Текст книги "От лжекапитализма к тоталитаризму!"

Автор книги: Михаил Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 51 страниц)

Что такое независимое государство?

На нашей планете сейчас существуют только три независимых государства – США, Китай и… КНДР. Западная Европа, Япония, а уж страны послабее – тем более, пляшут под дудку США, хотя подчас по мелочам и позволяют себе огрызаться на хозяина и даже творить ему мелкие пакости. О России и говорить нечего – стало расхожим выражение: российская власть делает лишь то, что разрешает ей «вашингтонский обком». К тому же Россия зависит от поставок из-за рубежа продовольствия, медикаментов и вообще многих жизненно важных товаров.

Но США зависят от остального мира, который в обмен на печатаемые ими доллары поставляет все необходимые им товары. Китай зависит от США, от которых получает новые технологии и на рынки которых поставляет свою продукцию.

И только КНДР, рассчитывающая лишь на свои силы, по-настоящему ни от кого не зависит.

Естественно, такая страна должна чувствовать себя находящейся во враждебном окружении, а потому ей надо быть готовой свою независимость отстоять, если потребуется – с оружием в руках. Отсюда вытекает совершенно особая роль армии в КНДР.

Армия КНДР не просто многочисленна, она едва ли не самая большая в мире.

Россия при населении в 143 миллиона человек имеет армию численностью чуть более миллиона. Китай при его почти полуторамиллиардном населении располагает, как считают эксперты, армией в пять миллионов (хотя людские его резервы неисчерпаемы, и при необходимости для него не составит труда призвать под ружьё сотни миллионов резервистов). А КНДР, с населением 23 миллиона человек, имеет армию, по официальным данным, 1,1 миллиона человек, а по оценкам российских военных специалистов, в шесть миллионов! Но это потому, что армия в КНДР выполняет многие функции, каких нет у армий других стран. Часть вооружённых сил КНДР – это нечто напоминающее трудовые армии в СССР 20-х годов, они строят автомобильные дороги и выполняют другие работы народнохозяйственного значения.

Армия КНДР хорошо вооружена. Если обычные вооружения у неё и несколько устаревшие (они советского или китайского производства, но модернизированные), то ракеты, которыми она оснащена, представляют собой грозное оружие. Таких ракет нет не только у Южной Кореи, которую в КНДР рассматривали как главного противника, но и у Японии. И Южная Корея, и Япония находятся в зоне доступности для северокорейских ракет. А есть и предположения, что КНДР располагает межконтинентальными баллистическими ракетами, способными поражать цели на территории США. Не раз высказывалась даже мысль о том, что в случае нападения США на КНДР по агрессору может быть нанесён ракетно-ядерный удар с севера Корейского полуострова. Сам великий вождь корейского народа Ким Чен Ир пригрозил «уничтожить всю Землю», если Америка рискнёт развязать атомную войну против КНДР. А пхеньянская «Рабочая газета» напоминает, что Северная Корея способна нанести удар непосредственно по территории США и добавляет: «Без КНДР остальной мир не будет существовать!» США не раз выступали с обвинениями Северной Кореи в том, что она поставляет ракеты и другие виды оружия Сирии, Кубе, Ливии и другим странам. КНДР входит в число стран, которые США отнесли к «оси зла». Противники КНДР обвиняли её и в том, что в ней ведутся исследования по разработке химического и бактериологического оружия.

Мало того, что армия КНДР многочисленна и располагает некоторыми видами грозного современного оружия, она ещё и почти неуязвима для противника. Дело в том, что в районах дислокации северокорейских войск сооружены многочисленные бункеры и иные подземные укрытия, рассчитанные на то, чтобы выдержать удар самых мощных бомб и снарядов. Говорят, что и наиболее важные военные заводы тоже укрыты под землёй. (Советские люди помнят, что в СССР так же укрывали от возможных вражеских ударов заводы, производившие компоненты ядерного оружия.)

Известной гарантией безопасности КНДР служит и её соседство с Китаем, против которого даже американцы опасаются выступать открыто. Всем памятно, что в критический для Севера момент корейской войны на помощь КНДР пришли китайские народные добровольцы числом в миллион человек. Китай и до сих пор относится к КНДР покровительственно, поглядывая на неё сверху вниз. Он, по-видимому, не осознаёт ещё, насколько переменились обстоятельства, не чувствует, что КНДР переняла у него факел лидера борьбы против либерализма и мирового империализма. КНДР не хочет портить отношения с Китаем, использует его поддержку на международной арене, но рассчитывает и в военном отношении только на себя, на свои силы.

Армия КНДР готова не только к оборонительным, но и к наступательным операциям, а также к ведению партизанской войны, для чего в ней существует самый многочисленный в мире спецназ. Если даже могущественный СССР располагал лишь двумя отрядами спецназа – подразделениями «Альфа» и «Вымпел», то в КНДР создан целый разведывательно-диверсионный корпус.

Только могущественная армия, способная успешно противостоять самому грозному противнику, может гарантировать государству независимость. И, видимо, за это надо платить дорогую цену. Западные источники утверждают, что на нужды обороны в КНДР уходило до 60 процентов бюджета, но впоследствии эта доля снизилась до 30 процентов. (В Южной Корее эта доля – всего 3 процента, но и бюджет там много больше.)

Но в свете сказанного понятно, кто и почему противится объединению Северной и Южной Кореи. Ведь если промышленный потенциал РК соединится с военным потенциалом КНДР, то возникнет такая мощная держава, с которой придётся считаться всему миру. А в Южной Корее, несмотря на трудности, которые переживает КНДР, растут симпатии к своим братьям и сёстрам на Севере, сумевшим доказать всему миру, что они способны постоять за свою свободу и независимость.

Последний островок социализма в Азии

Достижения КНДР вряд ли можно отрицать, однако, думается, и к восторгам российских авторов, очарованных порядками в КНДР, следует относиться с некоторой долей скептицизма. Надо думать, не всё там идёт так гладко, и в 2005 году власти страны официально признали, что вследствие неурожая и катастрофических стихийных бедствий (тайфунов и ливней) в стране собрана лишь половина требуемого продовольствия. Трудно сказать, только ли неурожай тут виноват, или же дело в отставании сельского хозяйства, которое долго наблюдалось во всех странах с плановой экономикой.

Конечно, страна, совершившая такой скачок от отсталости, нищеты и национального унижения до современной державы, должна поражать энтузиазмом строителей новой жизни. Но можно ли держаться на энтузиазме десятилетиями? Вступили в жизнь новые поколения, не знавшие ужасов прошлого, и они, вероятно, хотят жить «на уровне мировых стандартов». И вряд ли им такой уровень жизни обеспечен. А как умеют власти возить гостей по процветающим хозяйствам, советским людям хорошо известно.

КНДР развивалась в обстановке изоляции и даже блокады. Как бы ни был велик энтузиазм 23-миллионного народа, в таких условиях ещё можно было создавать экономику индустриального общества, но нельзя самостоятельно построить государство постиндустриальной, информационной эры, полностью независимого в экономическом отношении.

КНДР переняла советскую модель управления экономикой, но в дальнейшем её видоизменила применительно к своим условиям, ещё более усилив централизованное начало. Есть и другие особенности. Так, планирование производства ведётся в КНДР параллельно «сверху» и «снизу». Система управления предприятиями несколько раз менялась, но, в конце концов, там остановились на «единоначалии», однако в специфическом виде. Параллельно с административной иерархией существует и партийная, и секретарь парткома так же отвечает за итоги работы предприятия, как и директор. А партийные функционеры оказались не свободны от таких недостатков, как отрыв от масс и провозглашение марксистских лозунгов в отрыве от реальной обстановки. Ким Ир Сену, а затем и Ким Чен Иру приходилось часто выезжать на места и помогать в исправлении методов партийного руководства экономикой.

В целях повышения эффективности производства было проведено укрупнение сельскохозяйственных кооперативов, но в результате этого руководство хозяйств отдалилось от непосредственных тружеников полей и ферм. Руководители страны, посещая хозяйства, советовали создавать в низовых структурах бригады и звенья, производственные успехи которых поощрялись бы материально. Была разработана система доведения жалоб и идей рядовых работников до руководителей всех уровней.

Расчёт на одну лишь высокую сознательность трудящихся, видимо, не вполне оправдался, и понадобилась целая система мер по повышению материальной заинтересованности работников.

Большинство предприятий КНДР, если верить западным и российским либеральным авторам, использует устаревшие технологии. Возможности использования передового мирового опыта у неё крайне ограничены. Известный застой, а то и упадок в таком случае почти неизбежен. Качество большинства видов промышленной продукции Северной Кореи низкое, она, за исключением продукции горнодобывающей промышленности, неконкурентоспособна на мировом рынке. Западные и южнокорейские эксперты утверждают, что ВВП КНДР с 1990 года упал вдвое. Сейчас он оценивается в 30 миллиардов долларов, что составляет примерно 1300 долларов на душу населения. (Для сравнения: ВВП Южной Кореи в 2000 году был равен 428 миллиардам долларов, на душу приходилось 9040 долларов по сравнению со 100 долларами в 1963 году. Далее он поднялся до 680 миллиардов, но после кризиса 1997 года упал, – об этом ниже.)

Очевидно, власти КНДР осознают необходимость более активного участия в мировой экономике. Однако пути включения в мировую систему они выбрали традиционные. Новая Конституция допускает частную экономическую деятельность.

Допускается и создание смешанных предприятий с участием иностранного капитала, а также свободных экономических зон (СЭЗ) нового типа. СЭЗ существовали и прежде, но они находились под очень строгим контролем государства, деятельность предприятий в них жёстко регулировалась, и иностранный капитал туда не шёл. В новой СЭЗ в Кэсоне (в нескольких километрах к северу от 38-й параллели) возможно создание как смешанных предприятий, так и предприятий только с иностранным капиталом, государственное регулирование в ней сведено к минимуму, и лишь приняты меры к тому, чтобы эта «зараза капитализма» не выходила за границы зоны.

Эксперты полагают, что в этом отношении КНДР, скорее всего, пойдёт по пути Китая (хотя Ким Чен Ир говорил, что реформы, эффективные в Китае, могут оказаться не вполне приемлемыми для Северной Кореи). Но это движение будет постепенным, потому что при резкой «перестройке» может наступить крах государства. (Подробнее об этом – см.:Соль Чхун. Эволюция экономической политики КНДР в условиях межкорейского урегулирования. М., 2001.) И без того, по сообщениям западных источников, против Ким Чен Ира возникали заговоры, пока неизменно терпевшие неудачу.

Реально о реформах можно сказать следующее.

Решающий шаг был сделан в 2002 году, когда произошли либерализация цен и девальвация северокорейской валюты. Промышленные предприятия стали руководствоваться критерием прибыли. Отдельные предприятия получили возможность самостоятельно выходить со своей продукцией на мировой рынок и т. д. В газетах появилась коммерческая реклама. Сельским труженикам разрешено торговать излишками продукции на рынке.

Однако надежды, возлагавшиеся на реформы, не оправдались. Состояние экономики ухудшилось, выросла инфляция, цены на продовольствие и на промышленные товары широкого потребления повысились. Резко увеличилось социальное расслоение. Появились, с одной стороны, весьма состоятельные люди, обзаводившиеся дорогими иномарками, а с другой стороны, «новый класс городской бедноты». (Эксперты ООН считают это нормальным: «Раз происходит переход к рыночной экономике, то должны появляться победители и побеждённые».) На Западе подсчитали, что рядовому труженику КНДР, при его зарплате, нужно шесть лет копить деньги, чтобы купить велосипед.

Но даже если и справедливы сообщения западных СМИ о голоде и других трудностях в КНДР, её опыт уже стал великим вкладом в духовное и политическое наследие человечества.

Всемирное значение учения чучхе

Опыт Северной Кореи будет приобретать мировое значение. Мир начинает задыхаться от маразма либерализма, ищет, что можно было бы ему противопоставить, и ничего подходящего ни в странах Запада, ни в бывших странах социализма не находит.

Чучхе сонгун – самобытность и милитаризация – единственная в современном мире осознанная альтернатива англосаксонскому либерализму.

Но почему же тогда люди бегут из Северной Кореи в Южную, а не наоборот? Да, бегут (правда, единицы, потому что бежать из страны очень трудно). Но до середины 70-х годов бежали из Южной Кореи в Северную, где уровень жизни и темпы роста экономики были выше. Потом в Южной Корее начался фантастический экономический подъём, и привлекательность этой страны возросла.

Однако не следует преувеличивать значение экономического фактора. Вспомним, что и из ГДР бежали люди в Западную Германию, привлечённые высоким уровнем жизни на Западе. И что же? Десятилетия спустя после объединения Германии западные («весси») и восточные («осси») немцы часто относятся друг к другу с ненавистью. «Осси» презирают погрязших в погоне за материальным благополучием и комфортом «весси» за бездуховность и приземлённость, «весси» с высокомерием поглядывают на «не умеющих жить» «осси», всё ещё вздыхающих о благах жизни при социализме, которые они тогда не умели ценить. Не исключено, что и в Корее сложится похожая ситуация, особенно после того, как Южную Корею в 1997 году поразил острейший экономический кризис, о котором речь пойдёт ниже.

И ещё вопрос: если в КНДР так плохо, то почему именно она, а не РК неизменно выступает с инициативами об объединении Кореи, о создании Демократической Конфедеративной Республики Корё (ДКРК)? (Но Нобелевскую премию мира за усилия по объединению Кореи получил южнокорейский президент.)

Допустим, это правда, что люди в Северной Корее плохо питаются. Но зато в стране нет бездомных, беспризорных, безработных… Люди видят перспективу роста могущества страны, её авторитета в мире. А если люди нашли себя, живут настоящими заботами о процветании своей страны, а не картинами химерического будущего, им либерализация и связанные с ней беды не грозят. Это когда общество живёт химерами, то оно настолько ослабевает, что малейшая бацилла либерализма может его погубить. Твёрдый же орешек – никому не по зубам.

Почему учение чучхе – это единственная реальная альтернатива западному либерализму? Потому что КНДР играет с Западом на его же поле.

Принято считать, что Запад живёт настоящим, как свинья, погрузившаяся рылом в кормушку, а если и возникает мысль о чём-то более высоком, то она приобретает химерические формы. Но если бы дело обстояло именно так, то остальной мир «скинулся» бы, собрал бы, кто сколько сможет, и подкормил бы Запад, чтобы он так от кормушки и не отрывался. В действительности Запад, особенно Западная Европа, прежде всего британцы, французы и немцы, – это общества расистов, которые только себя считают людьми, а на остальное человечество смотрят как на «недочеловеков». Эти расисты крайне агрессивны, и мир ещё узнает, какая угроза для него от них исходит. Об этом подробнее пойдёт речь, когда в рамках этого исследования дело дойдёт до нынешнего состояния стран Западной Европы. Но уже сейчас ясно, идеи чучхе – единственное, что действенно противостоит в мире этому современному расизму.

СССР противопоставил Западу высокий смысл жизни, но опираясь на химерическую идею коммунизма. А народ Северной Кореи тоже живёт настоящим, но, не увлекаясь никакими химерами, строит свою страну, уверенный в том, что она с каждым днём становится сильнее и краше.

И Запад это чувствует. Как пишет Н.Мишин, западноевропейские и американские политологи «понимают Корею как самостоятельный антимир, как соперничающий образ и способ мироустройства. Запад не может простить Корее её чучхейской духовности, незнакомой в так называемых цивилизованных странах».

Патриотизм – нравственная категория, а в современном обездушенном и донельзя рационализированном мире, где царят частная собственность, рынок и дух торгашества, нравственность не в почёте. Но духовно мёртвый человек не может быть патриотом.

Идеи чучхе – факел, освещающий путь народам к истинной свободе, где духовные качества ценятся больше всего, а нравственность составляет стержень национального характера.

Опыт КНДР – это опыт создания новой цивилизации, альтернативной западной, он уникален и будет востребован политиками многих стран в III тысячелетии.

Именно поэтому Трудовая партия Кореи, не особенно это афишируя, заявляет свою претензию на руководящую роль в мировом коммунистическом и социалистическом движении. На протяжении полувека после Октябрьской революции в России это лидерство бесспорно принадлежало РСДРП(б) – РКП(б) – ВКП(б) – КПСС. Затем руководящую роль СССР попытался оспорить Китай. Но сейчас, кажется, ему уже не до социализма-коммунизма, и роль лидера прогрессивных сил мира просто некому играть. И вот ТПК подняла это знамя, остававшееся несколько лет без знаменосца. В 1992 году руководители 70 коммунистических и рабочих партий мира, приехавшие на торжества по случаю 80-летия Ким Ир Сена, подписали Пхеньянскую декларацию, по сути, признав ведущую роль ТПК в мировом коммунистическом и социалистическом движении.

Как и всякий первопроходец, северокорейцы часто доводят отдельные стороны своей идеи до абсурда. Возможно, они перегнули палку в обобществлении всех сторон экономической жизни, слишком забежали вперёд в ликвидации рыночных, товарно-денежных отношений, в милитаризации всего и вся. Но эти перегибы История исправит.

Поэтому отрицательные стороны опыта Северной Кореи не следует преувеличивать. Если «Северная Корея на краю пропасти», то что же делается в «демократической» России, население которой убывает по миллиону человек в год?

К счастью, «демократия» настолько себя дискредитировала в глазах большинства населения планеты, что никакие трудности жизни в корпоративных государствах не идут в сравнение с последствиями установления «демократического» строя.

Отчасти в этом убеждает и опыт Южной Кореи, к рассмотрению которого мы и перейдём.

«Южнокорейское чудо»

Южная Корея в последние годы поражала мир своими достижениями, прежде всего в экономике (ежегодный рост по 9 – 10 процентов). Начальный этап этого феномена из российских исследователей, пожалуй, наиболее детально проанализировал Е.Б.Хруцкий в своей книге «Южнокорейский парадокс» (М., 1993).

После освобождения от японского ига положение в Южной Корее было не лучше, а скорее даже хуже, чем в Северной. При японцах промышленность развивалась преимущественно на севере Кореи (там и больше полезных ископаемых), а юг был отсталой сельскохозяйственной окраиной. Поэтому население РК (наполовину бездомное) много лет испытывало громадные лишения, терпело голод, безработицу, нищету, и существовало в основном на помощь США, рассматривавших эту страну как форпост в будущей войне с коммунистическим Китаем и потому вынужденных подкармливать марионеточный южнокорейский режим. Позднее помощь продовольствием стала оказывать Южной Корее и ООН. Наверное, тогда даже мысль о том, что РК сможет стать наиболее динамично развивающейся страной в мире, показалась бы дурной фантастикой.

И вдруг – такой невероятный взлёт:

– самые высокие в мире темпы социально-экономического развития;

– успешная конкуренция, обеспечившая проникновение южнокорейских товаров даже на рынки наиболее развитых стран Запада;

– развитие за счёт собственных финансовых ресурсов (в первую очередь – государственных займов), а не за счёт привлечения иностранных инвестиций;

– составление пятилетних планов развития народного хозяйства страны, несмотря на недовольство США, приверженных принципам рыночной экономики; (пожалуй, именно в Южной Корее было достигнуто наиболее гармоничное сочетание планового и рыночного начал);

– опора не на малый и средний бизнес, на что толкали страну США и МВФ, а первоначально на крупный капитал; высокая концентрация капитала и развитие нескольких десятков крупных монополистических фирм – финансово-промышленных групп (чэболов) в небольшом числе отраслей. (Мелкий бизнес тоже развивался, но не столько как самостоятельный, сколько как находящийся в кооперации с крупным.)

– упор на развитие промышленности, а не на сферу услуг;

– строительство первоклассных автомагистралей, самого современного в мире сеульского метро, атомных электростанций и пр.;

– в итоге – создание экономики, остановившейся на пороге перехода страны в постиндустриальную, информационную эру.

И всё это при узости внутреннего рынка и высоком риске военных действий, что требовало отвлечения значительной доли ресурсов на нужды армии.

За этим фантастическим взлётом РК следил весь мир. Появились книги с интригующими названиями: «Очередной гигант Азии» (Amsden A.H. Asia's Next Giant. NY, 1989); «Корея – это следующая Япония?» (Kang. Is Korea the Next Japan? NY., 1989) и т. п. Анализу «южнокорейского чуда» посвящались серьёзные исследования (Jwa Sung-Hee. A new paradigm for Korea's economic development. Basingstoke, 2001; «The Korean Economy at the Crossroads». NY., 2003)) и др. Как же это чудо стало возможным?

Первая причина такого взлёта – в том, что в Южной Корее нашлись патриоты – как это ни странно, в первую очередь в армии. В начале 60-х годов они свергли проамериканского диктатора Ли Сын Манна и установили военную диктатуру генерала Пак Чон Хи. Впрочем, возможно, американцы просто «сдали» своего ставленника, потому что им стало слишком накладно содержать страну с 40 миллионами «едоков». Новая власть поставила своей целью превращение РК в современную индустриальную державу, основывающуюся на новейших промышленных технологиях. Проведение демократических преобразований было отложено ради осуществления экономического рывка.

Основой для этого рывка послужил государственный сектор, созданный ещё после национализации бывших японских компаний.

Власть сразу же дала понять бизнесу, что ему следует думать не только о своих прибылях, но и об интересах государства. Несколько крупных бизнесменов были арестованы, их имущество конфисковано. Вместо старых компаний были созданы новые, в которых значительный пакет акций оказался в руках государства. Государственная монополия была установлена и в кредитно-финансовой сфере.

В аграрном секторе было проведено принудительное дробление крупных землевладений. Помещики были ликвидированы как класс, земля была в рассрочку продана крестьянам. Это не только сняло социальную напряжённость в деревне, но и создало прочную основу для власти, а главное – ликвидировало базу для бушевавшего прежде повстанческого движения.

Власть жёстко подавляла всякие проявления недовольства, откуда бы они ни исходили – даже со стороны крупного бизнеса.

Бизнес намёк понял. Персональная ответственность бизнесменов перед властью за результаты производственной деятельности стала правилом.

Правительственные чиновники, бизнесмены и банкиры на совещаниях, проходивших под руководством президента страны, совместно продумали, какие отрасли производства следует развивать в первую очередь, чтобы их продукция могла стать конкурентоспособной на внешних рынках. Эту политику можно было выразить в виде лозунга: «Экспортировать или умереть!».

В семи выделенных приоритетных отраслях государство регулировало конкуренцию, при необходимости побуждая фирмы к объединению. В итоге была достигнута высокая степень монополизации производства. Строго контролировалось качество продукции, предназначенной на экспорт. Власть взяла под свой контроль и рабочее движение, вообще всю сферу взаимоотношений труда и капитала. Государство внимательно следило за всеми сторонами хозяйственной деятельности компании и безжалостно уничтожало экономических «неудачников».

После того, как мы рассмотрели последовательность мер по прорыву Японии на мировые рынки, такого же анализа для Южной Кореи можно не делать. Южная Корея решила чётко следовать тем же курсом, что и Япония, осваивать японские (а потом и американские) технологии, производить ту же продукцию, что и японцы, только делать всё дешевле, быстрее и качественнее. В этом помогли некоторые отличительные черты корейского национального характера.

Корейцы, как и японцы, исповедуют конфуцианство или буддизм, хотя там есть значительная прослойка христиан, в основном протестантов. (Замечу, что «Церковь объединения» Сан Мюн Муна, имеющая сторонников более чем в 130 странах мира, возникла именно в Корее, а сам её основатель стал крупным промышленным магнатом, мультимиллиардером, владельцем 250 предприятий в Корее, США, Японии, Франции и других странах.)

Неоконфуцианство основано на групповом интересе и социальной гармонии, атмосфере сотрудничества. Оно высоко ценит трудолюбие, образование, жизненный успех и преданность своей нации. А буддизм всегда был связан с государством. Христианская протестантская прослойка привносит струю индивидуализма, более сильного, чем в Японии. Поэтому говорят, что при индивидуальном соревновании корейца и японца победит кореец, но в командном первенстве победа останется за японцами. И корейцы по своему менталитету отличаются от японцев.

Корейцы ещё большие трудоголики, чем японцы, у них высоко развито чувство чести, и для них очень важен престиж, положение в обществе. Нередко бывает такая «скрытая безработица»: человек уволен из-за спада производства, а он ходит на работу, не получая зарплаты, чтобы не выглядеть как «находящийся не у дел». Работник горд за своё изделие, ощущает значимость своей деятельности и своего вклада в общее дело. Работа для него – не только профессия, но и способ личного самоутверждения, самовыражения, смысл существования.

Поэтому в городах и сёлах Кореи царят чистота и порядок

Для японца прежде всего характерна преданность руководителю фирмы и страны, для корейца – преданность семье и клану, а также железная воинская дисциплина. Воля главы семьи для него – закон. Крупные корейские компании управляются членами семьи её владельца (в Японии так было до роспуска дзайбацу). У японцев сильно развиты горизонтальные связи, в корейских фирмах – вертикальные: начальник отдаёт приказ, подчинённый его выполняет. Японцы должны вначале продумать весь цикл производства, корейцы, продумав первый этап, начинают работу, дорабатывая остальное по ходу дела. Здесь никто не удовлетворяется достигнутым уровнем качества продукции, а единственным путём продвижения вперёд считается постоянная работа человека над собой. К тому же у них первоначально заработная плата была очень низкой, даже ниже, чем в Японии, а потому их продукция получалась более дешёвой.

Корейцы в ещё большей мере, чем японцы, делали акцент не на прибыли, а на темпах роста и захвате наибольшей доли рынка.

Обычно в рыночной экономике индустриализация страны начинается с развития лёгкой промышленности, наиболее трудоёмкой, но требующей меньших капиталовложений при более быстрой их окупаемости. На прибыли, полученные в лёгкой промышленности, позднее начинается строительство предприятий тяжёлой промышленности. Южная Корея тоже начала с развития лёгкой промышленности, ориентированной на экспорт, но такой курс проводился только в начале 60-х годов. Затем она перешла к развитию тяжёлой промышленности, прежде всего машиностроения, выделив на это большие средства. А крупные капиталовложения в тяжёлую промышленность, с большими сроками окупаемости, не по силам рыночникам, они требуют централизованного планирования, то есть государственного вмешательства.

Для тяжёлой промышленности потребовалось много рабочей силы. За время первой пятилетки (1962–1966) в РК провели земельную реформу, место отжившей общины заняло фермерство, что резко повысило производительность труда и высвободило необходимые трудовые ресурсы для города.

Начинали, естественно, с импортзамещения. Но уже во вторую пятилетку (1967–1971) определились полюса роста – химическая промышленность, производство цемента, нефтепереработка.

Безработица рассосалась, люди получали зарплату, надо было дать им, на что её тратить. Ожил внутренний рынок. На экспорте страна заработала валюту. По истечении ещё двух пятилеток было решено: в связи с ростом доходов населения пора переходить на массовое производство товаров и для внутреннего рынка.

Влияние правительства на бизнес оставалось значительным, но это не было чиновничьим произволом. Договорённости о совместных усилиях по развитию производства проходили на правовой основе, обязательной и для бизнесменов, и для чиновников. В итоге на Западе стали говорить о Южной Корее как об одной гигантской корпорации «Korea Incorporated», где в работу по развитию экономики под единым началом вовлечена вся страна.

И корейцы в полной мере проявили свою способность превзойти самих себя, превысить все мыслимые и немыслимые пределы производительности и качества в кратчайшие сроки. Этот энтузиазм сочетался у них с тщательным изучением японского и американского опыта управления производством.

Ставка в РК была сделана на создание крупных отраслей, работающих на большой рынок с так называемой экономией на масштабах производства (в противоположность Тайваню, где едва ли не весь бизнес малый, и он ориентирован на «ниши» рынка и прекрасно себя при этом чувствует). Даже состав и структуры своих экономических министерств РК заимствовала у Японии. Ведь главная цель корейцев – делать то же, что сделали японцы, только быстрее и дешевле. Если КНДР для РК – главный военный противник, то Япония – главный экономический соперник, у которого корейцы неизменно выигрывали.

Именно после южнокорейского триумфа лопнул миф о превосходстве американского менеджмента. Только после этого американцы, используя опыт Японии и Южной Кореи, стали переходить к бригадной организации труда, чтобы преодолеть отчуждение работника от труда, его неудовлетворённость.

Основу экономики Южной Кореи составляют чэболы (их первоначально было около 50). Эти гигантские финансово-промышленные группы конкурируют между собой. Каждый чэбол имеет всё своё. Все отрасли изначально были ориентированы на экспорт.

О чэболах, с которыми ему удалось познакомиться, писал корреспондент газеты «Труд» Никита Ермаков.