Текст книги "Холодный зной"

Автор книги: Мейв Бинчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

– Нет, пожалуйста, пусть он приходит в четверг. – Синьор Гаральди и его жена переглянулись. – А вообще, приходите все вместе в четверг, выпьем и отпразднуем нашу встречу.

– Нас сорок два человека, – сказала Синьора.

– Этот дом вместит и гораздо больше народу, – сказал он.

Они сели в машину, любезно предложенную синьором Гаральди, и поехали в ресторан. Синьора и Эйдан посмотрели друг на друга, и у них был вид, как у гордых родителей, которые выручили ребенка из нелепой ситуации.

– Как бы я хотел, чтобы моя сестра видела меня сейчас, – внезапно произнес Лэдди.

– Она была бы рада за тебя? – мягко спросила Синьора.

– Ну, она знала, что это произойдет. Давным-давно гадалка предсказала нам судьбу, и все, что она сказала, сбывалось и продолжает сбываться. Как жаль, что Роза не дожила до этого дня.

– Ее нет с нами, но, возможно, она все видит сейчас с небес. – Эйдан хотел поддержать Лэдди.

– Знаете, мистер Дьюн, я не очень-то верю, что есть еще другая жизнь.

– Ты не веришь, Лэдди? А я с каждым днем все больше убеждаюсь в этом, – сказал Эйдан.

В ресторане все дружно пели «Равнинами стелятся поля». Официанты собрались в кучку и восторженно зааплодировали, когда песня закончилась.

Фран объяснила Синьоре, что какой-то молодой официант предложил Кэти прогуляться с ним, и Фран беспокоилась. Могла бы Синьора сказать ему, что они должны уйти все вместе.

– Конечно, Франческа. – Синьора удивилась, что никто не спросил, где они отыскали Лэдди.

– Лоренцо всех нас приглашает на вечеринку в четверг, – сказала она. – Это роскошный дом.

– Giovedi, – сказал Лэдди, чтобы никто не перепутал день.

Алфредо сообщил, что приготовил сюрприз, – большой торт для ирландских гостей.

– Я не смогу отблагодарить тебя, Алфредо, это слишком дорого.

– Можете, Синьора. Приходите завтра и поговорите со мной, пожалуйста.

– Нет, завтра синьор Дьюн ведет нас на экскурсию.

– С синьором Эйданом вы можете пообщаться в любое время, а у меня только несколько дней, чтобы поговорить с вами. Пожалуйста, Синьора, я прошу вас.

– Возможно, он поймет.

Синьора взглянула на Эйдана. Она не станет сейчас его расстраивать, он приложил столько усилий. А мальчик выглядел таким взволнованным, как будто хотел сказать что-то важное. Ради прошлого она должна выслушать его.

Синьора решила увести Катерину в отель и попросила Алфредо сказать парню, что тот ему нужен немедленно. Парень умоляющим взглядом просил Катерину прийти в другой вечер и подарил ей красную розу и поцеловал руку.

Синьора Бона Сэра не смогла объяснить, кто оставил тайное послание для синьоры Кейн. Был это мужчина или женщина, никто не видел. Но всю ночь Кони пролежала, не сомкнув глаз. Ей так хотелось поделиться с Синьорой, но ей не хотелось вторгаться в спокойную жизнь этой тихой женщины.

– Нет, конечно, если у вас есть свои дела, – сказал Эйдан на следующий день.

– Мне очень жаль, Эйдан, но я не могла сказать раньше, я сама не знала.

– Да. – Он так быстро отвернулся, чтобы она не успела увидеть разочарование на его лице, но Синьора все поняла.

– Давай не пойдем на эту экскурсию, – сказал Лу, затаскивая Сьюзи обратно в кровать.

– Я хочу пойти.

– Латинский, римские боги и древние храмы… конечно, ты не пойдешь.

– Мистер Дьюн готовился несколько недель, и Синьора бы хотела, чтобы мы пошли туда.

– Сама она не идет. – Лу говорил со знанием дела.

– Откуда тебе знать?

– Вчера вечером я слышал, как она говорила ему, он сразу погрустнел.

– Тем более мы должны пойти и поддержать его. – Сьюзи встала. Она уже подходила к ванной, когда он подбежал и схватил ее.

Лиззи и Билл приготовили себе сандвичи.

– Разве это не отличная идея? – сказал Билл нетерпеливо, надеясь, что это было хорошим примером для того, чтобы и дома продолжать в том же духе. Билл не переставал молиться, чтобы мысли об экономии денег поселились в голове у Лиззи. Здесь она вела себя очень хорошо и ни разу не взглянула на витрину обувного магазина. Увидев, сколько стоит итальянское мороженое, она сказала, что не будет его покупать за такие деньги.

– О, Билл, не будь идиотом, чтобы приготовить сандвичи, тоже нужны деньги, и если посчитать, то они обойдутся во столько же, сколько мы заплатили сегодня за суп.

– Может быть.

– Но раз ты у нас собираешься работать в международном банке, тогда посчитай, мы будем жить в отеле или на собственной вилле?

– Я бы хотел на вилле, – ответил Билл угрюмо.

– У тебя есть еще какие-нибудь запросы?

– Насчет виллы? – Билл смотрел на нее дикими глазами.

– Нет, насчет возможности работать в банке, ты не забыл, для чего мы учим итальянский? – Лиззи произнесла эти слова официальным тоном.

– Это было для меня на первом месте, но сейчас я учу язык, потому что мне это нравится.

– Ты хочешь сказать, что мы никогда не разбогатеем? – в огромных глазах Лиззи было беспокойство.

– Нет, нет, я вовсе не пытаюсь это сказать. Мы будем богаты.

– Наступит день, когда я пойду в банк и подберу убедительные слова. Поверь мне, так и будет.

– Я тебе верю. А сейчас нам нужно собираться, а после экскурсии зайти и купить открытки.

– Я надеюсь, ты пошлешь одну своему отцу?

– Я смотрю, он тебе понравился.

Они ненадолго съездили в Гальвей и предприняли успешную попытку соединить родителей Лиззи. По крайней мере теперь они разговаривали друг с другом.

– Да, он веселый, с ним интересно поговорить.

– Я так рада, что тебе понравилась моя семья, – сказала Лиззи.

– А тебе моя, – согласился Билл.

Теперь на встречу с его родителями Лиззи стала одеваться скромнее. Она интересовалась работой его отца и бесконечно играла с Олив в крестики-нолики, часто поддаваясь ей, и за ними всегда было весело наблюдать.

– Нам нужно собираться, мистер Дьюн ждет.

– Как ты думаешь, он спит с Синьорой? – спросила она, и ее глаза засветились.

– Если так, то Лоренцо и Констанция уж точно все поймут, – сказал Билл.

Констанция и Синьора оделись и собирались спуститься к завтраку.

– Констанция?

– Да, Синьора?

– Могу я попросить тебя записать все, о чем сегодня будет рассказывать Эйдан? Я не смогу пойти, и мне очень жаль, ну, и думаю, он тоже расстроен. Он ушел очень грустный.

– И вы должны пропустить экскурсию?

– Да.

– Я уверена, он поймет, но я буду очень внимательно слушать, и потом вам все расскажу.

После паузы Кони снова заговорила:

– Синьора…

– Si, Constanza?

– Просто… ну, вы когда-нибудь слышали, чтобы кто-то из нашей группы говорил обо мне плохо, недолюбливал меня или, возможно, потерял деньги из-за моего мужа?

– Нет, никогда. Ничего такого не слышала. А почему ты спрашиваешь?

– Кто-то оставил для меня ужасную записку. Может, это шутка, но я расстроилась.

– А что там написано, скажи мне?

Кони развернула лист и показала Синьоре. Глаза Синьоры наполнились слезами.

– А когда тебе ее передали?

– Ее оставили вчера вечером на столе. Никто ничего не знает, я спрашивала.

– Из нашей группы никто не мог этого сделать, Констанция, это я точно тебе говорю.

– Но кто еще знает, что мы в Риме?

Синьора вспомнила.

– Эйдану сказали, что какая-то сумасшедшая в Дублине спрашивала в агентстве, в каком отеле мы остановились. Возможно, нас кто-то преследует?

– В это трудно поверить.

– Но еще страшнее, что это может быть кто-то из нашей группы, – сказала Синьора.

– Почему я? Сейчас? В Риме?

– Может, кто-то затаил обиду, как вы думаете?

– Не могу сказать. – Кони решила, что не должна больше тревожить Синьору. – Я просто буду внимательна на дорогах, обещаю, ничего не случится.

* * *

– Алфредо, ты даже не представляешь, как я расстроила одного человека, из-за того, что не пошла на экскурсию.

– Но есть другие экскурсии, Синьора.

– Эта особенная, понимаешь?

Он приготовил им кофе и сел рядом с ней.

– Синьора, мне очень нужно кое о чем попросить вас.

Она посмотрела на него вопросительно. Он хотел попросить у нее денег. Он не мог знать, что у нее ничего нет. Совсем ничего. Когда она вернется в Дублин, у нее не будет ни пенни. Ей придется попросить Салливанов позволить ей жить бесплатно в их доме до сентября, пока не начнутся занятия в школе. Все до последней монеты она поменяла на лиры, чтобы оплатить свою поездку. Но откуда этому мальчику из простой деревушки, работающему официантом в ресторане, было знать это? Должно быть, увидев ее во главе сорока человек, он решил, что она занимает какое-то важное положение.

– Ты многого не знаешь, – начала она.

– Мне все известно, Синьора. Я знаю, что мой отец любил вас, а вы любили его. Поэтому вы сидели около своего окна и шили все то время, пока мы росли. Я знаю, что вы поступили благородно с моей мамой, и хотя не хотели уезжать, все же уехали по ее просьбе.

– Ты все это знаешь? – спросила Синьора шепотом.

– Да, мы все знали.

– И сколько времени?

– С тех пор, как я себя помню.

– В это так трудно поверить. Я думала… ну, впрочем, не важно, что я думала…

– И нам было так грустно, когда вы уехали.

– Правда? – Она улыбнулась.

– Да. Нам всем. Вы нам так помогали. Мой отец делал вещи, которые бы ни за что не стал делать. Свадьба Марии, магазин, отъезд моего брата в Америку… Все, это все благодаря вам. Мы хотели разыскать вас, когда мама умерла.

– Не совсем так. Он любил вас и хотел для всех самого хорошего.

– Мы хотели написать вам, поговорить, но даже не знали вашего имени.

– Наверное, так было лучше.

– А сейчас, сейчас Бог привел вас в этот ресторан. Я верю, это Бог послал вас. – Она молчала. – И сейчас, я хочу вас попросить об одной вещи.

Почему у нее нет денег? Большинство женщин ее возраста имеют деньги, хотя бы немного. А она никогда не думала о деньгах.

– Пожалуйста, Синьора…

– Да, Алфредо.

– Вы знаете, о чем я хочу попросить?

– Попроси, Алфредо, и если я смогу, то сделаю.

– Мы хотим, чтобы вы вернулись. Мы хотим, чтобы вы возвратились домой, Синьора. К себе домой.

Констанция не стала завтракать, а сразу отправилась в магазин. Она купила мягкие удобные туфли и длинный шелковый шарф для Синьоры… Она отрезала этикетку на случай, если Элизабет увидит имя дизайнера и поймет, как дорого он стоит, и станет громко это обсуждать. А еще купила то, что ей было нужно, и вернулась, чтобы успеть вовремя.

Всем очень понравилась экскурсия. Мистер Дьюн был очень доволен. Он отвечал на вопросы и иногда, поглядывая на Констанцию, замечал, что она постоянно машет фотоаппаратом, но не делает снимков.

Потом все разбились на группы, чтобы съесть сандвичи, принесенные с собой. Кони Кейн посмотрела на Эйдана Дьюна. Он ничего не ел, а просто сел и с отсутствующим видом смотрел перед собой. Он рассказал всем, как добраться до отеля, и убедился, что Лэдди находится в надежных руках Бартоломео и его маленькой подруги Фионы. А потом снова замер, и вид у него был печальный.

Кони хотелось присесть рядом, но она не знала, как можно ему помочь. Она прошла в ресторан и заказала себе рыбу на гриле и вино. Попробовав еду, она подумала, кто мог приехать сюда из Дублина, чтобы напугать ее. Мог ли Хари послать кого-то? Эти мысли так тревожили ее. Анонимное письмо в римском отеле. Разве можно относиться к этому серьезно? Но, возвращаясь в отель, она шла очень осторожно, близко прижимаясь к стенам зданий.

На ресепшене она нервно спросила, не было ли для нее новых сообщений.

– Нет, синьора Кейн, ничего.

В этот вечер все чувствовали себя уставшими. Если бы у Кони было настроение, она бы пошла с Фран и Кэти по магазинам и в кафе, но ей было страшно выходить ночью. А вдруг кто-то действительно подкарауливает ее, чтобы сбить?

Если бы обстоятельства складывались по-другому, Синьора с Эйданом пошли бы поужинать вместе и спланировали бы поездку в Ватикан на следующий день. Но он чувствовал себя потерянным и одиноким, а она как-то замкнулась в себе.

Алфредо умолял ее вернуться. Она бы помогала в отеле, общалась с англоговорящими туристами, стала бы частью той жизни, за которой она столько лет наблюдала со стороны. Если бы она приехала, то поняла бы, скольким людям нужна. Синьора сидела в кафе в одиночестве и размышляла.

А через несколько улиц от нее Эйдан сидел и думал о том, что было сделано за год. Ему удалось не только собрать группу, но и отвезти их в Рим, чего бы эти люди никогда не сделали без него. Он разделил с ними свою любовь к Италии, и сегодня никто не скучал. Он осуществил свою мечту. Это был его триумф. Но другой голос говорил ему, что все это сделала Нора. Именно от нее исходил энтузиазм, именно она устраивала забавные игры, и ее коробки служили то больничными койками, то сиденьями на железнодорожной станции, то стульями в ресторане. Это Нора придумала всем их забавные имена и верила, что однажды они поедут в viaggio.

Она отправилась разговаривать о деле. Какие дела у нее могли быть с официантом с Сицилии, даже если она знала его еще ребенком? Он заказал третью кружку пива и смотрел на толпы людей, гуляющих по теплому ночному Риму. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким.

Кэти и Фран сказали, что пойдут прогуляться к тому ресторану, в котором они ужинали в первый вечер. Они позвали с собой Лэдди.

Эта дорога проходила мимо дома, где жили друзья Лэдди.

– Мы не будем заходить, – сказал он, – я только покажу вам, где их дом.

Увидев дом, они были потрясены.

– Не может быть, чтобы в такое шикарное место нас позвали на вечеринку, – воскликнула Кэти.

– Giovedi, – гордо произнес Лэдди. – В четверг вы попадете туда. Он пригласил нас всех.

Кони ждала возвращения Синьоры в номере. Ей хотелось подарить ей шарф и обо всем рассказать. Но уже стемнело, а она все не шла. С улицы доносились голоса гуляющих людей, гул машин и звон посуды из соседнего ресторана. Кони решила, что не позволит себе чувствовать себя заключенной из-за какого-то глупого письма. Кто мог убить ее в людном месте, даже если это дело рук Хари?

– Черт бы его побрал, если я останусь здесь, то сегодня ночью он выиграл, – громко сказала она. Дойдя до угла ресторана, она села. Она не заметила, что кто-то следит за ней из-за двери отеля.

Лу и Сьюзи на пару с Биллом и Лиззи гуляли, проходя мимо ресторанов, но Синьора предупреждала, что цены здесь слишком высоки.

– Может, нам стоит оставлять сандвичи с ленча, – грустно сказала Лиззи.

– Мы не можем даже подходить к дверям таких мест, – произнесла Сьюзи философски.

– Это несправедливо, – сказал Лу, – большинство из этих людей заработали деньги нечестным путем, поверь мне.

– Уверена, Лу, но это не меняет дела.

– Думаешь, у них ворованные кредитки? – с интересом спросил Билл.

– Нет, просто оказали кому-нибудь услугу, и за это им оплатили ужин в ресторане, а за услугу покрупнее, оплатят много таких ужинов или подарят машину. Тут же все просто, как дважды два.

– Ты бы согласился на такое, чтобы получить машину? – спросила Лиззи.

– И да, и нет.

Иногда Сьюзи посматривала на свое огромное кольцо с изумрудом. Очень многие говорили ей, что камень настоящий, и она начала верить, что это был результат того, что Лу оказал кому-то огромную услугу. Но ей не хотелось думать об этом. Пусть лучше это останется тайной.

– Я бы хотела, чтобы кто-то из них попросил нас об услуге, – сказала Лиззи, глядя в окно ресторана, где от столика к столику ходили музыканты и продавцы цветов, предлагали отдыхающим купить у них розы.

– Элизабет, не сломай глаза, – сказал Лу со смехом.

В этот момент женщина и мужчина поднялись из-за стола, стоявшего около дороги, и женщина залепила ему пощечину, а мужчина схватил ее сумочку и, перепрыгнув через невысокую изгородь, бросился бежать.

Через две секунды Лу схватил его. Одну руку он заломил ему за спину, очевидно причинив сильную боль, и, вырвав сумку, поднял ее высоко вверх, чтобы все видели. А затем, толкая вора перед собой, повел его мимо всех гостей к хозяину ресторана.

Люди, сидевшие вокруг, подумали разное. Американцы решили, что эта женщина подцепила жиголо, а какие-то англичане говорили, что он был ее бойфренд и что он под кайфом. Пара французов посоветовали сдать его в полицейский участок.

Лу с друзьями стали героями дня. Женщина предложила ему вознаграждение, и Лу быстро предложил заменить его ужином на четырех человек. Этот вариант устроил абсолютно всех.

– Con vino, si è possibile^[22], – добавил Лу. Они хорошо выпили и заказали такси до отеля.

– Я никогда так здорово не проводила время, – сказала Лиззи. Она упала два раза, прежде чем сесть в машину.

– Это дело случая, – сказал Лу.

Кони посмотрела по сторонам. В основном здесь были молодые люди, ровесники ее детей. Они смеялись, громко разговаривали, перебивая друг друга. Кругом кипит жизнь, возможно, это последнее место, где ее видят живой. Предположим, что кто-то действительно хочет убить ее. Но, в самом деле, это же не может произойти здесь. Это невозможно. Но тогда как еще объяснить это письмо? Оно все еще лежало в ее сумке. Неужели это Хари? Может, он просто пытается свести ее с ума? Кони видела такое в кино, но она не должна допустить, чтобы это случилось с ней.

Тень упала на стол, и она подняла глаза, ожидая увидеть официанта или кого-то, кто подошел, чтобы взять свободный стул. Но вместо этого ее глаза встретились с глазами Сиобан Кейс. У нее был усталый вид, и она выглядела намного старше. Ее глаза светились каким-то животным блеском. Внезапно Кони почувствовала страх, и у нее пересохло в горле так, что она не могла произнести ни слова.

– Ты все еще одна, – сказала Сиобан с презрительным видом. – Не важно, что вас здесь целая толпа, все равно ты никому не нужна. – Она засмеялась зловеще.

Кони изо всех сил старалась оставаться спокойной, она не могла допустить, чтобы страх появился на ее лице. Годы притворства сейчас пошли ей на пользу.

– Тебе какое дело? – произнесла она, задвинув стул перед Сиобан.

– Всегда такая важная леди, и совершенно одинокая. Совершенно. – Сиобан говорила громко и злобно.

Люди начали посматривать на них, предчувствуя скандал.

Кони сказала низким голосом:

– Вряд ли тебе место рядом с важной леди.

– У тебя нет настоящих друзей, поэтому ты путешествуешь в толпе неудачников, едешь с ними в дешевую поездку, но даже они не хотят, чтобы ты находилась среди них. Ты всегда будешь одна, будь к этому готова.

Кони стало немного легче дышать. Возможно, Сиобан Кейс не собиралась покушаться на ее жизнь. Она бы не пророчила ей несчастное одинокое будущее, если бы собиралась убить ее. Эти мысли придали Кони немного храбрости.

– Я готова к этому. Разве я не была одна все эти годы? – сказала она просто.

Сиобан взглянула на нее с удивлением:

– Ты очень хладнокровна, не правда ли?

– Нет, не правда.

– Ты знала, что это письмо от меня? – спросила Сиобан. – Казалась ли она разочарованной или была рада, что поселила в Кони страх? Ее глаза все еще сверкали, как у сумасшедшей. Кони не знала, как реагировать. Было ли лучше сказать, что она понятия не имела, или более разумно сказать, что она с самого начала раскусила ее?

– Я подумала на тебя, но не была уверена. – Она удивилась, как тихо звучал ее собственный голос.

– Почему на меня?

– Ты единственная, кто волнуется о Хари так, что способен написать такое.

Наступило молчание. Сиобан стояла, опершись на спинку стула. Вокруг них по-прежнему слышались разговоры и смех. Две иностранки, начавшие было бурно выяснять отношения, больше не вызывали интереса. Кони не предложила ей сесть, не притворялась, что между ними все нормально. Сиобан Кейс угрожала убить ее, она действительно сошла с ума.

– Ты знаешь, что он никогда не любил тебя, ты знаешь это?

– По правде говоря, возможно, любил в самом начале, пока не понял, что я не испытываю удовольствия от секса.

– Удовольствия! – Сиобан поморщилась. – Он говорил, что ты всегда была бесчувственной, лежала как бревно. Именно так он говорил.

Кони прищурилась. Хари знал, как она старалась, как хотела, чтобы у них все получилось. С его стороны было очень жестоко рассказывать Сиобан такое.

– Ты знаешь, я пыталась что-то изменить.

– О да?

– Да. Но это не привело ни к чему хорошему.

Неожиданно Сиобан выдвинула стул и села. Теперь Кони могла лучше рассмотреть ее. Как безжалостно время обошлось с ней. Ее блузка была в пятнах, юбка трещала по швам, ногти были грязные и поломанные. Она была без косметики, и ее лицо все время дергалось. А она ведь на два или три года моложе меня, подумала Кони, а выглядит на несколько лет старше.

Неужели Хари порвал с ней? Кони заметила, как она нервно вцепилась в нож и вилку, хотя еды на столе не было.

– Все эти годы ты не зря теряла время, он, наверное, женится на тебе, – сказала Кони.

– Я не подхожу для семейной жизни.

– Но он практически жил с тобой. – Кони надеялась, что эта тактика сработает. Сказать ей, что Сиобан была главной в жизни Хари.

– Конечно, дома он не получал любви, он должен был уходить куда-то, – сказала Сиобан.

Сейчас она пила кьянти из стакана Кони.

Кони взглядом и движением руки дала знак официанту, чтобы принесли еще вина и стакан. Что-то подсказало ему, что не нужно задерживаться возле их столика, и, поставив бутылку и стакан, он ушел.

– Я долгое время любила его.

– Хорошо же ты любила, вытряхнув из него все и отправив в тюрьму.

– К этому времени вся моя любовь уже прошла.

– А я всегда любила, – с горечью сказала Сиобан.

– Я знаю. И за что же тебе ненавидеть меня, я же не ненавидела тебя.

– О, правда?

– Нет, я знала, что ты нужна ему, и до сих пор, думаю, нужна.

– Нет, больше нет. Когда он выйдет, то уедет в Англию. И в этом виновата ты. Из-за тебя он не имеет возможности жить у себя на родине. – У Сиобан был несчастный вид.

– Вероятно, ты поедешь с ним.

– Нет. – И снова в ее глазах появилось сумасшествие.

Очень важно было для Кони сейчас поступить правильно.

– Я ревновала его к тебе. Ты дала ему в жизни все: любовь, понимание, незаменимую поддержку в работе. Он проводил с тобой большую часть времени, ради бога, почему я не должна была ревновать? Но поверь, я никогда не испытывала ненависти к тебе.

– Я так понимаю, ты считала, что пусть он будет со мной, чем у него будет много женщин, так?

Кони знала, что должна быть очень осторожной. Она смотрела на потерянное лицо Сиобан, которая всегда любила Хари Кейна и любит до сих пор. Неужели возможно, что она не знала о его связи с девушкой из авиакомпании, с владелицей маленького отеля в Гальвее, с женой одного из инвесторов? Она всматривалась в лицо Сиобан и понимала, что та верила, что она была единственной женщиной в жизни Хари Кейна.

Кони проговорила задумчиво:

– Я думаю, это правда. Мне легче было думать… и хотя мне это не нравилось… все же к мысли, что он с тобой, я привыкла. Как я и говорила, он в самом начале должен был жениться на тебе.

Сиобан слушала внимательно, потом сверкнула глазами, прищурилась и заговорила:

– И когда ты поняла, что я слежу за тобой здесь и написала это письмо, почему ты не испугалась?

Кони все еще была напугана.

– Я полагаю, ты все-таки понимаешь, что только тебя он любил. К тому же я обо всем позаботилась, и тебя бы забрали, если бы ты причинила мне вред.

– Что ты сделала?

– Я написала своему поверенному, приложив копию твоего письма, что в случае моей внезапной смерти в Риме или где-либо в другом месте, у меня есть все причины подозревать тебя.

Сиобан кивнула почти восхищенно. Но, несмотря на невозмутимый вид, у Кони до сих пор были ватные ноги, и она мечтала только об одном: поскорее укрыться в отеле.

– Я ничего тебе не сделаю, – сказала Сиобан тихим голосом.

– Ну, наверняка тебе будет обидно войти в одну дверь тюрьмы в то время, как Хари выйдет на свободу через другую, – сказала Кони совершенно спокойно.

– Как у тебя получается быть такой хладнокровной? – спросила Сиобан.

– Годы и годы одиночества, – ответила Кони. Она вытерла неожиданно появившуюся от жалости к самой себе слезу, встала и направилась к официанту, чтобы оплатить счет.

– Grazié, tante grazié, Signora, – сказал он.

Она прошла мимо Сиобан, кинув на нее быстрый взгляд, но не сказала «до свидания».

В баре, где Бэрри и Фиона искали друзей, с которыми он познакомился на Кубке мира, было очень шумно.

– Вот в этом углу мы сидели, – сказал Бэрри.

Огромные толпы народа собрались около гигантского телевизора. В этом матче все были против «Ювентуса». Не важно, кто играл, «Ювентус» был врагом. Началась игра, и Бэрри невозможно было оторвать от экрана. Фионе тоже было интересно.

– Ты любишь футбол? – спросил у нее какой-то мужчина, и Бэрри сразу же обнял ее за плечо.

– Она немного понимает, но я был здесь, именно в этом баре, когда Ирландия играла за Кубок мира.

– Ирландия! – воскликнул мужчина, и они стали обсуждать игру, называть какие-то фамилии, так что Фиона уже не улавливала смысл. У нее разболелась голова.

– Бэрри, если ты любишь меня, то позволь мне уйти в отель. Я знаю дорогу, здесь надо идти все время прямо, а потом повернуть налево.

– Я даже не знаю.

– Ну, пожалуйста, что здесь такого.

– Бэрри, Бэрри, – позвали его друзья.

– Будь аккуратнее, – сказал он.

– Я оставлю ключ в двери, – сказала она и послала ему воздушный поцелуй.

Здесь было так же безопасно, как на улице своего района в Дублине. Счастливая Фиона подходила к отелю, радуясь, что Бэрри встретил своих друзей. Похоже, все они оказались там случайно, сначала даже никто не помнил имен друг друга. Но, наверное, это нормальный способ общения мужчин. Фиона подняла голову и посмотрела на окно, на котором стояли ящики с геранями. Здесь цветы казались более яркими, чем дома. Конечно, это из-за климата. Когда все время светит солнце, это совсем другая жизнь.

Проходя мимо бара, она увидела мистера Дьюна, сидевшего в одиночестве. Перед ним на столе стоял стакан с пивом. Его лицо было грустным, а взгляд отрешенным. Повинуясь неожиданному импульсу, Фиона резко открыла дверь и вошла.

– Мистер Дьюн… Мы оба предоставлены самим себе.

– Фиона! – казалось, он вышел из оцепенения. – А где Бартоломео?

– Со своими футбольными друзьями. А у меня разболелась голова, и я решила вернуться.

– О, так он встретился с ними, как здорово! – мистер Дьюн улыбнулся доброй улыбкой.

– Да, он так рад. А у вас как настроение?

– О, все отлично. – Но его голос звучал совсем невесело.

– Вы не должны здесь сидеть один, а где Синьора?

– Она встретилась с какими-то друзьями с Сицилии, оттуда, где она жила, понимаешь. – В его голосе чувствовалась печаль и горечь.

– О, это хорошо.

– Для нее хорошо, она проводит вечер с ними.

– Но это только один вечер, мистер Дьюн.

– Да, только один. – Он выглядел таким расстроенным, как двенадцатилетний школьник.

Фиона посмотрела на него с интересом. Она так много знала. Например, ей было все известно о его жене, которая крутила роман с отцом Бэрри. Сейчас между ними все кончено, но, очевидно, он до сих пор получает от миссис Нел письма с требованием объяснений и телефонные звонки. А ведь это Фиона способствовала их разрыву. Она знала от Граньи и Бриджит, что мистер Дьюн несчастлив в семейной жизни и что он даже обустроил для себя маленькую комнату в итальянском стиле и почти не выходил оттуда. Она знала, так же как и все здесь, что он любил Синьору. Фиона вспомнила, что сейчас в Ирландии развод был возможен.

Внутренний голос Фионы говорил ей, что не нужно вмешиваться, но голос новой, уверенной в себе женщины диктовал другое. Она сделала глубокий вдох.

– Синьора как-то говорила мне, что вы сделали явью ее мечту. Она сказала, что никогда в жизни не чувствовала себя такой нужной, пока вы не дали ей эту работу.

Мистер Дьюн ответил не сразу:

– Так было до того, как она не встретила этих сицилийцев.

– Она сегодня снова мне это повторила за ленчем.

– Сегодня? – Он был как ребенок.

– Мистер Дьюн, могу я поговорить с вами откровенно?

– Конечно, Фиона.

– И вы никому никогда не расскажете о нашем разговоре, особенно Гранье и Бриджит?

– Уверяю тебя.

Фиона почувствовала слабость.

– Возможно, мне нужно выпить, – сказала она.

– Кофе, воды?

– Я думаю, бренди.

– Раз так, то я тоже закажу себе бренди, – сказал Эйдан и обратился к официанту.

– Мистер Дьюн, вы знаете, что миссис Дьюн нет с вами.

– Я заметил.

– Ну, она неправильно себя ведет. Понимаете, у нее дружеские отношения, даже больше, чем просто дружеские, с отцом Бэрри. И мама Бэрри… ей от этого очень, очень плохо. Она пыталась покончить жизнь самоубийством.

– Что? – Эйдан Дьюн был абсолютно шокирован.

– Но сейчас между ними все кончено. Разрыв произошел на вечеринке в Маунтинвью. Если вы помните, она буквально сбежала. И сейчас мама Бэрри чувствует себя намного лучше.

– Фиона, все это не может быть правдой.

– Я серьезно, мистер Дьюн, но вы поклялись никому не рассказывать.

– Это полная чушь, Фиона!

– Нет, это чистая правда. Вы можете спросить свою жену, когда вернетесь домой. Она единственная, кто сможет обо всем рассказать. А может быть, лучше не затевать этот разговор. Бэрри ничего не знает, Гранья и Бриджит ничего не подозревают, зачем всех расстраивать. – Она посмотрела так уверенно через свои огромные очки, в которых отражались огни бара, что Эйдан полностью поверил ей.

– Так зачем ты рассказываешь мне, если никто не знает, и никому не нужно знать, чтобы не расстраивать их?

– Потому что… потому что я хочу, чтобы вы с Синьорой были счастливы. Мистер Дьюн, я не хочу, чтобы потом говорили, что вы первый изменили своей жене.

– Ты смешной ребенок, – сказал он. Он оплатил счет, и они пошли в отель, не говоря друг другу ни слова. В холле он пожал ей руку. – Смешная, – снова сказал он.

И он пошел наверх в номер, где находился Лэдди в предвкушении завтрашней встречи с Папой. Эйдан закрыл лицо руками, он совсем забыл об этом.

Наверху Лу сгорал от желания обнять Сьюзи, но сегодня он слишком много выпил.

– Послушай, нам завтра понадобятся силы и энергия для встречи с Папой, – сказала она.

– О черт, я совсем забыл, что мы собираемся туда, – сказал Лу и отключился.

Билл Берк и Лиззи заснули прямо в одежде. В пять утра они проснулись, потому что их обоих бил озноб.

– Сегодня свободный день? – спросил Билл.

– После того как мы увидим Папу, – ответила Лиззи.

Бэрри плюхнулся на стул, и Фиона проснулась в испуге.

– Я забыл, где мы живем, – сказал он.

– О, Бэрри, здесь же нужно идти прямо от бара, а потом повернуть налево.

– Нет, я имею в виду в отеле, я вошел не в тот номер.

– Ты так напился, – посочувствовала Фиона. – Как прошел вечер?

– Хорошо, но сейчас у меня все пересохло во рту.

– Еще бы, выпей воды.

– Как ты дошла? – спросил он внезапно.

– Я уже говорила, что здесь простая дорога.

– Ты ни с кем не болтала?

– Только с мистером Дьюном, я встретила его по пути.

– Он в постели с Синьорой, – гордо доложил Бэрри.

– Не может быть. Откуда ты знаешь?

– Я слышал, как они разговаривали, когда проходил мимо их двери.