Текст книги "Кошка"

Автор книги: Михаэль Золтиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Эмиль берет «Поля» за руку и тянет за собой. Оба проходят мимо Блайхера. Тот молниеносно оборачивается и хватает «Поля». В ту же секунду на помощь ему бросаются сотрудники ТПП, и на запястьях «Поля» защелкиваются наручники. Эмиля тоже арестовывают. На этот раз он знает, что это делается для видимости, и сопротивления не оказывает. На все ушли считанные секунды. «Поль» приходит в себя, когда лимузин с зашторенными окнами мчится по улицам города.

В тот же момент Блайхер вынимает из карманов его куртки довольно толстую пачку денег и пистолет. По законам военного времени ношение оружия карается смертной казнью, как и за шпионаж.

Поль Киффер (теперь кавычки не нужны, мы знаем: это его настоящее имя), тридцати пяти лет, уроженец Лотарингии, не относится к числу мужчин, которых легко заставить говорить. Кроме нескольких ничего не говорящих фактов он Блайхеру ничего не сообщает.

Поль служил в армии и был унтер-офицером военно-воздушных сил. Он гордился наградами, полученными им за участие в воздушных сражениях. Некоторое время находился в немецком плену, из которого ему удалось бежать. Добравшись до Парижа, становится участником движения Сопротивления, затем членом «Интераллье» и, наконец, руководителем этой организации в департаменте Кальвадос.

Где находится в Париже подпольный передатчик? – Поль уверяет, что не имеет об этом ни малейшего представления. Где можно найти Армана Валенти? – Да ведь руководитель «Интераллье» не столь глуп, чтобы об этом знали все, даже начальники ее отделов. Каким образом он осуществляет с ними связь? – Через определенные кафетерии и питейные заведения. Как они называются? – Все они закодированы, так что трудно даже представить, где они находятся.

Так, несмотря на первые крупные успехи, Блайхеру приходится продолжать борьбу с невидимым противни-, ком. «Кошка» все еще недосягаема.

В 20 часов 3 ноября 1941 года на территории северной Франции были одновременно арестованы двадцать один подпольщик, фамилии которых и адреса значились в списке, найденном в квартире мадам Буффе.

Прошло три дня. Над Шербуром стояла темная дождливая ночь. По перрону номер 3 Центрального вокзала торопливым шагом шли пассажиры скорого поезда, отправлявшегося в Париж. На вокзале, да и в городе строго соблюдалась светомаскировка, так как Шербур находится всего в нескольких минутах полета британской авиации, и удара с воздуха можно было ожидать в любое время.

Перед одним из вагонов поезда стоят трое мужчин: унтер-офицер Блайхер, арестованный Поль Киффер, рука которого тонкой цепочкой прикована к запястью Блайхера, и сотрудник ТПП.

Блайхер смотрит на светящийся циферблат своих часов.

– В нашем распоряжении всего четыре минуты. Пора садиться.

Он собрался уже открыть дверь вагона, когда к ним подбежала молодая женщина и бросилась на шею Хуго. Это была Сюзанна Лорен. Лишь после обеда ей стало известно, что ее Хуго переводится по службе из тайной полевой полиции Шербура в отдел абвера в Сен-Жермен. Значит, их пути вновь расходятся, и нет никакой надежды на скорую встречу.

– Мой дорогой, – произносит она дрожащим голосом сквозь слезы.

Блайхер чувствует себя не совсем удобно: ведь он на службе и к тому еще в форме. Да и ему это прощание дается нелегко, прощание с женщиной, придавшей определенный смысл его жизни в этом жестоком и грубом мужском мире.

– Успокойся, малышка, – говорит он дрожащим голосом и бросает взгляд на сослуживца.

Но тот старается ничего не видеть и не слышать.

А Поль Киффер, патриот и солдат, становится невольным свидетелем того, как молодая француженка бросается на шею немецкому унтер-офицеру, сопровождающему одного из французов на виселицу.

Эта сцена не оставляет его равнодушным. Резкий свисток дежурного по станции, возвещающий отправление поезда, кладет конец прощанию. Сюзанна достает из кармана небольшие пакетики с бутербродами и вручает их каждому, в том числе и Полю.

– Возьмите, не стесняйтесь! – произнесла она дружески, когда Поль заколебался было, и добавила: – А я ведь тоже из Кана. – Положив свою руку на его, она сказала тихо: – Все будет хорошо...

Через минуту поезд скрылся в темноте, постукивая колесами. Разместившись в зарезервированном купе, трое мужчин развернули пакетики и начали жевать бутерброды, в том числе и арестованный.

– Сумасшедшая война, – промолвил Блайхер, обращаясь к Полю Кифферу.'

– Что есть, то есть, – ответил тот. не меняя выражения лица.

Он долгое время наблюдал за Блайхером. И тот понравился ему, хотя и был врагом.

– А у вас хорошенькая подружка, должен сказать. Я чуть было не взвыл, когда она сунула мне в руку эти бутерброды. Интересно, какое впечатление произвела бы подобная сцена у вас в Германии? – Немного помолчав, Поль продолжил: – А вы выглядите неплохо. Могу понять, что на женщин вы производите известное впечатление... И тем не менее...

В словах Поля звучит осуждение в адрес тех женщин и девушек, которые не смотрят на национальность и форму одежды мужчин, которым отдают свои сердца. Но Блайхеру сейчас говорить на эту тему не хочется. Расставание с Сюзанной было для него тяжелым.

– Поговорим лучше о вас, месье, – обратился он к Полю. – Можете не беспокоиться, пока вы в руках вермахта, обращаться с вами будут вполне прилично.

– А что будет, если меня передадут в гестапо?

Блайхер многозначительно пожал плечами. На эту

тему ему тоже говорить не хотелось.

Сотрудник ТПП, сидевший у окна, задремал. Оба унтер-офицера, Хуго и Поль, продолжили свою беседу, понизив голоса. Оба они еще раз пришли к выводу, что эта война – просто безумие. Что касается простых солдат – всех пуалю⁴ и томми⁵, то она, эта война, должна стать последней.

* «Обросший» – прозвище, которое получили французские солдаты в период первой мировой войны.

* Прозвище английских солдат.

Немного помолчав, Киффер произнес:

– А я вспоминаю вашу маленькую подружку из Кана. Ведь у нее там было свое кафе. Люди говорили, что она продала его, последовав за своим любимым из числа немецких солдат...

– Этот немецкий солдат – я, – признался Хуго. – Меня беспокоит ее судьба. Ведь из-за меня она пожертвовала всем, а я теперь вряд ли ее увижу.

– Она пользовалась хорошей репутацией и уважением в Кане, – продолжил Киффер. – Ведь городок-то небольшой, и все хорошо знают друг друга.

Они замолчали, прислушиваясь к стуку колес. Время казалось бесконечностью.

– Вы думаете о своей Сюзанне, а я – о Шарлотте, о Шарлотте Буффе, ну да вы знаете... Странно, ведь я во-обще-то не слишком впечатлительный. Дело, видимо, в том, что во всю эту историю она попала из-за меня. Что с ней будет?

– А как поступили бы вы, французы, с немецкой шпионкой? – ответил вопросом на вопрос Блайхер.

Несколько минут Поль помолчал. Когда же заговорил снова, голос его звучал хрипло:

– У Шарлотты было предчувствие, что это произойдет рано или поздно. Но она любила меня. Да и мне она нравилась и очень. Но между этими понятиями – большая разница. Она была совершенно другой, нежели многие женщины и девушки, которые у меня были ранее... – Погрузившись в воспоминания, он замолкает, но затем продолжает: – Все, что она делала, она делала из любви ко мне, но не из чувства патриотизма. И вот теперь я не могу ей даже помочь...

Поль рассмеялся, но смех его был полон отчаяния и са-моиронии.

– Что за бред! Ведь мне предстоят всего два варианта: либо вермахт поставит меня к стенке, либо гестапо отправит на виселицу. Мы, участники движения Сопротивления, знаем, на что идем...

Блайхер задумался, и вдруг у него появляется некая идея.

– А ведь есть и третий вариант, Поль. Во всяком случае, мне так представляется.

– И что это за вариант?

– Ни расстрел, ни виселица, а – плен. Долго эта война уже не продлится, и после ее окончания все смогут отправиться по домам – Ша рлотта, вы, двадцать один подпольщик, которые были арестованы позавчера, и другие члены организации «Интераллье», которые будут арестованы на днях...

И Хуго Блайхер ставит свои условия: Поль должен помочь ему разыскать главу этой подпольной организации, который, конечно, будет обезврежен. Этот глава – Валенти или как там его еще зовут!

– Это – единственный путь спасти жизнь Шарлотты Буффе. Цена – Арман Валенти. Полагаю, что такой договор может иметь место, – произносит Блайхер. – Даю свое честное слово!

Поль молчит, лихорадочно размышляя. Ведь дело не окончится только этими двадцатью одним человеком. Некоторые из них заговорят, чтобы спасти собственную жизнь, или из страха перед пытками. За этим последуют новые аресты и новые допросы...

Будет ли он, Поль, предателем, если спасет от смерти многих своих соотечественников? Ведь их посчитают военнопленными. А из плена ему самому удалось бежать, хотя это и было нелегко... К тому же подобный побег члены организации «Интераллье» могут устроить, воспользовавшись первым удобным случаем.

А что Блайхер? Насколько он честен?

Поль еще и еще раз внимательно оглядывает немца, сидящего рядом с ним. Киффер хорошо разбирается в людях и приходит к выводу, что Блайхер прямолинеен и честен и что предложение его не обман.

Так в эту ночь между двумя мужчинами был заключен своеобразный договор, который неукоснительно выполнили обе стороны.

Ресторан «Монте-Карло» на авеню Ваграм ничем не отличается от сотни подобных в городе на Сене. Длинное помещение с рядами скамеек и цепочкой столов. Нечто среднее между вагоном-рестораном и залом ожидания. Без привычного для немцев «уюта».

За одним из столов сидит мужчина с резкими чертами лица, темными умными глазами, одетый в кожаную куртку, и пьет перно. Это Поль Киффер. За соседним столом углубился в чтение газеты Хуго Блайхер.

Хуго Блайхер теперь находится в Париже. Капитан Борхерс доложил вышестоящему начальству о своем «открытии» и не пожалел красок, описывая, сколь умело этот молодой унтер-офицер решал труднейшие проблемы.

Когда Блайхер изложил в отделе абвера в Сен-Жермене свой план выявления центральной организации «Интераллье», ему и капитану Борхерсу были предоставлены все необходимые полномочия.

Так Блайхер в хорошо сидевшем на нем штатском костюме оказался за столиком вышеупомянутого ресторана. Время от времени он отрывался от газеты и поглядывал на Поля, который во исполнение заключенного между ними в ночном поезде договора назвал этот ресторан, где они могли встретить связника организации по имени «Ор-сиваль». Только он знал адрес Валенти и местонахождение подпольного радиопередатчика.

Преодолев тяжелую внутреннюю борьбу и сомнения, Поль согласился выступить в роли подсадной утки – приманки для «Орсиваля».

В ресторан зашел сначала Блайхер, а минут через пять Поль. И вот теперь оба ждали появления связника, внешность которого была досконально описана Полем.

Вдруг этот мужчина оказался за столиком Поля. На нем был потрепанный дождевик, а шляпу он надвинул по самые глаза. Оба не видели, откуда тот вошел в ресторан – через вращающуюся входную дверь или черный ход. Во время разговора с Полем глаза его пытливо осматривали все помещение.

И в них сквозило беспокойство. То были глаза загнанного зверя.

Блайхер неторопливо поднимается из-за столика. Рука его крепко держит в кармане плаща взведенный пистолет. Подойдя к беседующим мужчинам, он выхватывает пистолет и направляет его на них.

– Немецкая полиция. Руки вверх! – решительно произносит Блайхер.

Продолжая сидеть, мужчины поднимают руки. И тут же сначала у одного, а затем и у второго на запястьях защелкиваются наручники.

Черный лимузин с обоими арестованными направляется к штаб-квартире ТПП в гостинице «Эдуард VII» на широком авеню Оперы. Оттуда оба доставляются в немецкую военную тюрьму «Шерше миди». Поль Киффер был для видимости арестован тоже, как в свое время и Эмиль.

Допрос «Орсиваля» идет трудно. Он поляк по национальности, как и большинство членов «Интераллье». Заявляет, что никогда не имел ничего общего с этой организацией. – Арман? «Интераллье»? Подпольный передатчик? Адреса? – Да он никогда о них и не слышал. С Полем в ресторане «Монте-Карло» они вели разговор исключительно о черном рынке...

Тогда в кабинет вводят Поля для очной ставки. «Орси-валь» требует, чтобы тот подтвердил: говорили они, мол, лишь о барахолке.

Но Поль молчит. Он выструган из другого дерева, нежели Эмиль. Поль – солдат, имеющий понятие о чести. И сейчас он готов провалиться сквозь землю, стыдясь своего предательства. Поль не произносит ни слова. Даже смуглая кожа его лица побледнела.

– Увести! – приказывает капитан Борхерс.

Он разочарован: человек, знающий адрес Валенти, у них в руках, но как заставить его говорить?

В эту ночь арестованный Поль Киффер не может найти себе покоя, ему не спится. Его камера находится рядом с камерой «Орсиваля». Камера узкая, пропитана запахом сырости и затхлости, слезами и потом многих людей, побывавших в ней до него – виновных и невиновных, покорившихся судьбе и не склонивших головы.

Бряцанье металла и скрип отпираемого замка прерывают ход его мыслей. Дверь открывается, и на пороге появляется Хуго Блайхер – человек, с которым он заключил договор. Человек, сумевший согнуть храброго, ничего не боящегося боевого летчика, фанатичного бойца движения Сопротивления.

– «Орсиваль» молчит, – говорит Блайхер и присаживается на нары рядом с Полем. – Знаете ли вы. что это значит?

Поль кивает головой. Еще бы ему не знать. Ведь «Орсиваль» единственный человек, кому известен адрес Валенти, руководителя «Интераллье». и то место, где нахо-

дится подпольный радиопередатчик. Если «Орсиваль» молчит, немцам не удастся схватить Валенти...

– Если «Орсиваль» молчит, никто не сможет спасти вашу жизнь. Поль, а также жизни тех двадцати одного человека, арестованных совсем недавно. В этом случае наш договор расторгается, и я уже ничем не смогу помочь – это-то хоть вам понятно?

Поль беспомощно пожимает плечами.

– А что я могу поделать?

– Слушайте внимательно, Поль, – говорит Блайхер. – Адрес Валенти должен быть у нас не позже сегодняшней ночи. Если «Орсиваль» до завтрашнего утра не встретится с ним. то Валенти что-то заподозрит и сменит свою квартиру. Тогда пройдут недели, прежде чем мы снова нападем на его след. А столь долго прятать вас и ваших друзей от гестапо и службы безопасности я не смогу. Тогда вашим допросом займутся другие и будут проводить свои «собеседования» не так, как мы.

У Поля по спине пробегает мороз. С жадностью затягивается он дымом сигареты, которую ему предложил Хуго. Его охватывает страх, голый и примитивный. Ему вспоминаются рассказы, передающиеся из уст в уста среди подпольщиков о методах ведения допросов в гестапо – избиениях. пытках... Впервые нервы подводят его. и он вопросительно смотрит на Блайхера.

– Поговорите с «Орсивалем», Поль, и обрисуйте создавшееся положение. Расскажите ему, что нами недавно арестованы двадцать один подпольщик, и всех их ожидает смертный приговор. Многие из них, чтобы спасти собственную жизнь, расскажут все, что знают. Его молчание сейчас бессмысленно. И вот еще что: скажите «Ор-сивалю», что он может спасти не только свою и вашу жизнь, но и жизнь мадам Буффе и многих членов «Интераллье», в том числе и жизнь самого Валенти, если будет говорить сейчас.

Блайхер делает небольшую паузу, прежде чем выкладывает свой основной козырь:

– Вермахт обязуется всем вам, подлежащим расстрелу по закону военного времени, сохранить жизнь и обеспечить гуманное обращение как с обычными военнопленными. Это цена, которую мы платим за адрес Валенти, в соответствии с нашим договором...

После этой беседы оба арестованных, Поль Киффер и поляк «Орсиваль», были переведены в одну камеру, чтобы предоставить им возможность спокойно поговорить друг с другом и обсудить судьбу членов подпольной организации «Интераллье», находившихся уже в руках абвера.

Снаружи, в длинном-предлинном коридоре молча сидит человек, внимательно прислушивающийся к звукам, проникающим сквозь запертую дверь камеры. Это унтер-офицер Блайхер. Возбужденный шепот и иногда тяжелые шаги часового, совершающего свой обход территории двора, – вот и все, что слышит Хуго...

Снова и снова он посматривает на свои часы. Время торопит. Уже без пяти минут девять вечера. Остаются немногие часы для действий, в противном случае шанс выйти на след «Интераллье» будет потерян. Но ему не оставалось ничего другого, как сидеть бездеятельно и ждать, пока оба арестанта француза не придут к единому мнению – будут ли они говорить или молчать – и, следовательно, будут жить или умрут...

Примерно в это же время ефрейтор Пройс сидит с подслушивающим устройством в одной из богатых вилл в Сен-Жермене.

Она, эта вилла, потеряла былой блеск с тех пор, как стала штаб-квартирой командования радиотехнической разведки в оккупированной Франции.

Настроение у ефрейтора не из лучших: перед ним поставлена задача прослушивать эфир с целью перехвата возможных агентурных передач.

– А что толку, – ворчит ефрейтор, когда начальник смены растолковал ему задачу. – Все та же белиберда – просто салат из букв, в котором ни одна свинья не разберется, даже дешифровщики.

– Не болтай чепуху, – ответил унтер-офицер. – Держи ухо востро да следи за «Кошкой». Ее частоту ты знаешь...

«Кошка» – это совершенно другое дело. Лицо ефрейтора Пройса просвет'лело. «Кошка» представляла собой исключение. Она даже не старалась кодировать свои передачи. Ему импонировала наглость, с которой этот подпольный передатчик выходил каждый вечер в эфир точно в одно и то же время – в 21 час.

Ефрейтора охватывает охотничий азарт, когда он начинает прослушивать эфир. Кроме него в комнате на радиоперехвате сидят еще двенадцать радистов. Медленно крутит Пройс рукоятку настройки.

Вдруг в наушниках раздается слабое гудение и прорывается стаккато азбуки Морзе: точка, тире... точка, тире, точка... – «Военному министерству в Лондоне... комната 55-а... Кошка сообщает...»

Начало обычное. Карандаш Пройса буквально летает по формуляру. Буквы складываются в слова и предложения. Когда через несколько минут передатчик смолкает, ефрейтор читает перехваченное сообщение:

«Неприязнь между отделами службы безопасности и абвера в Париже растет. Авеню Фош (штаб-квартира службы безопасности) обвиняет абвер в том, что в гостинице «Лютеция» (штаб-квартира абвера) собраны неспособные ни на что люди. Все они уже в солидном возрасте, в большинстве своем не владеют французским языком, в Париж попали по протекции, занимаются спекулятивными делами, устраивают пирушки с француженками, увлекаются охотой и перекладывают свою работу на фельдфебелей и даже унтер-офицеров. В результате вмешательства «Кошки» предотвращена попытка французских патриотов подбросить бомбу в ресторан гостиницы, превращенный в офицерское казино, ибо в противном случае вместо погибших и пострадавших от взрыва абверовских офицеров из Германии пришлют молодых энергичных сотрудников...»

– Посмотрите-ка это сообщение, господин унтер-офицер, просто невероятно!

Унтер-офицеру не нравится такой доверительный тон, особенно на службе, но когда он просматривает исписанный формуляр, у него непроизвольно вырывается:

– Черт побери!

Затем, забыв о разнице в званиях, он восклицает:

– Когда «старик» прочитает это, у него волосы встанут дыбом. Это, пожалуй, почище, чем недавняя история с Руеном!

– А что это за штука? – заинтересовался Пройс.

– Довольно интересная история. Я тогда сам записал ту передачу. Содержание ее примерно такое:

«Кошка» сообщает: западнее Руена, квадрат такой-то. у деревни такой-то до последнего времени находилась батарея 88-миллиметровых зенитных орудий, которая прошлой ночью была погружена на железнодорожные платформы и отправлена в Германию. Вместо нее установлены деревянные макеты с использованием тележных колес и стволом деревьев для введения в заблуждение британских летчиков...»

На следующий же день англичане сбросили деревянные бомбы на наши деревянные орудия: В юморе им не откажешь!

Унтер-офицер берет подмышку папку с последними перехватами. Сверху в ней лежит сообщение «Кошки». Обернувшись к ефрейтору, оскалил зубы:

– Что касается юмора – будем надеяться, что «старик» его не потеряет, прочитав это...

Через несколько минут «старику – командиру подразделения радиотехнической разведки «Запад» пришлось приложить немало усилий, чтобы сохранить видимое спокойствие, когда он ознакомился с последней дерзкой выходкой «Кошки».

Пройс слышит, как в кабинете «старика» с шумом отодвигается стул и как после непродолжительного, но возбужденного разговора с парижским отделом абвера тот заказывает телефонный разговор по командной линии связи с ведомством абвера в Берлине. Аппарат абвера работает на полных, но в действительности холостых оборотах.

Унтер-офицер Блайхер нетерпеливо прохаживается по тюремному коридору взад и вперед. Девять шагов вперед – столько же назад.

Он опять смотрит на свои часы. Уже десять вечера. Если через несколько минут «Орсиваль» не назовет адрес, можно будет считать, что Валенти удастся уйти.

Блайхер решается войти в камеру, где находятся оба арестованные, чтобы предпринять последнюю попытку.

«Орсиваль» встречает его недоверчивым враждебным взглядом. Блайхер заклинает его, призывая к благоразумию, и повторяет все аргументы, которые только что приводил Поль. В заключение унтер-офицер говорит:

– Предположим, «Орсиваль», что все двадцать один подпольщик, недавно арестованных мною в Нормандии,

среди которых отцы семейств, женщины, молодые девушки и парни, еще не познавшие жизнь, находятся сейчас здесь, в этой крохотной камере, или же стоят в коридоре и слушают наш разговор. Не будут ли они умолять вас, стоя на коленях, согласиться на условия предложенного договора?

На лице «Орсиваля» отразилось раздумье. Блайхер наблюдает за действием своих слов.

– Хватает ли вашей фантазии, «Орсиваль», чтобы представить себе, что сказали бы эти люди? Будет ли являться предательством то, о чем они стали бы вас умолять, будь они здесь?

«Орсиваль» глубоко вздыхает.

– Хорошо, я назову вам адрес. На Монмартре, чуть пониже церкви Святого Двора, есть тупичок, который называется улочка Вилла Леандр. В доме номер 8 живет наш шеф, бывший польский офицер генерального штаба. Мы называем его Валенти, в действительности же его зовут Арман Борни.

Даю вам этот адрес на основании обязательства вермахта отправить всех наших людей в лагерь для военнопленных и соответственно с этим обращаться с ними⁸.

В штаб-квартире тайной полевой полиции в Париже в гостинице «Эдуард VH» объявляется тревога.

Унтер-офицер Блайхер склонился над планом города, но никак не может отыскать названную ему улочку, хотя она и должна находиться в 18-м городском районе, в квадрате М-5. Лишь с помощью лупы ему удается наконец обнаружить ее в переплетении улиц и переулков.

Улицы города как вымерли. Комендантский час соблюдается строго. Люди в автомашине с трудом отыскивают авеню Жюно, которая извиваясь поднимается на Монмартр.

Город затемнен, поэтому названия улиц едва различимы при слабом свете месяца. Наконец, Блайхер выходит из машины и идет далее пешком. После продолжи-

* Доктор ЭРоскотен, оберрегнрунтсрат (старший правительственный советник) земли Баден-Баден, был во время войны военным судьей в Париже. В качестве такового он предпринял все необходимые меры для соблюдения этой договоренности, несмотря на различные препятствия и возражения со стороны службы безопасности.

тельных поисков находит улочку Вилла Леандр, возвышающуюся над крышами спящего города. На ней темно и тихо.

С церкви Святого Двора доносятся два глухих удара. С одним из сотрудников ТПП Блайхер направляется к дому номер 8. Сквозь окна оттуда доносится говор многих голосов.

Блайхер на одну секунду включает свой карманный фонарик и видит небольшой палисадник, обнесенный невысоким чугунным заборчиком, и двухэтажный с мансардой дом. заросший плющом, тесно примыкающий к соседним строениям.

– По-видимому, там какой-то праздник, – еле слышно произносит Блайхер. – Глупое положение, не так ли?

Шепотом обсуждают они, как им быть. Но их вместе с шофером всего три человека. А сколько людей может быть в доме, да еще и хорошо вооруженных? И к тому же наверняка подготовивших на всякий случай путь отхода. Блайхер принимает решение подождать до рассвета.

Но и тогда будет непросто, так как он установил, что оцепить дом невозможно. С обратной стороны дома находится обрывистая стена, к которой примыкают сады, и нет ни одной поперечной улицы. Таким образом, пробраться туда незаметно практически невозможно.

Когда все трое возвратились в гостиницу «Эдуард VII», там царило большое оживление. Группа 324 находилась в состоянии боевой готовности.

В пять часов утра весь ее личный состав на автомашинах ожидает выезда. Каждый получает отдельное задание. Продумываются еще и еще раз все мелочи предстоящих действий. Подготовлены наручники, ломики, отмычки и, конечно же, оружие. В операции примут участие и служебные собаки.

В шесть часов утра докуриваются последние сигареты, и серая колонна автомашин трогается в направлении Монмартра. Абвер приступает к операции по ликвидации Армана Валенти и подпольного радиопередатчика...

Посчастливится ли в этот раз сделать то, что не удалось белобрысому лейтенанту Хальбе летом этого года на улице полковника Молля – обнаружить и ликвиди-

ровать подпольный передатчик, сообщения которого сильно беспокоят не только немецких генералов в Париже, но и Верховное командование в Берлине в течение вот уже многих месяцев? Задержат ли сегодня таинственного месье Армана Валенти, шефа подпольной организации «Интераллье»? А вместе с ним и его подругу – женщину в красной шляпке, «агентеесу службы безопасности», пользующуюся многими прикрытиями?

Или и в этот раз удар придется по пустому месту?

Ночная темнота еще висит над Парижем. Миллионный город начинает медленно просыпаться. Вот появляются редкие, запряженные лошадьми двухколесные тележки, которые развозят мясо, фрукты и овощи на рынки в центре города. К станциям метро спешат рабочие, занятые в утренней смене. Они бросают боязливые взгляды на колонну машин с немецкими солдатами, проносящуюся мимо них.

Стрелки на часах Блайхера едва различимы. В четверть седьмого колонна останавливается на углу улочки Вилла Леандр.

Блайхер не выдерживает и выпрыгивает из машины еще до ее полной остановки. Быстрыми шагами он спешит к дому, в котором через несколько минут разрешатся все сомнения. За ним по пятам следуют девять сотрудников ТПП.

Блайхер нажимает на кнопку звонка. Но уже через несколько секунд обнаруживает, что в спешке перепутал двери домов и звонит в дом номер 8-а. Тут же бросается к двери дома под номером 8. И уже не отнимает палец от кнопки звонка. Во всем доме слышен трезвон... Но все тихо...

Сотрудники ТПП пытаются открыть ломиками тяжелую дубовую дверь, но она не поддается. Проходят несколько минут, показавшиеся Блайхеру вечностью. Наконец в коридоре зажигается свет, слышатся шаркающие шаги, в замок вставляется ключ, и дверь слегка открывается.

– Что... что вам нужно? – дрожащим от страха голосом спрашивает маленькая седая женщина в утреннем халатике и чепце на растрепанной голове. Из-за ее плеча выглядывает совсем молоденькая девушка.

– Живет ли здесь месье Арман Борни или же Арман Валенти? – задает вопрос Блайхер.

– Да... на втором этаже... однако...

Но прежде чем женщина закончила, сотрудники ТПП оттолкнули ее в сторону и помчались бегом по лестнице на второй этаж с пистолетами в руках. Было маловероятно, что шпионы сдадутся, не оказав сопротивления.

Старая женщина обращается к Хуго Блайхеру:

– Что вы за люди... и чего вам здесь нужно?

– Немецкая полиция. – нетерпеливо отвечает Блайхер. – А как вас звать?

– Мадам Блаветт – а это моя дочь...

Блайхер отдает распоряжение двум полицейским:

– Женщины не должны покидать дом! И не разрешайте им переговариваться!

Когда женщин отводят в жилую комнату, Блайхер спешит на второй этаж.

За одной из дверей виден слабый свет. Блайхер дергает за ручку, но дверь заперта.

– Ломайте! – приказывает он.

От мощных ударов дверь трещит и... распахивается.

В середине освещенной комнаты замер высокий худощавый мужчина в элегантной пижаме. В помещении чувствуется сильный запах духов.

Мужчина скрестил руки на груди. Люстра, свисающая с потолка, освещает его темные блестящие волосы и благородное лицо, на котором сверкают большие черные глаза. Губы узкого рта крепко сжаты...

– Вы Арман Борни. он же Валенти? – первым нарушает тягостную тишину Блайхер.

Мужчина молча опускает руки вниз и медленно делает поклон, несколько чопорный и даже торжественный – типичный поклон офицера.

– Вы арестованы, Арман Борни или как вас там еще зовут, – произносит Блайхер.

Двое сотрудников ТПП подходят к мужчине, чтобы надеть ему наручники. Блайхер раздумывает несколько секунд: этот мужчина вызывает у него симпатию... Затем делает полицейским знак, и наручники защелкиваются на узких запястьях Армана.

Половина комнаты отделена занавеской. Блайхер подходит к ней и рывком отодвигает ее.

– О... простите! – невольно вырывается у него.

Перед ним широкая кровать, на которой, натянув одеяло до подбородка, лежит очень красивая блондинка. Большими глазами она боязливо смотрит на мужчину, оказавшегося в ее спальне.

Блайхер чувствует себя несколько неудобно и слегка прикрывает занавес. Но тут до него доходит, что такое здесь неуместно – ведь это же шпионское гнездо, которое необходимо ликвидировать Поэтому он снова отодвигает в сторону занавеску и говорит:

– Могу я просить вас встать?

«А девица-то прехорошенькая», – шепчет один из полицейских своему товарищу.

Тот лишь тихонько присвистывает. Да и Блайхер с трудом держит себя в руках.

Но прежде чем он разобрался, кто же в нем берет верх – кавалер, мужчина или же контрразведчик-службист, на улице раздается звон разбитого стекла.

С быстротой молнии Блайхер бросается к окну, выходящему на другую сторону дома, открывает его и высовывается. В слабом свете начинающегося утра он видит веревку, свисающую с мансарды, связанную из полосок простыней. Прямо подокном виднелась стеклянная крыша садового парника, в середине которой зияла дыра. Значит, в последнюю минуту кто-то все же смог отсюда бежать.

Блайхер поднял тревогу. По следу были пущены собаки, и группа полицейских пытается преследовать беглеца. На земле под стеклянной крышей видны пятна крови, видимо, он порезался о стекло.

Лишь позже, во время допроса арестованных, Блайхеру становится известным, что на мансарде ночевали два поляка, тоже члены «Интераллье», которым и удалось бежать.

При первом допросе Армана прямо на месте ареста Блайхер задал вопрос: