Текст книги "Флеш-драйв (СИ)"

Автор книги: Михаил Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 37 страниц)

– Нужно осмотреть отключенные капсулы. Возможно, уцелела ДНК умерших.

– При регулярном перегреве? Маловероятно, – качнул головой Явик. – К тому же понадобятся навыки экстракции ДНК, клонирования, и горы специального оборудования, которого на базе нет.

– Оборудование имею. Навыками владею. Каждый полный геном и даже фрагменты генома пригодятся.

Явик только средние глаза к небу поднял – даже у него с трудом укладывалась в уме концепция саларианца-генетика.

ШЕСТАЯ НИТЬ ПАМЯТИ

Прошло дней пять с момента пробуждения первого протеанина. Из стазиса всё ещё вышло только семеро, включая Мариана и Явика. Половина мужского коллектива, женщин пока не трогали. Не потому, что процедура была слишком сложной или опасной – Мордин уже так освоился, что мог проводить её с закрытыми глазами. А потому, что пробуждённых надо было чем-то кормить. Протеанский метаболизм, конечно, медленнее саларианского – зато средний протеанин раза в три тяжелее, и все они поголовно биотики, что увеличивает аппетит ещё в разы.

А самое главное, протеане оказались не просто хищниками, а живоядными хищниками! С одной стороны, их организмы были довольно непереборчивы в еде. Они могли питаться животными, рыбой, насекомыми, в том числе и инопланетными... понятие аллергии им было незнакомо, большинство органических ядов расщеплялось без особого труда, а симбиотические бактерии позволяли усваивать почти любые аминокислоты, даже правосторонние.

С другой стороны, еда должна быть живой. В смысле, ещё шевелиться! Мясо существа, убитого и разделанного заранее, до трапезы, воспринималось как падаль, и немедленно отторгалось, даже если протеанин заставлял себя засунуть его в пасть (а это было для них неприятно и отвратительно). О растительной пище или белковых концентратах, по понятным причинам не могло быть и речи.

С учётом этой слабости, разработчики убежища забили нижние уровни мелкими и быстро плодящимися зверьками в стазисе. Вот только первый же перепад температур заставил "Победу" забыть об этой роскоши и направить все ресурсы на сохранение капсул с разумными существами.

Прежде, чем на него снова начали поглядывать с кулинарным интересом, пришлось смыться на "Синий дельфин" и собрать там установку для кормления – биореактор, который перерабатывал грибную культуру в питательный раствор для внутривенного кормления. Благо, инъекторы в стандартное оборудование стазисных капсул входили. "Победа" проанализировал смесь и одобрил.

Вот только производительность этого реактора была ограничена, и более чем на семь протеан раствора не хватало.

Сидеть на полуголодном пайке в сельскохозяйственном раю – определённо, у Вселенной была своя ирония.

Можно, конечно, построить биореактор побольше. Но тут уже возникает вопрос, чем его заправлять. Почти вся поверхность планеты покрыта живыми терраформирующими бактериями и водорослями – но этот слой, хоть и вездесущий, очень тонок. Чтобы собирать его в значительных количествах, понадобится изготовить комбайн – а где взять детали для такой сложной машины?

На корабле третьего тысячелетия эта проблема решилась бы в пять минут – нужно всего лишь загрузить соответствующую программу в фабрикатор. Но протеане, во многих аспектах обогнавшие даже современников Мордина, никогда не экспериментировали с универсальными технологиями. Сказывалось строго иерархическое мышление этой расы. Каждый должен делать только то, для чего он предназначен – и на машины это тоже распространялось.

На пятый день они наконец сумели собрать из нескольких сломанных ремонтных роботов и склада запчастей одного действующего. Мордин мог бы сделать то же самое за десять минут, хотя гораздо хуже Мариана разбирался в технике. Однако он всё ещё не был готов продемонстрировать новым союзникам свои особенные таланты.

Получив руки, "Победа" взялся за дело гораздо бодрее и решительнее, чем могли бы органики. Первым делом он собрал ещё трёх роботов – на большее деталей не хватало. Затем перенастроил собственную вычислительную матрицу и все интерфейсы – за сорок восемь тысяч лет они изрядно разбалансировались. Понатыкав генераторов твёрдого света в каждом углу убежища, он получил возможность не только появляться в виде голограммы, но и становиться ограниченно осязаемым. Увы, только в своих владениях.

По его указаниям протеане произвели несколько экспедиций в руины по всей планете. Поскольку цивилизации нового цикла ещё не успели открыть Сомарт, мародёры в городах ещё не побывали, и в герметичных помещениях (а порой и прямо на улицах) сохранилось немало полезных вещей – да и просто конструкционных материалов. Любой кусок металла или пластика, не проржавевший и не сгнивший за сорок восемь тысячелетий – сам по себе ценность!

Единственное, в чём крошечная колония не испытывала дефицита – так это в оружии. Во-первых, личный излучатель каждого протеанина укладывали в капсулу вместе с ним, в специально предусмотренный для этого паз. Во-вторых, в убежище был ещё и собственный склад оружия. В отличие от продуктового склада, он не требовал сохранения температурного режима или питания стазисных генераторов, так что в атмосфере инертного газа все стволы сохранились, как новенькие. В-третьих, немало вполне работающих пушек завалялось в руинах. Их нужно было только почистить и заправить термоядерным топливом – и они полностью готовы к боевому применению.

Поначалу Мордина это немало забавляло – возможность вооружиться до зубов, безусловно, самая главная необходимость для выживания горстки робинзонов на необитаемой планете. Потом он вспомнил, что при плановом (через пятьсот лет), или, тем более, досрочном пробуждении миллиону протеан, скорее всего, пришлось бы отбиваться от армий Жнецов и их миньонов – и ирония как-то сама собой ушла.

К тому же от этого милитаризма была вполне реальная польза. В его распоряжении оказались тысячи ультракомпактных реакторов, тысячи высокомощных и очень производительных микропроцессоров, обогнавших всю современную технику на тысячелетия, тысячи ускорителей частиц и генераторов твёрдого света, тонны сверхлёгких и сверхпрочных материалов. Что можно собрать из такого набора, имея почти неограниченное время для экспериментов, помощь полуразумной вычислительной машины и базу данных, предназначенную для возрождения Империи? Да лучше спросите, чего собрать нельзя!

Уж во всяком случае, станок с ЧПУ для обработки протеанских материалов – запросто. Это, конечно, не фабрикатор, но резать, сверлить, обтачивать, плавить и отливать он мог не хуже более современных машин. На закате пятого дня Мордин выпустил в океан первый кораблик-сборщик биомассы, а на рассвете шестого уже анализировал в лаборатории убежища полученную из него жидкость для инъекций.

Спустя час он доложил Явику, что можно выпускать из капсул всех.

– Нам все равно придётся покинуть эту планету, – хмуро сказал аватар утром седьмого дня.

– Знаю. Изучал протеанскую физиологию. Нужна живая пища. Внутривенные инъекции – паллиатив. Больше полугода – слишком вредно.

– Именно так. А единственный космический корабль на сотни световых лет вокруг принадлежит тебе.

– "Синий дельфин", – подтвердил Мордин, на всякий случай готовясь перейти на сверхскорость. Кто их знает, этих протеан. Вдруг уже решили, что насильственное изъятие чужого имущества – малая цена за возрождение Империи.

Явик, вероятно, заметил это (зрение у протеан потрясающее), но не придал особого значения.

– Поэтому я должен знать, в чём состоят твои планы, саларианец. Зачем ты нам помогаешь и сколько ещё будешь помогать. Поможешь ли перелететь на другую планету. И что ты будешь делать после этого.

Мордин понимающе кивнул.

– Сложные вопросы. Могу ответить. Но где гарантии, что ответы правдивы?

– В нашей культуре существует чёткое различие между понятиями правды и истины. Истина – то, что существует независимо от веры в него. Правда – то, во что верит говорящий. Я не умею определять истину – по крайней мере, истину, которая находится за пределами моих ощущений. Но отличить правду от намеренной лжи в устах такого примитивного существа, как ты, я уж как-нибудь сумею. Мне достаточно будет ответов, в которые ты веришь сам. Проблемы с ложной памятью – если "Победа" прав, и она существует – мы успеем решить позже. Сейчас меня беспокоят твои мотивы.

– Разницу понял. Принимаю. Цель – остановить Жнецов. Протеане – инструмент. Дополнительное оружие.

– Мы не хотим их останавливать. Мы хотим их уничтожить.

– Не так важно. Уничтожение тоже сойдёт. Главное – прекратить цикл Жатвы. Как – смотреть по обстоятельствам.

– В таком случае помоги нам возродить Империю. У нас ещё две тысячи лет до конца следующего цикла.

– Пробовали. Не сработало. Империя один раз рухнула. Рухнет и второй.

– Тогда мы не знали, с чем имеем дело. Нас застали врасплох. Второй раз мы такого не допустим! Их встретит единая Галактика!

– Сейчас тоже не будете знать. Жнецы не глупы. Знают всю Галактику. Наблюдают. Готовы. Либо Империя окажется бесполезным пугалом. Ударят в другое слабое место. Либо Жатва начнётся раньше. Циклы – не закон. Это закономерность.

Явик слегка опустил крайние глаза. Это было эквивалентно человеческим нахмуренным бровям.

– Тебя послушать, так все усилия заведомо бесполезны. Остаётся только лечь и умереть. Я не могу принять такой взгляд. Я не для этого преодолел тысячелетия. Я был создан, как аватара мести протеанского народа! Если их нельзя победить – я должен хотя бы нанести ущерб! Если сдохнуть, то забрать с собой хотя бы нескольких из них!

– Не бесполезны. Просто нужны другие усилия. Зайти там, где ОНИ не ждут. Застать ИХ врасплох.

– Ты ещё скажи, что знаешь, где именно их слабое место.

– Пока не знаю. Есть две тысячи лет. Изучить. Разобраться. Понять. Потом ударить. Был послан не собирать оружие. Собирать знания.

– Возможно. Но тогда ты неправильно выбрал союзников, саларианец. Все выжившие, кроме одной женщины, родились уже после начала войны. Мы солдаты, в лучшем случае инженеры. Есть один доктор – с упором на полевую хирургию, и два учителя – больше тренеры для учебных лагерей. Среди нас нет учёных.

– Будут. В следующих поколениях. Протеане – уникальные существа. Живые лаборатории. Огромный ресурс познания.

– Ты хочешь, чтобы мы отдавали своих детей под твои "исследования"?! – последнее слово Явик почти выплюнул.

– Не пустое любопытство. Военная разведка. Сбор стратегической информации. Отвечает вашим ценностям. Протеане так делали всю войну. Жертвовали планетами и системами. Мне нужно меньше.

– Но под твоим командованием, – полувопросительно уточнил аватар.

– Логично. Располагаю информацией. Располагаю опытом. Приспособлен к этому веку. Командует наиболее компетентный.

– Тебе придётся постоянно доказывать эту компетентность, – предупредил Явик, уже почти полностью остыв от первоначальной вспышки. – Если я увижу, что хотя бы один протеанин используется тобой неэффективно...

– Знаю. Принимаю ответственность.

– И учти, твоя лояльность народу протеан должна быть не меньше, чем наша тебе. Ты уже сделал много для нашего народа, но я потребую намного больше.

– Само собой. Взаимная выгода. Основа взаимодействия в этом цикле.

У них было два варианта. Первый – основать временную опорную базу где-то в пространстве Цитадели, осесть там на пару десятилетий, получить первое поколение потомства, обзавестись ресурсами, и параллельно искать место для постоянного жительства.

Второй – сразу же, используя только наличные ресурсы и единственный корабль, перебраться на планету, которая станет их домом на столетия – а может и до самого конца цикла. Делать это, скорее всего, придётся в несколько ходок, потому что вместить 66 протеан "Синий дельфин" надолго не мог – максимум на два-три перехода через Ретранслятор, и уж точно никаких межзвездных перелётов.

Был ещё и третий вариант – снова пойти в пираты, и "прихватизировать" какой-нибудь вместительный межзвездный транспорт.

Выслушав все эти соображения, Явик только хмыкнул.

– Ты сможешь доставить меня и ещё шестерых вот сюда? – он ткнул пальцем в точку на голографической карте.

– Скопление Бета Аттики. Два перехода через первичные Ретрансляторы, через Гамму Аида. Один вторичный Ретранслятор. Два межзвёздных перехода.

Явик поморщился. Он уже знал, что это практически равносильно утверждению "недосягаемо". "Синий дельфин" с его десятками световых можно было назвать звездолётом только очень условно.

– Общая длина этих межзвездных перелётов – 29 световых лет. Между ними будет газовый гигант, где можно заправиться и разрядить ядро. Итого – 176 суток Цитадели. Такое расстояние можно пролететь, даже не входя в стазис. А если приспособить капсулы к питанию от реактора твоего корабля...

– Не оставлять топлива на торможение. Гасить скорость проходами через атмосферу? Возможно. Очень рискованно, но возможно. Но зачем? Проход в одну сторону. Обратно – ещё столько же. Если вообще можно – обратно. Всех перевезти – совершенно нереально. Что настолько ценного?

Явик оскалил клыки в мечтательной улыбке.

– Что ценного, спрашиваешь? "Вершина Полутени".

Протеане никогда не слышали о Фариксенском соглашении или его аналогах. А если бы услышали, эта идея показалась бы им крайне глупой.

Империя располагала ресурсами всей Галактики, как собственными, так и подчинённых рас. Её флот во времена до вторжения насчитывал около девятисот дредноутов... Но только один супердредноут. "Вершина Полутени".

Точнее, чисто физически их было три, однотипных, носивших одно и то же название. Но в строю постоянно находился только один, игравший роль флагмана гигантского флота. Второй в это время находился на верфях, проходя профилактический ремонт и модернизацию. Третий же стоял на консервации в отдалённой системе. Раз в двадцать семь лет (круглое число по протеанской троичной системе счисления) они менялись местами – отвоевавший своё шёл на ремонт, только что отремонтированный отгонялся на консервацию, а резервный расконсервировался и вводился в строй. Если Империи приходилось вводить в строй одновременно два флагмана – это означало, что ситуация плоха, если все три – значит, критична.

При вторжении Жнецов действующий флагман доблестно погиб в бою, проходящий модернизацию – был уничтожен прямо на верфях и вместе с ними. А вот где находился резервный, знала лишь небольшая группа офицеров, которые его в своё время прятали. В архивах Цитадели этой информации не было. Никто из посвящённых в плен к Жнецам живьём не попал. Все они при малейшем подозрении на индоктринацию убивали себя без колебаний.

В первой фазе войны, когда ещё казалось, что Жнецов можно одолеть, выжившие предприняли две попытки прорваться в систему с законсервированным кораблём, чтобы увеличить свою боевую мощь. Обе оказались безуспешны. Жнецы наступали медленно, осторожно, не стеснялись штурмовать одну и ту же систему десять раз подряд, пока не удавалось взять её. Но если уж они занимали какой-то Ретранслятор, шансов отбить его не было. Никаких. Вся история войны, в которой были десятки тысяч сражений в космосе и на поверхности, насчитывала только 3 (прописью – ТРИ) успешных контратаки протеан. Причём все три оказались пирровыми – потеряв десятки и сотни тысяч бойцов, протеане занимали систему или планету, только для того, чтобы обнаружить, что удержать её невозможно, тактической пользы никакой, а Жнецы отступили с минимальными потерями.

Спустя полвека, когда стало ясно, что война медленно, но верно проигрывается, последние выжившие офицеры из резервной команды "Вершины" были направлены в проект "Убежище". Изначально он был гораздо обширнее – предполагалось создать более двадцати склепов на разных планетах, с миллионом протеан в каждом. Но по ходу войны проект стремительно сжимался – часть предполагаемых убежищ была уничтожена, на другие не хватило ресурсов. В итоге осталась последняя база на Сомарте, в базу данных которой были загружены координаты суперлинкора и пароли для его расконсервации.

Конечно, сейчас немногочисленным выжившим требовался отнюдь не боевой корабль. Но "Вершина Полутени" помимо прочего обладала солидной автономностью, и уж точно была на порядки быстрее любого корабля этого века, азарийского или саларианского.

– Семь протеан, – скептически отозвался Мордин. – Достаточно для управления супердредноутом?

– "Вершина Полутени" – это не только название корабля. Это также имя его виртуального интеллекта. Значительная часть функций автоматизирована. Для сверхсветового перехода или прыжка через Ретранслятор достаточно санкции одного протеанина моего ранга. Для ведения боевых действий нужно намного больше, к оружейным функциям виртуальный интеллект не допущен. Но мы пока сражаться не собираемся.

– А техобслуживание? Настройка реакторов? Двигателей? Ядра эффекта массы?

Автоматизация была вечной головной болью Цитадели – и вряд ли ситуация у протеан в этом плане сильно отличалась. Искусственный интеллект неизбежно развивает собственный характер и выходит из повиновения. Виртуальный интеллект безупречно послушен – но поддаётся взлому. Поэтому на все ключевые функции приходится ставить органических операторов. Доходило до абсурда – на технически совершенной "Нормандии" возле ядра постоянно дежурили два-три инженера, тогда как какой-нибудь ржавый рудовоз, которому сто лет в обед, ходил с полностью автоматической машинерией и горя не знал... до тех пор, пока на него не нацеливались хакерские программы пиратов, конечно же.

– Виртуальный интеллект состоит из трёх модулей. Два составляют команды и проверяют друг друга, третий проверяет их оба. Третий блок изолирован от внешних сигналов вообще, его задача – только подтверждать оператору, что программа составлена верно. После этого оператор вручную вводит полученную программу в соответствующий блок. Это слишком медленно для боя, однако для рутинных перелётов вполне достаточно.

СЕДЬМАЯ НИТЬ ПАМЯТИ

Ворча живут двадцать лет, кроганы – больше тысячи. Забавно, что эти две расы, занимающие противоположные концы хронологической шкалы, сумели стать в космосе едва ли не братьями. Впрочем, сумели же саларианцы и азари (занимающие вторые места на той же шкале) стать основателями Совета и тоже чуть ли не родными братьями и сёстрами.

А в промежутках есть пятисотлетние элкоры, полуторавековые люди, восьмидесятипятилетние дреллы... и множество другой разумной фауны. Есть даже ханары, которые от старости не умирают вообще, но бессмертными тем не менее названы быть не могут – будучи организмами-колониями, они регулярно обновляют свои компоненты, и лет за сто меняются полностью, теряя любые общие черты с собой-прежними, включая воспоминания.

Однако при всём этом разнообразии аналогов протеанам в нынешнем цикле не существовало. Их длительность жизни могла варьироваться в очень широких пределах, и зависела от... социальной успешности. Всякий раз, когда протеанин успешно выполнял задание, а тем более – поднимался по социальной лестнице, его организм вырабатывал гормоны, стимулирующие обновление клеток. За самые крупные подвиги протеанин вознаграждался линькой – которая разом омолаживала его организм лет на тридцать-пятьдесят.

И наоборот – неудачи, понижения в статусе приводили к угнетению гормональной активности и быстрому старению. Великий герой мог прожить и шестьсот лет, тогда как лузеры редко перешагивали шестидесятилетний рубеж.

Именно поэтому у протеан не существовало кумовства. Они не были полностью лишены корыстных интересов. Но подсадить своего друга или родственника сразу на середину социальной лестницы – означало бы оказать ему медвежью услугу, сократив число возможных линек. Для их здоровья оптимальной была именно карьера с самых низов – от солдата по военной линии, или от простого работника по гражданской.

На этом специфическом явлении был основан и институт аватаров. Путём специфического гормонального воздействия и воспитания избранных юных протеан "программировали" воспринимать как успех только строго определённые достижения. Явик мог замедлить старение, просто истребляя хасков, а чтобы вызвать линьку, ему требовалось уничтожить Жнеца класса "Властелин" или сорвать наступление на целую планету. В силу этого ему предстояла яркая, но вряд ли долгая жизнь.

На вопрос Мордина, что мешает синтезировать эти гормоны искусственно, чтобы максимально продлить жизнь каждому, протеане посмотрели на него, как на... нехорошо, в общем, посмотрели. С их точки зрения, это было совершенно отвратительным извращением, насилием над природой. Причём не только над их личной, но над сутью самой Империи.

Но вас же осталось слишком мало, втолковывал Мордин. В таком крошечном коллективе нормальные социальные механизмы работать не будут! Вам придётся пожертвовать половиной коллектива, чтобы остальные могли возвыситься над ними, продлив себе жизнь.

Это неважно, отвечали протеане. Важно, чтобы неудачники успели к этому моменту оставить потомство. Тогда ни одна генная линия не будет потеряна. Неудачи и быстрое старение родителей мотивируют детей бороться ещё отчаяннее.

Так ведь у вас и с потомством та же ерунда! – ругался Мордин. Заниматься сексом для удовольствия протеанский мужчина мог в любое время и при любых обстоятельствах – если женщина выдавала ему надлежащий стимул-поощрение в виде игры глазами, все тормоза полностью слетали.

Но вот зачатие у него с наибольшей вероятностью происходило именно после линьки. Чем больше "гормонов успеха" присутствовало в организме протеанина-мужчины – тем плодовитее он был и больше детей оставлял. У женщин те же гормоны влияли на деление яйцеклеток – успешная, только что полинявшая протеанка могла за раз произвести на свет до десяти детей, а неудачница – в лучшем случае пару.

Этот механизм безупречно работал, пока в галактике были миллионы протеан, но маленькую колонию он теперь убивал. Избыточная социальность – тоже нехорошо. Явик не зря пришёл в отчаяние, когда узнал, что выжило всего 65 его соплеменников.

Корвир, врач колонии, неохотно признался, что попытки искусственного синтеза "гормонов успеха" в протеанской истории были. Да, это делалось изгоями, преступниками и отщепенцами... но делалось. И даже успешно – в том смысле, что гормоны они получили. Но толку от этого не было никакого. При искусственном внешнем введении они действовали, как яды. Если личное ощущение успешности протеанина противоречило его гормональному фону – организм направлял все силы на то, чтобы избавиться от "незаслуженной" награды.

– А если наоборот?

– Что наоборот? – не понял Корвир.

– Ввести фактор, расщепляющий гормон успеха. Синтез усилится? Для компенсации. Чтобы получить заслуженное.

– Хм, насколько мне известно, такие опыты никогда никем не проводились. Возможно, удастся добиться слабого положительного баланса, "растормозив" соответствующие железы. Но это крайне рискованно, а у нас недостаточно подопытных, чтобы ставить эксперименты.

– Понимаю. Пока займусь теорией. Составлю биохимическую модель. Получу гормоны. Возбуждающие и угнетающие. Вопрос ввода решим позже.

Впрочем, возврат «Вершины Полутени», если он пройдёт успешно – сам по себе великое достижение. И у семи членов экспедиции, которые отправлялись в Бету Аттики, скорее всего пройдёт линька, если суперлинкор будет успешно активирован и доставлен. Так что они могли себе позволить лететь за кораблём даже без стазиса – выигрыш по годам жизни все равно будет гораздо больше.

А вот Мордин никак не мог. И отпустить семёрку "в поход за сокровищами" – тоже не мог. Дело даже не в том, что он им не доверял. Семеро самцов сбегать не будут – куда они денутся, если на Эдене Прайм остаются их женщины. Дело в том, что выходцы из прошлого слишком мало знали об этом веке, об его опасностях и выгодах. Что они будут делать, например, при встрече с патрульным крейсером азари? Им требовался лоцман.

Так что подключение стазисной капсулы к реактору корабля (а также создание режима стазиса, пригодного для скоробиотика) стали первоочередными задачами. Первое взяли на себя протеанские инженеры вместе с "Победой". К счастью, технологии азари были во многом взяты у протеан же, так что кое-какая совместимость между ними была. На саларианском корабле это было бы вообще нереально. Ежеминутно ругаясь на "примитивов", поломав добрую сотню капсул и разобрав две сотни слотов убежища, они всё-таки соорудили более-менее работающий переходник.

Мордин за это же время внёс изменения в состав стазисной жидкости, так чтобы она была совместима с организмом саларианца вообще и скоробиотика в частности. Для проверки пришлось пожертвовать пальцем – неприятно, конечно, но лучше, чем целый организм подвергать риску. Спустя трое суток хранения в стазисе отрезанный палец был успешно пришит обратно и прижился, как родной. Исследование показало, что никаких неприятных последствий вплоть до молекулярного уровня не наблюдалось. Практика подтвердила то же самое – даже на сверхскорости палец печатал не хуже, чем другие, и не проявлял никаких позывов оторваться. Может и не идеально, но определённо во много раз безопаснее, чем его собранный "на коленке" ледяной анабиоз.

Чувства протеан за эти дни стали... ещё более противоречивыми. С одной стороны, доверять ему стали ещё меньше, так как за неделю создать аналог вещества, над которым несколько столетий работали крупнейшие институты протеанской цивилизации – это уже за пределами гениальности. Гораздо логичнее предположить, что саларианец просто исполняет приказы своих хозяев, то есть Жнецов.

А с другой стороны – именно эта демонстрация убедила их, что Мордин пока что абсолютно необходим, и что прикончить его потихоньку, пока он будет лежать в капсуле – вообще не вариант. Без его знаний – даже если эти знания приходят напрямую от архиврага – колония обречена.

Разумеется, Мордин не собирался полагаться на их доверие. Протеане – не слишком логичные существа. А при длительном заточении небольшого коллектива в замкнутом пространстве даже самым вменяемым в голову начинают лезть всякие нехорошие мысли. Для личной безопасности следовало ложиться в капсулу последним, и выходить из неё первым.

Вот только тут встала во весь рост проблема логистики. "Дельфин" был маленьким корабликом, и хотя, стоя на поверхности планеты, он в принципе мог бы обеспечить питанием десять капсул, на сверхсвете более трёх ему было строго противопоказано. Иначе никто никуда не полетит. А меньше семи протеан взять было тоже нельзя – старые записи говорили, что это минимальный экипаж, необходимый для активации хотя бы самых основных систем "Вершины".

В итоге пришлось пойти на полумеры. Мордин спрятал свою личную капсулу в бомбовом отсеке, и оснастил дверь в него сложным замком, который открывался только изнутри. Разумеется, с использованием протеанского оружия дверь можно было взломать – но это процесс не мгновенный, а любое воздействие на дверь снаружи автоматически запускало программу пробуждения. С учётом скорости Зума, он был вполне уверен, что успеет за такой срок полностью проснуться и дать отпор – пусть даже с жидкостью в лёгких. Чёткость движений уже восстановится, а всё прочее – мелкий дискомфорт.

В последний момент Явик внезапно заявил, что летит с ними. Руководить колонией в его отсутствие вполне сможет «Победа».

– Мы не знаем, какие сдвиги могли произойти в рассудке "Вершины Полутени" за сорок восемь тысяч лет. Программа консервации не рассчитана на такие сроки. Он может вообще не знать о Жнецах, и выстроить сколь угодно параноидальные теории о том, почему его не приходят забирать так долго.

– Виртуальный интеллект? Выстроить теории? Самостоятельное фантазирование – не привилегия разумных?

– Вообще-то да. Но мы говорим об интеллекте стратегического уровня, общеимперского значения. В его память заложены тысячи штабных планов на любые, даже самые невероятные ситуации. Я недостаточно знаком с его логикой, чтобы судить, какие именно программы активируются через пятьдесят лет опоздания, через сто, через тысячу.

– Понятно. Машины параноиками не бывают. Но их создатели – да.

– Именно так. Он может считать, что в Империи произошла гражданская война, а команда – потомки предателей. Или бунт низших рас, а команда – коллаборационисты. Присутствие аватара заставит его вести себя намного сдержаннее.

– Как определит, что аватар настоящий? И что не аватар мятежников?

– Прикосновение, саларианец. Наши интерфейсы целиком основаны на этом. Память моей микробиоты содержит тысячи генетических ключей, подтверждающих моё происхождение и предназначение. Её нельзя подделать.

ВОСЬМАЯ НИТЬ ПАМЯТИ

Наибольшее коварство стазиса – в том, что пациент не может его заметить. Жидкость накатывает, ты в ней захлёбываешься. Потом привыкаешь, терпишь. Потом жидкость уходит, и ты заново учишься дышать воздухом, выкашливая её. Саларианцам, кстати, это переносить намного легче, чем кроганам или людям – когда раствор попадает в лёгкие, кожное дыхание уже успело сообщить, что он достаточно насыщен кислородом. А вот для азари ощущение жидкости в лёгких – катастрофа. Хотя они тоже полуводные, но плавают, задерживая дыхание, а не вдыхая воду – так что скорее всего разнесли бы капсулу биотикой, инстинктивно пытаясь спастись от «утопления».

За всеми этими хлопотами абсолютно теряется собственно момент затвердения. В лучшем случае – увидишь на мгновение яркий свет, словно фотовспышку. А тот факт, что эта "мгновенная" вспышка могла продлиться месяцы и годы, организм зафиксировать не способен.

Даже его организм. Способный найти время даже в канале Ретранслятора, где времени вообще нет.

Вероятно, если бы в эту капсулу засунули человека, то после отключения стазиса он бы стал ругаться, что даже отдохнуть не дали. Саларианцы, к счастью, не нуждались в такой непродуктивной трате времени. У них не существовало понятия мышечного тонуса, их мускулы использовали для релаксации любую секунду, когда владелец к ним не обращался. Из-за этого возникал своеобразный сдвиг восприятия – саларианцы в жёсткой силовой броне казались другим расам энергичными и собранными, а в мягкой одежде или без одежды – их тела производили впечатление вялых и безвольных.

Тревожный индикатор на запястье не горит – значит, пробуждение идёт в штатном режиме, а не потому, что кто-то решил вломиться в его каморку силой.

Стазисная жидкость после распада испарялась за пять-десять секунд. Для протеан – очень быстро, они только успевали сесть и открыть глаза, как их одежда была уже сухой. Даже средний саларианец, не говоря уж о скоробиотиках, успел бы за это время не только вылезти из капсулы, но и изучить отчёты, которые регулярно поступали на его терминал с корабельного компьютера. Впрочем, саларианцам мокрая одежда не доставляла дискомфорта.