Текст книги "Холодный зной"

Автор книги: Мейв Бинчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Синьора рассказала о своей долгой жизни на Сицилии, что она могла бы обучать не только языку, но и рассказывать об итальянской культуре. Они могли бы проводить уроки, посвященные художникам, скульпторам, а потом перейти к итальянской музыке, опере. А еще столько интересного можно рассказать о винах и еде, о растущих там фруктах и овощах. В действительности, так много всего, о чем можно поговорить.

Ее глаза светились, и она выглядела моложе высокого человека, вставшего, чтобы проводить ее. В коридоре послышался шум голосов, означающий, что время ленча подходит к концу. Скоро придут другие учителя, и им придется заканчивать их потрясающую беседу.

Казалось, она тоже поняла это без слов.

– Я слишком много времени отняла у вас, вам нужно работать. Но как вы думаете, мы могли бы снова поговорить?

– Уроки заканчиваются в четыре часа. Сейчас я говорю так, как обычно говорят школьники, – сказал Эйдан.

Она улыбнулась ему:

– Должно быть, так прекрасно работать в школе, вы всегда остаетесь молодым.

– Я хотел бы, чтобы так было, – сказал Эйдан.

– Когда я преподавала английский на Сицилии, я смотрела на их лица, и мне казалось, что они не понимают чего-то, но со временем они узнавали все больше и больше нового. Это приносило такое удовлетворение.

Сейчас этот человек, снова надевший пиджак и отправлявшийся в класс, открыто восхищался ею. А Синьона не могла вспомнить, когда чувствовала такой подъем. В Аннунциата ее уважали, но как-то по-своему. И конечно же Марио любил ее. В этом не было сомнений, он любил ее всем сердцем, но никогда не восхищался ею. Он приходил к ней в темноте, прижимался к ней, рассказывал о своих горестях, но в его глазах не было восхищения.

Синьоре было приятно, что она понравилась этому мужчине.

– Могу я подождать вас около школы? – спросила она. – Мы бы могли подробнее все обсудить.

– Я бы не хотел задерживать вас, – начал он.

– У меня все равно нет никаких дел.

– Может быть, вы лучше посидите у нас в библиотеке? – спросил он.

– С большим удовольствием.

Он повел ее по длинному коридору, толпы детей проносились мимо, не обращая на них внимания. Не считая, конечно, Джерри Салливана.

– Иисус, Синьора… – воскликнул он в изумлении.

– Привет, Джерри, – произнесла она радостно, и ей показалось, что она всегда работала в этой школе.

Она сидела в библиотеке, просматривая книги в отделе итальянской литературы. В основном это были старые издания, скорее всего, купленные Эйданом Дьюном на свои деньги. Он оказался таким добрым человеком, энтузиастом, возможно, он мог бы помочь ей. А она поможет ему. Впервые с тех пор, как она вернулась в Ирландию, Синьора почувствовала себя спокойно. Она потянулась и зевнула, подставив лицо под яркие лучи летнего солнца, светившего в окно.

Несмотря на то что она собиралась преподавать итальянский и была настроена решительно, почему-то сейчас она не вспоминала об Италии. Она думала о Дублине, о том, где они найдут учеников для своего будущего класса: она и мистер Дьюн, она и Эйдан. Синьора одернула себя, собравшись с мыслями. Сейчас нужно быть серьезной, а не витать в облаках.

Спустя два часа Эйдан Дьюн стоял на пороге библиотеки. Он улыбался, и его лицо светилось.

– У меня нет машины, – сказал он. – А вы на чем приехали?

– Я просто купила билет на автобус, – сказала Синьора.

Билл

«Жизнь была бы намного легче, – подумал Билл Берк, – если бы я смог влюбиться в Гранью Дьюн. Она из нормальной семьи, ее отец – учитель в школе Маунтинвью, а мать работает в ресторане “У Квентина”. Она хороша собой и с ней можно поболтать».

Они частенько разговаривали о банке и обсуждали, насколько эгоистичны и жадны бывают люди. Гранья всегда интересовалась, как дела у его сестры, и часто передавала с ним книги для нее. Возможно, Гранья могла бы полюбить его, если бы только сложились обстоятельства.

Так легко было говорить о любви с хорошим другом, который тебя понимает. Билл все понимал, когда Гранья рассказывала ему об этом взрослом мужчине, которого она, как ни старалась, никак не могла выкинуть из головы. Он же в отцы ей годился, много курил и кашлял, и вообще, может, он помрет через пару лет, ведя такой образ жизни. Но она не встречала никого, кто бы так привлекал ее.

Главной причиной, почему она не могла с ним встречаться, было то, что он обманул ее и стал директором школы, занял место ее отца. Отец бы не пережил, если бы узнал, что его дочь встречалась с Тони О’Брайеном и даже спала с ним. Однако…

Она пыталась встречаться с другими мужчинами, но из этого ничего не вышло. Она не переставала думать о нем, и это было так несправедливо. Почему сердце отказывается подчиняться разуму и продолжает любить того, кто совершенно тебе не подходит?

Билл соглашался с ней. Он тоже был жертвой подобных отношений. Он любил Лиззи Даффи, девушку с самым ужасным характером на свете. Лиззи была красавицей, но с ней практически невозможно договориться. Она тоже любила Билла. Или говорила, что любит, или только так думала. Она говорила, что никогда ни с кем не встречалась так серьезно. По сравнению с другими друзьями Лиззи, он был не совсем глупым, проявлял интерес к путешествиям и имел веселый нрав. Вот такие странные были у них с Лиззи отношения.

Встречаясь за чашкой кофе, Билл и Гранья разговаривали о том, что, если бы все люди идеально подходили друг другу, все было бы слишком легко и просто.

Лиззи никогда не спрашивала у Билла о его сестре Олив. Конечно, они встречались, когда она приходила к ним в гости. Олив была девушкой с замедленным развитием. Ей было двадцать пять лет, а вела она себя так, как будто ей было восемь. Она с восторгом рассказывала истории, прочитанные в книгах, и очень впечатлялась тем, что видела по телевизору. А еще она вела себя так, как будто ничего в мире не существует кроме ее семьи. «Моя мама печет самые вкусные торты на свете», – говорила она. И мама, которая максимум, что могла сделать, так это украсить покупной торт, гордо улыбалась. «Без моего папы в его огромном супермаркете не обойтись», – говорила Олив, и ее папа, который работал в колбасном отделе, мило улыбался. «Мой брат Билл – менеджер в банке».

– Надеюсь, когда-нибудь наступит такой день, – отвечал Билл.

– Ты можешь преуспеть в банковском деле, – часто повторяла она Биллу. – Я вот только могу выйти замуж за успешного мужчину, но возраст поджимает, а у тебя полно времени впереди.

В этом вопросе Лиззи была с ней абсолютно согласна, только она считала, что Биллу необходимо жениться в ближайшие два года. Лиззи всегда говорила это шутливым тоном, Билл знал, что она никогда не выйдет замуж за неудачника.

Лиззи отказали в кредите, потому что она не выплатила первый, ее кредитная карта была заблокирована, и Билл видел письма, приходившие на ее имя: «Вы должны погасить задолженность по кредиту до пяти часов завтрашнего дня, в противном случае…»

– О, ради всего святого, Билл, у тех, кто работает в банке, нет ни души, ни сердца. Им лишь бы заработать деньги. Они враги.

– Для меня они не враги, наоборот, это мои работодатели.

Ему приходилось иногда останавливать ее.

– Лиззи, хватит, – говорил он, когда она заказывала вторую бутылку вина, потому что знал, что ей нечем будет заплатить, и ему придется сделать это. А такие затраты не входили в его планы. Он хотел помогать родителям. Но с Лиззи невозможно было экономить. Биллу хотелось купить новый пиджак, но то одно мешало, то другое. Лиззи постоянно говорила, что хочет поехать в отпуск, но отложить деньги никак не получалось.

Билл надеялся, что это лето выдастся теплым, и тогда Лиззи будет ходить загорать и отстанет от него. А если, наоборот, все ее подруги начнут говорить о том, как здорово было бы поехать в Грецию и как дешево можно прожить в Турции целый месяц… Билл не мог взять деньги в кредит в банке, в котором работал. Таково было правило. Но, конечно, всегда возможно взять их где-то еще. Возможно, но очень нежелательно.

В тот вечер в банке состоялось совещание. Билл и Гранья сидели рядом. Управляющий рассказывал о перспективах банка, о потребности в молодых образованных специалистах, знающих языки и имеющих навыки в других областях. За границей зарплата у банковских служащих конечно же была выше.

– Ты бы хотела работать в другой стране? – спросил Билл.

Гранья выглядела взволнованной.

– Может быть, и не отказалась бы, потому что так бы я отдалилась от Тони и перестала бы думать о нем.

– А он хочет тебя вернуть? – Билл уже слышал эту историю много раз.

– Да, он каждую неделю присылает мне в банк открытки. Посмотри, эту он прислал недавно. Гранья показала открытку, на которой была надпись: «Все еще жду, Тони».

– Он не особо разговорчив, – отметил Билл.

– Не особо, но это не единственный экземпляр, – объяснила Гранья. – На одной было написано «Еще жду», на другой «Еще надеюсь». Знаешь, он даже купил кофеварку, когда я сказала, правда, это не помогло.

– Вас, женщин, не поймешь.

– Почему, просто иногда мужчинам необходима маленькая встряска.

Гранья считала, что Лиззи была безнадежна. Билл думал, что Гранья вернется к своему старикашке, будет варить кофе и готовить ему, потому что было очевидно, что без него ее жизнь уныла.

Это собрание заставило Билла задуматься. Допустим, он отправит свои резюме в зарубежные банки и его пригласят на работу в одну из европейских столиц. Что он выиграет при этом? Он бы получил большую зарплату, у него бы появилась свобода, и ему бы не пришлось проводить вечера дома с Олив и родителями за разговорами, как бы улучшить свою жизнь.

Лиззи могла бы переехать и жить с ним в Париже или в Риме, или в Мадриде, у них была бы маленькая квартирка. Они спали бы вместе каждую ночь, а не как сейчас, когда он приходил к ней, а потом возвращался домой. Это очень устраивало Лиззи, так как она не просыпалась раньше полудня и ей не хотелось, чтобы кто-то будил ее по утрам.

Он начал просматривать объявления о курсах интенсивного обучения языкам. Все они были очень дорогие. О самостоятельном изучении не могло быть и речи, так как у него не было ни усидчивости, ни времени. После рабочего дня в банке он приходил измотанный и весь вечер чувствовал усталость, где уж тут сконцентрироваться на уроках. Да и не мог он постоянно где-то пропадать, уделяя недостаточно внимания Лиззи, ведь так он мог потерять ее, тем более у нее полно друзей и подруг.

Не в первый раз он пожалел, что влюблен в совершенно неподходящую девушку. Но ведь это не зависело от него. Любовь зла. Как обычно, он жаловался своей подруге Гранье, и однажды она сделала ему заманчивое предложение.

– Мой отец набирает группу для изучения итальянского языка у себя в школе, – сказала она. – Занятия начинаются в сентябре.

– Думаешь, мне это подойдет?

– Не знаю. Может пригодиться в будущем. По крайней мере это недорого. – Гранья всегда была честной, и за это она нравилась ему. – Им необходимо набрать не менее тридцати учеников. Мой отец готов работать даже в убыток. За это я не выношу его. Он говорит, что нужно быть человечным.

– Понятно, но поможет ли мне это как-то в банковском деле?

– Сомневаюсь. Они, наверное, будут учить фразы типа «Привет, пока, как дела?». Думаю, если бы ты оказался в Италии, ты бы и так научился.

– Да, – Билл сомневался.

– Но, Билл, ты можешь попробовать. Спорю, она научит тебя этим фразочкам.

– Кто?

– Преподавательница, которую он нанял. Настоящая итальянка, он называет ее Синьорой.

– И когда начинаются занятия?

– Пятого сентября, если они наберут людей.

– А платить нужно сразу за год?

– Только за семестр. И ты поддержишь моего сердобольного отца.

– А увижу я Тони, который пишет все эти страстные письма? – спросил Билл.

– Боже, не упоминай о Тони. Все эти разговоры только между нами. – Голос Граньи звучал взволнованно.

Он хлопнул ее по руке:

– Я всего лишь пошутил, конечно же я знаю, что это секрет. Но я хотел бы взглянуть на него, и если увижу его, то скажу тебе свое мнение.

– Надеюсь, он тебе понравится. – Неожиданно Гранья показалась ему такой молодой и уязвимой.

В тот же вечер Билл рассказал родителям, что собирается учить итальянский.

Олив очень удивилась.

– Билл собрался в Италию. Билл собирается работать в итальянском банке, – рассказала она соседям, которые жили рядом.

Они уже привыкли к Олив.

– Как здорово! А ты будешь скучать по нему?

– Когда он устроится там, мы приедем к нему и останемся там с ним, – рассказала Олив по секрету.

Находясь в своей комнате, Билл услышал их разговор, и ему сделалось не по себе. Его мама считала, что это отличная мысль. Это был красивый язык. Ей нравилось слушать речь папы римского, а еще она обожала песню О Sole Mio. Она поинтересовалась, запишется ли Лиззи на курсы вместе с ним.

Билл знал, что Лиззи настолько недисциплинированна и неорганизованна, что вряд ли захочет подолгу просиживать за уроками сначала в классе, а потом дома. Она бы скорее предпочла похихикать с подружками и выпить какой-нибудь супердорогой коктейль.

– Она еще не решила, – уверенно ответил он. Билл знал, что она не нравится родителям. Единственный ее визит к ним домой оказался не очень удачным. Она надела слишком короткую юбку, а вырез на блузке был слишком глубоким, и смеялась она чересчур громко и вульгарно.

Но это была девушка, которую он любил. Именно на ней он собирался жениться через два года, когда ему исполнится двадцать пять. Иногда Билл представлял день своей свадьбы. Его родители будут так взволнованны. Сколько предстоит хлопот и сколько обсуждений наряда Олив. А отец обязательно постарается, чтобы бракосочетание было назначено на удобное время, чтобы ему не отпрашиваться из супермаркета. Он работал в этом магазине уже сто лет, но никогда не осознавал своей значимости и всегда боялся, что со сменой менеджера может потерять работу. Иногда Биллу хотелось встряхнуть его, объяснить, что он значит намного больше, чем другие служащие, и что все прекрасно понимают это. Но отец в свои пятьдесят, не имея квалификации и навыков молодых людей, ни за что бы не поверил ему. Он так и будет бояться и дорожить своим супермаркетом до конца дней.

Родственников Лиззи он представлял плохо. Она рассказывала о своей матери, которая предпочитала жить в Западном Корке, и об отце, живущем в Галвее, потому что там обитали его друзья. Еще у нее была сестра в Штатах и брат, который уже много лет не приезжал домой. Билл с трудом мог представить их всех вместе.

Он рассказал Лиззи о занятиях и предложил пойти с ним за компанию.

– Зачем еще? – Заразительный смех Лиззи тоже заставил его рассмеяться, хотя он сам не знал почему.

– Ну так бы мы могли больше общаться.

– Но почему они не говорят по-английски?

– Некоторые говорят, но представь, как здорово общаться с ними на их языке.

– И нам придется посещать занятия в этой облезлой старой школе в Маунтинвью?

– Говорят, что это очень хорошая школа.

– Может быть, но только посмотри, где она находится.

– Согласен, место не очень, но просто там живут бедные люди, вот и все.

– Бедные! – выкрикнула Лиззи. – Ради бога, мы все бедные, просто они не хотят найти деньги и все там отремонтировать.

Билл удивлялся, как Лиззи могла сравнивать себя с семьями, которые живут на маленькие зарплаты и социальные пособия? Многие вообще не имели работы. Просто она слишком наивна и не любит людей. Он уже давно знал это.

– Ну а я собираюсь, – сказал он. – Автобусная остановка как раз около школы, а занятия будут проходить по вторникам и четвергам.

– Я бы пошла, чтобы поддержать тебя, Билл, но если честно, у меня нет денег. – Она посмотрела на него своими огромными глазами. Было так странно представлять ее сидящей рядом с ним и изучающей язык.

– Я заплачу за тебя, – сказал Билл. Теперь ему точно предстояло пойти в другой банк и взять кредит.

В другом банке к нему отнеслись по-доброму и сочувственно. Точно так же и они в своем банке обращались с клиентами.

– Вы можете взять большую сумму, – сказал молодой служащий.

– Я знаю, но тогда придется возвращать слишком большие проценты… и без того столько затрат.

– Я вас понимаю, – сказал молодой человек, – а цены на одежду? Она стоит целое состояние.

Билл подумал о пиджаке, а потом о своих родителях и Олив. Ему так хотелось помочь им материально. И он взял кредит вдвое больший, чем намеревался, когда шел в банк.

Отец Граньи остался очень доволен тем, что она привела двух человек в класс. Теперь количество учащихся достигло двадцати двух. А до начала занятий еще целая неделя. Они решили, что, даже если не наберут нужное количество людей, все равно приступят к занятиям в срок.

– Знаешь, сегодня я собираюсь провести вечер с моей подругой Фионой.

– Фиона, которая работает в госпитале? – У Билла было такое ощущение, что Гранья всегда упоминает о ней после того, как они поговорят о Лиззи. Как будто бы для того, чтобы подчеркнуть, насколько глупа Лиззи и насколько трудно с ней общаться.

– Да, я много раз рассказывала тебе о ней. Хорошая подруга, и моя, и Бриджит. Мы всегда можем сказать родителям, что остаемся у нее, хотя это не всегда так.

– Я понял, о чем ты, а что они?

– А они не думают об этом. Просто знают, что все в порядке.

– И часто Фиона прикрывает тебя?

– Нет, последний раз… ну, когда я осталась у Тони. Как раз на следующий день я узнала, какая он свинья и как он занял место моего отца. Я рассказывала тебе?

Она рассказывала много, много раз, но Билл был очень добрым молодым человеком.

– Если бы я только знала, какой он, я бы ни за что не стала с ним общаться.

– Полагаю, если ты вернешься к нему, ваши отношения с отцом на этом закончатся?

Гранья взглянула на него колючим взглядом. Билл знал, что Тони все еще думает о ней, но для отца, если он узнает об их связи, это будет катастрофой. Отец не сомневался, что станет директором; наверное, он чувствовал себя гадко, просто не подавал виду.

– Ты знаешь, я думала об этом, – ответила Гранья медленно. – И, наверное, стоит немного подождать, пока у отца в жизни все не наладится. Тогда, возможно, он будет готов услышать нечто подобное.

– Ты думаешь, он делится своими проблемами с матерью?

Гранья покачала головой:

– Они почти не разговаривают. Мою маму интересует только ресторан и общение с ее сестрами. Папа в основном проводит время в одиночестве, но, может быть, эти вечерние уроки выведут его из оцепенения, и тогда с ним можно будет поговорить. Что-то я слишком забегаю вперед.

Билл посмотрел на нее восхищенно. Она относилась к своим родителям так же, как и он, не хотела их огорчать.

– У нас так много общего, – сказал он внезапно. – Жаль, что мы можем быть только друзьями.

– Я знаю, Билл. И ты очень симпатичный парень, особенно в этом новом пиджаке. У тебя такие красивые волосы с блеском, ты молод и не умрешь, когда мне будет сорок. Разве не ужасно, что у нас нет влечения друг к другу, но я точно отношусь к тебе только как к другу.

– Я знаю. Почему в жизни все так несправедливо?

Он решил устроить для своей семьи прогулку на побережье. Они сели на поезд, который назывался «Стрела».

– Мы летим на стреле к побережью, – сказала Олив нескольким людям в поезде, и они улыбнулись ей. Ей все улыбались.

Они спустились вниз к гавани, где стояли лодки рыбаков. Повсюду гуляли туристы и отдыхающие. Они проходили по главной извилистой улице маленького городка и рассматривали витрины магазинчиков. Мама Билла сказала, что, наверное, так здорово жить в таком месте.

– Когда вы с сестрой были маленькие, – сказал отец, – мы думали о том, чтобы переехать сюда, но работу проще найти в городе, и потому мы не поехали.

– Может быть, Билл когда-нибудь будет жить в похожем местечке, когда продвинется по работе, – предположила мама.

Билл попытался представить себя, живущего с Лиззи в новой квартире или в одном из старых домов здесь. Чем она будет заниматься целый день, когда «Стрела» умчит его в город на работу? Заведет ли она новых подружек, как она это умеет? Родятся ли у них дети? Она сказала, мальчик и девочка, и все. Но это было давно, а теперь ее мнение могло измениться.

Олив не была любительницей пеших прогулок, а маме очень хотелось зайти в церковь, и она ее уговорила. А Билл с отцом решили прогуляться по милой извилистой Vico Road, которую часто сравнивали с Bay of Naples. У многих дорог здесь были итальянские названия, например Vico и Sorrento, а также здания с названиями La Scala, Milano, Ancona. Холмы вдоль побережья напоминали Италию. Они любовались садом, рассматривали дома и искренне восхищались. Если бы Лиззи была здесь, она бы точно возмутилась социальным неравенством. Но Билл, который работал банковским клерком, и его отец, который резал ветчину, взвешивал ее и упаковывал, совершенно спокойно относились к этому явлению.

Светило солнце, море мерцало, и на воде качались яхты. Они присели на бордюр, и отец закурил.

– У тебя все сбылось, о чем ты мечтал, когда был молодой? – спросил Билл.

– Не все, конечно, но многое.

– А что именно?

– Ну, иметь такую хорошую работу и удержаться на ней, несмотря ни на что. Я женился на твоей маме, и она стала великолепной женой, и у нас получилась отличная семья. А потом родились вы с Олив, и это было для нас высшей наградой.

У Билла появилось странное чувство, будто отец жил в нереальном мире. Все это было так обыденно. Дать образование детям. Жена, которая жарит яичницу, а он считает, что она великолепна. А работа…

– Пап, а почему я стал для тебя наградой?

– Ну, ты сейчас набиваешь себе цену, – улыбнулся отец.

– Нет, я имею в виду, почему ты доволен мной?

– А кто бы мог пожелать лучшего сына? Вот сегодня, например, ты устроил нам это маленькое путешествие, и так много трудишься, чтобы заработать деньги, и так добр к сестре.

– Кто ж не любит Олив?

– Да, любят, но ты особенно. Мы с мамой живем, не зная страхов и печалей, потому что уверены, что, когда нас не станет, ты позаботишься о ней.

Билл заговорил и сам не узнал своего голоса:

– А с чего ты взял, что об Олив всегда нужно будет заботиться?

– Я говорю просто так.

Глядя вдаль, на переливающееся море, Билл вдруг осознал, что в свои двадцать три года он совсем не видел жизни. Теперь он знал, что Олив была проблемой не только для его родителей, но и для него. И когда через два года они с Лиззи поженятся, они переедут за границу, у них родятся дети, Олив будет частью их семьи.

Его родители могут прожить еще двадцать лет, а Олив в свои сорок пять так и останется с разумом ребенка. Внутри него пробежал холодок.

– Пойдем, пап, мама сказала, что они будут ждать нас в пабе.

Входя в паб, они увидели сияющее лицо Олив.

– А вот и Билл, менеджер банка, – произнесла она.

И все посетители паба заулыбались.

Билл отправился в Маунтинвью, чтобы записаться на уроки итальянского. Сейчас он понял, как прав был его отец, когда экономил деньги, для того чтобы отправить своего сына учиться в хорошую школу. В глаза сразу бросались обшарпанные стены и сваленные в кучу велосипеды под навесом. Но ведь он пришел сюда за знаниями, и об этом непременно нужно поговорить с Лиззи. Она очень увлеклась мыслью о предстоящих занятиях и всем говорила, что скоро научится разговаривать по-итальянски. В душе Билл надеялся, что она передумает, и тогда он сэкономит деньги. В конце месяца ему предстояло платить по кредиту. Его новый пиджак, конечно, радовал его, но не так сильно.

– Какой красивый пиджак, это натуральная шерсть? – спросила женщина, сидевшая за столом. – По виду ей было уже за пятьдесят, и она приятно улыбалась.

– Да, натуральная, – ответил Билл.

– Он итальянский, да? – Она говорила с легким акцентом, как будто жила за границей. Интересно, она учительница? Биллу говорили, что у них будет преподавать настоящая итальянка.

– Вы учительница? – спросил он.

– Да, я Синьора. Я двадцать шесть лет прожила на Сицилии. Даже приехав сюда, я все равно думаю по-итальянски. Надеюсь, мои ученики поймут меня.

Билл не знал, что сказать, и спросил:

– Вы набрали нужное количество учащихся для класса? – Может быть, еще ничего не получится. Но у Синьоры был оживленный вид, и она заговорила с энтузиазмом:

– Si, si, нам повезло, о нас многие узнали. А вы как услышали о нас, мистер Берк?

– В банке, – ответил он.

– В банке. Представить только, о нас известно даже в банке.

– Как вы думаете, я смогу выучить банковскую терминологию? – Он наклонился через стол, ища уверенности в ее глазах.

– А что именно?

– Знаете, слова, которые мы употребляем в банке… – Но Билл не смог привести никакого примера.

– Вы можете написать их мне, и я найду их для вас, – объяснила Синьора. – Но, честно говоря, мы не будем подробно изучать банковское дело. Сначала нужно выучить основы языка и почувствовать Италию. Я хочу, чтобы вы полюбили ее и узнали, и когда поедете туда, чувствовали, что едете домой к другу.

– Это здорово, – воскликнул Билл и протянул деньги за себя и Лиззи.

– Martedi, – сказала Синьора.

– Прошу прощения?

– Martedi, вторник. Вот вы уже и знаете одно слово.

– Martedi, – повторил Билл и пошел к автобусной остановке. Сейчас он жалел о выброшенных деньгах.

– Что мне надеть на занятия? – спросила Лиззи в понедельник вечером. Только Лиззи могло прийти такое в голову. Другие люди думали, взять ли словарь и тетрадь для записей.

– Что-нибудь, что не отвлечет остальных от занятий.

Это было совершенно бессмысленное предложение. В гардеробе Лиззи не было подобной одежды. Даже сейчас, в конце лета, она носила короткую юбку, открывающую ее длинные загорелые ноги.

– Но что конкретно?

Чтобы она не приставала, Билл сказал:

– Мне нравится, когда ты в красном.

Ее глаза засветились.

– Я сейчас же примерю что-нибудь, – сказала она и достала красную юбку и красно-белую блузку. Она смотрелась великолепно, как на рекламе шампуня.

– Еще я могу надеть красную резинку на голову, – в ее голосе было сомнение.

Глядя на нее, Билл почувствовал, насколько она нужна ему. Пусть он будет должен банку.

– Сегодня вечером, – сказал он Гранье на следующий день.

– Ты ведь скажешь мне честно свое мнение, да? – Гранья выглядела очень серьезной.

Билл уверил ее, что расскажет чистую правду, хотя даже если бы это был настоящий провал, он не смог бы нанести Гранье такой удар. Скорее всего, он скажет, что все прошло замечательно.

Билл не узнал пыльную школьную пристройку, когда они приехали. Это место преобразилось до неузнаваемости. Огромные постеры украшали стены, фотографии фонтана Треви, Колизея, Моны Лизы и Давида. Помимо них на стенах висели картины с изображением виноградников и блюд итальянской кухни. Стол был накрыт красной, белой и зеленой бумагой, и на нем стояли цветные бумажные тарелки.

Казалось, что на них лежит настоящая еда, маленькие кусочки салями и сыра.

Билл надеялся, что все получится, как было задумано, ради этой странной женщины с рыже-седыми волосами, которую называли просто Синьора, ради доброго и порядочного человека, отца Граньи, ради всех собравшихся здесь людей. Все, как и он, на что-то надеялись, о чем-то мечтали. И наверняка никто из них не собирался делать карьеру в иностранном банке.

Синьора потерла руки и представилась.

– Mi chiamo Signora. Come si chiama?^[1] – обратилась она к человеку, который, судя по всему, был отцом Граньи.

– Mi chiamo Aidán^[2], – сказал он. И так пошли по цепочке. Лиззи это понравилось.

– Mi chiamo Lizzie, – выкрикнула она и все заулыбались, как будто прибыла известная персона.

– Попробуйте произнести ваше имя на итальянский манер. Скажите: Mi chiamo Elizabetta.

Лиззи понравилось это еще больше, и она с радостью повторила.

Каждый написал свое имя на больших листах бумаги. Затем они выучили, как спросить друг у друга «Как дела?», «Который час?», «Какое сегодня число?», «Какой день недели?» и «Где вы живете?».

Вскоре все знали, как кого зовут по-итальянски, и напряжение в классе явно спало. Синьора раздала листки бумаги, на которых были записаны все фразы, которые они использовали, заученные до единого звука.

Они снова и снова повторяли их, задавали друг другу вопросы и отвечали на них.

– Bene, – сказала Синьора. – У нас еще есть десять минут.

По классу пронесся общий вздох. Два часа почти пролетели.

– Вы сегодня очень хорошо поработали, но сначала мы произнесем слова «салями», «сыр» перед тем как съедим их.

Словно дети, тридцать взрослых набросились на угощение.

– Giovedi, – произнесла Синьора.

– Giovedi, – хором повторил класс. Билл начал аккуратно расставлять стулья в ряд около стены. Синьора смотрела на отца Граньи, и, казалось, в ее взгляде был вопрос, все ли прошло удачно. Он едва заметно кивнул. Через минуту в классе был полный порядок.

Билл с Лиззи направились к автобусной остановке.

– Ti amo, – неожиданно сказала она.

– Что это? – спросил он.

– Догадайся, – игриво произнесла она. – Давай, давай… Ti, что это?

– Ты, я думаю, – сказал Билл.

– A «amo»?

– Это любовь?

– Это означает «Я тебя люблю».

– Откуда ты знаешь? – удивился он.

– Я спросила у нее перед уходом. Она сказала, что это два самых красивых в мире слова.

– Это правда, – согласился Билл.

Возможно, уроки итальянского могли пойти им на пользу.

– Это на самом деле было здорово, – рассказывал Билл Гранье на следующий день.

– Мой отец весь светился от счастья, слава богу, – сказала Гранья.

– А она и вправду хорошая учительница, знаешь, она заставляет тебя думать, что ты можешь заговорить на языке через пять минут.

– Значит, тебе понравилось.

– Даже Лиззи не осталась равнодушной. Она всю обратную дорогу повторяла новые фразы. Теперь она называет себя Элизабетта, – гордо сказал Билл.

– Ты знаешь, я готова поспорить, что через пару уроков ее интерес поостынет.

Гранья оказалась права, но не в том, что Лиззи потеряла интерес, а в том, что она перестала ходить на занятия, потому что ее мама приехала в Дублин.

– Она не была здесь сто лет, и я должна встретить ее с поезда, – извиняющимся тоном сказала она Биллу.

– Но скажи ей, что к половине десятого будешь дома, – попросил Билл. Он не сомневался, что, если синьорина Элизабетта пропустит урок, это войдет у нее в привычку.

– Нет, это нечестно, Билл, она так редко приезжает в Дублин. – Он молчал. – И еще, Билл, мог бы ты одолжить мне денег на такси? Мама терпеть не может ездить на автобусе.

– А она не хочет заплатить за такси?

– О, не будь таким противным.

– Это несправедливо, Лиззи. Так не делается, это нечестно.

– Ладно, – пожала она плечами.

– Что «ладно?»

– Ничего. Хорошего тебе урока и передай огромный привет Синьоре.

– А как же деньги на такси?

– Ну раз тебе жалко…

– Нет, я не хочу расстраивать тебя и твою маму, пожалуйста, возьми их, Лиззи.

– Ну если ты настаиваешь.

Он поцеловал ее в лоб.

– На этот раз я познакомлюсь с твоей мамой?