Текст книги "Небесный лабиринт. Прощение"
Автор книги: Мейв Бинчи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)
С его стороны было нечестно глумиться над покойником. Он никогда не любил старого Уэстуорда; этот человек был высокомерен и равнодушен к деревне, которая начиналась у его порога. А лишение наследства Евы Мэлоун было выше понимания доктора.
Но он был обязан считаться с чувствами других людей. Жена говорила ему это тысячу раз.
– Прошу прощения, миссис Уолш, я сказал: «Большая потеря. Очень большая потеря». Вы передадите мои соболезнования Саймону, не так ли?
– Доктор, я уверена, что мистер Саймон позвонит вам, когда вернется.
Миссис Уолш поджала губы. Она прекрасно слышала его первые слова.
Родители Джека Фоли говорили, что он ведет себя очень странно. Что они должны думать и говорить людям? Будет свадьба или нет? Судя по тому, что три недели, которые должны были пройти между объявлением в газетах и венчанием, давно пришли, можно сделать вывод, что Нэн больше не беременна. Джек разозлился и сказал, что обсуждать этот вопрос с ними пока рано. Нэн еще не выздоровела.
– Я думаю, мы имеем право знать, не появился ли у тебя предлог отказаться от этого скоропалительного брака, – резко ответил отец.
– У нее был выкидыш, – ответил Джек. – Но все остальное еще неясно.
Он выглядел таким несчастным, что родители оставили его в покое. В конце концов, ответ на главный вопрос был получен, и они надеялись, что сын сделает из этого правильный вывод.
Падди Хики сделал Кит Хегарти предложение, сидя за угловым столиком ресторана большого дунлаогхейрского отеля. Когда он просил Кит выйти за него замуж, у него дрожали руки. Он использовал официальную формулу, словно предложение было чем-то вроде магического ритуала, который не удался бы, если бы он не попросил Кит оказать ему честь и стать его женой.
Оказывается, все его дети знали, что он собирается предложить Кит руку и сердце. Они будут ждать и надеяться на положительный ответ так же, как он сам. Он говорил так долго и так цветисто, что Кит с трудом сумела найти просвет в этой длинной речи, чтобы вставить «да».
– Что вы сказали? – нахмурился он.
– Я сказала, что согласна и уверена, что мы сумеем сделать друг друга очень счастливыми.
Падди поднялся с места, обошел стол, при всем честном народе обнял Кит и поцеловал ее.
Он не поворачивал головы, но чувствовал, что люди опускают ложки, вилки и бокалы и смотрят на них.
– Мы собираемся пожениться, – объявил он, разрумянившись от радости.
– Слава богу, что я уезжаю в пустоши Керри. Я никогда не смогу прийти сюда снова, – сказала Кит, отвечая на улыбки, рукопожатия и даже приветственные крики, доносившиеся из-за соседних столиков.
Саймон Уэстуорд гадал, знал ли его дед, какой неудачный день он выбрал для собственной смерти. Переговоры с Оливией находились в самом разгаре. Вызвать его к одру больного было преступлением. Впрочем, в этом имелся свой плюс. Теперь, когда он стал официальным хозяином Уэстлендса, его позиция упрочится. Саймон пытался сочувствовать одинокому старику, но боялся, что ему передадутся несчастья деда.
Да, конечно, принимать в доме какого-то простолюдина, ставшего мужем Сары, было трудно, однако их ребенок такого отношения не заслуживал.
Ева могла бы стать им хорошей подругой. Если бы девочку холили и лелеяли в Большом Доме, она бы не была такой колючей и обидчивой. Но бедняжку отвергли, после чего ее главной отличительной чертой стала обидчивость.
Саймон не хотел думать о Еве. Эти мысли напоминали ему о том ужасном дне в Уэстлендсе, когда старик окончательно распоясался.
И о Нэн.
Кто-то прислал ему вырезку из «Айриш Таймс» с объявлением о помолвке. Адрес был напечатан на машинке. Сначала он думал, что вырезку прислала сама Нэн, но потом решил, что это не в ее стиле. Она ушла не оглянувшись. И, если судить по объявлению, так и не обналичила его чек. Он не знал, кто прислал заметку, но думал, что это была Ева.
Хитер спросила мать Фрэнсис, придет ли Ева на похороны их дедушки.
Мать Фрэнсис ответила, что вряд ли.
– Когда-то он был очень хорошим, но в старости изменился, – сказала девочка.
– Знаю. – На душе у матери Фрэнсис было тяжело. В Нокглен присылали мать Клер. Пегги Пайн было легко советовать взять плетку и показать этой злыдне, кто в доме хозяин. Но религиозная жизнь строго расписана. Если она не найдет для матери Клер достойное поприще, дело кончится тем, что монастырь взлетит на воздух.
– Мать Фрэнсис, вы чем-то расстроены? – спросила Хитер.
– О Боже, детка, ты действительно двоюродная сестра Евы. У тебя тот же нюх на неприятности. Все остальные школьницы крутились рядом, но ничего не заметили.
Хитер смерила ее задумчивым взглядом.
– Наверное, вам следовало бы больше доверять тридцатидневной молитве. Сестра Имельда говорит, что это безотказное средство. Она молилась за меня, когда я потерялась, и все закончилось хорошо.
Мать Фрэнсис иногда тревожила скорость, с которой Хитер осваивала самые сложные догматы католической веры.
Нэн попросила Джека о встрече.
– Где бы ты хотела увидеться? – спросил он.
– Знаешь Херберт-парк? Это недалеко от тебя.
– А тебе по силам такой путь? – Тон обоих был необычно официальным.
Если бы эту красивую пару увидел посторонний человек, он решил бы, что стал свидетелем очередного летнего романа, и улыбнулся бы им.
Возвращать кольца не требовалось. Как и отменять многие договоренности.
Нэн сказала ему, что отправляется в Лондон. Надеется поступить на курсы модельеров. Ей нужно на время уехать. Она сама еще точно не знает, чего хочет, но зато знает, чего не хочет.
Она говорила бесстрастно и равнодушно. Джек боролся с чувством вины и поразительного облегчения, вызванного тем, что ему не придется жениться на этой мертвой красавице и жить с ней до самой смерти.
Уходя из маленького парка, где рядами росли яркие цветы и слышался стук теннисных мячей, они понимали, что вряд ли когда-нибудь увидятся снова.
В день свадьбы Патси погода была ясной и солнечной. Ева и Бенни помогали невесте одеваться. Клодах должна была прийти и удостовериться, что эти неумехи ничего не испортили.
Посаженным отцом был Пакси Мур. Он сказал, что если Патси предпочтет человека с нормальной ногой, это его не обидит. Он говорит чистую правду; даже может постучать по чугунной ограде церкви. Но Патси не хотела никого другого.
Шафером должен был стать его двоюродный брат Декко, а подружкой невесты – сестра Би. Это создавало видимость семьи.
Достали лучшее столовое серебро, хотя Патси говорила, что пара кузенов Мосси нечиста на руку. На угощение были курица, ветчина, картофельный салат, дюжина видов домашнего печенья и бисквит со взбитыми сливками.
Настоящий пир горой.
Клодах накрасила Патси брови и настояла на косметике.
– Интересно, видит ли меня с небес моя мать? – спросила Патси.
На мгновение три девушки растерялись. Мысль о том, что невеста нуждается в моральной поддержке матери, которую она никогда не видела, и наивная вера Патси в то, что эта женщина находится на небесах, оказалась для них неожиданной.
Бенни громко высморкалась.
– Я уверена, что она тебя видит. И говорит, что ты чудесно выглядишь.
– О боже, Бенни, только не вздумай так высморкаться в церкви. Иначе половину прихода сдует со своих мест, – предупредила Патси.
* * *
В церковь их вез доктор Джонсон.
– Умница Патси, – сказал он, разместив Пакси Мура и невесту на заднем сиденье своего «морриса-коули». – Теперь эта старая карга просто ослепнет.
Именно это Патси и требовалось. Непочтительная фраза доктора доказывала, что мать Мосси проиграла битву заранее.
В то утро Десси Бернс забыл о своем обещании соблюдать умеренность. Он попытался весело помахать новобрачным с крыльца, но сделать это с бутылкой в одной руке и стаканом в другой было трудно. Бернс неловко повернулся и упал. Доктор Джонсон мрачно посмотрел на Десси. Теперь его вызовут зашивать голову этому болвану.
Свадьба была роскошная. Патси пришлось останавливать несколько раз; она то и дело порывалась убирать со стола и ходить на кухню за следующим блюдом.
В четыре часа молодые попрощались с гостями.
Декко должен был отвезти их к автобусу, но Фонси сказал, что ему все равно нужно в Дублин, так что он подкинет новобрачных до самого Брея.
– Фонси канонизируют, – сказала Бенни, обращаясь к Клодах.
– Да, я уже вижу его статую во всех церквях. А Нокглен станет местом паломничества. Мы обставим Лурд[13].
– Я серьезно, – сказала Бенни.
– Думаешь, я не знаю? – Лицо Клодах стало нежным, что бывало редко.
В тот вечер мать спросила Бенни, не станет ли она возражать против продажи Лисбега.
Бенни знала, что не должна радоваться слишком бурно. Она задумчиво сказала, что мысль хорошая; у них появятся деньги на перестройку магазина. Отцу это понравилось бы.
– Мы всегда хотели, чтобы из этого дома ты отправилась к алтарю. Только это меня и останавливало.
Повсюду еще были видны следы свадьбы Патси: коробка из-под торта, бумажные салфетки, конфетти и бокалы, оставленные где попало.
– Мама, до свадьбы мне еще очень-очень далеко. Я не шучу. – Как ни странно, она говорила искренне.
Казалось, боль, которую причинил ей Джек, стала меньше.
Бенни вспомнила, как страдала по нему и представляла себе, что это именно она, а не Нэн, идет по церковному проходу к улыбающемуся Джеку Фоли.
Теперь эта мысль была не такой мучительной.
Розмари сказала, что нужно устроить вечеринку в Дублине; необходимо доказать, что они могут собираться не только в Нокглене. Может быть, после окончания экзаменов устроить барбекю у Белой скалы, между Киллини и Долки.
Они разведут огромный костер, у них будут сосиски, баранина и море пива.
На этот раз ответственными будут не Шон и Кармел. Еду будет готовить Розмари, а ее друг Том станет собирать деньги. Молодые люди уже начали делать вклады.
– А Джека пригласим? – спросил Билл Данн.
– Пожалуй, сейчас не стоит, – ответила Розмари.
В следующем учебном году Ева и Бенни хотели снять квартиру. Пансион в Дунлаогхейре закрывался. Они были очень возбуждены и начали присматривать себе место еще до наступления каникул, чтобы в сентябре оказаться первыми.
У них имелось множество планов. Мать Бенни будет приезжать к ним с ночевкой. Их сможет навещать мать Фрэнсис. Из монастыря пришла чудесная новость: мать Клер сломала бедро. Нет, мать Фрэнсис выразилась не так, но это означало, что мать Клер попадет в больницу, будет проходить курс физиотерапии, так что ходить по лестницам и коридорам монастыря Святой Марии ей не придется. Когда это случилось, мать Фрэнсис дошла до середины тридцатидневной молитвы. Она сказала Еве, что пережила жесточайший кризис веры. Неужели молитва может быть слишком могущественной?
После осмотра одной квартиры они столкнулись с Джеком.
Он посмотрел на Бенни.
– Привет, Джек.
Ева серьезно сказала, что ей нужно идти. Они с Бенни увидятся позже в Дунлаогхейре. И ушла, не дав им открыть рот.
– Может быть, сходим куда-нибудь вечером? – спросил Джек.
Бенни смотрела на него. Когда-то она любила это лицо. Каждую его черточку. Каждую складку кожи.
– Нет, Джек, спасибо, – мягко и вежливо ответила она. – Я уже договорилась.
– С Евой? Она возражать не станет.
– Нет, это невозможно. Но все равно спасибо.
– Может быть, тогда завтра? Или в уик-энд? – Он склонил голову набок.
Бенни внезапно вспомнила вечер, когда его мать и отец стояли на ступеньках своего дома и Лилли Фоли зорко следила за мужем.
Мелочи, которые она успела узнать о семье Фоли в последующие месяцы, помогли ей понять, что так было всегда.
Бенни не хотела следить за Джеком до конца жизни. Если она снова начнет встречаться с ним, так и будет. Они вернутся к тому, с чего начали. В свое время инцидент с Нэн забудется так же, как был забыт инцидент в Уэльсе.
Но она всегда будет ждать рецидива.
Всегда находиться рядом, улыбаться, но быть наготове? Нет, это не для нее.
– Нет. – Ее улыбка была теплой.
Лицо Джека стало удивленным и грустным. Скорее грустным, чем удивленным. Он хотел что-то сказать.
– Я сделал только то, что… – Джек запнулся. – Я не хотел… – Он запнулся снова.
– Все в порядке, Джек, – сказала Бенни. – Все в порядке. Честное слово.
Увидев слезы на его глазах, она быстро отвернулась. Бенни не желала вспоминать тот день на берегу канала.
Пламя никак не разгоралось, и они подбрасывали в костер все больше дров. Эйдан спросил Еву, почему они так быстро отказались от мысли о восьмерых детях. Ева заверила его, что эта концепция не отвергнута, просто не следует торопиться. Эйдан покорно вздохнул; другого ответа он и не ждал.
Раскрасневшаяся Розмари была очень хорошенькой, и Том осыпал ее самыми диковинными комплиментами. Джонни О'Брайен получил нахлобучку за то, что махал горящим поленом и поджег большую чашу с пуншем. Зрелище было великолепное, но пунша сильно убыло.
Из Нокглена приехали Фонси и Клодах и исполнили на большом плоском камне зажигательный джайв, которому суждено было надолго остаться в памяти очевидцев.
Шон и Кармел уткнулись друг в друга, как делали с начала веков. Шейла с юридического сделала новую прическу и очень мило улыбалась. Бенни уже не могла вспомнить, почему раньше она ей так не нравилась.
Наверное, в этом был виноват Джек. Впрочем, как и во всем остальном.
Облака, раньше заслонявшие луну, куда-то исчезли, и стало светло почти как днем.
Они радостно засмеялись. Казалось, кто-то зажег над их головами огромный прожектор. Потом облака набежали снова, и свет стал не таким ярким.
Они уже устали от пения и танцев под портативный проигрыватель, который где-то достала Розмари. Им хотелось спеть что-нибудь медленное.
Не такое, чтобы Фонси снова начал танцевать. Кто-то завел «Одинокий парус». Остальные застонали, так как мелодия была старомодная и надоевшая, но послушно запели, потому что знали слова.
Бенни опиралась отчасти на скалу, а отчасти на Билла Данна, сидевшего рядом. Билл развлекал ее весь вечер. Он сам разыскал ее, принес несколько кусочков жареных сосисок, нанизанных на палочку, и томатный кетчуп, в который их можно было обмакивать. Билл был отличным другом. С ним можно было не бояться, что он отправится куда-нибудь в одиночку и слишком хорошо проведет там время.
Едва Бенни успела подумать об этом, как увидела, что по лестнице спускается Джек.
Было очень темно, и любой другой на ее месте подумал бы, что вдалеке появилась какая-то фигура. Но она знала, что это Джек, решивший присоединиться к летней вечеринке. И попросить снова принять его в круг друзей.
Бенни не могла пошевелиться. Она долго следила за ним. Иногда Джек останавливался в тени, словно сомневался, что его ждет теплый прием.
Но Джек Фоли не мог в чем-то долго сомневаться. Он знал, что здесь его друзья. Длинная винтовая лестница находилась на значительном расстоянии от скал, у которых они развели костер. Ну, может быть, и не на таком значительном, но прошло немало времени, прежде чем он преодолел полоску песка.
Этого времени Бенни было достаточно, чтобы вспомнить, как часто ей повсюду мерещилось его лицо. Улыбающееся и мрачное. Она видела его так же, как мистер Флуд видел своих монахинь. В деревьях и облаках. Когда она засыпала и просыпалась, его образ стоял на заднем плане. Не потому что Бенни его вызывала. Просто он никуда не уходил.
Так продолжалось целую вечность. Когда ей было хорошо и когда стало плохо.
Но сегодня вечером ей было трудно увидеть это лицо. Пришлось ждать, пока Джек не вошел в круг света и не напомнил, как он выглядит. Как ни странно, это ее успокоило.
Все пели в полный голос, когда кто-то заметил Джека. Но песня не прекратилась. Они с удвоенной силой повторили припев, засмеялись и замахали ему руками.
Он стоял с краю.
Джек Фоли стоял с краю. Никто не звал его выйти в центр круга. Он осматривался по сторонам и улыбался, радуясь тому, что вернулся. Его кошмары исчезли, грехи были прощены. Во всяком случае, он на это надеялся. Он был счастлив снова оказаться частью двора. Даже злейший враг не упрекнул бы его в желании стать королем. Просто так вышло.
Он отыскал взглядом Бенни, сидевшую по ту сторону костра. Было трудно понять, чего просил этот взгляд. Позволения находиться здесь? Прощения за прошлое? Или разрешения подойти и обнять ее?
Бенни тепло улыбалась. Именно за эту улыбку он и полюбил ее. Она действительно была рада ему. Свет костра делал ее настоящей красавицей. Бенни сделала то, чего не сделал никто другой. Показала ему на бутылки и длинные палочки, на которых было так удобно жарить сосиски. Джек открыл пиво и сделал шаг в ее сторону. Это было приглашением, не правда ли?
Но на коврике, где она сидела между Биллом Данном и зазубренным куском скалы, было тесно.
Никто не подвинулся и не освободил ему место. Подразумевалось, что он сядет там, где стоит.
Джек Фоли немного поколебался и сделал это. Сел на камень. На камень, который лежал с краю.
Билл Данн, обнимавший Бенни за плечи, не убрал руку. Потому что Бенни не двигалась, хотя он ждал этого.
Песня кончилась, и кто-то запел «Приходит время». Они принимали пародийные позы, кривлялись и делали вид, что охвачены страстью. Бенни смотрела в огонь.
Здесь было спокойно… Предстоят и другие такие же вечера, скорее лирические, чем романтические. Она видела, как кто-то шевелил дрова, после чего к небу и темным холмам устремлялся сноп искр, но не видела лица Джека.
Видела только пламя, искры, длинные тени на песке, пенистые волны, неторопливо набегавшие на берег.
И друзей, всех друзей, составивших огромный круг и выглядевших так, словно они собирались петь вечно.
Раз уж их потянуло на сентиментальность, сказал Фонси, им не обойтись без песни «Мое сердце всегда с тобой».
Голоса взлетели к небу вместе с дымом и искрами, но Бенни больше не видела в нем лица Джека Фоли.
Она пела вместе с остальными, зная, что лицо Джека Фоли и лица всех остальных здесь, у костра, а не где-то в ночном небе.
Мейв Бинчи – одна из самых известных ирландских писательниц, незаурядная личность, автор выдающихся мировых бестселлеров. Ее романы, пьесы и рассказы отмечены престижными международными премиями.
Продолжение истории Бенни Хоган и Евы Мэлоун. Поступив в Дублинский университет, они оказываются в водовороте новых событий, свершений, встреч, открывают неизведанный взрослый мир с его возможностями и разочарованиями, потерями и страстями. Но Бенни и Ева остаются верны своим идеалам детства, пережив нелегкие испытания и сохранив бесценные дары великого чувства – дружбы.
Трогательный роман о взрослении душ и сердец, трудности жизненного выбора и счастье дружбы.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
notes
Примечания
1
Около 80 км. – Здесь и далее прим. пер.
2
Здесь: великолепно (ит.).
3
Знаменитый парижский стадион (ныне не существующий).
4
Поэзия, музыка, живопись, скульптура, архитектура.
5
Блюдо из зобных и поджелудочных желез позвоночных животных.
6
Эпоха правления четырех королей Георгов (1714–1830 гг.). В архитектуре – простота прямоугольных конструкций домов с симметричными окнами и коньковыми крышами.
7
Там с мая по октябрь 1917 г. трем крестьянским детям якобы ежемесячно являлась дева Мария. В 1930 г. римско-католическая церковь признала этот факт. С тех пор деревня, находящаяся в Центральной Португалии, стала местом официального паломничества.
8
Валера Эамон (Эдуард) де (1882–1975) – ирландский общественный деятель, премьер-министр (1932-48, 1951-54, 1957-59) и президент Ирландии (1959-73).
9
Звезда Голливуда 1950-х годов, впоследствии вышедшая замуж за князя (принца) Монако Ренье и получившая прозвище «принцесса Грейс».
10
Блюдо с одноименной индийской острой приправой.
11
Керуак Джек (1922–1969) – американский писатель. Лидер «разбитого поколения» (битников), автор не имеющих строгой формы и представляющих собой поток сознания автобиографических романов «На дороге» (написанного за три недели в 1957 г.) и «Бродяги Дхармы» (1958). В романе «Биг Сур» (1962) отразил кризис движения.
12
«Юная любовь, первая любовь, наполненная глубоким чувством…» (англ.).
13
Город на юге Франции, у подножия Пиренеев, место паломничества католиков (по легенде, жительнице Лурда в 1858 г. явилась Богородица).
