Текст книги "Небесный лабиринт. Прощение"

Автор книги: Мейв Бинчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Патси налила им еще по чашке какао и пожелала Нэн, чтобы у нее до конца жизни не было ни одного счастливого дня. Чтобы ее ребенок родился горбатым и с бельмом на глазу.

Объявляется о помолвке между Энн-Элизабет (Нэн), единственной дочерью мистера и миссис Брайан Махон, Мейпл-Гарденс, Дублин, и Джоном-Энтони (Джеком), старшим сыном доктора и миссис Джон Фоли, Доннибрук, Дублин.

– Я видел утренний выпуск «Айриш Таймс». – Шон Уолш нарочно прогуливал двух терьеров взад и вперед по улице, пока не встретил Бенни.

– Серьезно?

– Ничего себе сюрприз, а?

– Ты имеешь в виду принцессу Сорайю? – с невинным видом спросила Бенни. Персидский шах собирался развестись с женой. Об этом много писали в прессе. Шон был разочарован. Он надеялся на другую реакцию. По его расчетам, Бенни следовало расстроиться. Или хотя бы смутиться.

– Я имею в виду твою подругу, которая выходит замуж.

– Нэн Махон? Вот здорово! В утренней газете, говоришь? Мы не знали, когда они объявят об этом официально.

– Но жених… она выходит замуж за твоего друга. – Шон был окончательно сбит с толку.

– За Джека? Конечно. – Вид у Бенни был наивный и бесхитростный.

– Я думал, что вы с ним… – Шон потерял дар речи.

Бенни помогла ему. Они действительно дружили и даже, что называется, встречались. Но у первокурсников жизнь бьет ключом, то и дело происходят новые знакомства, люди ходят по кругу, как при игре в «музыкальные стулья»… Шон смотрел на нее долго и пристально. Черта с два, его не проведешь. Бенни не удастся отнять у него победу.

– Ну что ж… Я рад, что ты так легко к этому относишься. Но должен сказать, что когда я увидел их здесь, в Нокглене, мне показалось это… э-э… не слишком тактичным. Но я не стал тебе ничего говорить. Не хотел расстраивать.

– Ты меня и не расстроил. Но их здесь не было. Ты ошибся.

– Сомневаюсь, – ответил Шон Уолш.

Она думала о его словах. Думала о том, что Клодах видела, как Джек покупал бензин у Десси Бернса. Вспоминала, как Джонни О'Брайен ломал голову, где они могли заниматься любовью. Но это было невероятно. Куда они могли здесь пойти? Если Джек действительно любил ее, то он не мог приезжать в ее родной город, чтобы заниматься любовью с другой.

Слава богу, мучительный уик-энд подходил к концу. Когда звонил телефон, приходилось напоминать себе, что это не Джек. Когда Фонси говорил о вечеринке, приходилось напоминать себе, что в Нокглен никто не приедет. Было трудно поверить, что Джек больше не будет ждать ее в «Аннексе», махать рукой и радоваться ее приходу.

Но труднее всего было забыть слова, сказанные Джеком на берегу канала. Слова о том, что он все еще любит ее.

Еве и Клодах было легко отрицать это. Но Бенни знала, что Джек не стал бы шутить такими вещами. Если он все еще любит ее, все остальное не имеет смысла.

Она не позволяла себе думать о встрече с Нэн. Но придет день, когда это случится. Может быть, на этой неделе.

Слухи были противоречивые. Что Нэн станет продолжать учебу, а с ребенком будет сидеть ее мать. Что она уйдет немедленно. Что ее уже отчислили. Бенни хранила вырезку из газеты. Перечитывала ее снова и снова, пытаясь понять, что это значит.

Джон-Энтони. Она знала это. И даже больше. Знала, что на конфирмации ему дали имя Майкл, так что его инициалы были Дж.-Э.-М.Фоли. Она не знала, что крещеным именем Нэн было Энн-Элизабет. Возможно, Нэн ее прозвали в детстве, когда она была прелестной малышкой. Малышкой, которая могла получить все что хочет. Всегда.

Наверное, она не смогла получить Саймона Уэстуорда и взяла вместо него Джека. Как жаль, что Саймон не захотел жениться на Нэн! Так должно было случиться. Бенни злилась на него за снобизм. Нэн была как раз такой женщиной, которая могла бы оживить Уэстлендс. Если бы их роман продолжился, ничего этого не было бы.

Бенни встала за прилавок, чтобы мать и Майк могли обсудить важный вопрос о новых тканях. И тут в магазин вошла Хитер Уэстуорд, облаченная в форму школы монастыря Святой Марии.

Она пришла купить платок для дедушки. Он болел, и подарок поднял бы ему настроение. У нее есть фунт и шесть шиллингов. Бенни нашла подходящий и стала мучительно вспоминать, нужно ли его завернуть. Хитер думала, что не нужно. Дедушка все равно не сможет развернуть бумагу. И пакет тоже не нужен.

– Он просто не догадается, что там. Понимаешь, дедушка плохо соображает. А так он все сразу поймет. – Хитер посмотрела на Бенни, ожидая одобрения.

Бенни решила, что девочка права. Она протянула ей платок для старика, который кричал на Еву и называл мать Евы шлюхой.

Он мог бы сделать то же самое, если бы Саймон женился на Нэн.

И тут ее осенило. А что, если Нэн спала с Саймоном?

Предположим, она это делала. Только предположим. Если так, то ребенок мог быть его, а вовсе не Джека.

Почему она не подумала об этом раньше?

Теперь все выглядело как неразрешимая задача, на самом деле имевшая решение.

От этой мысли у нее вылезли глаза на лоб. Бенни заметила, что Хитер смотрит на нее с тревогой.

Она должна сказать это Джеку. Просто обязана. Его не могут заставить насильно жениться на женщине, которую он не любит. На женщине, которая, может быть, беременна совсем не от него. То, что он спал с Нэн, не имело значения. Бенни бы его простила. Так же, как простила ту интрижку в Уэльсе. Если он любил ее, Бенни, это не имело значения.

Но луч надежды скоро угас. Бенни поняла, что хватается за соломинку. Наверное, Джек и Нэн уже обсудили этот вопрос. Она пыталась вспомнить, когда Нэн с жаром говорила о Саймоне. Если это кончилось давным-давно… тогда надежды нет.

Да и Джек не такой дурак…

Конечно, он знал. Мужчины всегда знают. Именно поэтому нужно хранить девственность до замужества. Чтобы мужчина знал, что он у тебя первый.

И все же, все же…

Предположим, что это правда. Если она скажет об этом Джеку, он не захочет ее видеть. Намек на то, что Нэн хочет приписать ему чужого ребенка, вызовет у Джека дикую злобу.

Нет, лучше об этом не думать.

Хитер по-прежнему стояла у прилавка и переминалась с ноги на ногу. Казалось, она хотела попросить об услуге.

– Что-нибудь еще, Хитер?

– Ты слышала про пасхальное представление? Ева и Эйдан собираются приехать. Оно состоится в четверг. Может быть, ты придешь тоже? Тогда у меня будет целая группа собственных болельщиков.

– Да, конечно, приду. Спасибо. – Ее мысли были далеко отсюда.

– Я бы заставила прийти и Саймона, но он в Англии и вряд ли успеет вернуться к Пасхе.

– Что он там делает?

– Наверное, хочет предложить той женщине жениться на ней. У нее мешки денег.

– Это будет неплохо.

– Тогда мы сумеем осушить участок и поставить ограду.

– Послушай… К вам в последнее время никто не приезжал?

– Нет. Я бы заметила, – рассудительно ответила Хитер.

– А эта леди из Англии… Саймон давно с ней знаком?

– Целую вечность, – ответила Хитер.

Вот как… Надежда на то, что Саймон мог иметь отношение к ребенку Нэн, исчезла.

Бенни была задумчивой и рассеянной. Хитер хотела сказать ей, что Саймон сильно поссорился с Нэн. Что Нэн приезжала в Уэстлендс примерно четыре недели назад очень нарядная, разговаривала с Саймоном в гостиной, доехала на машине Саймона до автобусной остановки и не позволила ему себя проводить.

Хитер все хорошо запомнила, потому что в тот день распределяли роли, которые девочки должны были играть в пасхальной мистерии, и она очень волновалась. Если бы Хитер сказала об этом Бенни, та сразу поняла бы, что именно тогда состоялась вечеринка в университетском регби-клубе. Та самая вечеринка, на которой она не была, а Нэн была. В тот вечер все и началось.

* * *

Нэн пришла на воскресный ленч к Фоли, чтобы познакомиться с родными жениха. Она была безукоризненно одета, и Лилли сразу поняла, что никаких объяснений и оправданий не последует. Ее живот был плоским, а манеры – очень уверенными.

Нэн поднялась по ступенькам большого дома в Донибруке так, словно он принадлежал ей по праву, а не как девочка из рабочей семьи, сумевшая заарканить сына хозяина дома. Она говорила легко, непринужденно и не старалась понравиться.

Она уделяла доктору Фоли больше внимания, чем его жене. Умная девушка, впервые пришедшая в дом, поступила бы как раз наоборот.

С Кевином, Джерри, Ронаном и Ангусом она держалась любезно, но не слишком. Запомнила имена мальчиков, не путала одного с другим и не заискивала перед ними.

Лилли Фоли с отвращением следила за хитрой и пронырливой девицей, которая сумела заарканить ее старшего сына. Но придраться было не к чему. За столом эта дрянь вела себя выше всяких похвал.

Когда в кабинет подали кофе и они остались вчетвером, Нэн заговорила так просто и безыскусно, что родители Джека были захвачены врасплох.

– Я понимаю, что вы испытываете большое разочарование, но умело скрываете его. Я хочу от души поблагодарить вас.

Оба пробормотали, что не испытывают никакого разочарования.

– Наверное, Джек сказал вам, что мои родители – люди простые, не слишком образованные и возлагают на меня большие надежды. Которые сбудутся в том случае, если я выйду замуж за члена такой семьи, как ваша.

Она объяснила им, как хочет устроить свадьбу, которую оплатит ее отец. Ленч персон на двадцать-тридцать в одном из лучших отелей. Может быть, в том, где ее мать руководит магазином.

Речей должно быть как можно меньше, потому что ее отец не оратор. Вместо длинного белого платья она наденет шелковое платье и накидку устричного цвета. Она надеется, что на свадьбу придут друзья Джека и ее подруги. С ее стороны на свадьбе будут присутствовать отец, мать, двое братьев, два сослуживца отца и одна тетя.

Когда во второй половине дня Джек повез Нэн обратно в Мейпл-Гарденс, Джон и Лилли Фоли обменялись взглядами.

– Ну? – спросила она.

– Ну? – ответил он.

Джон заполнил паузу, плеснув в бокалы немного бренди. У них не было привычки употреблять крепкие напитки в середине дня, но обстоятельства этого требовали.

– Она очень представительная, – проворчала мать Джека.

– И очень практичная. Принесла в сумочке анализ с Холлс-стрит и оставила ее открытой. На случай, если мы усомнимся в этом.

– Она честно рассказала о своем происхождении.

– Но не сказала ни слова о том, что любит Джека. – Лоб доктора Фоли перерезала тревожная морщинка.

На Мейпл-Гарденс накрыли чай. На столе стояло блюдо бисквитов с сардинами, блюдо с яйцами под майонезом, швейцарские булочки и американское ассорти. Нейси и Пол были в синих костюмах и рубашках. Брайан Махон надел новый коричневый костюм, обошедшийся не так дорого, потому что Брайан сумел дать владельцу магазина несколько банок краски. Банок, которые ему самому достались даром.

– Только не вздумай сказать это в присутствии Джека Фоли, – предупредила его Эмили.

– О боже, ты когда-нибудь перестанешь придираться? Я и так согласился не прикасаться к бутылке, пока они не уйдут. Это несправедливо по отношению к человеку, который оплачивает шикарную свадьбу. Но тебе дай палец, ты всю руку откусишь…

Джек Фоли оказался красивым молодым парнем. Во время чаепития он сидел рядом с Нэн и попробовал все, что стояло на столе. Поблагодарил мистера Махона за его намерение оплатить свадьбу. Поблагодарил миссис Махон за поддержку. И выразил надежду, что Пол и Нейси возьмут на себя обязанности распорядителей в церкви.

– Для такого количества гостей вряд ли понадобятся распорядители, – сказал Нейси, который до сих пор считал, что двадцать человек – это огромная толпа.

– А кто будет вашим шафером? – спросил Пол.

Джек туманно ответил, что еще не думал об этом. Наверное, кто-нибудь из братьев.

Ему было неловко просить Эйдана. Тот был на стороне Евы, которая с недавних пор Нэн недолюбливала и имела на это полное право. А обращаться к Биллу Данну или Джонни, честно говоря, тоже было как-то не с руки.

Он повернулся к Нэн.

– А кто будет подружкой невесты?

– Секрет, – ответила она.

Они заговорили о жилье. Брайан Махон сказал, что сможет порекомендовать им людей, которые хорошо перестраивают старые дома. Конечно, если Джек и Нэн захотят жить в таком доме.

Джек сказал, что будет работать в юридической конторе своего дяди. Сначала клерком, а потом помощником адвоката. Одновременно поступит на бухгалтерские курсы; эти знания всегда пригодятся.

Несколько раз он замечал, что мать Нэн смотрит на него с грустью.

Наверное, Эмили огорчало, что ее дочь беременна. Но Джеку казалось, что за этим скрывается нечто большее.

Когда Нэн весело заговорила о цокольных этажах в районе Южной кольцевой дороги или чердаках в Рэтмайнсе, глаза Эмили Махон наполнились слезами. Она пыталась незаметно вытереть их, но Джек чувствовал, что ей очень грустно. Казалось, она хотела для своей красавицы дочери чего-то совсем другого.

После их ухода Брайан Махон расстегнул воротник.

– Что ты имеешь против этого парня?

– Ничего, – ответила Эмили.

– Он хорошо повеселился и теперь расплачивается. Это говорит в его пользу, – проворчал Брайан.

Эмили Махон по привычке сняла новую блузку и надела старую, завязала на талии фартук и начала убирать со стола. Она могла бы ломать голову хоть тысячу лет, но все равно не догадалась бы, зачем Нэн это понадобилось.

Они с Нэн и слышать не хотели о дешевых няньках, студенческих квартирках и перестроенных чердаках, затянутых паутиной. Много лет перелистывали страницы глянцевых журналов и искали дома, в которых могла бы жить Нэн. Им и в голову не приходила мысль о скоропалительном браке со студентом.

Но Нэн продолжала настаивать на том, что ее роман с Саймоном Уэстуордом давно закончился. И никогда не был серьезным. Настаивать так упорно, что у матери невольно возникали подозрения.

Брайан тоже переоделся. Ему не терпелось отправиться в пивную.

– Пошли, мальчики. Пропустим по кружке и немного потолкуем.

Эмили наполнила раковину горячей водой и начала мыть посуду. На душе у нее было невесело.

Джек и Нэн сидели в машине его отца.

– Самое плохое позади, – сказала она.

– Теперь все будет хорошо, – заверил он.

Нэн не верила, что самое плохое позади, а Джек не верил, что теперь все будет хорошо.

Но оба не признавались в этом.

В конце концов, объявление о помолвке напечатано черным по белому. А скоро священник назовет им дату венчания.

Эйдан Линч сказал, что без Хитер воскресенье – не воскресенье.

Ева ответила, что его приглашают посмотреть на то, как Хитер, облаченная в простыню, будет помогать Иисусу нести его бремя. Представление состоится на следующей неделе. Точнее, в четверг. Сможет ли он приехать? Эйдан сказал, что сделает это с удовольствием и таким образом почтит праздник Пасхи. Не стоит ли сделать Хитер подарок в честь премьеры?

Ева сказала, что он еще хуже Хитер. Речь идет о выражении религиозного чувства, а не о мюзикле с пением и танцами. Впрочем, она очень рада, что Эйдан согласился. Он сможет переночевать в коттедже.

– Это будет компенсацией за вечеринку, – сказала она.

– С чего ты взяла, что вечеринка не состоится? – удивился Эйдан.

Джек больше не ходил на лекции. Официально он из университета не ушел, но все дни проводил в конторе дяди. Учился ремеслу. Эйдан собирался встретиться с ним в шесть часов.

– Значит, у него все же есть время выйти и пропустить кружку-другую? – с неодобрением спросила Ева.

– Послушай, его не отправили в ссылку. Или на каторгу. Он всего лишь женится. Это еще не конец света.

Ева пожала плечами.

– Более того, если он попросит, я стану шафером на его свадьбе.

– Ни за что! – Она пришла в ужас.

– Он мой друг и может рассчитывать на меня. Все могут рассчитывать на своих друзей.

* * *

Нэн пришла в университет. Она посетила десятичасовую лекцию, а потом присоединилась к толпе, устремившейся вниз по лестнице, в «Аннекс».

Когда она встала в очередь, люди начали шептаться.

– Раз так, я ухожу, – вполголоса сказала Розмари, обращаясь к Кармел. – Не выношу вида крови.

– Бенни ничего не скажет, – прошептала в ответ Кармел.

– Бенни – да. Но ты видела лицо Евы?

Бенни пыталась успокоить Еву. Нэн имеет полное право показываться в университете. Бенни умоляла Еву не устраивать сцену. Зачем было заставлять ее притворяться, если теперь сама Ева хочет все испортить?

– Ты права, – неожиданно ответила Ева. – Это был приступ дурного настроения.

– Может быть, тебе лучше уйти? Вдруг приступ начнется снова?

– Не могу, Бенни. Боюсь, что ты снова проявишь свою дурацкую доброту. Начнешь расспрашивать ее о свадебном платье и предлагать связать ребенку носочки.

Бенни сжала руку подруги.

– Ева, пожалуйста, уйди, а? Без тебя мне будет легче. Ничего такого я не сделаю. Да она и не подойдет к нам.

Нэн села за соседний столик, к группе с другого отделения.

Она посмотрела на Бенни. Бенни ответила на ее взгляд.

Не было ни слова, ни жеста. Нэн отвела глаза первой.

Нэн лежала на кровати. Джек встречался с Эйданом. Это ее удивило. Она думала, что друзья Евы устроят им бойкот.

Но иметь дело с мужчинами легче. Они умеют прощать. Мужчины вообще душевно щедрее. Она лежала, положив ноги на две подушки.

Если бы Эм относилась к другому типу матерей, она прямо спросила бы Нэн о том, чего тщательно избегала. Эмили Махон знала, что ее дочь беременна от Саймона Уэстуорда. Но не знала, почему принцесса Нэн позволяет этой ошибке разрушить все ее планы на будущее. Ведь можно поехать в Англию, отдать ребенка на усыновление и начать все сначала.

Продолжать выполнять намеченный план, упрямо пробиваться наверх… Но Эм не догадывалась, что Нэн устала. Устала притворяться. Она впервые в жизни встретила хорошего, честного человека, у которого не было никакого жизненного плана, заставлявшего выдавать черное за белое. Она сама только это и делала. Так же, как Саймон, притворявшийся богатым человеком.

А Джек Фоли был самим собой.

Нэн сказала Джеку, что беременна от него, и он поверил. Когда ребенок родится, он будет их общим. Она может бросить университет. Она произвела хорошее впечатление на родителей Джека. Это ей удалось. В задней части их сада стоит небольшой флигель. Его можно будет перестроить, и со временем их дом станет таким же, как дом самих Фоли. Они станут принимать гостей, устраивать обеды, она найдет общий язык с его матерью.

И тогда этот бесконечный матч завершится. Игра, в которой ворота все время перемещаются, а правила то и дело меняют.

Нэн Махон хотела выйти замуж за Джека Фоли не столько из-за беременности, сколько из-за усталости. Выяснилось, что в двадцать лет тоже можно устать от жизни.

Перед поездкой в графство Керри Кит Хегарти купила костюм лимонного цвета и белую блузку.

– К нему нужно подобрать украшение в тон. Я все время забываю, что обратиться за советом к Нэн больше нельзя, – пробормотала Ева.

– Ты вообще разговариваешь с ней? – спросила Кит.

– Нет.

– О господи, какая ты упрямая. Не хотела бы я иметь такого врага.

Хейзы, жившие по соседству, пришли пожелать Кит счастливого пути. Энн Хейз сказала, что к такому костюму подойдет большая брошь цвета меди. Именно такая есть у нее дома.

Мистер Хейз смотрел на Кит с восхищением.

– Благослови нас Бог… Кит, вы похожи на невесту, – сказал он.

– Не слишком рассчитывайте на это. Я просто еду в гости.

– Ваш Джозеф был бы рад, если бы вы встретили хорошего человека. Он часто говорил это.

Кит посмотрела на него с испугом. Джозеф Хегарти не мог говорить с Хейзами. Он вообще почти не знал их.

Она поблагодарила мистера Хейза, но сказала, что он преувеличивает.

– Вы ошибаетесь, Кит. Джозеф знал нас. Присылал нам письма, адресованные его сыну.

У Евы сжалось сердце. Зачем он это говорит?

– Он не хотел терять связь с мальчиком. Писал ему каждый месяц и сообщал свой адрес, если куда-то переезжал.

– И Фрэнсис их читал?

– Конечно, читал. А когда прошлым летом консервировал горошек в Англии, то приезжал повидаться с ним.

– Почему он ничего не сказал, почему никто из них ничего не сказал?

– Они не хотели вас расстраивать. Время было неподходящее.

– А почему сейчас оно стало подходящее?

– Потому что перед смертью Джозеф Хегарти написал мне. Мол, если вы встретите хорошего человека, то я должен буду передать вам, что вы не должны думать, будто лишили сына отца. Потому что это не так.

– Он знал, что умирает?

– Конечно. Рано или поздно все там будем, – ответил мистер Хейз. В этот момент вернулась его жена и приколола брошь к лацкану жакета Кит Хегарти.

Кит только улыбалась; она не могла вымолвить ни слова. В последнее время именно это мучило ее сильнее всего. Когда она видела, как тепло относятся друг к другу Падди Хики и его сыновья, то думала, что поступила неправильно, позволив Фрэнсису расти, ничего не зная об отце.

Она была рада, что разговор состоялся при Еве. Это лишний раз доказывало, что Ева является частью семьи.

Хейзы обещали присмотреть за домом. Сначала Кит думала провести в Керри только уик-энд, но постепенно этот срок растянулся до двух недель. А Ева собиралась в Нокглен. Кит обрадовало, что вечеринка все же состоится. Теперь отказ от нее выглядел бы предательством. Признанием того, что круг друзей распался.

Казначей Шон, отвечавший за материальное обеспечение вечеринки, заранее дал Джеку немного денег. Джек мог пользоваться отцовской машиной. Джек мог получить скидку у виноторговца. Он же должен был доставить напитки. Теперь все изменилось. Но никому не хотелось напоминать Джеку, что он получил одиннадцать фунтов из общей кассы.

Шон предложил забыть об этом. Остальные молодые люди с ним согласились. Джеку и без того хватало забот. Шут с ними, с этими одиннадцатью фунтами.

Хитер играла в мистерии блестяще.

Эйдан, Ева и Бенни очень гордились ею. Ее Симон Киринейский был более плотным и коренастым, чем обычно изображали художники, но, конечно, помогать Христу подниматься на Масличную гору должен был самый сильный человек в толпе.

Мать Фрэнсис всегда советовала детям самим придумывать текст.

Хитер это очень понравилось.

– Милый Иисус, позволь помочь тебе нести крест, – сказала она худенькой Фионе Кэрролл, игравшей Спасителя.

– Трудно поднимать его в гору, – добавила Хитер. – На равнине было бы намного легче, но там тебя было бы плохо видно.

Потом в актовом зале устроили чай с бисквитами, и Хитер все поздравляли.

– Это лучшая Пасха в моей жизни, – сказала она с сияющими глазами. – Ева говорит, что на следующей неделе я буду официанткой на ее вечеринке. А когда они начнут играть в «бутылочку», я уйду домой.

Ева обменялась взглядами с матерью Фрэнсис. Это был грустный взгляд двух взрослых женщин, знающих, что дети все понимают шиворот-навыворот. Но Хитер ничего не заметила.

– А твой друг приедет? – спросила она Бенни.

– Который?

– Который ездил любить валлиек, но вернулся.

– Он уехал снова, – ответила Бенни.

– Тогда лучше брось его, – посоветовала Хитер. – Он человек ненадежный.

Хитер, завернутая в простыню, стояла в середине зала и хлопала глазами. Ева, Эйдан и Бенни расхохотались до слез. Девочка не понимала, над чем они смеются, но радовалась, что сумела доставить удовольствие такому количеству людей.

Все радовались предстоящей поездке в Нокглен. Не столько вечеринке, сколько возможности как следует развлечься.

Они планировали приехать в пятницу после шести вечера, выпить в магазине Хогана, а вечером собраться у Марио. Молодые люди должны были ночевать в магазине на диванах, раскладушках и в спальных мешках, а девушки – в домах Евы и Бенни. В субботу они отправятся на ленч в Баллили, прогуляются в роще, вернутся и приступят к главному номеру программы – вечеринке в коттедже Евы.

Все говорили, что эта вечеринка превзойдет размахом рождественскую. Ева отвечала, что погода, во всяком случае, будет куда лучше. Апрельская луна, цветущие живые изгороди и трава вместо раскисшей глины. Склоны карьера покроются полевыми цветами, и каменоломня перестанет напоминать воронку от авиабомбы. Никто не упадет на скользких тропинках. И не будет жаться к камину.

Как обычно, сестра Имельда хотела, чтобы ее попросили помочь готовить.

– Какой смысл что-то печь, если ты не видишь, с каким наслаждением его едят? – уговаривала ее Ева.

– Возможно, оно и к лучшему. Так я не увижу того, что будет происходить после еды. С меня будет достаточно, если люди похвалят мою стряпню.

– Если к пятнице Саймон и эта женщина из Гэмпшира приедут домой, вы их пригласите? – спросила Хитер.

– Нет, – ответила Ева.

– Я думала, ты сердишься только на дедушку. Думала, что вы с Саймоном ладите.

– Ладим, – сухо прозвучало в ответ.

– Если бы Саймон женился на Нэн, ты бы пришла на свадьбу?

– Ты задаешь слишком много вопросов.

– Мать Фрэнсис говорит, что самое главное в человеке – это пытливый ум, – чопорно сказала Хитер.

Ева от души рассмеялась. Это была правда. Мать Фрэнсис говорила так всегда.

– Может, и пошла бы, если бы меня пригласили. Но твой брат никогда бы не женился на Нэн.

Хитер ответила, что это зависело бы от того, есть у Нэн деньги или нет. Саймон не может жениться на бедной, потому что им нужны дренаж и забор.

Сначала он думал, что у Нэн богатый отец. Она слышала об этом от Би Мур, но Би всегда умолкала, когда приходила миссис Уолш, потому что миссис Уолш не любила сплетен.

Хитер помогала приводить в порядок палисадник коттеджа. Они выпалывали сорняки и укладывали их в большой пластиковый мешок. Позже Мосси унесет его.

Они работали рука об руку, скорее как подруги, чем как двоюродные сестры.

Ева сказала, что во время уик-энда о Нэн лучше не говорить. Нэн скоро выйдет замуж за Джека Фоли. Ни Нэн, ни Джека на вечеринке не будет. Ничего страшного в этом нет, но тему лучше не затрагивать.

– Почему? – спросила Хитер.

Ева тоже была сторонницей пытливости ума. Пока они выкапывали одуванчики и косили крапиву, она излагала отредактированный вариант истории. Хитер мрачно слушала ее.

– Я думаю, Бенни относится к этому не так серьезно, как ты, – наконец сказала она.

– Наверное, – согласилась Ева. – Бенни всегда заступалась за меня в школе. А сейчас я не могу ответить ей тем же. Будь моя воля, я убила бы Нэн Махон. Задушила бы голыми руками.

В ночь с четверга на пятницу Бенни долго не могла уснуть.

Она закрывала глаза и думала, что прошло много времени, но, когда видела светящиеся стрелки розового будильника, выяснялось, что миновало всего десять минут.

Наконец она встала и села у окна. Луна освещала стоявший напротив дом доктора Джонсона и край дома Декко Мура, у которого хотела работать шорником маленькая Хитер.

Чего хотела сама Бенни, когда ей было двенадцать лет? Желание иметь розовое бархатное платье и остроносые туфли с помпонами быстро прошло. О чем она мечтала? Может быть, о толпе друзей, с которыми она и Ева могли бы играть, не возвращаясь домой к назначенному сроку? Мечта была скромная.

И она сбылась, не правда ли? Завтра к ней и Еве приедет целая толпа дублинцев. Много ли знает двенадцатилетний человек? В двадцать лет Хизер Уэстуорд не захочет стать шорником. К тому времени она забудет свою мечту.

Бенни не могла избавиться от мыслей о Джеке. Казалось, прошедших недель не было. Его лицо оставалось таким же дорогим, каким было тогда, когда Джек плакал на берегу канала и говорил, что все еще любит ее и не хотел, чтобы так случилось.

О чем он говорил с Нэн? Рассказывала ли ему Нэн, как учила Бенни накладывать косметику и пользоваться хорошими духами? Как советовала ей втягивать живот и выпячивать грудь?

Но думать, что они вообще говорили о ней, было безумием.

Как и рассчитывать на то, что они помнят о вечеринке, намеченной на этот уик-энд.

– Что ты наденешь? – спросила ее Клодах на следующее утро.

– Не знаю. Забыла. Все равно. Пожалуйста, Клодах, не приставай ко мне.

– И не думала. Ладно, раз так, увидимся у Марио.

– А как же встреча в «Хогане»? Мы хотели начать с этого.

– Если ты не хочешь наряжаться, какой смысл приходить?

– Черт с тобой, Клодах. Что мне надеть?

– Приходи к нам в магазин. Что-нибудь подберем, – ответила Клодах, улыбаясь от уха до уха.

В шесть вечера они поднялись по лестнице и стали восхищаться всем подряд. Огромными комнатами, высокими потолками, красивыми старинными окнами, большим диваном, чудесными рамами старых картин…

Словно попали в пещеру Аладдина.

– На вашем месте я бы жил здесь, – сказал Билл Данн матери Бенни. – Правда, ваш дом ничем не хуже, но…

– Я и сама склоняюсь к этой мысли, – ответила ему Аннабел Хоган.

У Бенни отлегло от сердца. Похоже, ее труды не пропали даром. Она боялась улыбнуться. Клодах заставила ее надеть очень тугой жилет стиля «кантри-энд-вестерн». Казалось, сейчас она возьмет гитару и запоет. Джонни О'Брайен сказал, что она выглядит фантастически. У нее потрясающая фигура. Всё на месте, сказал он, сделав характерный жест. Наверное, Джек просто рехнулся.

Когда они перешли дорогу и отправились к Марио, все были изрядно навеселе.

Увидев Шона Уолша, миссис Хили и двух терьеров, отправившихся на традиционную вечернюю прогулку, Ева толкнула Бенни локтем в бок.

Марио обрадовался им. Фонси казалось, что дядя радуется слишком бурно, пока он не узнал, что мистер Флуд получил от монахини на дереве очередное сообщение: кафе Марио является гнездом разврата и должно быть не просто закрыто, но выкорчевано с корнем.

Интересно, что сказал бы мистер Флуд, если бы заглянул к Марио сегодня.

Новый музыкальный автомат, который Марио в глубине души считал порождением больного ума, орал вовсю. Столы сдвинули в сторону, а те, кому в зале не хватило места, смотрели в окна и подбадривали танцоров криками.

Теперь Марио грустил и одновременно посмеивался, вспоминал дни, предшествовавшие появлению племянника. Мирные бедные дни, когда касса итальянца пустовала, но зато никто не мог сказать о его магазине ни одного плохого слова.

В субботу Бенни и Патси приготовили завтрак для Шейлы, Розмари и Кармел. Потом они пришли в магазин и сделали то же самое для Эйдана, Билла, Джонни и человека, которого называли «Шон Кармел», чтобы не путать его с Шоном Уолшем.

– Я Шон свой собственный, – проворчал тот, когда Бенни спросила, сколько яиц сварить Шону Кармел – одно или два.

– В нашем городе человеку по имени Шон следует завести себе титул, – сказала Бенни. Патси захихикала. Было невыразимо приятно смеяться над Шоном Уолшем именно в этом помещении.

День начался. Далее последовала поездка в Баллили. Сельская местность еще никогда не была такой красивой. Бенни дважды поворачивалась в машине, чтобы обратить внимание Джека на местные достопримечательности. Неужели она так и не привыкнет к мысли, что его здесь нет? И больше никогда не будет?

Когда все шли осматривать «каприз» – причудливый летний домик, построенный семьей, еще более непрактичной, чем Уэстуорды, Билл Данн и Ева отделились от остальных.

– Бенни держится молодцом, правда? – спросил Билл, внимательно глядя на Еву.