Текст книги "Девушка с обложки"
Автор книги: Мери Каммингс
Жанр:
Женский детектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– Старайтесь не... не провоцировать их, как это получилось сегодня.
– А что мне было делать? Не вмешиваться, вы считаете?! – против ее воли, слова эти прозвучали как вызов.
– Я все понимаю, – кивнул шейх и на миг закрыл глаза. Чувствовалось, что говорит он с усилием, и не только из-за одышки – сама тема ему неприятна. – Я бы и сам поступил так же. Но ситуация постепенно осложняется, и Зияд... я не знаю, сможет ли он удержать их в следующий раз.
– Вы хотите сказать, что ситуация выходит из-под контроля? – напрямую спросила Клодин.
– Надеюсь, что нет, но... – Он не договорил, смысл был понятен и так.
– Вам тоже угрожает опасность?
– Мне?! – с оттенком высокомерного удивления переспросил Абу-л-хаир, цокнул языком и резко мотнул головой – Клодин уже знала, что этот жест означает «нет». – Но вы – другое дело. Поэтому старайтесь держаться скромно и не смотреть им в глаза. Прямой взгляд в глаза они могут воспринять как вызов.
«Будто животные, волки!» – чуть не ляпнула она вслух.
– И... я бы хотел, чтобы вы потом вернулись сюда и провели этот день здесь. Мне так будет спокойнее.
На пороге вырос Зияд, кивнул и махнул рукой, показывая вниз.
– Идите, Клодин, все уже готово, – сказал шейх.
На этот раз Зияд повел ее не по внутренней лестнице, а через верхнюю палубу – то ли не хотел, чтобы она снова столкнулась с теми же террористами, то ли просто решил пройтись по свежему воздуху. Они уже дошли до поручней, парень повел автоматом в сторону трапа: «Сюда!» – и тут Клодин случайно бросила взгляд вниз, на среднюю палубу, где стояли оба катера и вертолет. Именно вертолет и привлек ее внимание – он выглядел каким-то непривычно скособоченным. Лишь через секунду она поняла, что у винта отломана одна лопасть, а на месте кабины зияет дыра.
– А что... – она схватила Зияда за рукав, – что с вертолетом случилось?!
Парень смерил ее взглядом – сама, мол, не видишь? – но все же удостоил коротким ответом:
– Сломался.
Около вертолета стоял часовой с автоматом, еще человек пять сгрудились возле лебедки, предназначенной для спуска на воду катера.
– А кто его... так?.. – На самом деле Клодин ни на йоту не сомневалась, что взорванный вертолет – дело рук Томми, но хотелось знать подробности: почему, зачем; что с ним, а вдруг он ранен?
– Бармен, – неохотно буркнул Зияд.
– Какой еще бармен?! – Ничего нет подозрительного, если она об этом спросит – любая бы спросила!
Но ее охранник, похоже, уже пожалел о том, что разболтался.
– Сюда! – снова махнул он автоматом в сторону трапа.
В этом жесте не было ничего угрожающего – возможно, парень даже не особо осознавал, что у него в руках оружие, и показывал им так же непроизвольно, как рукой.
– Это что – тогда, когда ночью взорвалось что-то и выстрелы были? – со скоростью черепахи продвигаясь к трапу и по-прежнему глядя вниз, продолжала допытываться Клодин.
– Идем! – вместо ответа нудно повторил Зияд.
Она со вздохом ускорила шаг – стало ясно, что толку от него не добьешься.
Завтрак для Ришара ждал ее в холле на главной палубе. Надо сказать, куда более обильный, чем принесли ей самой: помимо крутых яиц, булочек и все тех же одноразовых джемов и сливок, на сервировочном столике стояло накрытое блестящей крышкой блюдо с чем-то горячим.
– Еда, – указал на него своим «заменителем руки» Зияд. Клодин догадалась, что таким образом он дает ей понять, что везти столик – это женская работа. Впрочем, далеко везти не пришлось – оказывается, Томми успел испортить лишь один лифт, второй же, «обслуживавший» нижние палубы, в том числе и твиндек, работал нормально.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Из дневника Клодин Бейкер: «Подумаешь, в первой десятке он!»...
Увидев входящую Клодин, Ришар испуганно вскинулся:
– Вы?! – Попытался вскочить с кровати, но после первого рывка болезненно скривился и дальше вставал уже медленнее, придерживаясь рукой за спинку.
– Мне разрешили навестить вас. Вот, завтрак заодно принесла.
– А я подумал, что вас тоже...
– Нет, – быстро мотнула Клодин головой, подошла ближе. – Со мной все в порядке.
Всего три дня назад она танцевала с красивым обаятельным мальчиком, смеялась, в шутку сердилась на его комплименты. Человек, стоявший сейчас перед ней, выглядел лет на десять старше: небритый, весь в синяках; на скуле багровела большая ссадина, губа была рассечена и распухла, уродливо перекосив рот. От этого у Клодин возникло странное, иррациональное ощущение неловкости, даже вины, подобное тому, которое порой возникает у здорового человека при виде инвалида.
– Как вы себя чувствуете, Ришар? – мягко спросила она.
– При виде вас я готов забыть обо всем! – криво улыбнулся он разбитым ртом.
– Я серьезно спрашиваю!
– Если серьезно, – Ришар вздохнул и поморщился, – то лучше, чем можно было ожидать после подобного... инцидента. Как видите – стою на ногах, и кости все целы.
– Да, я вижу – вам даже дышать больно!
– Скорее всего, трещина в ребре или просто сильный ушиб. И... – он поднял левую руку – кисть распухла как надутая резиновая перчатка. – Но это не страшно, у меня такое уже было, когда я по груше неудачно ударил, Через неделю само прошло.
– И лицо все разбито... – Клодин подошла вплотную, осторожно прикоснулась кончиками пальцев к шершавой от запекшейся крови скуле.
Ришар повернул голову, прижался к ее ладони щекой и мер так, прикрыв глаза. Щека была горячей, пульс на виске бился часто-часто.
– У вас, похоже, температура...
– Пройдет, – ответил он, не открывая глаз.
Клодин погладила его по голове – он тут же обхватил ее здоровой рукой, притянул к себе... и болезненно охнул, отстраняясь.
– Что случилось?! – она даже испугалась – так исказилось его лицо.
– Ничего... сейчас, – прошипел Ришар, – сейчас пройдет...
Ах, вот оно что – он забыл про свое ребро!
– Сядьте лучше – вы же еле стоите на ногах!
– Мы можем пойти еще дальше и лечь. – Лоб его все еще был наморщен от боли, но глаза весело блеснули.
– Ришар, вы неисправимы! – она не хотела – и все же рассмеялась.
– Надеюсь!
Даже в этом состоянии он явно был не прочь пофлиртовать, но Клодин хотелось успеть сделать то, ради чего она пришла сюда. Неизвестно, сколько времени отпустит ей Зияд, прежде чем войдет в каюту и махнет автоматом: «Пошли!».
– Я вам принесла аспирин и тайленол. И вы не против, если я вас осмотрю... и перевяжу, если надо, – кивнула она на нижнюю полку сервировочного столика, где громоздились бинты, вата и лейкопластырь.
– Мужчине всегда приятно, когда его касаются ласковые женские ручки! – с энтузиазмом воскликнул Ришар.
Сесть ему пришлось на кровать – каюта, которая служила ему камерой, была обставлена куда скуднее пассажирской: две кровати, стол с кофеваркой, стул и тумба с телевизором; ни бара, ни кресел, ни трюмо с удобной табуреточкой. Стул же с высокой спинкой не давал возможности подобраться к спине, на которую пришлась изрядная доля ударов.
Рубашку Ришар снял с трудом. Точнее, снимала ее с него Клодин – сам он при попытке раздеться картинно заохал и застонал. Сколько здесь было правды, а сколько желания, чтобы его пообслуживали «ласковые женские ручки», она не знала и не стала выяснять – даже если толика притворства и присутствовала, избит парень все равно был сильно.
Зрелище, открывшееся под рубашкой, выглядело удручающе – выражение «живого места нет» тут вполне подходило. Синяки, расцветкой от зеленоватых до почти черных, расплывались по всему торсу, кое-где сливаясь друг с другом и перемежаясь кровоподтеками.
– Если хотите, я могу вас намазать обезболивающей мазью, – неуверенно предложила Клодин. Кое-какой печальный опыт у нее был, конечно – и с велосипеда не раз падала, и колени расшибала – но иметь дело с так сильно избитым человеком ей еще не приходилось.
– Я даже на укол согласен, но если я ни разу не заплачу – вы потом должны будете меня поцеловать! – Рука его тем временем легла на ее колено, легонько поглаживая, медленно поползла вверх.
– Нет, уколов я вам делать не стану, – рассмеялась она. – Так что на поцелуй не надейтесь! И уберите руки!
– А отвлечься чем-то, пока вы мне больно делаете?! – Он жалобно взглянул на нее снизу вверх.
Не так уж она ему и больно делала – мазала осторожно, кончиками пальцев; когда влезла на кровать, чтобы добраться до спины, Ришар не преминул заметать:
– Вот видите – сама судьба сводит нас в одной постели!
Эти попытки флирта уже не раздражали Клодин своей неуместностью – наоборот, возникало невольное уважение к парню, способному, даже кривясь от боли, не терять бодрости духа. Здесь они были схожи с Томми – тот бы наверняка сейчас тоже шутил и подбадривал ее.
Покончив с самыми мрачно выглядевшими синяками, она слезла с кровати и, подойдя к Ришару спереди, пробежалась пальцами по его голове, прощупывая, нет ли там шишек или ран. Он тут же, притянув ее к себе здоровой рукой, ткнулся лицом ей в грудь.
– Ришар, не валяйте дурака! – сердиться на него толком не получалось – вместо этого хотелось, как маленького, поцеловать его в макушку, чтобы быстрее прошло.
– Так приятно-приятно, когда вы волосы ерошите... И не смейтесь: когда вы трясетесь – мне больно! – капризно заявил он.
– Примите тайленол, – посоветовала Клодин, вывертываясь из его руки.
– Вы считаете, что это охладит мои чувства к вам?
Нет, он положительно был неисправим!
– Встаньте, я вам еще ребра потуже перевяжу. Руки сделайте в стороны – и не вздумайте сейчас обниматься, вы мне будете мешать!
– А потом можно?
– Ришар, вам это еще не надоело?
– Нет!
Покряхтывая и морщась, он встал. Клодин принялась тщательно, на каждом обороте переворачивая рулончик, как учили ее когда-то в лагере герлскаутов, обматывать бинтом его торс и недовольно мотнула головой, почувствовав, как он поглаживает ее по шее.
– Не мешайте!
– Клодин, кто этот счастливец, из-за которого вы меня так упорно отвергаете? – жалобно, но с оттенком недовольства спросил Ришар.
– С чего вы вообще взяли, что есть какой-то счастливец?
– Но я же все-таки разбираюсь в женщинах! Я вам нравлюсь, я же вижу! И при этом вы меня упорно отвергаете; не притворяетесь, чтобы цену себе набить – а в самом деле не хотите. Я уверен, что если бы я сейчас предложил вам руку и сердце – вы бы и то отказались!
– Разумеется! – хихикнула Клодин, внезапно представив себе, как венчается с двумя женихами сразу и они, стоя с двух сторон от нее, неприязненно переглядываются. Надо сказать, что Ришар в смокинге и с гвоздикой в петлице смотрелся куда лучше Томми – тот рядом с ним выглядел этаким деревенским увальнем.
– Вот видите – если бы этого счастливца не было, вы бы хоть на несколько секунд задумались, прежде чем ответить. Ведь я, кроме всего прочего, в рейтинге европейских женихов занимаю сейчас место в первой десятке! Так кто он?
– Его имя вам все равно ничего не скажет, – улыбнулась она. Интересно, что бы он сказал, узнав, что пресловутый «счастливец» – тот самый бармен, который предлагал ему коньяк! В очередной раз стряхнув его ладонь со своей талии, заколола бинт парой булавок и отступила, оглядывая аккуратную повязку, покрывавшую теперь торс Ришара от подмышек до нижних ребер.
– Подышите, проверьте – не мешает?
– Нет... – Он осторожно вдохнул и выдохнул. – Нет, все нормально. Спасибо. – Поймал ее руку, поцеловал и, словно машинально придерживая ее и поглаживая большим пальцем, вернулся к прежней теме: – Но кто бы ни был этот счастливец – в любом случае он далеко («Знал бы ты!» – подумала Клодин, показалось даже, что где-то под потолком пронесся легкий шорох), а мы оба здесь. И можем умереть завтра. Или сегодня... – Он многозначительно замолчал и, склонив голову и глядя из-под густых ресниц, коснулся губами ее ладони, легонько пощекотал языком.
Снова шорох?..
Возможно, из-за этого то ли услышанного, то ли померещившегося звука голос Клодин прозвучал резче, чем ей хотелось:
– Вы очень храбрый мальчик, Ришар. – Подчеркивая этим словом дистанцию между ними, она высвободила руку. – Очень везучий и... извините, но очень глупый. Вас же запросто могли убить!
Сапфировые глаза взглянули на нее сверху вниз с высокомерным мужским превосходством, в них так и читалось: «Да что ты вообще понимаешь?!»
– Вы считаете, что я не должен был вмешиваться? – спросил он холодно, чуть ли не с вызовом.
Она вспомнила, как час назад задала шейху тот же самый вопрос.
– Я все понимал, Клодин, – после короткой паузы сказал Ришар уже мягче, – и что они сильнее меня, и что могут убить... Но если бы я тогда остался сидеть, то, – он пожал плечами, – наверное, долго не смог бы смотреть в глаза ни одной женщине.
Клодин не нашлась, что ответить, сказала лишь:
– Ваш отец за вас очень переживает.
– Вы его видели?!
– Да. – Обстоятельства их встречи она предпочла не уточнять. – Я к нему еще зайду потом, после вас. Если хотите ему что-нибудь передать...
– Передайте, что со мной все в порядке. И не говорите про это, – он приподнял поврежденную руку. – А то он еще больше переживать будет. – Улыбнулся, будто извиняясь. – У него, кроме меня, никого нет. Мама умерла три года назад... они со школы были вместе, он до сих пор опомниться не может.
Клодин легонько погладила его по плечу – какие-то сочувственные слова тут были неуместны.
– Давайте я вам сделаю кофе, и вы что-нибудь съедите – тогда я с чистой совестью смогу сказать ему, что вы поели.
– Сейчас не хочется на это тратить время. – В его голосе послышались прежние нотки шутливого флирта. – Потом, когда вы исчезнете, оставив лишь легкий запах духов, я поем... закрыв глаза и представляя себе, что вы все еще рядом.
– Не валяйте дурака, Ришар, – беззлобно отмахнулась Клодин, как если бы это был ее младший братишка. Казалось, что-то в их отношениях вдруг изменилось и они перешли в стадию, где флирт уже неуместен.
Возможно, и Ришар это понял, потому что без дальнейших споров отошел к кровати и сел.
Клодин принялась хлопотать над кофеваркой и не слишком удивилась, услышав сзади:
– Вы не в курсе, что с Дорной?
– Нет.
Он снова замолчал – спросила сама Клодин:
– Вы ее хорошо знаете?
– Да... Нет... Мне было шестнадцать, когда мы познакомились. Мне – шестнадцать, а ей – почти двадцать. И она... она была добра ко мне. – Клодин обернулась – Ришар сидел, улыбаясь так, как улыбаются мужчины, когда вспоминают что-то, о чем не хотят говорить – но и забывать тоже не хотят. Встретился с ней глазами и продолжил: – Это длилось всего месяц, чуть больше, потом каникулы кончились и я вернулся в школу, а она в университет. Все. Конец истории. С тех пор мы виделись порой, но «Привет!» – «Привет!» – и пошли дальше, словно ничего и не было. – Пожал плечами. – Сам не знаю, зачем я вам все это рассказываю. Глупо, наверное...
– Ничего не глупо. – Она вздохнула и потрепала его по макушке. – Идите есть – все уже готово.
Через минуту Клодин воочию убедилась в справедливости утверждения человека в маске: «Молодой здоровый парень. Ничего страшного». Она бы, наверное, в таком состоянии о еде не могла и думать, Ришар же, увидев перед собой блюдо с теплым, соблазнительно пахнущим пряностями рисом и целым жареным цыпленком (спасибо Зияду – расщедрился!), принялся уплетать их за обе щеки. Прервался лишь, чтобы спросить:
– А вы? – Приглашающе подвинул блюдо в ее сторону.
– Спасибо, я уже. – Про диету и про то, что сегодня она собирается ограничиться лишь йогуртом, объяснять не хотелось.
– Что там, снаружи, творится? Я слышал ночью выстрелы, взрывалось что-то... – спросил Ришар, продолжая перемалывать зубами курицу.
– Я сама мало что знаю, – Клодин сглотнула слюну: крылышко с поджаристой корочкой, которое он только что оторвал от тушки, выглядело особенно аппетитно. – Кажется, взорвался вертолет.
– Вас тоже в каюте запертой держат?
– В основном да. Но я много времени провожу у шейха. – Неловко улыбнулась – не хотелось, чтобы Ришар подумал что-нибудь не то. – Он меня приглашает в шахматы играть. Ну и... по дороге кое-что удается увидеть и услышать.
– А как вам удалось ко мне пробиться?
– Тоже шейха попросила, – пожала плечами Клодин.
– Они что – его слушаются? – Он оторвался от курицы, взглянул удивленно.
– Нет, но... он старый и уважаемый человек, их единоверец, – попыталась она, как могла, объяснить ситуацию. – Поэтому они, хоть к захватили его яхту, но тем не менее к нему относятся с определенным пиететом. И если он на чем-то настаивает... тем более когда речь идет о такой мелочи, как позволить мне вас навестить – не перечат.
– И вы можете свободно ходить по яхте?
– Нет, что вы – с конвоиром, он и сейчас за дверью ждет.
Недаром сказано «Заговори о черте – а он уж тут» – не прошло и минуты, как дверь отворилась и на пороге вырос Зияд.
Клодин вздохнула и встала.
– Ну все, мне пора...
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Из дневника Клодин Бейкер: «...Иногда разгадка очевидна, буквально в глаза бросается — а на глазах будто шоры, смотришь и не видишь...»
Абу-л-хаир то бродил по гостиной, то уходил в кабинет, то молча сидел у камина, уставившись на искусственный огонек, плясавший на не менее искусственных поленьях. Вид у него был какой-то подавленный.
Как не хотелось Клодин расспросить его и насчет «бармена», и насчет ночного происшествия – может, он знает что-то еще? – но самой завязывать разговор было неудобно, а он желания общаться не проявлял.
Поэтому она расположилась на уютном диванчике в углу гостиной, прихватив в библиотеке несколько книг. Открыла томик Ростана, начала было читать – но уже через несколько минут опустила книгу и уставилась в окно, вспоминая, как объясняла сегодня Ришару, почему террористы во многих вопросах идут навстречу шейху: «он старый и уважаемый человек, их единоверец...» И чем дальше, тем менее убедительным ей самой казалось это объяснение.
Пассажиры и команда – заложники. Террористы – угроза их жизни. А вот шейх – кто он?
Пленник, как и все пассажиры? Нет, едва ли... Сейчас она ясно вспомнила: ни один из террористов не направил на Абу-л-хаира автомат, никто ни разу не толкнул его – вообще пальцем не тронул... Только ли в том дело, что он, как и они, мусульманин?
А он временами вел себя с ними как хозяин с прислугой – и не боялся, если что-то ему не нравилось, открыто проявлять недовольство. Вчера хватило нескольких его слов – и распаленному, уже считавшему ее своей добычей старпому пришлось отступить не солоно хлебавши. И сегодня тоже, Зияд упомянул Абу-л-хаира – и это имя подействовало на автоматчиков как холодный душ.
Так кто же он – заложник, жертва преступников – или... или, может быть, наоборот – один из тех, кто ими командует?!..
До сих пор, если у Клодин и возникали какие-то подозрения в отношении Абу-л-хаира, она гнала их от себя: «Шейх? Да нет, чепуха; такой влиятельный, уважаемый и богатый человек – как он может быть связан с террористами?! Нет, нет – они просто его уважают... потому что он их единоверец!».
Но ведь если принять эту идею, то все объясняется, даже то, что один из автоматчиков – Зияд – фактически находится у него в услужении: варит ему кофе, по поручениям бегает... Ее, опять же, охраняет – тоже, несомненно, не по доброте душевной, а потому что ему так приказано.
Шейх в очередной раз встал, подошел к окну и выглянул наружу – после чего ушел в кабинет. Клодин проводила взглядом бесшумно скользившую по ковру худую фигуру в белом, похожую на волшебника из какого-нибудь диснеевского мультфильма; подумала: а может, все ее умопостроения – чепуха, и на самом деле Абу-л-хаир вовсе не виноват, может, он сотрудничает с террористами лишь потому, что его вынудили к этому – например, шантажом?
Как бы то ни было, ясно одно: с теми, кто захватил яхту, он как-то связан, пользуется среди них определенным влиянием и знает о них куда больше, чем говорит...
Дважды приходил человек в маске, они с шейхом уединялись в кабинете. Выходя оттуда, главарь неприязненно поглядывал на Клодин, словно подозревая, что она подслушивала под дверью – так ей, по крайней мере, казалось, хотя сквозь прорезанные в белом пластике отверстия глаз было не видно.
Вскоре появлялся и шейх – еще более мрачный, чем раньше; снова садился у камина. О Клодин не вспоминал; лишь когда часа в четыре Зияд выставил на столик все атрибуты «кофепития по-арабски», Абу-л-хаир обернулся и махнул рукой:
– Присоединяйтесь.
Она подошла, села на кожаный, расшитый золотом пуфик.
Заодно подсмотрела, как шейх общается с Зиядом – практически без слов: щелчок пальцами, скупой жест – и перед ней появилась чашечка; еще щелчок – и парень чуть ли не бегом принес откуда-то блюдо с запомнившимся ей еще с первого дня на яхте крупным розовым виноградом и краснобокими персиками.
– Я обычно днем не ем, но вы, если хотите...
– Нет-нет, мне вполне хватит кофе и фруктов, – быстро перебила Клодин и улыбнулась. – Тем более что и профессия моя накладывает на еду определенные ограничения.
– Ну что ж... – Шейх приглашающе повел рукой. – Прошу.
Больше он не сказал ни слова – прихлебывал кофе, вздыхал, смотрел куда-то перед собой; было ясно, что к светской беседе он сейчас не расположен.
Клодин отщипывала по ягодке винограда, думала о том, как, наверное, беспокоится мама: за четыре дня – ни одного звонка, и встрепенулась, услышав слова шейха:
– Клодин, вы слышали когда-нибудь притчу о глупце и дьяволе?
– Нет.
Она ждала, что сейчас Абу-л-хаир расскажет одну из своих витиеватых восточных историй, но он снова замолчал. Потом пробормотал сквозь зубы:
– Извините... – встал и ушел в кабинет.
Клодин допила кофе и, прихватив с собой кисточку винограда, перебралась обратно на диванчик – там думалось лучше.
По всему было видно, что старик расстроен – очень расстроен. Тем, что произошло вчера? Она вспомнила начало ужина – благостного, улыбающегося шейха, его слова: «Я рад сообщить, что история благополучно разрешилась...» И – его же побагровевшее лицо и выпученные глаза, когда человек в маске стал раздавать гостям конверты с суммами выкупа.
Да, вчерашние события были для Абу-л-хаира, несомненно, шоком. Только ли они стали поворотным моментом, заставившим его сегодня сказать «ситуация осложняется» – или есть еще что-то, чего она не знает?..
Чем дальше, тем больше в Клодин крепла уверенность, что ключ ко всему – человек в маске, что разгадав связанные с ним загадки, она сможет разобраться и во всем остальном.
Итак – что о нем известно?
Прежде всего – их двое. Первого она видела всего один раз – во время, так сказать, «первоначального знакомства» с террористами. Что она знает о нем? Да почти ничего – она была тогда в таком шоке из-за всего происходящего, что даже коричневые ботинки заметила чисто случайно.
Он объявил о том, что яхта захвачена, и сказал, что у всех отберут сотовые телефоны. Синьора Ласкони возмутилась этим – он дал ей пару пощечин, а когда Халид набросился на него, пытаясь защитить ее – хладнокровно застрелил его. Потом приказал развести всех пассажиров по каютам, а тело Халида кинуть за борт.
Все, на этом он сходит со сцены; следующий раз, когда Клодин увидела маску, под ней скрывался уже другой человек. Тот, который то и дело спорит и ссорится с шейхом, который объявил, что гости тоже должны платить выкуп, а сегодня не хотел, чтобы она навестила Ришара... но потом все же не стал перечить Абу-л-хаиру.
Что она может сказать о нем? О, значительно больше, чем о первом – за два дня успела присмотреться.
Он говорит по-английски – чисто и правильно, без акцента; по-французски и, само собой, по-арабски. Наверняка брюнет: раздавая пассажирам конверты, он прошел совсем близко, и на пальцах, на тыльной стороне были заметны черные волоски. И – он знаком с пассажирами, знает их в лицо. Правда, тут есть одна лазейка: а не мог ли шейх, когда все пассажиры уже сели, сказать ему, кто есть кто?
Теоретически, конечно, мог... но сомнительно. И потому, что безошибочно запомнить за несколько минут почти тридцать человек очень трудно – и потому, что шейх, при его привычке жестикулировать в разговоре, наверняка бы хоть на одного пассажира указал, если не рукой, то кивком головы. И тип в маске взглянул бы туда. А этого не было – Клодин ясно видела, что разговаривали они, не глядя на гостей.
Вроде и много набирается всяких сведений – на самом же деле... ничего... Ничего, что могло бы натолкнуть на разгадку.
А может, у него на лице какой-то шрам – такой большой, что, будь он без маски, эту «особую примету» все бы заметили и запомнили? Но двое, почему их двое?!..
Теперь Клодин уже с нетерпением ждала, когда же тип в маске придет в очередной раз – авось, удастся заметить еще что-то. Но он все не появлялся. Зато шейх часам к семи чуть отошел от своей подавленности; выйдя из кабинета, как ни в чем не бывало сообщил:
– Я заказал ужин – минут через двадцать привезут. – Кивнул на книгу в ее руках. – А, я вижу, вы тоже любите классику.
Продекламировал несколько строк из «Шантеклера» – Клодин тем временем взяла себе на заметку: раз он может, не выходя из кабинета, заказать ужин – то, получается, телефон у него не отключен.
За ужином он был вполне любезен и словоохотлив, продолжал рассуждать о французской классической поэзии и о литературе вообще; уговорил Клодин попробовать страшно вкусный (и, увы, жутко калорийный!) десерт из бананов со взбитыми сливками и шоколадом, сам тоже съел двойную порцию, после чего, улыбаясь, махнул в сторону шахмат:
– Ну что – надеюсь, вы не против будете сыграть партию-другую? – Рассмеялся своим дребезжащим смешком: – Но берегитесь – я со вчерашнего дня жду возможности взять у вас реванш!
Клодин чуть не спросила: «А кофе?!» – она уже привыкла, что все их трапезы завершались этим напитком – но потом кивнула:
– Да, разумеется! – Ей весь день хотелось как-то утешить и подбодрить старика.
Кофе они все же попили, после первой партии. Ее Клодин проиграла, именно так, как хотела: победу шейх одержал после трудной и долгой борьбы.
Вторую партию он тоже выиграл – сиял от удовольствия, казалось, вот-вот в ладоши захлопает. Объяснил утешающим тоном, что опыт тоже чего-то да стоит – он ведь начал играть в шахматы задолго до ее рождения!
Третью партию Клодин решила выиграть.
После пятнадцатого хода шейх нахмурился, после восемнадцатого – нервно почесал тыльную сторону ладони, потянулся к ладье... отдернул руку и вперился в доску. Наверное, заметил, что ход ладьи означает для него неминуемый проигрыш.
Неуверенно протянул руку к пешке... и тут дверь отворилась и в очередной раз черт принес человека в маске.
За те несколько секунд, что он шел к ним, Клодин успела отметить, что при ходьбе этот тип слегка разводит носки в стороны. Еще одна ничего не дающая «особая примета»...
Он остановился рядом с уставившимся на доску шейхом, успел сказать:
– Иа-а... – когда старик, словно очнувшись, резко дернулся и вскинул голову.
Сейчас закричит! – пронеслось в голове Клодин. Ведь это все уже было, и не далее чем три дня назад!
Был и разъяренный вопль шейха, и замолчавший на полуслове человек рядом с ним... и даже то, что человек этот молча отступил, повернулся и пошел. Правда, на сей раз Абу-л-хаир внес в сцену некоторую новизну: схватив валявшуюся рядом подушку и крикнув еще что-то, запустил ею вслед удаляющейся фигуре, задев по дороге доску, так что две пешки слетели на пол.
Подушка пролетела мимо цели и шлепнулась на ковер, заставив террориста обернуться и сказать что-то ехидным тоном. Шейх задохнулся от ярости, но лишь насупился и отвечать не стал.
Лишь когда за типом в маске бесшумно закрылась дверь, он буркнул, словно оправдываясь:
– Терпеть не могу, когда отвлекают!
– Я тоже, – сочувственно кивнула Клодин.
– Может быть, раз так неудачно вышло – не будем доигрывать эту партию? – подбирая упавшие пешки, предложил шейх. – Начнем по новой? – Очевидно, он полагал, что безотрадная для него позиция, сложившаяся на доске – это всего лишь случайность, и уж в следующий-то раз он обязательно выиграет.
– Да, разумеется.
От своего намерения она при этом отступать не собиралась: двух побед подряд для него было вполне достаточно, третья – это уж слишком.
Часов в одиннадцать, после долгих мытарств, Абу-л-хаир признал свое поражение; предложил неуверенно:
– Ну что – еще партию?
Клодин покачала головой.
– Мне, пожалуй, уже пора. Поздно.
Время и впрямь было позднее, вот-вот, по идее, должен был появиться Томми.
– Может быть, вам стоит, – нерешительно сказал шейх, – переночевать сегодня у меня? – Добавил, увидев, что она качнула головой: – Нет, вы не подумайте... здесь, на диване...
Клодин еле сдержала улыбку: вот о чем она думала меньше всего – так это о том, что у него по отношению к ней могут возникнуть какие-либо неблаговидные намерения.
– Нет, это неудобно.
– Но здесь вам будет безопаснее.
– И так все будет в порядке, – оптимистично заверила она.
– Ну что ж... – он поджал губы, вроде даже слегка обиделся, – в таком случае Зияд вас проводит. – Одним плавным движением, не коснувшись рукой пола, поднялся с подушки, на которой сидел, и ушел в кабинет.
Зияд – из вредности, наверное – снова повел ее через улицу. Накрапывал мелкий противный дождик, и идти приходилось медленно, чтобы в темноте не поскользнуться на луже. Освещена была лишь средняя палуба, где у лебедки по-прежнему копошились люди в желтых водонепроницаемых куртках, как у дорожных рабочих. Человек в маске тоже был там – Клодин заметила промелькнувший сгустком мрака черный балахон.
Подумала – тоскливо, сама понимая, что версия идиотская и никакой критики не выдерживает: «А может, это все розыгрыш?! Спектакль, придуманный для развлечения гостей, чтобы им было потом что вспомнить – вроде как иногда делают на туристических лайнерах: труппа актеров разыгрывает якобы произошедшее убийство. Потому и маска – чтобы было страшнее и занимательнее...»
Она сама понимала, что скорее уж можно поверить в то, что тип в маске – инопланетянин, и морду страшную зеленую прикрывает, чтобы людей не пугать, но упрямо продолжала додумывать: «...Среди пассажиров тоже есть двое-трое артистов – Каррены, например, или эта самая итальянка. И Ришара на самом деле никто не избивал, и Халид тоже жив-здоров...»
Озарение наступило внезапно – вдруг, мгновенно, сама собой, в голове ее выстроилась целостная и логичная версия, объяснявшая все – от поведения шейха до двух человек под одной маской.
Клодин так резко остановилась, что шедший сзади Зияд чуть не налетел на нее.
– Забыла что-то? – спросил он.
– Нет... нет, – отмахнулась она. – Сейчас...
Еще несколько секунд, сосредоточиться, додумать до точки – все ли сходится, все ли верно?!..
Она обернулась.
– Все в порядке. Пойдем.
Сердце прыгало от возбуждения; Клодин тоже хотелось запрыгать, покрутиться на месте – а потом схватить кого-нибудь за рукав, сказать: «Послушай, я знаю, знаю! Я догадалась!»
