Текст книги "Небесный лабиринт. Прощение"

Автор книги: Мейв Бинчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Я никогда не называла его Джо. Ни разу за все эти годы. Надо же, ни разу, – с изумлением сказала она.

– Наверное, оно и к лучшему, – ответил отец Кевина Хики, мечтая как можно скорее назвать эту женщину своей женой.

Дунлаогхейрскую гавань огласил скорбный звук противотуманной сирены. Ева до того привыкла к этому, что больше не обращала на него внимания.

Однако она заворочалась и посмотрела на часы со светящимися стрелками. Была половина четвертого.

Ева прислушалась. Бенни дышала не так, как положено спящей. Должно быть, она просто лежала с открытыми глазами.

– Бенни?

– Все в порядке. Спи.

Ева включила свет. Бенни сидела на раскладушке, подсунув подушку под спину. Ее лицо было залито слезами.

Ева спустила ноги с кровати и потянулась за сигаретами.

– Просто я очень люблю его, – прохныкала Бенни.

– Знаю. Знаю.

– А он бросил меня. Взял и бросил.

– Это недоразумение. Ради бога, если бы он с кем-то встречался, мы бы знали.

– Серьезно?

– Конечно, знали бы. Ты должна была позвонить ему раньше. Тогда все было бы по-другому. Сейчас ты сидела бы в машине и старалась не дать себя раздеть.

– Может быть, я слишком старалась.

– Перестань терзаться. Ты всегда считаешь себя виноватой.

– Ты сказала бы мне, если бы знала? Положа руку на сердце, сказала бы? Не стала бы молчать, чтобы не огорчать меня?

– Клянусь, сказала бы, – ответила Ева. – Клянусь, что никому не позволила бы морочить тебе голову.

* * *

Вечеринка удалась на славу. Кармел почти все время провела на кухне и не видела, как Джек Фоли танцевал с Нэн Махон. Обоим было весело, и они почти ни с кем не разговаривали.

Когда Джек Фоли взял пальто Нэн и повез ее домой, Кармел мыла тарелки.

– Это для меня большая честь. Билл Данн и другие парни жаловались, что ты никогда не говорила им, где живешь.

– Может быть, я не хотела, чтобы они это знали, – сказала Нэн.

Они сидели в машине у дверей дома на Мейпл-Гарденс и разговаривали. В свете уличного фонаря лицо Нэн казалось еще красивее. Джек наклонился и поцеловал ее.

Нэн и не думала отстраняться. Наоборот, прильнула к нему и пылко ответила на поцелуй.

Целоваться с Нэн Махон и обнимать ее было очень легко. Она не отталкивала мужчину, который ощущал возбуждение. Джек расстегнул на ней пальто и начал гладить грудь, обтянутую сиреневым шелком.

Его голос звучал хрипло. Мир сузился до размеров машины.

Когда Нэн наконец отодвинулась, ее голос звучал холодно и деловито. Ничто не напоминало страстную женщину, которая только что крепко прижималась к нему.

– Джек, ты не думаешь, что нам нужно поговорить о Бенни?

– Не думаю.

– Почему?

– Ее здесь нет. – Он понял, что это прозвучало слишком грубо и бесцеремонно. – Я хотел сказать, что наши отношения с Бенни тут ни при чем. – Джек снова потянулся к ней.

Нэн откинулась на спинку сиденья и поцеловала его в нос.

– Спокойной ночи, Джек, – сказала она и исчезла. Он видел, как Нэн вошла в дом и закрыла за собой дверь.

* * *

За этим последовал знакомый ритуал чистки платья, обуви и сумочки.

Потом она смазала лицо кремом и проделала несколько упражнений на растягивание. Наверное, скоро комплекс придется сменить… Нэн лежала в кровати и думала о событиях дня. Она положила ладони на живот. Анализ подтвердил то, что она уже знала. Ребенок начал расти. Она не думала о Саймоне Уэстуорде. И больше никогда не будет о нем думать. Что бы ни случилось.

Нэн лежала в спальне, которую они с матерью украшали много лет и говорили друг другу, что когда-нибудь принцесса найдет своего принца и навсегда покинет Мейпл-Гарденс.

Ее первая попытка оказалась не слишком успешной.

Нэн смотрела прямо перед собой и считала варианты.

Она не хотела ехать к какому-то человеку и делать то, что легче, чем выдернуть зуб. Это было бы грязным, недостойным концом того, что казалось ей важным. Она не думала, что это пятнышко, как выразился Саймон. Но и не верила, что это ребенок.

Если бы она это сделала, все кончилось бы, грифельная доска осталась бы чистой и можно было бы продолжить учебу.

Нэн посмотрела на свой письменный стол. Учеба не приносила ей удовольствия. Она отнимала слишком много времени. Съедала часы, которые можно было бы посвятить уходу за собой и подготовке к очередному выходу в свет. Ей не доставляло радости сидеть в больших аудиториях, пахнущих плесенью и мелом, или слушать индивидуальные лекции в тесных каморках. Способностей к науке у нее не было. Руководитель их группы не раз говорил ей, что отличницей она не станет. Если так, то какой смысл получать диплом бакалавра?

Можно поехать в Англию, родить ребенка и отдать его на усыновление. На это уйдет меньше года. Но зачем рожать ребенка, если ты хочешь его отдать? Испытывать мучения, чтобы мечта какой-нибудь неизвестной тебе пары стала явью?

Если бы она жила в далекой деревне на западе Ирландии, община простила бы красивую девушку, полюбившую эсквайра и родившую от него ребенка. Это было бы немного стыдно, но все же приемлемо.

В рабочих кварталах Дублина внебрачному ребенку обрадовались бы. Он рос бы, считая своей матерью бабушку.

Но на Мейпл-Гарденс это было невозможно. Выбившиеся из низов Махоны и их соседи превыше всего ценили респектабельность. А для Нэн и Эм это было бы концом мечты.

Получалось, что никаких вариантов у нее нет.

Для утреннего токсикоза было еще рано. Но завтракать Нэн не стала.

Эм смотрела на нее с тревогой.

– Сегодня вечером ты встречаешься с Саймоном, верно? – спросила она, надеясь, что лицо Нэн засветится от радости.

Но ее ожидало разочарование.

– Эм, я не видела Саймона уже несколько недель.

– Но мне казалось, что ты говорила…

– Когда кажется, крестятся. Заруби себе на носу: после Рождества я с Саймоном Уэстуордом не встречалась.

Эмили Махон уставилась на дочь открыв рот.

Вздернутый подбородок и стиснутые зубы Нэн говорили, что для нее это очень важно.

Эмили покорно кивнула, но ничего не поняла. Одно из двух: либо Нэн лгала ей тогда, когда рассказывала о шикарных местах, которые она посещала с Саймоном, либо лгала сейчас.

* * *

Джек пришел в «Аннекс». Бенни, сидевшая за столиком, бодро помахала ему рукой. Она охраняла стул, положив на него не только шарф, но и книги.

Бенни так радовалась ему, что у Джека возник комок в горле.

Похоже, никто не сказал ей, что он несколько часов танцевал с Нэн. Он слегка боялся, что Кармел, дежурившая на кухне, сочтет своим долгом сообщить об этом Бенни.

Но глаза Бенни сияли от радости.

– Как прошла вечеринка?

– Знаешь, эти вечеринки всегда проходят одинаково. Все радуются и веселятся. – Они отмечали две победы университетских команд и благодаря Шону сумели выбить деньги. Джек рассказал ей это и добавил некоторые подробности вечера.

– Как жаль, что ты не смогла остаться в Дублине.

– Но я осталась в Дублине. Помнишь, я говорила тебе, что магазин закроется рано и мама отправится отдыхать?

– Совсем забыл, – признался Джек.

Наступила пауза.

– Но, конечно, ты ничего не знала о вечеринке.

– Знала. Потому что столкнулась с Кармел в магазине, где она покупала хлеб. И Кармел мне рассказала.

Взгляд у нее был неуверенный. Джек снова ощутил чувство вины. Не потому что вчера вечером обнимался с Нэн, а потому что Бенни думала, что он нарочно не пригласил ее.

– Я был бы рад, если бы ты пришла. Просто забыл. Честное слово. Я так привык, что по вечерам тебя нет… Что ты делала?

– Ходила с Евой в кино.

– Ты должна была позвонить мне.

– Я позвонила, но слишком поздно.

Сегодня утром Джек даже не посмотрел на блокнот, где мать записывала имена всех звонивших.

– Ах, Бенни, мне очень жаль. Боже, какой я дурак! – Он с силой ударил себя по лбу.

Джек очень расстроился.

– Ладно, ничего страшного не случилось, – ответила Бенни.

– Мы случайно столкнулись с Нэн. А поскольку она была свободна, я пригласил ее вместо тебя. Кажется, ей понравилось.

Бенни широко улыбнулась. Все в порядке. Он просто забыл. Не пытался врать. Не выкручивался. И обрадовался бы, если бы Бенни была с ним вчера вечером.

Слава богу, что он встретил Нэн и пригласил ее.

Волноваться было не из-за чего.

Глава восемнадцатая

Джек проснулся с безумно колотящимся сердцем. Ему приснился страшный сон. Такой реальный, что от него было трудно избавиться. Отец Бенни, мистер Хоган, стоял над каменоломней и сталкивал с обрыва «моррис-майнор», принадлежавший доктору Фоли.

Вместо глаз у мистера Хогана были горящие угли. Он громко рассмеялся, когда машина с грохотом разбилась о дно каменоломни.

Этот грохот и разбудил Джека.

Теперь он лежал и отдувался.

Рядом с ним лежала Нэн, спавшая как младенец, подложив руки под щеку и слегка улыбаясь.

Они лежали в коттедже Евы, куда он приезжал на вечеринку после Рождества.

Нэн сказала, что им нужно куда-то поехать. Есть одно безопасное место. Там никто не ходит. Ключ лежит в выемке каменного забора.

Нэн была великолепна. Такая спокойная, практичная. Сказала, что им нужно будет взять с собой спиртовку, простыни и полотенца.

Джек никогда не думал об этом. Она сказала, что нужно будет плотно задернуть шторы и спрятать машину на площади, чтобы ее никто не видел. За навесом стоянки автобуса есть место, куда никому и в голову не придет заглянуть.

Она была очень наблюдательна.

Говорила, что не считала себя способной на такую пылкую страсть.

Конечно, Джек очень волновался, но она сказала, что все будет в порядке. Иначе они только будут дразнить друг друга. А она хочет любить его честно и по-настоящему. Все было чудесно, намного лучше, чем с той девушкой из Уэльса, слишком торопливой и неловкой. Прекрасное тело Нэн в его руках было послушным как воск. Казалось, ей нравилось то же, что и ему.

Наверное, в первый раз Нэн было больно, но она не жаловалась. Однако больше всего его возбуждало то, какой спокойной была Нэн, когда они встретились в университете. Невозмутимая, свежая и безукоризненная Нэн Махон была той самой девушкой, которая прижималась к нему и дарила неземное блаженство.

Это был их третий визит в коттедж.

Он все еще ничего не сказал Бенни.

Потому что просто не знал, что сказать.

В школе устраивали пасхальную мистерию, и Хитер хотела в ней участвовать.

– Мы обещали твоему брату, что ты не будешь принимать участия в обрядах, – сказала мать Фрэнсис.

– Но это не обряд. Это драма. Просто зрелище, – взмолилась Хитер.

Представление устраивали для того, чтобы внушить детям понятие о Пасхе с помощью изображения Страстей Христовых. Мать Фрэнсис вздохнула.

– Кто объяснит это твоему брату? Ты или я?

– Не думаю, что ему вообще стоит что-то говорить. Он сейчас злой на весь свет. Мать Фрэнсис, можно мне сыграть Гитлера? Пожалуйста!

– Кого?

– Э-э… Понтия Пилата. Я все перепутала…

– Посмотрим. Но сначала я должна обсудить это с мистером Уэстуордом.

– Слишком поздно, – ликующе сказала Хитер. – Сегодня он уплыл в Англию. В Гэмпшир. Искать себе жену.

* * *

Мосси Руни расчистил задний двор магазина Хогана, и теперь тот выглядел так, словно всю жизнь был садом. Бенни и Аннабел решили посадить там цветы и даже кусты.

Мосси сказал, что там можно будет поставить садовую скамью. Место красивое и тихое. Патси ответила ему, что если у ее хозяйки есть хоть капля здравого смысла, она продаст Лисбег и переедет в магазин. Комнат там хватает, а зачем человеку пустой дом? Чтобы слышать собственные шаги?

Если они переедут в магазин, Патси будет легче приходить туда и делать часть работы. Это куда проще, чем присматривать за большим домом, в котором никто не живет. Аннабел Хоган не признавалась в этом даже себе самой, но когда она стояла рядом с Бенни, поливавшей фуксии, которые они по просьбе Евы взяли из коттеджа, то начинала думать, что это действительно самое разумное решение.

Наверное, было бы приятно подниматься по лестнице из магазина и сразу оказываться у себя. Ложиться на диван и протягивать усталые ноги.

Но время еще есть. Об этом можно подумать позже. Сейчас и так хлопот хватает.

Бенни не торопилась обживать второй этаж и кладовку, в которой стояла швейная машинка с деньгами. Сначала туда никто не заходил. Но мало-помалу она избавилась от хлама. А потом начала не торопясь перевозить вещи из Лисбега. Постепенно они с Патси превратили большую комнату в место, где можно было посидеть и провести вечер. Они принесли туда радиоприемник и несколько кресел, из которых не торчали пружины. Отполировали поцарапанный старый стол и положили на него циновку. Вскоре они начали там обедать. Шеп постоянно что-то вынюхивал в переулке, носился по маленькому саду, который считал своей спортплощадкой, и с видом собственника сидел в магазине, нравившемся ему куда больше пустого Лисбега.

Скоро магазин действительно станет их домом.

И тогда Бенни почувствует себя свободной.

* * *

Декко Мур спросил доктора Джонсона, правда ли, что миссис Хоган может расстаться с Лисбегом.

К нему часто приходят клиенты, жители больших городов, люди с деньгами, и спрашивают, не продаются ли здесь хорошие старинные дома.

– Дайте им еще несколько месяцев, – ответил доктор Джонсон. – Думаю, Хоганы переедут к концу лета, но торопить их не следует.

Декко сказал, что в городе уже и так происходит что-то странное. На днях он зашел в магазин за парой носков, а оставил там целое состояние.

Нэн и Джек бегом преодолели отрезок, отделявший дорогу к каменоломне от площади. «Моррис-майнор» был спрятан за навесом автобусной остановки. Им повезло в третий раз: рядом никого не было. Часы показывали шесть тридцать утра. Машина тронулась с места, и вскоре они выехали на дублинское шоссе.

– В одно прекрасное утро двигатель не заведется, и тогда мы пропали, – сжав руку Нэн, сказал Джек.

– Мы очень осторожны. Нас не поймают, – ответила Нэн, глядя в окно на мелькавшие мимо поля и фермы.

Джек вздыхал, вспоминая ночи и ранние утра, проведенные ими в узкой кровати Евы Мэлоун.

Однако риск, которому они подвергались, пугал его до судорог. Ева убьет их обоих, если узнает, как они используют ее дом. Нокглен – это деревня. Рано или поздно кто-нибудь их увидит. Но это не просто деревня. Это родной город Бенни.

Бенни.

Он пытался не думать о ней. В последние две недели они встречались только на глазах у других людей. С тех пор, как начался его бурный роман с Нэн. Похоже, Бенни ничего не замечала. Он разговаривал с ней в присутствии Билла, Эйдана или Джонни; если друзей поблизости не было, Джек подзывал кого-нибудь другого.

Они никогда не ходили в кино вдвоем; в те с трудом выкроенные вечера, когда Бенни оставалась в Дублине, Джек настаивал на культпоходе. Он пытался исключить Нэн, но иногда Бенни сама приводила ее.

Нэн говорила, что он прав; их роман не имеет никакого отношения к тому, что связывает Джека и Бенни. Это два разных мира.

Да, пару недель назад он сгоряча сказал это. Но стоило Джеку увидеть доверчивое лицо Бенни и рассмеяться ее шуткам, заметить ее на тренировке, увидеть, что она предлагает Кармел помочь готовить сандвичи, как он понимал, что хочет остаться с Бенни наедине и прикасаться к ней так же, как прикасался к Нэн. И тогда ему становилось не по себе.

Сказать, что твой мир разделен на две несоприкасающиеся части, легко. Сделать трудно.

Если Нэн понимала, что чувство Джека к ней представляет собой огромную и непреодолимую страсть, то она была намного более зрелой, чем все остальные. Их соединяло физическое желание, а не стремление жить вместе. В машине они почти не разговаривали, в то время как с Бенни не требовалось мучительно искать тему для беседы.

На подъезде к Дублину движение стало более оживленным, и тревога Джека усилилась. Нэн ничего не рассказывала ему о своей семье.

– Как тебе позволяют не ночевать дома? – спросил он.

– А как позволяют тебе? – парировала она.

Ответ был прост. Он – мужчина. С ним не может случиться ничего ужасного. Вроде беременности.

Но он этого не сказал. Во-первых, из вежливости. Во-вторых, из суеверия.

Нэн следила за тем, как поля сменялись промышленными постройками, а потом жилыми домами. Скоро они будут дома. Она попросит Джека высадить ее на углу Мейпл-Гарденс. Как только его машина исчезнет, Нэн пойдет на остановку автобуса.

Она рано приедет в университет и начнет готовиться к лекциям.

Мысль о лекциях не доставляла ей удовольствия. Но вернуться домой она не могла. Отец думал, что она ночует в Дунлаогхейре, а не тайком прокрадывается в нокгленский коттедж Евы.

Это смутило и встревожило бы ее мать. Джеку легко. Он вернется в дом с горячей водой и чистыми рубашками, слегка взволнованной матерью и прислугой, ставящей на стол яичницу с беконом. Джеку не о чем волноваться. У него есть любовница и терпеливая любящая подружка. Судя по книгам, ничего другого мужчинам не нужно.

Они ехали молча. Нэн закусила губу. Скоро придется ему сказать. Другого выхода нет.

В тот вечер, когда Нэн лежала в кровати, она изучила все варианты. Относительно приемлемым оказался только один.

Она не собиралась говорить о Бенни. Джек ответил, что это его дело. Их отношения с Бенни тут ни при чем. Нэн ему не верила. Но он сказал, что справится с этим сам. Вот и прекрасно. У нее есть другие заботы.

Она не могла поделиться своим замыслом ни с кем, потому что никто его не одобрил бы. Во второй раз за месяц Нэн собиралась сообщить мужчине, что она беременна. По иронии судьбы, второй мужчина, который не имел к этому никакого отношения, должен был поступить честно и искупить вину первого.

Мать Мосси сказала, что май – самое подходящее время для свадьбы. Пакси Мур сказал, что они могут устроить праздник в задней части его мастерской. В конце концов, его сестра Би будет подружкой невесты, а у Патси своего дома нет.

Свадьба в сапожной мастерской? Патси надеялась на большее. Но выбора не было. Если гости соберутся в доме ее свекрови, это лишний раз подчеркнет, что у нее самой нет ни кола ни двора.

Патси предпочла бы устроить свадьбу в Лисбеге, но шансов на это почти не существовало. Хозяин умер всего четыре месяца назад. Хозяйка и Бенни занимались магазином, и на Патси у них не оставалось ни сил, ни времени. Она купила платье в магазине Пегги Пайн и с Рождества платила за него в рассрочку.

Клодах сказала Бенни о надеждах Патси.

– Наверное, это невозможно. Я не предлагаю вам помочь ей. Просто если вы услышите об этом потом, то очень расстроитесь, что не спохватились вовремя.

Бенни горячо поблагодарила ее. Как же они сами об этом не подумали? Почему-то они с матерью считали, что торжество пройдет в доме Мосси, и им в голову не пришло предложить другое место.

Радость Патси была безграничной. Теперь она могла поквитаться с будущей свекровью. Пришло время покупать открытки с приглашением на свадьбу.

– А как твой собственный роман? – спросила Клодах. – Кажется, твой друг был здесь вчера вечером.

– Ах, если бы он действительно был здесь… Надеюсь, что все в порядке. Он приглашает меня в разные места, предлагает то и это, но непременно в присутствии тысячи других людей.

– Все к лучшему. Он хочет показать тебя своим друзьям. А друзей у него много. В отличие от того чокнутого, который живет через дорогу. У того вообще нет друзей, кроме продавцов игровых и музыкальных автоматов. Странно… Я была готова поклясться, что видела, как он покупал бензин у Десси Бернса.

– Кто? Фонси?

– Нет, твой друг. Впрочем, мало ли на свете красивых парней в университетских шарфах, которые заправляют свои «моррис-майноры»?

– Оказывается, видения бывают не только у мистера Флуда, – на следующее утро сказала Бенни Джеку. – Клодах говорит, что видела, как ты позавчера вечером покупал бензин в Нокглене.

– Неужели я мог приехать в Нокглен и не повидать тебя? – спросил он.

Вопрос был глупый и риторический. Бенни задала его только с одной целью. Джек Фоли должен был знать, что в Нокглене он личность известная.

Джек со свистом втянул в себя воздух, вспомнив о шоке, который испытали они с Нэн вечером, когда увидели, что бензобак пуст. Где-то нужно было заправиться. Но рано утром все будет закрыто…

Снаряд взорвался совсем рядом. Он не скажет об этом Нэн. Остается надеяться, что Бенни тоже не сделает этого.

Шон Уолш совершал утреннюю прогулку. В последнее время его сопровождали два крайне непривлекательных коротконогих терьера, с которыми ему приходилось жить в одном доме. Продолжительные физические упражнения способствовали тому, что они меньше тявкали и становились более симпатичными.

Он перестал смотреть на коттеджи с прежней тоской.

Дело обернулось лучше, чем он смел надеяться.

Такие женщины, как Дороти, попадались одна на миллион.

Шон заметил, что из коттеджа Евы Мэлоун вышли два человека. Солнце светило в глаза, и он не понял, кто это.

Они взялись за руки и спотыкаясь побежали по дороге, которая вела к площади. Шон прищурился и посмотрел им вслед. Люди казались смутно знакомыми. Впрочем, возможно, это ему почудилось. Наверное, какие-то дублинцы сняли коттедж или просто попросили разрешения переночевать в нем.

Но куда они бегут?

На автобус? Слишком рано. А машин на площади не было.

За этим крылась какая-то тайна. А тайн Шон Уолш не любил.

Лилли Фоли заговорила с мужем о Джеке.

– Джон, три ночи на прошлой неделе и три ночи на этой. Ты должен вмешаться.

– Он – взрослый мужчина.

– Ему двадцать лет. Для взрослого маловато.

– Ну, во всяком случае, не ребенок. Оставь его в покое. Вот если бы Джека отчислили из команды или он не сдал экзамен, я бы с ним поговорил.

– Но с кем он проводит время? С одной и той же девушкой или у него каждый раз новая?

– Кто бы это ни был, я заметил, что цифра на спидометре порядочная, – лукаво рассмеялся отец Джека.

Он обнаружил квитанцию за бензин, выданную в Нокглене. Должно быть, Джек встречается с этим слоненком Бенни Хоган. Вот так номер… Интересно, где они могут проводить ночи? Отец Бенни умер, но мать у нее строгая. Вряд ли такая девушка станет развлекать Джека у себя в доме.

Еве позвонила Хитер.

– Когда ты приедешь? Я соскучилась.

Как ни странно, Еве это польстило.

Она ответила, что приедет скоро. В этот уик-энд. Или в следующий.

– Почему обязательно в уик-энд?

Ева поняла, что девочка права. Совсем не обязательно.

Все вторые половины дня были у нее свободны. Она могла бы поехать с Бенни на автобусе. Выпить чаю с матерью Фрэнсис и монахинями, а потом сводить Хитер в коттедж. Узнать из первых рук, как продвигается дело с пасхальной мистерией. Увидеться с матерью Бенни и восхититься переменами, сделанными в магазине. А завершить вечер у Марио. В последнее время Нокглен начинал становиться бойким местом. Она может уехать на следующий день утром. Только нужно заранее удостовериться, что в этот вечер Бенни не останется в городе. Было бы обидно с ней разминуться.

Бенни сказала, что они прогуляют лекции и встретятся в три часа дня на остановке автобуса. У них еще останется немного времени, чтобы съесть по сандвичу в любимой пивной Эйдана, Джека и Билла, откуда открывается красивый вид на башню с курантами.

Молодые люди были там. К ним подошла Розмари и попросила взаймы десять шиллингов. Ей нужно сходить к хорошему парикмахеру. Студент-медик по имени Том оказался более крепким орешком, чем она ожидала. Пора прибегать к более крутым мерам. Например, к модным прическам.

Возвращаться в университет никто не хотел. Еве и Бенни пришлось отказаться от предложения сходить в зал игровых автоматов.

– Мне пора на автобус, – сказала Бенни.

– До свидания, Золушка. – Джек поцеловал ее в щеку. Его взгляд был теплым. Сомневаться в его чувствах могла только набитая дура.

Бенни и Ева вышли из пивной.

Эйдан сказал, что эта парочка весь вечер проведет у Марио и, возможно, засидится там до утра.

– Что? – Джек пролил пиво.

До него не дошло, что Ева возвращается в свой коттедж. Он договорился встретиться с Нэн в шесть часов вечера на Набережной. Они собирались в то же самое место.

Нэн Махон решительно шла к реке. Как обычно, в ее сумке для ночлега лежали простыни, наволочки, подсвечники и продукты для ужина и завтрака. За Джеком были примус и напитки.

Но на этот раз Нэн прихватила с собой бутылку вина. Она могла им понадобиться. Сегодня вечером она все ему расскажет.

Увидев Еву, Хитер бурно обрадовалась. Девочка бежала по школьному коридору и выкрикивала ее имя. Репетиция была в разгаре, поэтому Хитер была завернута в белую простыню. Хитер Уэстуорд играла Симона Киринейского. Человека, который помог Иисусу нести его крест.

Еще несколько недель назад никто из нокгленцев не поверил бы, что такое возможно.

– Ты приедешь подбадривать меня криками, когда мы будем играть по-настоящему? – поинтересовалась Хитер.

– Вряд ли мать Фрэнсис одобрит такие крики.

– Но я же играю хорошего человека. Я помогаю Иисусу. Выступаю вперед и принимаю на себя его бремя, – сказала Хитер.

– Да. Я непременно приеду и поддержу тебя.

– Понимаешь, у меня здесь нет родных. А у всех остальных они есть.

Ева пообещала, что во время представления будет в Нокглене. И даже привезет с собой Эйдана, чтобы у Хитер были два болельщика. Ева Мэлоун слишком хорошо знала, что значит быть единственной девочкой в школе, которой никто не принесет кусок пирога и не похлопает во время представления или школьного спектакля. Именно так было в те годы, когда она жила в монастыре Святой Марии.

Она велела Хитер репетировать дальше и сказала, что будет ждать ее в коттедже. Пора было поговорить с матерью Фрэнсис.

Ева сказала монахине, что должна сходить в гостиницу Хили, выпить чашку кофе и полюбоваться на Образцовых Влюбленных Дороти и Шона, современных Ромео и Джульетту. Мать Фрэнсис ответила, что издеваться над людьми грешно. Все предпочитают помалкивать, и Ева должна делать то же самое.

А потом мрачно добавила, что все обернулось лучше, чем можно было надеяться. Ева поняла, что мать Фрэнсис знает или подозревает то, о чем самой Еве по секрету рассказала Бенни. О пропавших деньгах и ужасной ссоре.

Но говорить об этом не следовало.

Потом Ева пришла в коттедж и стала ждать Хитер.

Она обвела комнату взглядом и поняла: что-то изменилось. Дело было не в том, что вещи стояли по-другому. Мать Фрэнсис часто приходила сюда. Вытирала пыль и полировала мебель. Иногда она что-то перекладывала. Нет, причина была в другом.

Ева не могла понять, в чем заключалась разница. Она ощущала присутствие кого-то чужого. Кто-то здесь был. Может быть, готовил. Спал на ее кровати. Она провела рукой по плите. Нет, плитой не пользовались. Кровать была застелена с уголками – так, как ее учили в школе.

Ева вздрогнула. Она становится мнительной. Должно быть, на нее действуют все эти сериалы о домах с привидениями. Но в солнечный апрельский вечер бояться призраков смешно.

Она строго одернула себя и стала растапливать камин. Через несколько минут после прихода Хитер потребует свой тост.

В гостинице Хили Ева увидела Шона. Облаченного в темный костюм управляющего.

– Тебя можно поздравить? – спросила она.

– Спасибо, Ева. Не ожидал от тебя такой любезности.

Ева вежливо спросила, когда они собираются пожениться. Поинтересовалась, не хотят ли они расширить гостиницу, провести медовый месяц в Святом Городе и на итальянских озерах. Кстати, где миссис Хили? Она хочет поздравить ее персонально.

– Дороти отдыхает. Она делает это в начале каждого вечера, – объяснил Шон с таким видом, словно проводил экскурсию по музею и рассказывал посетителям о привычках какого-то давно вымершего животного.

Ева зажала ладонью рот, чтобы не расхохотаться.

– Я вижу, ты решила воспользоваться своим наследством, – сказал Шон.

Ева захлопала глазами.

– Пускаешь в свой коттедж чужих людей.

– Ничего подобного.

– Если так, прошу прощения.

Ева решила, что с помощью этого маневра Шон хотел выяснить, не согласится ли она сдать коттедж ему или кому-то из его знакомых.

У нее стало горько во рту. Это требовалось подавить в зародыше. Шон Уолш должен знать, что она никого не пустит в свой коттедж. Даже за деньги.

– Нет, Шон. Извини, что ответила так резко. Просто я никому не собиралась сдавать свой дом. Там бываю только я сама и мои друзья.

– Твои друзья. Да, – ответил он.

И тут Шон понял, кто выходил из коттеджа Евы. Та самая белокурая девушка, которую он видел уже несколько раз. Главным образом на остановке автобуса в Дублине.

И мужчина. Конечно, он его помнит. Это бойфренд Бенни. Сын доктора.

Значит, этот маленький роман закончился. Чего и следовало ожидать…

Шон слегка улыбнулся. От этой улыбки Еве стало не по себе. Во второй раз за день по ее телу побежали мурашки. Нет, она действительно становится слишком нервной. Эйдан прав. Она, Ева Мэлоун, настоящий псих. Ей захотелось оказаться как можно дальше от Шона Уолша и этой гостиницы.

Ева вскочила и взяла сумку.

– Передай привет миссис Хили. – Она хотела сказать «Дороти», но не смогла выговорить это слово.

По Набережной взад и вперед сновали автомобили. Джек видел Нэн, но не мог привлечь ее внимание. Она стояла, прислонившись к парапету, смотрела в реку и мысленно была за тридевять земель отсюда.

Джек кричал, махал руками и наконец заставил ее поднять голову. Нэн уверенно продефилировала между припаркованными машинами и вышла на мостовую. Он снова подумал о том, как она красива и как трудно сопротивляться желанию провести с ней ночь. Но сегодня вечером ему придется это сделать. Когда Джек вспомнил, как близки они были к разоблачению, у него чуть не остановилось сердце. Теперь им придется проверять и перепроверять, не поедет ли Ева домой в середине недели.

Достаточно и того, что в прошлый раз они видели мужчину с собаками. Того самого высокого тощего малого, которого ненавидела Бенни. Того, от которого было так трудно избавиться.

Нэн легко скользнула в машину и положила на заднее сиденье сумку с принадлежностями для ночлега.

– План изменился, – сказал он. – Давай выпьем и все обсудим.

Эта фраза всегда заставляла Бенни улыбаться. Но Нэн ее еще не слышала.

– Почему?

– Потому что туда нельзя. Там Ева.

– О черт! – Нэн очень расстроилась.

– Нам повезло. Мы узнали это вовремя. – Джек хотел, чтобы его похвалили. Какое счастье, что Эйдан проболтался!

– Нет, не повезло. Зачем ей понадобилось ехать туда именно сегодня?

Джек заметил, что Нэн никогда не называет Еву по имени.

– Ну, это же ее дом, – с легким смешком ответил он.

Но Нэн было не до смеха.

– Я действительно хотела быть там сегодня вечером. – Красоту Нэн не могло испортить даже мрачное выражение лица.

Но тут ее осенило. Можно поехать в тот симпатичный отель в Уиклоу! Там чудесно. Очень тихо, и никто тебя не беспокоит. Именно туда они и отправятся.

Название было Джеку знакомо. Там иногда обедали его родители. Но место было страшно дорогое. Он прямо сказал Нэн, что не может себе этого позволить.

– У тебя есть чековая книжка?