Текст книги "Серебряное небо"
Автор книги: Мери Каммингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Поселок, в который Лесли шла, был не совсем обычным. Жили там одни женщины – жили все вместе, коммуной, и во всем слушались старейшину, Дженет, высокую, тощую и язвительную особу лет пятидесяти.
Как получилось, что в поселке, не считая двух или трех маленьких детей, нет представителей мужского пола, Лесли никогда не спрашивала – такими вещами, если люди сами не рассказывали, интересоваться было не принято.
Несмотря на отсутствие мужчин – а может, именно благодаря ему – жили женщины здесь весьма неплохо. Обрабатывали землю, сеяли пшеницу и кукурузу, имели стадо молочных коз, несколько лошадей и – один на всех – минитрактор, над которым жительницы поселка тряслись как над младенцем, ежегодно подновляли на его боках желтую краску и ласково именовали машину «Цыпочкой».
Помимо того, что Лесли надеялась получить в этом месте неплохую выручку, главным для нее было пополнить запас стрел для арбалета. Оба ее арбалета были сделаны именно в этом поселке, и Джейнсис, здешний механик, одна-единственная знала какой-то секрет, благодаря которому изготовленные ею стрелы летели точно в цель. Однажды Лесли попробовала заказать стрелы в другом месте – дала мастеру образец, и вроде бы получилось похоже. Но только вроде бы: если стрелой Джейнсис Лесли могла подстрелить влет дикую индейку, то «чужой» стрелой хорошо если по неподвижной цели не мазала.
Поселок был окружен десятифутовой оградой; первые пять футов – толстые доски, выше – натянутая на столбы колючая проволока. У ворот на лавочке сидели две девчонки лет десяти. При виде Лесли обе подскочили, приветственно замахали руками; одна метнулась внутрь поселка – доложить, вторая осталась на своем посту.
Когда Лесли подошла к воротам, девчонка приветливо заулыбалась.
– Здравствуйте! Вы принесли нам краску для шерсти? – было забавно наблюдать, как она стесняется смотреть в упор на Джедая, но когда думает, что никто не видит, зыркает на него глазами.
– Принесла, – кивнула Лесли. – Синюю и оранжевую. И… на вот тебе, – достала из кармана две древние, еще «с прежних времен», карамельки в ярких обертках.
Девчонка осторожно, словно они могли ужалить, взяла конфеты загорелой лапкой, взглянула удивленно; в глазах так и читалось: «А эти красивые штучки – они для чего?»
– Это конфеты, они сладкие, – вздохнув, объяснила Лесли, – только бумажку снять надо.
Улица в поселке была всего одна: два ряда одноэтажных домиков, натоптанная дорожка между ними и, в конце – главное здание, тоже одноэтажное, но длинное и приподнятое над землей на столбах-сваях. Оно как бы отделяло «жилую» часть поселка от «хозяйственной» – позади него располагались конюшня, хлев, амбар и мастерские.
Лесли в этом поселке была гостьей желанной, ее приход был событием и праздником. Пока она шла по улице, ее несколько раз окликали, здоровались. Из одного окна высунулась пожилая женщина, спросила, принесла ли она шелковые нитки – Лесли ответила, что принесла.
Дженет ждала ее на крыльце – высокая, сухопарая, в кожаных штанах и заправленной в них рубашке в красно-синюю клетку; седеющие волосы аккуратно подстрижены, в руке – самокрутка из кукурузного листа.
– Привет! – подходя, кивнула ей Лесли.
Она понимала, что старейшина уже минут десять знает об ее приходе и от нетерпения аж встречать вышла – но спешить по этому поводу не собиралась: пусть Дженет возглавляет поселение, но ей, Лесли Брин, она не начальница! Поэтому она велела Джедаю сесть на ступеньку, не торопясь расстегнула его рюкзак и перевалила на крыльцо. Сказала:
– Сиди здесь! – и лишь после этого обернулась к Дженет: – Ну что, пойдем? Только помоги рюкзак затащить – тяжелый, зараза!
Вместе за две лямки они затащили рюкзак в кабинет Дженет. Лесли освободилась от своего вещмешка и устало плюхнулась в кресло перед столом.
Она ожидала, что старейшина сейчас как обычно предложит ей холодного сидра – уже даже мысленно облизывалась, но Дженет, садясь напротив, вместо этого кивнула в сторону крыльца.
– А кто это у тебя там?
«Осел безмозглый!» – так и подмывало сказать Лесли: она все еще была сердита на него за подмоченный в ручье рюкзак. Но ответила просто:
– Джедай. Я его в Канзасе подобрала. У меня там осел подох, а другого было не найти, вот и пришлось… – тоже кивнула в сторону двери.
– Он что, дебил, что ли?
– Нет. У него была травма головы, с тех пор он не говорит и мало что соображает.
– А ты точно знаешь, что это именно травма, а не от рождения он такой?
– Да, точно. Он в морской пехоте был, а туда дебилов, сама понимаешь, не брали, – немного удивляясь столь пристальному интересу старейшины, ответила Лесли. – И на затылке, под волосами, у него шрам – такой, будто топором рубанули.
– Про морскую пехоту – это он тебе сказал? – задумчиво постукивая пальцами по столу, спросила Дженет.
– Нет. У него татуировка на руке есть. Я случайно такую же у другого человека увидела, спросила – говорит, морская пехота. А чего ты спрашиваешь, ты что, его знаешь?
– Да нет, так просто, интересно, – отмахнулась Дженет. – Ну ладно, сидра хочешь? Холодный, только с погреба!
Дальше все пошло по накатанному пути. Лесли продемонстрировала принесенные семена стевии – в поселке решили попробовать разводить эту траву, – Дженет удивилась, что они такие маленькие. Договорились, что сейчас Лесли получит половину платы за них, а вторую – если семена взойдут.
Потом Дженет спросила, что именно из того, что может предложить поселок, интересует ее в этот раз. Лесли сказала, что в первую очередь стрелы, кроме того – соль, желательно фунтов десять, и твердый козий сыр.
Она знала, что пока они с Дженет сидят тут и разговаривают, женщины поселка торопятся с работы домой – им уже сказали, что сегодня будет торговля; детишки под руководством кого-то из девушек постарше сдвигают в большой столовой столы в два ряда, чтобы было удобнее разложить товар, поварихи готовят яства для праздничного обеда – наверняка там будут пироги с мясом, картошка, запеченная с сыром, и салат. Ну и, понятное дело, сидр – яблоневый сад был гордостью посельчанок.
– А сушеных яблочек взять не хочешь? – словно подслушав ее мысли, спросила Дженет. – Еще с прошлой осени остались, урожай хороший был, и сладкие – просто мед!
– Яблоки? Возьму, конечно! – кивнула Лесли.
Дверь распахнулась без стука; рыхловатая белокожая толстушка с рыжими волосами не вошла – вбежала в кабинет. Имени ее Лесли не помнила – Элис? Эниз? – но знала, что она работает на кухне. Интересно, чего она так запыхалась, что у них стряслось?
Как ни странно, первые слова поварихи были обращены не к Дженет, а к ней:
– Привет! А этот… этот мужик, который сидит снаружи, он что – глухонемой?
– Нет. У него была травма головы, с тех пор он не говорит и мало что соображает, – терпеливо повторила Лесли.
– А-а-а! То-то я ему: «Привет!» – а он не отвечает, только глазами лупает! – зачастила повариха. – Дженет, можно тебя на минутку?
Дженет встала, и они обе вышли, прикрыв дверь.
Лесли покамест прикинула, что яблок стоит взять побольше – их можно выгодно обменять на юге. И, наверное, не помешают несколько пар шерстяных носков – ей и Джедаю…
Дверь открылась, вслед входившей Дженет с улицы донеслось:
– Ну пожалуйста!
– Я же сказала – посмотрим! – через плечо ответила старейшина и прихлопнула за собой дверь. Вздохнула и снова села напротив.
– Проблемы? – сочувственно спросила Лесли.
– Как всегда, – махнула та рукой. – Так чем мы говорили?
– О яблоках. Пожалуй, я возьму фунтов десять… даже пятнадцать.
Дверь снова открылась. Лесли уже приготовилась в который раз объяснять про Джедая, но вошедшая девушка лишь скромно поздоровалась, прошла к шкафу, стоявшему в углу кабинета, и нагнулась, доставая что-то с нижней полки. Высокая, узколицая и худощавая, она явно стремилась во всем подражать Дженет – так же стригла волосы, носила такие же кожаные штаны и клетчатую рубашку. Тонкую талию стягивал широкий ремень с металлическими бляшками.
В следующий момент девушка выпрямилась, повернулась, и Лесли не поверила своим глазам – пряжкой ремню служил начищенный до блеска бронзовый нетопырь с красными камешками-глазами.
– А… красивая у тебя пряжка, – сказала она, стараясь, чтобы это прозвучало небрежно. – Джейнсис делала?
– Нет, это… – начала девушка, осеклась и взглянула на Дженет, словно спрашивая: «Можно?»
– Ладно уж, похвастайся, – старейшина с любящей улыбкой похлопала ее по боку. – Есть чем! – обернулась к Лесли. – Лучшая охотница, в восемнадцать лет уже отрядом командует!
– В прошлом месяце дело было, – начала рассказывать девушка. – Мы на охоту ездили, на юг – туда дорога идет, еще от прежних времен осталась, и миль через тридцать лес начинается…
История Гарриэтт – так звали юную охотницу – была проста и бесхитростна.
На охоту они поехали впятером, на повозке, запряженной парой лошадей. Доехали до леса, переночевали – и на рассвете четыре девушки разошлись в разных направлениях, пятая же – самая младшая, четырнадцатилетняя Элис – осталась с лошадьми.
Охотиться они собирались до середины дня, с тем чтобы к вечеру вернуться в поселок, иначе мясо могло испортиться.
Поначалу все шло удачно – не отойдя и мили от стоянки, Гарриэтт подстрелила молодого оленя; спустила ему кровь и на сделанной из двух веток импровизированной волокуше оттащила к повозке. Попросила Элис прикрыть тушу еловыми ветками от мух и снова направилась в лес.
На сей раз, чтобы найти дичь, ей пришлось пройти чуть ли не две мили, но зато находка была знатной – стадо кабанов. Рассказывать, как Гарриэтт подкрадывалась к ним с подветренной стороны, как выжидала, пока они подойдут ближе, и как подстрелила двух самок, можно долго – но не об этом сейчас речь.
Она медленно, с передышками тащила добычу к повозке – еще бы, почти триста фунтов! – когда вдруг услышала какой-то стрекот, похожий на шум мотора, и донесся он как раз с той стороны, где остались лошади с повозкой и Элис.
Решение было мгновенным – оставив волокушу, Гарриэтт рванулась вперед. Звук затих, но она не сбавляла скорости. Ярдах в ста от стоянки услышала мужские голоса, затормозила, чтобы зарядить второй арбалет – первый, уже заряженный, висел за спиной – и пошла дальше быстрой бесшумной походкой.
На дороге стояла странная машина – сама маленькая, а колеса большие и толстые, нет ни капота, ни дверей (по описанию Лесли опознала квадроцикл). Пассажиры ее, четверо парней, полукругом обступили Элис, которая, пятясь, отходила к повозке.
Лиц парней Гарриэтт не видела, только бледное перепуганное лицо подруги, но сразу заметила и автомат за спиной у одного из пришельцев, и револьверы в кобурах у остальных. «Мужчины твои что, охотиться ушли?.. Да ладно, кому они нужны… А вот ты поедешь с нами… Стэн, глянь, что там в повозке!» – все эти реплики охотница слышала лишь краем уха; притаившись в кустах и направив на пришельцев арбалет, она ждала подходящего момента.
Один из парней подошел к повозке и, вытащив тушу оленя, понес к машине. Другой протянул руку к Элис, девушка отшатнулась – и тут Гарриэтт выстрелила ему в шею.
Стрела попала точно – ноги парня подогнулись, и он рухнул, где стоял. Остальные не сразу поняли, что произошло – воспользовавшись их замешательством, Элис, не будь дура, нырнула под повозку и, как ящерка, юркнула в подлесок.
Сразу после выстрела Гарриэтт бесшумно метнулась в сторону, вжалась в землю – и вовремя: через секунду кусты, из которых она стреляла, накрыла автоматная очередь. Еще очередь… и вдруг тишина. Девушка осторожно выглянула. Автоматчик, согнувшись в три погибели, ковырял автомат ножом – похоже, его заело. Остальные двое, с револьверами наготове, стояли, настороженно оглядываясь.
И тут один из них вдруг дернулся и, схватившись за бок, упал на одно колено, вскрикнул: «Джош, меня подстрелили… черт!» Гарриэтт поняла, что подоспела еще одна из охотниц и теперь, укрывшись на другой стороне дороги, держит пришельцев под прицелом.
«Не стреляйте, мы уходим! Не стреляйте!» – крикнул автоматчик, опустив свое бесполезное оружие. Они подхватили с двух сторон раненого парня и повели к машине – Гарриэтт, перезарядив арбалет, следила за каждым их движением.
И не зря: в тот момент, когда взревел мотор, оставшийся невредимым парень с револьвером вдруг обернулся. Гарриэтт не знала, случайно дуло оказалось направлено на лошадей, или он действительно хотел выстрелить – рисковать она не собиралась и выстрелила первой, попав ему в правую руку. В тот же миг вторая стрела, с другой стороны дороги, вонзилась ему в плечо.
Машина рванулась с места. На поляне остался лежать парень, убитый первым выстрелом Гарриэтт, и рядом – туша оленя.
Девушки вылезли из кустов, последней – всхлипывающая Элис: мало того, что она напугалась до полусмерти, так еще попала в заросли крапивы. Немного подождав и убедившись, что все тихо, Гарриэтт велела Аните вернуться за брошенным в лесу оленем, сама тоже сходила за кабанами. Охоту решили не продолжать, побыстрее вернуться в поселок.
Перед тем, как уехать, они затащили труп подальше в лес. Гарриэтт обыскала его, взяла револьвер с патронами, выкидной нож и зажигалку. И – вот этот ремень, уж очень понравилась пряжка.
– Здорово! – похвалила Лесли, когда Гарриэтт закончила свой рассказ. – Молодцы, не растерялись! И что – у них у всех на ремнях были такие пряжки?
– Да… то есть не совсем. Летучая мышь была у него и у еще одного, а у остальных… кажется, орел и… – девушка запнулась.
– Сова?
– Да, точно, сова! А откуда вы знаете?
– Да видела как-то похожую пряжку, – улыбнулась Лесли. – Но твоя красивее.
– Ладно, Хэтти,[8]8
Хэтти – сокращение от имени Гарриэтт.
[Закрыть] – вмешалась Дженет. – Делу время! Давай-ка сходи выясни, скоро ли будет готов зал. И поторопи их там, чтобы не копались.
Едва за девушкой закрылась дверь, она подалась вперед, напряженно и испытующе глядя на Лесли.
– Ты что-то знаешь про эти пряжки? Только не говори, что нет!
Лесли медленно кивнула. Разрозненные детали складывались в ее голове в картинку – и картинка эта ей очень не нравилась.
– Да. В марте в Оклахоме, к западу от Спрингфилда,[9]9
Спрингфилд – горное плато, расположенное в штатах Арканзас и Оклахома.
[Закрыть] я повстречала троих парней на мотоциклах. У них были такие же пряжки.
– На мотоциклах?!
– Да, именно на мотоциклах. Теперь смотри, что получается: я троих встретила в Оклахоме, Гарриэтт – четверых здесь, в Колорадо…
– Это уже граница Нью-Мексико, – уточнила Дженет.
– Вот-вот – и мои с юго-запада шли, и эти опять же на юге. В общем, сдается мне, что все эти парни – одна компания, и я не думаю, чтобы их всего семеро было.
А теперь я тебе другое расскажу. Месяца два назад на Симарроне меня один человек предупредил, что на юге сейчас, как он выразился, «неспокойно». Что там какая-то новая банда появилась, – припомнив слова Калеба, Лесли повторила их в точности: – Большая – то есть они не только путников грабят, но даже на поселки налетают.
– Ты считаешь, что речь идет об одной и той же банде? – медленно, словно все еще сопротивляясь очевидному выводу, переспросила старейшина.
– Да. О большой банде, у которой есть и техника, и горючее… и наверняка база с мастерскими – должны же они где-то мотоциклы свои ремонтировать. Базируются они где-то на юге, оттуда рассылают людей по трое – по четверо.
– Так далеко к нам на север – зачем?
– Не знаю. Может, разведка, может… – Лесли запнулась и помотала головой. – Нет, больше в голову ничего не приходит.
Несколько секунд они обе молчали. Наконец Дженет задумчиво вздохнула, с шипением выпустив воздух между зубами и нижней губой:
– Да, озадачила ты меня. Ну, спасибо, что предупредила, – еще немного помолчала, глядя в стол, и подняла глаза. – Да, а те трое..?
Лесли пожала плечами. Старейшина понимающе кивнула.
Их безмолвное объяснение было прервано в очередной раз распахнувшейся дверью и влетевшей в нее сияющей Гарриэтт:
– У нас уже все готово!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Торговала Лесли в этом поселке по установившейся раз и навсегда традиции: раскладывала все, что у нее было, на столах, сама же садилась сбоку рядом с Дженет. Женщины выбирали понравившиеся вещи, подходили с ними к столу – Лесли договаривалась с Дженет о цене, и старейшина бисерным почерком записывала сделку в блокнот.
В отличие от поселка на Симарроне, здесь Лесли не боялась, что ее попытаются обмануть или стянуть что-то – до сих пор не было случая, чтобы пропала хотя бы иголка.
К слову сказать, для своих личных нужд жительницы поселка брали не так уж много – куда больше их интересовали вещи, нужные для работы: семена, нитки, инструменты и пряности. Неизменным успехом пользовалась краска для шерсти; восторженную толкотню вызвали несколько пакетиков разноцветных пайеток, которые Лесли нашла в том же свадебном салоне в Расселвилле.
Но и без пайеток одежда жительниц поселка разительно отличались от привычных брюк и рубашек – сегодня вечером на них были кожаные и замшевые юбки, нарядные свитера с вышивкой или мастерски вывязанным узором; некоторые из женщин на испанский манер прихватили волосы нарядными гребешками.
Обычно Лесли, в общем-то, было все равно, во что она одета – главное, чтобы теплое и чистое. Но на фоне этих нарядных женщин она в своих выцветших камуфляжных штанах, застиранной майке и потертой куртке с прожженной на рукаве дыркой вдруг почувствовала себя чуть ли не оборванкой.
Подумала, что, может, стоит потратить часть выручки на что-нибудь нарядное – например, на замшевые брюки. Хотя, с другой стороны, перед кем в них потом красоваться – перед собаками и Джедаем?
И волосы она уже давно сама себе ножом подкорачивает… а ведь когда-то Джерико так любил гладить их, перебирать пальцами густые темно-медовые пряди; называл ее «моя принцесса». Будь он сейчас здесь, он наверняка покорил бы всех своим обаянием…
– Привет! – оторвал ее от воспоминаний веселый голос Джейнсис.
Лесли достала из рюкзака и вручила ей увесистый полотняный мешочек, набитый винтами, шайбами, шурупами и гайками.
– Вот. Как ты просила, разных размеров.
– Ну, Джейнси, сегодня тебе, похоже, всю ночь придется стрелы клепать, – усмехнулась Дженет. – Тут, – постучала ногтем по блокноту, – уже набралось два десятка, и это еще не конец!
– Мне стрел нужно дюжины три-четыре, – вмешалась Лесли.
– Четыре дюжины у меня и так найдется, – сообщила Джейнсис.
«А еще я ужасно хочу замшевые брюки и свитер с вышивкой!» – мысленно сказала Лесли; вздохнула и вслух произнесла совсем другое:
– А еще я хочу четыре пары шерстяных носков – две обычных – мне, и две больших, – кивнула на дверь, – Джедаю.
Праздничный обед превзошел все ожидания Лесли. Насчет пирогов и салата она угадала, а вот запеченной картошки не было – зато было пюре, самое вкусное, какое ей довелось пробовать, и крутые яйца со сметаной. И, разумеется, мясо – тонко нарезанные и натертые чесноком стейки.
Насчет сидра она тоже не ошиблась. Но, помимо кувшинов с сидром и кружек, на сей раз на столы были выставлены бутылки с багряно-красной ежевичной наливкой и толстостенные стеклянные рюмки, из которых эту наливку полагалось пить.
Вообще говоря, спиртного Лесли не любила. Если в каком-то поселении ей предлагали пропустить стаканчик, то она из вежливости не отказывалась, но по возможности алкоголя избегала; позволяла себе пару глотков только если была очень промокшей или замерзшей и хотела согреться. Но эта наливка была чем-то особенным. Ничего подобного Лесли никогда раньше не пробовала – даже крошечный ее глоток теплым комочком пробегал по пищеводу, оставляя за собой во рту ощущение терпкой сладости.
После мяса наступила очередь десерта. Две девочки обнесли всех нарезанным на куски пирогом с орехами и патокой; впереди шел мальчик лет шести и выкладывал на столы сушеные кукурузные листья – на них вместо тарелок полагалось класть пирог. Малыш выглядел столь серьезным от осознания важности своей миссии, что Лесли едва сумела не рассмеяться.
– Теперь я знаю, как питаются в раю, – сказала она, попробовав пирога и пригубив очередную (кажется, уже пятую по счету) рюмочку ежевичной наливки. Обернулась к сидевшей рядом Дженет: – Только Джедаю моему наливки не давайте, – хихикнула, – а то если он разбуянится, я его утихомиривать не берусь!
Перед ужином она сходила проверить, как поживает ее «тягловая сила», и убедилась, что он в полном порядке и не скучает: на коленях у него стояла миска с пирожками, которые он с аппетитом уплетал, рядом, на ступеньке, – кружка.
– Как раз о твоем Джедае я хотела с тобой поговорить, – ответила со смехом старейшина, но тут же посерьезнела. – Слушай, у него как – стоит?
– Что стоит?! – Лесли показалось, что она ослышалась.
Дженет ответила жестом столь недвусмысленным, что все сомнения отпали.
– А я откуда знаю?! – возмутилась Лесли.
– Так ты что, с ним не… – еще один жест, столь же откровенный – очевидно, хорошее воспитание заставляло Дженет избегать неприличных слов, но на телодвижения этот запрет не распространялся.
– Нет, конечно!
– Ну ты даешь! – покрутила головой Дженет, взглянула вроде бы даже с жалостью. – Такой здоровенный, мускулистый…
– Мне нужно, чтобы он за мной манатки таскал, – сердито перебила Лесли. – И только.
– Ну, раз так, это упрощает дело, – усмехнулась старейшина. – Видишь ли, меня девочки просили с тобой поговорить – ты нам его не одолжишь на вечерок? Ну, то есть… на ночь.
– Зачем? – спросила Лесли, в тот же миг догадалась сама и почувствовала себя дурой.
Дженет подтвердила ее догадку все тем же неприличным жестом, добавила еще и на словах:
– Некоторые из наших женщин детей хотят. Думаешь, откуда у нас детишки по поселку бегают? Не от святого же духа! А твой Джедай здоровый, непьющий… а травма головы – она, сама понимаешь, по наследству не передается.
– Но как… он же ничего не соображает! И ни на что не реагирует – я при нем и переодевалась, и мылась…
– Ничего, справимся, – ухмыльнулась Дженет. – Ну так что, ты согласна? А мы тебе за это еще две дюжины стрел дадим!
– Спасибо, у меня стрел теперь достаточно, – полумашинально ответила Лесли, лихорадочно ища повода отказать – душа к этой просьбе не лежала – и в то же время понимая, что, скорее всего, придется согласиться. В общем-то, ничего особенного у нее не просят – ну потрахается мужик, ему же в удовольствие. А хорошие отношения с Дженет тоже дорогого стоят…
– Ну, что-нибудь другое – что бы тебе хотелось? – нетерпеливо спросила старейшина.
Лесли про себя поморщилась: делать нечего, придется согласиться, вслух же сказала:
– Замшевые… нет, лучше кожаные штаны и свитер с вышивкой.
Дженет не усмотрела в этой просьбе ничего чрезмерного, спросила только:
– Какого цвета? – и тут же сама себя перебила: – Ладно, после ужина выберешь.
– Хорошо, – кивнула Лесли. – Только вы мне это… совсем уж его не заездите, а то как он потом рюкзак потащит?! – последнее удалось произнести даже со смешком.
Свитер она выбрала ярко-алый, с красивым широким воротником и белой вышивкой. Он был уже практически готов, оставалось лишь пришить рукава, штаны же поселковым мастерицам еще предстояло сшить – как в читанной Лесли в детстве сказке, всего за одну ночь.
Впрочем, заверила ее Дженет, с этим проблем не будет.
Похоже, у всех, кроме нее, в этот вечер было отличное настроение. Женщины смеялись, подшучивали друг над другом и над ней. Лесли понимала, что все уже знают, какой «товар» идет в обмен на штаны и свитер, и на душе, хотя она и улыбалась шуткам, было весьма погано.
Куда увели Джедая, она не знала – когда после обеда вышла из столовой, на крыльце его уже не было. Самой же ей Дженет на эту ночь предложила свою собственную постель, сказала, что найдет, где переночевать.
Предложение было щедрым – это Лесли поняла, едва зайдя в спальню. Кровать с металлической спинкой была накрыта толстым лоскутным одеялом, в изголовье лежала подушка в белоснежной наволочке. Поставив на стол спиртовой светильник, Лесли присела на постель и поерзала – мягко!
Когда же она последний раз спала под крышей, на настоящей кровати – вот на такой, с простыней, подушкой и одеялом? Ах да, в позапрошлом году, в этом же поселке…
Она разделась, задула светильник и залезла под одеяло – потом вылезла, сняла с ремня нож и сунула под подушку. Хотя никакая опасность ей, по идее, не грозила, но уж очень непривычно было спать раздетой. Непривычно и не по себе – может, поэтому заснуть никак не удавалось.
Из головы не шел Джедай. Вроде бы ничего особенного с ним делать не собирались, но стоило подумать об этом, и на душе вновь становилось неприятно.
Чтобы отвлечься, Лесли, в который раз за вечер, мысленно вернулась к сегодняшнему разговору с Дженет. Была одна вещь, о которой она не сказала старейшине – и которая, если подумать, шла вразрез со всеми ее умозаключениями: у тех трех парней, с которыми она столкнулась в Оклахоме, запас горючего был всего ничего – канистра галлонов на пять.
Так что – выходит, их база не на юге, а куда ближе? Или все ее выводы с самого начала были чепухой, и она зря только Дженет напугала?..
Подожди-ка – а может, у них имеются тайники с горючим? В самом деле, почему бы и нет – если у нее самой есть схроны, почему у других людей их быть не может?
Внезапно в голову ей пришла идея, в первую секунду показавшаяся бредовой, но чем дальше, тем более логичной: а что если это не схроны, а машина?! Грузовик, который идет по шоссе – конечно, на нем и трещины есть, и песком засыпано, но кое-как проехать можно – и, дойдя до нужной точки, выпускает в разные стороны две-три группы мотоциклистов. И ждет, а когда они возвращаются, идет дальше… или обратно. Вспомнился военный термин – «машина поддержки».
С этой мыслью Лесли и заснула.
Проснулась она от колокольного звона, раздавшегося, казалось, прямо над ухом. Еще не открывая глаз, судорожно стиснула рукоятку ножа – и в следующее мгновение расслабилась, вспомнив, где она и что с ней.
Этот звук она слышала и раньше, для жительниц поселка он означал, что наступило утро и пора вставать. Поскольку Лесли никуда особо не спешила, то решила подождать, пока женщины позавтракают и разойдутся на работу, поэтому не торопясь встала, оделась – и, усевшись на пол, принялась разбирать рюкзак и вещмешок, удобнее перекладывая их содержимое и освобождая место для всего того, что вчера к концу торговли значилось в блокнотике у Дженет.
В столовую она попала лишь минут через сорок, и первым, кого увидела, был Джедай. Он сидел за столом и ел кашу. Рядом, прижавшись к его левому локтю, сидела Эниз, та самая дебелая повариха, которая, как Лесли смекнула еще вчера, была одной из главных «действующих лиц» в событиях прошлой ночи. Она что-то говорила ему, одновременно намазывая на разрезанную вдоль булочку мягкий козий сыр из стоявшей перед ней плошки.
«Будто он понимает!» – про себя усмехнулась Лесли; вздохнула с облегчением: вроде бы он выглядел не хуже обычного.
В следующий миг и Джедай заметил ее. Обрадовался ужасно, это было очевидно; вскочил и, даже не заметив, как стряхнул руку попытавшейся удержать его Эниз, заспешил к ней.
– Привет! – Лесли улыбнулась, похлопала его по плечу. – Пойдем, доешь.
Он не двигался с места, переминаясь с ноги на ногу и заглядывая в глаза с таким видом, словно спрашивал: ты больше не уйдешь, не бросишь меня, нет?
Она взяла его за руку.
– Все в порядке! – ведя его за собой, подошла к Эниз и поздоровалась, скрывая за любезной улыбкой ревнивое ехидство:
– Привет! А для меня миска каши найдется?
– Да, сейчас принесу, – кивнула повариха. Нарочито неспешно домазала булочку и, встав из-за стола, протянула Джедаю.
– На, возьми! Такому большому сильному мужчине и кушать надо много.
Вместо того, чтобы схватить булочку, он отступил назад.
– Бери-бери, чего ты?! – рассмеялась Эниз.
Он все же не выдержал и взял; взглянул на зажатое в руке лакомство, словно пытаясь что-то сообразить, и сделал то, что крайне растрогало Лесли – протянул булочку ей.
Она разломила ее пополам, вернула Джедаю половину и слегка подтолкнула его к столу:
– Садись, доедай, – обернулась к Эниз. – Ты когда мне кашу понесешь, если есть, прихвати ему что-нибудь сладенькое – компот там или еще что-то. Он у меня любит сладкое.
– Хорошо, – кивнула та, смирившись с поражением. – Я вам сейчас кофе принесу с патокой.
Когда после завтрака Лесли зашла к Дженет, та уже ждала ее. На столе были разложены четыре связки стрел, плетенка с сыром и все прочее, включая кожаные штаны и красный свитер.
– Привет! Зря ты беспокоилась… – едва завидев ее, начала старейшина и осеклась, взглянув на вошедшего Джедая. – А он?..
– Пускай здесь побудет, – отмахнулась Лесли, – он сегодня нервничает.
Не объяснять же всему свету, что когда она велела ему сесть на крыльце, он послушно сел – но стоило ей отойти на несколько шагов, как вскочил и поплелся сзади! Она решила не возвращать его на место – черт с ним, пусть идет, если ему так спокойнее.
– А, так вот, – снова начала Дженет, – зря ты беспокоилась, что он это, – фыркнула, – ни на что не реагирует. На самом деле стояк у него что надо.
Слова эти лишний раз напомнили Лесли то, о чем она предпочла бы забыть, и вызвали во рту кислый вкус.
– И как раз об этом я хотела с тобой поговорить, – продолжала Дженет.
– О чем? – Лесли подумала, что ее сейчас попросят остаться еще на пару дней, и заранее решила отказаться. Дружба дружбой, но у нее свои дела, свои планы и… нет, категорически нет!
– Слушай, отдай этого мужика нам, а?
– Чего? Да ты что?!
– Понимаешь, – заторопилась Дженет, – для нас он самое то: и стояк есть, и драм никаких не будет – одну бросил, с другой сошелся – и права качать не станет, не заявит, что он, раз мужчина, то якобы умнее всех.
– Нет, – покачала головой Лесли. – И не проси.
– А мы тебе лошадь взамен дадим – смотри, целую лошадь!
– Да нет, не надо!
– Я бы осла предложила, но осла у нас просто нет, – Лесли мысленно вздохнула с облегчением: «Вот и хорошо, а то открутиться от предложения было бы куда труднее!» – Так что, пожалуйста, бери лошадь.
– Нет-нет, мне уже предлагали лошадь. У нее проходимость не та. И с ней возни много. И кормить надо. И пьет много. А этому пару лепешек или кусок мяса сунешь – и сыт на весь день. Ладно, давай мне мои вещи, и я уже пойду.
Она боялась, что Дженет сейчас начнет уговаривать, придется снова отказываться – но та лишь чуть усмехнулась и пожала плечами:
– Ну, дело твое. Ладно, поехали… – взяла в руки блокнотик и принялась перечислять: – Стрелы, четыре дюжины… носки, четыре пары… – Лесли по мере перечисления перекладывала указанные предметы на стул. – Свитер… сушеные яблоки – пятнадцать фунтов…
Из поселка они вышли еще до полудня. Привязывать Джедая на поводок Лесли не стала, лишь когда подошли к ручью, взяла за руку и пригрозила:
