Текст книги "Холодный зной"

Автор книги: Мейв Бинчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

– Нет, Гранья, я не дам тебе своего благословения. Но как говорит твоя мама, ты уже взрослая и вольна сама решать. – Злой и расстроенный, он встал и вышел из-за стола. Они услышали, как с грохотом захлопнулась дверь его комнаты.

Гранья посмотрела на маму. Нел Дьюн пожала плечами:

– А чего ты ожидала?

– Тони любит меня, – сказала Гранья.

– Ты думаешь, это волнует твоего отца? Почему из миллионов мужчин ты выбрала именно его? Твой отец никогда этого не поймет. Никогда.

– Но ты, ты понимаешь? – Гранье необходим был человек, который бы поддержал ее.

– Я понимаю, что сейчас он для тебя важнее всего в жизни. Конечно. А что тут еще понимать?

Лицо Граньи было каменным.

– Спасибо за помощь, – сказала она, а потом посмотрела на сестру и подругу. – И вам тоже спасибо за поддержку.

– Но мы сделали все, что могли.

– Я пыталась выгородить тебя, – запричитала бедная Фиона.

– Ты пыталась, – ухмыльнулась Гранья. Она встала из-за стола.

– Куда ты собралась? Не ходи к папе, он не изменит своего мнения, – сказала Бриджит.

– Нет, я иду собирать вещи и переезжаю к Тони.

– Если, как ты говоришь, он без ума от тебя, так пусть приедет завтра и поможет тебе, – сказала мама.

– Я больше не хочу оставаться здесь. Раньше я этого не осознавала, но пять минут назад я поняла, что никогда не была счастлива в этом доме.

– А что такое счастье? – произнесла Нел Дьюн.

И они молчали, слушая шаги Граньи, поднимающейся по ступенькам в свою комнату.

В стоящей около дома машине мужчина ждал какого-нибудь сигнала и не понимал, что означают передвижения в одной из комнат.

Потом он увидел Гранью, выходящую из дома с чемоданом.

– Я отвезу тебя домой, любимая, – сказал он, и она зарыдала у него на плече, как много лет тому назад плакала, уткнувшись в жилетку своего отца.

Фиона продолжала думать о случившемся еще несколько часов. Гранья была всего на год старше. Разве она могла так разговаривать со своими родителями? По сравнению с драмой в жизни Граньи у Фионы, можно сказать, не было проблем.

Те, кто работает в госпитале, знают, что в конце рабочего дня флористы часто приносят им дешевые букеты. Фиона взяла один из таких букетиков и вложила в него записку: «Скорее выздоравливай, Несса Хили». Пока никто не видел, она отнесла цветы и попросила, чтобы их передали в палату, и быстро вернулась на рабочее место.

Она не видела Бэрри два дня, но он выглядел веселым, когда вошел.

– Ей намного лучше, и она возвращается домой в конце недели, – сказал он.

– О, я так рада… она справилась с болезнью, и что же ей помогло?

– Понимаешь, это был мой отец. Она думает… она думала, что он не придет. Он сказал, что не поддастся на шантаж, и сначала она впала в депрессию.

– А сейчас?

– Сейчас, похоже, он оттаял. Он прислал ей цветы. Так что она знает, что он думает о ней, и собирается выписываться домой.

Фиона ощутила внутренний холод.

– А сам он не приходил домой… с цветами?

– Нет, просто передал ей в палату. Все еще пытается скрываться.

– А что он говорит обо всем этом? – спросила Фиона тихим голосом.

– О, он говорит, что никогда не посылал ей цветов. Когда она вернется домой, мы можем снова встретиться?

– Я с удовольствием, – сказала Фиона.

Бэрри повел ее на футбольный матч. Он объяснил ей, чем хорошая команда отличается от плохой, объяснил правила игры и сказал, что на некоторых частных матчах судья бывает слепым, но есть надежда, что сегодня он будет судить справедливо.

На матче Бэрри встретился с темноволосым толстым мужчиной.

– Привет, Луиджи, а я и не знал, что ты болеешь за эту команду.

– Бартоломео, дружище, да я болею за этих парней с самого детства.

Потом они вспомнили, как будет по-итальянски «я люблю играть в футбол», и оба рассмеялись. Фиона тоже развеселилась.

– О, прости, Луиджи, это моя подруга Фиона.

– Да ты счастливчик, что твоей подруге нравится футбол. Сьюзи говорит, что лучше останется дома и будет смотреть телевизор.

– Если ты встретишься с ней после матча, мы можем все вместе что-нибудь выпить, – предложил Бэрри, и Луиджи с радостью поддержал эту идею.

Весь матч Фиона пыталась вникнуть в игру, но для первого раза ей было сложновато.

Сьюзи оказалась симпатичной. У нее были ярко-рыжие волосы, и она работала официанткой в одном из кафе в центре города.

Фиона рассказала ей про свое кафе в госпитале.

– Это немного разные места, – сказала Фиона извиняющимся тоном.

– У тебя работа важнее, – твердо заявила Сьюзи. – Ты наливаешь кофе тем, кому это нужно, а я просто гуляющим посетителям.

Ребята были рады, что девушки нашли тему для разговора, и поэтому могли спокойно обсудить все детали матча.

Потом речь зашла о курсах итальянского и о Синьоре.

– А ты собираешься? – спросила Сьюзи.

– Куда?

– В Рим.

– Я не уверен, – ответил Бэрри, – но если получится, то поеду.

– Лу хочет, чтобы мы поженились, и можно будет провести там медовый месяц.

Сьюзи махнула рукой, показав красивое кольцо.

– Какая прелесть, – воскликнула Фиона. – Представить только, медовый месяц в Риме, – девушка вздохнула. Сьюзи посмотрела на нее сочувственно и перевела разговор на другую тему.

– Матч был очень скучным?

– Нет, я никогда раньше не была, но мне понравилось.

– Не понимаю, что там интересного. – Сьюзи была яркой девушкой, и Фионе недоставало многих ее качеств.

– Послушай, как ты считаешь, мне нужно подстричься? – спросила у нее Фиона шепотом.

– Нет, лучше оставь длинные волосы, а вообще, не слушай ничьих советов, делай со своей внешностью только то, что нравится тебе.

Да, легко было красивой Сьюзи так говорить. Фиона чувствовала себя серой мышью в очках. А если она снимет очки и распустит свои тонкие волосы, то будет точно похожа на слепую облезлую мышь. Ну почему у нее все не как у людей. Что должно произойти, что могло бы изменить ее жизнь?

Бэрри радовался весь вечер. Он повез Фиону домой на мотоцикле, и она вцепилась в его куртку, закрыв глаза.

– Было очень приятно познакомиться с твоими друзьями, – сказала она, когда слезла с мотоцикла в конце улицы.

– В следующий раз ты выберешь, куда нам пойти, – сказал он. – Завтра я забираю маму из больницы, так что увидимся.

– До завтра.

Это снова была бессонная ночь для Фионы. Слишком много всего произошло. Матч, запоминание футбольных правил, знакомство с друзьями Бэрри. А еще этот ужасный случай с букетом цветов.

Фиона была очень бледной и выглядела плохо, когда пришла на работу, и даже выбрала футболку с неправильной надписью. В течение всего дня люди подходили и говорили, что сегодня другой день. В конце концов, Фиона не выдержала, зашла в раздевалку и переодела футболку задом наперед. Она просто была уверена, что никто не увидит надписи на ее спине.

Бэрри появился около полудня.

– Мисс Кларк, наш супервайзер отпустила меня на пару часов, она очень хорошая. Кстати, она тоже ходит на курсы итальянского. Там я называю ее Франческа, а на работе мисс Кларк. Прикол, да?

Фиона начала думать, что половина Дублина живет под вымышленными именами.

– Ну, так куда мы идем сегодня?

Фиона даже растерялась и замешкалась, а потом осознала, что нравится ему. Она расплылась в улыбке, забыв про людей, ждущих чай и кофе.

На следующий день Фиона позвонила Бриджит Дьюн.

К телефону подошел ее отец.

– О, да. Я рад, что имею возможность поговорить с тобой, Фиона. Боюсь, я был слишком резок, когда ты была у нас последний раз. Так что прошу меня извинить.

– Все хорошо, мистер Дьюн. Вы были расстроены.

– Да, я был очень расстроен, да и сейчас еще не отошел. Но это не значит, что нужно срываться на гостях. Пожалуйста, прими мои извинения. Я позову Бриджит.

Бриджит пребывала в отличном настроении. Она похудела на килограмм и была довольна, что сможет надеть любимый пиджак во время своей поездки в Прагу.

– А Гранья как?

– Понятия не имею.

– Ты хочешь сказать, что не виделась с ней? – Фиона была в шоке.

– А кстати, это отличная идея. Давай сходим к ней сегодня вечером.

Они договорились о месте встречи. Вот будет смеху, думала Бриджит, а Фионе не терпелось узнать, как живется Гранье.

Гранья сама открыла дверь. На ней были джинсы и длинный черный свитер. Увидев их, она не скрыла своего удивления.

– Не могу поверить своим глазам, – радостно воскликнула она. – Заходите. Тони, первые гости потянулись.

Он вышел, улыбаясь; выглядит хорошо, но очень старый. Фиона не могла понять, какое будущее Гранья видит с этим мужчиной.

– Моя сестра Бриджит и наша подруга Фиона.

– Заходите, вы как раз вовремя. Я только хотел открыть бутылку вина. – Он провел их в комнату, заполненную книгами и дисками.

– Ого, сколько дисков! – воскликнула Фиона.

– Послушай, Бриджит, как там родители? Как папа? – Гранья действительно хотела знать.

– О, ты знаешь, все так же.

– Рвет и мечет?

– Нет, все больше вздыхает.

– А мама?

– Знаешь, мама вроде как и не замечает, что ты ушла.

– Спасибо, ты всегда знаешь, что сказать.

– Я всего лишь говорю правду.

Фиона подумала, что им нужно разговаривать тише, чтобы пожилой мужчина не услышал всех деталей о семье Дьюнов. Но, скорее всего, он уже все знал.

Тони всем налил вина.

– Я рад видеть вас, девочки, но у меня столько дел в школе, так что я оставлю вас, а вы тут поболтайте.

– Тебе не нужно уходить, любимый, – сказала Гранья.

– Я знаю, но я должен идти. – Он повернулся к Бриджит: – И если ты будешь разговаривать со своим отцом, скажи ему, скажи ему… ну… – Бриджит смотрела на него выжидающе. Но слова не шли с языка. – Скажи ему, что у нее… все хорошо, – сказал он резко и вышел.

– Ну, – сказала Бриджит, – и что ты на это скажешь?

– Он совершенно расстроен, – сказала Гранья. – Понимаешь, папа не разговаривает с ним в школе, просто выходит из класса, если он заходит, и для Тони это трудно. И мне трудно находиться здесь, зная, что я не могу попасть домой.

– Ты не заходишь домой? – спросила Фиона.

– Нет, конечно. Как я могу там появиться после той сцены, когда он чуть ли не отказался от меня.

– Я не знаю, он очень озадачен, – сказала Бриджит. – Может, он и будет вздыхать и ворчать поначалу, если ты придешь, а потом все наладится.

– Я не хочу слышать о Тони ничего плохого.

– Ты имеешь в виду его бурное прошлое? – спросила Бриджит.

– Да, но ведь у меня тоже есть прошлое. Если бы я была в его возрасте, я надеюсь, у меня бы тоже много чего осталось в прошлом.

– Думаешь, это хорошо, иметь бурное прошлое? – Спросила Фиона.

– О, заткнись, Фиона. Я же не спрашиваю тебя о твоих приключениях, – сказала Бриджит.

– Я никогда ни с кем не спала, не занималась любовью – взорвалась Фиона.

Сестры Дьюн посмотрели на нее с интересом.

– Ты должна была попробовать, – сказала Бриджит.

– Почему это я была должна? Я бы запомнила, если бы это произошло. Но у меня этого не было.

– Почему? – спросила Гранья.

– Не знаю. Или все были пьяные, или мне никто не нравился, или место неприятное, и когда я решила, что уже пора, было слишком поздно. Вы меня знаете. – В ее голосе слышались жалобные нотки и сожаление о сказанном. И Гранья, и Бриджит, казалось, потеряли дар речи. – Но сейчас я бы хотела этого, – быстро добавила Фиона. – Просто для этого нужен человек, который бы мне понравился, которого бы я полюбила.

Гранья налила еще по стакану вина.

– Помните, когда мы учились в школе, то играли в игру, где нужно было говорить только правду. Давайте и сегодня сыграем. Вот скажите мне обе, что я должна делать?

– Ты должна пойти домой и увидеться с отцом. Он скучает по тебе, – сказала Бриджит.

– Тебе нужно поговорить и о других вещах. О банке, о политике, о вечерних курсах итальянского языка, которые он организовал, и не нужно говорить о том, что напоминает ему о… о Тони. Дай ему свыкнуться с этой мыслью, – сказала Фиона.

– А мама? Ей правда все равно?

– Нет, я специально так сказала, чтобы досадить тебе. Но ты знаешь, она думает о чем-то. Может, это связано с работой или с менопаузой, а вовсе не с тобой.

– Это вполне честно, – сказала Гранья. – Теперь поговорим о Бриджит.

– Я думаю, Бриджит хватит говорить о своем весе, – сказала Фиона.

– Потому что она не толстая, а очень даже сексуальная. Большая попа и большая грудь, разве не это любят мужчины? – сказала Гранья.

– И при этом узкую талию, – добавила Фиона.

– Но постоянно слушать про твои калории просто скучно, – засмеялась Гранья.

– Легко говорить, когда ты худая, как палка от швабры.

– Быть занудной и при этом сексуальной, как-то не сочетается, – сказала Гранья.

И Бриджит заулыбалась, поняв, что они говорят искренне.

– Хорошо, теперь Фиона, – сказала Бриджит, заметно повеселев.

Сестры притихли. Критиковать кого-то из своей семьи было намного легче.

– Дайте я еще выпью, чтобы подготовиться, – сказала Фиона неожиданно.

– Слишком порядочная, даже в ущерб себе.

– Все время чувствуешь себя виноватой.

– Не хватает уверенности в себе.

– Не способна собраться с мыслями, когда нужно.

– Похоже, что собираешься оставаться ребенком всю жизнь.

– Повторите еще раз, – перебила Фиона.

Гранья и Бриджит подумали, не слишком ли они резки.

– Просто ты чересчур добра к людям, и никто действительно не знает, о чем ты думаешь, – сказала Гранья.

– И вообще, думаешь ли ты, – мрачно добавила Бриджит.

– О том, что я как ребенок? – спросила Фиона.

– Ну, я полагаю, я имею в виду, что мы все принимаем решения, не так ли? Но бывает, что другие люди принимают их за нас, и тогда мы ведем себя как дети. Вот все, что я имела в виду, – сказала Гранья, боясь, что обидела забавную маленькую Фиону.

– Это экстраординарно. Ты второй человек, кто мне это говорит. Эта девушка, Сьюзи, тоже так сказала, когда я спросила, подстричь мне волосы или нет. До чего же удивительно.

– Итак, ты сделаешь это? – спросила Бриджит.

– Что сделаю?

– Соберешься с мыслями, будешь сама принимать решения, спать тебе с мужчиной или нет, подстричь волосы или оставить длинными?

– А ты перестанешь подсчитывать калории? – спросила Фиона в ответ.

– Да, перестану, если это так нудно для окружающих.

– Тогда хорошо, – сказала Фиона.

Они открыли еще одну бутылку вина и смеялись, пока не вернулся старый Тони, который сказал, что в его возрасте нужно вовремя ложиться спать.

Но, судя по тому, как он смотрел на Гранью, они поняли, что он и не думал ни о каком сне.

– Ну, это оказалось отличной мыслью, навестить ее. – К тому времени, когда они ехали на автобусе домой, Бриджит считала, что это была ее идея.

– Она выглядит очень счастливой, – сказала Фиона.

– Он такой старый, правда?

– Ну, это то, что она хочет, – твердо сказала Фиона, и, к ее удивлению, Бриджит согласилась с ней.

Казалось, время остановилось, хотя прошла всего неделя. Потом Бэрри появился снова.

– Дома все в порядке? – спросила она.

– Нет, не совсем. У мамы ни к чему нет интереса, она даже не готовит. Сейчас мне нужно купить в супермаркете еду быстрого приготовления, а иначе она вообще не станет ничего есть. Если честно, я даже не знаю, что с ней делать. Послушай, а ты придумала, куда мы пойдем?

И внезапно Фиона решила:

– Я бы хотела прийти и попить чаю у тебя дома.

– Нет, это не очень хорошая мысль, – ответил он.

– Ты спросил меня, чем бы я хотела заняться. Твоя мама могла бы немного взбодриться, если бы ты сказал, что пригласишь девушку к чаю, а я была бы милой и веселой, и мы бы поговорили.

– Нет, Фиона, пока нет.

– Послушай, но как она вернется к нормальной жизни, если ты не будешь способствовать этому?

– Ну, не знаю, – неуверенно сказал он.

– Так как насчет вечера?

И Бэрри назначил свидание.

Когда они встретились, он рассказал Фионе, что совершенно не ожидал такой реакции от мамы. К его удивлению, она сказала, что сильно устанет на работе, поэтому не сможет приготовить что-нибудь вкусное, как, например, спагетти или яблочный пирог.

– Ну конечно же ты сможешь, мама, разве ты не отличная повариха?

– Твой отец так не думает, – сказала она. И у Бэрри снова сердце ушло в пятки. Сейчас он жалел, что был единственным ребенком в семье, потому что если бы их было шесть братьев и сестер, то было бы с кем поделиться своими горестями. И ему так хотелось, чтобы его отец просто сказал матери, что любит ее, что его сердце было разбито, когда он узнал, что она пыталась покончить с собой. И чтобы он поклялся, что никогда больше ни на кого ее не променяет. Неужели он просто не мог сказать слова, которые бы порадовали ее?

Все же предложение Фионы было не совсем подходящим.

– Ну хорошо, мама, я думаю, что мог бы попробовать приготовить сам что-нибудь. Я, конечно, в этом деле не очень-то смыслю, но я попытаюсь. И я притворюсь, что это ты готовила. Я не хочу, чтобы она подумала, что ты не хотела ее приглашать.

– Я все приготовлю, – сказала мама. – Ты не в состоянии приготовить даже для Каскарино.

Каскарино звали их большого кота, у которого был только один глаз. Он назвал его в честь Тони Каскарино, футболиста, игравшего за Ирландскую республику, правда, кот оказался не таким быстрым.

Фиона принесла маленькую коробку шоколадных конфет для мамы Бэрри.

– Нет, не нужно было, я только толстею от сладкого, – сказала женщина. Она была бледна, с уставшим взглядом и безжизненными волосами. Скучное коричневое платье не украшало ее.

Но Фиона смотрела на нее с восхищением.

– О, миссис Хили, вы совсем не толстая. У вас такое красивое лицо. У вас широкие скулы, и это придает вам шарм.

Бэрри видел, как его мама дотронулась до своей щеки неуверенно.

– Это правда? – спросила она.

– Я вам говорю, посмотрите на звезд кинофильмов, у них у всех красивая форма лица… – И они вспомнили Одри Хепберн, Аву Гарднер и Мэрил Стрип.

Бэрри уже несколько недель не видел свою маму такой оживленной. Потом он услышал, что Фиона завела разговор о Мерилин Монро, найдя что-то общее у нее с его мамой. Он думал о том, чтобы она не завела разговор о людях, решивших покончить жизнь самоубийством, ведь именно так поступила Мерилин Монро.

Бэрри посмотрел на Фиону с восхищением. Сегодня она показалась ему какой-то другой. Как хорошо, что она настояла, чтобы прийти к ним на ужин.

Он почувствовал, что наконец-то немного расслабился, и подумал: интересно, о чем они станут говорить дальше.

Сам он не мог рассказать, что Фиона работает в госпитале, чтобы не затрагивать больную тему, и он не мог ни с того ни с сего заговорить о курсах итальянского или о супермаркете, или о своем мотоцикле, потому что они бы догадались, что он хочет сменить тему разговора. И он надумал рассказать маме о забавных футболках, которые носит Фиона, но решил, что это может ей не понравиться, так как сейчас она была в хорошем пиджаке и красивой блузке розового цвета.

В этот момент вошел кот и своим единственным глазом уставился на Фиону.

– Я бы хотел представить тебя Каскарино, – сказал Бэрри, обрадовавшись появлению большого черного кота.

– А у тебя есть дома животные? – спросила мама Бэрри.

– Нет, я очень люблю кошек, но мой папа говорит, что никогда не знаешь, что они могут вытворить.

– Как жаль, что люди так думают. Каскарино, например, понимает все получше некоторых мужчин.

– Я знаю, – согласилась Фиона. – Иногда с мужчинами невозможно разговаривать.

– У них нет сердца, – произнесла миссис Хили, и ее глаза опасно заблестели. – У них бьется внутри какой-то предмет, качает кровь, но это не сердце. Возьми хотя бы отца Бэрри. Он прекрасно знает, что сегодня вечером Бэрри пригласил на ужин подругу, но где он, спрашивается. И так всегда!

Вот этого Бэрри боялся больше всего. Ведь прошло только полчаса, а его мама уже завела свою излюбленную тему. Но Фиона быстро нашлась:

– О, радуйтесь. Вот когда я приглашу Бэрри к себе домой, мой папа обязательно будет там, и уже через пять минут он скажет Бэрри, как это опасно ездить на мотоцикле, как опасно водить машину вообще, как глупо болеть за футбольную команду. Если он найдет что-то плохое в изучении итальянского, он обязательно скажет и об этом. Он во всем видит в первую очередь плохое.

– А что твоя мама на все это отвечает? – Голос мамы Бэрри звучал заинтересованно.

– Ну, я думаю, прожив с ним столько лет, она научилась во всем с ним соглашаться. Они уже пожилые люди, понимаете, миссис Хили, намного старше вас. Я самая младшая в семье. Их уже ничто не изменит.

Она изучающе смотрела на Фиону. Любая мать была бы рада, чтобы у их сына была такая добрая девушка. Бэрри увидел, как его мама начала расслабляться.

– Бэрри, будь хорошим мальчиком, сходи на кухню и поставь пирог в печь.

Он вышел из комнаты и прикрыл дверь, а потом прислонился к ней, чтобы послушать, что происходит в комнате. Они говорили тихими голосами, и он не мог разобрать слов. Ради бога, только бы Фиона не допустила какую-нибудь оплошность. И хоть бы мама не стала рассказывать о своих глупых фантазиях о том, что у отца другая женщина. А отец мог бы вести себя немного по-другому. Почему бы ему было просто не прийти и не присоединиться к ним за ужином? Ведь мама сегодня снова что-то приготовила, а это уже прогресс.

Ужин прошел лучше, чем он мог надеяться. Фиона съела все, что лежало у нее на тарелке, и попросила рецепт блюда.

– Послушайте, что я сделаю, так это запишусь на курсы, где учат готовить, – воскликнула она.

– Отличная мысль, – сказал Бэрри, довольный, что она так высоко оценила кулинарные способности его мамы.

– Послушайте, а может быть, когда по вторникам и четвергам Бэрри уходит на курсы итальянского языка, вы бы могли научить меня готовить, показать некоторые тонкости? – Женщина помолчала какое-то время, видимо обдумывая просьбу девушки. Фиона тут же сказала: – Простите, это для меня типично, сначала сказать, а потом подумать.

– Я с удовольствием научу тебя готовить, Фиона, – сказала мама Бэрри. – Мы начнем на следующей неделе.

Бриджит была под большим впечатлением.

– Его мама будет учить тебя готовить, вот это да, – произнесла она восхищенно.

– Возможно, чему-нибудь научит, я просто спросила, а она согласилась. – Фиона сама удивлялась собственной смелости.

– Послушай, ну а когда же мы познакомимся с этим Бэрри?

– Скоро, я не хочу знакомить его сразу со всеми своими подругами, особенно сексуальными.

– А ты изменилась, Фиона, – сказала Бриджит.

– Гранья? Это Фиона.

– О, здорово. Я думала это звонят из главного офиса. Как ты? Ты уже сделала это?

– Что?

– Ну, ты знаешь, – сказала Гранья.

– Нет, еще нет, но скоро. Послушай, я звоню, чтобы поблагодарить тебя.

– За что?

– За то, что сказала мне правду, что я хожу как одурманенная.

– Я никогда этого не говорила, Фиона, – возмутилась Гранья.

– Нет, но ты сказала, что я должна быть шустрее, и как только я стала действовать, то сразу же ощутила, что он без ума от меня. И его мама тоже. Правда, здорово?

– Я рада за тебя, – ответила Гранья довольным голосом.

– Я просто позвонила, чтобы спросить, не ходила ли ты домой, чтобы встретиться с отцом?

– Нет. Я собралась, но в последний момент у меня сдали нервы.

– Гранья!

– Эй, ну хватит читать мне лекции.

– Я знаю, но мы обещали выполнить все, что сказали друг другу в тот вечер.

– Да, это так.

– И, кстати, Бриджит ни словом не обмолвилась о своей фигуре.

– Ну хорошо, Фиона, я пойду сегодня вечером.

Сделав глубокий вдох, Гранья постучала в дверь. Открыл отец. По его лицу ничего невозможно было понять.

– У тебя же есть ключ, зачем стучать, – сказал он.

– Я не хочу вести себя так, как будто до сих пор живу здесь, – сказала она.

– Никто не запрещал тебе жить здесь.

– Я знаю, папа. – Они все еще стояли в холле. Наступило напряженное молчание. – А где все? Они дома?

– Не знаю, – ответил он.

– Как не знаешь, ты должен знать, папа.

– Не знаю. Может быть, твоя мать читает на кухне, а Бриджит, возможно, наверху. Я был в своей комнате.

– Могу я зайти посмотреть? – Гранья пыталась разговорить отца.

– Конечно.

Он провел ее в комнату, и она выдохнула от удивления. Вечернее солнце светило в окно, окрашивая комнату в желтые и золотые тона, и шторы пурпурно-золотого цвета напоминали занавес в театре. На полках было много книг, и маленький стол четко выделялся в вечернем свете.

– Папа, как красиво. Я и не думала, что ты мог сделать что-то подобное, – сказала Гранья.

– Да, существует много вещей, которых мы не знаем друг о друге.

– А какие фрески, они потрясающие.

– Да.

– А сочетание цветов? Это как будто сон, мечта.

Она была в таком восторге, что он не мог оставаться безразличным.

– Это больше, чем просто мечта, но, наверное, я всегда был наивным мечтателем, Гранья.

– Значит, я унаследовала это от тебя.

– Нет, не думаю.

– Нет, если взять твои художественные способности, то я бы не смогла никогда в жизни сделать такую же комнату. Знаешь, пап, я никого раньше не любила, кроме вас с мамой, если честно, то тебя больше. Нет, не перебивай. Теперь я знаю, что бывает и другая любовь. Это когда хочешь самого лучшего для кого-то еще, хочешь, чтобы люди, которых ты любишь, были счастливее тебя.

– Да, – произнес он еле слышно.

– Ты же чувствовал это по отношению к маме? Я хочу сказать, и сейчас, наверное, чувствуешь.

– Я думаю, все изменилось, когда вы повзрослели.

– Я бы не хотела быть более взрослой. Вы с мамой прожили вместе почти двадцать пять лет, через двадцать пять лет Тони уже умрет. Он курит, пьет и ничего не может с этим поделать. Ты это знаешь. Если у меня будет десять хороших лет, можно считать, мне повезет.

– Но ты могла бы прожить их намного лучше, Гранья.

– Что может быть лучше, чем любить и быть любимой, папа? Я знаю это, и ты знаешь.

– Он не надежен.

– Я абсолютно полагаюсь на него и буду доверять ему всю свою жизнь.

– Подожди, вот он бросит тебя с ребенком, тогда ты вспомнишь мои слова.

– Больше всего на свете я бы хотела родить от него ребенка.

– Ну, вперед. Тебя никто не держит.

Гранья наклонилась и внимательно посмотрела на цветы, стоявшие на маленьком столике.

– Пап, ты купил их для себя?

– А как ты думаешь, кто еще может их мне купить?

В ее глазах появились слезы.

– Я буду покупать их для тебя, если ты позволишь мне. Я буду приходить и сидеть здесь с тобой, а если у меня родится ребенок, твой внук, я всегда стану брать его с собой.

– Ты хочешь сказать, что беременна, да?

– Нет, пока нет. Я хочу убедиться, что этот ребенок окажется желанным для всех.

– Тогда придется долго ждать, – произнес он, но она заметила, что на этот раз в его глазах тоже появились слезы.

– Папа, – сказала она, и было трудно определить, кто из них первым сделал шаг навстречу другому. Они обнялись, и у обоих из глаз капали слезы.

Бриджит и Фиона отправились в галерею.

– Ты уже спала с ним?

– Нет, зачем спешить, я думаю, все получится само собой, – сказала Фиона.

– Сколько же ты собираешься еще ждать?

– Поверь мне, я знаю, что делаю.

– Я рада, что хоть кто-то знает, – сказала Бриджит. – Папа и Гранья заставили нас понервничать. Гранья сидит у него в комнате, и они разговаривают так, будто между ними не было никакой ссоры.

– Разве это плохо?

– Нет, конечно, это здорово, но просто так таинственно, – пожаловалась Бриджит.

– А что мама говорит об этом?

– Ничего. Еще одна тайна. Я всегда считала, что у нас самая скучная семья, какая только может быть, а теперь мне кажется, будто я живу в сумасшедшем доме. Не понимаю, когда все это произошло?

Уроки по кулинарии проходили успешно. Иногда отец Бэрри бывал дома. Высокий и темноволосый, он выглядел намного моложе своей жены. Он работал в фирме, которая занималась выращиванием цветов для ресторанов и отелей. Фиону он всегда радостно приветствовал, но не более того. Он не вдавался в подробности, ни о чем ее не расспрашивал и вообще производил впечатление человека, скорее проходившего мимо, чем живущего здесь.

Иногда Бэрри возвращался с курсов и съедал то, что они приготовили. Фиона требовала, чтобы он ел не торопясь и все распробовал.

Каждый раз ей приходилось слушать истории о неверности супруга миссис Хили. Поначалу Фиона пыталась не слушать.

– Не говорите мне об этом, пожалуйста, вы же хотите, чтобы все в вашей семье наладилось, и, когда это произойдет, вы будете жалеть о сказанном.

– Нет, не буду, ты же моя подруга. Ты должна меня выслушать. Ты должна знать, какой у Бэрри отец. У нас все было замечательно, но два года назад все изменилось. Он познакомился с кем-то, и началось.

– Вы же не можете знать наверняка, миссис Хили. Может быть, он просто устает на работе или стоит в пробках.

– Нет никаких пробок в четыре часа утра, когда он возвращается домой. И я узнавала в компании, он работает двадцать восемь часов в неделю, но дома он отсутствует ровно в два раза больше.

– А дорога туда и обратно? – произнесла Фиона, почти отчаявшись.

– До работы ему добираться десять минут, – ответила миссис Хили.

– Возможно, ему хочется больше свободного пространства.

– У него и так все в порядке, он спит в смежной комнате.

– Может, чтобы не будить вас?

– А может, чтобы не быть со мной.

– А если она существует, то кто она, как вы думаете? – шепотом спросила Фиона.

– Не знаю, но я выясню.

– Вы думаете, кто-нибудь с работы?

– Нет, там я всех знаю, там не с кем. Хотя это может быть кто-то, с кем он общается по работе, а таких может быть половина Дублина.

Общаться с ней было просто невозможно.

– Она разговаривает с тобой обо всем этом? – спросил Бэрри.

– Ты знаешь, мы болтаем обо всем понемногу, – соврала она.

Нэсса Хили считала Фиону своей подругой, и невозможно было допустить, чтобы об их разговорах узнал кто-то еще.

Бэрри и Фиона часто виделись. Они ходили на футбольные матчи и в кино, а в хорошую погоду катались на мотоцикле, и Фиона увидела такие места, где раньше никогда не бывала.

Он никогда не спрашивал ее о поездке в Рим – viaggio, как они называли ее. Но Фиона надеялась, что, когда подойдет время ехать, он предложит ей присоединиться, и потому на всякий случай сделала паспорт.

Иногда они встречались со Сьюзи и Луиджи, которые пригласили их на свою свадьбу в середине июня. Сьюзи сказала, что не получится провести медовый месяц в Риме, потому что и ее, и его родители не согласны.

– А ты сама изучаешь итальянский? – спросила Фиона.

– Нет, если они захотят общаться со мной, то пусть изучают мой язык, – заявила Сьюзи, которая, видимо, ожидала, что эскимосы заговорят на ее языке, когда она отправится на Северный полюс.

Ученики курсов устроили вечеринку. Каждый купил что-то из продуктов. Они обсуждали, что сначала хорошо было бы поехать во Флоренцию, посетить Сиену, переночевать там в отеле, а уж потом переместиться в Рим. Чем больше набиралась группа, тем дешевле обходилась поездка, и потому каждый решил сообщить о предстоящем путешествии своим знакомым.

– Я бы хотел, чтобы ты поехал, папа, – сказал Бэрри, – это для меня очень важно, и, кстати, вспомни, мы с мамой всегда сопровождали тебя в загородных прогулках, которые устраивались у вас от работы.