Текст книги "Кошка"

Автор книги: Михаэль Золтиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Блайхер ни на минуту не выпускает «Кошку» из глаз. Он понимает, что у нее сейчас творится в душе.

Она все еще медлит поднести бокал к губам. Пьер де Вомекур приписывает это ее радости за услышанное высокое признание. Во всяком случае, пока. Но и он может каждую минуту трезво взглянуть на происходящее, почувствовать тревогу и разгадать игру, затеянную абвером.

Еще раз стоит Матильда перед выбором между своей Отчизной и мужчиной, которого она любит.

Блайхер чувствует это. Недолго раздумывая, он нежно пожимает ее левую руку, опущенную на колени, и бросает ей теплый подбадривающий взгляд. И как по мановению волшебной палочки, оцепенение исчезает с ее лица, на ее губах появляется легкая улыбка, и она произносит еле слышно, опустив глаза:

– Спасибо, месье...

И более ничего. Для Блайхера остается непонятным, относится ли это к словам признательности, сказанным Вомекуром, или же к пожатию ее руки.

– Вы наверняка привезли с собой новые задания из Лондона, – говорит Блайхер. чтобы вернуть разговор в деловое русло.

– Точно, – отвечает француз. – Как вам уже известно, я должен соединить разрозненные организации и группы движения Сопротивления и возглавить руководство ими. К ним будут присоединены и остатки «Инте-раллье»... Вомекур, недоговорив, с интересом обращается к «Кошке»:

– Скажите, мадам, как могло случиться, что именно вас не арестовал тот немец, которого зовут Блайхер?

Хуго Блайхер – весь внимание. Впервые произнесено его имя.

Стало быть, его знают уже и в Лондоне.

«Кошка» заметно вздрогнула, когда была произнесена фамилия ее возлюбленного.

– Дело в том, что я в последнее время не жила по улице Вилла Леандр, – ответила она коротко. Глаза ее сузились, когда она задала свой вопрос: – А откуда вам известно это имя?

– О, мы хорошо информированы в Лондоне, даже очень хорошо, – заявляет Вомекур самоуверенно. – Слухов и разговоров много, но не всему можно верить. Так, например, нам пытались втолковать, что этот Блайхер в действительности всего-навсего унтер-офицер. Конечно же, это явная чушь, – добавляет он со смехом, – такого не может быть...

Блайхер даже не старается скрыть довольную усмешку. В этот момент в зал входит хозяин, держа на подносе источающий удивительно аппетитный запах паштет из куропаток. Вомекур поднимается.

– Простите, я покину вас на минуточку – хотел бы помыть руки перед едой...

Вместе с хозяином они покидают зал. Блайхер с сомнением смотрит им вслед. Не предлог ли это?

– Унтер-офицер Блайхер!

Блайхер вздрагивает от неожиданности.

– Встаньте, унтер-офицер! – говорит тихо, но в приказном тоне сидящий рядом с ним полковник.

Блайхер поднимается. Он озадачен: что будет на сей раз? Но у него не остается времени на размышления, так как теперь разыгрывается сцена, которую Блайхер не забудет всю свою жизнь.

Полковник откашливается.

– Для солдата нет лучшего признания, чем высокая оценка противника, – произносит он тихо и торопливо. – Унтер-офицер Блайхер, присваиваю вам звание фельдфебеля!

На этом представление окончилось. Когда Блайхер приходит в себя, Вомекур уже сидит опять за столом. В зале появляется Роже со своими людьми, чтобы погреться.

Блайхер украдкой смотрит на «Кошку». Что она думает об этой выходке полковника? Ее лицо застыло как маска Но это не вводит Хуго в заблуждение. Он знает Матильду настолько хорошо, что видит возникшую у нее симпатию к этому отважному патриоту Пьеру де Вомекуру, кавалеру старой школы, представителю одной из лучших семей Франции. Какой невероятный случай: ведь это в его доме расположились «Кошка» с Хуго Блайхером...

От зоркого взгляда Блайхера не ускользнуло и то, что этот французский парашютист не только просто симпатичный мужчина, но и обладает красивой внешностью.

К счастью, П ьер де Вомекур даже не догадывается, какие мысли обуревают людей, с которыми он отмечает вместе свое благополучное приземление. Он много пьет, а в заключение вытаскивает из многих карманов своего летного комбинезона пачки новеньких банкнот – французские и швейцарские франки, английские фунты и американские доллары общей стоимостью на глазок не менее ста тысяч рейхсмарок.

– Слава Богу, – произносит Блайхер. – В знак благодарности я устрою вам бюро, о котором вы могли только мечтать. На Елисейских полях, в здании варьете «Лидо». Мы замаскируем его под экспортно-импортную фирму. А если для ваших людей потребуются паспорта, то только скажите мне. Все будет сделано немедленно!

Француз просто окрылен. Вновь и вновь чокается он с «месье Жаном» и «месье Люсьеном» из Брюсселя. То было странное праздничное застолье, состоявшееся в одном из главных районов движеьия Сопротивления, когда за одним столом чуть ли не в объятиях друг друга

161

6 Зак. 12622

находились свежеиспеченный немецкий фельдфебель, французская шпионка, шеф парижского отдела абвера и будущий руководитель организаций и групп Сопротивления во Франции.

Когда настроение за столом достигло апогея, Блайхер обратился к Вомекуру:

– Между прочим, об этом Блайхере, которого вы упомянули... наверно, вы получили насчет него какие-то указания?

Француз сразу же становится серьезным и делает неопределенный жест рукой.

– Я получил задание ликвидировать его... Вы понимаете?.. Война есть война.

– Тогда – ваше здоровье, – брякает полковник и опрокидывает в рот остатки вина из своего бокала. – В столь теплой компании мы вряд ли соберемся вновь...

Блайхер поднимается и трет рукою глаза.

– Уже поздно, – бормочет он. – Пора ехать...

И выходит на улицу подготовить автомашину. «Кошка» смотрит вслед ему широко раскрытыми глазами, в которых отражается ужас. Затем переносит взгляд на француза, хочет что-то сказать, но не произносит ни слова.

На следующий день в обеденное время теплое, еще осеннее солнце ярко освещает бульвар Распай. Перед гостиницей «Лютеция», штаб-квартирой парижского отдела абвера, припаркованы машины вермахта. Водители, немецкие солдаты в форме, стоят кучкой на тротуаре и болтают между собой. Этот участок огражден для прохожих деревянными барьерами, окрашенными в белый цвет. Часовой перед входом в гостиницу строго следит за тем, чтобы пешеходы использовали только другую сторону улицы, особенно с тех пор, как был раскрыт план французских патриотов бросить прямо с улицы бомбу в офицерскую столовую, расположенную на первом этаже.

Водители в основном уже пожилые люди, по-видимому, принимавшие участие еще в первой мировой войне, греются на солнышке и курят трубки.

По срединной полосе широкого бульвара взад и вперед ходит молодая женщина лет двадцати пяти. Размахивая руками, она пытается привлечь к себе внимание водителей.

Часовой у входа кричит ей, чтобы она проходила дальше. Только теперь водители обратили на нее внимание. Один из них, уже немолодой и с бородой, узнает женщину и восклицает удивленно:

– Так это же Сюзанна Лоран из Шербура!

Подойдя к ней, он дружески приветствует ее:

– Что ты делаешь здесь, в Париже? Рад тебя видеть! Видит Бог, я не ожидал, что когда-нибудь тебя увижу снова.

– Карл, я больше не выдержала, – ответила Сюзанна, борясь со слезами. – Вот и поехала вслед за вами. Скажи, пожалуйста, где сейчас Хуго?

– Блайхер? Где он сейчас живет, этого я тебе сказать не могу, это государственная тайна. Ты слишком многого требуешь от меня, Сюзанна,

Бородач с сожалением смотрит на женщину: как ему хотелось бы ей помочь.

* Но Сюзанна не отступает Она умоляюще говорит:

– Карл, вспомни о нашем прекрасном времени в Кане. Разве я плохо за вами ухаживала? Штопала вам носки, гладила рубашки и подавала на стол еду. То же самое и в Шербуре. Разве вы когда-либо чувствовали между нами разницу, что вы немцы, а я француженка? Разве вы не чувствовали себя как дома? И вот теперь я приехала в Париж и прошу тебя о небольшом одолжении...

Тут она расплакалась, и слезы потекли по ее щекам. Водитель боязливо оглядывается. Он не может стоять и разговаривать здесь с француженкой, тем более плачущей. Каждую минуту из гостиницы может выйти его шеф и приказать подавать ему машину. Сочувственно он произносит:

– Сюзанна, что нельзя – то нельзя. Ты же ведь не хочешь, чтобы я предстал перед военно-полевым судом.

Но молодая красивая француженка продолжает плакать, не говоря ни слова.

– Ну хорошо, Сюзанна, но не выдавай меня ради Бога. Не говори никому, что узнала от меня адрес Хуго. В противном случае со мной будет покончено.

Еще раз водитель оглядывается боязливо вокруг, затем произносит шепотом:

– Он живет на улице Фесандерье дом номер 26...

Некоторые из редких прохожих смотрят с ненавистью на то, как молодая француженка при всем народе целует бородатого немецкого солдата.

После этого водитель возвращается к своим товарищам, а молодая француженка торопливо уходит. Радость написана на ее лице, легкая нежная улыбка играет на ее губах.

Улыбка эта постепенно тухнет, и шаги ее становятся медленнее, когда она идет по элегантной улице Фесандерье, приближаясь к дому номер 26. Прошли долгие недели с тех пор, как Сюзанна простилась со своим Хуго на затемненном вокзале Шербура, а за это время многое могло измениться. .

Конечно, Хуго ей писал и заверял, что любит свою Сюзанну и скучает по ней. Но с некоторых пор его письма перестали приходить. И этого молчания Сюзанна вынести уже не смогла. Не долго думая, она поехала в Париж, чтобы услышать от него самого, что между ними все осталось по-прежнему и нет никаких оснований для малейших сомнений в этом...

Дом номер 26 выглядит весьма солидно и даже богато, и Сюзанна удивляется, как это в нем может жить унтер-офицер. Она же не знала, что из маленького, не имевшего никакого значения унтер-офицера тайной полевой полиции он стал асом немецкого абвера во Франции.

Сюзанне удается проскользнуть мимо консьержки, которая, как и во всех лучших домах Парижа, следит за тем, чтобы посторонние не нарушали покой жильцов.

Медленно поднимается Сюзанна по лестнице с бешено стучащим сердцем. Еще несколько секунд, и она увидит его и бросится ему на шею...

Она сама не могла понять, от радости или же от страха дрожала ее рука, когда она нажала на кнопку звонка у двери квартиры на пятом этаже.

Блайхер даже не догадывается, кто позвонил в дверь. Он не догадывается, что там стоит его судьба в образе красивой женщины с большими темными глазами и зовущим ртом.

Хуго Блайхер ни о чем не догадывается, тем более что очень занят составлением доклада.

«Кошка» в этот день часто мешала ему работать. Она непрерывно напевает песенку, которую в 1941 году пела вся Франция, наподобие того, как в Германии в это же время пели шлягер «Лили Марлен».

Из родного уголка моей земли Мне улыбается девушка...

«Кошка» почти без остановки меланхолично повторяет эти слова, действуя на нервы Хуго. Он уже с большим трудом переносит эту песенку. Нервирует его и то, что «Кошка» по непонятным причинам уже в третий раз за какой-то час переставляет цветы на его письменном столе и, подходя сзади, обнимает его за шею, теребит рукой его волосы и шепчет нежно ему в ухо сумасбродные слова.

Все это нервирует его, потому что мешает работать. Вместе с тем ему надоело играть роль влюбленного, ибо на самом деле он совсем не влюблен, и он уже не может, да и не хочет изображать чувства, которых у него нет.

С другой же стороны, ему не хочется обидеть «Кошку» по двум причинам. Во-первых, он высоко ценит ее как человека, а во-вторых, ему нужна ее помощь: без «Кошки» поставленных перед ним задач ему не выполнить.

Снова раздается звонок у входной двери. «Кошка» вздыхает и отходит от Блайхера.

– Наверное, это посыльный из цветочного магазина, – говорит она и идет к двери, не снимая фартучка.

После заявления Пьера де Вомекура о решении ликвидировать Блайхера силами и средствами Сопротивления «Кошка» стала вдвойне осторожной и лишь немного приоткрывает дверь.

На лестничной площадке стоит молодая, очень красивая женщина.

– Что вам угодно? – Матильда недоверчиво смотрит на незнакомку.

– Меня зовут Сюзанна Лоран, – говорит та и после небольшой паузы добавляет: – Я... я хотела бы поговорить с месье Блайхером...

– Здесь месье Блайхер не проживает, – решительно отрезает «Кошка».

Она сама не знает, почему говорит с посетительницей столь недружелюбно. Какое-то внутреннее чувство настраивает ее против этой чужой женщины с темными глазами, смотрящими на нее, «Кошку», удивленно и несколько недоверчиво.

– Но мне сказали, что он живет именно здесь, – настаивает Сюзанна.

Ей стало внезапно жарко, когда она вместо Хуго увидела здесь какую-то женщину. Фартучек на ней говорил о том, что она в этой квартире находится не случайно.

– Откуда это вам стало известно? – резко спрашивает «Кошка». – Уж не от консьержки ли?

В тот же момент она сердито кусает себя за губу: проговорилась!

– Так, стало быть, он все же живет здесь. Вы это только что сами подтвердили, – переходит в наступление Сюзанна. – Пожалуйста, пропустите меня к нему, мне нужно с ним срочно поговорить по личному вопросу... – Голос ее звучит умоляюще.

– По личному вопросу? – брови Матильды недоверчиво поднимаются вверх. – Вы что же, знаете месье Блайхера?

– Конечно, еще по Кану и Шербуру...

– Ах вот как... Стало быть, вы знаетесь еще с тех времен? Интересно! – «Кошка» сильно прищуривает глаза и требовательно спрашивает: – Что было общего у вас, у француженки, с немецким солдатом!

Сюзанна краснеет до корней волос. Ее глаза гневно сверкают.

– Ведь вы тоже француженка, не так ли? – быстро парирует она.

– Какая наглость! – восклицает Матильда в ярости. Она чувствует, что ее раскусили. – Месье Блайхер никого не принимает, а уж вас-то тем более. Прощайте, мадам! – и захлопывает дверь прямо перед носом Сюзанны.

Едва «Кошка» вернулась на кухню, как вновь раздался звонок, на этот раз продолжительно. Матильда твердо решила не открывать. Она звякает кастрюлями и тарелками, напевая с подчеркнутым равнодушием свою песекку: ...мне улыбается девушка.

Вдруг перед нею появляется Блайхер.

– Кто это звонил? – интересуется он.

– Ах... какая-то личность, желает знать, кто здесь живет. – «Кошка » ведет себя непринужденно. – Но она вела себя слишком нахально...

– Она? Это означает: женщина?

– Да, если тебя это так интересует: женщина! – Матильда готова была взвыть от ярости. Она снова проговорилась. Сегодня у нее все, как говорится, из рук валится...

Звонок раздался еще раз. Еще продолжительнее, еще настойчивее Блайхер набирает воздух и хочет идти к двери. Но «Кошка» цепляется за него.

– Жан, пожалуйста, не ходи, я тебя умоляю... Может быть, она хочет что-то с тобой сделать... Не ходи... Не открывай дверь... Прошу тебя!

Но Блайхер ее не слушает. Он сыт по горло этим пением и звяканьем кастрюлями, к которым теперь добавился еще и непрерывный трезвон.

– Черт побери! – выходит он из себя и рывком открывает дверь. Бранные слова замирают на его губах. Он пристально смотрит на женщину, робко стоящую перед ним и немного испуганную собственной храбростью.

– Сюзанна! Малышка! Это ты? Боже мой, так неожиданно...

Он не знает, что делать, он, который молниеносно разбирался в сложнейших ситуациях и реагировал быстрее других. Но теперь...

Ему хочется броситься к Сюзанне, обнять ее. Но тут же он понимает щекотливость положения, в которое попал. Он и две женщины – Сюзанна и Матильда. Появление Сюзанны всколыхнуло старую привязанность и симпатию. Ведь она подарила ему столько радостей и душевного покоя в той прежней жизни. Матильда же нужна ему для выполнения его солдатского долга.

Хуго испытывает состояние душевного разлада.

– Заходи, моя малышка, заходи, – приглашает он Сюзанну. которая стоит еще нерешительно у двери.

– Я только что запретила этой даме входить в нашу квартиру,– прозвучал резкий голос «Кошки» за его спиной. – И пока я хозяйка в доме, так оно и будет¹ – Она снимает фартучек и бросает его в угол. Глаза ее наполняются неудержимым гневом...

Блайхер в отчаянии ищет какие-то слова объяснения. Он не хочет обидеть ни одну из женщин и тем более потерять хоть одну из них – боевую подругу Матильду Каррэ и любимую им Сюзанну Лоран.

Хуго делает успокаивающее движение рукой.

– Послушай, Матильда, – пытается он дать какое-то объяснение, – ты должна понять, что я не могу так вот просто выставить за дверь старую, дорогую мне подругу... Ведь после долгой разлуки у нас есть что сказать друг другу и кое-что объяснить... Разве ты этого не понимаешь?

Но «Кошка» не отвечает. Она не спускает глаз с Сюзанны, которая все еще стоит у порога и молча смотрит на нее. Блайхер какое-то время переводит беспомощно свой взгляд с одной на другую. Затем пожимает плечами.

– Ладно – может быть, нам с Сюзанной, действительно, лучше поговорить где-нибудь в другом месте!

Взяв берет, он небрежно набрасывает на плечи дождевик.

– Идем, – говорит он затем Сюзанне, – посидим часок в кафе неподалеку отсюда. Там я тебе все объясню...

– Хорошо, Жан, тогда иди и объясни своей «дорогой старой подруге» изменившуюся ситуацию, – холодно произносит «Кошка», по-видимому, взявшая себя в руки. Только по блеску в ее глазах Хуго понимает, какая буря бушует сейчас в сердце этой женщины. – Ноя жду тебя не позже как через час к обеду!

Заказав по чашечке кофе, они сидят напротив друг друга – Сюзанна и Хуго. Живо всплывают у них воспоминания о незабываемых часах, проведенных когда-то вместе. Но проходят бесконечные минуты, прежде чем они находят первые слова.

– Извини, пожалуйста, за столь неприветливый прием, – произносит, наконец, он смущенно. – Мне очень жаль...

–Да нет. Хуго вероятно, это даже к лучшему. По крайней мере, я знаю, где мое место. – Голос Сюзанны звучит сдавленно. Она судорожно пытается улыбнуться. – Быстро, хотя и не безболезненно.

– Чепуха! – Хуго вертит в руках пачку сигарет. – Ты совсем ничего не знаешь. Попытаюсь, однако, все тебе объяснить.

– Пожалуйста, не старайся, не надо. – Сюзанна решительно качает головой. – Ты ведь не обязан. Да мы и не женаты. – Она снова храбро пытается улыбнуться. – К тому же ты не рассчитывал увидеть меня снова, а тут еще Париж с его соблазнами. Ну, как это обычно бывает.

Напрасно борется Сюзанна со слезами, которые начинают потихоньку ползти по ее щекам.

– Я понимаю все это хорошо, – произносит она. – Не понимаю лишь одного: почему ты мне не написал сразу правду? Тем самым ты избавил бы меня от этой поездки в Париж и своего унижения. Но ты в своих письмах уверял меня, что продолжаешь любить и думаешь обо мне днем и ночью.

Хуго осторожно и нежно берет ее руку в свою.

– Успокойся, малышка, и поверь, что я писал тебе правду. Теперь, когда я тебя снова увидел, то понял, как ты мне нужна.

Сюзанна вытирает платочком слезы.

– Не надо меня утешать, Хуго. Правду я сегодня увидела сама. Так что эта беседа уже ни к чему.

– Выслушай же меня, – настойчиво произнес он. – Хотя и непросто объяснить тебе все, как есть, но я все же попытаюсь. Так вот. я сейчас нахожусь на службе, о которой говорить тебе не имею права. И о задачах, которые я выполняю, тоже распространяться не буду. Женщина, которую ты только что видела у меня на квартире, имеет к этим задачам самое непосредственное отношение.

Сюзанна выдергивает у него свою руку.

– Не скажешь ли ты еще, что в твою задачу входит... Ну скажем, иметь с нею определенные отношения. Или ты будешь отрицать, что у тебя с нею что-то есть?

– Я это и не отрицаю, малышка, – Блайхер пытается как-то извернуться. – Однако...

– Мне-то ты пишешь, что любишь, – с горечью говорит Сюзанна и уже со злостью добавляет: – Хочу сказать тебе вот что: тысячи мужчин побывали в твоем положении, будучи уличенными в связи с другими женщинами. Но ни один еще не заявлял в свое оправдание, что это имеет отношение к его «секретному заданию». А ты ведешь себя так, будто твой начальник приказал тебе совратить эту женщину, и ты, бедняжка, вынужден поступать так, скрежеща зубами.

– Хотя это и звучит малоубедительно, но в действительности близкоот истины, – возражает Блайхер, мысленно посылая ко всем чертям и «Кошку» и полковника, да и весь абвер, поставивших его в такое неловкое положение.

«Если бы я мог сказать ей всю правду, – думает он, – Сюзанна поняла бы».

– Может быть, ты хоть что-то поймешь, – продолжает он после непродолжительного молчания, – если я скажу тебе, что недавно просился отправить меня на Восточный фронт, так как ситуация с Матильдой стала для меня просто невыносимой. Но мой рапорт отклонили, потому что замены мне здесь нет.

– Как это так нет замены? – произносит Сюзанна с горькой иронией. – Я не хочу быть злословной, но твоя приятельница не производит впечатления девушки, познавшей первый поцелуй. Наоборот, она, видимо, кое-что повидала на своем веку, в сорок-то лет...

– В тридцать два, к твоему сведению.

– Да хоть и в тридцать два. Что же, во всем вермахте не найдется рослый и крепкий мужчина, который мог бы тебя заменить с ней?

И тут она опять начинает плакать.

– Впрочем, это. действительно, так. – всхлипывая, говорит она. – Знаю по собственному опыту. Ведь я пыталась забыть тебя еще в Кане, затем в Шербуре, а теперь вот приехала к тебе в Париж...

– Дорогая малышка... – Блайхер пытается успокоить ее, гладит ей руку, затем целует.

Слова Сюзанны очень взволновали его. Он понял, что и он нуждается в ней, в этой женщине, совершенно иной, нежели «Кошка». Ведь Матильда – это стремление к приключениям, к игре с огнем, не только изнуряющей, но и опасной. Сюзанна же, напротив, – только любящая женщина, от которой исходит материнское тепло, в котором нуждается любой мужчина, в том числе и Хуго Блайхер. У Сюзанны он находит понимание и поддержку, так необходимые ему.

В то же время он сочувственно относится к Матильде, женщине, которая связывает с ним все свое «я», которая провела свою жизнь в постоянных поисках и вот теперь надеется, что нашла в нем настоящего друга. Но и на этот раз ей придется признать, что она снова ошиблась и опять останется в одиночестве.

Но Хуго не может сказать об этом Сюзанне. Не может посвятить ее и в свои последние дела, в которых участвовала «Кошка». Но Сюзанна – женщина, умеющая понять, что происходит в сердце мужчины. К тому же на нее начинает снова воздействовать волшебство их прежних взаимоотношений, погнавшее ее в свое время из Кана в Шербур, а теперь вот и в Париж.

Поэтому она соглашается на предложение Хуго, которое другая женщина, возможно, и отклонила бы с негодованием: остаться в Париже и немного подождать, пока его дорога не разойдется с дорогой «Кошки». Он обеспечит Сюзанну жильем и будет даже навещать ее, когда ему станет невмоготу...

Вместо одного часа прошло целых два, когда Хуго, наконец, возвратился домой. Чувствовал он себя неловко. Однако ожидаемой им сцены с горькими упреками и обидами не было.

Гнев, охвативший Матильду, уже прошел. У нее оказалось достаточно времени на размышление, и она пришла к выводу, что вела себя по отношению к Сюзанне глупо и ниже своего достоинства. Более того, она решила, что будет снисходительной к прошлому Блайхера – если, конечно, это останется «прошлым»...

Поэтому и встретила Хуго, будто бы ничего не произошло. Это было самое разумное, что она могла сделать в данной ситуации. Блайхер, на которого давили сознание вины и совесть, вздохнул с облегчением. На него произвело большое впечатление такое благоразумное поведение Матильды.

Но «Кошка» не удовольствовалась только дипломатией. а вознамерилась действовать. В этих целях продумала новый план совместных акций, стремясь использовать тщеславие Хуго и его энергичный характер. Она еще не потеряла надежды привязать его тем самым к себе, заметив, как загорелись его глаза, когда он выслушал ее предложение.

Под вечер того же дня Матильда и «месье Жан» приступили к выполнению операции. На автомашине Блайхера оба направились к Елисейским полям и остановились у огромного здания, в подвале которого находилось всемирно известное варьете «Лидо».

На первом этаже располагались роскошные магазины, судя по витринам которых нельзя было сказать, что шел уже третий год войны. Публика толклась здесь днями и ночами. Элегантные парижанки прогуливались со своими кавалерами, немецкие солдаты рассматривали вместе с приятельницами рекламные витражи варьете, в которых были выставлены фотографии более или менее одетых танцовщиц. Разносчики газет продавали свежие выпуски «Вечернего Парижа». Войдя в дом, Матильда и Хуго поднялись на лифте на четвертый этаж, где позвонили в одну из дверей, на которой красовалась импозантная латунная табличка с надписью «Экспортно-импортное агентство».

Именно здесь и оборудовал свою штаб-квартиру новый шеф движения Сопротивления во Франции Пьер де Вомекур – не без помощи Блайхера и «Кошки». Помещение его бюро было расположено идеально, так как в толпах посетителей варьете и магазинов появление представителей и курьеров организации не вызывало никакого подозрения.

Вомекур был очень доволен, когда узнал, что «Кошка» и «месье Жан» проживают в квартире его брата Франсуа по улице Фесандерье. Матильда объяснила ему, что муниципальные власти Парижа, благодаря доверенным лицам организации, заселяют пустующие помещения домов бежавших на юг патриотов по возможности надежными людьми, чтобы оккупанты не накладывали свою лапу на эти дома. А то, что они оказались в квартире одного из Вомекуров, просто чистая случайность.

Пьер приветствует своих посетителей особенно сердечно. Ведь он очень им обязан: они быстро и без проволочек доставили его в Париж, помогли отыскать и оборудовать помещение для его бюро, да к тому же охраняют частную собственность его семьи.

Когда они втроем сидят за чашечкой чая, Вомекур замечает озабоченное выражение лица «месье Жана».

– Что, плохие новости? – спрашивает он участливо.

– Да, они могли быть и получше, – отвечает тот. – В последние недели наше внимание привлекло одно обстоятельство, вызывающее беспокойство. Дело в том, что среди людей, идущих в ряды участников движения Сопротивления, во все большем числе появляются уголовники и профессиональные преступники, не имеющие ничего общего с идеалистами и патриотами. Эти темные элементы намереваются получить из наших рук оружие, с которым станут обращаться по своему усмотрению, да еще прикрываясь нашими же лозунгами. К сожалению, подобная же тенденция стала отмечаться не только у нас, в Бельгии, но и во Франции... Можете себе представить реакцию на это немцев!

– Что вы имеете в виду?

– Все очень просто. – объясняет ему «месье Жан». – За грабежи и разбойные нападения этих подонков немцы взвалят всю ответственность на движение Сопротивления и станут всех подряд ставить к стенке – от чего, естественно, пострадают настоящие патриоты...

– Не хотите ли вы сказать, что боши до сих пор не делали этого и щадили наших людей? – спрашивает недоверчиво Вомекур. – Мы в Лондоне были убеждены, что СД либо предавало их военно-полевому суду, либо отправляло в концлагеря.

– СД – вполне возможно, – возражает «месье Жан», – но не вермахт и не абвер...

Вомекур отмахивается.

– А какая, собственно, между ними разница – немец остается немцем!

– Ошибаетесь, старина, – возражает «месье Жан». – Сразу видно, что вы только что сюда прибыли и еще не знаете реальной обстановки. Возьмем хотя бы того же Блайхера из абвера. Нам, например, точно известно, что он взял да выпустил десятки простых подпольщиков на свободу вместо тою, чтобы поставить их к стенке!

– Да, это, действительно, так, – поддержала его «Кошка». – Более того, даже людей из числа руководства нашей организации он направил в лагеря для военнопленных, где с ними обращаются не так жестоко.

– Можете быть уверенными, что более мягкое отношение абвера к нашим людям будет прекращено, как только под прикрытием движения Сопротивления начнутся грабежи и бандитские нападения, – добавляет «месье Жан».

Пьер де Вомекур ошеломлен. Такие дела он себе не представлял. В Лондоне за письменным столом, покрытым зеленым сукном, многое виделось совершенно иначе, чем здесь, в суровой французской действительности.

– А что же нам делать? – спросил он озадаченно. – Как можно воспрепятствовать проникновению преступников в наши ряды?

– Да не столь уж и трудно, – снисходительно улыбается Блайхер.

Затем предлагает, чтобы все участники Сопротивления, как уже состоящие в нем, так и вновь поступающие, заполнили анкеты с указанием настоящей фамилии и полного адреса, а также присвоенного псевдонима. К такой анкете надо будет приложить фотокарточку. Анкеты с фотографиями затем следует направить доверенному лицу в парижском полицейском управлении.

Это доверенное лицо занимает высокий пост в отделе борьбы с уголовной преступностью. Человек этот – настоящий патриот, ненавидящий немцев, но и сторонник твердого порядка. Имея в руках анкеты с фотографиями, он просмотрит картотеку уголовников и регистр лиц, когда-либо привлекавшихся к судебной ответственности. В результате можно будет отсеять зерна от плевел. Убиваются сразу две мухи одним ударом: с одной стороны, мы защитим движение Сопротивления от проникновения в него уголовных элементов и, следовательно, оградим его от неоправданных репрессий со стороны немцев, а с другой – даем французской полиции возможность убедиться, что оружие не попадет в руки профессиональных преступников.

В ответ она, полиция, готова на встречную услугу: участники Сопротивления получат настоящие паспорта на вымышленные фамилии, с которыми смогут спокойно проходить любой контроль.

Вомекур охотно соглашается с предложением «месье Жана». Конечно же, ему даже и в голову не приходит, что тем самым он передаст немцам полные списки всех участников Сопротивления. Он не догадывается, что план этот исходит от его самого большого врага – того Хуго Блайхера. которого он, в соответствии с полученными указаниями, должен ликвидировать.

– Я полностью согласен, чтотакую проверку нам, действительно, необходимо провести с тем, чтобы наше движение не было впоследствии опорочено в глазах французского народа и истории. – завершил этот разговор Пьер де Вомекур.

Майор Шефер, сотрудник парижского отдела абвера, конфискует на следующий день и передает в распоряжение фельдфебеля Блайхера прекрасную квартиру в доме номер 31 по бульвару Суше. Квартира состоит из семи комнат. Сюзанна, естественно, не в состоянии занимать все семь комнат, поэтому располагается в первых трех, из окон которых прекрасно виден Булонский лес.

Вскоре выясняется, что владелец этой квартиры месье Арман Туш, главный редактор журнала «Французский экспорт», вовсе не бежал, а скрывается где-то в Париже. Хуго Блайхер, бывший, как нам известно, до войны прокуристом одной из гамбургских экспортных фирм, в то время выписывал это издание, но в 1939 году был вынужден отказаться за отсутствием валюты.