Текст книги "Небесный лабиринт. Прощение"
Автор книги: Мейв Бинчи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
Потому что Ева слишком хорошо знала: Нэн не та девушка, которую ее кузен Саймон хотел бы привести в Уэстлендс.
Она позвонила в больницу только для очистки совести. Да, тест на беременность положительный.
Нэн тщательно оделась, вышла из пустого дома на Мейпл-Гарденс, села на автобус и поехала в Нокглен.
Проходя мимо ворот монастыря Святой Марии, она задержалась и обвела взглядом длинную подъездную аллею. Оттуда доносился детский смех и крики. Странно, что Саймон позволил своей сестре учиться с детьми тех, кто работал в его имении.
Впрочем, самой Нэн это только на пользу. Теперь, когда Саймон крепко привязан к Нокглену, она сможет чаще приезжать в коттедж. Теперь можно не бояться, что Хитер сбежит из ненавистной школы и помешает им.
Она точно не помнила, сколько миль от города до поместья, но решила, что идти пешком слишком далеко. Вряд ли в таком месте, как Нокглен, есть стоянка такси. А о гостинице Хили Нэн слышала от Бенни, Евы и Саймона столько гадостей, что обратиться туда за помощью не решилась.
Оставалось ждать попутной машины.
Увидев зеленый автомобиль, в котором ехал мужчина средних лет, Нэн помахала рукой. Как и следовало ожидать, он остановился.
Доктор Джонсон спросил, куда ее отвезти.
– В Уэстлендс, – просто ответила она.
– Куда же еще? – фыркнул мужчина.
Они поговорили о машине. Мужчина объяснил, что это «моррис-коули», самый дешевый из «фордов». Лично он предпочел бы «зодиак» или даже «зефир», но приходится по одежке протягивать ножки.
– Я так не думаю, – ответила прекрасная блондинка. Доктор Джонсон вспомнил, что уже где-то видел ее.
Девушка была слегка возбуждена. О причине ее приезда доктор спрашивать не стал.
Блондинка сказала, что большинство людей страдает излишней робостью и ограничивает себя, а напрасно. Она на его месте непременно купила бы себе «зефир» или «зодиак».
Морис Джонсон улыбнулся и ответил, что обсудит этот вопрос с женой и управляющим банком. Вряд ли они согласятся с такой точкой зрения, но изложить ее не мешает.
Он проехал ворота Уэстлендса.
– Вы тоже сюда? – с тревогой спросила Нэн. Ей не хотелось столкнуться с другим гостем.
– Ничего подобного. Но джентльмен всегда провожает даму до самых дверей. Даже если он ездит на «моррисе-коули».
Нэн одарила доктора лучезарной улыбкой, и он невольно подумал, что ничтожества вроде Саймона Уэстуорда должны чувствовать себя счастливчиками. Красивые женщины неизменно клюют на их особняки и светский акцент.
Нэн посмотрела на дом. Это будет нелегко. Но все важное всегда дается нелегко. Она сделала несколько глубоких вдохов и нажала на кнопку звонка.
* * *
Миссис Уолш прекрасно знала, кто такая Нэн Махон. Она часто слышала это имя по телефону. Экономка осуждала Би за болтливость, но ей было известно, что девушка, посетившая их через пару дней после Рождества, дружила с Евой Мэлоун и Бенни Хоган.
Но все же для порядка спросила, как ее зовут.
– Махон, – звонко и уверенно ответила Нэн.
И тут из комнаты вышел сам Саймон. Он слышал, как подъехала и уехала машина.
– Миссис Уолш, это был доктор Джонсон? Неужели он уехал, не осмотрев?..
Он осекся, увидев Нэн.
– Э-э… Привет, – совсем другим тоном сказал Уэстуорд.
– Привет, Саймон.
Перед ним стояла очень красивая девушка в белом костюме с приколотым к лацкану искусственным красным цветком. Она выглядела так, словно собралась в оперу.
– Проходи и садись, – сказал он.
– Кофе, мистер Саймон? – спросила миссис Уолш, заранее зная, что этого не потребуется.
– Нет, миссис Уолш, спасибо. – Его голос звучал легко и непринужденно. – Вы свободны.
Саймон пропустил Нэн в комнату и плотно закрыл за собой дверь.
Эйдан Линч встретился с Джеком в пивной и рассказал, что Бенни научила его танцевать чарльстон.
Это оказалось довольно просто; нужно было только двигать ногами по отдельности.
– Да, – сказал Джек Фоли.
По словам Эйдана, это выглядело очень стильно. Наверное, Бенни следует стать не библиотекарем, а учительницей. В конце концов, книги могут выдавать все, а учить способен не каждый. Это нужно уметь. Делиться знаниями.
– Верно, – согласился Джек Фоли.
«Интересно, сколько еще будет продолжаться этот дурацкий разговор, пока я не доберусь до цели?» – подумал Эйдан. Цель заключалась в том, что он и Ева, которые в последнее время считались в университете Образцовыми Влюбленными и сместили с трона Шона и Кармел, хотели знать, не пробежала ли между Бенни и Джеком черная кошка.
– Спроси ее, – сказал Джек.
– Ева спрашивала. Бенни сказала, что нет. Просто она не может тебя найти.
– Потому что она всегда ищет меня в Нокглене, – буркнул Джек.
– Ты сумел… ну, ты понимаешь, о чем я? – тоном заговорщика спросил Эйдан.
– Не твое дело.
– Значит, не сумел. И я тоже. Иисусе, чему их учат в этом монастыре?
– Не иметь дела с такими людьми, как мы.
После этого они забыли о женщинах и заговорили о регби. Просто поразительно, что на свете есть люди, которые не могут ударить по мячу даже тогда, когда его кладут перед ними.
Больше ничего Эйдану узнать не удалось. Но, по крайней мере, он мог доложить Еве, что новой пассии у Джека нет.
– Вот это сюрприз, – сказал Саймон. Легкая складка, появившаяся на его переносице, говорила, что этот сюрприз не из приятных.
Нэн заранее отрепетировала свою речь. Вести светскую беседу и играть словами не имело смысла.
– Я ждала, пока не убедилась. Боюсь, я беременна, – просто сказала она.
На лице Саймона отразилось сочувствие.
– О нет! – Он шагнул к ней. – Нет, Нэн, бедная девочка. Бедняжка моя… – пробормотал он и привлек ее к себе.
Нэн молчала, ощущая биение его сердца. Наконец Саймон отстранил девушку и посмотрел в лицо, пытаясь понять, насколько она огорчена.
– Это ужасно, – мягко сказал он. – И несправедливо.
– Что несправедливо?
– Все. – Он развел руками.
Потом Саймон подошел к окну и пригладил волосы.
– Это ужасно, – с убитым видом повторил он.
Они стояли порознь – Нэн у пианино, Саймон у окна – и смотрели на загон, в котором стоял пони Хитер, на поля и пастбище, по которому лениво бродили коровы.
«Все как в замедленном кино, – думала Нэн. – Даже то, как говорит Саймон».
– Ты уже знаешь, что делать? – спросил он. – К кому обратиться?
– Что ты имеешь в виду?
– Все это. – Саймон повел рукой в воздухе, показывая на ее тело.
– Я приехала к тебе, – ответила она.
– Да. И правильно сделала. Совершенно правильно. – Ему хотелось, чтобы Нэн поняла это.
– Я не думала, что так случится, – сказала Нэн.
– Никто этого не думает, – ответил Саймон так уныло, словно это случалось со всеми его знакомыми.
У Нэн чесался язык. Отчаянно хотелось спросить, что они теперь будут делать.
Но она не могла позволить Саймону сказать что-нибудь обидное или беспечное. То, что вызвало бы ее гнев. Требовалось хранить молчание. «Если понадобится, то до самых родов», – подумала она и чуть не хихикнула. Наконец Саймон заговорил.
– Нэн, милая, – сказал он, – ничего ужаснее случиться не могло. Но все будет в порядке. Я обещаю.
– Знаю, – доверчиво ответила Нэн.
Однако когда Саймон заговорил о своем друге, который знал одну девушку, у нее заныло сердце. Эта девушка говорила, что все оказалось очень просто. Легче, чем сходить к зубному врачу.
И не было никаких осложнений. Вообще-то Нэн тоже знает ее. Называть имена не стоит, но девушка она очень веселая и хорошо владеющая собой.
– Ты хочешь сказать… – У нее отвисла челюсть.
– Конечно, я не собираюсь тебя бросать. – Саймон подошел к ней и снова обнял.
Нэн ощутила облегчение. Но тогда зачем он говорил о какой-то веселой девице, которая сделала аборт? Может быть, Саймон передумал, когда увидел ее лицо?
Саймон Уэстуорд гладил ее по голове.
– Ты же не думала, что я брошу это дело на тебя, правда?
Нэн молчала.
– Это доставляло удовольствие нам обоим. Конечно, я о тебе позабочусь.
Саймон отпустил ее и достал из ящика чековую книжку.
– Я не знаю, о ком говорил этот приятель, но он назвал мне сумму. Думаю, этого хватит. Я выясню фамилию врача, адрес и все остальное. Конечно, придется съездить в Англию, но оно и к лучшему, правда?
Нэн смотрела на него, не веря своим ушам.
– Это твой ребенок. Неужели ты не понимаешь?
– Нэн, ангел мой, это вовсе не ребенок. Пока это всего лишь пятнышко.
– Ты понимаешь, что был первым? Что у меня не было никого, кроме тебя?
– Нэн, не станем расстраивать друг друга, ладно? Об этом не может быть и речи. Мы оба всё знали, когда начинали свою маленькую интрижку.
– Почему об этом не может быть речи? Ты же хочешь жениться. Хочешь, чтобы у тебя был наследник. Нам хорошо вместе. Я подхожу для твоего круга. – Ее голос звучал деланно небрежно.
Но на эту карту было поставлено все. Нэн и в голову не приходило, что ей придется умолять. Он говорил, что любит ее. Когда они занимались любовью, Саймон каждый раз говорил, как сильно он ее любит. Неужели он действительно потянулся за чековой книжкой, чтобы избавиться от нее?
Он был нежен с ней. Даже взял за руку.
– Нэн, ты прекрасно знаешь, что мы не собирались вступать в брак. Ты такая умная, сдержанная, рассудительная… Ты знаешь это. И я тоже.
– Я знаю только одно. Ты говорил, что любишь меня, – ответила она.
– Так и есть. Я люблю каждый дюйм твоего тела. И не отрицаю этого.
– По-твоему, это любовь? Чековая книжка и аборт?
Саймон нахмурился. Точка зрения Нэн стала для него сюрпризом.
– Я думаю, этого не случилось бы, если бы мой отец был богатым.
– Это не имеет никакого отношения к делу.
– Ну, религия тут тоже ни при чем. На дворе пятьдесят восьмой год, и никто из нас не верит в Бога.
Саймон раскрыл ее ладонь и сунул в нее сложенный чек.
Нэн смотрела на него во все глаза.
– Мне очень жаль, – сказал он.
Наступила долгая пауза. Наконец Нэн выдавила:
– Мне пора…
– Как ты доберешься до дома? – спросил он.
– Я была набитой дурой. Думала, что еду домой. – Она обвела взглядом комнату, портреты на стене, пианино и окно.
Этот взгляд тронул Саймона. Нэн действительно была очень красива.
– Я хочу… – Его фраза осталась незаконченной.
– Ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы довезти меня до Дублина?
– Конечно, я сделаю это сам.
– Нет. Это было бы слишком фальшиво. Кто-нибудь другой.
– Я не знаю никого другого… того, кого мог бы попросить…
– Нет. Это ни к чему. Я знаю, как поступить. Возьму твою машину, доеду до площади и оставлю ее там, – сказала она. – Скоро автобус. Позже ты придешь и заберешь ее.
– Позволь мне, по крайней мере…
Он шагнул к ней.
– Нет. Пожалуйста, не надо. Не прикасайся ко мне.
Уэстуорд протянул ей ключи от машины и предупредил:
– У тебя шок.
– Ничего. Мне уже случалось водить машину в таком состоянии.
Нэн спустилась по ступенькам Уэстлендса и села в машину. Саймон следил за ней из окна.
Он знал, что из кухни за Нэн наблюдают Би Мур и миссис Уолш и пытаются понять, что это значит.
Когда Нэн завела мотор и уехала, ни разу не оглянувшись, Саймон восхищенно покачал головой.
Она оставила ключи в машине. В этой феодальной вотчине никто не посмел бы украсть машину мистера Саймона Уэстуорда. Тут по-прежнему боялись каждого жителя Большого Дома.
Майк развернулся и сказал Нэн, что автобус отправится в Дублин через пять минут. Она заплатила за проезд.
– Вы могли заплатить за билет туда и обратно. Так было бы дешевле. – Майк всегда заботился о благе постоянных клиентов.
– Я не знала, что вернусь, – ответила Нэн.
– Жизнь полна неожиданностей, – философски промолвил Майк, глядя на юную блондинку в бело-красном костюме, одетую слишком нарядно для этой глухомани.
Билл Данн видел, как Бенни пришла в «Аннекс». Она обвела взглядом зал, разыскивая Джека, но не обнаружила его. Тогда она встала в очередь. Будь Джек там, он бы занял столик, а она присоединилась бы к нему.
Билл помахал ей рукой и сказал, что у него есть лишняя чашка кофе. На самом деле он еще не притронулся к своей собственной, но это был удобный предлог окликнуть Бенни. Сегодня она чудесно выглядела. Ей очень шли светло-желтая блузка и каштановый свитер в тон волосам.
Они беседовали непринужденно. Правда, Бенни продолжала искать Джека, но не сознавала этого. А Билл не показывал виду, что замечает ее взгляд. Разговаривать с Бенни было легко. Они говорили о запрете ядерного оружия и том, возможно ли такое в принципе. Бенни сказала, что с тем же успехом можно просить боксеров держать одну руку за спиной или требовать возвратиться к лукам со стрелами после изобретения пороха. Говорили о том, пойдет ли Элвис Пресли служить в армию или это только ловкий рекламный ход. И о том, насколько интересен был каждый человек, с которым Джек Керуак[11] якобы познакомился во время путешествия, описанного в романе «На дороге». Наверняка среди них было много смертельно скучных типов.
Время протекло незаметно, и им пришлось вернуться на лекции. Если Бенни и была разочарована тем, что не встретила Джека, этого никто не заметил. Женщины славятся умением скрывать свои чувства. Большинство людей понятия не имеет, о чем они думают на самом деле.
Но Розмари видела и замечала все. Она следила за оживленной беседой Билла и Бенни. Они разговаривали как близкие друзья. Наверное, Билл утешал Бенни. Розмари часто удивлялась странностям любви. Джек Фоли был для Бенни слишком красив. Их отношения были похожи на смешанный брак белых с чернокожими или католиков с некатоликами. Люди слышат только об удачных браках, но жизнь доказывает, что такое бывает редко. Розмари знала, что с ней мало кто согласится, а потому предпочитала помалкивать. Иначе люди подумали бы, что она сама гоняется за Джеком Фоли. Как ни странно, это было не так. Она встречалась с очень симпатичным студентом-медиком по имени Том. Учиться ему предстояло очень долго, поэтому у Розмари было время стать стюардессой или приобрести другую профессию, не менее модную и престижную.
Шон Уолш стоял на Набережной и ждал нокгленского автобуса. Он приехал в Дублин на разведку и пять дней прожил в пансионе. Днем он обходил магазины мужской верхней одежды, пытаясь понять, сможет ли получить работу в одном из них.
Эта перспектива с каждым днем становилась все более туманной. Рекомендаций у него не было, а без них никого никуда не брали.
Мало-помалу Шон начинал понимать, что рассчитывать ему больше не на что. Надежда купить коттедж над каменоломней и отделать его превратилась в миф. Раньше он мечтал о том, что стоит у дверей собственного магазина и наблюдает за гуляющими горожанами, но с этой мечтой пришлось расстаться. Его фамилия не украсит ни одно здание Нокглена. Города, в котором он прожил десять лет и привык считать своим домом.
Теперь ему предстояло вернуться туда несолоно хлебавши.
Когда из автобуса вышла очень красивая светловолосая девушка в белом костюме с красной отделкой, Шон сразу вспомнил, что это подруга Евы и Бенни. Она была на похоронах мистера Хогана, а после Рождества приезжала в Уэстлендс. Девушка не узнала его. Казалось, ее мысли были за тридевять земель отсюда.
Шон поднялся в автобус и без всякого удовольствия посмотрел на Майки. Этот человек был чересчур фамильярным и обладал неприятной привычкой вышучивать внешность человека.
– А вот и ты, Шон. Лицо у тебя длинное, как дождливая неделя. Что это, возвращение блудного сына?
– Майки, хотел бы я знать, что ты имеешь в виду.
– Притчу, которая описана в Новом Завете. Ты же у нас святоша, чуть не съевший церковный алтарь, так что наверняка ее слышал.
– Я прекрасно знаю притчу о блудном сыне. Но этот человек вел грешную жизнь. Так что никакого сходства между нами нет.
Майки смерил Шона взглядом. Жена поделилась с ним своими догадками о том, что произошло в магазине Хогана. Но Шон Уолш не напоминал беглого преступника.
– Я только подумал, кто заколет для тебя жирного тельца, – сказал он. – Может быть, этот телец уже лежит на столе в гостинице Хили?
Нэн вошла в дом, из которого ушла утром, сняла белый костюм, аккуратно повесила его на стеганые плечики и протерла губкой, смоченной в воде с капелькой лимонного сока, вставила распорки в красные туфли, начистила кремом красную кожаную сумочку, завернула ее в бумагу и положила в ящик рядом с четырьмя другими. Потом надела свое лучшее форменное платье, причесалась и во второй раз за день пошла на остановку автобуса.
* * *
Миссис Хили убрала свой кабинет, поставила на подоконник большую вазу с нарциссами, а на крышку секретера – два пластмассовых горшка с маленькими гиацинтами.
Утром она съездила в Баллили и сделала прическу.
Новый корсет подошел ей идеально. Так идеально, что узкая юбка выглядела на ней просто замечательно. Дороти надела блузку с высоким воротником и приколола к ней одну из камей, которые хранила для особых случаев.
В конце концов, сегодня и был такой случай. Она знала, что Шон Уолш вернется дневным автобусом. И сделает ей предложение.
В монастырской школе был ленч. Сегодня на нем дежурила мать Фрэнсис. Она ходила взад и вперед и следила за порядком, пока девочки ели свои сандвичи. Потом наблюдала за тем, как приводят в порядок помещение, тщательно вытирают и складывают кальку для завтрашнего ленча, проветривают помещение и делают зарядку во дворе.
Она видела, как группа девочек объясняет Хитер Уэстуорд, для чего служат четки.
– Почему вы называете четки парой, если ожерелье всего одно? – недоуменно спросила девочка.
– Четки всегда называют парой, – насмешливо ответила Фиона Кэрролл, самая младшая из плохо воспитанных дочерей владелицы бакалеи.
– А что значит «ирландский рог»? – с любопытством спросила Хитер.
– Это то, из чего сделаны четки, – презрительно сказала Сиобан Флуд, внучка мясника.
– И что с ними делают? – спросила Хитер, испуганно глядя на четки.
Объяснение, что с ними ничего не делают, только считают количество молитв, ее не слишком убедило. Неужели промежутки между бусинами означают, что ты уже прочитала десять молитв Богородице, затем остановилась, прочитала «Глория Деи», а потом «Патер Ностер»?
– «Патер Ностер» – это то же самое, что «Отче Наш»? – спросила Хитер.
– Да, но только правильнее, – сказала Фиона Кэрролл на случай, если в этом возникнут какие-то сомнения.
Девочки объяснили, что очень важно не прочитать хотя бы одну лишнюю молитву деве Марии. Именно для этого и созданы четки.
Мать Фрэнсис славилась своим искусством слушать сразу несколько бесед одновременно. Когда она услышала объяснение, данное несчастной Хитер, у нее сжалось сердце.
Ради чего она выбивалась из сил? Эти дети думали, что смысл прекрасных молитв Пресвятой Деве заключается в том, чтобы не прочитать их больше, чем требуется.
Неужели на свете есть такие глупые учителя, которые верят, что в головах их питомцев что-то останется? Может быть, Богоматерь тронула и позабавила бы наивность этих девочек, но матери Фрэнсис хотелось взять их и убить одну за другой.
Во время ленча Ева позвонила Кит и спросила, можно ли Бенни остаться на ночь. Ответ был известен заранее, но учтивость прежде всего.
Кит обрадовалась. Куда собралась Бенни? Может быть, на танцы?
– Нет, – тревожно ответила Ева. – Она сказала, что хочет приучить мать отпускать ее из дома.
– А как же Джек Фоли?
– Я хотела задать ей тот же вопрос, но так не задала, – ответила Ева.
Магазин Хогана закрылся на ленч. Аннабел, Патси и Майк собрались в задней комнате и съели пастушеский пирог и консервированные бобы. Майк сказал, что ему давно не было так хорошо. Эти трапезы в середине дня придают сил на всю вторую половину. Патси сказала, что здесь очень удобно готовить. Они вполне могут переехать сюда.
Нэн обошла три паба, прежде чем нашла их. Время приближалось к закрытию. Между половиной третьего и половиной четвертого в Дублине наступал мертвый час.
– Ба, кого мы видим! – обрадовался Билл Данн.
– Что, попалась? Бегаешь по пивным? – заорал Эйдан.
Джек, как всегда, оказался самым галантным. Сказал, что очень рад видеть Нэн, и спросил, что она будет пить.
Нэн ответила, что ее уже тошнит от занятий и она решила найти нескольких красивых молодых людей, которые отвлекут ее от учебников. Друзья, почувствовавшие себя польщенными, тут же окружили ее и начали смотреть в рот.
Светло-зеленый джемпер, темно-зеленая юбка и жакет очень шли Нэн. Она смеялась, шутила и блестела глазами.
– Как продвигается твой роман с Милордом? – спросил Эйдан.
– С кем?
– Брось. С Саймоном.
– Я не видела его целую вечность, – ответила она.
Эйдан удивился. Только вчера вечером Ева рассказывала об этом и выходила из себя.
– Что, расстались в слезах? – Эйдан знал, что Ева потребует рассказать ей все подробности этого разговора, а не какие-то разрозненные и непонятные куски.
– Нисколько. Мы знали, что из этого ничего не выйдет. Он из одного мира, а я из другого, – ответила Нэн.
– Иными словами, все лопнуло как воздушный шар. Потому что он представитель вымирающего класса, – сказал Билл Данн.
– Точно. Но мы должны быть снисходительны к представителям вымирающего класса. Им приходится нелегко.
Билл, Джек и Эйдан тут же поняли, что Саймон от Нэн без ума, но она бросила его, потому что не хотела играть в игры, принятые в Большом Доме.
Эйдан знал, что эта новость очень обрадует Еву. По мнению Джека, Нэн повторяла то, что было ему хорошо известно. Всего несколько недель назад он видел, как Саймон умолял Нэн вернуться к нему, а Нэн была вежлива, но холодна. Билл Данн радовался возможности рассказать всему университету, что Нэн Махон снова свободна.
Бармен сурово напомнил, что время подачи напитков давно закончилось. Молодые студенты-юристы вряд ли окажут ему большую помощь, если его лишат лицензии.
Билл и Эйдан побрели обратно в университет.
Джек задержался, чтобы поговорить с Нэн.
– Ты не подумаешь ничего плохого, если я приглашу тебя в кино?
– О боже, что угодно, только не еще одни «Болотные женщины»!
– Мы можем посмотреть газету.
Они купили «Ивнинг геральд».
Нэн спросила:
– А как же Бенни?
– Что Бенни?
– Я хотела спросить, где она.
– Понятия не имею, – ответил Джек.
Они не могли найти ничего подходящего. Шли через парк Святого Стивена, обсуждали фильмы и сталкивались головами, смотря в раскрытую газету.
Им понадобилось много времени, чтобы добраться до Графтон-стрит. Достичь консенсуса так и не удалось, но пивные уже успели открыться. Мертвый час закончился.
– Давай выпьем и продолжим дискуссию, – предложил Джек.
Он заказал «Гиннесс». Нэн пила ананасовый сок.
Джек рассказал ей длинную и печальную сагу о том, что Бенни никогда нет поблизости. У нее какие-то трудности в Нокглене. Бенни пытается заставить мать работать в магазине. Но не слишком ли тяжелое бремя она принимает на свои плечи?
– Бенни не должна держать мать за руку, – согласилась Нэн. Лично она никогда не чувствовала себя ответственной за мать. Та каждый день ходила на работу и не нуждалась в том, чтобы ее опекали.
Джек обрадовался. Он боялся, что его обвинят в эгоизме. Нет, ответила Нэн. Просто он очень любит Бенни, если так тоскует по ней.
Эта мысль ему понравилась. Взять хоть сегодняшний вечер. В университетском регби-клубе будут танцы. Каждый придет со своей девушкой. А он, Джек Фоли, снова останется один.
Внезапно он посмотрел на Нэн.
– Конечно, если ты не…
– Мне это не нравится. Бенни может…
– Брось. Бенни не обидится. Она же сама просила нас сходить в кино.
Нэн заколебалась.
– Или ты все еще страдаешь по своему Твидовому Кавалеристу?
– Я же сказала тебе, все давно забыто. Мы расстались.
– Вот и отлично, – весело сказал Джек. – Встретимся у клуба?
Кармел была членом женского комитета, занимавшегося подготовкой угощения на студенческих вечеринках. Шону нравилось, что она принимает в этом участие. Сам он был казначеем курса; эта должность считалась очень почетной. Кармел пошла покупать хлеб для сандвичей и встретила Бенни, которая пыталась отвернуться от прилавка с кондитерскими изделиями и заставить себя смотреть на яблоки.
– Эта плитка «Тиффина» смотрит на меня с полки и протягивает мне руки, – сказала Бенни. – Слава богу, что ты пришла. Я уже собиралась купить ее.
– Теперь вернуться к «Тиффину» было бы позором, – ответила Кармел.
Намек на количество плиток «Тиффина», съеденных ею за долгие годы, Бенни не понравился. Она купила яблоко, но сделала это без всякого удовольствия.
– Какая жалость, что тебя не будет здесь вечером, – сказала Кармел. – Вечеринка предстоит замечательная. Нам выделили намного больше денег, чем обычно. Будут бисквиты со взбитыми сливками, посыпанные шоколадом… Ох, Бенни, извини. Ты все равно не придешь, так что можешь не бояться искушения.
– Как ни странно, приду. Я ночую у Евы, – ответила Бенни.
– Отлично, – тепло сказала Кармел. – Тогда до вечера.
– Позвони ему, – велела Ева. – Позвони и скажи, что ты в городе.
– Он знает. Должен знать. Я ему говорила.
– Они никогда не слушают. Позвони.
Бенни сказала, что не хочет общаться с матерью Джека, которая заставляет людей говорить так, словно они желают получить автограф, а не пообщаться с ее сыном. Ева ответила, что это ерунда. Бенни разговаривала с миссис Фоли только один раз. Она просто обязана позвонить. Джек будет доволен.
Наконец Бенни сделала это. Когда очутилась в Дунлаогхейре.
– Мне очень жаль, но он ушел в университетский регби-клуб. Там сегодня какое-то мероприятие. Сказал, что вернется поздно.
– Он не знал, что ты в городе, – сказала Ева.
– Нет.
Они сидели на кухне. Никто не говорил, что Бенни следует нарядиться и тоже отправиться в регби-клуб.
Никто не говорил, что всему виной мужская забывчивость и что Джек будет рад видеть ее.
Вместо этого они сосредоточились на Кит Хегарти, которой предстоял выход в свет с отцом Кевина Хики.
– Только не заискивайте перед ним, – предупредила Ева.
– Иначе он не будет вас уважать, – со знанием дела добавила Бенни.
Кит ответила, что высокие моральные принципы подрастающего поколения вызывают у нее восхищение. Теперь у нее гора свалилась с плеч.
– К нам это не относится. Лично нас ничто не связывает, – заверила ее Ева. – Мы волнуемся за вас.
– Хотела бы я, чтобы нас ничто не связывало, – мрачно сказала Бенни. – Это пошло бы нам на пользу.
Когда Аннабел Хоган убрала часть деревянных панелей и обрамлений окон, в магазине стало намного веселее. Теперь он не выглядел таким строгим и мрачным. Она разложила на прилавке несколько разноцветных свитеров с треугольным вырезом. Человек, пришедший в магазин, впервые мог подумать и что-то выбрать, а не покупать вещь, которую наметил заранее.
Кроме того, теперь Аннабел была хорошо видна улица.
Она видела, как Шон Уолш вошел в гостиницу Хили, даже не оглянувшись на свое прежнее место работы.
Она знала, что пока Шон уезжал по делам, его вещи оставались здесь. Возможно, он нашел работу в другом месте и вернулся за своими пожитками. Пегги Пайн говорила, что он имеет виды на миссис Хили. Но Аннабел в этом сомневалась. Дороти Хили не была дурой. Она могла быстрее других сообразить, что Шон не ушел бы из магазина, если бы там все было благополучно. В этом городе шансов на успех у него больше не было.
– В этом городе у меня больше нет шансов на успех, – сказал Шон Уолш миссис Хили.
Она учтиво наклонила голову. Еще совсем недавно он думал, что сможет ей предложить нечто большее. Так сказать, прийти не с пустыми руками. Но обстоятельства изменились.
Голова миссис Хили была наклонена как у птицы, пытающейся сделать выбор. Шон говорил, что восхищается ею. И уважает ее собственность. Потенциал гостиницы Хили еще не реализован полностью.
Он говорил, что гостинице нужен управляющий. Человек, который мог бы заниматься хозяйственными делами, в то время как сама миссис Хили могла бы встречать постояльцев и очаровывать их.
Дороти Хили ждала.
Шон говорил о своем восхищении, благодарности за внимание к нему и его карьере, о крепнущем чувстве, которое, как он надеется, соединяет их. Ему очень жаль, что все сложилось не так, как он надеялся. Он собирался произнести эту речь, став партнером преуспевающей фирмы и владельцем небольшого дома над каменоломней.
Он долго говорил, опустив голову и обращаясь главным образом к коленям миссис Хили. Она смотрела на его ужасные волосы, которые выглядели бы вполне прилично, если бы он пользовался хорошим шампунем и ходил к хорошему парикмахеру. Наконец он поднял голову. Увидев его бледное лицо, исказившееся от тревоги, Дороти улыбнулась.
– Да, Шон?
– Я предлагаю вам руку и сердце. Вы согласны?
– Я буду счастлива стать вашей женой, – ответила Дороти Хили.
Шон не верил своим ушам. К его щекам впервые в жизни прилила кровь.
Он робко прикоснулся к ее руке.
Уолш не понимал, что теперь его заветная мечта исполнится гораздо быстрее, чем раньше.
Миссис Хили не нуждалась в жалком коттедже над каменоломней.
Не нуждалась во владельце жалкого, дышащего на ладан магазинчика напротив. Ей был нужен мужчина, который мог бы взять на себя самую тяжелую и скучную часть ее работы. А поскольку Шона Уолша выбросили на улицу за то, что он запускал лапу в хозяйскую кассу, на новом месте он будет вести себя куда осторожнее.
Теперь она сможет делать с ним что угодно.
– Не знаю, что сказать, – пробормотал он.
Но когда день перешел в вечер, у них нашлось много тем для разговора. Они строили планы, большие и малые. Нужно будет съездить к ювелиру в Баллили и купить кольцо. Договориться с отцом Россом о дате венчания. Шон съездит в Дублин и купит три готовых костюма, потому что фигура у него стандартная. В понедельник его объявят управляющим гостиницей. Он будет жить в новом здании, построенном за старым. Шон не догадывался о его предназначении. Он думал, что это нечто вроде склада. Они вместе осмотрели его. Это был прекрасный дом, в котором могла бы разместиться большая семья.
Казалось, миссис Хили не сомневалась, что в один прекрасный день так и случится.
Падди Хики был хорошим танцором. И сказал, что Кит легкая как перышко.
– Рука Бога привела моего сына в ваш дом, – заявил он.
– Рука Бога и объявление, которое я повесила в университете, – ответила она.
– Вы поедете со мной в Керри? – спросил Падди.
Кит смотрела на его красивое крупное лицо. Лицо солидного и честного человека, который никогда бы не бросил ее.
– Когда-нибудь приеду и посмотрю на ваши места, – ответила она.
Падди сказал, что его дети уже выросли. Что Кевин – самый младший из них. Что дом у него большой и современный, кухня обставлена по последнему слову техники, а ее пол облицован плиткой.
Сказал, что у него хорошие соседи и родственники, которые всё знают о миссис Хегарти, вдове из Дублина, которая дала Кевину такой замечательный кров.
– Я стала вдовой совсем недавно, – ответила Кит.
– Ну, я этого не знал, пока вы сами не сказали, а говорить это остальным совсем не обязательно. Думаю, Джо Хегарти было бы приятно знать, что есть человек, который о вас позаботится.
