Текст книги "Небесный лабиринт. Прощение"

Автор книги: Мейв Бинчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Они решили пока оставить все как есть. Не думает ли Шон, что им следует взять кого-то на временную работу? Он ответил, что это зависит от обстоятельств.

От каких обстоятельств? Не подумывает ли мисс Хоган о том, чтобы бросить университет и работать в магазине вместе с ним? Если так, то временный работник им не потребуется.

Бенни объяснила, что отец мечтал совсем о другом. Родители хотели, чтобы их дочь получила диплом университета; тем не менее она всегда очень интересовалась и продолжает интересоваться делами магазина. А потом едва ли не силой заставила мать очнуться и сказать то же самое.

После чего небрежно и без всякого намека на что-то плохое попросила популярно объяснить им, как ведется учет. Шон углубился в подробности.

– Значит, то, что учтено в заборной книге, должно более-менее совпадать с записями в приходной книге за неделю. – Ее глаза были круглыми и невинными.

– Да. За вычетом некоторых сумм.

– Каких сумм?

– Которые твой отец брал из кассы.

– Ясно. И оставлял вместо денег розовые бумажки, да?

– Если не забывал это делать. – Голос Шона был мрачным; он явно боялся оскорбить память покойного. – Твой отец был чудесным человеком, но до крайности забывчивым.

– Как ты думаешь, для чего он мог брать деньги из кассы? – У Бенни похолодело в животе. Если Шон скажет что-нибудь более-менее правдоподобное, у нее не будет никаких доказательств.

– Дай подумать. – Шон посмотрел на Бенни. Она надела свой лучший наряд – новую юбку и болеро, полученные в подарок на Рождество.

– Ну, может быть, для покупки твоей одежды. Он мог взять деньги из кассы и забыть заполнить розовый листок.

Бенни поняла, что она проиграла.

Кевин Хики сказал, что его отец собирается приехать из графства Керри и спрашивает, не может ли миссис Хегарти порекомендовать ему какую-нибудь приличную дунлаогхейрскую гостиницу.

– О боже, Кевин, ты каждый день проходишь мимо дюжины таких гостиниц, – ответила Кит.

– Думаю, ваше мнение для него значит больше моего.

Кит посоветовала «Марин» и даже забронировала там номер.

Она предположила, что отцу Кевина захочется посмотреть на дом, где его сын живет весь учебный год, и велела юноше непременно привести мистера Хики на чаепитие.

Падди Хики оказался мужчиной крупным и симпатичным. Он объяснил, что занимается сельскохозяйственной техникой. У него был небольшой участок земли, но в Хики отсутствовала фермерская жилка. Все его братья уехали в Америку, сыновья учились в университетах, но никто из них не выбрал сельское хозяйство.

Как все жители Керри, он придавал очень большое значение образованию.

Кит и Еве он понравился. Мистер Хики знал о смерти Фрэнсиса и попросил показать его фотографию.

– Пусть бедный мальчик покоится с миром. Он просто не мог успеть понять, что с ним случилось…

Сказано было неловко, но от души. Кит и Ева не нашли слов для ответа.

Мистер Хики поблагодарил их за заботу о его сыне и создание ему условий для занятий.

– Кевин случайно не нашел себе красавицу вроде вас? – спросил он Еву.

– О нет, я не в его вкусе, – засмеялась она.

– Кроме того, за ней уже ухаживает один студент с юридического, – добавила Кит.

– Миссис Хегарти, наверное, вам иногда бывает одиноко, – сказал Падди. – Особенно по вечерам, когда вся молодежь куда-нибудь выбирается.

– Я справляюсь, – ответила Кит.

Ева догадалась, что этот мужчина хочет куда-нибудь пригласить Кит Хегарти. И поняла, что сама Кит этого не сознает.

– Справляетесь, – сказала она. – Конечно, справляетесь. Без вас нам не обойтись, и все же мне хотелось бы, чтобы вы хоть раз куда-нибудь сходили и развлеклись.

– Кстати о развлечениях, – сказал солидный и осанистый Падди Хики. – Вряд ли вы согласитесь съездить куда-нибудь и провести вечер со старым вдовцом из Керри.

– Это было бы просто здорово! – воскликнула Ева. – Потому что сегодня вечером мы все разбегаемся!

Кит слегка испугалась.

– Мистер Хики, приезжайте за ней часам к семи, – сказала Ева. – Я позабочусь о том, чтобы она была готова.

Когда он ушел, Кит сердито повернулась к Еве.

– Как ты себя ведешь? Как последняя нахалка. Раньше я за тобой такого не замечала.

– Ради себя я на такое не пошла бы. А ради вас – сколько угодно.

– Я никуда не могу пойти с ним. Я замужняя женщина.

– Серьезно?

– Да. Неважно, что Джозеф в Англии, а я здесь. Все равно я замужем.

– Не глупите, Кит.

– Ева!

– Я серьезно. Никто не просит вас вступать в связь с отцом Кевина. Просто сходите с ним куда-нибудь. Если хотите, расскажите о том, что ваш муж уже давно живет за проливом. Лично я не стала бы этого говорить, но решайте сами. Только не обижайте хорошего человека отказом.

Она говорила с такой горячностью, что Кит засмеялась.

– Что мне надеть?

– Давно бы так. – Ева крепко обняла ее, и женщины пошли наверх осматривать свои нехитрые гардеробы.

– Послушай, может быть, поездка в Уэльс позволит тебе развеяться… – с надеждой промолвил Джек.

– Нет. После похорон прошло слишком мало времени.

– Я только подумал, что тебе нужно сменить обстановку. Говорят, это полезно.

Бенни знала, что он говорит серьезно. Ей отчаянно хотелось поехать с ним в Уэльс. Отчаянно хотелось, чтобы все, кто поплывет на пароходе из Дунлаогхейра в Холихед, а потом поедет с ними на поезде, поняли, что она – девушка Джека Фоли. И хорошенько запомнили это.

А еще она знала, что смена обстановки поможет ей избавиться от мыслей и подозрений, крутившихся в мозгу.

Она попыталась уговорить мать съездить в гости к братьям и их женам. Во время похорон они ей очень сочувствовали. Но Аннабел Хоган с грустью сказала Бенни, что родные никогда не одобряли ее брак с Эдди, который был моложе ее и не имел ни кола ни двора. Они считали, что Аннабел могла найти себе кого-нибудь получше. Она не хотела ехать к братьям, жить в их больших деревенских домах и рассказывать о своей семейной жизни, которая их нисколько не интересовала.

Нет, она останется в Нокглене и попытается привыкнуть к новому укладу жизни.

Объяснять это Джеку Бенни не хотела. Джек был не тем человеком, на которого следовало взваливать свои проблемы. Самым замечательным в их отношениях было то, что Джек искренне радовался ей и не замечал девушек, с восхищением смотревших на него в «Аннексе». Он сидел на твердом деревянном стуле и пил кофе – чашку за чашкой. Он купил два «летучих кладбища», но Бенни сказала, что разлюбила их. На самом деле она с наслаждением откусила бы кусочек, но больше не ела ни пирожных, ни печенья, ни чипсов, ни бисквитов. Если бы не Джек Фоли, ее жизнь была бы серой и скучной.

Увидев Бенни на лекции, Нэн обрадовалась.

– Тут и поговорить не с кем. Хорошо, что ты вернулась, – сказала она.

Бенни невольно улыбнулась.

– У тебя есть Ева. Господи, как я завидую тому, что вы обе живете в городе!

– Ева мной недовольна, – призналась Нэн. – Понимаешь, я встречаюсь с Саймоном, а она этого не одобряет.

Бенни знала, что это правда: Ева действительно не одобряла Нэн, но она не одобряла бы любую девушку, которая оказалась бы на ее месте. Ева считала, что Саймону следует уделять больше внимания младшей сестре; он достаточно взрослый, чтобы понимать это.

Кроме того, Еве не нравилась хитрость Нэн. Она всегда говорила, что Нэн потащила Бенни в «Хайберниан» только для того, чтобы та представила ее Саймону. Бенни считала, что это невозможно, но в некоторых вещах Ева была твердой как кремень.

– И куда он тебя водит? – Бенни нравилось слышать хладнокровные отзывы Нэн о шикарных местах, доступ в которые ей открыл Саймон Уэстуорд.

Нэн назвала бар в задней части «Джаммета», «Рэд Бэнк», «Бейли» и «Дейви Берн».

– Понимаешь, он намного старше нас, – объяснила Нэн. – Большинство его друзей встречается в барах и ресторанах отелей.

Бенни огорчилась. Все эти места были чопорными и унылыми. Там нельзя было повеселиться так, как в «Кофейном домике», «Инке» или «Занзибаре», куда ходили они с Джеком.

– Он тебе нравится?

– Да, очень.

– Если так, то почему ты волнуешься? Ты явно нравишься ему, если он продолжает водить тебя в такие места.

– Да, но он хочет спать со мной.

Глаза Бенни стали круглыми.

– Ты ведь не станешь этого делать, правда?

– Стану. Но как? Именно это я пытаюсь придумать. Где и как.

Выяснилось, что Саймон уже решил, где и как. На заднем сиденье машины, припаркованной где-нибудь в горах неподалеку от Дублина. Сказал, что глупо делать вид, будто они не хотят этого.

Нэн была холодна как лед. Она не собирается заниматься такими вещами в машине.

– Тебя ведь тянет ко мне? – спросил Саймон.

– Да, конечно, тянет.

– Тогда что тебе мешает?

– У тебя прекрасный дом, где нам обоим будет удобно.

– Только не в Уэстлендсе, – отрезал Саймон.

– И только не в машине, – в тон ему ответила Нэн.

На следующий день Саймон стоял на углу Эрлсфорт-террас и Лисон-стрит и ждал, когда студенты отправятся на ленч. Она садились на велосипеды и ехали в окрестные кафе, бары и рестораны.

Ева и Бенни пригласили Нэн в «Поющий чайник», но она отказалась. Ева ела чипсы, а Бенни, проявляя чудеса воли, пила только черный кофе.

Они не видели глаз Нэн, разыскивавших человека, который должен был ее ждать.

Не видели, когда Саймон подошел и взял ее за руку.

– Вчера вечером я вел себя грубо, – сказал он.

– Да нет. Все нормально.

– Я серьезно. Это было непростительно. Если хочешь, мы можем пообедать в ресторане какого-нибудь симпатичного маленького отеля и остаться там на ночь.

– Конечно, хочу, – ответила Нэн. – Но, к сожалению, я смогу освободиться только во вторник.

– Ты заставляешь меня ждать.

– Нет. Уверяю тебя.

Но она действительно заставляла его ждать. Нэн заранее определила безопасное время. Раньше вторника лечь в постель с Саймоном Уэстуордом было нельзя.

* * *

Клодах сидела в задней комнате и шила. Дверь в комнате была стеклянная и не мешала видеть покупателя, которому требовалась помощь. Конечно, если тетя и недавно нанятая девушка по имени Рита не могли обойтись без нее.

Вошла Бенни и села рядом с ней.

– Как Рита, справляется?

– Справляется. Знаешь, как следует выбирать продавщиц? Они должны быть сообразительными, но не слишком. Иначе украдут твои идеи и используют их. На этом построен бизнес.

Бенни невесело засмеялась.

– Жаль, что никто не сказал это моему отцу десять лет назад, – уныло сказала она.

Клодах продолжала шить. Раньше Бенни никогда не заговаривала о Шоне Уолше. Хотя в последние дни о нем ходило много слухов. Сразу после Рождества болтали, что он станет партнером Эдди Хогана. Пившие в гостинице Хили утверждали, что миссис Хили говорила об этом очень уверенно. После того как Клодах выставили из гостиницы, для нее стало делом чести узнавать все, что происходило и обсуждалось в баре.

Она ждала, когда Бенни снова откроет рот.

– Клодах, что было бы, если бы Рита взяла деньги из кассы?

– Ну, я узнала бы об этом в конце дня. В крайнем случае, в конце недели.

– Серьезно?

– Да. Потом я предложила бы отрезать ей руки, а тетя Пегги ответила бы, что достаточно ее просто уволить.

– А если бы ты не могла это доказать?

– Тогда я стала бы очень осторожной. Такой осторожной, что ты не поверишь.

– Если бы она положила их в банк, это можно было бы узнать?

– О да. Но она не стала бы класть их в банк. Во всяком случае, в ближайший. Скорее всего, хранила бы где-нибудь наличные.

– Например?

– Понятия не имею. Во всяком случае, мне пришлось бы вести себя очень осторожно, чтобы она не заметила слежки.

– Значит, если бы у тебя не было доказательств, ты позволила бы ей остаться безнаказанной?

– Это было бы очень мучительно, но позволила бы.

Бенни услышала в ее словах предупреждение. Обе знали, что речь идет вовсе не о Рите, которая вела себя в магазине безупречно. Обе понимали, что дальше говорить об этом опасно.

Джек Фоли сказал, что позвонит Бенни из Уэльса. Они остановятся в гостинице. Он будет жить в одном номере с Биллом Данном, который любит пошутить и выпить пива.

– Ну вот, он меня и заменит, – засмеялась Бенни, пытаясь скрыть досаду.

– Конечно, Билл Данн – парень неплохой, но до тебя ему далеко. Я бы предпочел, чтобы со мной поехала ты.

– Ладно. Позвони мне в разгар веселья, – сказала Бенни.

Он не позвонил. Ни в первый вечер, ни во второй, ни в третий. Бенни сидела дома. Она не повела мать в гостиницу пробовать вечерние обеды, последнее изобретение миссис Хили.

Вместо этого она осталась дома и слушала, как тикали часы, Шеп подвывал во сне, а Патси шепталась с Мосси. Мать рассматривала фотографии, стоявшие на камине, а Джек Фоли все не звонил и не звонил. Ни в разгар веселья, ни после него.

Нэн тщательно собирала сумку с принадлежностями для ночлега. Кружевная ночная рубашка, смена белья на следующий день, очень красивая сумочка для губки из «Браун Томаса», пудра, новая зубная щетка, зубная паста… Перед уходом Нэн поцеловала мать.

– Я останусь ночевать у Евы в Дунлаогхейре, – сказала она.

– Ладно, – ответила Эмили Махон, прекрасно понимавшая, что Нэн будет ночевать где угодно, только не у Евы в Дунлаогхейре.

Билл Данн встретил Бенни в главном вестибюле.

– Я хотел столкнуться с тобой будто бы случайно и выяснить, как легла фишка, – сказал он.

– О господи, ты о чем?

– Наш общий друг в тундре или нет?

– Билл, ты становишься хуже Эйдана. Говори по-английски.

– Если выражаться на чистом английском, то твой беглый бойфренд, мистер Фоли, хочет знать, смеет ли он приблизиться к тебе после того, как не сумел позвонить.

– Не говори ерунды! – с жаром воскликнула Бенни. – Я не из тех девушек, которые дуются и устраивают сцены. Он прекрасно это знает. Не смог так не смог.

– Теперь я понимаю, почему ты ему так нравишься. И почему он так боится обидеть тебя, – с восхищением сказал Билл Данн. – Бенни, таких, как ты, одна на миллион.

Хитер Уэстуорд не нравилась мысль о том, что при ее встречах с Евой будет присутствовать Эйдан Линч, но это было еще до их знакомства. Вскоре Ева стала жаловаться, что Эйдана девочка любит больше, чем ее. Это объяснялось его затейливой фантазией.

Он сказал Хитер, что у них с Евой будет восемь детей, которые станут рождаться каждые десять месяцев. Они поженятся в 1963-м и будут плодиться и размножаться до конца 1970-го.

– Это потому что вы католики?

– Нет. Просто я хочу, чтобы у Евы было занятие в трудные первые годы моего адвокатства. Мне придется с утра до вечера торчать в Юридической библиотеке, чтобы заработать на количество порций «Славы Никербокера», которое потребуется для такой оравы. А по ночам я буду работать в газете помощником редактора. Я уже все рассчитал.

Хитер фыркнула в стакан с мороженым. Она не была уверена, что Эйдан говорит серьезно, и посмотрела на Еву, ища подтверждения.

– Может быть, сейчас он действительно так думает, но когда-нибудь встретит безмозглую маленькую блондинку. Она взмахнет длинными ресницами, хихикнет, и он тут же забудет о своих долгосрочных планах.

– Ты расстроишься? – спросила Хитер так, словно Эйдана рядом не было.

– Наоборот, почувствую облегчение. Восемь детей – это слишком утомительно. Помнишь, как тяжело приходилось Кларе с ее щенками?

– Но ведь твои дети не родятся одновременно? – Хитер отнеслась к идее всерьез.

– А жаль. Это было бы большим преимуществом, – задумчиво сказал Эйдан. – Мы получали бы пособие от государства, а ты, Хитер, могла бы приходить и сидеть с детьми. Менять пеленки четверым, а Ева – четверым оставшимся.

Хитер весело рассмеялась.

– Честное слово, никакая безмозглая маленькая блондинка мне не нужна, – сказал Эйдан Еве. – Я ведь не Джек Фоли.

Ева посмотрела на него с изумлением:

– Джек?

– Ну, во время поездки в Уэльс. Но все кончилось хорошо. Билл Данн сказал, что Бенни простила его.

– Бенни простила Джека за то, что он не позвонил ей. Она понятия не имеет о безмозглой блондинке, которую ему нужно было простить.

– Ох… На самом деле там ничего не было… – пошел на попятный Эйдан.

Глаза Евы вспыхнули.

– Ну, это было на пароходе, на дурацком валлийском пароходе. Вечером он познакомился с одной блондинкой. О господи, я ничего не знаю. Меня там не было. Просто мне рассказывали.

– Не сомневаюсь, что рассказывали. Причем во всех подробностях.

– Вовсе нет. Слушай, Ева, на твоем месте я не стал бы сообщать об этом Бенни.

– Я ее подруга.

– Что это значит? Ты скажешь ей или нет?

– Ты никогда этого не узнаешь.

Нэн села в машину Саймона.

– От тебя всегда чудесно пахнет, – сказал он. – Самыми дорогими духами.

– Большинство мужчин ничего не понимает в духах, – польстила ему Нэн. – Ты очень внимателен.

Они ехали из Дублина на юг, мимо Дунлаогхейра, пансиона Кит Хегарти и закрытой школы Хитер.

– Здесь учится моя сестра.

Нэн знала это. Знала, что Ева ходит туда каждое воскресенье вместо Саймона. Знала, что Хитер там не нравится, что девочка предпочла бы учиться в обычной дневной школе неподалеку от ее любимого пони, собаки и Уэстлендса. Но Саймон не должен был догадываться о ее осведомленности.

С Саймоном следовало держаться холодно и отчужденно. Не задавать вопросов, не интересоваться его семьей и личной жизнью. Иначе у него появится повод задать те же вопросы ей самой. Она удовлетворит любопытство Саймона позже. Когда полностью завоюет его.

Когда он хорошо узнает ее и поймет, что пьяный отец и беспокойные родные не имеют ничего общего с образом жизни, к которому она стремится.

Она считала, что флиртовала с Саймоном достаточно долго и правильно выбрала время для того, чтобы провести с ним ночь в отеле.

Она прочитала об этом отеле в путеводителе и знала о нем все. Нэн Махон никуда не ездила, не изучив предварительно респектабельность этого места. В том числе и гостиницы, где ей предстояло лишиться девственности.

Саймон очаровательно улыбался ей уголком рта. «Он действительно очень привлекателен, – думала Нэн. – Вот только ростом маловат». Когда она куда-то выезжала с ним, то не надевала туфли на высоких каблуках. Саймон не сомневался в ней, словно знал, что этот день наступит скорее рано, чем поздно.

Во всяком случае, такая мысль у него была.

– Я очень обрадовался, когда ты согласилась пообедать и провести со мной весь вечер вместо того, чтобы уехать домой на такси, – сказал он.

– Да, кажется, это вполне приличное место. Там чудесные старые портреты и картины с охотничьими сценами.

– Верно. Откуда ты знаешь?

– Не помню. Кто-то рассказывал.

– Ты была там с кем-нибудь из своих бойфрендов?

– Я никогда не ночевала в отелях. Ни с кем.

– А теперь переночуешь.

– Ты прав.

Саймон был слегка встревожен, словно ожидал сложностей. Но такие девушки, как Нэн, ничего не делают не подумав.

То, что она не ночевала в отелях с мужчинами, могло быть правдой. Но какой-то опыт у нее наверняка был, в спальне гостиницы или на песчаной дюне. Ладно, там видно будет.

На столе стояли свечи, на стенах темной столовой красовались старинные портреты суровых предков владельца отеля.

Официант говорил с Саймоном почтительно, как преданный старый слуга. Казалось, здесь знали Уэстуорда и относились к нему с уважением.

За соседним столиком сидела пара. Официант называл мужчину сэром Майклом. Нэн на секунду закрыла глаза. Саймон сказал правду: здесь было намного лучше, чем в Уэстлендсе.

Отель напоминал роскошный дворец, в котором с ними обращались как с аристократами. Неплохо для дочери Брайана Махона, мелкого застройщика и пьяницы.

Поняв, что Нэн не солгала ему, Саймон ощутил удивление и легкое чувство вины. Он действительно был первым мужчиной, с которым она ночевала в отеле. Первым во всех смыслах этого слова. Нэн лежала рядом; лунный свет, пробивавшийся сквозь шторы, падал на ее лицо. Она действительно была очень красивой девушкой и, кажется, любила его. Он снова привлек ее к себе.

Бенни понимала, что решение вопроса о партнерстве Шона Уолша нельзя откладывать до бесконечности. Ах, если бы к этому делу можно было подключить мать… Но Аннабел почти все время спала и просыпалась с трудом; так на нее действовали таблетки. Матери требовалось несколько часов, чтобы выйти из ступора.

А когда это удавалось, она начинала ощущать одиночество. Муж безвременно умер, дочь весь день проводит в Дублине, а служанка собирается объявить о своей помолвке с Мосси Руни. Это – единственный луч света в темном царстве.

Доктор Джонсон говорил Бенни, что нужно набраться терпения. Время лечит все. Рано или поздно Аннабел последует примеру аптекарши миссис Кеннеди. Если вдову удается убедить продолжить дело покойного мужа, она приходит в себя.

Выражение лица у доктора Джонсона было такое, словно он хотел сказать что-то еще, но передумал.

«Он всегда ненавидел Шона Уолша, – подумала Бенни. – Может быть, дело в этом?»

– Понимаете, есть проблема с Шоном… – неуверенно начала она.

– А когда ее не было? – спросил доктор Джонсон.

– Если бы мама работала в магазине, она могла бы вести учет…

– Да, знаю.

– Вы думаете, она когда-нибудь сможет это? Или это просто моя мечта?

Он с любовью смотрел на девочку с каштановыми волосами, девочку, которая на его глазах превратилась из пухленькой малышки в большую неуклюжую школьницу, а теперь слегка похудела, но по всем меркам оставалась крупной. Бенни Хоган жилось легче, чем большинству нокгленских детей, которых он лечил от тонзиллита, ветрянки и краснухи, но у нее никогда не было свободы.

А сейчас цепи, приковывавшие ее к дому, стали еще прочнее.

– У тебя есть своя жизнь, – проворчал он.

– Это не помогает, доктор Джонсон.

Он с удивлением понял, что согласен с ней.

– Ты права, не помогает. Нет смысла говорить твоей матери: «Перестань горевать и попробуй начать жизнь сначала». Она меня не послушает. Так же, как много лет назад не было смысла советовать Берди Мак отправить мать в приют или направлять Десси Бернса к монаху в Маунт-Меллари, который отучал людей от бутылки. Но говорить это приходится. Хотя бы для того, чтобы не сойти с ума.

Бенни знала доктора с рождения, однако таких речей не слышала от него ни разу. Она уставилась на Джонсона открыв рот.

Он взял себя в руки.

– Если бы я мог избавить вас от этого отвратительного малого, то прописал бы Аннабел стимулирующее, после которого она работала бы по двенадцать часов в день.

– Отец хотел сделать Шона своим партнером. Мы должны уважать его волю.

– Верно. – Он знал и это тоже.

– Если только у отца не было веской причины не подписывать это соглашение. – Она умоляюще смотрела на доктора. Существовала небольшая надежда на то, что Эдди Хоган мог поделиться подозрениями со своим старым другом Морисом Джонсоном. Но она не сбылась. Доктор мрачно ответил, что он не знает такой причины.

– Этот малый не из тех, кого можно схватить за руку, когда он лезет в кассу. Со дня приезда сюда он не потратил на себя и двух пенсов.

Как всегда по утрам, Шон Уолш пил кофе в баре Хили. Если бы кто-то зашел в магазин Хогана, он увидел бы это в окно.

Если бы покупка была незначительной, клиента мог бы обслужить Майк. Но за всем остальным требовалось следить.

Рядом с ним села миссис Хили.

– Как продвигается дело с партнерством?

– Они собираются выполнить последнюю волю отца. Сказали это при поверенном.

– «Собираются»… Это пора сделать давным-давно. Фамилия «Уолш» должна появиться на вывеске. Чтобы ее видели все.

– Я рад, что вы обо мне такого высокого мнения, э-э… Дороти. – Про себя Шон все еще называл ее «миссис Хили».

– Ничего подобного, Шон. Вы заслуживаете уважения. И того, чтобы вас ценили по достоинству.

– Так и случится. В один прекрасный день люди поймут это. «Поспешай медленно» – таков мой девиз.

– Самое главное – это не останавливаться.

– Я не останавливаюсь, – заверил ее Шон Уолш.

– Когда мы увидимся снова? – спросил Саймон, высаживая Нэн у университета.

– А что ты предлагаешь?

– Предлагаю встретиться вечером. Но куда мы пойдем?

– Можно где-нибудь выпить.

– А потом?

– Я уверена, что ты знаешь и другие уютные отели, – с улыбкой ответила Нэн.

Конечно, он знал такие отели, но не мог позволить себе подобные траты. И не мог привести ее в «Баффи и Фрэнк», где останавливался, когда приезжал в Дублин. А к себе домой она его приглашать не собиралась. О машине не могло быть и речи, а Уэстлендс категорически исключался.

– Мы что-нибудь придумаем, – пообещал он.

– До свидания, – сказала Нэн.

Саймон смотрел ей вслед с восхищением. Он давно не встречал такую девушку.

– Бенни, ты ужасно выглядишь. Даже не причесалась, – сказала Нэн.

– Большое спасибо. С меня и пучка достаточно.

– Достаточно? По тебе вздыхает самый красивый парень в университете. Что он скажет, если увидит тебя в таком состоянии?

– Ладно, причешусь, – сердито ответила Бенни.

Самый красивый парень в университете вовсе не вздыхал по ней. У него был виноватый вид. Когда они встречались, Джек каждый раз просил прощения за Уэльс. Бенни говорила, что он должен забыть об этом. Такие вещи случаются. Она не делает из этого трагедии, так что он может успокоиться.

Она выкроила себе вечер пятницы и предложила Джеку провести его вместе. Спросила Еву, можно ли будет ей переночевать в Дунлаогхейре. Предупредила Патси, что не приедет, и объяснила матери, что раз в неделю будет оставаться в Дублине. Каждый переживает потерю по-своему; ей будет легче, если она сможет больше времени проводить с друзьями.

Пустые и безжизненные глаза матери тут же заволоклись слезами, словно она получила еще один удар.

Но Джек сказал, что вечер пятницы у него занят. В команде будет собрание, а потом они собирались пойти выпить.

– Встретимся в другой вечер, – небрежно сказал он. Бенни захотелось его ударить. Он был беспечным как ребенок.

Неужели он не понимает, как ей трудно выкроить время для встреч? Теперь нужно все отменять. Объясняться с Евой, Кит, Патси, матерью. Черт побери, это невозможно. Она останется в Дублине и, может быть, сходит в кино с Евой и Эйданом. Они часто приглашали ее посмотреть какую-нибудь картину, а потом съесть карри^[10].

Они подошли к «Золотому Востоку» на Лисон-стрит, продолжая насвистывать мелодию из фильма «Мост через реку Квай». Выходивший из «Хартигана» Билл Данн увидел их и присоединился к компании.

Обязанности старшего взял на себя Эйдан.

Каждый должен был заказать что-то свое. Они попробуют по кусочку четырех блюд и станут знатоками карри.

– Но мы все любим «кофту», – заикнулась Ева.

– Очень плохо. У матери моих детей должен быть широкий кругозор. В том числе и в кулинарии, – ответил Эйдан.

– А где Джек? – спросил Билл Данн.

– У него собрание команды, – небрежно ответила Бенни.

Молодые люди обменялись взглядами, но Бенни решила, что это ей показалось. Слежка за Шоном Уолшем заставляет ее видеть то, чего на самом деле нет и не было.

В субботу позвонил Джек. Он очень сердился.

– Слышал, вчера вы хорошо погуляли. В тот единственный вечер, когда я не могу освободиться, – сказал он.

– Впервые слышу. Ты всегда говорил, что вечер пятницы – самое лучшее время в Дублине. – Бенни была обижена несправедливостью его слов.

– Да. Для некоторых. Билл Данн мне все рассказал.

– Какой вечер будет у тебя свободен на следующей неделе? Я постараюсь остаться в городе.

– Ты дуешься, – сказал он. – Дуешься на меня за Уэльс.

– Я уже говорила, что все понимаю. У тебя не было времени позвонить. Я не собираюсь дуться из-за какого-то телефонного звонка.

– Не из-за звонка, – сказал он. – Из-за другого.

– Чего другого? – спросила Бенни.

Нэн и Саймон встречались трижды, не имея возможности сделать то, чего хотелось им обоим. А именно заняться любовью.

– Какая жалость, что у тебя нет квартирки в городе, – говорил он.

– Какая жалость, что ее нет у тебя, – отвечала она.

Им требовалось место, где никто бы их не видел. Место, куда можно было бы приходить и уходить незаметно.

Не обязательно в Дублине. Им подошла бы и деревня. Бензин проблемой не был. Видимо, Саймон покупал его для фермы. Это было сложно, но бак он заполнял даром.

Правда, для заправки приходилось возвращаться в Нокглен.

Нэн вспомнила про коттедж Евы над каменоломней.

Она видела, куда подруга кладет ключ. Никто туда не ходит. Кроме монахини, которая время от времени приходит присмотреть за коттеджем. Но по вечерам она за ним не присматривает.

Свет горел только в одном коттедже. Нэн помнила, что там живет молчун по имени Мосси. Однажды она слышала, как Ева говорила о нем с Бенни.

– Наша Би Мур хотела выйти за него, но он выбрал другую, – посмеиваясь над собственным знанием деревенских сплетен, сказал Саймон.

Нэн привезла пару простынь, наволочек и два полотенца. Не считая сумочки для губки, в которой на этот раз лежало и мыло. Они не должны были оставить следов своего пребывания.

Саймон не понимал, почему они не могут просто попросить у Евы разрешения. Нэн ответила, что об этом не может быть и речи. Ева ответит отказом.

– Почему? Ты же ее подруга. А я – кузен.

– Именно поэтому, – сказала Нэн.

Саймон пожал плечами. Они уже были здесь, так какая разница? Разжечь камин или плиту было нельзя. Поэтому они согревались в постели шампанским.

Следующее утро выдалось очень морозным.

– Если бы я знал, то привез бы из Уэстлендса примус, – дрожа от холода, сказал Саймон.

Нэн тщательно сложила простыни и полотенца и положила их в сумку.

– А оставить их здесь нельзя? – спросил он.

– Не говори глупостей.

Саймон, умывшийся холодной водой, но небритый, начал с любопытством осматривать коттедж, в котором ни разу не был.

– У нее есть очень приличные вещи. Вот это наверняка из Уэстлендса. – Он кивнул на пианино. – Ева играет?

– Нет, не думаю.

Саймон начал трогать каждую вещь. Эта точно из Большого Дома, та – может быть. Они казались ему знакомыми, хотя, когда его тетка вступила в неравный брак и переехала в коттедж (вместо того чтобы жить в доме, в котором выросла), Саймон был еще ребенком.

Увидев стоявшую на камине статуэтку, он рассмеялся.

– Это что за чучело? – спросил Саймон, глядя на фарфоровую фигурку мужчины с крестом и глобусом.

– Инфант Пражский, – ответила Нэн.

– А как он сюда попал?

– Наверное, принесла одна из монахинь. Иногда они приходят убирать дом. Пусть стоит на почетном месте и радует их взгляд. Тебе самому смотреть на него вовсе не обязательно.

Саймон посмотрел на нее с изумлением.

– Нэн Махон, ты очень деловая женщина. Не говоря обо всем остальном.

– Поехали поскорее, – ответила она. – Будет ужасно, если нас здесь застанут в первый же день.

– Значит, будут и другие? – поддразнил он.

– Только если ты привезешь сюда свой примус.

Комнаты на втором этаже были просторными и имели высокие потолки. В них жила семья, которой раньше принадлежал магазин. Именно здесь Эдди и Аннабел Хоган провели первый год своей совместной жизни. Лисбег был куплен незадолго до рождения Бенни.

Теперь эти комнаты были забиты рухлядью. К старой мебели, стоявшей там всегда, добавились карнизы, пустые вешалки и ящики. Зрелище было не слишком приятное.