Текст книги "Холодный зной"
Автор книги: Мейв Бинчи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
– Надеюсь, Билл, ты же знаешь, мы хотели этого еще в прошлый раз, но тогда вокруг было столько друзей. Они заняли все ее время. Ведь у нее столько знакомых.
Билл подумал: «Раз у ее мамы столько друзей, то почему же никто из них не приедет и не встретит ее на машине или на такси?» Но вслух этого не произнес.
– Dov’è la bella Elizabetta?[3] – спросила Синьора.
– La bella Elizabetta è andata alla stazione, – услышал Билл свой собственный ответ. – La madré di Elizabetta arriva stasera[4].
Синьора была поражена.
– Benissimo, Gugliermo. Bravo, bravo[5].
– Ты учил раньше, – произнес толстый парень со злым лицом, сидевший рядом. Его звали Лу.
– Мы выучили andato на прошлой неделе, а stasera – на первом уроке. Все эти слова мы знаем.
Тот попытался что-то еще сказать, но Билл не стал его слушать. Вместо этого он подумал о Лиззи. Уж не повела бы она свою маму в ресторан, ведь чек для оплаты за ужин она потом предъявит ему. И тогда на этот раз в банке его будут ждать настоящие неприятности.
На этот раз Синьора предложила печенье crostini.
– А как насчет вина? – спросил Лу.
– Я думала об этом, но потом решила, что мы все же в школе.
Билл с интересом посмотрел на Лу. Невозможно было предположить, почему такой человек, как он, изучает итальянский язык. Хотя, глядя, например, на Лиззи, многие тоже не поймут, что она забыла здесь.
Один из бумажных цветков упал на пол.
– Могу я взять его, Синьора? – спросил Билл.
– Certo[6], Gugliermo, это для la bellissima Elizabetta?
– Нет, для моей сестры.
– Mia sorella, mia sorella – моя сестра, – сказала Синьора. – Ты очень добрый и хороший человек, Gugliermo.
«Да, но кому это нужно в наше время?» – спросил сам у себя Билл, когда шел на автобусную остановку.
Олив ждала его у двери.
– Говори по-итальянски, – закричала она.
– Ciao, sorella, – произнес он. – Возьми garofano. Я принес его тебе.
Она засветилась от удовольствия, а он почувствовал себя очень плохо.
На этой неделе Билл брал с собой на работу только сандвичи. Он не мог позволить себе даже столовую.
– У тебя все хорошо? – поинтересовалась Гранья. – Ты выглядишь уставшим.
– Мы, великие лингвисты, должны заниматься не покладая рук, – объяснил он со слабой улыбкой.
Гранья, судя по ее виду, собиралась спросить о Лиззи, но передумала. Лиззи? Где она была сегодня? Возможно, с друзьями своей мамы потягивает где-нибудь коктейль. А может, обнаружила какое-нибудь новое местечко и потом со светящимися глазами будет рассказывать ему. А ему хотелось, чтобы она позвонила и расспросила его о том, как прошли занятия вчера вечером. А он бы рассказал, что Синьора назвала ее красавицей, и о том, какие новые фразы они прошли. А она расскажет ему, как она провела время. Но почему тишина?
День тянулся нескончаемо долго, а к вечеру он начал волноваться. Никогда не было, чтобы за весь день они не пообщались. Может, поехать к ней? Но там ее мама, и, возможно, они его не ждут. Хотя она и сказала, что, может быть, познакомит их, все же он не должен навязываться.
– Ждешь Лиззи? – спросила Гранья.
– Нет, к ней сегодня приехала мама, вряд ли мы увидимся. Просто думаю, чем заняться.
– Я тоже думаю. К концу рабочего дня становишься как зомби, даже голова плохо соображает, – засмеялась Гранья.
– Ты всегда успеваешь и тут, и там, Гранья. – В его голосе послышались ревностные нотки.
– Но только не сегодня. И домой идти нет никакого желания. Мама наверняка носится по дому, собираясь в свой ресторан, отец, как всегда, скрылся в кабинете, а Бриджит злая, как дикий зверь, потому что опять набрала лишний вес. Она теперь не ужинает и все вечера только и говорит о еде. Поседеть можно.
– Это действительно так ее волнует? – Билл всегда искренне интересовался чужими проблемами.
– Не знаю, но скоро все с ума сойдут от этих разговоров. Так что домой я не собираюсь.
Наступила пауза. Билл хотел пригласить ее выпить что-нибудь, но тут же вспомнил о своем плачевном финансовом положении.
В этот момент Гранья сказала:
– А почему бы мне не угостить тебя чипсами?
– Я так не могу, Гранья.
– Можешь, мы же друзья.
Они провели вечер вместе, болтая о жизни. Когда он вернулся домой, то увидел, что его мать чем-то обеспокоена.
– Лиззи была здесь, – сказала она.
– А что случилось? – встревоженно спросил он. Было очень странно, что она пришла к нему домой.
– Не знаю, она толком ничего не объяснила. У тебя от нее одни проблемы.
Поняв, что ничего не узнает, он сел в автобус и поехал к ней.
Был теплый сентябрьский вечер, и она сидела в дворике своего дома на больших каменных ступеньках, ведущих к двери. Поджав колени, она раскачивалась взад-вперед. Слава богу, она не плакала и не выглядела расстроенной.
– Где ты был? – спросила она неприязненно.
– А ты где была?
– Как видишь, я здесь.
– Ну а я ходил прогуляться.
– И куда же?
– В кино, – ответил он.
– А я думала, у нас совсем нет денег, чтобы разгуливать по кино.
– Я не платил. Гранья Дьюн пригласила меня.
– Правда?
– Да, а что не так, Лиззи?
– Все, – сказала она.
– Зачем ты приходила ко мне домой?
– Я хотела увидеться с тобой.
– Ну а почему ты не позвонила мне на работу?
– Мне было неловко.
– Твоя мама приехала?
– Да.
– А ты встретила ее?
– Да, – она говорила едва слышно.
– Вы приехали на такси?
– Да.
– Но тогда что не так?
– Она посмеялась над моей квартирой.
– О, Лиззи. Ну и спектакль ты устроила!
– Конечно, – засмеялась она.
– А вообще, по-моему, твоя мама все время смеется.
– Нет, здесь все по-другому. Просто она сказала, что квартира смешная, а еще, что водитель такси вез нас как дрова.
Билл огорчился, потому что Лиззи явно была огорчена. Какая глупая женщина. Так долго не видеться с дочерью и наговорить столько неприятностей.
– Ну ладно, ладно люди часто говорят не думая. Пойдем наверх.
– Нет, мы не можем.
– Лиззи, ну что еще? Я так устал за целый день, а ты опять что-то придумываешь. Вы что, поругались? Да? Скажи честно, Лиззи.
– Нет, мы точно не поругались.
– Тогда что?
– Я приготовила для нее ужин – куриные грудки с соусом, а еще рис, а ей опять стало смешно. Оказывается, она не собиралась оставаться на ужин, Билл. Она сказала, что идет в художественную галерею на какую-то выставку и вернется поздно. Я больше не могла этого выносить.
– И что же ты сделала, Лиззи? – Он с изумлением смотрел на нее.
– Я заперла дверь и выбросила ключ в окно.
– Что?
– Я сказала, что теперь ей придется остаться и сидеть разговаривать со своей дочерью. Я сказала, что теперь она не убежит, как уже однажды сделала.
– А что она?
– О, она впала в истерику, стала кричать, стучать в дверь, а потом сказала, что я чокнутая, как отец, ну и как обычно.
– А что обычно, я не знаю.
– У нас так всегда.
– А что потом?
– Она переоделась и, наверное, ужинает.
– Так, значит, она до сих пор там?
– Да.
– Ты серьезно, Лиззи?
Она утвердительно кивнула несколько раз.
– Боюсь, что да.
– А как же ты вышла?
– Через окно. Когда она была в ванной.
– Подожди, это случилось вчера, в семь часов вечера, во вторник, а сегодня уже среда, уже одиннадцать, а она все еще там, заперта против своей воли?
– Да.
– Но, боже, зачем ты сделала это?
– Потому что только так я могла поговорить с ней. У нее никогда нет на меня времени. Никогда.
– И что же, вам удалось поговорить?
– Не так, как хотелось бы.
– Я не могу поверить, Лиззи. Она просидела там столько времени.
– А что еще я могла сделать? Она вечно куда-то торопится… ей важнее общаться с другими людьми.
– Но так нельзя поступать. И ты еще ждешь, чтобы она с тобой поговорила?
Он посмотрел в красивое лицо любимой женщины. Конечно, он хотел познакомиться со своей будущей тещей, но не в такой ситуации.
Они поднялись по лестнице к квартире Лиззи. Оттуда не доносилось никаких звуков.
– Могла она выбраться? – спросил Билл.
– Нет, на окне замок, она бы не смогла открыть его.
– А разбить стекло?
– Нет, ты не знаешь мою маму.
Это правда, подумал Билл, и он был близок к тому, чтобы узнать ее при очень подозрительных обстоятельствах.
– Она не набросится на меня с кулаками?
– Да нет, конечно.
– Попробуй скажи ей что-нибудь.
– Нет, она не захочет говорить со мной, может, лучше ты. – Глаза Лиззи были огромными от страха.
Билл пожал плечами.
– Мм, миссис Даффи, меня зовут Билл Берк, я работаю в банке, – сказал он. Ответа не последовало. – Миссис Даффи, у вас все нормально? Могу я убедиться, что с вами все в порядке?
– Почему я должна хорошо себя чувствовать? Моя сумасшедшая дочь заперла меня здесь, и об этом она еще пожалеет. – Ее голос звучал зло и уверенно. – Вы друг Элизабетты?
– Да, очень хороший друг. На самом деле я люблю ее.
– Значит, вы тоже душевнобольной, – послышался голос.
Лиззи подняла глаза.
– Вот видишь, – прошептала она.
– Миссис Даффи, я думаю, мы можем обсудить это лицом к лицу. Сейчас я войду, поэтому прошу вас, отойдите в сторону.
– Вы не войдете, потому что я всунула ножку стула между дверной ручкой и стеной на случай, если она приведет какого-нибудь наркомана или бандита вроде вас. Я останусь здесь, пока кто-нибудь не придет мне на выручку.
– Это я и есть, – отчаявшись, проговорил Билл.
– Вы можете говорить, что хотите, но впускать вас я не собираюсь.
Это была правда, потому что, как обнаружил Билл, дверь изнутри оказалась забаррикадированной.
– А окно? – спросил он Лиззи.
– Оно слишком высоко, но я покажу тебе.
Билл выглядел встревоженным.
– Я имел в виду, чтобы ты влезла в окно.
– Я не могу, Билл, ты же слышал, что она говорит. Она убьет меня. Упрямая как бык.
– Тогда представь, что она сделает со мной, если я влезу? Она считает, что я наркоман.
У Лиззи задрожали губы.
– Ты же сказал, что поможешь мне.
– Покажи, где окно.
Взобравшись, он снял замок и открыл окно. Затем отодвинул штору и увидел блондинку сорока с лишним лет с размазавшейся тушью на лице. Увидев Билла, она побежала на него со стулом.
– Не двигайся в мою сторону, убирайся отсюда, тварь, – закричала она.
– Мама, мама, – послышался крик Лиззи из-за двери.
– Миссис Даффи, пожалуйста, пожалуйста. Я войду, чтобы открыть вам дверь. Посмотрите, вот ключ. Пожалуйста, опустите стул.
Увидев ключ, она поставила стул и презрительно посмотрела на него.
– Просто позвольте мне открыть дверь, Лиззи войдет, и мы все спокойно обсудим, – сказал он, направляясь в сторону двери.
Но мать Лиззи снова схватила стул.
– Уйди от двери. Кто знает, кого ты привел с собой? Я уже говорила Лиззи, что у меня нет денег, нет кредитных карт… так что нет смысла похищать меня. Никто вам не заплатит выкупа. Вы напрасно выбрали меня. – Ее губы задрожали, и она посмотрела на него точно так же, как иногда смотрела Лиззи.
– Там за дверью всего лишь Лиззи, там нет гангстеров, – произнес он спокойным голосом.
Казалось, он произвел на нее хорошее впечатление, потому что она поставила стул на пол и села на него, испуганная, уставшая и неуверенная.
Билл решил еще раз попытаться открыть дверь. Они переглянулись. Потом снаружи раздался крик:
– Мама? Билл? Что происходит? Почему вы не разговариваете? Не кричите?
– Мы приходим в себя, – отозвался Билл.
– Она принимала какие-то наркотики? – спросила ее мама.
– Нет, ради бога, нет, конечно.
– Тогда как понять такое поведение? Запирать меня, чтобы поговорить?
– Я думаю, она соскучилась, – медленно сказал Билл.
– Теперь она будет скучать по мне намного сильнее, – произнесла миссис Даффи.
Билл посмотрел на нее. Она была стройной и выглядела молодо. На ней было модное платье, а на шее стеклянные бусы. Если бы не перепачканное лицо, можно было подумать, что она идет на вечеринку. Скорее всего, именно туда она и собиралась, пока не оказалась в плену.
– Просто вы так далеко живете, – сказал Билл.
– И что? Я всего лишь собиралась пойти к Честеру… Что он сейчас должен думать?
– А кто такой Честер?
– Друг, один из моих друзей, он художник. Там должно было быть много народу, и никто из них не знает, что со мной произошло.
– А почему им не пришло в голову поискать вас здесь, в доме вашей дочери?
– А почему они должны были об этом догадаться?
– Они знают, что у вас есть дочь в Дублине?
– Ну, знают, возможно. Им известно, что у меня трое детей, но кто где живет?
– А ваши настоящие друзья?
– Они и есть мои настоящие друзья.
– У вас там все нормально? – выкрикнула Лиззи.
– Подожди немного, Лиззи, – ответил Билл.
– Видит бог, ты заплатишь за это, Лиззи, – крикнула ее мать.
– Так где же они, ваши друзья?
– Не знаю, после открытия выставки мы собирались пойти к Честеру. У него огромный дом, мы там бывали раньше. Но почему кто-то из них должен был хватиться меня?
– Чтобы узнать, что с вами случилось.
– Да кому какое дело? Они решат, что я просто передумала идти, вот и все.
Билл облегченно вздохнул.
– Так, может, мы впустим ее? Я уверен, она раскаивается.
– Да уж. Но только не ждите, что я обрадуюсь ее появлению.
– Нет, вы абсолютно правильно все говорите. – Он пошел к двери. – Лиззи, входи, – позвал он таким голосом, как будто за дверями стоял незваный гость. – Заходи. И, может, приготовишь для нас чай?
Лиззи проскользнула мимо него на кухню, избегая встретиться взглядом с матерью.
– Подожди, вот твой отец только узнает обо всем.
– Миссис Даффи, вы будете чай с молоком и сахаром? – перебил ее Билл.
– Без всего, спасибо.
– Просто черный для миссис Даффи, – крикнул Билл, как будто дал команду персоналу. Он прошел по маленькой комнате, собрав разбросанные вещи с пола и с кровати. Потом они сидели за столом, такое необычное трио, и пили чай.
– Я купила коробку печенья, – гордо заявила Лиззи.
– Да оно стоит целое состояние, – сказал Билл.
– Я хотела, чтобы у меня было что-то особенное, когда приедет мама.
– Но я не говорила, когда точно приеду, это была твоя идея.
– Ничего, печенье в металлической коробке, оно может долго храниться, – сказал Билл.
– У тебя все нормально с головой? – неожиданно спросила мама Лиззи.
– Думаю, да, а почему ты спрашиваешь?
– Говорить о печенье в такое время.
– Но это лучше, чем кричать и выяснять отношения.
Лиззи разглядывала печенье.
– Они такие красивенькие, – сказала она. Она была похожа на маленького ребенка в эту минуту. Интересно, ее мама видела в ней то же самое?
Билл смотрел то на одну, то на другую, надеясь, что мама Лизи все-таки смягчится.
– Знаешь, Лиззи, как трудно жить женщине одной, – начала она.
– Но ты бы могла остаться со всеми нами, с папой, со мной, с Джоном и Кейт.
– Я не могла жить в этом доме, сидеть как в ловушке и ждать мужчину, который придет домой с зарплатой. А потом, твой отец частенько не возвращался домой с деньгами, а шел играть.
– Но ты не должна была уезжать.
– Должна, потому что иначе я бы убила кого-нибудь, его, тебя или себя. Иногда безопаснее уехать и начать жизнь заново.
– А когда вы уехали? – спросил Билл.
– Ты не знаешь, ты не знаешь всех деталей.
– Согласен, я думал, что вы разошлись с мужем по обоюдному согласию. Так часто бывает, когда дети вырастают.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ну, понимаете, я живу вместе с родителями, с сестрой и даже представить не могу, как я уйду от них. Я всегда считал, что в семье Лиззи свободные отношения… и даже в каком-то смысле завидовал. – Он говорил абсолютно честно.
– Ты мог бы просто встать и уйти, – предложила мама Лиззи.
– Я тоже так думаю, но это не так легко сделать.
– У тебя всего одна жизнь, – вставила Лиззи, но они оба сейчас проигнорировали ее слова.
– Да, это так, и, наверное, я бы не чувствовал себя виноватым.
Лиззи попыталась снова вмешаться в разговор:
– Ты никогда не писала, не пыталась общаться.
– А о чем писать, Лиззи? Ты не знаешь моих друзей, а я твоих. Я не знаю, кто такой Джон или Кейт. Я все равно люблю тебя и хочу для тебя всего самого лучшего, хотя мы и видимся редко. – Она замолчала, сама удивившись, что так много сказала. Для Лиззи ее слова звучали неубедительно.
– Ты не могла любить нас, потому что тогда бы ты приезжала и навещала нас. Ты бы не смеялась надо мной, и тебе бы не было смешно от мысли остаться со мной.
– Я думаю, что миссис Даффи имеет в виду… – начал Билл.
– О, ради бога, зовите меня Берни.
Билл совсем забыл, о чем говорил.
– Продолжайте, вы говорили, что я имела в виду… О чем я хотела сказать?
– Я думаю, вы хотели сказать, что Лиззи для вас очень важна, но просто вы уехали и находились так далеко отсюда… И что прошлым вечером вы не могли остаться, потому что у вашего друга Честера была выставка, и вы обязательно хотели пойти туда, чтобы морально его поддержать. Ведь это так? – Хоть бы она подтвердила его слова.
– Совершенно верно, – согласилась Берни. – Но, боже, я даже не спросила, как тебя зовут…
– Билл.
– Да, ну, Билл, ответь, разве это не напоминает поступок душевнобольного человека запереть меня здесь?
– Я не хотела, чтобы ты уходила отсюда, я специально попросила денег у Билла на такси, купила все для ужина и приготовила его, я постелила тебе постель, потому что хотела, чтобы ты осталась. Разве этого недостаточно?
– Но я не могла. – Голос Берни Даффи сейчас смягчился.
– Ты могла бы сказать, что вернешься на следующий день, а ты только рассмеялась. Я больше не могла этого выносить, а ты говорила ужасные вещи и как будто ничего не понимала.
– Я не могла с тобой разговаривать нормально, потому что мне казалось, что ты лишилась рассудка. Правда. Ты не проявляла никаких чувств. Последние шесть лет… Когда я уехала, тебе было семнадцать. Твой отец хотел, чтобы ты поехала в Галвей вместе с ним, но ты не поехала… Ты заявила, что уже достаточно взрослая, чтобы жить самостоятельно в Дублине. Я помню, ты тогда устроилась в фирму по чистке мягкой мебели. У тебя появились свои деньги, чего ты и добивалась.
– А почему ты не вернулась, мама?
– А куда было возвращаться? Твой отец жил своей жизнью, Джон уехал в Швейцарию, Кейт – в Нью-Йорк, а ты все время проводила с друзьями, ты и дома не появлялась.
– Я ждала тебя, мама.
– Нет, это неправда, Лиззи. Не надо сейчас ничего придумывать. Почему же ты не писала мне?
В комнате повисла тишина.
– Но наверняка тебе хотелось слышать только о хорошем, поэтому я и посылала тебе веселые письма и открытки. Помнишь, я писала тебе, как мы ездили в Грецию.
– И как там, хорошо в Западном Корке? – Снова в разговор вмешался Билл, чтобы не накалять обстановку. – Когда я слышу это название, мне всегда кажется, что это очень красивое место.
– Оно на любителя. Там живет много людей свободных профессий.
– А вы как раз увлекаетесь искусством… а… Берни? – заговорил Билл с явным интересом.
– Нет, не я лично, но меня всегда притягивали творческие люди и места, где они собираются.
Биллу было очень интересно послушать о ее увлекательной жизни.
– И у вас там свой собственный дом или вы живете вместе с Честером?
– Нет, нет, – рассмеялась она, точно таким же смехом, как у ее дочери. – Нет, Честер гей, он живет с Вини. Нет-нет, они мои самые близкие друзья. Они живут в четырех милях от меня. А у меня есть комната, что-то вроде студии.
– Звучит здорово, она рядом с морем?
– Да, конечно. Там все дома стоят около моря. Это так мило, я обожаю это место. Уже шесть лет, как я живу там.
– А откуда у вас деньги, Берни? Вы работаете?
Мама Лиззи посмотрела на него с таким видом, как будто он задал очень неприличный вопрос.
– Прошу прощения?
– Я говорю о том, что если отец Лиззи не дает вам денег, то вы должны на что-то жить. Вот и все.
– Просто Билл работает в банке, мама, – проговорила Лиззи извиняющимся тоном, – он постоянно сталкивается с деньгами.
Внезапно Билл почувствовал, что для него это перебор. Он сидел ночью в этой комнате, пытаясь наладить отношения между двумя сумасшедшими женщинами, а они, наоборот, считали, что это у него не все в порядке с головой, потому что он в самом деле работал и платил по счетам, и вообще жил по правилам. Все, с него хватит. Хватит. Ему пора домой к своей печальной семейке.
Ему никогда не перейти в международный банк, не важно, сколько бы он ни заучивал фразы «Как дела?» и «красивые здания» и «красные гвоздики». Больше он не будет пытаться заставить двух эгоистичных людей увидеть хорошие черты друг в друге. Он почувствовал незнакомое ощущение пощипывания в носу и в глазах, как будто собирался заплакать.
Видимо, выражение его лица изменилось, потому что обе женщины сразу заметили это.
– Я и не думала смеяться над твоим вопросом, – произнесла мама Лиззи. – Конечно, я должна на что-то жить, поэтому я помогаю в доме, где снимаю свою студию. Знаешь, убираюсь, делаю легкую работу по дому, а когда у них устраиваются вечеринки, помогаю, ну, с уборкой. Ты знаешь, мне нравится гладить вещи, к тому же за то, что я выполняю свою работу, мне не нужно платить никакой ренты. Плюс ко всему они мне еще немного доплачивают.
Лиззи посмотрела на свою маму, не веря своим ушам. Это был стиль жизни людей искусства, которые относили себя к чему-то возвышенному и прекрасному? А тем временем ее мама была горничной.
Билл снова взял себя в руки.
– Должно быть, вас все устраивает, – сказал он. – Получается, вы живете в прекрасном месте, ни от кого не зависите и вам не нужно волноваться, что у вас будет на ужин.
Она внимательно смотрела на него, пытаясь понять, говорит ли он с сарказмом, но ничего не обнаружила на его лице.
– Все правильно, – ответила она наконец, – меня все устраивает.
Билл подумал, что обязательно должен продолжить разговор, пока Лиззи не начала первой и опять чего-нибудь не наговорила.
– Возможно, когда погода наладится, мы с Лиззи сможем навестить вас. Было бы здорово. Мы можем поехать на автобусе, а потом пересесть на другой, идущий в Корк.
– А вы вместе… я хотела сказать, вы бойфренд Лиззи?
– Да, мы собираемся пожениться, когда нам будет по двадцать пять, через два года. Мы надеемся устроиться на работу в Италии, поэтому сейчас по вечерам изучаем итальянский язык.
– Да, она что-то говорила мне между прочим, – сказала Берни.
– О том, что мы хотим пожениться? – довольным голосом спросил Билл.
– Нет, про курсы итальянского.
Казалось, что уже обо всем поговорили. Билл встал из-за стола с видом гостя, собирающегося домой.
– Берни, уже очень поздно, наверное, автобусы почти не ходят. Думаю, вам сегодня не стоит искать своих друзей. Лучше останьтесь дома, а завтра, когда обе хорошенько отдохнете, обо всем поговорите. А следующим летом мы, возможно, приедем навестить вас.
– Не уходи, – попросила Берни. – Не уходи. Она такая хорошая и ведет себя спокойно, когда ты рядом.
– Нет-нет, – произнес он убедительно. – Лиззи, ты отдашь ключ своей маме? Берни, возьмите его и знайте, что сможете поехать домой в любой момент, когда пожелаете.
– А как ты доберешься до дома, Билл?
Он посмотрел на нее с удивлением. Обычно, когда он уходил от нее ночью, она никогда этим не интересовалась.
– Я прогуляюсь. Сегодня такая хорошая звездная ночь, – сказал он. Они вдвоем смотрели на него, и он почувствовал, что должен сказать еще что-то приятное напоследок: – Вчера вечером на уроке Синьора научила нас, как сказать по-итальянски, что это было отличное лето. Е stata una magnifica estate.
– Как здорово, – воскликнула Лиззи. – Е stata una magnifica estate. – Она превосходно повторила эту фразу.
– У нее всегда было отличная память. Стоило один раз произнести фразу, Элизабет всегда запоминала ее. – Берни посмотрела на свою дочь с гордостью.
Возвращаясь домой, Билл чувствовал легкость на душе. Многие проблемы, казавшиеся неразрешимыми, сейчас не выглядели такими страшными. Теперь ему не нужно было бояться пафосной мамаши Лиззи, которая могла посчитать банковского клерка недостойным своей дочери. Теперь ему не надо бояться, что он не пара Лиззи. Она хотела надежности и любви для своей дочери, а он был человеком, который мог дать ей это. Но впереди, конечно же, будут проблемы. Жить только на зарплату для Лиззи будет недопустимым. Она никогда не изменит своих привычек. Он сделает все, что в его силах, но ему придется подтолкнуть Лиззи к тому, чтобы она шла работать. Если уж ее недоступная мама работала горничной, то, возможно, и Лиззи удастся сдвинуть с места.
Все еще можно изменить.
Они бы даже могли ездить в Галвей и иногда навещать ее отца. Пусть она чувствует, что у нее есть семья. А скоро она станет частью и его семьи.
Билл Берк шел по ночной дороге, тогда как другие люди проезжали мимо него на своих автомобилях или в такси. Он не испытывал зависти ни к кому из них. Он был успешным человеком. Все в порядке, потому что были люди, которые нуждались в нем. И люди, которые рассчитывали на него. Но это было здорово.
Возможно, спустя много лет его сын станет жалеть его, как сейчас Билл жалеет своего отца. Но это будет не важно. Это всего лишь будет означать, что мальчик многого не понимает. Только и всего.
Кэти
Кэти Кларк слыла одной из самых трудолюбивых девушек в Маунтинвью. Она не пропускала ни единого слова преподавателей, разбиралась досконально во всех деталях и всегда задавала вопросы по существу. В учительской даже часто шутливо упоминалось ее имя: «Прямо как Кэти Кларк». Это означало, что вы ничего не видите и не слышите, уставившись в документы и пытаясь вникнуть в их суть.
Она была невысокой угловатой девушкой. Темно-зеленая школьная юбка слишком длинна, и никаких сережек или дешевой бижутерии, как у ее одноклассниц. Каждый год проводились родительские собрания, и никто не мог вспомнить, кто приходил поинтересоваться успехами Кэти.
– Ее отец работает водопроводчиком, – как-то раз сказал Эйдан Дьюн. – Он приходил к нам чинить кран.
– О ее матери я помню, что она не выпускала сигарету изо рта, пока разговаривала со мной, – сказала Хелен, преподавательница ирландского.
– Еще у нее есть старшая сестра, которая тоже приходила в школу, – вспомнил кто-то из учителей. – Она работает менеджером в супермаркете, и я думаю, только она интересуется делами бедной Кэти.
– Боже, а не легче было бы жить, если не беспокоиться за всех, у кого тяжелая работа? Не слишком ли много внимания мы уделяем этому? – сказал Тони О’Брайен, у которого и без того хватало проблем.
Он так устал от бесконечных метаний от одной женщины к другой, и за все это время было лишь несколько, с которыми он хотел бы остаться, и вот сейчас встретилась именно такая. Он познакомился с девушкой, дочерью Эйдана Дьюна, мечтавшего стать директором школы. Их история могла стать сюжетом для мелодрамы.
Сейчас Гранья Дьюн не встречается с ним, потому что обижена за то, что он так обошелся с ее отцом. Он оставил за ней право решать, впервые в жизни сказав девушке, что будет ждать. Он отправлял ей открытки, в которых напоминал о себе, но ответа не получал. Возможно, он напрасно надеялся.
Но никто до этой яркой, неординарной девушки с живыми глазами, никто не пробуждал в нем подобных чувств, не заставлял снова почувствовать себя молодым. Она не считала его слишком старым для себя.
Самое важное, чего ожидал от себя Тони, что, став директором школы, начнет вести монашеский образ жизни. Ему не повредит, если он больше времени станет проводить дома, раньше ложиться спать, меньше ходить по клубам и меньше пить. А если она вернется, он попытается бросить курить. По крайней мере, он не курил с самого утра. Он не потянулся, лежа в кровати с закрытыми глазами, за пачкой сигарет, а решил заменить сигарету другим утренним наркотиком – чашкой кофе. Это был прогресс. Он даже подумал послать ей открытку с изображением пачки сигарет, на которой написано «Уже не курю», но она могла воспринять это как-то по-своему, и он решил не делать этого.
Раньше он не подозревал, как изнурительно бежать в школу, проводить родительские собрания и открытые вечера, и это была лишь малая часть его проблем.
Естественно, что у него не оставалось времени волноваться о Кэти Кларк. Она окончит школу, найдет работу; возможно, ее сестра поможет устроиться ей в свой супермаркет. Ей не придется получать второе, третье образование, потому что не то у нее окружение и не те мозги. Ей нужно будет выживать.
Никто не представлял, какой жизнью Кэти Кларк живет вне дома. При желании можно было предположить, что их семья живет в одной из однотипных многоэтажек, в квартире есть большой телевизор, и питаются они фастфудом. В их доме вечно кричат и ссорятся, там много детей и не хватает денег. Это была бы абсолютно нормальная картина. Они не могли знать, что у Кэти в комнате раскладной стол и маленькая библиотека. Ее старшая сестра Фран сидела там каждый вечер, пока Кэти не сделает домашнее задание. Зимой они отапливали квартиру газом в баллонах, которые Фран со скидкой покупала в своем супермаркете.
Родители Кэти смеялись, когда другие дети делали уроки на кухне. Разве это не здорово? Но Фран говорила, что в этом не было ничего веселого. Она ушла из школы в пятнадцать лет, не имея никакой специальности. Впоследствии ей потребовалось приложить немало усилий, чтобы восполнить пробелы в своем образовании. Поэтому она считала своим долгом помочь Кэти.
Иногда Кэти говорила:
– Знаешь, я не такая уж способная, Фран. Некоторые предметы мне даются нелегко. Ты не представляешь, как Харит схватывает все налету.
– Ну, ее отец учитель, почему бы ей не быть способной? – хмыкнула Фран.
– Да, вот и я о том же, Фран. Ты так добра ко мне. Вместо того чтобы идти на дискотеку, ты тратишь время на меня, проверяешь мои домашние задания, и я так боюсь, что провалю экзамены и разочарую тебя после всего того, что ты сделала для меня.
– Я не хочу идти на дискотеку.
– Но ты же еще совсем молодая, и конечно же ты хочешь пойти.
Кэти было шестнадцать, а Фран тридцать два. Ей бы в самом деле следовало выйти замуж, завести собственную семью, но Кэти не хотелось, чтобы Фран уезжала из дома. Невозможно представить, что ее здесь нет. В какой-то мере она заменяла ей родителей. Апельсиновый сок на завтрак и горячий ужин вечером. Именно Фран покупала Кэти школьную форму и научила ее чистить ботинки и стирать блузки и нижнее белье каждый вечер.
Фран объяснила многие вещи и купила ей первую пачку тампаксов. Фран говорила, что лучше ждать, пока не встретишь кого-то, кто тебе действительно понравится, чем заниматься сексом с кем-то только потому, что все это делают.
– А ты встретила такого человека? – спросила с интересом четырнадцатилетняя Кэти.
Но и на это у Фран нашелся ответ.
– Я считаю, что не стоит говорить о таких вещах, потому что, когда начинаешь это обсуждать, теряется какая-то магия, – объяснила она, и так оно и было.
Фран брала ее в театр, показывала красивые места в городе. Кэти никогда не слышала от Фран ни слова критики в адрес родителей.
– Они всегда правы, – только и могла сказать Фран.
– А как ты думаешь, ты выйдешь замуж? – как-то раз спросила ее Кэти взволнованно.
