Текст книги "Девушка с обложки"
Автор книги: Мери Каммингс
Жанр:
Женский детектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
– Слушаю вас, коммандер. О чем вы хотели поговорить?
– Прежде всего, моя дорогая юная леди, хочу уверить вас, что вам нет необходимости столь часто... менять дислокацию.
Такое фамильярное обращение Клодин не понравилось. То есть очень не понравилось. Не понравилась и снисходительная интонация, с которой Крэгг произнес эту фразу.
– Прошу прощения... – ответила она, секунду раздумывала, не назвать ли его, в свою очередь, «мой дорогой сэр», но потом решила, что не стоит чересчур уж обострять отношения. – Прошу прощения, коммандер, но боюсь, что вам придется снизойти к женской слабости. Так я себя увереннее чувствую.
– Мисс Бейкер, желательно, чтобы вы как можно быстрее пришли к нам и рассказали все, что знаете; наш художник с ваших слов сделает портрет этого человека...
– Вам что – не удалось найти фотографии? – перебила Клодин.
– …И, разумеется, мы позаботимся о вашей безопасности, – словно не услышав ее вопроса, продолжил Крэгг. – Наши люди имеют профессиональную подготовку и большой опыт по защите свидетелей, с ними вам нечего будет бояться. – В его голосе прорезались бархатные нотки этакого доброго дядюшки. Клодин про себя усмехнулась: во убалтывает, в страховые агенты бы пошел – цены б ему не было! Вслух же сказала:
– Томми мне это уже предлагал. Я отказалась. Так что не будем зря тратить время. Вы нашли фотографии?
Ее вопрос вновь был «не услышан».
– Мисс Бейкер, вы ведете себя неразумно. Я настоятельно просил бы вас не пренебрегать моим предложением. – Слово «моим» было выделено интонацией, так, чтобы не осталось и тени сомнения, что коммандер Кингсли Крэгг куда более важная персона, чем какой-то там Томми. – Неужели вы всерьез думаете, что курсы самообороны для домохозяек, которые вы закончили, позволят вам равняться с настоящим профессионалом?
– Почему... – «Почему это «для домохозяек?» – хотела спросить она, но Крэгг перебил торжествующим тоном:
– Вот видите, мы все про вас знаем!
– Правда, коммандер? Ну, и с кем я сейчас живу? – ехидно поинтересовалась Клодин.
В телефоне наступило короткое молчание, ей показалось, что на заднем плане кто-то хохотнул.
– Мистер Крэгг, у меня кончается карточка. Когда я перезвоню – то давайте перейдем прямо к делу. У вас, как я поняла, есть ко мне какие-то вопросы? – с этими словами ока сердито бросила трубку – женщина в соседнем автомате даже удивленно обернулась.
Вот гад! На элементарный вопрос не хочет ответить!
Но судя по тому, что он про художника упомянул, ответ был бы отрицательный... Что же случилось?
Для разговора с ней собрали целую конференцию – судя по голосам, там было человека четыре или пять, не считая самого Крэгга.
Клодин в третий раз рассказала все, что знала, от начала до конца. Ее то и дело перебивали, задавая уточняющие вопросы – она терпеливо отвечала. Некоторые вопросы были совершенно идиотскими, например: «Вы могли бы узнать по телефону голос этого человека?» Интересно, каким образом, если она никогда в жизни его не слышала? Впрочем, возможно, это была неудачная попытка подловить ее и доказать, что она знакома с Кафиром ближе, чем утверждает.
Несколько раз ей пришлось, по выражению Крэгга, «менять дислокацию». Никаких замечаний не последовало, но Клодин чувствовала, как раздражает это коммандера; разговаривал он весьма сухо.
Наконец, в очередной раз перебравшись к другому автомату, она услышала в трубке голос Томми.
– Ну что – допрос закончен? – спросила она.
– Да. – Даже по этому короткому слову было понятно, что настроение у него не слишком веселое.
– Неприятности от начальства? – спросила Клодин.
– Да.
– Ты можешь сейчас говорить – или я перезвоню?
– Да.
– Минут через пять?
– Думаю, да.
На тот случай, если ее догадка верна и англичане действительно не сумели найти фотографии, в кармане у Клодин имелся еще один козырь. Проблематичный, правда, но даже и такой дарить этому напыщенному болвану Крэггу не хотелось.
Уж лучше Томми рассказать; тем более у него неприятности – возможно, это ему поможет?
Перезвонила она через десять минут.
– Привет!
– Ну, привет...
– Чего от тебя Крэггу-то надо? – сочувственно спросила Клодин – хотя из мэрии она ушла три года назад, но до сих пор помнила, как противно получать нагоняи от начальства.
– Да ему только повод дай! Он на меня и без того косо смотрит за то, что я тебя упустил. А сегодня заявил, что я тебя недостаточно активно склонял к сотрудничеству и что сейчас он мне покажет, как это надо делать. Правда, – в голосе Томми прорезалась нотка юмора, – ему ты тоже отказала.
– Если бы мне пришлось выбирать, то я уж скорее бы на твое предложение согласилась, чем на его.
– Учту! – рассмеялся он.
– Томми, вы что – не нашли у Боба те фотографии? – решилась спросить Клодин.
– Нет, – голос его снова стал хмурым. – В квартире, где он жил, был пожар. По официальной версии – взрыв бытового газа. И сама квартира, и студия на втором этаже – все выгорело дотла. Отснятый материал, естественно, тоже пропал.
– Когда это было?
– В прошлую субботу, примерно в два часа дня.
В два часа... в это время она сидела на кухне у Макса и не знала, как достучаться до него, как заставить ей поверить. Выходит, даже если бы она вспомнила про фотографии раньше, все равно бы ничего не изменилось.
– Когда я сказал Крэггу, что есть какие-то снимки, где может быть Кафир, – продолжал Томми, – он чуть из штанов не выпрыгнул. А узнал про пожар – и теперь рвет и мечет. Интересно, кто ему виноват?
– Может быть, есть еще... – нерешительно перебила Клодин.
– Что?!
– Я перезвоню. – Секундная стрелка как раз обошла положенные два круга.
Томми уже привык к подобным перерывам в связи и относился к ним спокойно, но тут, едва Клодин перебралась на новое место и набрала номер, крикнул в трубку:
– Ну куда ты пропала?! Повтори, что ты только что сказала!
– Ты можешь добраться до той квартиры, где я жила?
– Там есть еще фотографии?
– Я не знаю. Были, но...
– Где именно?
– В... в помойном ведре.
– Чего? – Как ни возбужден был Томми, но явно удивился.
– Ну я ж тебе говорю, – Клодин поморщилась от неловкости, – Боб для смеха снимал, у меня там вид дурацкий получился и юбка чуть ли не до пупа задралась. Он мне в то утро как раз принес отпечатки для каталога, и эти тоже подсунул – прикольно ему было, видите ли! А я их... – Горло перехватило: на секунду она забыла, что Боб умер, и заговорила о нем, как о живом; глубоко вздохнув, продолжила: – А я их в ведро швырнула... Только ты лучше пока не говори Крэггу – съезди сначала проверь, а то, если окажется, что там ничего нет, он еще больше обозлится.
– Ладно, перезвони мне через два часа, – ответил Томми и разъединился; непонятно было, принял он ее совет или нет.
В это воскресенье Клодин собиралась съездить на «блошиный» рынок, купить маме подарок – в путеводителе писали, что там порой попадаются интересные старинные вещи. Настроение у нее теперь, правда, было не для подарков, но планов своих она решила не менять – все равно нужно как-то убить два часа.
Оказалось, что место это и впрямь занятное. Вдоль узкой улицы тянулись ряды лавочек, где продавали все что угодно – от старинных дверных ручек и водопроводных кранов до африканских статуэток из тяжелого как железо черного дерева. А еще сувениры и какие-то непонятные обломки мебели, и дверные замки, и старинные открытки – даже шляпки столетней давности с искусственными цветами.
Клодин ходила по рядам, рассматривала всякие диковины, приценялась – но мыслями то и дело возвращалась к злосчастным фотографиям: найдет их Томми или нет?
Подарок для мамы она все же купила: старинную фарфоровую вазу в виде кита, как его представляли себе люди восемнадцатого века – то есть со страшными оскаленными зубами и огромными выпученными глазами.
Старик продавец упаковывал ее тщательно и не спеша – в папиросную бумагу, потом в полиэтилен, сверху еще липкой лентой... Стоя рядом, Клодин нетерпеливо переступала с ноги на ногу – подходило время звонить, а поблизости не было видно ни одного автомата.
Наконец сверток был готов; получился он хоть и не тяжелый, но объемистый. Продавец положил его в пластиковую сумку, галантным жестом вручил Клодин, и она, сторонясь встречных прохожих (случайно наскочит кто-нибудь – останутся одни осколки), пошла к выходу с рынка – там, возле метро, наверняка найдется и телефон.
И правда – автомат обнаружился прямо под красной светящейся буквой «М». Чуть ли не бегом Клодин устремилась к нему и нетерпеливо набрала номер.
К ее удивлению, вместо привычных длинных гудков отозвался автоответчик: «В данный момент абонент недоступен, оставьте сообщение». Ошибка какая-то? Она еще раз набрала номер – снова автоответчик... Такого за все время их знакомства не было ни разу!
Что случилось, может, у него неприятности?! Да нет, чепуха, небось, забыл подзарядить телефон; надо через полчаса перезвонить, и все в порядке будет, – успокоила себя Клодин и подумала, что после всего, что произошло с ней за последнюю неделю, немудрено стать мнительной и подозрительной.
На улице светило солнышко, спускаться в метро и ехать куда-то не хотелось. Она повернулась и пошла вдоль улицы – авось, подвернется какое-нибудь симпатичное кафе, можно будет посидеть, выпить кофе – время быстрее пролетит.
Район был малолюдный, стоило отойти на полквартала от рынка, и навстречу почти перестали попадаться прохожие. Кафе тоже не было, только какие-то пустые витрины, закрытый по случаю выходного дня магазин автозапчастей; банк – тоже закрытый, лишь на экране банкомата у входа светилась рекламная заставка.
Клодин притормозила. Рыба-кит обошлась ей в изрядную сумму (хотя, несомненно, своих денег она стоила, и в каком-нибудь антикварном магазине в Филадельфии за нее запросили бы вдвое больше), так что не сегодня-завтра все равно бы пришлось пополнить запас наличных. Почему не сделать это сейчас?
Риск? Возможно, но ведь без денег сидеть тоже не дело – они могут понадобиться в любой момент.
Она достала из сумки карточку и сунула в прорезь, набрала код, сумму... Вместо того, чтобы, как обычно, застрекотать и вернуть карточку, банкомат затих. Пятнадцать секунд... двадцать... полминуты...
Неужели они все же заблокировали ее счет?!
Так что, уходить? Да... да, надо уходить!
Она уже отступила на шаг, когда из банкомата раздался знакомый стрекочущий звук и вслед за тем – попискивание, означающее, что карточка торчит из прорези и ее надо забрать.
Клодин потянула – та послушно вылезла. Банкомат снова затих, лишь на экране горела надпись «Операция выполняется».
Да что же это такое? Непохоже, что счет заблокирован – все работает, но как-то странно, медленно. Сбой компьютера в банке, что ли?
В этот момент, к ее облегчению, банкомат ожил – где-то внутри зашумело, как бывало, когда он собирался выдать деньги. Еще десять секунд... пятнадцать... металлическая шторка приоткрылась, и наружу выплыла пачка купюр.
Клодин с облегчением схватила ее, сунула в карман сумки и огляделась. Никого... Нет, у нее уже явно паранойя начинает развиваться – любая мелочь подозрительной кажется!
Кафе обнаружилось на следующем углу.
Клодин заказала кофе и мандариновое желе, заранее поругала себя за то, что у нее не хватит силы воли, чтобы оставить в вазочке и не съесть взбитые сливки, которые положили пышной горкой на него сверху – и принялась лакомиться.
Желе было прохладное и кисленькое. Она не торопясь, понемножку отщипывала его, стараясь, чтобы в каждую ложечку попадало хоть немного сливок, и порой – просто так, без особой цели – искоса посматривала на невысокого кудрявого паренька, который, сидя за угловым столиком, тоже поглядывал на нее с явным интересом – правда, когда заметил, что она косится в его сторону, быстро отвернулся.
Выходит, врут те, кто говорят, что мужчины предпочитают блондинок – с темными волосами она пользовалась уж никак не меньшим успехом, чем в естественном обличии.
Интересно, а Томми бы она в каком виде больше понравилась?
Клодин сама смутилась от собственной мысли; взглянула на часы – наверное, можно попробовать снова ему позвонить...
На этот раз никакого автоответчика не было – отозвался сам Томми, закричал в трубку:
– Клодин... Клодин, где ты?!
– В телефоне-автомате. – Что это с ним – кажется, они уже прошли стадию подобных вопросов?! – Ну как, нашел ты фотографии?
– Да! Да... у тебя все в порядке?
– Да, а у тебя? – «Уж очень как-то странно он говорит!»
– Клодин, тебе угрожает опасность.
– Да, но...
– Я пока не имею права больше ничего тебе говорить, но пожалуйста, пожалуйста, будь осторожнее!
– Слушай, объясни толком, в чем дело!
– Лучше всего иди туда, где ты живешь, запрись на все замки и не высовывайся, – словно не слыша ее, продолжал Томми. – И позвони мне завтра пораньше, я буду ждать.
Казалось, он хочет сказать еще что-то; голос непривычно подрагивал.
– Томми, что случилось?
– Не могу. Сейчас не могу. Но пожалуйста, будь осторожнее.
Из телефонного разговора:
– Наш человек сейчас ведет наблюдение. Не хочу, чтобы он успел доложить по официальным каналам.
– Надеюсь, он для вас не слишком ценен?
– Постарайтесь решить проблему побыстрее.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Из дневника Клодин Бейкер: «...С перепугу человек порой может сделать такое, на что в здравом уме никогда бы не отважился...»
Домой Клодин ехала в самом оптимистическом настроении. Кто такой человек в черном, она вспомнила, даже фотографии англичанам предоставила, и, судя по тому, как взволнован был Томми, на этих фотографиях они нашли что-то очень и очень для себя интересное.
Так что контрразведчикам теперь оставалась самая малость: поймать его! Может, за неделю успеют? Хорошо бы – тогда в следующий понедельник она без всяких проблем сможет, как и обещала, начать сниматься!
Войдя в калитку, она взглянула в сторону соседней виллы – похоже, там что-то праздновали. На деревьях были развешаны цветные фонарики; посреди лужайки стоял длинный стол, накрытый белой скатертью и уставленный блюдами, вокруг него мелькали люди.
Клодин позавидовала: она тоже не отказалась бы сейчас выпить шампанского, потанцевать и поболтать ни о чем. Да и, чего греха таить, почувствовать на себе восхищенные мужские взгляды, выслушать парочку комплиментов – словом, отвлечься и развлечься.
«Хоть бы дождь не начался, им все не испортил!» – сочувственно подумала она и побежала дальше. Хотелось быстрее скинуть парик – в нем она чувствовала себя, как в меховой шапке, голове было жарко и неудобно.
Сильва встретила ее, уже не помня обиды: пободалась, подставилась, чтобы почесали за ухом – и послушно, стоило только позвать: «Пойдем, пойдем на матрасик!», отправилась кормить львят.
А у Клодин потянулась привычная вечерняя череда домашних дел.
Для начала – принять душ, вымыть голову. Человеку, который не ходил целый день в парике, и не понять, какое это удовольствие.
Разморозить мясо, добавить пяток яиц, витамины; заварить кипятком овсяные хлопья, сверху еще молочка подлить. Отнести большую, чуть ли не с тазик размером, миску в комнату Сильвы – львица уже ждет, облизывается.
Теперь можно позаботиться и о собственном пропитании...
На этот вечер Клодин планировала почти пиршество: жареную куриную грудку с печеной картофелиной и салатом. Воскресенье все-таки, грех себя немножко не побаловать!
А Томми сегодня действительно здорово разволновался, все уговаривал ее быть осторожнее, вспомнила она и хихикнула: из головы не шло его вчерашнее замечание насчет Дино.
Чутью кота Клодин доверяла куда больше, чем собственному, и, хотя Томми никогда не пытался флиртовать с ней или что-нибудь в этом роде, но не стал бы Дино просто так метить его ботинки, да еще дважды!
Похоже, она ему все-таки небезразлична...
Звонок в дверь раздался неожиданно – как раз когда, доделав салат, она выложила грудку на доску и вперилась в нее алчным взглядом, прикидывая, перцем ее посыпать или чесночным порошком.
«Арлин, наверное – вроде больше некому...» – со вздохом подумала Клодин. Именно сейчас этот визит был совершенно некстати – ужин в результате отодвигался на неопределенный срок.
Она вышла в холл и замерла в нерешительности. Лица стоявшего за дверью человека сквозь узорчатое стекло было не различить, лишь расстегнутый пиджак и светлую рубашку, пересеченную галстуком – но силуэт был несомненно мужской...
Ну и что теперь делать?
Вспомнилось предостережение Томми: «Запрись и никому не открывай!»
Может, действительно затаиться, не открывать? Ну а вдруг это Жери прислал кого-то? Получится глупо и неудобно...
– Кто там? – на цыпочках подойдя к двери, осторожно спросила она.
– Прошу прощения, мадемуазель, я увидел, что у вас горит свет, – раздался из-за двери вежливый мужской голос. – Я с соседней виллы, у нас там с водой что-то не то творится. Напор слабый совсем, будто вот-вот вообще течь перестанет. У вас с водой все нормально?
– Д-да...
– Вы не позволите мне на минутку зайти, я только взгляну, какая у вас на кухне струя?
Открыть? Не открывать?
Клодин представила себе, как по-идиотски будет выглядеть, если она сейчас скажет: «Я не открою, потому что я одна и боюсь!» Она же не двенадцатилетняя девочка, в конце концов!
Да и что может случиться, когда на соседней лужайке полно народу?
А может, мелькнула шальная мысль, раз уж так дело повернулось, напроситься к ним на вечеринку? В самом деле, почему бы и нет?! – отбросив последние сомнения, Клодин откинула цепочку и повернула замок...
Они узнали друг друга сразу, в первый же миг. И оба поняли, что второй тоже узнал. Не было ни недопонимания, ни попытки сделать вид, будто ничего не произошло.
Чего Кафир не ожидал, так это ее мгновенной реакции. Правда, и у него была не хуже – захлопнуть дверь Клодин не успела, его нога была уже в щели. Но протянутая, чтобы схватить ее, рука лишь скользнула по плечу – отпрянув от него, она бросилась наутек.
В кухню, скорее в кухню! Там тамбур, две двери – прочные, с замками! Запереться, спрятаться...
За спиной послышался топот, что-то упало...
Выхватив из скважины ключ, Клодин захлопнула за собой дверь тамбура – в следующую секунду та содрогнулась от удара мощного тела. Нет, не выйдет – это рассчитано на львицу, а она тебя потяжелее!
Теперь вторую дверь...
Пока он будет с ними возиться, она успеет вызвать полицию. Или Томми позвонить? Нет, он далеко, лучше в полицию!
Звонить не пришлось никуда. В трубке стояла мертвая тишина, такая же, как когда умер Боб.
Такая же, как тогда, тишина в трубке – и такой же металлический скрежет из-за двери... От ужаса у Клодин перехватило дыхание – одну дверь он уже открыл, добрался до второй, он совсем близко!
И тут в голову ударило: пистолет! У нее же есть пистолет, пусть с дротиками – неважно, на человека снотворное тоже подействует!
Если выстрелить в него в тот момент, когда он ворвется...
Добраться до тумбочки она не успела – дверь распахнулась, и Кафир появился на пороге. Мгновенно оказался рядом, схватил ее за плечо – Клодин вскрикнула, попыталась оттолкнуть его... странное, гротескное подобие объятий...
И вдруг ока почувствовала, что он больше почти не держит ее – что он замер, застыл, глядя куда-то поверх ее головы. Она обернулась.
Дверь в соседнюю комнату была широко открыта, на пороге стояла Сильва. На любопытной морде, казалось, было написано: кажется, тут без меня что-то интересное происходит?
Медленно, словно боясь сделать резкое движение, Кафир потянулся рукой к поясу. Там оружие! – догадалась Клодин и, вцепившись в эту руку, повисла на ней всем весом, заорала истошным голосом:
– Сильва, pay! Pay, Сильва, pay!!! – понимая, что если львица не послушается, то жить им обеим осталось несколько секунд.
Но Сильва была выучена на славу. От рева, казалось, содрогнулись стены, удар тяжелого тела отбросил Клодин в сторону; она инстинктивно зажмурилась, попыталась прикрыть лицо... и, услышав рычание, открыла глаза.
Львица всем телом навалилась на человека в черном, тот извивался, пытался ее оттолкнуть – безуспешно. Возможно, она и удивлялась про себя, где же камера, софиты и съемочная бригада, но работала, что называется, с огоньком: грозно взревывала, делала вид, что перегрызает своей жертве горло – у любого неподготовленного зрителя от ужаса встали бы волосы дыбом.
Но Клодин было не до того, чтобы любоваться эффектным зрелищем – не вставая, на четвереньках, она подползла к тумбочке, выхватила из ящика пистолет и принялась судорожно заряжать его.
Скорее, скорее – еще немного, и Кафир поймет, что львица не опасна, и тогда...
Руки тряслись, и дротик не сразу улегся в гнездо.
Куда стрелять?
Почти все тело убийцы было скрыто под львицей. Сбоку, в ногу? Но сквозь одежду может не подействовать!
Рука! Нужно стрелять в руку – в правую, она ближе!
Все так же не вставая, Клодин подползла к ней, придавила коленом, чтобы не дергалась – и чуть не вскрикнула, когда пальцы Кафира неожиданно сжались, больно стиснув ее ногу. Потом, держа пистолет обеими руками, направила его на широкое загорелое запястье и нажала на курок.
Отдачи почти не было, дротик словно сам собой прилип к запястью. Секунда... другая... и стиснувшие ее колено пальцы медленно разжались.
Клодин вскочила на ноги, вгляделась – вторая рука тоже была неподвижна.
А может, притворяется? Она схватила со столика массивную стеклянную пепельницу, готовая, если он только посмеет двинуться, хоть глазом моргнет, огреть его по голове этим незамысловатым оружием.
– Сильва, брек!
Львица отпрянула в сторону – мужчина остался лежать с закрытыми глазами, безмолвный и неподвижный. Клодин осторожно пнула носком тапочки его руку, потом еще раз, сильнее – реакции никакой.
– Сильвочка, – она растерянно взглянула на львицу. – Сильвочка, миленькая, ты... ты молодец, хорошая киса... хорошая киса, хорошая!
Рухнула на колени, обнимая львицу за шею и прижимаясь лицом к ее добродушной морде – прямо над распростертым на полу бесчувственным телом разыскиваемого полицией десятка стран наемника-террориста Кафира.
Очнулся он не через сорок минут, как было сказано в инструкции, а через полчаса – очевидно, на людей снотворное действовало не так, как на животных. Но и этого времени Клодин хватило, чтобы обмотать его с ног до головы пластиковой липкой лентой с кухни. Особого внимания удостоились руки – их она связала сзади, а потом тоже примотала к туловищу.
Весил он, наверное, раза в полтора больше нее, но – возможно со страху – она ворочала его, обматывая и заодно обыскивая, почти без усилия, словно это была кукла, набитая поролоном.
Сняла с него ботинки, в одном из них оказался нож – короткий, широкий и обоюдоострый. Второй нож, складной, был в кармане пиджака.
Кроме того, в «малый набор террориста» входили два пистолета – один за поясом, второй, маленький, словно игрушечный – в кобуре, пристегнутой на щиколотке, и плоская коробка с двумя шприцами, наполненными прозрачной жидкостью. Чуть поколебавшись, Клодин отнесла туда же и две подозрительно тяжелые шариковые ручки – она читала, что под ручку порой маскируют однозарядный пистолет.
Из обычных вещей в карманах обнаружился бумажник, два сотовых телефона, носовой платок, несколько мелких монет и ключи от машины. В бумажнике имелись водительские права на имя Антуана Леметра, гражданина Бельгии.
Сидя в кресле, Клодин с интересом разглядывала маленький пистолетик – раньше она никогда не видела ничего подобного – когда почувствовала на себе чей-то взгляд и, повернув голову, увидела, что ее пленник открыл глаза.
Он молча смотрел на нее со злым недоумением, потом перевел взгляд на лежавшую в нескольких метрах от него Сильву, обратно... кажется, все не мог понять, как же это так получилось, что он, связанный и беспомощный, садит в тесном стенном шкафу, где даже ноги толком не выпрямить. Клодин, честно говоря, теперь и сама удивлялась, как у нее хватило сил затащить его туда.
– Кафир, – сказала она негромко, но жестко.
Мужчина не проронил ни звука, лишь в глазах мелькнуло что-то, что определенно дало ей понять: да, это имя для него не чужое.
– Будешь дергаться, шуметь – львица может на тебя наброситься. Она очень нервная и возбудимая!
Едва ли подобное определение подходило Сильве – вот уж кто сейчас нервничал меньше всего; расположившись на ковре в вальяжной позе, она, казалось, благодушно улыбалась – не иначе как вновь переживала в памяти недавние мгновения счастья: гонораром за сегодняшнее «представление» стала целая тарелка бекона! Но преступнику об этом знать было ни к чему.
– Так что я сейчас заклею тебе рот и закрою шкаф – для твоей же безопасности, – внушительно продолжила Клодин. – И сиди тихо. Если ты будешь ее нервировать – я ни за что не ручаюсь!
Сильва добавила ее монологу выразительности, очень вовремя зевнув с подвывом и лязгнув челюстями.
– А где, – медленно начал Кафир – похоже, язык после снотворного все еще плохо его слушался, – где вторая... – И вдруг словно осекся. – Это что – тоже ты была?!
– С черными волосами? – наконец-то поняла она. – Да, я. – Взяв его собственный короткий нож, отрезала кусок липкой ленты; подошла, Нагнулась и ловким движением прилепила ленту ему на лицо, плотно заклеив рот.
Выпрямилась, потом, чуть подумав, снова взяла нож и присела на корточки. Увидев близко лезвие, Кафир отчаянно замычал, замотал головой и попытался отодвинуться.
Он что, идиот, что ли? Решил, что она ему глаза собирается выколоть или что-то в этом роде?
– Не дергайся! – сердито бросила Клодин. – Я хочу в пленке дырочку сделать, чтобы тебе дышать легче было. Сиди спокойно! – Аккуратно, кончиком ножа, сделала в пленке напротив рта два крохотных разрезика. – Вот так.
Встала и закрыла дверцу шкафа.
Вот и все. Теперь он никуда не денется.
Действительно – вот и все. Кроме одного простенького вопроса: что с ним делать?
Конечно, логичнее всего сейчас было бы вызвать полицию. Все так... если бы не Сильва. Полицейские обыщут дом, найдут ее и львят – что тогда? Не говоря уж о том, что, увидев львицу, они сгоряча могут начать стрелять!
Сама не зная зачем, Клодин вышла в соседнюю комнату. Львята спали на матрасе, мальчик – раскинувшись и вытянув в разные стороны лапы, как надувная игрушка, девочка – свернувшись толстеньким клубочком.
Нет. Нет, нельзя никакую полицию... Остается только один вариант: англичане. Пусть забирают его – тихо, безо всякой полиции и без огласки.
Но сейчас, раз у нее есть то, что им нужно – точнее, тот, кто им нужен – она может диктовать свои условия...
– Привет!
– Клодин? Что случилось?!
– Ничего особенного. – Ей вдруг пришло в голову, что уже вечер и Томми может быть не один. От этой мысли стало почему-то неприятно.
– У тебя все в порядке?
– Да. – Она чуть помедлила, словно перед тем, как броситься в холодную воду. – Слушай, тебе нужен Кафир?
– К-как? – Вопрос явно заставил его опешить. – В каком смысле?!
– В прямом.
Клодин стояла в будке телефона-автомата метрах в трехстах от дома. До сих пор она ни разу не звонила из Сен-Луи-де-Шарона, чтобы не выдать это место, но ехать сейчас куда-то, оставляя Сильву наедине с убийцей, пусть даже связанным, тоже не хотелось.
– Я не совсем понял... – нерешительно сказал Томми.
– Ты что там – не один? – не выдержав, поинтересовалась она.
– Я у Макса, ты же знаешь! – ничуть не удивился он вопросу. – А ты...
– Я спросила, нужен ли вам Кафир.
– Э-ээ... а... да!
– Тогда ты должен через час приехать в место, которое я тебе назову, один, без оружия и без каких-либо микрофонов.
– Куда?
– Сначала давай договоримся. У меня есть ряд условий.
«А если они не согласятся, что тогда делать? – подумала Клодин. – Куда девать этого типа?»
– Какие именно?
– Прежде всего, привези мой паспорт. Но главное – я хочу, чтобы эта история для меня закончилась раз и навсегда. Никаких допросов в полиции, никакого упоминания в прессе – вы получаете Кафира, а я спокойно живу – так, будто ничего и не было. И еще... – она запнулась, – впрочем, нет, последнее условие я тебе скажу, когда ты приедешь. Оно тоже касается конфиденциальности, и нам придется на месте обговорить, как его лучше выполнить.
– Это все? – после короткой паузы деловито спросил Томми.
– Да. Я перезвоню тебе через двадцать минут. И если мои условия будут приняты, тогда скажу, куда приехать.
«А все-таки – что делать, если они не согласятся?» – подумала она, вешая трубку.
Из телефонного разговора:
– Предложение по меньшей мере странное.
– Вы не предполагаете, что это ловушка?
– Сомневаюсь. В таком случае она могла потребовать встречис сотрудником более высокого ранга – со мной, например. А Конвей – зачем он мог кому-то понадобиться?
– Ладно, у нас нет времени на размышления. Придется соглашаться... черт бы ее побрал!
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Из дневника Клодин Бейкер: «...Представляю, что сказала бы мама, если бы она это увидела !»...
Сен-Луи-де-Шарон был местом тихим, тем более в воскресенье вечером. За последние сорок минут к заправке подъехали всего две машины, в одной сидела женщина, в другой – молодая парочка. Подъехали, заправились и уехали.
Клодин сидела на лавочке в сквере напротив заправки и ждала Томми. Местом встречи она назначила небольшую автостоянку между заправкой и супермаркетом – обычно там парковались покупатели, но в воскресенье магазин работал только до обеда, и сейчас на площадке было пусто.
Дожидаясь ответа от англичан, она успела сбегать домой и убедиться, что все в порядке: Кафир, связанный и обмотанный, не пытается высвободиться, а смирно сидит в шкафу. Для большей надежности проволокла через всю комнату тяжеленную тахту, придвинула к дверце шкафа; чуть подумав, надела вместо белой курточки черный жакет – не такой теплый, но зато и не приметный в темноте.
Потом, позвонив и услышав: «Да, мы согласны на все твои условия», она объяснила Томми, где будет ждать его, пошла в сквер и затаилась, наблюдая за окрестностями стоянки и оборачиваясь на каждый шорох: а вдруг сейчас подъедет машина с «группой захвата» – вроде той, на площади Сен-Мишель? Но ни подозрительных машин, ни подозрительных людей на улице не появлялось; с подошедшего поезда RER сошло всего человек пять, из них три женщины, и все они, ни на секунду не задержавшись, прошли мимо заправки.
Томми подъехал минут на пять раньше назначенного времени.
Когда в конце улицы показались фары, Клодин напряглась.
Машина подъехала ближе, и стало видно, что это серый «Ситроен». Еще ближе... свернула на стоянку, остановилась, водитель вышел и огляделся – в свете фонаря блеснули светло-каштановые волосы.
Сердце толкнулось в груди, и Клодин на миг закрыла глаза – так велико было чувство облегчения и таким своим и близким он ей показался, будто они были старыми друзьями, а не виделись всего один раз, да и то не больше часа.
