Текст книги "Холодный зной"

Автор книги: Мейв Бинчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Это была богатая семья. Они жили в Риме – вот все, что Лэдди знал о них.

Когда они уезжали из отеля и их такси тронулось, на дороге остался лежать сверток бумаг. Среди них оказались банкноты ирландского банка, туго перевязанные лентой. Они бы никогда не узнали о пропаже, могли просто не заметить.

Однако Мэгги, Гус и Лэдди отнеслись к этому иначе.

Лэдди подумал несколько минут, взял сверток и сел в автобус, шедший в аэропорт. Он увидел их, когда они сдавали свои дорогие кожаные чемоданы. Он успел вручить им деньги. Они кричали наперебой, смешивая ирландские и итальянские слова. Никогда еще они не встречали таких хороших людей. Несколько банкнот оказались в кармане у Лэдди, но это не имело значения.

– Può venire alla casa. La casa a Roma, – просили они его.

– Они просят вас приехать в Рим к ним в гости, – перевели люди, стоявшие в очереди.

– Я знаю, – ответил Лэдди, и его глаза засветились. – И, более того, я приеду. Много лет назад одна цыганка предсказала мне, что я поеду за границу, и это будет морское путешествие. – Он всем пожал руки, итальянцы расцеловали его, и он пошел к автобусу. Он не мог дождаться, когда расскажет своим хорошие новости.

Гус и Мэгги говорили всю ночь.

– Может, он забудет об этом через несколько дней, – сказал Гус.

– Почему бы им было просто не отблагодарить его, и все? – хотела знать Мэгги.

– Просто они знали, что эти люди, переполняемые эмоциями, пригласили его в Рим, ведь он начнет собираться, а потом его сердце будет разбито.

– Мне нужно сделать паспорт, вы знаете, – сказал Лэдди на следующий день.

– А ты не хочешь для начала выучить итальянский язык? – поинтересовалась Мэгги.

В бильярдном клубе Лэдди расспросил всех, где есть курсы итальянского языка.

Водитель грузовика, Джимми Салливан, рассказал, что у них недавно поселилась Синьора, которая организовывает курсы итальянского в школе Маунтинвью.

На следующий же день Лэдди пришел в школу и записался.

– Я не очень хорошо учился в школе, как вы думаете, у меня получится? – спросил он у женщины по имени Синьора, которая принимала у него деньги.

– О, с этим не будет проблем. Если вам нравится сама идея, то вы моментально заговорите на языке, – подбодрила она его.

– Я буду ходить на курсы два раза в неделю, по вторникам и четвергам вечером, – объявил Лэдди.

– Ради бога, Лэдди, ходи в любое время, – ответили Гус и Мэгги.

– Ты была права, я не должен ехать туда, не зная ни слова, как дурак, но Синьора сказала, что я быстро заговорю.

Мэгги закрыла глаза. И черт ее дернул открыть рот и сказать про эти курсы.

Он очень нервничал в первый вечер занятий, и поэтому Мэгги поехала с ним.

Они увидели толпящийся на школьном дворе народ. Класс был украшен фотографиями и постерами. Женщина выдала им большие карточки, на которых были написаны их имена, переведенные на итальянский.

– Лэдди, – сказала она, – тебе трудно придумать имя. Тебя зовут как-нибудь по-другому?

– Нет, больше никак, – ответил он извиняющимся тоном.

– Ну и отлично! Тогда придумаем тебе итальянское имя. Лоренцо! Что скажешь? Лоренцо, – повторяла она снова и снова. – Я думаю, это хорошее имя.

– Она очень милая, – сказала Мэгги Гусу. – Думаю, она сделает все, чтобы Лэдди не почувствовал себя дураком. Но я думаю, урока три, не больше, и он бросит эту затею.

Но она ошиблась, Лэдди увлекся занятиями. Он учил фразы, которые им задавали каждую неделю на дом, с таким рвением, как будто от этого зависела его жизнь. Когда в отель приехали итальянцы, он тепло поприветствовал их, добавив при этом с чувством гордости: «Mi chiamo Lorenzo». Шли недели, и часто дождливыми вечерами Гус и Мэгги видели Лэдди выходившим из сверкающей «БМВ».

– Тебе следует пригласить твою подругу, – несколько раз напоминала ему Мэгги. Она видела только профиль красивой женщины, сидевшей в машине.

– Ах нет, Констанция не пойдет, ей долго добираться до дома, – сказал он.

Констанция! Как удалось этой странноватой учительнице загипнотизировать весь класс и вовлечь в свою игру. Лэдди переживал, что иногда не попадает на свои соревнования по бильярду, но он не мог пропускать уроки. Сегодня в паре с Франческой они должны были рассказывать диалог, и она бы никогда не простила его, если бы он ее подвел. Жаль, если он пропустит соревнования в этот раз, но будет другой. Если бы Франческа так поступила с ним, он бы разозлился не на шутку.

Гус и Мэгги посматривали друг на друга с изумлением. Они решили, что это хорошо для него. Пусть отвлекается и не вникает в их проблемы. В конце концов, жизнь одна. По крайней мере Лэдди был счастлив.

Иногда Лэдди трудно было выучить все заданные слова. В школе он не привык к такой нагрузке, да там и не требовали. Но здесь ждали, что он подготовится. Поэтому иногда он сидел на школьном дворе, заткнув уши, и учил слова, пытаясь запомнить ударения.

Мистер О’Брайен, директор школы, подошел и, присев рядом с ним, спросил:

– Как дела?

– Bene, benissimo, – так их учила Синьора отвечать на вопросы.

– Как занятия? Как вас зовут?

– Mi chiamo Lorenzo.

– Ах, да-да. Но, Лоренцо, ведь это стоит денег.

– Я не знаю точно сколько стоит, синьор. За меня заплатила жена моего племянника.

Да, казалось, Эйдан Дьюн сделал невозможное. Он собрал здесь совершенно разных людей. Жена Хари Кейна и гангстеры, как тот парень, с нахмуренными бровями.

– А ты женат, Лоренцо?

– Нет, синьор, я в этом как-то не преуспел. Моя сестра говорила, что мне нужно концентрироваться на бильярде. А вы женаты? Должно быть, у вас уже есть взрослые дети, – сказал Лэдди.

– Нет, я не женат.

– О, наверное, у вас не получилось из-за работы. А мистер Дьюн, он тоже не женат?

– Нет, у него семья. Но я думаю, у них роман с Синьорой!

Лэдди оглянулся, чтобы посмотреть, не услышал ли кто-нибудь эти слова. Как он осмелился так громко сказать об этом?

– Но точно я не уверен, – добавил Тони.

– Мы все так думаем.

– Ну как знать.

– Для них обоих это было бы здорово, правда? – Лэдди любил, когда у людей все было хорошо.

– Да, было бы очень интересно, – согласился Тони О’Брайен.

Если бы это оказалось правдой, то у Эйдана Дьюна было бы меньше поводов критиковать его отношения с Граньей, узнай он о них. К тому же Тони был свободным мужчиной, в отличие от Эйдана.

Пока он не упоминал этого при Гранье. Их отношения постепенно налаживались, они встречались, много разговаривали.

– Ты останешься на ночь? – спросил он.

– Да, но я не хочу заниматься любовью. – Она говорила серьезно, совершенно не пытаясь заигрывать с ним.

– И мы будем спать в одной постели или я должен лечь на диване?

Она выглядела совсем юной и смущенной. Ему так хотелось обнять ее, прижать к себе и сказать, что все будет хорошо. Но он не осмеливался.

– Я лягу на диване, это твой дом.

– Не знаю, что сказать тебе, Гранья. Если я попрошу тебя спать со мной, получится, что мне нужно от тебя только одно, и ты опять будешь считать меня конченой свиньей.

– Пожалуйста, позволь мне лечь на диване, – попросила она.

Он нежно обнял ее и поцеловал в лоб. Утром он сварил для нее ее любимый кофе, и она выглядела уставшей, с темными кругами под глазами.

– Я не могла спать, – сказала она. – Взяла какую-то из твоих книг и читала. Оказалось интересно, я никогда не слышала о таком.

Увидев коллекцию джазовых пластинок, она была изумлена. Она была настоящим ребенком.

– Я бы с удовольствием вернулась к ужину, – произнесла она, когда уходила.

– Только скажи во сколько, и я все для тебя приготовлю, – сказал он.

– Сегодня? Не слишком ли скоро?

– Нет, сегодня, это было бы великолепно, – сказал он. – Только попозже, потому что мне нужно заглянуть на урок итальянского. Но долго я там не задержусь.

– Идет, – сказала она, но в глазах у нее мелькнуло беспокойство.

Сейчас Тони спешил домой, чтобы все приготовить. Куриные грудки уже мариновались в уксусе с медом, стол был разложен. Чистое постельное белье, и диван аккуратно накрыт пледом.

– Dov’è il dolore^[15]? – сказал он на прощанье Лоренцо.

– Il gomito^[16]! – крикнул Лэдди.

Эта женщина была хорошим педагогом. Все ее ученики в самом деле подумывали об экскурсии в Рим.

У Тони, который боролся с Департаментом образования и различными школьными комитетами, которому приходилось общаться со священниками и монашками, с требовательными родителями, сражаться с наркодилерами и вандалами и выяснять отношения с незадачливыми учениками и прогульщиками, просто не было слов. У него по телу пробегала легкая дрожь при мысли о поездке. Он уже собирался попрощаться с Эйданом Дьюном, когда увидел его и Синьору, весело переставлявших коробки, которые служили то кроватями в больнице, то сиденьями в поезде. И между ними чувствовалась такая интимность, хотя они и не касались друг друга. Господь Всевышний, это действительно была правда!

Он схватил пальто и снова вернулся к своим мыслям: какое вино поставить на стол, как уговорить дочку Эйдана Дьюна лечь с ним в постель.

Дела в отеле шли так плохо, что Гусу и Мэгги было не до учебы Лэдди, а его голова была забита иностранными словами.

– Вы ничего не понимаете, завтра Синьора будет спрашивать названия частей тела, а я могу забыть их. Пожалуйста, проверьте меня, пожалуйста.

Двое гостей сегодня покинули отель, сказав, что комнаты не соответствуют стандартам, а один заявил, что напишет жалобу. Проблем хватало, а тут еще Лэдди со своими итальянскими словами.

– Я бы ни в чем не сомневался, если бы был уверен, что буду в паре с Констанцией, но ведь мне может попасться Франческа или Глория. А возможно, Элизабет.

– Откуда мы начинаем? – спросила Мэгги.

Но им тут же пришлось прерваться. Мясник из соседнего магазина пришел узнать, когда будут оплачены счета.

– Я пойду разберусь, Гус, – сказала Мэгги.

Гус взял у нее лист бумаги.

– Так, Лэдди, я буду доктором или пациентом?

– Давай я буду за того и за того, Гус. Например, я спрашиваю, где болит? Элизабет будет пациентом, а я доктором.

Гус и не подозревал, откуда у него столько терпения. Снова и снова Лэдди повторял одно и то же. Называл какие-то нелепые имена, смотрел то на свое колено, то на локоть, то будто слушал Гуса стетоскопом.

И вот впервые за все время он пригласил Констанцию войти. Самая элегантная женщина, которую они когда-либо видели, оказалась разозленной до предела. Она рассказала, что была женой Хари Кейна, чье имя печатали в газетах, что Сиобан Кейс была его любовницей.

– Я не понимаю, как при всех ваших проблемах вам удается так замечательно выглядеть, – неожиданно сказала Мэгги.

Констанция кратко поблагодарила ее и достала свою чековую книжку. К их полному изумлению, она сказала, что эти деньги принадлежат им по праву, так же, как и многим другим. Ни на один момент они не усомнились, что она была искренна.

– Я правильно сделал, что рассказал Констанции? – Лэдди с опаской посмотрел на них.

Раньше он никогда не говорил о бизнесе вне дома. Он боялся, что они не обрадуются, если он пригласит ее, но сейчас, насколько он понял, ее появление изменило их жизни.

– Да, Лэдди, ты все сделал правильно, – сказал Гус.

Все вздохнули легко. Еще несколько часов назад Гус и Мэгги были так напряжены, а сейчас казалось, что никаких проблем и не было.

Он должен рассказать им, как хорошо сегодня ответил на уроке.

– Сегодня я все сдал на отлично. Знаете, я боялся, что не запомню слова, но я все выучил, – произнес он с сияющим видом.

Мэгги кивнула, не зная точно, что сказать.

Констанция решила вмешаться:

– Знаете, сегодня мы работали в паре с Лэдди и очень хорошо рассказали свой диалог, – сказала она.

– Локоть, лодыжка и горло? – спросил Гус.

– О, не только, еще колено и подбородок, – сказала Констанция.

– Il ginocchio е la barba, – крикнул Лэдди.

– Вы знаете, Лэдди очень надеется увидеться с этой семьей в Риме, – начала Мэгги.

– О, мы знаем об этом, конечно. И следующим летом мы все поедем в Рим и обязательно встретимся с ними. Синьора все организует.

Констанция уехала. Они сели втроем за стол. Роза всегда хотела, чтобы они жили вместе, и она знала, что так и будет.

Фиона

Фиона работала в кафе, которое находилось в большом городском госпитале.

Она часто любила повторять, что не нужно работать медсестрой, если не чувствуешь призвания помогать людям. Она видела бледные, встревоженные лица людей, ждущих своей очереди, посетителей, пришедших к своим больным родственникам и друзьям, детей, шумящих и плачущих, которым передалась тревога их родителей.

Время от времени случались и хорошие вещи. Например, один мужчина радостно кричал: «У меня нет рака, у меня нет рака». И он расцеловал Фиону, а потом бегал и пожимал всем руки, и люди улыбались, радуясь за него. Хотя у некоторых из них был рак, но он в ту минуту не думал об этом. И людям становилось легче, у них появлялась надежда на собственное выздоровление.

Фиона продавала чай, кофе, печенье, и посетители заговаривали с ней, чтобы отвлечься от тревожных мыслей. Она всегда была веселой, и здесь это было очень нужно. Огромные очки делали ее глаза большими, волосы она туго завязывала в пучок на затылке. В комнате ожидания всегда было тепло, поэтому Фиона носила футболки и короткую черную юбку. Она покупала футболки, на которых были написаны дни недели, и многие люди находили это забавным. «Бывает, я не в курсе, какой сегодня день, а посмотришь на Фиону – и все понятно», – говорили одни. «Жалко, что там не написано январь, февраль, март», – говорили другие. Фиона всегда становилась предметом обсуждения.

Иногда Фиона тайно мечтала, что однажды какой-нибудь красивый доктор остановится, заглянет в ее огромные глаза и скажет, что именно эту девушку он искал всю свою жизнь. Но этого не происходило. У докторов были свои подруги, тоже врачи или дочери врачей, образованные люди. Они не будут смотреть в глаза девушке, носящей футболки и подающей кофе в бумажных кружках. «Хватит мечтать», – говорила она себе.

Фионе было двадцать лет, и с каждым днем ее иллюзии рассеивались. Она просто не создана для любви. Посмотреть только на ее подруг Гранью и Бриджит Дьюн. Им стоит выйти из дома, и они тут же знакомятся с парнями и иногда остаются у них на ночь. Фиона знала об этом, потому что часто прикрывала их.

«Я остаюсь у Фионы», – было самым лучшим объяснением.

Мама Фионы ни о чем не догадывалась. Она была очень строгих правил и считала, что хорошие девушки обязательно дождутся замужества. У самой Фионы были другие взгляды. Если молодые люди влюблены друг в друга, тогда можно вступать в близкие отношения. Но так как с ней такого не случалось, у нее не было возможности применить теорию на практике.

Иногда, смотрясь в зеркало, она понимала, что в ней нет ничего отталкивающего. Возможно, она была слишком маленькой и хрупкой, и очки немного портили ее, но люди говорили, что очки ей идут и она в них очень мила. Но как узнать, что они думали на самом деле?

Гранья Дьюн говорила, что она хорошенькая, но она могла говорить это просто из вежливости. В действительности она только и думала о том мужчине, который годился ей в отцы! Фиона не понимала этого. У Граньи было столько парней, зачем она выбрала этого старика?

А Бриджит считала, что Фиона выглядит потрясающе, потому что у нее нет лишнего веса. Ведь сама она скорее встанет на весы, чем съест сандвич. И у Бриджит было полно поклонников. И это были не только молодые люди, с которыми она знакомилась в туристическом агентстве. Бриджит говорила, что она никогда не смешивает работу и личную жизнь. В общем, обе сестры пользовались популярностью у мужчин, и как у них так получалось, для Фионы было огромной загадкой.

Утро было очень загруженным, и она ни разу не присела. Мусорная корзина без конца наполнялась чайными пакетиками и стаканами, так что нужно было то и дело выносить ее. Сражаясь с большим пластиковым ящиком, она выронила корзину. Молодой человек встал и поднял ее.

– Позвольте, я подержу, – сказал он.

Он был темноволосый и довольно красивый. Под мышкой он держал мотоциклетный шлем, как будто боясь оставить его где-то.

– Было бы здорово, – сказала она, – это очень мило с вашей стороны.

– Я ничего такого не сделал, – ответил молодой человек, – к тому же отвлекся от других вещей.

Она надеялась, что с ним не случилось ничего плохого, он выглядел очень молодым и подтянутым. Но затем Фиона догадалась, что он ожидает новостей.

– Это очень хороший госпиталь, – сказала она. На самом деле она даже не знала, так ли это, но она всегда старалась поддержать людей, дать им надежду.

– Правда? – В его голосе слышалось нетерпение. – Я просто привез ее сюда, потому что эта больница близко.

– О, у госпиталя отличная репутация, – Фионе не хотелось заканчивать разговор.

Он показал на ее майку.

– Giovedi, – произнес он.

– Прошу прощения?

– Это по-итальянски четверг, – объяснил он.

– О, правда, а вы говорите по-итальянски?

– Нет, но я хожу на курсы итальянского два раза в неделю. – Было видно, что он очень гордился этим. Он ей понравился и хотелось продолжить разговор.

– А кого, вы сказали, вы привезли сюда? – спросила она.

Лучше узнать все в самом начале. Если это была жена или подруга, нет смысла интересоваться дальше.

– Мою маму, – сказал он, и его лицо помрачнело. – Она в реанимации, а я жду здесь.

– Она попала в аварию?

– Что-то вроде того. – Ему не хотелось разговаривать об этом.

Фиона снова перевела разговор на курсы итальянского языка.

– Это трудно? А где проходят занятия?

– В Маунтинвью, в местной школе.

Фиона была изумлена.

– Разве это не совпадение! Отец моей лучшей подруги преподает там.

– Да, мир тесен, – согласился парень.

Она почувствовала, что начала докучать ему, к тому же ее ждали посетители.

– Спасибо, что помогли с мусором, это было очень мило с вашей стороны.

– Вы очень приветливы.

– Я уверена, у вашей мамы все будет хорошо, здесь отличные врачи.

– Надеюсь на это, – сказал он.

Фиона принялась разливать чай и кофе, при этом каждому улыбаясь. Может, она была слишком скучным человеком?

– Я скучная? – спросила она у Бриджит в тот же вечер.

– Нет, ты же просто вспышка. Тебе нужно вести свое собственное телевизионное шоу. – Бриджит посмотрела на молнию на своей юбке. – Знаешь, они просто неправильно их вшивают. Не могу же я быть такой толстой, чтобы эта юбка на мне трещала. Это просто невозможно.

– Конечно, невозможно, – солгала Фиона и тут же осознала, что, может быть, Бриджит тоже врет ей. – Я надоедливая и скучная, – сказала бедная Фиона, как-то в один момент все поняв для себя.

– Фиона, ты стройная, не может быть, чтобы никто в этом мире не хотел быть с тобой. И хватит ныть, что ты скучная, ты никогда такой не была. – У Бриджит никогда не хватало терпения выслушивать подобные вещи.

– Я разговаривала с парнем, и он чуть ли не начал зевать уже через две минуты после нашей встречи, – у Фионы был очень расстроенный вид.

Бриджит смягчилась.

– И где ты познакомилась с ним?

– На работе. Его мама лежит в реанимации.

– Ну а что ты хотела? У него такая ситуация, а ты ожидала, что он будет развлекать тебя разговорами?

Фиона лишь наполовину успокоилась.

– Он изучает итальянский язык в той школе, где работает твой отец.

– Хорошо. Слава богу, что хоть кто-то нашелся, а то они боялись, что не смогут собрать нужное количество для класса; все лето папа ходил сам не свой, – сказал она.

– Во всем виноваты мои родители. Дома мы ни о чем не говорим, ничего не обсуждаем. И что я могу интересного рассказать?

– О, ты заткнешься, Фиона, сколько можно? Ни у кого родители не разговаривают с детьми. Вот у меня папа уходит в свою комнату сразу после ужина. Я удивилась, что он не спит, а сидит за своим маленьким столом, листает книги, рассматривает итальянские тарелки и картины на стене. А солнечными днями он сидит на диване и смотрит в окно, как будто видит что-то перед собой. Разве это не глупо?

– Что мне ему сказать, если я снова увижу его? – спросила Фиона.

– Моего отца?

– Нет, того парня.

– Боже, ну спроси, как его мама. Я могу пойти с тобой, сесть рядом и подсказывать тебе.

– Это неплохая идея… У твоего папы есть итальянский словарь?

– Их должна быть у него целая куча, а зачем тебе?

– Я хочу посмотреть дни недели, – объяснила Фиона.

– Завтра вечером я зайду к Дьюнам, – сказала Фиона дома.

– Очень хорошо, – ответила мама.

Лежа в темноте Фиона думала о том красивом парне, который улыбался ей доброй улыбкой. Разве не здорово быть девушкой такого красавца?

Прошло больше недели, прежде чем она встретила его снова.

– Как мама? – спросила Фиона.

– Как ты узнала о ней? – Он выглядел взволнованным и расстроенным.

– Когда ты был здесь прошлый раз, ты помог мне с мусорным баком и сказал, что твоя мама лежит в реанимации.

Выражение его лица изменилось.

– Да, конечно, прости. Но она медленно поправляется.

– О, мне очень, очень жаль. – Ее слова звучали искренне.

– Я знаю.

Наступила тишина, а потом она показала на свою футболку.

– Venerdi, – гордо сказала она. – Так надо произносить это слово?

– Да, так. – Он произнес его на более итальянский манер, и она повторила.

– Ты тоже учишь итальянский? – спросил он с интересом.

Фиона сразу же ответила не думая:

– Нет, я просто выучила дни недели на случай, если снова встречу тебя, – сказав это, она покраснела, и в тот момент ей захотелось умереть прямо на месте.

– Меня зовут Бэрри, – сказал он. – Не хочешь сходить сегодня в кино?

Они встретились вечером и пошли в кинотеатр, где посмотрели фильм, который им обоим не понравился. Что же делать дальше?

– Ты любишь пиццу? – предложил он.

Фиона кивнула.

– А может, ты предпочитаешь сходить в паб?

– Ну, это тоже неплохая идея.

– Все-таки давай пойдем в пиццерию.

Они сели и посмотрели друг на друга. Они так долго выбирали, что в итоге Бэрри заказал две разные.

Он рассказал ей, что однажды Синьора принесла на урок пиццу. Он сказал, что, должно быть, она тратила все заработанные деньги, чтобы делать им подарки. Ему очень нравились эти уроки, он с энтузиазмом о них рассказывал и выглядел при этом совсем как мальчишка.

Конечно же во всем были виноваты ее родители. Они были замечательные, добрые люди, но с ними не о чем было поговорить. Ее отец говорил, что иногда лучше помолчать, чем трепать языком направо и налево. А у мамы было другое правило – просто жить. Она никогда не поддерживала Фиону в том, чтобы поехать на каникулы в Испанию или записаться на танцы. И потому им, естественно, не о чем было поговорить потом.

Она принадлежала к тем людям, которые не могли решить, какой фильм им посмотреть, какую пиццу съесть и о чем потом поговорить. Разве она могла рассказать, что ее мама несколько раз пыталась покончить жизнь самоубийством. Подумав обо всем этом, Фиона тяжело вздохнула.

– Прости, наверное, я надоел тебе со своими курсами итальянского.

– Нет, ради бога, нет, – крикнула она. – Мне, наоборот, очень нравится, когда ты рассказываешь о них. Я даже немного завидую тебе и всем остальным, кто ходит на эти уроки, я чувствую себя такой глупой.

Бэрри расплылся в улыбке и сжал ее руку.

– Нет, ты вовсе не глупая, ты очень хорошая, и ты тоже можешь записаться на эти курсы. Но думаю, сейчас уже слишком поздно записываться в нашу группу, мы уже ушли слишком далеко. И кстати, все учат язык по какой-то причине.

– А ты для чего?

– О, я ездил в Италию на Кубок мира по футболу и познакомился там со многими отличными ребятами, но я не мог с ними общаться.

– Но ведь Кубок мира больше не будет там проходить, правда?

– Да, но я хотел бы вернуться туда и встретиться с ними, поговорить, – сказал он. На его лице появилось отрешенное выражение. – Думаю, нам пора домой, – сказал Бэрри.

– Ах, да, конечно.

Она подумала, что он, наверное, устал от нее.

– Я провожу тебя до автобуса?

– Спасибо.

– А может, лучше я подвезу тебя до дома на мотоцикле?

– О, это тоже было бы здорово.

Она согласна и на тот и на другой вариант. Наверняка он подумает, что она дура. Фиона решила объяснить.

– Я имела в виду, что когда ты предложил проводить меня до остановки, я не знала, что ты потом предложишь подвезти меня на мотоцикле. Но, само собой, я бы предпочла прокатиться на мотоцикле. – Она сама удивилась своей смелости.

Он выглядел довольным.

– Отлично. Тогда держись за меня крепче. Обещаешь?

– Обещаю, – сказала Фиона и улыбнулась. Она попросила высадить ее в конце дороги.

– Я увижу тебя снова? – спросил Бэрри.

– Да, я с удовольствием встречусь с тобой. – Про себя она молилась, чтобы выражение ее лица не выдало, как она этого хочет.

– Ну, ты можешь зайти ко мне в супермаркет, – сказал он.

– Что? Ах да, конечно. Запросто.

– Или лучше мне заехать в госпиталь?

– Заезжай. Если будешь проезжать мимо, – грустно сказала она.

– Я буду проезжать мимо каждый день, – сказал Бэрри. – Моя мама все еще там. Спасибо, что не стала спрашивать о ней… я не хотел говорить об этом. Спокойной ночи, Фиона.

– Спокойной ночи, Бэрри, и спасибо тебе.

Она долго лежала и не могла заснуть. Он нравился ей, а она сделала несколько глупых ошибок, но он все равно сказал, что встретится с ней.

Бриджит позвонила в госпиталь, чтобы договориться о встрече с Фионой.

– Ты придешь к нам сегодня, как договаривались?

– Конечно.

– Послушай, сегодня Гранья собирается все рассказать о своем пенсионере.

– А это нормально, что я приду? – взволнованно спросила Фиона.

– А почему нет? – спросила Бриджит с сомнением. – Что тебя смущает?

– Но он ведь будет там, этот старый мужчина?

– Он будет сидеть в машине около дома, чтобы войти, если понадобится.

– Понадобится?

– Ну, знаешь, его могут пригласить войти в качестве зятя, или ему придется прийти на выручку Гранье, если папа набросится на нее с кулаками.

– Он этого не сделает. – От ужаса Фиона открыла рот.

– Нет, Фиона, не сделает. Ты все воспринимаешь буквально. У тебя совсем нет чувства юмора.

– Нет, думаю, что есть, – грустно ответила Фиона.

Придя на работу, Фиона поинтересовалась здоровьем миссис Хили, мамы Бэрри. Она знала Кити, одну из медсестер, работавших в том отделении, где она лежала. Кити совершенно не испытывала сочувствия к тем, кто пытался покончить жизнь самоубийством. Она попросила Фиону никому ничего не рассказывать, потому что не хотела испортить репутацию отделения. Она давала этой женщине необходимые лекарства и была с ней так же мила и терпелива, как и с остальными пациентами.

– Как ее зовут?

– Нэсса.

– И как она? – спросила Фиона.

– Не знаю. Очень слаба и в сильном шоке. Все время смотрит на часы над дверью и ждет, что войдет ее муж.

– А что он?

– Пока не был, сын заходит, но это не то, она хочет видеть мужа. Из-за него она сделала это.

– Откуда ты знаешь?

– Они все попадают сюда из-за этого, – сказала умудренная опытом Кити.

У Дьюнов дома они сидели на кухне за круглым столом. На ужин приготовили макароны с сыром, но к ним никто не притронулся. Миссис Дьюн была увлечена газетой и производила скорее впечатление человека ждущего кого-то в аэропорту, чем хозяйки дома. Бриджит, как обычно, была на диете, и потому на ее тарелке лежали два яйца с салатом. Гранья была бледной, а мистер Дьюн торопился скрыться в своей комнате.

– Папа, подожди минуту, – сказала Гранья. – Я хочу кое-что сказать всем.

Миссис Дьюн оторвалась от газеты. Бриджит уперлась взглядом в стол. Фиона начала краснеть и почему-то почувствовала себя виноватой.

– Да, конечно. – Мистер Дьюн сел, почти довольный тем, что собирался выслушать нечто важное.

– Для вас будет очень трудно это принять, я знаю, поэтому попытаюсь объяснить все как можно проще. Я люблю одного человека и хочу выйти за него замуж.

– Ну так разве это не здорово! – воскликнул Эйдан.

– Замуж? – переспросила мама удивленно, как будто это было так неожиданно, что тот, кто любит, может на такое решиться.

Бриджит и Фиона ничего не сказали и лишь вздохнули.

Не дожидаясь вопроса, кого она любит, Гранья сказала:

– Сейчас вы все будете против, будете говорить, что он слишком стар для меня и много всего другого. Это Тони О’Брайен.

Повисшая тишина была страшнее, чем Гранья предполагала.

– Это шутка? – задал отец логичный вопрос.

– Нет, папа.

– Тони О’Брайен! Жена директора, ни больше ни меньше, – издала мама короткий смешок.

Фиона не могла вынести напряжения.

– Я слышала, он очень хороший, – произнесла она миролюбиво.

– И от кого ты это слышала, Фиона? – спросил мистер Дьюн типичным тоном учителя.

– Ну, так все говорят, – пробормотала Фиона.

– Он неплохой, папа, и она должна выйти замуж за кого-то, – сказала Бриджит, считая, что это поможет делу.

– Ну, если ты думаешь, что Тони О’Брайен женится на тебе… – Лицо Эйдана помрачнело.

– Мы хотели, чтобы ты узнал первым, и подумали, что сможем пожениться в следующем месяце. – Гранья пыталась унять дрожь в голосе.

– Гранья, этот мужчина каждый год обещает как минимум трем девушкам, что женится на них, а потом ведет их в свой бордель и делает там с ними, что хочет. Хотя, ты, наверное, знаешь об этом, потому что часто бывала там, а нам рассказывала, что останешься ночевать у Фионы.

Фиона испугалась, что ложь может обнаружиться.

– Это не так, когда она говорила, что остается у меня, она оставалась.

– Папа, ты пойми, я была на твоей стороне, когда все узнала. Я не хотела иметь с ним ничего общего, но он все объяснил… так правильно, так лучше.

– Я уверен, ему пришлось долго уговаривать тебя. Обычно ему хватает трех дней, чтобы затащить девицу в свою постель.

– Перестань, папа. Я готова поспорить, сейчас все по-другому. Подумай об этом.

– Только потому, что он сидит в кабинете директора?

– Но он же не всегда был директором.

– Какая разница, он все равно собирался занять этот пост.

– А почему Тони недостоин этого? Разве он не покрасил школу, не привел в порядок школьный двор? Везде все новенькое, нашел деньги, чтобы расчистить сад, уроки итальянского теперь проходят в школе…

– Да, он недосягаем.

– Что ты думаешь, мама? – Гранья повернулась к ней.

– Что я думаю? А какая разница? Ты собираешься сделать то, что хочешь.

– Послушай, папа, Тони всегда говорил, что чувствует себя неловко, когда видит тебя, зная, что рано или поздно ему придется столкнуться с тобой лицом к лицу, и тогда откроется, что столько времени он скрывал от тебя наши отношения.

– О, дорогая, какой он несчастный, бедная душа.

Они никогда не видели, чтобы их отец говорил с таким сарказмом и горечью.

Гранья выпрямилась:

– Как мама говорила, мне уже исполнился двадцать один год, и я могу делать что хочу, но я надеюсь, что вы одобрите мое решение…

– И где же он, твой великий и прекрасный жених, который не осмелился прийти и поговорить с нами лично?

– Он около дома, папа, сидит в своей машине. Я сказала ему, что позову, когда мы все решим между собой. – Гранья закусила губу.