Текст книги "Девушка с обложки"
Автор книги: Мери Каммингс
Жанр:
Женский детектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Заметил Томми ее еще издали, махнул рукой, но не сделал попытки двинуться навстречу.
– Привет! – деловито, без улыбки, сказала Клодин, подойдя ближе. Она казалась самой себе сейчас ужасно крутой, и нельзя сказать, что это ощущение ей не нравилось.
Он улыбнулся.
– Ну вот, я приехал. Как дела?
Весь план действий был продуман заранее, отвлекаться на болтовню Клодин не собиралась.
– Открой, пожалуйста, двери машины и багажник.
– Зачем?
– Я должна убедиться, что ты приехал один.
Томми распахнул двери, открыл багажник.
– Пожалуйста! – Усмехнулся. – Могу еще капот открыть.
Она подошла ближе – в багажнике было пусто, между сидениями тоже никто не прятался.
– Телефон оставь в машине.
Все с той же легкой улыбкой, словно снисходя к женскому капризу, Томми выполнил требуемое.
– Закрой все. Пошли, – сурово сказала Клодин.
Поддаваться на его улыбку и настраиваться на несерьезный лад она не хотела, вместо этого заставила себя сердито подумать, что его усишки ему совсем не идут и выглядят по-дурацки. Зачем он все-таки их отрастил? Для солидности, что ли?
В глубине сквера возвышался постамент с абстрактной скульптурой, похожей на накиданные в беспорядке друг на друга водопроводные трубы или орудийные стволы. У основания постамента начиналась узкая винтовая лестница, которая вела вниз, в общественный туалет.
Возле лестницы Томми замешкался, придержал Клодин за плечо.
– Эй! Нам что – туда?
– Да.
– Ты так и не сказала, в чем состоит твое третье условие.
– Потом. Спускайся. – Дернув плечом, она высвободилась и первая затопала по железным ступенькам.
Внизу было пусто и гулко – большой вестибюль с зеркальной стеной и разнокалиберными автоматами по продаже всякой всячины, от презервативов до шоколадок.
– В женский туалет не пойду! – мрачно сказал за спиной Томми.
– Я тебя туда и не приглашаю! – не оборачиваясь, огрызнулась Клодин, направляясь к кабинке для инвалидов, которая была просторнее других и лучше подходила для ее цели.
Бросила монету, открыла дверь, кивнула.
– Заходи!
Томми взглянул на нее с удивлением, но послушно зашел в кабинку. Она вошла следом, захлопнула дверь.
– Раздевайся!
– Что?!
Клодин еле сдержалась и не хихикнула – такой шокированный у него был вид.
– Раздевайся. Я хочу убедиться, что у тебя нет ни оружия, ни микрофонов.
– У меня совершенно точно нет ни оружия, ни микрофонов – я тебе могу честное слово дать! – проникновенно сказал он.
– Вам Кафир нужен? Тогда не спорь! – одним махом пресекла она все возражения.
Медленно и неохотно Томми снял пиджак, поискал глазами, куда бы повесить.
– Давай сюда, – протянула руку Клодин.
Проверила – в карманах был обычный «мужской набор»: бумажник, ключи, несколько мелких монет и талончиков на метро и пропуск в офис компании «Дженерал Электрик». И – ее паспорт. Привез, не обманул! Клодин тут же переложила его в карман своего жакета.
– Томас Конвей, – прочитала она на пропуске. – Это твое настоящее имя?
– Да.
– И ты действительно работаешь в «Дженерал Электрик»?
– Ты же знаешь, что нет.
Клодин смешалась – вопрос и правда был дурацкий, вполне достойный лупоглазой блондиночки; чтобы скрыть смущение, поинтересовалась:
– А чего ты стоишь? Рубашку тоже снимай!
– Ты не боишься, что кто-нибудь войдет?
– Кабина заперта изнутри. В крайнем случае решат, что мы занимаемся сексом. Или тебя это скомпрометирует? – съехидничала она.
Томми чуть помедлил, потом вдруг ухмыльнулся и начал раздеваться – так уверенно, будто по десять раз на дню делал это в кабинке общественного туалета.
Снял галстук, рубашку, протянул Клодин. Мускулатура у него была дай бог всякому – она старалась не особо глазеть, но отметила про себя.
– Штаны тоже!
– Ты что – с ума сошла?
– И ботинки, – вовремя вспомнила она про нож в ботинке Кафира.
Больше он не спорил – снял ботинки, подтолкнул их ногой к Клодин. Она присела на корточки, покрутила их, проверяя, нет ли внутри каких-нибудь сюрпризов.
Томми тем временем стащил брюки.
– Носки можно оставить?
– Можно, – разрешила Клодин – носки тесно обтягивали ступни, под ними явно было ничего не спрятать.
– А трусы?
– Повернись.
– Что?
– Повернись, чтобы я видела, что под ними ничего нет!
– Как это – нет?! Есть, мадам – и в полной боевой готовности! – ухмыльнулся он.
Клодин захотелось огреть его ботинком по голове, чтобы не ерничал в неподходящие моменты – но она сдержалась; проверила карманы брюк – там не было ничего, кроме носового платка.
– И помни: ты мне должна сеанс стриптиза! – продолжал веселиться Томми. – Только я предпочитаю более комфортные условия, – повел он рукой на окружавшие их кафельные стены.
Несмотря на напряженную ситуацию, она невольно хихикнула.
– Ладно, одевайся! – кинула ему ботинки.
Оделся он куда быстрее, чем раздевался – буквально за минуту.
– Ну что – все? Проверка закончена?
Клодин невольно поставила себя на его место и поняла, что этот парень определенно заслуживает уважения. Сохранить в такой неприятной ситуации выдержку и чувство юмора смог бы не каждый. Она, например, наверняка бы куда дольше спорила, да и разозлилась бы жутко – а Томми улыбался, словно ничего особенного не произошло.
– А вообще ты зря затеяла эту проверку – тебя никто и не собирался обманывать, – заметил он, выйдя из подземелья на свет божий – точнее, в темноту сквера; похоже, местная мэрия экономила на электричестве, и фонари горели через один.
На улице было куда холоднее, чем внизу; Клодин в очередной раз пожалела, что напялила вместо куртки жакет – маскировка маскировкой, но ходить и чихать потом тоже не хотелось.
– У меня действительно ни оружия, ни микрофонов – ничего нет, – продолжал Томми. – Начальство согласилось на все твои условия. Тем более что ты потребовала именно меня – а поскольку я в нашей иерархии не самое высокое место занимаю и знаю не слишком много, это, по их мнению, уменьшало вероятность западни. Ну и кроме того... если есть шанс добраться до Кафира, то мной можно и рискнуть.
Ее даже слегка покоробило, насколько спокойно и деловито он это сказал.
– Так вы что – думали, что я собираюсь тебя заманить в ловушку?
– Такая возможность не исключалась. То есть не ты сама, конечно – сомнительно, чтобы ты могла вдруг оказаться сообщницей террористов. Но откуда нам было знать, что ты не говоришь все это под дулом пистолета?
– И ты все равно согласился приехать? – потрясенно спросила она. – Вот так – один и без оружия?!
– Да, – Томми пожал плечами, словно извиняясь. – Я две вещи в армии хорошо научился делать – драться и выполнять приказы. Так что не согласиться я не мог. А кроме того, даже в случае ловушки у меня были определенные шансы уцелеть. Я ведь запросто могу справиться с тремя-четырьмя противниками... ну, если, конечно, у них не будет огнестрельного оружия.
Его небрежный тон и добродушная физиономия диссонировали со словами и придавали им еще большую убедительность. Впрочем, у Клодин сложилось впечатление, что он еще немножко и рисуется – особенно после того, как он добавил с усмешкой:
– Ну а кроме того, чего греха таить, хоть раз в жизни хотелось выступить в роли рыцаря на белом коне: спасти прекрасную даму от злодеев и этим заслужить ее благосклонность. Но увы – все мои героические намерения пропали втуне – непохоже, чтобы ты нуждалась в защите.
Клодин едва успела подумать: «Он что – никак флиртует со мной?!» (мысль была не такой уж неприятной), как Томми снова стал деловитым:
– Ну, ты мне можешь, наконец, сказать, в чем состоит это твое таинственное третье условие?
– Скажи, а что будет с Кафиром дальше? – вместо ответа спросила она.
– В каком смысле?
– Ну вот вы его арестуете – и дальше передадите французской полиции?
– Тебя так волнует его будущее?
– Ну, понимаешь, я не хочу, чтобы его выпустили под залог... – замямлила Клодин – не говорить же было «я ни в коем случае не хочу, чтобы в полиции узнали про львицу»!
– А, нет, насчет этого ты можешь не беспокоиться! Думаю, через несколько часов после ареста он уже будет на другой стороне Ла-Манша. И ни о каком залоге, естественно, речи не идет. – Он чуть помедлил и добавил: – Я уж было подумал, что ты беспокоишься о его судьбе.
– С какой это стати мне о ней беспокоиться?!
– Да нет, я так просто... – отмахнулся Томми. – Замерзла? – обнял ее за плечи и притянул к себе.
Сразу стало теплее; если закрыть глаза, можно было представить себе, что они влюбленная парочка, а вовсе не обсуждают, на каких условиях английская контрразведка получит захваченного Клодин международного преступника.
Увы, пофантазировать Томми ей не дал – спросил над самым ухом.
– Ну, куда теперь?
– Вот с этим-то и связано третье условие. – Клодин вздохнула. – Ты не должен никому рассказывать, куда мы сейчас пойдем и что... и что ты там увидишь. Я понимаю, это трудно, но ты постарайся – очень тебя прошу. Я очень не хочу подвести людей, у которых жила все это время.
Всю дорогу Томми развлекал ее историями из своей армейской жизни. Истории были полуанекдотическими, но при этом как-то само собой получалось, что лично он выступал там в самой что ни на есть героической роли.
Клодин верила и не верила, порой смеялась чуть ли не до слез, то и дело напоминала себе, что расслабляться пока еще рано, что они не просто так гуляют, а идут по делу – но удержаться от смеха все же не могла.
– Это правда, что ты училась на курсах самообороны для домохозяек? – спросил Томми уже на подходе к дому.
– Почему для домохозяек? – удивилась она. – Просто – для женщин.
– После того как ты меня тогда с эскалатора спустила, меня ребята на работе этими курсами задразнили, – смущенно усмехнувшись, признался он. – Советовали съездить поучиться на них... квалификацию, так сказать, повысить.
Клодин в очередной раз рассмеялась, представив себе фурор, который бы вызвало появление на курсах подобного ученика.
Из телефонного разговора:
– Мы не ожидали, что он так себя поведет. Но теперь уже ничего не поделаешь.
– Фактически это признание вины.
– Несомненно. Но оно нам мало что дает...
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Из дневника Клодин Бейкер: «...Большинство проблем в мире – из-за мужчин. Но все же без них жить было бы куда скучнее...»
Хотя время уже близилось к полуночи, но вечеринка у соседней виллы по-прежнему продолжалась. Уловив донесшийся с той стороны запах жареного мяса, Клодин с сожалением подумала о своем несостоявшемся ужине и о так и оставшейся лежать на разделочной доске куриной грудке.
Томми шел рядом и беспечно улыбался, даже сказал что-то вроде «Неплохой домишко!», но она заметила, что по мере приближения к дому он весь словно как-то подобрался, заметила и короткие настороженные взгляды, которые он бросал то влево, то вправо, то на нее – похоже, все еще не был до конца уверен, что она не ведет его в ловушку.
Впустив его в холл, Клодин повернулась, чтобы запереть дверь – и вдруг вспомнила, как совсем недавно стояла на этом же самом месте и смотрела в глаза Кафиру. По затылку пробежали холодные мурашки – теперь, задним числом, воспоминание это оказалось, пожалуй, даже страшнее, чем тогдашние сумбурные ощущения; вслед за ним кольнула жуткая мысль: «А что если ему все же удалось каким-то непостижимым образом освободиться?»
Торопливо защелкнув замок, она дернула Томми за рукав.
– Пойдем быстрее!
Почти бегом, даже свет зажигать не стала, устремилась по коридору. Кухня... тамбур... Захлопнула первую дверь, открыла вторую...
В комнате все было тихо и мирно. Уютно светился торшер; тахта, слава богу, стояла на прежнем месте, на ней во весь рост растянулась Сильва. Увидев людей, она лениво подняла голову.
Клодин с облегчением выдохнула.
Сзади раздался сдавленный звук. Она обернулась – Томми, вытаращив глаза, уставился на львицу.
В свое время, увидев Сильву, Клодин отреагировала точно так же, но теперь про себя хихикнула: наконец-то появилось что-то, что проняло даже этого невозмутимого и ироничного английского супермена.
– А! – выдавил он наконец из себя и отшатнулся к двери; рука его дернулась, словно собираясь метнуться под полу пиджака.
Правильно, нельзя было ему оружие оставлять! – Клодин еще раз похвалила себя за предусмотрительность.
Тем временем львица спрыгнула с тахты и потянулась – решила все-таки подойти поздороваться. И тут Томми сделал то, что крайне умилило Клодин: схватив за плечо, он потянул ее назад, за себя, пытаясь прикрыть собственным телом.
– Стой спокойно! – она охотно добавила бы еще «не бойся», но такие слова, да еще из уст женщины, мужчину могли обидеть. Вывернувшись из-под его руки, шагнула вперед и погладила Сильву по шее, почесала подбородок – львица прижмурилась и заурчала от удовольствия.
Клодин искоса взглянула на Томми. Похоже, он все еще не обрел дар речи – рот его несколько раз беззвучно открылся и закрылся, как у рыбы.
– Пойдем, – она подтолкнула Сильву, разворачивая ее к двери в соседнюю комнату, – пойдем, девочка! Давай, посиди пока там. – Подождала, пока львица неторопливо, с достоинством проследует через дверной проем, и защелкнула замок.
Томми смотрел на нее во все глаза, не то с ужасом, не то с восхищением; сказал полушепотом:
– Это что, была... эээ...
– Да, львица.
– Ну ты даешь! – Он внезапно рассмеялся – нервно и громко. – Ты...
– Тише! – цыкнула на него Клодин.
– Почему?
– Так надо! – Ей совершенно не хотелось, чтобы Кафир слышал их разговор.
Томми пару раз глубоко вздохнул и спросил уже более деловито:
– Ну, что теперь?
– Теперь отодвинь, пожалуйста, тахту... а, нет, подожди! – Подошла к тумбочке, достала пистолет и зарядила дротиком – предосторожность никогда не помешает!
– Ты что?! – дернулся Томми.
– Да это на всякий случай. – Только теперь до Клодин дошло: кажется, он решил, что пистолет предназначен для него. – Это снотворное. – Повела дулом в сторону тахты. – Можешь отодвигать!
– А что там? – сдвинув брови, он кивнул на шкаф.
– Кафир.
– Что?!
– Ну, я так думаю, что это он, – объяснила Клодин. – Во всяком случае, это тот человек, который за мной гнался по крыше. И на фотографии тоже он – только там он с усами...
По мере того, как она говорила, взгляд Томми становился все более растерянным и диковатым, словно он не мог понять, что происходит. Не дослушав, он оттолкнул тахту в сторону и распахнул дверцу шкафа.
И – молча уставился на сидевшую на полу обмотанную пластиковой лентой фигуру со склоненной головой.
Клодин на секунду испугалась: не подложил ли Кафир ей напоследок свинью, не задохнулся ли в этом чертовом шкафу?! Но тут ее пленник поднял голову.
На миг ей стало жалко его – потное раскрасневшееся лицо с заклеенным ртом показалось совершенно измученным. Но лишь на миг, в следующую секунду их глаза встретились и ее опалило злобой, такой, что захотелось отшатнуться, отступить подальше от этих черных провалов.
Томми медленно и выразительно произнес короткую фразу на незнакомом языке – по интонации Клодин догадалась, что это ругательство, причем едва ли предназначенное для женских ушей. Покачал головой, закрыл дверь шкафа, потом быстро открыл ее и, взяв Кафира за плечо, нагнул вперед, проверяя, надежно ли связаны у него руки. Отпустил, еще несколько секунд смотрел на него – и закрыл дверь уже окончательно.
Взглянул на Клодин все тем же странным диковатым взором – будто пытался и все никак не мог что-то понять.
– Там – львица, – чуть нараспев, будто в ступоре, сказал он, ткнув пальцем на дверь в соседнюю комнату. – Натуральная львица.
– И львята, – добавила Клодин, слегка удивившись – сам же видел, чего вдруг спрашивает?
– Львята? М-много?
– Нет, всего два. Очень хорошенькие. Хочешь посмотреть?
– Нет-нет, я потом. Значит, там львица и львята. А тут – Кафир, – указал он на дверцу шкафа. – Поправь меня, если я не прав.
– Ну да, – подтвердила она и забеспокоилась уже всерьез: что это с ним?!
– Тут где-нибудь есть возможность разговаривать? Чтобы без... – Томми кивнул в сторону шкафа.
– Пойдем на кухню. Только задвинь его снова тахтой.
Передвинул он тахту легко, словно это была не тахта, а какой-то невесомый пуфик: раз – и она уже снова стояла вплотную к шкафу. Клодин позавидовала – ей самой эта задача далась немалыми усилиями.
Молча, не торопясь, они вышли на кухню, и тут Томми, что называется, «прорвало» – Клодин чуть не подскочила, когда он вдруг захохотал, как ненормальный.
– Господи... нет, но это в голове не укладывается... – Он стукнул кулаком по дверному косяку. – Быть того не может!
– Чего?!
– Нет, нет, нет – это уму непостижимо, уму непостижимо! – не слушая, с дурацким смехом продолжал Томми. – Ты поймала Кафира!
– Почему уму непостижимо?
– Потому что этого не может быть, просто не может быть! Кто только его не пытался достать – и наши, и французы, и ЦРУ – десятки людей были задействованы! Сотни! И такие специалисты, что ты не поверишь! А теперь он у тебя в шкафу связанный сидит. Нет, уму непостижимо! Как тебе это удалось?
– Он пришел, постучал в дверь – сказал, что он с соседней виллы. Я открыла дверь, он попытался меня схватить, и я на него натравила Сильву.
– Львицу?!
– Да. А потом выстрелила в него из этого снотворного пистолета.
– Ага. Вот так все просто. – Он покачал головой. – Натравила львицу и выстрелила.
Клодин достала из шкафчика пластиковый пакет, в который сложила «арсенал» Кафира и прочие его вещи.
– Вот, возьми. Тут его оружие и документы.
Разноцветные ромашки, изображенные на пакете, вызвали у Томми новый взрыв смеха:
– Еще и сумочка в цветочек! Сдохнуть можно!
– Да сядь, успокойся, чего ты? – тоже невольно рассмеялась она.
– Для вас мадемуазель – все, что угодно, – он с готовностью плюхнулся на стул, вытянув под столиком длинные ноги. Высыпал перед собой содержимое пакета и принялся изучать, продолжая при этом говорить: – Представляю себе рожу Крэгга, когда я ему Кафира привезу. Небось, глаза на лоб вылезут!
Взял документы, посмотрел зачем-то на свет.
– А ты на каком языке там ругался? – вспомнила Клодин.
– Когда?
Она попыталась изобразить фразу, которую Томми произнес при виде Кафира.
– А, это на валлийском. Я же тебе говорил, что я из Уэльса.
– Ты что, на валлийском умеешь говорить?
– Нет. Ну, то есть – отдельные выражения знаю, у отца нахватался. Это, помню, он сказал, когда я в десять лет трактор опрокинул.
– Трактор?! – недоверчиво переспросила она.
– Мини-трактор. Я его тогда завел, проехал метров двадцать и ненароком в яму загнал, – объяснил он; снова вскочил, подошел к окну. – А что там? – указал на светящуюся огнями соседскую лужайку.
– Соседи что-то празднуют.
– Придется подождать, пока они не закончат – не хочу, чтобы кто-нибудь заметил, как я его, связанного, вывожу. А, черт – у меня же машина на стоянке осталась!
– Возьми его «Тойоту» – слева от калитки стоит.
«Тойота» была, естественно, черная – пристрастие Кафира к этому цвету сказалось и тут. Клодин обнаружила ее, выйдя за калитку и нажав кнопку на трофейном брелке с ключами – машина послушно отозвалась, подмигнув фарами.
– Я вижу, ты все предусмотрела! – сказал Томми, возвращаясь за стол.
Она пожала плечами – а как же иначе! Он что, до сих пор считает ее беспомощной дурочкой-блондиночкой?!
– Кофе будешь? – Вспомнила, что он англичанин. – Или, может, чай?
– Нет, лучше кофе.
– А поесть не хочешь?
На самом деле есть хотелось ей – хотелось просто зверски, до боли под ложечкой. Но не ужинать же одной, когда гость только пьет кофе!
– Если у тебя найдется какая-нибудь завалявшаяся булочка, то тоже не откажусь!
– Булочек нет, но я сейчас мяса пожарю и картошки печеной сделаю, – предложила Клодин. – Или еще могу яичницу.
– О, давай все – и мясо, и картошку, и яичницу! У меня, когда я волнуюсь, всегда аппетит разыгрывается.
– А ты волнуешься?
– А что – не заметно? – усмехнулся Томми.
– Да нет...
Он действительно выглядел уже как всегда – приступ буйной веселости постепенно прошел. Хотя что она могла знать об его «всегда»? Ведь, не считая телефонных разговоров, они были знакомы всего несколько часов.
Как-то неправильно, наоборот у них все получалось: сначала, едва познакомившись, целовались в подворотне, потом обнимались – а теперь, спустя неделю, сидят, ужинают и разговаривают...
Разговаривать с ним было хорошо – он слушал с интересом, не перебивая заявлениями «А вот я...» и не зевая с таким видом, будто ему все до смерти надоело. И глаза были внимательные, и улыбался он там, где она бы и сама улыбнулась.
Клодин еще раз, уже подробно, рассказала ему про Кафира: как тот пришел, и как они сразу друг друга узнали – и каким ужасом было для нее, держась за онемевшую трубку телефона, прислушиваться к скрежету отмычки в замке. Рассказала и про то, как сюда попала, и про Жери; еще раз напомнила, как важно, чтобы никто не узнал про Сильву.
– Я про львицу в рапорте могу вообще не упоминать, – сказал Томми, – напишу, что у тебя оказался случайно снотворный пистолет и ты успела выстрелить. Но ведь он, – кивнул на дверь в тамбур, – тоже ее видел!
– Понимаешь, как только он окажется в Англии, никому до этого уже не будет дела, – объяснила Клодин. – Ну, расскажет он там про львицу – удивятся, посмеются, как над курьезом, но и только. А вот если здесь, французская полиция узнает – то у Марты могут быть неприятности.
– Ясно. Я думаю, что Крэгг попытается переправить его в Лондон как можно быстрее – пока до ДСТ не дошло, что он у нас. Так что, – улыбнулся он, – не беспокойся, все в порядке будет.
В каком-то фильме говорилось, что романы, завязавшиеся в экстремальных условиях, редко бывают прочными. Клодин тоже раньше так считала, но сейчас ей было совершенно все равно – этот парень ей нравился, нравился и все, и чем дальше тем больше, даже несмотря на эти глупые рыжие усишки!
Если провести по ним пальцем – щекотно, наверное...
Одно плохо: вел он с ней себя по-дружески – но, увы, без малейшего намека на флирт. Ни за руку не пытался взять, хотя сидели они совсем близко, чуть ли не коленями соприкасались, ни еще что-то в этом роде...
Ну чтоб ему проявить хоть какую-то – ну хоть какую-то инициативу! Не начинать же ей первой, в самом деле!
– Я все не могу понять – как он меня сумел найти?! – спросила Клодин, поставив на стол кофе. – Он ведь даже не знал, что это я!
– Что значит – не знал? – недоуменно нахмурился Томми.
– Я из дома выходила только в парике, загримированная. И когда я его связала, он спросил меня, где девушка с черными волосами. Значит, он не знал, что это я и есть, и не мог, скажем, случайно увидеть меня на улице и потом досюда проследить...
Ей показалось, что в глазах Томми мелькнуло сомнение, словно он знал что-то, но колебался, говорить или нет.
– И сегодня днем ты тоже в парике выходила?
– Да, конечно.
– И ничего странного, не такого, как всегда, не заметила? Что ты вообще сегодня делала?
– Да вроде все было как обычно. Ну, то есть я на поезд опоздала, но это же ничего особенного! – начала перечислять Клодин. – В Париж приехала, тебе позвонила, погуляла немножко и снова позвонила – это тогда, когда Крэгг со мной разговаривал. Потом поехала на блошиный рынок, купила маме рыбу фарфоровую, оттуда пешком пошла по улице, деньги в банкомате получила – он еще работал кое-как – потом в кафе посидела, снова тебе позвонила...
– Что значит – работал кое-как? – перебил Томми.
– Такое впечатление было, будто там с компьютером что-то не то. Он то и дело останавливался. Я даже в какой-то момент подумала, что мою карточку заблокировали, хотела уйти, но тут он снова заработал. Потом снова застрял – а потом все-таки выдал мне деньги.
– А ты знаешь, что у полиции есть возможность не только заблокировать кредитную карточку, но и сделать так, чтобы, если кто-то захочет получить по ней наличные, банкомат работал с задержкой? Так иногда удается поймать тех, кто использует краденые карточки.
– Но ведь я получила деньги и спокойно ушла, и никакой полицейской машины не видела... И при чем тут Кафир? Или у него и в полиции есть свои люди?
– Я не знаю. Я только сказал, что полиция иногда пользуется таким приемом, – повторил Томми, пристально глядя ей в лицо.
– Ты что-то знаешь! – Догадка переросла в уверенность. – Что?
Он опустил глаза и несколько секунд молчал. Клодин затаила дыхание – ну же, ну!
– Тот человек на фотографии – второй, рядом с Кафиром – он из ДСТ, – вздохнув, неохотно сказал он наконец.
– Из контрразведки?! – Она не поверила своим ушам.
– Да. Только давай так – я сказал тебе то, что не должен был говорить, и пусть дальше тебя это не пойдет.
– Так что, выходит, он устроил мне эту штуку с банкоматом, а потом... – Клодин запнулась; мысли в ее голове метались так, словно там, споря и перебивая друг друга, разговаривали сразу несколько человек.
Тот кудрявый паренек, который поглядывал на нее в кафе, но, едва заметив, что и она смотрит на него, сразу отвернулся – может, он на самом деле следил за ней?! Точнее, следил за симпатичной девушкой-брюнеткой, получившей в банкомате деньги по карточке Клодин Бейкер – даже не подозревая, что это и есть сама Клодин. Ведь раз этого не знал Кафир, то, значит, и тот тип из ДСТ не знал, иначе сказал бы ему!
– ...потом прислал кого-то, чтобы тот за мной следил? – закончила она.
Томми покачал головой.
– Я знаю только то, что сейчас тебе сказал. И едва ли узнаю когда-нибудь намного больше. Это дело не моего уровня – со своим сотрудником ДСТ сама будет разбираться. Просто в тот момент, когда я увидел их вместе на фотографии, я сразу подумал, что если ДСТ тебя обнаружит – эти сведения через него могут попасть к Кафиру. И испугался за тебя. Честно говоря, очень испугался. Поэтому просил тебя быть осторожнее – и, как видишь, оказался прав.
– Но как они успели так быстро? Я ведь у банкомата всего на две-три минуты задержалась!
– Клодин, – Томми мягко улыбнулся, но глаза его оставались серьезными, – не надо больше ничего выяснять и спрашивать. Эта история для тебя закончена. Забудь про нее. Давай лучше о чем-нибудь другом поговорим.
Улыбка стала шире, но Клодин каким-то шестым чувством поняла, что спрашивать еще о чем-либо смысла нет – он все равно не ответит.
– Знаешь, у Макса лежит несколько журналов с твоими фотографиями, – весело продолжил Томми уже «о другом».
«Наверняка, гад, специально купил, чтобы всем хвастаться – это, мол, одна из моих бывших подружек!» – прокомментировала про себя Клодин, вслух же поинтересовалась:
– Ну и как они тебе?
– Красиво. Но живая ты мне нравишься больше. – В голубых глазах блеснули искорки смеха. – У той, с обложки, я бы не рискнул попросить черствую булочку... и уж наверное не получил бы такую вкусную яичницу.
Взял ее за запястье – рука утонула в его широкой ладони.
– Клодин, – начал он, глянул в окно... лицо его отвердело, и продолжил уже совершенно другим тоном: – Кажется, вечеринка закончилась. Еще минут пять подождем – и можно будет его вытаскивать.
Кафир сидел в прежнем положении, прислонившись к стенке шкафа. Томми бесцеремонно схватил его за плечи и выволок на середину комнаты; повернулся к Клодин.
– У тебя не найдется какой-нибудь веревки, метр-полтора примерно?
– Веревки нет... – она секунду подумала, – но я могу дать колготки.
На нее уставились сразу две пары недоуменных глаз – Кафир тоже повернул голову.
– Если их скрутить – получится вполне крепкая веревка, – смутившись, объяснила Клодин и со вздохом подумала: «Придется пожертвовать новыми – неудобно как-то давать ношеные...»
– Ладно, давай колготки! – Томми жестко усмехнулся, бросил взгляд на лежавшее у его ног тело.
– А можно... можно, я его спрошу одну вещь?
Секунду подумав, он кивнул, нагнулся и резким движением сорвал со рта Кафира липкую ленту.
– Спрашивай!
Она присела на корточки, еще раз напомнила себе, что преступник связан и можно уже не бояться смотреть ему в глаза – близко, почти в упор. Но все равно ощущение было такое, словно ей сейчас надо будет дотронуться до дохлой змеи: и понятно, что уже не укусит – и все равно страшно.
– Ты убил Боба?
– Какого Боба? – медленно, словно нехотя, разлепил он губы.
– Боба Фосса, фотографа. Ты убил его из-за тех самых фотографий?
Ответа не последовало. Но не было и удивления в темных, отблескивающих, как полированные камни, глазах – лишь злой презрительный прищур.
Клодин медленно выпрямилась, неотрывно глядя на него, отступила на шаг – и вдруг, сорвавшись, ударила его ногой в бок.
– Гад! Сволочь! Это тебе за Боба! Он же... он же никому ничего плохого не сделал! Сволочь ты!
На глазах выступили слезы, они душили, мешали смотреть – но она ударила еще раз и еще... пока не почувствовала на плечах сильные руки, которые оттаскивали ее назад, прочь.
– Не надо, – сказал над ухом Томми. – Не надо, Клодин.
– Даже имени... имени не помнит... представляешь... – с трудом выговорила она.
Хотелось прижаться к нему, уткнуться лицом в теплое надежное плечо и зареветь во все горло. Но плакать при Кафире, показывать свою слабость – нет, ни за что!
Вырвавшись из рук Томми, Клодин стремительно прошла к чемодану, отставленному в угол, чтобы" освободить место в шкафу. Распахнула, секунду пошарила в нем – и вернулась, на ходу разрывая полиэтиленовый пакет.
– Вот, возьми! – протянула колготки.
Он скрутил их жгутом, подергал, проверяя на прочность, и удовлетворенно кивнул.
– Пойдет! У тебя есть ножницы?
Нагнувшись, сноровисто обвязал колготками одну Щиколотку Кафира, потом другую, оставив между ними примерно полметра «веревки» – после чего аккуратно разрезал липкую ленту, связывавшую ноги преступника.
Поднял голову.
– Сходи, пожалуйста, посмотри – на улице никого нет?
Когда Клодин вернулась, они уже стояли в холле – Кафир впереди, Томми, придерживая его за плечо, позади.
– Все в порядке, – доложила она. – На улице пусто.
– Иди впереди. Откроешь заднюю дверь машины, – он протянул ей ключи.
Шли они медленно. Кафир еле двигался и пошатывался, да и колготки не позволяли ему идти иначе, чем маленькими шажками. Клодин зорко поглядывала по сторонам, но на улице было по-прежнему пусто и тихо, лишь где-то очень далеко, на границе слышимости, лаяла собака.
Дойдя до машины, Томми помог Кафиру устроиться на заднем сидении, еще раз проверил, крепко ли связаны у него руки, и обернулся к Клодин.
– Ну, – взял ее за локоть, чуть сжал и улыбнулся, – спасибо тебе. Счастливо...
Ей показалось, будто он хочет сказать что-то еще, но после короткой заминки он лишь повторил:
– Счастливо тебе. – Сел в машину и захлопнул дверь.
Стоя у калитки, Клодин провожала взглядом удаляющиеся красные огоньки до тех пор, пока они не исчезли в конце улицы, потом вздохнула и поспешила в дом – выпускать Сильву. Наверняка львица была обижена, что ее так долго держат взаперти и за весь вечер ни разу не включили телевизор!
