Текст книги "Флеш-драйв (СИ)"

Автор книги: Михаил Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 37 страниц)

Ракеты пришлось снабдить сверхсветовыми двигателями, пожертвовав на это некоторое количество нулевого элемента. Иначе они бы никак не успели лечь на курс прямого столкновения. Всё-таки даже мельчайшая погрешность в определении курса на таком расстоянии обращается в световые минуты.

Но когда космос разодрал дикий психический вопль погибающей Луны, слышный в радиусе пары десятков светолет – стало ясно, что все затраты и риски окупились с избытком. На несколько секунд в космосе зажглась новая багровая звезда, а когда она угасла – от космического чудовища осталось не более трёх десятков Обелисков и полторы сотни слабо дёргающихся мясных астероидов, хаотично плывущих в разные стороны.

Ракеты были тилиумные.

– И тем не менее я настаиваю – это самоубийство, – жёстко сказал Вирви. – До сих пор Луны не обращали на нас особого внимания. Они просто пришли за едой на кухню. Мы для них были вроде тараканов под ногами – прихлопывают при случае, но не гоняются за ними по всей квартире. Но если тараканы загрызут хозяина квартиры... Нам следует готовиться к массовой кампании по зачистке. И я понятия не имею, как именно к ней готовиться – при том, что за нами до сих пор охотятся Жнецы. Противостоять сразу ДВУМ силам возрастом в сотни миллионов лет? Вы серьёзно? Я понимаю – Кейн, но куда смотрел Явик? После того вдохновенного монолога о важности правильного выбора цели... пойти и так подставить нас всех?! Даже не против нашего врага?

– Спокойно, капитан, – посоветовал Мордин. – Не всё так плохо. Я контролировал операцию, и заблокировал бы её исполнение, будь она настолько опасна.

– Отлично! И куда же вы смотрели, самый быстрый в Галактике саларианец?

– Изучал воспоминания Обелиска. Кровавые Луны не мстительны. Во многом они мыслят так же, как и я, а в чём-то – как Яутжа. Они уважают эволюцию, хотя понимают её гораздо более сложно, чем простой естественный отбор и выживание сильнейшего. Если низшим существам удастся убить одну из них, основной реакцией будет любопытство – как именно это удалось. Затем, когда любопытство удовлетворено – выработка контрмер, чтобы впредь такое не повторилось. Они не будут пытаться "убить всех свидетелей, чтобы никому не пришло в голову поднимать руку на живых богов". Напротив, успешный вид будет охраняться и культивироваться, чтобы он созрел для Схождения. А вся информация сохраняется в сети Обелисков.

– Ещё одни Жнецы, какое счастье, – Вирви погасил биотику и медленно сполз в своём кресле. – Как хорошо, что существует резервное копирование... и что мы можем невозбранно возиться в своей песочнице, воображая себя оч-чень страшными...

– Не совсем, – покачал головой Мордин. – Подходы Жнецов и Братских Лун к сохранению информации принципиально отличаются. К сожалению, я не смог выяснить, чем именно – соответствующие участки в памяти Обелиска написаны на языке, который нельзя изучать. Но Луны в высшей степени презирают Жатву и всё, что с ней связано. Они абсолютно уверены, что ключ к подлинному бессмертию содержится только в Обелисках, а резервирование данных у Жнецов – профанация и напрасная трата хорошего органического материала. Я сейчас занимаюсь более подробным исследованием этого вопроса.

– Неважно. Философские нюансы пусть оставят себе. Главное, что они не будут мстить за своего сородича.

– Может они ещё и тактику не изменят? – ехидно уточнил Ярсен. – И позволят нам подстрелить остальных? Для большей чистоты эксперимента...

– Нет, тактику они уже изменили. Вторая Луна сошла с варпа примерно в трёх сотнях световых лет от Цираннуса. Затем возобновила продвижение, но заметно медленнее, регулярно останавливаясь и меняя курс каждые десять секунд полёта, то есть каждые двадцать световых часов. Из-за постоянного разгона и торможения её средняя скорость упала до восьми тысяч световых. Кроме того, теперь пространство впереди неё прочёсывают около сотни "крейсеров" – километровых некроморфов с собственными эпицентрическими двигателями. Наконец, изменилась психическая передача, которая транслируется через Обелиски в Колониях.

– Да? И как же изменилась?

– Теперь вместо "Мы идём, мы голодны", передаётся "Осквернителей покоя мёртвых найдём везде".

– Хм... – Серан потёрла лапкой край черепа. – На редкость ёмкое и осмысленное послание. Похоже, они знают – или догадываются – про твой план с некрофагом, Мордин. И готовы нас отпустить, если мы оставим им главную добычу.

– Теперь я понимаю, почему это совещание происходит только в локалке, и о нём не знают Явик и Кейн, – вздохнул Вирви.

– Разумеется. Кейн бы обязательно потребовала от нас уничтожить тела, а Явик, который с ней регулярно... контактирует – не смог бы этого скрыть.

– И всё-таки я не понимаю, – Скруд устремил все глаза на Мордина. – Что для них важнее, некромасса или информация? До чего они так голодны, что аж вопят об этом на весь космос? Если информация, то её уже поглотили как минимум Обелиски Колоний. Даже если они не транслировали её в общую сеть, разумнее со стороны Лун было бы потребовать от нас не трогать Обелиски. А если некромасса, то при уничтожении зрелой Луны потери были в любом случае больше, чем можно собрать на всех десяти планетах.

– Вы хотите, чтобы я погрузился в память кольца ради ответа на этот вопрос? – жёстко спросил Зум. – Я могу, я не боюсь ни смерти, ни безумия. Но иметь дело с тем, во что я превращусь, придётся вам. И это не попытка запугать, я просто хочу, чтобы вы чётко представляли перспективы.

– Какова вероятность, что поиск ответа что-то сделает с вашим рассудком? – уточнил Вирви. – Ответа в минимальной форме, словесной, без математики вообще. Нас не интересуют тонкости многомерных процессов, только общие цели Лун.

– Ну... – некроморф слегка завибрировал и расплылся в пространстве, его глаза сверкнули двумя вспышками. – Функциональное нарушение прямо сейчас, связанное с текущим состоянием мозга – процентов двадцать пять для Зума и двадцать для Мордина. Безумие стойкое, не устраняемое перезагрузкой мозга – десять процентов для Зума и пятнадцать для Мордина.

– С кольцом может попробовать общаться только один из вас? Чтобы второй оставался и наблюдал?

– Да, мы нередко так и делали.

– Тогда пусть Зум попробует "нырнуть" туда и извлечь информацию, – сказал Скруд. – Десятипроцентный риск для нас приемлем. Это лучше, чем строить планы наослеп, не понимая, чем руководствуется враг, что для него ценно и чего он боится. Тем более, насколько я понимаю саларианскую физиологию, его можно снизить ещё больше, если после получения ответа в словесной форме вторая половина личности перезагрузит мозг полностью, сбросив все состояния, и при этом заблокирует их сохранение в виде нити памяти.

– Мой напарник отказывается от полной перезагрузки. Он боится, что я не верну его.

– Кто из вас это сказал?

– Мордин. Отказывается Зум.

– Его можно понять. Это всё равно, что любому из нас снова впустить в своё тело Жнеца.

– Не стирал его. Не подавлял. Был перемещён принудительно. Не хищник. Сотрудничество – выгоднее.

– Вы же разделяете один мозг, один массив нитей памяти, – удивилась Серан. – Неужели он не может убедиться, что ты не таишь никаких агрессивных планов против него? Даже мы, когда были протеанами, умели добиться искреннего сотрудничества за счёт обмена прикосновениями.

– В том-то и дело, что я его читал, – это уже явно говорил Зум. – Причём читал гораздо глубже, чем он сам себя. Мордин ДУМАЕТ, что он не захочет мне ничего плохого. Но на самом деле – он меня боится. Мы в Лиге Единения разбираемся в таких вещах. Он знает, что я хитрее и решительнее его. Знает, что я могу принимать решения, на которые он не осмелится.

– Не смелость. Неосторожность. Ограниченность. Невозможность представить последствия.

– И если появится возможность от меня избавиться, снова заполучив мою часть памяти и тело в своё безраздельное владение, – как ни в чём не бывало продолжал Зум. – Мордин точно не устоит перед искушением. А потом уже убедит себя и всех, что это было ради общего блага. Возможно, он даже не решит сразу, что от меня нужно полностью избавиться. Просто будет откладывать каждый раз восстановление моей части личности. Сначала на дни, потом на недели, потом на месяцы... а потом забудет вообще. У него достаточно более срочных дел для этого. Благодарю покорно.

– Но ведь ты существуешь не только в виде нитей памяти, – возразила Серан. – Ваши личности – в первую очередь многомерные информационные поля. Именно поэтому вы сохраняете мышление в чардже и свои "я" после потери глаз. Ни тебя, ни его нельзя просто так "отказаться загружать".

– А, это, – некроморф раздражённо махнул рукой, то ли забыв, то ли поленившись отключить скоробиотику. Грохот ударной волны встряхнул весь корабль. – Да, верно, есть. Но проблема в том, что если Мордин будет хотя бы секунду контролировать тело один, то он сможет приказать кольцу поглотить мою "душу", и не выпускать больше. А уж оно-то сделает с радостью.

– Но если на это время снять кольцо... Вы же вроде можете его снимать ненадолго?

– Теперь можем и надолго, но вы же хотите, чтобы я именно в кольцо для вас полез!

– Так сделайте это последовательно! Следи за логикой, Зум. Ты читаешь воспоминания кольца. Передаёшь это знание – словесно – Мордину. Мордин передаёт нам. Затем он снимает кольцо, оставляет его на безопасном расстоянии, и лишь потом перезагружает тебя.

– О богиня, какие же вы, ксеносы, мееедленные. Да я эту схему уже пять раз обдумал с разных сторон, пока ты договорила первое предложение! Не выйдет. Мордин вам скажет, что именно многомерная часть меня стала безумной – и ему ПРИШЛОСЬ запечатать монстра в кольце, ради общей безопасности. А вам придётся ему поверить, потому что способов проверить не будет никаких. Да и опасно для жизни не доверять существу с такими возможностями.

– Есть другой выход, – снова заговорил Мордин. – Более безопасный. Для всех.

– И какой же?

– Мы с Идрисом задали Чёрной Жиже задачу вырастить биологическую экспертную систему, оптимизированную для работы с Обелисками, – некроморф снова перешёл на сложные предложения, но речь была мягкой, как у Мордина, похоже что две личности снова объединили свои речевые центры. – Она не будет скоробиотиком, не имеет многомерной сущности, и поэтому не так опасна для всего флота. Даже если сойдёт с ума.

– Чёрная Жижа?! Это сама по себе биологическая бомба! – возмутился Вирви.

– При неосторожном обращении – да. Но мы контролируем процесс. ДНК некроморфа нельзя похитить, она больше не пригодна для кодирования процессов в нормальных живых клетках. Тем более это невозможно с чёрным некроморфом. За отсутствием клеточного строения.

– С чёрным? Погодите, не хотите же вы сказать...

Зум завибрировал и рухнул в кресло позади себя. Его тело выгнулось, а грудная клетка с хрустом раскрылась. В районе солнечного сплетения из него что-то полезло – похожее на длинного червя со множеством лапок, маленькой головой и светящимися наростами на плечах.

– Выращивание экспертной системы завершено, – пропищал маленький монстрик. – Основные когнитивные и поведенческие паттерны сформированы. Дальнейшая эволюция в теле некроморфа невозможна. Необходима биомасса. Принял решение покинуть носителя.

Зум хрипло выругался и сел. Червяк выдвинулся из дыры в его груди чуть подальше, зависнув слева от лица.

– Представься Главным, – посоветовал Мордин, гладя маленького мутанта по панцирю. Похоже, дыра в груди больше не доставляла ему никакого дискомфорта.

– Эксперт по многомерной физике. Эксперт по биотехнологиям. Эксперт по воскрешениям. Капитан корабля воскрешения. Имя – Абатур.

http://img12.deviantart.net/bfae/i/2014/284/5/9/starcraft__abathur_colored__by_xghostfishx-d7ynfs6.png

Следующие два дня на Двенадцати Колониях больше всего напоминали пресловутый пожар в борделе во время наводнения. Все куда-то бежали и были чем-то заняты, все выглядели при этом очень смешно и всем не хватало времени. Трофейные бейзстары прыгали туда-сюда, как блохи, развозя остатки человеческого населения и сообщества центурионов на планеты, входившие некогда в Протеанскую Империю – планеты, где не было ни Обелисков, ни Ретрансляторов. Учитывая, что подавляющее большинство выживших кобольцев провело всё это время под фиксирующим токсином или в стазисе, первые дни после их пробуждения на Новых Колониях обещали стать очень весёлыми.

Явик на "Вершине" отправился встречать флот Яутжа. Поначалу его сочли лёгкой добычей, так как он был биотиком, а силы, исходящие от нулевого элемента, считались в традиции кланов "подлыми" и "ненастоящими". Молодые охотники были уверены, что попав под излучение кристалла, он ничего не сможет сделать. И даже спорили между собой, стоит ли брать череп и позвоночник у такой ничтожной добычи, или просто содрать кожу и отправить тело сородичам в знак презрения.

Они сильно пожалели о своей самонадеянности, когда оказалось, что у "старого мяса" даже без биотики остаются: рефлексы столетнего ветерана самой страшной войны в Галактике; зрение, для которого их маскировка равносильна яркой мишени, нарисованной на стене; лучшая силовая броня, какую могла произвести промышленность Империи; излучатель частиц, мгновенно находящий слабые места в броне жертвы и выводящий её из строя электрошоком; именной клинок из протеанских сплавов, что ненамного уступали лучшим материалам Науду; и наконец, острейшее желание кого-нибудь убить!

Правда, Явик несколько уступал яутам в скорости реакции. Охотники были даже немного проворнее турианцев – самого быстрого народа Цитадели (не считая саларианцев, само собой, которые вообще за рамками). Но многие годы войны с первичными хасками, которые соображали вообще со скоростью света, привели к тому, что протеане, не умеющие решать эту проблему, естественным образом кончились. Явик двигался скупо, но очень точно. Пока яут выполнял широкий замах копьём или ножом, аватар сдвигал ствол излучателя на пару сантиметров и давал мысленную команду на открытие огня.

Итогом стали два трупа и два опозоренных. И то лишь благодаря легендарной живучести Хиш, занятости аватара и тому, что атаковать более четырёх раз одного врага охотничий кодекс запрещал. Если бы Явик мог использовать биотику, определённо были бы все четыре трупа.

Протеанина зауважали, вручили заслуженные трофеи и пообещали в следующий раз послать за ним опытного охотника, а не эту мелюзгу. Явик хмыкнул и посоветовал им сначала дожить до следующего раза.

В остальном переговоры прошли вполне благоприятно. Вожди и совет старейшин согласились не входить в Цираннус, а перехватить Луну на подходе.

Тем временем все три корабля Инженеров получили владельцев и личные имена, после чего взялись за работу.

"Идрис", названный по имени своего пилота (отучить его от вредной привычки Наездников путать корабль и капитана так и не удалось), приращивал прыжковые двигатели к "Жемчужине Геменона" и всем остальным досветовым кораблям кобольцев.

"Ева", корабль Мордина, плодила "яйца" домов для будущих колонистов, а также компактные масс-ретрансляторы, "Каналы". И зонды с тахионным приводом, которые должны были доставить их за пределы зоны внимания как Лун, так и Жнецов. Всё это делалось в автоматическом режиме, так как сам Мордин вместе с многочисленными "Очами" и лояльными рейдерами прочёсывал систему в разных направлениях, на случай если сайлонам захочется воспользоваться ситуацией и нанести внезапный удар. Или часть флота Яутжа решит отвлечься от основного задания.

Наконец, "Дарвин" под командованием Абатура закончил слияние с кораблём воскрешения и теперь это был по сути единый звездолёт. Как с прыжковым, так и с тахионным двигателем, малозаметный почти на уровне кораблей Ису, с усовершенствованными установками клонирования и генной лабораторией. Сайлонская "живая резина" оказалась не слишком дальним потомком материалов Инженеров, так что интеграция систем прошла на ура – два полуживых корабля чуть ли не сами потянулись навстречу друг другу, обнимаясь, как давно потерянные родственники. Абатур, вооружённый всеми знаниями Мордина и Инженеров, наращивал свой вес, пожирая центнерами протеанских кормовых насекомых, активно общался с гибридом и обещал восстановить систему воскрешения не только для сайлонов, но и для Коллекционеров. А также разгадать тайну многомерной физики. Как только закончит выращивание копии кольца (Мордин отщипнул от своего крупицу, и теперь Абатур активно вскармливал её минералами). Коллекционеры, читая в локальной сети об этих замыслах, в ужасе жались по углам.

«Пегас», «Аглая» и крейсер Ярсена отошли в облако Оорта, спрятавшись среди его объектов – чтобы не попадаться на глаза Луне, если той захочется отомстить за сестру. Или за брата, кто их разберёт. Чтобы не терять времени зря, дроны с крейсера занимались модернизацией «Гадюк». Полноценных истребителей уровня протеанских из них, конечно, не получится, но даже небольшие ядра эффекта массы позволили раз так в сто увеличить ускорение, повысить огневую мощь и защиту. Правда применять это всё можно было только в открытом космосе – большинство пилотов, опробовав новые машины на симуляторе, в один голос заявили, что в кабины реальных не полезут, пока ядро включено. Разве что под угрозой расстрела. Мельчайшего движения рычага, даже пробной тяги маневровых двигателей хватало, чтобы «Вдова», как прозвали с чёрным юмором новую модель, вписалась в противоположную стену ангара, или закрутилась вокруг оси на два-три оборота в секунду.

Однако инженер по двигателям Питер Лэйрд сохранял оптимизм и был уверен, что "нужно лишь немного доработать авионику". К тому же, даже столкновение с препятствием под эффектом массы совсем не так опасно, как привычные им столкновения. Пилоты скептически ворчали, но строгий взгляд адмирала Кейн заставил их утихнуть – она никак не могла упустить шанса обзавестись в сто раз более эффективным авиакрылом.

– А смысл? – поинтересовался кто-то из задних рядов. – С "Очами" нашим самоделкам всё равно не сравниться, хоть сто раз переделывай... Ни по огневой мощи, ни по скорости, ни по численности. Их там фраканый МИЛЛИОН!

Совсем разбаловались... пару месяцев назад они бы слова сказать против планов адмирала не посмели.

Кейн, конечно, выдавала желаемое за действительное. Она действительно планировала построить экипаж по линеечке, превратив их в абсолютно послушные машины для исполнения своей мести. Но не успела этого сделать, когда появились чужаки и всё пошло наперекосяк.

– Да, – поддержал его другой пилот, – "Пегас" уже давно используется, как фабрика и мобильная платформа для "Рапторов", и то лишь потому, что они прыгать могут. Машины без волшебных технологий скоро пора будет на свалку отправлять...

– Во-первых, – жёстко оборвала его Кейн, – с Коллекционерами мы не всегда будем вместе летать. Это временный союз. У них свой враг. У нас – свой. "Очи" могут завтра улететь по своим делам, а сайлоны никуда не денутся. Вы предпочтёте встретиться с рейдером на истребителе, способном выжать восемь километров в секунду за секунду, или на привычном вам? Кто хочет летать на старичках – пожалуйста, у нас машин и для тех и для других хватит. Во-вторых. Мне тут по секрету сообщили, что в нашей системе появились новые пришельцы. В смысле, ещё одни, помимо сайлонов, протеан, Коллекционеров и некроморфов. Не знаю, амброзией им тут полито, или что... Так вот, у этих новых пришельцев есть такой зелёный камушек, с которого достаточно заслонку снять, чтобы все "Очи" в радиусе поражения превратились в бесполезный хлам. А вы в этой ситуации просто нажмёте на кнопочку отключения ядра и продолжите выполнять задание. И в-третьих – это лишь первая из серии модернизаций. Я пока не могу вам сказать, как будет выглядеть окончательный вариант, во-первых, он ещё дорабатывается, а во-вторых – засекречен. Но в конечном счёте мы рассчитываем получить авиакрыло, которое сможет сделать то, чего даже "Очи" не смогут. Ясно?

– Адмирал, можно вопрос? – сказал Юрген, когда они вышли из ангара. – Почему мы в таком случае отвергли модернизацию самого «Пегаса»?

– От эффекта массы я бы не отказалась, но лишнего ядра для крупного корабля у них нет, – пояснила Кейн. – А что касается корабельной электроники... я хочу иметь возможность самостоятельно починить всё, что сломается на моём корабле. Эффект массы – относительно простая технология, малые ядра мы вполне можем чинить сами, и даже пересчитать их, хотя это займёт очень много времени на нашей технике. А если сломается один из этих их чудесных квантовых компьютеров или сверхсветовой коммуникатор – нам будет негде взять ему замену.

– Я вам говорю, это какая-то ошибка, – возмущался Самуэль Андерс. – Какой я сайлон, мать вашу?! Перекалибруйте приборы! Я этих тварей ненавижу!

– Одно другому не мешает, – вздохнула Серан. – Мы вот тоже ненавидели хасков, пока сами ими не оказались... Успокойтесь, вас никто ни в чём не обвиняет. Сайлоны, запрограммированные думать, что они люди – такие же жертвы, как и обычные люди. Это совсем не то, что осознанные агенты.

– Мне только утешений от насекомого не хватало, – буркнул пайконец. – И всё равно – с чего вы взяли, что я тостер? Может у вас просто приборы глючат?

– Разве что все сразу, мы на всякий случай проверили на трёх комплектах и несколькими способами. Кроме того, ваше имя и облик, а также реальная история – вместо которой вам была загружена ложная память – были извлечены из памяти главного сайлона – Единицы Кэвила.

– И вы поверили сайлону?

– Поверьте, мы его поставили в такие условия, где солгать было бы очень непросто. Прикоснитесь к терминалу. Не бойтесь, он вам ничего не сделает.

– Что там?

– Ваша история. Не память, к сожалению – она хранится в Узле Воскрешения, и для нас пока недоступна. Возможно, дубликат хранится в вашем мозгу, но он тоже пока недоступен – в такие глубокие слои мы залезать пока не умеем. Хотя Абатур обещает... неважно, он много чего обещает. Здесь в терминале – ваша история глазами того же Кэвила. Слишком длинная, чтобы пересказывать её словами – у нас тут небольшая спешка. Верить в эту историю или нет – это уже ваше личное дело. Но нам бы очень пригодился осознанный союзник из Последней Пятёрки.

Они встретились в пятидесяти светогодах от Цираннуса. Вначале, как и следовало ожидать, дозоры Яутжа напоролись на «крейсера» некроморфов... и прошли сквозь порядки друг друга, не заметив. Потому что как полёт на тахионном шунте, так и на эпицентрическом двигателе проходит вслепую. А когда корабли Яутжа выходили из тахионного поворота, то укрывались маскировочными полями.

Да, у Обелисков было многомерное восприятие, от которого маскировка не спасала, но слишком уж коротким оказалось пересечение двух разведывательных флотов – так, кольнуло что-то на границе ЗКТ и исчезло за десятитысячную долю секунды. А когда они в очередной раз вышли из короткого броска для рекогносцировки, разведкорабли ман-дака уже находились в десяти световых секундах от них.

Впрочем, это было вполне предсказуемо для обеих сторон. Кровавая Луна выслала вперёд "дозор" не для того, чтобы обнаруживать летящие навстречу на сверхсвете звездолёты – это было бы слишком сложно и хлопотно. Они играли роль "тральщиков" – прощупывали предполагаемые точки выхода из сверхсвета, а также маршрут между ними, по которому Луна собиралась двигаться. Чтобы убедиться, что там не валяются посторонние предметы.

Тех, кто может выйти НА НЕЁ, Луна планировала обнаружить самостоятельно. Благо, радиус её чувствительности был куда больше, чем у "крейсеров".

Что и было сделано. Ман-дака шли короткими "прыжками" по пятьдесят световых секунд, которые для внешнего мира занимали пятьдесят миллисекунд (не считая секунды на вход в поворот и секунды на выход из него). Поэтому психическое поле Луны не обрушилось на их головы, как бетонная плита, а навалилось медленно и мягко, усиливаясь с каждой секундой – но поначалу было вполне терпимым. Особенно с учётом защитных масок.

Яутжа не пытались отвернуть – чтобы изменить курс, им бы пришлось выйти из тахионного поворота в обычное пространство, а там Луна их бы точно задавила. Вместо этого они легли в стазисные камеры, и пронеслись через зону влияния монстра недвижимыми и бесчувственными. И лишь когда удалились на безопасное расстояние за её "хвостом" – вышли из поворота. К этому моменту автопилоты уже успели послать по квантовой связи сообщение, что цель обнаружена. Десятки тысяч автоматических зондов тут же устремились к цели, обкладывая Луну сенсорными полями со всех сторон, как собаки медведя.

Но найти врага – это лишь полдела. Теперь его следовало остановить. Вести войну на скорости в восемь тысяч световых даже Яутжа не умели. Они знали о тилиуме (правда, считали его только оружием – Орлиного Зрения ни у кого из них не было, и управляемый прыжок был для них недоступен). Но кланам нужна была (относительно) целая Луна, а не редкие разбросанные обломки.

Поэтому на перехват был послан брандер – яг-д-дья, который пилотировался всего одним матёрым, заслуженным охотником. Хиш живут долго – по длительности активного отрезка жизни (молодости и зрелости) они занимают второе место после кроганов, немного опережая азари. И теоретически могут прожить ещё тысячу лет старости, постепенно теряя форму. Среди Науду основной ветви – двухтысячелетние старики не редкость. Но среди Яутжа такое считается позором, поэтому как только старейшина начинает слабеть – на исходе десятого или одиннадцатого века жизни по счёту Цитадели – он либо сам отправляется на свою последнюю Охоту, либо его вызывает на дуэль и убивает более молодой и сильный претендент. Именно в такой фазе жизни находился пилот-камикадзе – он уходил в зените славы, нанося первый удар крупнейшему зверю в истории.

О нём будут петь песни ещё много поколений. Но – только если он безупречно попадёт в воронку поглощения пространства. Это манёвр, требующий идеальной точности пилотирования и прекрасной интуиции. Иначе он пролетит мимо, и по всем кланам разнесётся насмешливая новость, что "Акела промахнулся". А его место займёт следующий претендент на славную смерть, их там добрый десяток выстроился в ожидании.

Но рефлексы не подвели великого воина. Он успешно проскочил за кормой последнего "крейсера", который только что доложил своей "матери", что путь безопасен и никаких посторонних предметов на нём нет. Яг-д-дья вошёл в водоворот поглощаемого пространства даже точнее, чем нужно было. Почти по центру, хотя хватило бы и края воронки – к оси его бы притянуло самой динамикой процесса.

Вывернутое пространство-время тахионного шунта вступило в конфликт с внешней силой, которая стремилась его сжать, как обычное пространство. Топология выворачивалась наизнанку, вакуум кипел. Уменьшение расстояний в воронке оборачивалось для тахионного корабля уменьшением времени. Для старейшины-камикадзе весь процесс занял тысячные доли секунды, он не успел ничего ощутить. В то же время по двум остальным пространственным координатам сжатие внутри поворота совпадало со сжатием вне его. В собственной системе отсчёта яг-д-дья смялся и сжался в тонкую, сияющую как сотня солнц иглу. В системе отсчёта Луны – в крошечную ослепительную точку.

Но так или иначе, вся эта плазма, в которую обратился материнский корабль вместе с телом пилота, продолжала излучать. Как из-за самого сжатия, так и потому, что отдали в одну секунду всю запасённую мощь реакторы – а они у километрового звездолёта были немаленькие.

Часть этого убийственного сияния вырвалась наружу в виде сверхпроникающей тахионной радиации. Часть – "обычной" рентгеновской вспышкой. Но так или иначе, то и другое оказалось буквально "вколочено в глотку" Кровавой Луны.

Размер этой конкретной особи был поменьше, чем луны большинства планет, где охотились Яутжа. Хоть и крупнее, чем любое известное им творение рук разумных существ. "Всего-то" пятьсот километров в диаметре. Тем не менее, даже такая "малышка" была очень хорошо защищена самими своими размерами. Даже если бы она была обычным живым существом из плоти и крови, взрыв такой силы не мог бы её убить. Радиационное поражение – да, может и убило бы. Через несколько тысяч лет, потому что обмен веществ у такого монстра должен быть невероятно медленным.

Но Луна была некроморфом, и доза излучения, достаточная для стерилизации всей биосферы Сур'Кеша, доставила ей лишь лёгкое неудобство. Тем не менее, сложный механизм эпицентрического двигателя оказался повреждён. Чтобы вырастить из мёртвой плоти новый, требовалось время – около двух суток.

Конечно же, у Луны был и резервный двигатель. Он получил лишь косвенные повреждения от проникающей радиации, и его можно было регенерировать за меньшее время – через полчаса он будет уже в порядке. Но во-первых, даже этого времени Яутжа ей давать не собирались. А во-вторых, Луна не намерена была убегать. Именно она была суперхищником этого экоценоза, и молодым выскочкам следовало дать это понять. Ей предложили бой – и она его принимала.

Яутжа всегда были плохой едой. Не в том смысле плохой, что невкусной, а в том, что её трудно добыть. Их привычка взрывать себя при проигрыше приводила к тому, что ни Жнецы, ни Обелиски не могли заполучить их тела – во всяком случае, в достаточном для Жатвы или Схождения количестве. Правда, существовали Аттури и основная ветвь, но их жизненный опыт слишком отличался. Он не мог сравниться с пряным вкусом душ, которые всю свою жизнь посвятили убийству.

Но они не учли одной очень важной вещи.

– Смерть не имеет значения. Важна только Эссенция, – сообщил Абатур, как только закончил слияние с огромным кораблём.

Что такое Эссенция? О, это в двух словах не объяснишь... Коллекционеры о ней имели некоторое представление, так как иногда с ней работали. Хотя понимали её не больше, чем столовый прибор постигает вкус пищи.

Воскресить разумное существо – весьма и весьма непростая задача.

Предположим, у вас есть полная схема контактов нейронов головного мозга. Какого-то конкретного головного мозга.

Вы взяли другой мозг и подключили все нейроны с сохранением той же схемы. Будет ли эта копия тождествена оригиналу? Отбрасывая философскую сторону вопроса, чисто технически? Примет ли она те же решения в тех же условиях, будет ли проявлять аналогичные реакции на внешние раздражители?

Нет, не будет. Потому что человек (и подавляющее большинство других разумных) – это не только его мозг. Как минимум существует гормональный фон, который очень сильно меняет наш характер. Существует спинной мозг, в котором заложены наши рефлексы. Да что там говорить – даже другое расположение нервных окончаний в коже может заметно изменить поведение. Наше тело – это часть нашей личности.