Текст книги "От лжекапитализма к тоталитаризму!"

Автор книги: Михаил Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 51 страниц)

Ныне на почве нелюбви к России объединяется вся Европа. Французы – исторические враги немцев, однако в современной обстановке, когда Германия выступает носительницей общеевропейской идеи, она стала союзницей Франции.

Ясно, что Россия никогда не сможет войти в «Общеевропейский дом». Европа может быть только противником России, и весь вопрос в том, когда и какими средствами она попытается «окончательно решить русский вопрос».

Подталкивает Европу к действиям и её очевидный закат. Ещё в начале XX века немецкий философ и историк Освальд Шпенглер написал свою знаменитую книгу «Закат Европы», в которой предсказал, что нынешняя западноевропейская культура, возникшая около 1000-го года нашей эры, завершила свой жизненный цикл и должна будет примерно к 2000 году уступить место новой культуре, русской. Из-за господства индивидуализма и нового расизма Европа превратилась в Европу «золотого миллиарда», американоподобной массовой культуры, обществом с преобладанием меркантильных интересов, животных потребностей. Она стала Европой бюргеров, общества потребления, подпавшей под экспансию «кока-колы» и «Макдональдса». Это – Европа обывателей, не желающих трудиться и нанимающих на непрестижные работы гастарбайтеров из стран Востока. Арабов в ней уже так много, что подчас Европу язвительно называют Еврабией, а Лондон, по обилию мечетей, – Каиром-на-Темзе. В политическом и военном отношении она зависит от США.

Европа после второй мировой войны стала малой величиной не только в политике, но и в науке. Сейчас центры исследований – это США и Дальний Восток. А к нашему времени Европа полностью деградировала и в культуре, став поставщиком исключительно бессмысленной антихудожественной продукции.

Недавно Европу всколыхнул вал выступлений арабов, сжигавших автомобили в европейских городах в знак протеста против помещения в датской газете непристойных карикатур на пророка Мухаммеда. Наши журналисты отмечали тогда, что в глазах мусульман Европа – это континент брачующихся геев, помешанный на политкорректности, требующий запрета слов «мужчина» и «женщина» в официальных документах, поскольку они оскорбляют транссексуалов. Европейцы не способны понять смерть шахида или паломника в давке у стен Мекки. Они – быдло, живущее по принципу «делаю что хочу, потому что имею право, а вы терпите». Западная цивилизация была христианской, и когда христианство из неё вынули, у неё ничего не осталось. Ислам и другие «новые» цивилизации показывают бурную энергетику (хотя некоторые видят в этом лишь проявление их агонии) и колоссальный демографический потенциал. Несколько веков назад Европа тоже являла миру фантастическую энергетику. Это было время грандиозных технических и географических открытий, завоевания территорий и постоянных конфликтов. Но сегодня на фоне материального богатства утрачен пламенный христианский порыв, который и сделал Европу в своё время великой! У неё были великие ценности, за которые и аристократ и крестьянин готовы были умирать: вера, отечество, честь, долг, любовь. На бытовом уровне – это, а не микроволновая печь, и есть цивилизация. Да, европейцы обеспечены материально, но ведь главное-то – не в том, как люди живут, а в том, какой образ жизни они считают должным. Я помню жизнь в СССР в 30-е годы. Большинство у нас жило бедно, но мы ощущали причастность к великим делам Родины. Ничего подобного у европейцев давно нет.

Сейчас обленившаяся Европа не желает сама мести свои улицы, проповедует философию жизни ради удовольствий. В результате утрачивается даже инстинкт продолжения рода. Если иронизировать, то главная тема, которая волнует среднестатистического европейца. – это кариес и выбор зубной пасты. Это уже никакая не нация, а совокупность граждан со штампом в паспорте. У такой общности нет внутренней энергетики. Поэтому мигранты и не видят никакой культуры, влиться в которую для них было бы привлекательно. Они просто живут в Европе, пользуются её благами и перековывают её под себя. И. как ожидается, к середине наступившего века мусульмане станут самой активной частью населения Европы.

Европейский гений исчерпал свои возможности, там уже не появятся великие мыслители, философы, поэты, художники, религиозные деятели. Не случайно высокопоставленные чиновники Евросоюза уповают на участие выходцев из России в поддержании хотя бы нынешнего уровня европейской культуры.

Так что прав оказался старик Шпенглер. Мы присутствуем при предсказанном им закате Европы, которая, чувствуя приближение своего конца, может ещё причинить много неприятностей ненавистной ей России. Ведь нынешние европейцы – это те же средневековые викинги, только утратившие пассионарность, но зато проникшиеся ненавистью к России и обладающие современным вооружёнием, включая атомные бомбы.

Не случайно обе мировые войны начинались на европейском континенте. Первая мировая война показала, что дальнейшее сохранение капитализма угрожает самому существованию человечества. Вторая мировая война была войной цивилизаций, очередной попыткой «окончательного решения русского вопроса». Пока существует нынешняя Европа, неизбежна третья мировая война. Какие формы она примет?

Раз мы сосуществуем с Европой на одном Евразийском континенте, нам придётся поддерживать с ней по возможности добрососедские отношения и налаживать взаимовыгодное экономическое и иное сотрудничество. Однако нельзя при этом ни на минуту забывать, что в принципе она нам враждебна, а потому надо быть бдительными, чтобы не оказаться безоружными перед лицом грядущей опасности.

Глобализация людоедская и глобализация человечная

Но Европа опасна не только для России. Сегодня она – главный реваншист, мечтающий о восстановлении господства европейцев над всем миром, используя процесс глобализации, что предполагает открытие границ. Тогда якобы будет обеспечено свободное перемещение товаров, услуг, капиталов и рабочей силы в масштабе всей планеты.

Что это? Неужели сбывается пророчество поэта, мечтавшего о строе, «когда народы, распри позабыв, в единую мечту соединятся»?

Нет, вряд ли такой строй станет скоро реальностью. Нет, пока не наступит тот «золотой век», о котором грезили лучшие умы и чистые сердца гениев всех народов. Скорее наоборот. Глобализация может обернуться неслыханным доселе угнетением одних народов другими, а всех их – мировой финансовой олигархией. Почему?

Всё дело в том, кто проводит глобализацию. Сейчас это элиты наиболее мощных держав мира, а это – англосаксы, германцы и французы, то есть главные нации Европы (и выходцы из Европы – элита США). Разве могут эти «мировые лидеры» проводить глобализацию, которая привела бы к братству народов?

Нет, они могут только пытаться повернуть историю вспять и восстановить своё господство над миром, хотя сил у них для этого маловато. Вот почему вовсе не Россия, как считал Кюстин, а Европа – главный враг человечества.

В своё время СССР тоже проводил курс на глобализацию, добиваясь справедливости в международных отношениях, отстаивая права угнетённых народов. Именно благодаря усилиям СССР обрели независимость многие бывшие колонии европейских стран. Убеждали мир в искренности советской позиции достижения СССР в развитии экономики и культуры прежних отсталых окраин царской империи. Дружба народов нашей страны реально существовала, что бы ни говорили наши недруги.

И сейчас Россия заявляет: есть альтернатива людоедской глобализации. Но о ней мы поговорим в последней главе.

Образец выморочного социализма

Один из читателей «Литературной газеты» так охарактеризовал современный общественный строй Европы:

«Европейский социализм – это бесплатные образование и здравоохранение, высокие детские пособия, господдержка культуры: театров, кинематографии, оркестров. Средства на осуществление социальной политики поступают за счёт прогрессивного налогообложения (чем выше доходы – тем выше налоги).

В угаре перестроечного нигилизма реформаторами был провозглашён лозунг «строительства капитализма», тогда как вся Западная Европа уже была, по сути, социалистической» («Литературная газета», 2006,? 2–3. Выделено мной. – М.А.).

Главными идеологами социализации в современной Европе выступают теоретики и руководители Социалистического Интернационала. Его программа провозглашает цели социалистического движения: установление социальной справедливости у народов и между народами, прекращение всех форм угнетения. В качестве первоочередных задач ставится прекращение гонки вооружений – этого марафона иррационализма, установление дружбы развитого Севера и отсталого Юга, защита прав человека, обуздание всесилия транснациональных корпораций. Этих целей Социнтерн предполагает добиться, не прибегая к революции, путём эволюционного развития стран, вступающих в постиндустриальную эпоху. Вот типичный пример рассуждений лидеров Социнтерна – фрагмент выступления генерального секретаря Итальянской социалистической партии Беттино Краски на XIV конгрессе Социнтерна в Ванкувере (ещё в 1978 году):

«В промышленно развитых странах эпоха революций давно идёт по убывающей. Классовая борьба и борьба за преобразование традиционного капиталистического общества развёртывается на почве демократии и реформ». Зато «в коммунистических режимах концентрация власти в руках бюрократической олигархии, утвердившаяся в партии и государстве, привела к тому, что появилось новое социальное расслоение, порождённое господством этой олигархии над всем обществом, противоречащее принципам равенства и освобождения человека, которые лежат в основе рабочего и социалистического движения. Понятие «диктатура пролетариата» превратилось в понятие «диктатуры над пролетариатом». Форсированная индустриализация и всеобъемлющее огосударствление экономики, которое в ряде случаев охватывает всю сферу услуг до самых мелких и скромных её звеньев, не оставляет места ни для личности, ни для участия трудящихся в управлении обществом и производственными структурами. Все свободы (печати, союзов, публичных демонстраций, критики, забастовок, движений и т. п.) ликвидированы или поставлены под строжайший контроль. Огромная часть государственного бюджета идёт на вооружения… В бывших колониальных странах Азии и Африки СССР стремится захватить и приспособить к собственной выгоде позиции, оставленные капиталистическими и колониальными странами.

Всё это не может быть «нашим социализмом». У нас совершенно иная концепция интернационализма». И движение к социализму мы понимаем как постепенный переход политической и экономической власти в руки трудящихся».

С того времени прошли другие конгрессы Социнтерна, претендовавшие на то, чтобы выработать «третий путь» между капитализмом и советским социализмом.

Общепризнанным мировым лидером в достижении социального равенства является Швеция. «Программа правящей социал-демократической рабочей партии Швеции», принятая на XXXI съезде (Стокгольм, 1992) объясняет, «чего хочет социал-демократия?»:

– чтобы всему общественному устройству и человеческим взаимоотношениям были присущи идеалы демократии, что дало бы каждому возможность жить богатой и осмысленной жизнью;

– так преобразовать общество, чтобы право распоряжаться производством и распределением находилось в руках всего народа, чтобы граждане были освобождены от зависимости от всякого рода неподконтрольных им властных групп, чтобы базирующееся на классовых различиях общественное устройство оставляло место для общности людей, сотрудничающих на основе свободы и равноправия.

Девиз партии – свобода, равенство и солидарность. Нужно, чтобы каждый вносил в общественную и трудовую жизнь вклад по своим возможностям и был обеспечен в соответствии со своими потребностями. Прямо-таки формула коммунизма, но в программе опыт стран, где правят компартии, сурово осуждается – за отсутствие демократических свобод, бюрократическое централизованное управление, возникновение нового привилегированного слоя на месте свергнутого старого, слишком большую разницу в доходах и т. д. А общий вывод таков: «моральный и политический кризис ленинизма всеобъемлющ… Ни капитализм, ни коммунизм не смогли дать людям справедливость и социальные гарантии. В обеих системах экономические ресурсы распределяются неравномерно и без народного контроля».

Зато в Швеции «трудящиеся… добились для себя экономического стандарта, невиданного до того ни в истории страны, ни во многих частях окружающего нас мира… Государство и коммуны несут ответственность за заботу о детях и престарелых, образование, культуру, медицинское обслуживание» и пр., причём социальные блага распределяются не по капиталу, а по потребностям. В стране нет голодных и бездомных, ликвидирована безработица, созданы идеальные условия для получения образования. Поставлена цель – снизить продолжительность рабочего дня до 6 часов.

СДРПШ не отвергает частную собственность на средства производства, а стремится выравнивать жизненные стандарты всех слоёв населения, создать общество, в котором всем хорошо жить, сплотить людей вокруг идеи общенародного дома. «Ни плановое, ни рыночное хозяйство в чистом виде не может в одиночку удовлетворить все требования общества» – нужно сочетание общественного управления с рыночным хозяйствованием.

В Швеции «работникам гарантируется право принятия решений на рабочих местах и на предприятиях. Именно право распоряжаться производством и распределением его результатов, а не право собственности, является центральным». Гарантируются также «право профсоюза на информацию о руководстве предприятием и влияние на него». Банки также поставлены под общественный надзор.

О чём это говорит? О том, что в Швеции, по сути, было создано неокорпоративное государство, где место классовой борьбы заняло сотрудничество работодателей и работников. То, что в 20 – 30-е годы XX века создавалось в Италии, Испании и Португалии под нажимом «сверху», а порой и через гражданскую войну, в Швеции осуществлено мирным путём, через развитие демократии. Поскольку СДРПШ стояла на антикоммунистических и антисоветских позициях, социалистическую Швецию называют не «красной», а «розовой».

Опыту Швеции посвящена обширная литература, в частности, книга «Создавая социальную демократию. 100 лет СДРПШ» (М., 2001) и раздел коллективного труда ИМЭМО РАН «Социал-демократия Запада перед вызовами современности» (М., 2001). В последнем источнике указывается, что «будь Швеция равновелика Германии по экономической мощи и народонаселению, можно было бы говорить о действительно «всемирно-историческом значении» её опыта построения общества социальной демократии», особенно на фоне коллапса «реального социализма». Для мэра Москвы Юрия Лужкова шведский социализм – это «символ веры». По его мнению, основное соревнование в мире шло не между капитализмом и социализмом, а между двумя моделями социализма – советской и шведской.

Пока в мире шло противостояние капитализма и социализма, Запад усиленно выставлял на показ опыт Швеции: дескать, вот и у нас есть пример общества всеобщего благосостояния и социальной справедливости. А после распада СССР, хотя в Швеции ничего не изменилось, об её опыте на Западе особых разговоров не слышно.

То, что сказано о Швеции, в той или иной степени относится и к другим скандинавским странам. Вот примечательное высказывание председателя Счётной палаты РФ Сергея Степашина: «Норвегия – страна победившего развитого социализма. Начиная с политической системы и заканчивая экономикой и социальной сферой. Хотя норвежцы об этом не догадываются». («Труд», 07.02.06).

Однако в упомянутом труде ИМЭМО отмечается, что шведская модель социализма всё-таки оказалась подходящей лишь для стадии индустриального общества. Уже появление информационных технологий вызвало к жизни новое социальное расслоение, занятые в этих областях имеют гораздо более высокие заработки, чем работники традиционных отраслей экономики. Слишком высокие налоги, необходимые для функционирования системы социального обеспечения, не стимулируют ни предпринимателей, ни менеджмент совершенствовать технологию и организацию производства, и в конкуренции на мировых рынках Швеция начинает проигрывать. По ВВП на душу населения Швеция среди стран ОЭСР скатилась с 3 места на 12, по уровню жизни – с 4 на 17, вырос её государственный долг. Швеция встала перед необходимостью либерализации своей экономики, а это должно многое поменять и в образе жизни её населения.

Впрочем, та же проблема стоит перед всеми странами Западной Европы и их социалистическими и социал-демократическими партиями, в которых наметился существенный сдвиг «вправо», к либерализму. Видимо, решающую роль в этом сыграл саммит «Большой семёрки» 1989 года, когда был принят так называемый Вашингтонский консенсус.

Тогда в Вашингтоне собрались либеральные фундаменталисты, оказавшиеся у власти в ведущих странах Запада. Ими были приняты следующие принципы:

– свёртывание государственных бюджетов за счёт урезания социальных программ и предоставление решающей роли в экономике частному бизнесу;

– снижение налогов с бизнеса;

– повышение ставок при предоставлении кредитов;

– установление свободного обмена одних валют на другие;

– обеспечение свободы торговли, отмена таможенных барьеров и всех преград на пути свободного перемещения капиталов, товаров и рабочей силы из одной страны в другую;

– предоставление иностранному капиталу такого же налогового режима, как и местному;

– предельное снижение степени государственного регулирования экономики.

(Подробнее см.:Ключников Б.Ф. ВТО – дорога в рабство. М.,2005. С. 68.)

Это означало, что развитые страны Запада полностью отказываются от Нового курса президента США Рузвельта и от программы «Великого общества» 1960-х годов. Тем самым ликвидировалось социальное государство. Усилилось социальное расслоение, практически ликвидировался «средний класс». Не только на мировой арене, но даже и в самих странах «цивилизованного мира» общество снова раскалывалось на касту полноправных господ и неполноценных нищих париев. Сами национальные государства переставали играть прежнюю роль и становились игрушками в руках влиятельной закулисы – сообщества сверхбогачей, транснациональных корпораций и криминальных структур. В квазисоциалистической Европе именно ТНК, существующие в «щелях» между государствами, стали последним оплотом капитализма (а вместе с тем и последним реликтом феодализма, поскольку в руководстве ТНК ведущее положение занимают потомки аристократических родов). А научно-технический прогресс обрекается на остановку, в угоду кучке этих новых властителей мира, не желающих лишаться своих прибылей и привилегированного положения. Ведь если в результате НТП поднимется уровень благосостояния всех людей, то чем же властители будут отличаться от быдла? Богатый чувствует себя богатым (а значит, по его представлениям, лучшим) только тогда, когда рядом есть обездоленные. И ради этих мелочных, корыстных интересов богачей все достижения левых сил, «кейнсианского социализма» ликвидируются.

Не случайно журналист и писатель Максим Калашников говорит: «Когда-нибудь Вашингтонский консенсус 1989 года будут сравнивать с приходом к власти нацизма…» («Завтра», 2006,? 20).

Особенно заметными эти процессы сдвига стран Запада вправо стали после распада СССР. Началось свёртывание «государства всеобщего благосостояния». Но тезис о недопустимости классовой борьбы между работниками и предпринимателями (которую ещё Людвиг Эрхард назвал исторически прошлым явлением) остаётся краеугольным камнем их идеологии. Видимо, вся Западная Европа движется к корпоративному государству, благо теперь это можно осуществить в рамках всего ЕС. Надо ещё иметь в виду, что, как заметил А.В.Шубин в своей книге «От застоя к реформам. СССР в 1917–1985 гг.» (М., 2001), в СССР и в Японии корпоративизм проявлялся в основном в сфере производства, а в странах Западной Европы и в США – также и по месту жительства, где он опирался на развитые системы местного самоуправления.

Фактически Европа уже стала супергосударством супермонополий, то есть она на деле отказалась от идей либерализма, которые навязывает другим народам!

Есть мнение, что социал-демократия – это экономическая форма фашизма (не нацизма!), и наоборот, фашизм есть политическая форма социал-демократии. На мой взгляд, эту формулировку следует уточнить: социал-демократия – это гуманная экономическая форма фашизма. Социал-демократия ближе к масонству, она выступает за эволюционное развитие Европы к социализму. А фашизм более близок к иллюминатству и якобинству и, когда считает это нужным, прибегает к силовому воздействию.

Итак, в Западной Европе возобладал социализм. Но что это за социализм? Он какой-то бескрылый, словно умер до рождения.

Когда произошла социалистическая революция в России, её идеологи поразили мир дерзновенностью своих начинаний и целей. Например, они говорили не просто об улучшении системы здравоохранения, а о необходимости полного искоренения болезней, более того – о достижении физического бессмертия человека и воскрешения умерших предков (идея Н.Ф.Фёдорова о воскрешении повлияла на решение сохранить тело Ленина до того времени, когда наука окажется способной возвращать мёртвых к жизни). Даже в такой вроде бы прозаической области жизни, как экономика, наша страна удивляла мир грандиозностью целей – от плана ГОЭЛРО до «сталинского плана преобразования природы».

А что в Европе? Главное – повышение качества жизни. Но показатели, определяющие качество жизни – ВВП на душу населения, продолжительность жизни, уровень образования, доступность здравоохранения и пр. – это всё материальное начало. А где же смысл жизни? Без этого может быть только «количество жизни», но никак не качество. Вообще цель системы может быть только вне системы. Если же такой цели нет, то в системе включается механизм её самоуничтожения. Система (например, государство), не нужная для прогресса метасистемы (человечества), в которую она входит, погибает. Потому-то в самых благополучных странах Европы и самый высокий уровень самоубийств.

Рая в Швеции, и вообще в Европе (как, впрочем, и нигде на Земле) не получилось. Человек, каков он есть (выражаясь по-церковному, «падший», греховный), несёт зло (наряду с добром) в себе, и никакой, даже самый высокий, уровень благосостояния не спасает его от этого зла. (Как говорил Господь: «если вы, будучи злы…») В Европе широко распространено насилие в семье, школьных и других коллективах (для него придуман даже специальный термин – моббинг), напоминающее нашу «дедовщину», подчас с доведением жертв до самоубийства.

Ушедший из жизни несколько лет назад и ещё должным образом не оценённый русский мыслитель Константин Пчельников говорил: «Сегодняшние европейцы – олигофрены… Им – труба». («Завтра», 2006,? 26.)

Перечислять частные проявления «гниения Запада» (как выражался ещё современник Пушкина литератор Степан Шевырёв), нет надобности. Важен общий вывод:

Европейцы остались клановым обществом хищников. Европа давно сказала своё слово миру, больше ей сказать нечего, и она погибнет. Но её агония может сулить миру ещё много зла.

Европа не может, при сохранении нынешнего уровня благосостояния её населения, выдержать экономическую конкуренцию со странами Юго-Восточной Азии, где люди работают за мизерную плату. И она будет делать всё, чтобы «опустить» своих конкурентов. Философ Александр Зиновьев утверждает: «Если Запад встанет перед реальной угрозой своему существованию, он не остановится перед тем, чтобы уменьшить население планеты. Я уверен, что СПИД, атипичная пневмония и т. д. – это искусственные вирусы» («Литературная газета», 2006,? 20).

Максим Калашников и Юрий Крупнов в своей книге «Оседлай молнию!» (М., 2003) так определяют главную цель Запада: «остановить развитие целых стран и миллиардов людей, которых Вечный рейх новых кочевников (так они называют нынешних скрытых властителей мира – М.А.) приговорил к деградации и уничтожению», чтобы бедные навсегда отстали от господ. Никакой новой идеи, привлекательной для человечества, у Запада нет. Европейцы, стремящиеся остановить научно-технический прогресс, как бы приняли эстафету от луддитов, на заре индустриальной эры ломавших лишающие их работы машины.

Калашников и Крупнов полагают, что центр «Вечного рейха» – это США и НАТО. В действительности же НАТО перестаёт быть главной военной организацией Запада. Европа создаёт собственные вооружённые силы (чем американцы очень обеспокоены), чтобы обеспечить проведение своего мракобесного реакционного курса. И опять на её пути встанет Россия.

Приведу ещё одну цитату из книги «Оседлай молнию!»:

«… нам придётся столкнуться с настоящей войной, когда украденные у нашего народа деньги с Запада начнут втягиваться в Россию и когда наша страна начнёт подниматься, что совершенно не соответствует интересам США и Вечного рейха.

А значит, принцип выбора суров: если мы хотим действительно поднять Россию, то войны нам не избежать» (с. 184).

Примем внесённую выше поправку: речь идёт не о США, а о Европе.

«Русские должны умереть, чтобы мы жили», – по сути, говорит Европа. Да и лидер французских правых Ле Пен прямо говорит: Европа ведёт борьбу не с коммунизмом, а против русского народа («АиФ», 2005,? 28).

Владимир Путин в своей речи на IX съезде партии «Единая Россия» обрисовал другую перспективу мирового развития. Россия должна завоевать интеллектуальное и технологическое лидерство, чтобы наши граждане выполняли самую высококвалифицированную работу и получать за неё самую высокую зарплату. Ну, а если интеллектуальное и технологическое лидерство будет за Россией, что же станет уделом Европы?

Очевидно, поставку для нас высококачественных потребительских товаров в обмен на духовные и интеллектуальные ценности, которых она сама уже не в состоянии производить.

Ну, а всё же, если предупреждения о том, что Европа может напасть на Россию в любой момент, небеспочвенны? Насколько готова Россия дать ей адекватный ответ?