военного договора с Испанией и на оказание ей существенной экономической помощи, что обеспечило стабильность режима. В 1955 Испания была принята в ООН. Но после 15 лет политики «экономического национализма» Испания оказалась на грани банкротства, и Франко вынужден был сменить курс. Он предложил ключевые министерские посты членам организации мирян в рамках Римско-католической церкви – «Дело Божье» (Opus Dei).

Период 1960–1974 годов был временем «испанского экономического чуда», когда экономики росла в среднем на 6,6, а промышленное производство – на 9,4 процента в год (во всём мире такие темпы демонстрировала тогда только Япония). Этот подъём опирался на три кита: иностранные (преимущественно американские, швейцарские и германские) инвестиции (и пришедшие вместе с ними новые технологии), туризм и помощь от эмигрантов. Испания из аграрной страны превратилась в индустриально-аграрную, только производство автомобилей достигло 700 тысяч в год.

Туризм превратился в «самую важную отрасль промышленности», в Испанию за год приезжало на отдых свыше 40 миллионов иностранцев. Испанские рабочие, выезжающие на заработки за границу, во-первых, как бы экспортировали безработицу, а во-вторых, присылали своим семьям иностранную валюту, что также позволяло государству сводить платёжный баланс.

Несмотря на некоторые улучшения в сфере экономики, в Испании не прекращались стачки и выступления против снижения зарплаты и ухудшения уровня жизни, сформировались новые подпольные партии. Под нажимом оппозиции Франко в 1964-м объявил об амнистии всех политических заключенных периода гражданской войны, а к концу 1966-го ввел новую конституцию, которая предусматривала более широкие политические, религиозные свободы и права граждан.

Франко продолжал и социальные реформы. Ещё в 1951 году в Испании введено бесплатное медицинское обслуживание – зарплату всем врачам платило государство, они не имели права брать деньги с пациентов. Проводилась работа по профилактике заболеваний. Были созданы неплохая пенсионная система, мощная организация профессионального образования, сеть недорогих домов отдыха для рабочих.

Теперь, когда Фаланга сделала своё дело, Франко нанес ей серьезный удар. «Партия, – сказал он, – это всего лишь часть национального движения, и не обязательно наиболее значительная». Для него настало время ликвидировать «испанский фашизм», переставший соответствовать духу времени. Место фалангистов заняли технократы, которые пришли из университетов и крупных банков. Часть их принадлежала к «Opus Dei». Они и совершили переход «от фашизма к диктатуре развития».

Франко считал, что для преодоления экономической отсталости страны нужна индустриализации на основе государственного капитализма. Но испанский частный капитал не мог в достаточной степени финансировать реконструкцию промышленности. Национальный институт промышленности (НИП), объединявший около семидесяти предприятий, стал движущей силой зарождавшегося экономического чуда. А созданный для наделения крестьян землёй Национальный институт колонизации (НИК) способствовал подъему нищих сельских районов. Были построены крупные ирригационные системы, позволившие освоить значительные площади прежде засушливых земель.

Быстро росло производство электроэнергии, а промышленное производство в течение пяти лет было почти удвоено. Но попытка создания для рабочих государства всеобщего благоденствия в соответствии с идеалами старой Фаланги потерпела неудачу, поскольку она вообще представлялась фантастической в условиях, когда средства производства оставались в руках частного капитала.