Текст книги "Кошка"

Автор книги: Михаэль Золтиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

На окраине идиллического предместья Парижа Сен-Жермен в заброшенном парке находилась скрытая заросшими деревьями вилла, в которой когда-то жил настоятель католического монастыря. Она была конфискована немцами и поступила в распоряжение абвера. Теперь она получила название «Кошачий мостик».

На вилле был расположен подпольный радиопередатчик, захваченный на улице Вилла Леандр. Отсюда и должна была начаться радиоигра с Лондоном. Уже на следующий день после задержания Табета здесь собралась небольшая группа людей, нетерпеливо ожидавшая, удастся ли трюк с Лондоном.

Перед передатчиком сидит Анри Табет, а рядом с ним немецкий радист, в задачу которого входило наблюдение за французом и который должен был немедленно прекратить передачу, если бы тот попытался отклониться от подготовленного текста или вставить в него скрытное предупреждение англичанам.

В комнате находятся капитан абвера доктор Кайзер, до войны адвокат в Маннгейме, Блайхер и «Кошка», посоветовавшая, как составить первое радиосообщение. Его содержание было таковым:

«Кошка» сообщает... точка... Арман и Орсиваль арестованы в доме по улице Вилла Леандр... точка... Передатчик уцелел... точка... Возобновляю радиосвязь... точка... Ожидаю указаний...»

В небольшом помещении есть еще одна женщина. Когда «Кошка» приходит туда с Блайхером. она не верит своим глазам: эта особа не кто иная, как ее ненавистная соперница, роскошная блондинка Рене Борни, предавшая Матильду немцам.

Конечно, к этому времени «Кошка» знала от Блайхе-ра, что и Рене не слишком долго находилась за решетками «Сайте». Уже через двадцать четыре часа она была выпущена оттуда, дав согласие сотрудничать с немцами. А сейчас ее поселили на этой вилле под наблюдением немецкого унтер-офицера.

И хотя «Кошка» знала обо всем этом, при виде Рене гнев, удерживаемый с большим трудом, вырвался у нее наружу. Она напрочь забыла предупреждения Блайхе-ра вести себя спокойно и вежливо.

– Салют! – злобно прошипела Матильда. – Так это ты, подлая тварь?! И ты осмелилась снова попасться мне на глаза!

Она хотела было, кипя от ярости, накинуться на Рене. Но Блайхер схватил «Кошку» за руку и сердито крикнул:

– Черт бы вас побрал! Немедленно успокойтесь! Если не будете вести себя прилично, вновь окажетесь в кутузке и довольно быстро, даже раньше, чем вы думаете! Понятно?!

«Кошка» бросает на Блайхера яростный взгляд, в котором смешались уязвленное самолюбие и оскорбленная гордость. Она не привыкла к подобному обращению со стороны Блайхера и не желает слышать такой тон. Да и он замечает, что, как говорится, перегнул палку и что взвинченные нервы сыграли ему плохую службу. Хуго осторожно оттесняет ее в угол комнаты, где никто их не слышит.

– Будь благоразумна, малышка, – нежно шепчет он, обняв ее за плечи. – Ты же должна понять, что дело здесь идет о гораздо более важном, нежели ваши расхождения во мнениях. И ты знаешь, что без Рене нам не обойтись. «Кошка» пытается сопротивляться, но он привлекает ее к себе, целует за ушком. – Итак, настраивайся на мирный лад, хорошо?

Хуго улыбается ей. С глубоким вздохом «Кошка» смиряется. Она благодарна ему за каждое проявление нежности с его стороны и соглашается на время подавить свою ненависть к Рене. С этого момента она не удостаивает соперницу ни единым словом, ни единым взглядом, далеко обходя вокруг...

Блайхер ожидал нечто подобное, но их встречи избежать было нельзя. Рене представляла собой один из важных, если не решающих факторов в его плане, так как только она одна знала код, согласованный с Лондоном.

В этот секрет Чернявски не посвятил никого, даже «Кошку». Вероятно, польский генштабист опасался, что честолюбивая Матильда сможет тогда самостоятельно связаться с Лондоном, ослабить его и без того .шаткое положение и взять на себя полностью командование в «Интераллье».

Так что шифровала только Рене, невысокая блондинка, женщина из провинции, которая была безоговорочно предана поляку и которой ему нечего было опасаться.

Решающую роль при этом играл польско-французский словарь. Экземпляр того же издания имелся и в комнате 55-а британского военного министерства.

Неожиданно для всех Рене буквально за несколько минут зашифровала текст, подготовленный Блайхе-ром, и положила его на стол радиста. Игра в эфире началась.

В маленькой комнате наступила тишина. Четырех мужчин и двух женщин в этот момент занимал один и тот же вопрос: пойдет ли Лондон на эту игру, ответит, или же по ту сторону Ла-Манша возникнет подозрение и там будут молчать?

Напряжение растет. Глаза всех присутствующих устремлены на стенные электрические часы, стрелки которых неуклонно движутся вперед. Всеобщая нервозность не захватывает, кажется, лишь «Кошку». Совершенно спокойная она сидит за столиком в глубине комнаты и набрасывает сообщения, которые могут быть переданы в Лондон.

Табет молча делает упражнения для пальцев и кистей рук. Затем смотрит на часы: остается еще десять секунд... пять... три... две... одна...

В 21 час с точностью до секунды он начинает работать на ключе с какой-то элегантной легкостью. В лихорадочном стаккато звучат: точка... тире... точка... точка... тире... точка...

– ЛХУ вызывает КБЦ... ЛХУ вызывает КБЦ... отвечайте... отвечайте...

В течение пяти минут Табет беспрерывно посылает в эфир свои сигналы. Это – позывные «Интераллье» и комнаты 55-а в британском военном министерстве. Затем переходит на прием. Напряженно слушает, слегка вращает ручку настройки, еще раз проверяет частоту. Снова слушает. Никакого ответа. Лишь писки и хрипы атмосферных помех.

Лондон не отвечает.

У Блайхера на лбу выступили мелкие капли пота. Он не отрывает взгляда от небольшого аппарата на столе, этого невзрачного серого ящика. Будто бы этот аппарат может решить все – успех или провал его усилий в последние недели.

Табет снова переключает свой передатчик. Снова ключ начинает бешено танцевать, снова комната наполняется резкими звуками азбуки Морзе:

– ЛХУ вызывает КБЦ... отвечайте... отвечайте...

Все настойчивее звучит это «отвечайте!» – непрерывно, в монотонном ритме.

Обречен ли этот дерзкий план на неудачу? Может быть, в Лондоне уже стало известно, какую роль сейчас в действительности играет «Кошка»? В ближайшие минуты все должно решиться...

Уже 21 час 15 минут, но Лондон все еще молчит. Как привязанный сидит Табет за аппаратом. Снова переходит на прием, снова прислушивается... Капитан Кайзер ходит беспокойно взад и вперед по комнате, Блай-хер нервно крутит в руках карандаш. Рене стоит за спиной радиста и как загипнотизированная смотрит на небольшой серый ящик на столе. Она даже не замечает, что «Кошка» тоже прекратила свою писанину и подошла к ней почти вплотную. Матильду Каррэ тоже охватило волнение.

Но вдруг радист оживился. Он хватается за карандаш, который начинает торопливо порхать по листу бумаги, записывая буквы, складывающиеся в слова и предложения. Затем вырывает листок из блокнота и передает Рене для расшифровки. На его лице появилась широкая, во весь рот улыбка: Лондон все-таки ответил!

Буквы прыгают перед глазами Блайхера, когда он громко зачитывает переданный ему Рене расшифрованный текст:

«Для вас есть сообщение... точка... Оставайтесь на приеме... точка... Выйдем на связь через полчаса... точка... Конец».

Напряжение, тяжким свинцовым грузом навалившееся на находившихся в комнате, проходит.

– Они заглотили наживку и попали на крючок! – радостно восклицает Кайзер, забыв про свое офицерское достоинство и кружа вокруг себя Рене. «Кошка» воспользовалась моментом, кинулась Хуго Блайхеру на шею и поцеловала его.

Анри Табет хлопает себя, смеясь, по ляжкам и прикуривает сигарету от зажигалки, поднесенной ему немецким коллегой-радистом.

Точно через полчаса Лондон снова выходит на связь. Табет принимает короткую фразу:

«Выясните местонахождение Армана».

Табет подтверждает прием радиограммы. Первый тайм игры между немецким абвером и шпионским Центром британского военного министерства закончен.

А уже следующим вечером точно в 21 час в Лондон ушла радиограмма, подготовленная Блайхером:

«Кошка сообщает... точка... Арман в парижской тюрьме Фресне... точка... Связь с ним установить не удалось... Остались без денежных средств... точка... Просим выслать срочно французские и швейцарские франки американские доллары и фунты стерлингов».

И снова Лондон заставляет ожидать его решения не менее получаса. И снова гнетущее напряжение в комнате на вилле «Кошачий мостик» нарастает: Блайхер и его сотрудники пребывают между сомнением и надеждой. Но вот Лондон выходит на связь:

«Вас поняли... точка... Высылаем деньги с парашютистом... который возглавит руководство всех групп сопротивления страны».

Далее следовали тщательно зашифрованные подробности о месте, где должен приземлиться парашютист в первую же лунную ночь. Названное место находилось всего в пятидесяти километрах от Парижа – в центре района, контролируемого партизанами. Точная дата будет сообщена «обычным путем». Что означало – в передачах радиостанции Би-би-си, которая в установленное время прерывала свою трансляцию для сообщений, не имевших на первый взгляд никакого смысла. Однако на самом деле они содержали в себе информацию и задания для агентов, шпионов, групп Сопротивления и подпольных организаций.

Радиоигра между Парижем и Лондоном продолжалась более трех месяцев, в течение которых англичане даже не догадывались, что за словами «Кошка сообщает...» скрывался немецкий абвер.

В протоколе от 13 июля 1945 года французский следователь М.Фожер записал, что все это время немецкие контрразведчики водили за нос хваленую британскую секретную службу.

В следующие дни радио на новой квартире Блайхера на улице Фезандери почти не выключалось. С утра и до поздней ночи звучит развлекательная программа «Для дома, для семьи» лондонского радио. «Кошка» ни на минуту не отходит от приемника, ожидая обусловленную фразу.

Каждый раз, когда во время небольшой программной паузы произносятся таинственные слова и фразы, она вздрагивает. Это – сообщения, понятные лишь узкому кругу посвященных:

«Тетя Мария идет сегодня с дядей Отто в кино... Я повторяю: ...тетя Мария идет сегодня с дядей Оттов кино...»

Даже «Кошка» не знает, что означают в действительности эти нелепые слова. Она ожидает сообщение, которое касается только ее и организации «Интераллье»,а не одной из многочисленных и разрозненных организаций и групп Сопротивления в оккупированных немцами районах Франции.

«Кошка» теперь полностью подключилась к игре немецкого абвера. Ей доставляет удовольствие участие в этой авантюре, щекочущей нервы.

Конечно, и работа в «Интераллье» имела свою привлекательность. Но тогда она являлась преследуемой дичью, ее постоянно травили, ей приходилось скрываться. В то время ее судьба, да и жизнь висели на волоске, и у нее не было подчас никакой возможности хотя бы немного улучшить свое существование. Правда, были деньги, но она не могла позволить себе их тратить, чтобы не вызвать подозрения. Образ ее жизни должен был быть таким же, как и у миллионов других французов.

Теперь же все было совершенно иначе. Теперь роли поменялись – и она оказалась в числе тех, кто охотился за другими, находясь в стане сильнейших. Она могла тратить сколько угодно и иметь все, о чем только мечтает женщина во времена жалких пайков и карточной системы. Теперь у нее были шикарные платья, прекрасная квартира и вкусная еда. Теперь у нее была даже небольшая спортивная автомашина, которую ей подарил Блайхер и на которой она с гордостью разъезжала по Парижу.

Такая жизнь была ей по вкусу. Полная приключений, неожиданных поворотов, привлекательная и не связанная с лишениями.

Точнее говоря, это была бы жизнь по ее вкусу, если бы в ее сердце не кровоточила рана. Дело в том, что «Кошка» полюбила, как никогда до этого в своей жизни. И полюбила она Хуго Блайхера, немца, который сумел покорить ее, смог привнести в их отношения нежность, понимание и ясность, к которым она всегда стремилась. Мужчину, который воспринимал ее такой, какой она была, который умел не только доводить ее до экстаза, но и дарить душевное равновесие и радость.

И все же «Кошка» не совсем счастлива, так как чувствовала, что он оставался ей чужим. Более того, она понимала: он может отойти от нее, а ее любовь и страсть не вызывают у него отклика, которого бы ей так хотелось.

В последние дни она много плакала. Она даже сказала Хуго прямо в лицо, сколь мало он ее любит, в надежде по его реакции определить, что у него на самом деле было на сердце. И с болью заметила, что его протест прозвучал неубедительно.

Правда, она поддается самообману на какие-то часы, дни и ночи, но тем ужаснее ее возвращение к действительности.

Но «Кошка» не отказывается от борьбы за этого мужчину, применяя не только свои женские чары. Она старается привязать к себе Хуго Блайхера всеми средствами, в том числе и своим участием в операциях абвера. Отбросив последние угрызения совести, она сообщает ему адреса подпольщиков, делает предложения и разрабатывает планы, дерзкие и безрассудно отважные, не страшась последствий. И все это только для того, чтобы понравиться мужчине, которого она любит, чтобы заслужить его благодарность и прочнее привязать к себе. От хладнокровно рассудочной супершпионки и патриотки Матильды Каррэ в это время осталась лишь отчаявшаяся и безумно влюбленная женщина.

Но Хуго Блайхер смотрит в этот момент дальше, чем могла предположить «Кошка». Он видит опасность, заключавшуюся в том, что любовь этой женщины может однажды превратиться в ненависть, если она почувствует, что он отвечает на ее любовь недостаточно горячо. Ненависть, которая станет столь же безграничной, как ее нынешняя любовь Ему приходится опасаться, что она может из чувства мести в один совсем не прекрасный день поставить его под пулю или нож участникам движения Сопротивления. Так же, как она теперь выдает абверу агентов «Интераллье»...

И вот как-то в обеденное время после передачи метеосводки радио Би-би-си сообщило:

«Кошка будет завтра ловить куропаток с квашеной капустой... Я повторяю... Кошка будет завтра ловить...»

«Кошка» не стала даже дослушивать это сообщение до конца. Она бросает рукоделие в угол и бежит в соседнюю комнату, где Блайхер сидит над письмом своим родителям в Теттнанг.

– Жан! – кричит она взволнованно. – Ты слышал? Время пришло – он прилетает! Нам надо завтра же ехать в Шартре!

– Кто прилетает?.. И почему в Шартре? – погруженный в свои мысли, Блайхер не сразу соображает, о чем идет речь. Да и сообщения этого он не слышал. К тому же он не знает кодовых слов «Интераллье».

«Кошка» быстро растолковывает ему, что «куропатки» означают «Шартре», а «квашеная капуста» – «деньги». Говоря другими словами, столь долго ожидаемый парашютист завтра вечером должен приземлиться в обусловленном месте в окрестностях Шартре. Он же доставит и затребованные деньги.

– Я уже все хорошо продумала, – выпаливает «Кошка ». Ее охватила лихорадка нового приключения. – Мы поедем на твоей автомашине и возьмем с собой Роже. Только он знает точное место, где может приземлиться парашютист в районе Шартре, да и порядок сигнализации.

Роже – один из тех агентов «Интераллье», который еще не попал в сети абвера. «Кошка» точно знает, что этот подпольщик не имеет ни малейшего представления, что немцы накрыли их штаб-квартиру на улице Виллы Леандр.

Но Блайхер не в восторге от этого плана.

– Ты сошла с ума! – трясет он головой. – Ты же сама ежедневно мне твердишь, что я веду себя не как истинный француз и что иностранец виден во мне, как говорится, за три километра, а теперь я должен ехать в Шартре – в самый центр партизанскою района? Это же чистое самоубийство!

В его голосе звучит некоторое недоверие. Может ли он все еще полностью полагаться на «Кошку»? Или же ее любовь успела уже испариться, и ее предложение ехать в партизанский район является частью дьявольского плана уничтожить его – плана мести «Кошки»?

Но Матильда и не думает что-либо менять.

– Я все хорошо продумала, – горячится она. – Я представлю тебя как бельгийца, одного из руководителей движения Сопротивления из Брюсселя. Тебе нужно быть только повнимательнее и не забывать говорить с бельгийским акцентом, которому я тебя учила. Вот и все!

– Щекотливое дело... – произносит Блайхер. – Я совершенно один – среди партизан? Пойдет ли все как надо...

Но Хуго Блайхер не трус. И потом, если это даже ловушка, в которую его хочет завлечь «Кошка», – ну и что из того? Значит, таково решение Господне. Не пытался ли он сам найти выход из создавшегося положения, обратившись к начальству с просьбой отправить его на Восточный фронт? Что намеревался он найти в «штрафном батальоне»? Это ли не попытка передать решение всех трудных проблем в руки судьбы?

– Согласен, – говорит он, приняв неожиданное решение. и смотрит в глаза «Кошки», как бы пытаясь разгадать тайную мысль в ее голове, что должна решить его судьбу.

– Решено: завтра мы едем в Шартре...

– В Шартре? – удивленно спрашивает полковник, когда Блайхер через полчаса докладывает ему план оперативных мероприятий. – Шартре – это просто великолепно! – восклицает он затем и вставляет монокль в свой глаз. – Там ведь можно угоститься знаменитыми паштетами из куропаток!

Полковник хлопает Блайхера благосклонно по плечу.

– Я и сам, пожалуй, поеду с вами, мой дорогой! И не только из-за куропаток. Хотел давно уже посмотреть, какие там дела...

Следующим вечером двое «бельгийцев» – Хуго Блайхер и полковник – выезжают вместе с «Кошкой» и подпольщиком Роже в направлении Шартре на черном «ситроене» – в центр партизанского района юго-западнее Парижа.

Хуго Блайхер не очень-то рад тому, что их сопровождает сам полковник. Он опасается, что в старом рубаке даже в штатском легко узнать прусского офицера. Риск довольно велик. Достаточно неправильного слова и неверного движения, и они все пропали. Но полковник настоял на том, что он примет участие в этой операции.

Четвертый пассажир – подпольщик Роже сидит в машине молча. Он – единственный, кто не знает, что за игра тут в действительности ведется.

Блайхер отчетливо понимает, что дело в этой операции идет о жизни и смерти. Ведь он и полковник находятся в руках «Кошки», в руках женщины, бывшей еще несколько недель назад одной из самых опасных шпионок.

Если бы начальник парижского абвера и Хуго Блайхер попали в руки участников движения Сопротивления, это был бы тяжелейший удар по немецкой контрразведке. Это была бы акция, с помощью которой «Кошка» смогла бы полностью реабилитировать себя за весь тот ущерб, который она нанесла движению Сопротивления за последние недели.

Не спланировала ли «Кошка» втайне этот удар? Блайхер знает, что играет ва-банк, решившись ехать с «Кошкой» в Шартре. Более того, он сознательно вручает себя судьбе в надежде, что решать придется не ему. А решение было не из простых: между угрызениями совести в нем шла внутренняя борьба по поводу «Кошки» и солдатским долгом.

Но теперь, когда он сидит за рулем автомашины, у него уже нет времени предаваться размышлениям. Езда занимает все его внимание. Напряженно всматривается он в темноту, следя за неясной серой полосой дороги. Узкие щели затемнения на фарах отбрасывают рассеянный свет, теряющийся уже в нескольких метрах.

Роже сидит рядом с Блайхером, показывая время от времени, в каком направлении им надо держать путь, особенно на поворотах и перекрестках. Они едут через спящие деревни и безлюдные поля, медленно продвигаясь вперед в кромешной темноте. От холода не спасают даже пальто, шали и пледы.

Наконец почти через три часа они у цели.

– Сюда, – говорит Роже, показывая на одинокое строение, внезапно появившееся из темноты. Оно стоит несколько в стороне от дороги на краю большой поляны.

Они сворачивают на довольно широкую гравийную дорожку, ведущую к дому, в окнах которого не видно света. Блайхер тормозит и выключает двигатель. В бледном свете восходящего месяца он замечает выцветшую от времени надпись над входом: «Золотая капля».

Ресторан «Золотая капля» был в довоенное время знаменит своим фирменным блюдом – паштетом из куропаток и привлекал гурманов. Во время войны здесь стало совсем тихо: посетителей было мало. К тому же они появлялись здесь вовсе не из-за изысканных блюд, а совсем по другим причинам, о которых спрашивать было не принято. Задавший подобный вопрос вызывал подозрение, что могло стоить ему жизни...

Дело в том, что ресторан превратился в место, где происходили тайные встречи борцов Сопротивления района Шартре. Но самое главное – неподалеку отсюда находилась одна из площадок, куда по воздуху для нужд движения доставлялись оружие, боеприпасы, деньги, а иногда и люди...

Месье Доливе, хозяин ресторана, встретил поздних гостей весьма радушно. Роже, по всей видимости, был ему хорошо знаком. В уютном зале для посетителей они были одни. Мебель здесь стояла старинная, а большая кафельная печь излучала приятное тепло.

– Все уже подготовлено, господа, – заверяет их Доливе. – Как только я вчера услышал по радио Лондона кодовое сбобщение, то тут же принял необходимые меры. Люди уже находятся на своих местах. Но пройдет, видимо, еще какое-то время, прежде чем появится самолет. Думаю, что не раньше часа ночи, когда луна поднимется повыше. Так что вам придется подождать. Располагайтесь поудобнее.

Блайхер бросает взгляд на часы. Ровно половина одиннадцатого. Он подавляет зевок: чувствовалась усталость от езды. Роже вышел на улицу для установления контакта с охраной – полудюжиной бойцов Сопротивления, прибывших сюда из окрестностей по кодовому сигналу.

Полковник с удовольствием склонился над вкусно пахнувшим паштетом из куропаток. «Кошка» нервно курит одну сигарету за другой, глядя молча на голубые кольца дыма. Месье Доливе подсаживается к ним.

– Знаете ли вы в Бельгии о новых указаниях Лондона? – спрашивает он с важным видом.

– Ни малейшего представления, – бурчит полковник с набитым ртом. – А что там опять нового?

«Кошка» и Блайхер прислушались. Новые указания из Лондона? Что это должно было означать? Что-то еще им неизвестное или же вопрос хозяина являлся проверочным: можно ли доверять этим людям?

– Новое предписание гласит: «Восемьдесят к сорока!» – Хозяин делает при этом жест рукой, словно перерезает горло.

– Не понимаю, – пробормотал полковник, продолжая заниматься паштетом.

Хозяин искренне удивляется.

– Странно, что вы в Бельгии еще ничего об этом не слышали. А дело-то вот в чем. Сейчас насчитывается восемьдесят миллионов немцев и сорок миллионов французов. Если каждый из нас убьет хотя бы двоих бошей, то с этими гуннами будет покончено раз и навсегда.

Кусок попал полковнику, видимо, не в то горло, и он закашлялся. Лицо его стало пунцово-красным.

– Ясное дело, – улыбнулся Блайхер. – Если бы все было так просто.

При этом он бросил боковой взгляд на «Кошку», которая сидела неподвижно, уставившись на бокал красного вина в своей руке.

«Как воспринимает она, отрицающая любое насилие, тем более убийства, такие лозунги своих бывших друзей?» – подумалось ему.

Но вот и полночь позади. Луна стоит высоко над вершинами деревьев, освещая округу молочным светом. Над лугом тянется полоса тумана. В тени дома притаились семеро: Роже и шестеро отважных бойцов местной группы Сопротивления. Молча прислушиваются они, не слышен ли звук мотора.

Но все тихо.

Может быть, придется ждать еще несколько часов, а может, самолет и вовсе не прилетит. Не исключена и какая-нибудь неожиданность, к тому же самолет немцы могут сбить или же вынудят повернуть обратно.

В жарко натопленной комнате хозяина заведения тоже тихо. Полковник задремал около печки. Крепкое «Бургундское», плотная пища и долгая поездка сделали свое дело. К тому же сказался и возраст. Подбородок его опустился на грудь. Он мирно похрапывает.

Хозяин ушел по своим делам. Блайхер и «Кошка» остались одни. Они раскладывают пасьянс. Нервы их настолько напряжены, что им не до сна.

– Черт побери! – «Кошка» сердится. В третий раз она раскладывает карты и получает все тот же ответ: «Очень скоро несчастье в любви и большие перемены...»

Хуго заглядывает в ее карты, зная, что она придает им большое значение, и нежно кладет свою руку ей на плечи.

– Не придавай этому большое значение, это же карты... – Но и сам чувствует, что его слова звучат малоубедительно. Тогда, чтобы подбодрить ее, он говорит: – Дай-ка я попробую.

Молча передает Матильда ему карты. Он тасует их и раскладывает.

– Посмотри, – говорит «Кошка», —тебе выпало счастье в любви и тоже большие перемены.

– А, все это ерунда! – Блайхер бросает карты на стол.

Затем смотрит на часы, наверное, в сотый раз за эту

ночь. Без нескольких минут час. «Пожалуй, уже время...» – хотел он было сказать, но не успел.

Дверь внезапно открывается и в комнату вбегают сразу три или даже четыре человека.

– Они летят! Всем приготовиться! – кричат взволнованно в один голос.

Полковник у печи, вздрогнув, просыпается.

– Что случилось? – спрашивает он, еще не совсем придя в себя.

Эти слова прозвучали как магическое заклинание, услышав которое французы сразу окаменели. Слова-то были произнесены полковником по-немецки громкой отчетливо.

Широко открытыми глазами уставились французы на мнимого «бельгийца», который вдруг заговорил по-немецки. Блайхера бросило в жар: казалось, что все потеряно. Через несколько секунд в полутемной комнате может вспыхнуть схватка не на жизнь, а на смерть – схватка, в которой восемь французов будут противостоять двум немцам.

НоБлайхеру в этот опасный момент удается найти выход из сложившейся ситуации. Он громко смеется, восхищенно бьет себя по ляжке, наступив незаметно полковнику под столом на ногу, и восклицает, конечно же, по-французски:

– Браво, мой дорогой! Это у тебя получилось здорово, просто блестяще!

Обратившись к опешившим французам, поясняет:

– Сколько же нам потребовалось усилий в Брюсселе, чтобы приучить старину в любой ситуации, даже когда его разбудят среди ночи, реагировать по-немецки. Дело в том, что мы собираемся заслать его в Германию на подпольную работу. А если вдруг он попадет в лапы к немцам, то гестапо, насколько нам известно, очень часто практикует неожиданный подъем арестованных ночью. И многие из них невольно выдают себя...

Блайхер не оставляет французам времени, чтобы осмыслить его объяснение, тем более что через открытую дверь доносится шум мотора. Он вскакивает и идет наружу.

– Пошевеливайтесь! Нужно показать пилоту, где он должен десантировать нашего человека!

Блайхер выбегает первым, опережая французов. За ним, будто ничего не произошло, последовал полковник. Все мускулы Блайхера напряжены, он готов в случае чего отразить любое нападение.

Однако ничего не происходит. Правда, французы переглянулись несколько озадаченно, но затем спокойно последовали за «бельгийцем». И тут все их внимание сосредоточивается на приеме парашютиста. Опасность устранена по крайней мере на время...

Шум самолета слышен уже над их головами. Роже дает указания: три человека выстраивают на поляне большой треугольник, держа в руках потайные фонари. Это условный сигнал летчику.

Самолет темным пятном выделяется на звездном небе. Вот на его борту мелькает световой сигнал – один, два, три раза... Пилот дает знать, что понял. Машина делает еще один круг – и вдруг от нее отделяется тень, которая с большой скоростью несется к земле...

– Боже... – вырывается у «Кошки», которая боязливо прижимается к Блайхеру и неотрывно смотрит вверх. Ведь это человек, только что покинувший борт самолета. Раскроется ли парашют? Проходят томительные секунды. Но вот от падающей фигуры отделяется белая полоска, которая сразу же превращается в огромный гриб. «Кошка» вздыхает с облегчением: парашют раскрылся.

Человек, раскачиваясь, медленно приближается к земле и садится почти точно в середине обозначенного фонарями треугольника. Со всех сторон к нему бегут люди. Но в данную минуту их интересует не столько сам прибывший, сколько парашют. В свете луны блеснули ножи, и шуршащий шелк был тут же разрезан на большие куски.

– Не забудьте и меня! – кричит им «Кошка» в веселом порыве. – Мне нужна новая блузка!

– А может быть, шикарные трусики? – кричит кто-то из мужчин. – В них она будет выглядеть весьма элегантно. наша маленькая «Кошка».

Матильда пропускает сальные шуточки мимо своих ушей и подходит вместе с Блайхером к парашютисту, освободившемуся от лямок и ремней.

– Меня зовут Пьер Вомекур, – представляется небесный гость с вежливым поклоном. – А вы, мадам, и есть, по-видимому, знаменитая «Кошка». – Замешкавшись на мгновение, он внезапно притягивает к себе Матильду и целует ее в обе щеки по французскому обычаю. Затем говорит: – Вы даже не представляете, как я рад, нет, как я горд лично познакомиться с вами, мадам Каррэ...

«Кошка» смущена. Она чувствует, что ее щеки покраснели, а в глазах зарябило. Еще три-четыре недели тому назад эти слова польстили бы ее самолюбию, теперь же они подобны ударам кнута. Она торопливо показывает на Блайхера, стоявшего рядом с ней:

– Это месье Жан... Один из наших бельгийских друзей.

Полковника она тоже представляет как некоего

«месье Люсьена».

– Мы заказали ужин по случаю нашей встречи, месье Вомекур, – произносит Блайхер, чтобы помочь «Кошке» оправиться со своим смущением. – Фирменное блюдо заведения – паштет из куропаток. Поездка в Париж займет несколько часов, а после полета не мешает заполнить желудок чем-нибудь горячим.

Француз благодарит и просит «Кошку» вновь расставить людей для подачи летчику сигналов:

– Самолет сделает еще один круг и сбросит несколько тюков с грузом: английские сигареты, шоколад, фальшивые продовольственные карточки и оружие!

Матильда отдает распоряжения, но Блайхер уже тянет ее за рукав, так как Вомекур с полковником уходят вперед:

– Нам надо срочно догнать тех двоих, иначе полковник опять что-нибудь сморозит...

Наконец они сидят за столом в хорошо натопленном зале ресторана – «Кошка», Хуго Блайхер, полковник и Пьер Вомекур. У Роже с его людьми еще много дел: надо собрать весь груз, сброшенный на парашютах, затем рассортировать его и спрятать в укромных местах. Хозяин принес из подвала бутылку выдержанного бургундского и разлил вино по бокалам.

– Разрешите мне, господа, поднять тост за здоровье мадам Каррэ, имя которой у нас, в Лондоне, хорошо известно, – произносит Вомекур. Его голос звучит торжественно, когда он продолжает: – Р1мею честь передать вам. мадам, личный привет и благодарность генерала де Голля! – Он чокается с «Кошкой».

Бокал в руке Матильды дрожит. Лицо ее стало белым как мел. Это была вторая пощечина, полученная ею за несколько минут...