Текст книги "Небесный лабиринт. Прощение"

Автор книги: Мейв Бинчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Какие люди? Монахини?

– Полицейские. Ну, может быть, и монахини тоже. Мой брат. Люди из школы.

Мать Фрэнсис вздохнула:

– Нет. Все думают, что ты в Лондоне. Именно там тебя и ищут.

Хитер встала на табуретку и посмотрела в окно.

Похоже, поблизости никого другого не было.

– Вы можете оставить ленч на ступеньке.

– Могу. Но он остынет. Кроме того, мне нужно вернуть тарелку сестре Имельде.

– Домой я не пойду. И вообще никуда.

Мать Фрэнсис вошла, поставила на стол тарелку, накрытую салфеткой, большие куски хлеба с маслом и посмотрела на птицу.

– Бедняга… Где ты ее нашла?

– На тропинке.

Мать Фрэнсис бережно подняла птицу и уверенно повела беседу. Это всего лишь вороненок. Птенцы часто падают с деревьев. Некоторые их них очень неуклюжи. Не стоит думать, что все птицы очень ловкие и могут парить в небе по собственному желанию. Это миф.

Она сказала Хитер, что крыло не сломано. Вот почему бедная тварь так старалась вырваться. Она просто была оглушена падением.

Они вместе осматривали птенца и улыбались тому, как колотилось сердце вороненка, не знавшего, что его ждет.

Мать Фрэнсис угостила птицу хлебными крошками, а потом они вынесли ее на улицу.

После нескольких неуверенных прыжков птенец умудрился подняться в воздух и плюхнуться на каменный забор.

– Именно так и нужно обращаться с созданиями дикой природы. Теперь убери перья, газеты и отнеси коробку обратно в посудомоечную. А я займусь ленчем.

– Я все равно не вернусь. Несмотря на то, что вы помогли мне с птицей.

– А разве я что-то говорила о возвращении?

– Еще нет, но скажете.

– Не скажу. Просто попрошу разрешения сообщить, что ты в безопасности, вот и все.

Мать Фрэнсис разожгла камин, объяснив Хитер, как следует обращаться с сухим торфом, сложенным у стены. Показала ей, как сделать гнездо из веточек, разжечь его, а потом положить на торф. Они вместе ели баранью тушенку с картофельным пюре, приготовленную сестрой Имельдой, и макали в густую подливку кусочки хлеба с маслом.

На десерт каждой досталось по яблоку и куску сыра. Мать Фрэнсис объяснила, что больше ничего принести не могла, потому что тропинка скользкая. Кроме того, большее количество еды могло бы вызвать подозрения.

– Почему вы пришли за мной? – спросила Хитер.

– Понимаешь, я учительница и считаю, что знаю о детях все. Это наша маленькая слабость.

– Вы ничем мне не поможете.

– Не торопись. Нужно изучить все варианты.

Ева позвонила Бенни из Англии. Сказала, что потратила на телефонные звонки больше времени, чем на помощь Кит. Все это разозлило ее до такой степени, что она сорвет с Саймона Уэстуорда его любимый галстук, обвяжет им его тощую шею, будет тянуть до тех пор, пока у него не посинеет лицо, и остановится только тогда, когда увидит его вывалившийся наружу язык и выпученные глаза.

– Ты даром тратишь время, – сказала Бенни.

– Верно. Ну что, новостей нет?

– Мы ничего не слышали.

– Кажется, я знаю, где она может быть. Но это только догадка, – сказала Ева.

– Ты права. Кому сказать? Саймону?

– Нет, действуй сама. Сделай вид, что просто идешь мимо. Если ключа на месте нет – значит, она в доме. Бенни, ты можешь утешить кого угодно. Ей это понадобится. Скажи, что я все улажу, когда вернусь.

Бенни вышла из дома и по дороге решила купить что-нибудь сладкое. Если Хитер действительно там, это поможет растопить лед и выманить ее из дома. Денег она с собой не взяла, но знала, что Берди Мак не откажет ей в кредите.

Проходя мимо дверей магазина Хогана, она вспомнила про розовые листочки. Можно написать на листочке «Один фунт, сладости» и подписаться. С какой стати она, владелица одного из городских магазинов, будет брать у другой владелицы товары в кредит?

Шон уставился на нее во все глаза.

– Здесь все в порядке, верно? – широко улыбнулась Бенни.

– Ты проявляешь большой интерес к технике бизнеса, – сказал он.

Бенни знала: ему есть что скрывать. Знала. Но следовало соблюдать осторожность. Она жизнерадостно продолжила:

– Приходится. Отныне я буду изучать эту технику еще усерднее.

– Приходится? – с изумлением повторил он.

Говорить так не следовало. Это означало сомнение в уместности его партнерства. Бенни часто говорила себе, что нужно быть осторожнее. Сейчас ей оставалось только одно: хитрить.

– Шон, ты знаешь, что я имею в виду.

– Серьезно?

– Конечно, знаешь.

Бенни спаслась бегством. Зашла к Берди, вышла от нее и двинулась к площади. Идти через монастырь не следовало, хотя так было ближе. Монахини могли спросить, что у нее на уме.

А Ева хотела, чтобы все осталось в тайне.

Мать Фрэнсис и Хитер Уэстуорд успели поговорить о многом. О дублинской школе, тамошних играх и девочках, у которых есть куча навещающих их родных и дома, куда можно ездить на уик-энды.

О любви Хитер к Уэстлендсу, о том, как ужасно вел себя дедушка по отношению к Еве, о страхе девочки, что Ева больше никогда не придет к ней.

И о том, как было бы хорошо учиться в школе, куда она могла бы каждый день ездить на велосипеде.

– Такая школа есть, – сказала мать Фрэнсис.

Однако сначала нужно было решить кое-какие проблемы. Мать Фрэнсис сказала, что трудностей с переходом Хитер в католичество не будет. В наше время главная проблема заключается в том, чтобы убедить прихожан вести безгрешную жизнь.

В школе не будет никаких идолов, которым придется бить поклоны. Будут только статуи девы Марии, поставленные лишь для того, чтобы напоминать желающим о существовании Богоматери.

Хитер может не бояться, что ее заставят изучать религиозные доктрины и священную историю, которая доказывает, что папа римский неизменно прав, а все остальные ошибаются.

– А из-за чего произошел раскол? – спросила Хитер.

– Ты имеешь в виду Реформацию?

– Да. Потому что католики почитали идолов?

– Думаю, дело заключалось не столько в этом, сколько в присутствии Бога на мессе. В том, является ли причастие действительным вкушением Тела и Крови Христовых, или это всего лишь символ.

– Только и всего? – с изумлением спросила Хитер.

– С этого началось. А потом пошло-поехало. Как всегда.

– Если так, то из-за этого вряд ли стоит беспокоиться.

Казалось, Хитер испытала большое облегчение при мысли о том, что разница доктрин трехсотлетней давности оказалась такой незначительной. Только они собрались пожать друг другу руки, как раздался стук в дверь.

– Вы же сказали, что ничего никому не говорили! – вскинулась Хитер.

– Так и было. – Мать Фрэнсис пошла к двери.

На пороге стояла Бенни с заранее заготовленной речью. Но при виде монахини и сердитой девочки у нее отвисла челюсть.

– Позвонила Ева. Она подумала, что Хитер может быть здесь. Попросила меня прийти и… и…

– Ты кому-нибудь рассказывала? – с жаром спросила Хитер.

– Нет. Ева не велела.

Девочка перевела дух.

Мать Фрэнсис сказала, что ей пора уходить, а то сестры подумают, что она тоже пропала, и попросят объявить об этом по радио.

– А обо мне уже объявили?

– Еще нет. Но очень многие люди волнуются и боятся, что с тобой что-то случилось.

– Наверное, лучше сказать им…

– Если хочешь, я могу это сделать.

– А что вы скажете?

– Могу сказать, что ты вернешься во второй половине дня и зайдешь в монастырь за велосипедом.

Она ушла.

Бенни посмотрела на Хитер и протянула ей коробку конфет.

– Угощайся. Давай съедим все.

– А как же парень, который любит валлиек? Для которого ты хотела похудеть?

– Думаю, уже слишком поздно.

Они с удовольствием ели конфеты. Хитер спрашивала про местную школу и добрых и злых учительниц.

А Бенни спрашивала про деда Хитер. Понимал ли он, какие ужасные вещи говорит?

– Она рассказала об этом всем? – У Хитер вспыхнули щеки.

– Нет, только мне. Я ее лучшая подруга.

– А у меня нет подруг.

– Неправда. У тебя есть Ева.

– Она больше со мной не дружит.

– Конечно, дружит. Ты не знаешь Еву, если думаешь, что это может иметь для нее значение. Сначала она не хотела любить тебя, потому что сердилась на всех Уэстуордов за ту давнюю историю. Но потом полюбила и теперь всегда будет любить.

Хитер недоверчиво покачала головой.

– Это так. А если захочешь, я тоже стану твоей подругой. И Евин Эйдан. Получится целый круг друзей. Конечно, мы для тебя староваты, но сойдем, пока ты не заведешь себе новых.

– А этот, которому нравятся худые валлийки? Он тоже входит в этот круг?

– Стоит на краю, – ответила Бенни.

Увы, она говорила правду. На этой неделе она видела Джека дважды, и он все время торопился. Лекции, тренировки… Поговорить наедине нет времени.

Он не слишком распространялся о том, что случилось во время товарищеской встречи в Уэльсе. В клуб пришли какие-то девушки, они немного повеселились, но ничего такого не было. Слухи сильно преувеличены. Бенни тщетно пыталась объяснить, что она вообще ничего не слышала, поэтому и преувеличивать было нечего.

Джек ответил, что каждый имеет право повеселиться. Он не станет возражать, если Бенни в его отсутствие с кем-нибудь потанцует у Марио. Все это было очень неприятно.

Конфет оказалось нечетное количество, поэтому последнюю – с кофейной начинкой – они разрезали пополам.

Потом прибрали дом Евы, залили угли в камине, вышли из коттеджа и оставили ключ на прежнем месте.

Проходивший мимо Мосси степенно кивнул им.

– Кто это был? – прошептала Хитер.

– Мосси Руни.

– Который разбил сердце Би Мур, – с неодобрением сказала Хитер.

– Ну, не совсем. Когда придет время, Би станет на свадьбе Патси подружкой невесты.

– Наверное, люди могут это пережить, – сказала девочка.

Мать Фрэнсис дала Хитер велосипед Евы.

– Поезжай. Брат ждет тебя. Я сказала, что ты приедешь домой сама.

К багажнику был прикреплен аккуратный сверток из бурой бумаги. В нем лежали сумка с гербарием, пижамой, фотографиями лошади и собаки и сумочкой для губки.

Бенни и мать Фрэнсис долго смотрели ей вслед.

– Вы догадались! Ева всегда говорила, что у вас есть дар прорицательницы.

– Если бы он у меня был, я бы сказала, что у тебя на душе лежит какая-то большая тяжесть.

Бенни молчала.

– Я не собираюсь совать нос не в свое дело.

– Нет, конечно, нет, – с заученной вежливостью пробормотала Бенни.

– Именно это люди в шутку называют реальным миром… Я многое слышу о людях, которые в нем живут.

Бенни захлопала глазами.

– Сто лет назад мы с Пегги Пайн были школьными подругами. Такими же, как вы с Евой…

Бенни ждала. Мать Фрэнсис сказала, что это может ей пригодиться. У Шона Уолша достаточно денег – откуда, неизвестно, – чтобы купить маленький коттедж над каменоломней. Причем расплатиться наличными.

Мать Бенни сказала, что ей звонил Джек Фоли. Нет, сообщения он не оставил. Бенни в сердцах обругала Хитер Уэстуорд, из-за которой она пропустила звонок. И пожалела, что со всех ног побежала выполнять просьбу Евы.

Но Ева сделала бы для нее то же самое. А если Джек любит ее и хочет с ней поговорить, то перезвонит.

Если любит.

К Нэн пришла мать и сказала, что ей звонит Саймон Уэстуорд.

Тон Нэн был холодным.

– Разве я давала тебе номер своего телефона?

– Нет, но это неважно. Хитер дома.

– О, я очень рада. Где она была? – Нэн продолжала гадать, откуда он узнал ее номер. Она никому его не сообщала.

– Выяснилось, что она была в коттедже Евы.

Они вполне могли с ней столкнуться. Эта мысль заставила обоих на мгновение замолчать.

– С ней все в порядке?

– Да, но я не смогу приехать. Мне нужно поговорить с ней.

Нэн уже час гладила платье. До некоторых мест было трудно добраться. Она вымыла голову и выкрасила ногти на ногах в жемчужно-розовый цвет.

– Да, конечно, тебе нужно остаться, – сказала она.

– Вот и хорошо. Я думал, ты расстроишься.

– Самое главное – то, что она в безопасности.

Нэн была в ярости, но ее голос звучал небрежно.

По мнению Саймона, все дело было в том, что в дублинской школе Хитер чувствовала себя несчастной. Нэн вздохнула. Ева говорила это еще несколько месяцев назад. Наверное, Хитер говорила то же самое годами, но Саймон ее не слушал. Было всего несколько школ, подходивших для его сестры, поэтому она была обязана полюбить ту, в которой училась. Такова была его позиция.

– Тогда, может быть, завтра? – Он был решителен и уверен в себе.

– Извини, не поняла.

– Завтра. В воскресенье вечером. К тому времени все уляжется…

– И что дальше?

– Надеюсь, ты сможешь приехать… на ночь?

– С удовольствием. – Нэн улыбнулась. Наконец-то он пригласил ее! Для этого понадобилось время, но он все же пригласил ее в Уэстлендс. Ей предложат комнату для гостей. Она приедет туда как дама мистера Саймона.

– Вот и чудесно, – с облегчением сказал он. – Ты сядешь на последний автобус. А я схожу в коттедж и все приготовлю.

– В коттедж? – переспросила она.

– Ну да. Мы же знаем, что Ева в Англии.

Последовало молчание.

– Что-то не так? – спросил он.

– А вдруг Хитер снова захочет прийти туда?

– О нет. Я научу ее уважать чужую собственность.

Он говорил без всякой иронии.

– Нет.

– Нэн?

Она положила трубку.

* * *

За годы жизни в Англии Джозеф Хегарти сумел обзавестись друзьями, но их было немного. После похорон все собрались на поминки.

Они сидели в кабинете бара. Группа была разношерстная. Квартирная хозяйка, которая любила его; если Джозефу было нечем платить за жилье, он ремонтировал все в доме. Она призналась, что такого жильца у нее никогда не было. Ева увидела боль на лице Кит. В том, что Джозефу Хегарти было нечем платить за квартиру, не было ничего хорошего, но хуже всего было то, что он предпочитал работать плотником и сантехником в доме чужой англичанки, а не в собственном доме в Дунлаогхейре.

Если здесь и присутствовала барменша Джозефа, то она ничем себя не выдала. Все казалось таким нереальным, что Еве казалось, будто они участвуют в какой-то пьесе. С минуты на минуту упадет занавес, и тогда они все начнут говорить нормально.

Единственным человеком, который мог объяснить, почему Джозеф Хегарти так долго оставался в этом сумеречном мире, где почти ни с кем не общался, был Фергус из графства Мейо, называвший себя его другом.

Фергус уехал со своего хутора на западе Ирландии много лет назад. Никакой ссоры не было. Просто в один прекрасный день ему захотелось свободы. Он на поезде доехал до Дублина, а там сел на пароход.

Теперь его жена умерла, а семья разрослась. Никто из родни не хотел иметь с ним дела, да оно и к лучшему. Если бы Фергус вернулся, ему пришлось бы долго объясняться.

– По крайней мере, Джо видел своего сына прошлым летом. Это было здорово, – сказал он.

Кит вздрогнула и подняла глаза.

– Неправда. Фрэнсис не видел его с самого детства.

– Но разве он не писал ему?

– Нет, – еле слышно ответила Кит.

Позже Ева подошла и встала рядом с человеком из Мейо.

– Значит, он поддерживал связь с сыном?

– Да. Похоже, я сболтнул лишнего. Его жена очень расстроилась. Мне не следовало говорить… Я не знал.

– Она будет рада. Я скажу ей. Может быть, после этого она захочет пообщаться с вами. – Она достала блокнот и ручку. – Как вас найти… если мы захотим связаться?

– Трудно сказать. – Взгляд Фергуса стал осторожным. Этот человек не любил строить планы на будущее.

Пришлось поговорить с человеком из страховой компании и подписать некоторые документы. Ева и Кит вернулись на вокзал Юстон и сели на поезд до Холихеда.

Кит Хегарти долго смотрела в окно на страну, в которой столько лет прожил ее муж.

– О чем вы думаете? – спросила Ева.

– О тебе. Спасибо, что поехала со мной. Кое-кто решил, что ты моя дочь.

– Я почти все время просидела у телефона, – смутилась Ева.

– Слава богу, все кончилось хорошо.

– Мы этого еще не знаем. Эти ужасные люди могут послать девочку обратно. Я не желаю иметь с ними ничего общего. Честное слово.

– И не нужно, – сказала Кит. – Когда я получу страховку, то выдам тебе нужную сумму. Ты сможешь прийти к этому дому и вернуть им деньги. Швырнуть их на пол.

Патси сказала, что разговоров об обучении домоводству в приюте было хоть отбавляй, но шить их так и не научили.

Мосси говорил, что его мать ждет от Патси очень многого. В частности, того, что невестка будет сама шить наволочки.

Патси пыталась шить их на кухне. Беда заключалась в том, что она прокалывала себе пальцы, в результате чего хороший кусок льна оказывался в пятнах крови.

– Он совсем с ума сошел. Разве нельзя купить хорошие наволочки в Дублине, причем почти задаром? – злобно спросила Бенни.

Но дело было не в этом. Видимо, миссис Руни считала, что подходящей женой для Мосси будет только та женщина, которая умеет правильно подвернуть край и сделать аккуратный шов. Патси была обязана научиться этой ерунде, потому что у нее не было ни приданого, ни семьи, ни клочка земли. Она даже не знала имени своего отца.

– Почему непременно нужно шить вручную? Разве наволочку нельзя прострочить на машинке? – От Бенни не было никакого толку; стежки у нее получались слишком длинные и неровные.

– Что толку об этом говорить? Наша швейная машинка сломалась.

– Мы попросим Пакси починить ее. Будем считать, что нам бросили вызов, – сказала Бенни.

Пакси Мур сказал, что их машинкой, должно быть, кололи орехи. Теперь ее не починит даже целая армия высокооплачиваемых инженеров; он советует хозяйке дома выбросить этот хлам на помойку. Ей следовало иметь старую, но надежную модель, которую не смогли бы сломать даже такие неумехи, как Бенни и Патси.

Они печально поплелись обратно в Лисбег. Что-то говорить хозяйке дома не имело смысла. Апатия Аннабел так и не прошла. У них действительно где-то валялась старая швейная машинка. Бенни помнила, что когда-то видела ее и даже играла с ней. Но спрашивать мать бесполезно. Она попытается вспомнить, а потом скажет, что у нее снова разболелась голова.

Бенни очень не хотелось, чтобы Патси выбивалась из сил, стараясь угодить будущей свекрови.

– Понимаешь, Бенни, я не могу их купить. Эта вредная старая карга нарочно дает мне свой материал.

– Я попрошу Клодах сшить их за тебя. Она любит, когда ей бросают вызов, – сказала Бенни.

Клодах сказала, что тех, кто не может сделать простой шов, следовало бы расстреливать. И показала им, как это сделать на машинке.

– Валяйте. Шейте сами, – велела она.

– У нас нет времени. Сделай это за нас, а мы что-нибудь сделаем за тебя. Только скажи, что именно.

– Пригласите мою тетку на ленч и продержите ее у себя как можно дольше. Мне нужно переделать магазин. Если я буду знать, что кто-то возьмет на себя Пег, то призову на помощь целую команду. Когда она вернется, будет поздно что-то менять.

– В четверг. Это короткий день.

– А ты сошьешь все эти наволочки, простыни и два чехла для диванных валиков?

– Договорились.

Джек Фоли сказал, что в четверг собирается удрать с занятий и сходить с Бенни в кино.

– Только не в четверг. В любой другой день.

– Черт побери, во второй половине четверга у тебя нет лекций!

– Да, но мне нужно вернуться в Нокглен. У нас возник грандиозный план…

– В Нокглене все планы грандиозные, – ответил он.

– В пятницу. Я могу остаться ночевать в Дублине.

– Ладно.

Бенни знала, что она должна как-то успокоить расстроенного Джека. И очень боялась, что объятий и поцелуев, которыми они занимались в его машине, для этого будет недостаточно.

Как говорит Патси, мужчины становятся дьяволами по меньшей мере три раза в день.

* * *

Сердитая Нэн позволила себе бросить трубку. И даже слегка сдвинула ее с рычага, чтобы Саймон не позвонил снова. Она ушла в свою комнату и легла на кровать. Выглаженное платье висело на вешалке, розовые ноготки поблескивали. Столько прихорашиваться, и все впустую?

Но она не собиралась договариваться о встрече ни с Биллом Данном, ни с Джонни О'Брайеном, ни даже с красавчиком Джеком Фоли, который бродил как неприкаянный, поскольку рядом с ним не было Бенни.

Бенни. Должно быть, Саймон узнал ее номер от Бенни. Наверное, сказал ей, что дело очень срочное. «Бенни всегда была набитой дурой, – думала Нэн. – Разве в Дублине можно бросать такого парня одного? Да, все эти Розмари Райан и Шейлы знают, что у него есть подружка. Но когда доходит до дела, люди часто забывают о верности. Такие новости в Дублине распространяются мгновенно».

– Ты ужасно сердитый, – сказала Хитер.

– Да, сердитый. Почему ты не сказала нам, что в школе тебе не нравится?

Хитер говорила это, говорила много раз, но никто ее не слушал. Дед сонно отворачивался, а Саймон говорил, что все ненавидят школу. Поэтому нужно улыбаться и терпеть. Миссис Уолш говорила, что девочке из порядочной семьи необходимо получить соответствующее образование и учиться с теми, с кем впоследствии ей придется встречаться в обществе, а не с дочерьми всякой голытьбы, которые ходят в деревенскую школу.

Она не ожидала, что Саймон так расстроится. Он с кем-то говорил по телефону и вернулся очень злой.

– Она бросила трубку! – несколько раз повторил он.

Впервые в жизни Хитер было приятно видеть его досаду, но она понимала, что это не пойдет на пользу беседе о ее будущем.

– Мать Фрэнсис поговорит с тобой о школе… – начала она.

– Черт побери, она только об этом и мечтает! Сначала эти монахини получили Еву, а теперь добрались до тебя.

– Неправда! Они взяли Еву, потому что она больше никому не была нужна.

– О, я вижу, они успели запудрить тебе мозги.

– Саймон, скажи, кому она была нужна?

– Дело не в этом. Мы хотели, чтобы ты получила хорошее образование. А оно стоит дорого.

– Здесь оно стоит намного дешевле. Я спрашивала. В нокгленской школе учат почти даром.

– Нет. Ты не понимаешь. Это невозможно.

– Это ты не понимаешь! – сжав кулаки, ответила ему двенадцатилетняя девочка и сказала, что будет убегать из закрытой школы каждый раз, когда ее будут туда посылать. Глаза Хитер сверкали. И тут Саймон вдруг вспомнил, как выглядела Ева, когда она впервые пришла в Уэстлендс.

Казалось, Джек забыл о своем плохом настроении. В четверг утром он повел Бенни пить кофе в «Аннекс». Она съела кусочек его «летучего кладбища», чтобы помешать Джеку набрать лишний вес и пропустить следующую игру.

Он положил ладонь на ее руку и попросил прощения.

– Я грубый, как африканский бур. Или как медведь. Выбирай, что тебе больше нравится.

– Скоро все кончится. Как только я разберусь с делами. Честное слово, – сказала Бенни.

– Когда это случится? Через несколько дней? Недель? Месяцев? Десятилетий? – с улыбкой спросил он. Джек продолжал оставаться Джеком.

– Через две недели. От силы три.

– А потом ты сможешь бесстыдно шляться со мной по Дублину и удовлетворять все мои желания, в том числе физические?

– Что-то в этом роде, – засмеялась она.

– Я поверю в это только тогда, когда увижу, – сказал он, глядя Бенни прямо в глаза. – Ты знаешь, как я тебя хочу, правда?

Она проглотила слюну, не в силах найти нужных слов. Но это не понадобилось. Рядом с ними возникла Нэн.

– Вы играете в Шона и Кармел или мне можно к вам присоединиться?

Бенни, облегченно вздохнула, а Джек пошел к стойке за кофе.

– Я вам не помешала? Серьезно? – Нэн была просто чудом. Если бы ее попросили взять чашку и присоединиться к кому-нибудь другому, она бы не обиделась. Нэн была великим апостолом девичьей солидарности. Но Бенни предпочитала не говорить о сексе.

– Я хотел сводить Бенни на «Болотных женщин», но она натянула мне нос, – пародийно унылым тоном сказал Джек.

– И почему же ты, милашка, не хочешь составить компанию такому симпатичному джентльмену? – подхватила Нэн. – Лично я бы не устояла.

– Если так, то пойдем со мной, – предложил Джек.

Нэн посмотрела на Бенни, и та с жаром закивала.

– Нэн, пожалуйста, сходи с ним! Он говорит о «Болотных женщинах» уже несколько дней.

– Ладно, схожу. Только для того, чтобы уберечь его от соблазна, – согласилась Нэн.

По дороге в кино они встретили Саймона Уэстуорда.

– Избегаешь меня? – лаконично спросил он.

Нэн улыбнулась и представила мужчин друг другу. Прохожие любовались тремя поразительно красивыми молодыми людьми, двое из которых были в университетских шарфах, а третий, маленький, очень напоминал сельского помещика.

– Мы идем на «Болотных женщин». Это про женщин, бежавших из тюрьмы, и крокодилов.

– Не хотите с нами? – предложил Джек.

Саймон долго смотрел на него.

– Нет, но за приглашение спасибо.

– Почему ты предложил ему пойти с нами? Потому что заранее знал, что он откажется? – спросила Нэн.

– Нет. Потому что видел, что он от тебя без ума.

– Если и без ума, то совсем чуть-чуть.

– Нет. Я говорю серьезно.

Нэн, чувствовавшая, что Саймон смотрит им вслед, дружески взяла Джека под руку.

Бенни возвращалась в Нокглен на автобусе. У нее было прекрасное настроение. Джек снова стал жизнерадостным. Он прямо сказал, что хочет ее. Но теперь Джек не сможет жаловаться на то, что его бросили. Нэн согласилась пойти с ним на этот дурацкий фильм.

Теперь от нее требовалось только одно: как можно дольше развлекать Пегги Пайн, пока в магазине будут твориться немыслимые вещи. Она знала, что Фонси, Декко Мур, Тедди Флуд и Рита уже засучили рукава. Пегги нужно было удержать у себя по крайней мере до пяти часов.

Войдя в Лисбег, Бенни обрадовалась. Патси сварила вкусный бульон и испекла ячменные лепешки. Мистер Флуд прислал им небольшую баранью ногу, и из фарфорового соусника доносился божественный запах мятной подливки.

Мать надела светло-серые кардиган и джемпер, черную юбку и даже приколола брошку. Она выглядела более жизнерадостной. Бенни поняла, что ей требовалась компания. Аннабел выглядела не такой подавленной, как прежде.

Пегги с удовольствием выпила три стаканчика хереса; мать сделала то же самое. Тетка Клодах еще никогда не была в такой отличной форме. Пегги сказала матери, что бизнес украшает жизнь человека; к сожалению, она поняла это слишком поздно.

Пегги призналась в том, что они уже знали; раньше она чувствовала себя разочарованной. Но не таит зла на джентльмена, за которого она мечтала выйти замуж. Честно говоря, он оказал ей большую услугу. Леди, на которой он женился, не выглядела довольной. Время от времени она ее видела. В то время как самой Пегги работа в магазине приносила большое удовлетворение.

Мать слушала ее с интересом, и Бенни начинала надеяться, что Пегги сумеет сделать то, что оказалось не под силу ей самой. Пегги Пайн могла заставить Аннабел Хоган найти новую цель в жизни.

– Знаете, молодые люди – это наша надежда, – говорила Пегги.

«Господи, лишь бы разгром, происходящий в данный момент в магазине Пегги, оказался не таким страшным, чтобы заставить ее переменить мнение», – молилась Бенни.

– О да, мы должны благодарить небо за Шона Уолша, – сказала Аннабел.

– Да, конечно. Но только в том случае, если вы будете им руководить, – предупредила Пегги.

– Я этого не смогу. Он прекрасно справлялся с делами при бедном Эдди.

– Эдди не давал ему развернуться.

– Вряд ли у меня это получится, – сказала Аннабел Хоган. – Я ничего не понимаю в бизнесе.

– Вы научитесь.

Когда у матери задрожала нижняя губа, Бенни объяснила Пегги, что пока все висит в воздухе. Вопрос о партнерстве Шона еще не решен, и его нужно прояснить до того, как мать придет в магазин.

– Куда лучше было бы сделать это еще до подписания договора, – сказала Пегги.

Бенни с удивлением увидела, что мать кивнула. Да, имеет смысл прийти в магазин и как можно раньше разобраться, что к чему. Иначе сложится впечатление, что она просто хочет удостовериться в справедливости дележки.

Если в магазине понадобятся дополнительные рабочие руки, то Шон наверняка предпочтет бесплатного сотрудника тому, кто потребует жалованья. Аннабел сказала изумленным Бенни и Патси, что в понедельник зайдет на пару часов в магазин и посмотрит, как там идут дела.

Пегги обрадовалась, но не слишком удивилась.

Бенни догадалась, что миссис Пайн заранее спланировала этот разговор. Она была очень умной женщиной.

Нэн и Джек вышли из зала.

– Ужасно, – сказала Нэн.

– Да, ужаснее некуда, – подтвердил Джек.

– Бенни повезло. Она возвращается в Нокглен.

– Мне хотелось бы, чтобы она проводила там меньше времени.

Они пили кофе в кафе кинотеатра, и Джек рассказывал о том, как трудно приходится человеку, если его подружка живет за тридевять земель.

Что бы делала Нэн, если бы ее парень жил в Нокглене, на самом краю цивилизованного мира?

– Так оно и есть, – ответила Нэн.

– Ах, да, ты имеешь в виду этого мистера Твидового Кавалериста с великосветским акцентом…

Но Джек уже потерял интерес к теме. Ему хотелось говорить о Бенни и о том, как убедить Аннабел позволить дочери жить в Дублине.

Не могла бы Бенни снять комнату в доме Нэн? Нэн ответила, что это невозможно.

Они попрощались на автобусной остановке у кинотеатра, и Джек вскочил в автобус, шедший на юг.

После чего к ней подошел Саймон.

– Не откажешься пообедать со мной?

– Ты ждал меня? – спросила довольная Нэн.

– Я знал, что ты не станешь смотреть «Болотных женщин» второй раз. Как насчет того симпатичного маленького отеля в Уиклоу? Мы могли бы переночевать там.

– С превеликим удовольствием, – промурлыкала Нэн.

Вечер в Нокглене прошел чудесно.

Пегги Пайн очень понравились изменения в магазине. Новые светильники, примерочные и негромкая музыка как фон.

Аннабел Хоган зашла к Шону Уолшу и сказала, что надеется присоединиться к нему в понедельник. Пусть он проявит терпение и доходчиво объяснит ей, что к чему. Она приняла протесты Шона за проявление учтивости и настояла на том, что выйдет на работу в девять утра первого дня недели.

Мосси Руни сказал, что его мать одобрила кандидатуру Патси и велела им сходить к отцу Россу, чтобы договориться о дне венчания.

Но лучше всего был звонок Нэн Махон. Она сказала, что «Болотные женщины» – самый худший из фильмов, которые ей доводилось видеть, но что Джек обожает Бенни и не хочет говорить ни о чем, кроме нее.

Бенни чуть не заплакала от благодарности.

– Нэн, ты такая добрая. Спасибо тебе. Большое спасибо.

– А для чего на свете существуют друзья? – спросила Нэн, складывавшая сумку с принадлежностями для ночлега и готовившаяся встретиться с Саймоном, чтобы отправиться с ним в Уиклоу.

Шон Уолш пришел в гостиницу Хили.

– Что мне делать?

– Пусть приходит. Через неделю она устанет.

– А если нет?

– Наймете в помощь посыльного. Тогда она будет вынуждена сделать вас партнером. Если миссис Хоган будет работать рядом с вами, вы сможете наблюдать за ней.

– Вы очень умная… э-э… Дороти, – сказал он.

Розмари Райан всегда знала, что где происходит. Ева говорила, что она напоминает людей, которые во время войны заводили карту и отмечали на ней передвижения частей и подводных лодок.

Розмари знала, что Джек ходил в кино с Нэн, и решила проверить, знает ли это Бенни.

– Что, продолжаешь заниматься всякими глупостями и оставляешь своего молодого человека без охраны? – спросила Розмари.

– Он недолго оставался без охраны. Я отправила его в кино с Нэн.

– Ах, вот как. Тогда все в порядке, – с искренним облегчением сказала Розмари.

– Да. Мне нужно было вернуться в Нокглен, а он сказал, что сумел освободиться от занятий во второй половине дня.