Текст книги "Поцелуй куртизанки"
Автор книги: Мэри Блейни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
Глава 35
– Но почему герцог был так недобр к вам? – Джанина рухнула на стул. – Он же мужчина, а вы нравитесь всем мужчинам.
– Он видел, как много неприятностей я доставила Елене. Он считает, что я – грубая и эгоистичная, и он описывает меня всеми плохими словами, которые ты только можешь придумать.
– Но это несправедливо, в вас много и хорошего.
– Ох, Джанина, надеюсь, что так, но герцог не знает меня с другой стороны. Лорд Дэвид поначалу обращался со мной так же. Наверное, это справедливо, если учесть, как сильно я осложнила Елене жизнь.
«И Уильяму тоже. А теперь и Дэвиду».
– Что вы будете делать? – в полном отчаянии спросила Джанина.
Мия посмотрела на сестру, она боялась, что потеряет и Джанину.
– Как только Елена родит и оправится после родов, я уеду. Попробую узнать, можно ли мне вернуться в Сэндлтон и пожить там до моего совершеннолетия. Если Елена не настолько мне доверяет, чтобы отпустить, тогда я попрошу разрешения пожить в домике для гостей до тех пор, пока не смогу получить свои деньги и уехать.
Мия думала о предстоящем годе с ужасом. Он будет для нее наказанием, но она заслужила это наказание, если по ее вине Дэвид потерял шанс на успех своего предприятия.
– А когда придет время, думаю, я все равно поеду в Бат. Уж точно не в Лондон. И найду себе компаньонку.
Мия была полна решимости найти способ жить независимо, даже если для этого придется пойти на компромисс.
– Я и Ромеро поедем с вами.
Джанина взяла руку Мии в свои ладони.
– Спасибо, Нина, но, наверное, тебе сначала следует поговорить с Ромеро.
– Мы уже говорили. Он знает, что вы – моя единственная родственница, и я вас не брошу. Никогда не брошу!
Такая преданность Джанины значила для Мии очень много.
– Но прежде чем я что-нибудь сделаю, я должна узнать, какое решение герцог принял по поводу фабрики. Если герцог не поддержит Дэвида, я должна найти способ заставить его передумать. Мне нужно разработать какой-то план.
Продолжить разговор не удалось: в комнату вбежала запыхавшаяся молодая горничная. Она возбужденно протараторила:
– У герцогини начались роды! Ребенок рождается!
Все в замке пребывали в ожидании. Первые три часа прошли без событий. Слуги выполняли необходимые работы, но потом одна из горничных разбила вазу, а лакей опрокинул рыцарские доспехи. На четвертом часу ожидания две горничные поспорили из-за чего-то так, что довели друг дружку до слез, а одна из служанок на кухне обожгла руку.
В конце пятого часа, когда половина рабочего дня уже прошла, Уинтроп отпустил приходящих слуг по домам, а остальных отправил помогать экономке полировать серебро. Никто не жаловался.
Над всеми, как призрак, витало мрачное воспоминание о последних родах в этой семье. Первая герцогиня не пережила ночь.
В доме становилось тише. Мия вдруг поняла, что рождение ребенка затрагивает их всех, а не только герцога и его жену. Все под этой крышей и в городе Пеннсфорде молились за благополучное рождение следующего Пеннистана.
Они с Джаниной ждали в гостиной, пытаясь убедить друг друга в том, что Елена разрешится от бремени благополучно. Женщины обычно благополучно рожают, а не умирают. Но, как сказал мистер Новинс, женщины слишком хорошо понимают, что жизнь и смерть разделяет лишь один вздох. Каждый раз, когда Джанина говорила что-нибудь ободряющее, Мия вспоминала, что дочь регента умерла в родах, а ее собственная мать так никогда до конца и не оправилась от родов. Когда до обеда оставалось еще несколько часов, Мия сказала, что пойдет в детскую посмотреть, как Алисия и Рекстон приготовились к появлению нового братика или сестренки.
Детская представляла собой просторные и светлые апартаменты, даже в дождливый день они выглядели гостеприимными. В главной комнате стояла прочная мебель и имелся большой участок открытого пространства, где пол был устлан толстым ковром – идеальное место для того, чтобы поваляться, покувыркаться, во что-нибудь поиграть. Мия подумала, не здесь ли прошло и детство Дэвида. Она попыталась представить его маленьким мальчиком. «Интересно, он всегда был очень серьезным или его сделало таким время, проведенное в Мексике?»
В комнате имелся уютный альков с камином и стол со стульями, за которым Рекстон – сын и наследник герцога – занимался с гувернером.
Увидев, что пришел не отец, а Мия, Рекстон был заметно разочарован.
– Папа приходит каждый день, но сейчас он с герцогиней и, наверное, задержится допоздна.
Мия подумала, помнит ли Рекстон, что его мать умерла в родах. Она не знала точно, сколько ему лет, но определенно больше десяти, значит, он должен помнить день, когда умерла его мать. Мия впервые в жизни порадовалась, что когда умерла ее собственная мать, она была слишком мала, чтобы это понимать или даже по-настоящему тосковать по ней.
Гувернер, казалось, обрадовался, что Мия присоединилась к ним, поэтому она подошла и села рядом с мальчиком, который когда-нибудь станет герцогом Мерионом.
– Понимаю, я плохая замена вашему папе, но все– таки расскажите мне, что вы сегодня изучали?
– Значения имен, – быстро ответил юный граф.
– И что же интересное вы сегодня узнали?
– Что имя «Майлз» означает «солдат», – ответил Рекстон. – Это имя мне больше всего нравится.
– Я хотела сменить имя на Дамиану или Джульетту. – Мия и сейчас думала, что ее имя довольно невыразительное. – А что означает Рекстон, милорд?
– Это девичья фамилия моей матери, – объяснил мальчик. – У Пеннистанов есть традиция давать первенцу имя по фамилии матери.
«Теперь понятно, – подумала Мия, – почему у герцога такое странное имя – Линфорд».
– Но, милорд, что, если вы женитесь: на девушке из Германий, фамилия которой будет, к примеру, Баумгарднер? Или на итальянке, у которой будет фамилия вроде Кастеллано? Как вы думаете, это подойдет в качестве имени?
Рекстон на некоторое время задумался. Гувернер показал себя мудрым наставником – он ждал ответа мальчика и не подсказывал ему раньше времени.
– Я бы не хотел показаться грубым… – сказал Рекстон.
«Слишком взрослое высказывание для мальчика. Но разве мальчишки не грубые по натуре?»
Мия честно высказала Рекстону свое мнение:
– Баумгарднер Пеннистан – это слишком длинно. А от Кастеллано Пеннистан я готова расхохотаться.
У гувернера дрогнули губы, но он сдержал улыбку.
– Милорд, мисс Кастеллано, я полагаю, что дело будет обстоять следующим образом: первенца назовут по традиции, но в семье его будут звать каким-нибудь обычным именем.
Рекстон, кажется, испытал облегчение, услышав такое решение. Следующие несколько минут они играли в «странные имена», пока мальчик не прыснул со смеху. Гувернер одобрительно кивал, но сам оставался выше детских глупостей – по мнению Мии, с мальчиком так и нужно было себя вести.
Проведя за этими дурачествами минут двадцать, Мия решила, что развлечений достаточно. Сделав реверанс, она ушла в детскую к Алисии. Оказалась, что девочка спит. Приятно, что хотя бы один член семьи совершенно не беспокоится о том, что происходит в покоях герцогини.
Проходя мимо часов, Мия не желала смотреть на циферблаты. Время потеряло свое обычное значение. Каждая минута казалась часом. Время теперь измерялось вздохами Елены. Спросив дорогу, она нашла длинную галерею. Дождь не прекращался, и это было единственное место, где можно было ходить, молиться и снова ходить.
Все свечи были зажжены, четыре камина давали тепло, и, несмотря на большие размеры, комната казалась почти уютной. Мия не спеша разглядывала портреты. Сколько мужчин, изображенных на них, боялись, что их жены умрут? А сколько желали, чтобы они умерли? Какие из них считали жизнь большим приключением, а какие хотели, чтобы она поскорее закончилась и с ней закончились бы все их несчастья?
Мия остановилась перед портретом Ровены Рекстон Пеннистан, первой жены нынешнего герцога. Парадный портрет почти не передавал ни сильных, ни слабых сторон герцогини, и Мия не могла представить, как она выглядела, когда отошла в мир иной. Слишком рано.
Мия склонила голову и заплакала. Слезы наполнили ее глаза и потекли по щекам ручьями скорби, в них смешались необоснованные страхи и страхи слишком реальные. Мия не пыталась остановить слезы, она надеялась, что Бог увидит в них доказательство ее любви к Елене, а не проявление эгоистичного страха потерять еще одного человека, которого любит. Она молилась и обещала сделать все, что угодно, лишь бы только Елена выжила.
– Первая герцогиня была очень милой женщиной, к сожалению, художнику совершенно не удалось это передать.
Мия узнала голос Майкла Гаррета, но из-за слез не видела его как следует. Она кивнула.
– Вам разве не полагается быть со своей женой?
– Она сейчас с Еленой и акушеркой.
– Может быть, вы нужны герцогу?
– Нет, он в часовне, предпочитает остаться наедине со своими страхами. – Мия услышала, что Гаррет подходит ближе. – Я там, где мне и положено быть.
Мия кивнула, не глядя на него и продолжая плакать. Он остановился рядом и погладил ее по спине. Мия попыталась перестать плакать, но не отодвинулась от него.
– Я ужасная эгоистка – я плачу потому, что не знаю, что буду делать, если Елена умрет.
– Мы все чувствуем то же самое. Но только вы признались в этом вслух.
– Возможно. – Мия слабо пожала плечами. – Герцог, наверное, очень боится. Потерять того, кого ты любишь, – это самое худшее, что может случиться. Я знаю, если Елена умрет, его сердце будет разбито. И он ничего не может сделать, чтобы ее спасти.
Слезы снова хлынули из ее глаз. Она сосредоточилась на том, чтобы перестать плакать.
– Мы все молимся.
Мия спохватилась, что в эту самую минуту она не молилась. Ей стало стыдно. Гаррет похлопал ее по руке.
– Мия, в такие времена сами наши мысли – тоже молитвы.
Она немного расслабилась.
– Расскажите мне о Дэвиде, – сказал Гаррет.
– Dio mio, как я могла забыть! Я же хотела спросить, что ему сказал герцог?
– Не думаю, что окончательное решение будет принято в ближайшее время.
– Как вы думаете, если я поговорю с герцогом, это поможет?
Гаррет взял ее руку и поцеловал ее.
– Корень проблемы не в вас.
– Как это? Ведь это я соблазнила Дэвида.
– Расскажите мне о нем.
Мия с усилием сглотнула и на несколько мгновений задумалась.
– Мне хочется, чтобы он меня любил.
– Мия, дорогая моя, это говорит мне о вас, а я просил рассказать о Дэвиде.
– С Дэвидом трудно вести разговор. Если бы он говорил более длинными предложениями, не из одного слова, я бы знала его лучше.
– Да, я понимаю, что в первую очередь в нем замечают его немногословие.
– Знаете, мистер Гаррет… – Мия помолчала и скрестила руки, обдумывая, насколько она может быть с ним откровенной. – Я думаю, женщины прежде всего замечают, что он очень красив и сам этого не понимает, а то, что он неразговорчив, делает его очень загадочной личностью. Женщине трудно перед ним устоять.
– Гм… – сказал Гаррет.
По-видимому, он ждал продолжения.
– Он невероятно находчивый во всех ситуациях. Он может спасти от катастрофы карету, успокоить людей, которые боятся чумы, потому что он точно знает, что делать. Он утешит вас, когда вы больны.
Гаррет кивнул.
– Он добрый, хотя сам никогда этого не признает и, может быть, даже не сознает. А когда он уделяет вам все внимание, то больше ни о чем не думает, кроме вас.
– Когда уделяет вам все внимание? – переспросил Гаррет.
– Да, – подтвердила Мия. – Но я не буду вдаваться в подробности.
– Дорогая, в этом нет нужды, совершенно нет нужды.
Гаррет усмехнулся дьявольской усмешкой, совсем не подходящей священнику.
– Он не идеален. Этот нелепый бокс и эти отвратительные сигареты, которые он курит, и… у него в самом деле нет дворецкого? И почему ему непременно нужно спорить со всем, что я говорю, и заявлять, что развлечения – это только для детей?..
– Да, он не идеален, – согласился Гаррет. – Но кажется, вы хорошо узнали его и без долгих разговоров.
– Думаю, его можно назвать человеком действия.
– И вы любите этого человека действия?
– Я могла бы его полюбить.
«Да, я его люблю», – думала Мия, но этими сведениями она не собиралась делиться даже с мистером Гарретом.
– Но он меня не любит, и это делает мою любовь невозможной.
Мия скользнула взглядом по нескольким непривлекательным портретам времен королевы Елизаветы и подумала, в чем же смысл этого разговора.
– Вы хотите, чтобы я перестала жить во грехе и вышла за него замуж?
– Это невозможно. – Гаррет рассмеялся. – Мы все живем во грехе. Я желаю вам обоим счастья.
– Не представляю, как из этого может что-нибудь получиться. – Глаза Мии снова наполнились слезами. – Я слишком люблю делать все по-своему, а он слишком резкий. Как только прелесть любовных игр приестся – я этого не представляю, но так должно быть, – это будет как в Мексикадо, но только в этот раз без шанса на бегство.
Мистер Гаррет резко остановился и посмотрел на Мию с изумлением.
– Он рассказал вам про Мексикадо?
– Немного.
Мия не собиралась говорить больше – если это секрет, то она не хотела бы его выдать.
– С Божьей помощью все возможно! – с радостным смехом заявил Гаррет.
Мия уже слышала это от кого-то другого. От мисс Хорнер.
– Бог мой, Мия, вы знаете, что даже малая часть его истории – это больше, чем он когда-либо вообще кому– то, кроме меня, рассказывал?
– Правда?
– Да, – с нажимом сказал Гаррет. – Это кошмар, который он всячески старается забыть.
– Может быть, и не расскажет. Но я хочу, чтобы вы знали: если он об этом говорил, значит, вы для него – больше чем мимолетное увлечение.
– Может быть, не мимолетное.
Мия подумала о матери Джанины и ее долгом романе с отцом. Мистеру Гаррету нужно только, чтобы она согласилась выйти за Дэвида и, таким образом, в семействе Пеннистан снова воцарился бы мир.
– Вы не верите, что он может вас любить? – Мистер Гаррет покачал головой. – Ну конечно, не верите. Вы – женщина, и вам нужно услышать соответствующие слова. Вы не знаете, как мужчина говорит я вас люблю.
– А вы, я полагаю, с этим прекрасно знакомы.
– Я же мужчина.
– О да, несомненно, – сказала Мия. – Я думаю, под вашим духовным саном скрывается настоящий мужчина.
Мия надеялась, что ее слова не прозвучали как заигрывание.
– Вот именно. Поэтому я говорю как специалист в этом вопросе.
Они дошли до двери, которая вела в апартаменты герцога, и продолжили путь по кругу, теперь они проходили мимо мраморных бюстов Пеннистанов, живших в давние времена.
– Сегодня утром, после того как вы покинули кабинет герцога, Дэвид сказал Мериону, что до тех пор, пока к вам будут относиться недружелюбно, он не примет от герцога ни гинеи. – Гаррет кивнул. – Должен вам сказать, это весьма смелое заявление для человека, который пришел, чтобы умолять о небольшом капитале, нужном для строительства его фабрики.
– Как он может даже думать о такой жертве? От него зависит множество людей, он не должен отказываться от своего плана!
Они остановились перед портретом четырех молодых людей. Это были Линфорд, Дэвид, Джессап и Гейбриел в детстве. Должно быть, портрет был написан до рождения Оливии. Линфорду Пеннистану на вид можно было дать не больше шестнадцати. Значит, Дэвиду должно быть двенадцать. Он выглядел слишком серьезным даже до того, как повзрослел. Наверное, портрет был написан незадолго до его ухода во флот. Может быть, его заказали на случай, если Дэвид не вернется?
– Попробуйте вспомнить, какими еще способами Дэвид говорил «Я вас люблю», уделите этому несколько минут.
Гаррет прошел дальше, а Мия опустилась на банкетку и посмотрела на юного Дэвида. Он отказался ради нее от своей фабрики? Что ж, он еще передумает, его проект слишком важен.
Но прошлой ночью, когда Джанина попросила ее найти, он пришел к ней, хотя у него не было сомнений, что она в безопасности. Вместе с этим озарением нахлынули воспоминания, нахлынули с такой скоростью, что перепутались в ее сердце с рефреном «все возможно».
Когда она проснулась, выздоравливая, он был с ней, он обнимал ее все время, пока ей снились те ужасные сны. Он ударил Франклина, чтобы она не заработала синяки, ударяя его сама. Он носил с собой несколько носовых платков на случай, если они ей понадобятся. Он потратил время, объясняя ей работу хлопкопрядильной фабрики, хотя у него наверняка были более важные дела. Он сунул в окно экипажа ветку розы, чтобы у нее была «живая душа», с которой можно поговорить. Неужели его любовь можно проследить так далеко?
А особенно когда они занимались любовью. Правда открылась, когда они были в объятиях друг друга. В такие моменты она никогда не чувствовала себя более желанной, более драгоценной, более важной, чем что-нибудь другое.
Тут распахнулась дверь, и в коридор выбежала женщина, Оливия Гаррет. Она помчалась по коридору, бросилась в объятия мужа и поцеловала его в щеку.
– Майкл, Майкл, найди герцога! Это мальчик! Здоровый мальчик! И Елена чувствует себя хорошо!
Глава 36
– Роды за шесть часов!
Мия мало что знала о рождении детей, как и подобало незамужней девушке, но даже она понимала, что роды обычно длятся дольше.
– Пойдем разыщем Лина! – настойчиво потребовала Оливия. Мия собиралась удалиться, но Оливия схватила ее за руку и потянула за собой. – Вы – член семьи, Лин будет рад, если вы к нему присоединитесь.
«Гаррет явно не все рассказывает своей жене».
Мериона они нашли в гостиной, он был в приподнятом настроении и казался немного ошеломленным. По словам гордого отца, мальчик уже показывает характер – плачет, или, как выразился герцог, «вопит», требуя, чтобы его покормили.
Герцог казался другим человеком, он чуть ли не смеялся от счастья. И это дало Мие надежду, что он передумает и все-таки согласится помочь Дэвиду.
После нескольких минут взаимных похлопываний по спине и поздравлений Мерион объявил:
– Елена хочет устроить сегодня вечером прием в своей гостиной. Таким образом, все смогут познакомиться с новым Пеннистаном, и мы все выпьем за здоровье Елены.
Для всех это стало сигналом, что пора уходить. Весь замок ожил; насколько раньше все притихло, настолько теперь бурлила жизнь. По коридорам сновали горничные, делая реверансы и улыбаясь. Лакеи, стоящие на своих постах, с готовностью делились новостями, даже если их никто не спрашивал. Мия подумывала поискать Дэвида, но потом решила, что лучше, если их не будут видеть вместе, потому что, по сути, между ними ничего не изменилось.
Джанина уже разложила на кровати четыре разных платья для предстоящего вечера. Мия выбрала самое скромное. Простое платье бледно-зеленого цвета выглядело не будничным благодаря богатой отделке кружевными оборками. Раньше Мия думала, что оно слишком детское, но сейчас решила, что для этого случая платье подойдет идеально. Волосы она распустила по плечам, закрепив в них два гребня с искусственными цветами, которые выглядели совсем как живые, Мия надеялась, что в результате ни у кого не возникнет сомнений в том, что она – единственная незамужняя женщина среди собравшихся. Незамужняя – это, конечно, не совсем то, что невинная, но она была уверена, что в этот вечер у герцога не возникнет даже мысли о ее романе с Дэвидом.
Мия пришла позже остальных и тихо проскользнула в комнату в момент, когда разливали шампанское. В спальне герцогини собралось много народу, здесь были и двое других детей герцога. Рекстон был уже достаточно большим, чтобы принять участие в общем разговоре, но он стоял у окна с Дэвидом. Оба наблюдали за чем-то происходящим снаружи. Маленькая Алисия пряталась за юбкой няни и сосала палец.
Кроме детей, понятие «семья», казалось, включало и множество старших слуг. Молодые девушки, по-видимому, были няньками, призванными удовлетворять различные потребности самого молодого члена семьи.
Мия приняла бокал с шампанским, отошла в сторонку и встала так, чтобы можно было наблюдать за происходящим, но не вмешиваться. Никто не позвал ее подойти и посмотреть на младенца, поэтому она решила подождать более тихого момента.
– Боже, храни короля! – начал герцог. – За Елену!
Снова раздались приветственные возгласы, и все снова выпили. Тосты продолжались: пили за новорожденного, за имя Пеннистан. Мия посмотрела на Дэвида и увидела, что он по-прежнему стоит у окна, но теперь один, и кажется таким же чужаком, как она.
По-видимому, почувствовав взгляд, Дэвид посмотрел в ее сторону. Мия подняла бокал и улыбнулась:
– За жизнь.
Мия произнесла свой тост шепотом, и Дэвид ответил ей так же. Они оба выпили за свой собственный тихий тост, разделенные десятками людей, но близкие друг другу, как никогда.
«За жизнь!»– подумал Дэвид. Он стоял и думал о провале самого важного для него плана, а Мия напомнила ему, что жизнь – это праздник.
«Я люблю в ней это качество, – признался Дэвид самому себе. – Я люблю ее чутье на приключения, ее интерес к людям, ее выбор, будь он глупым или мудрым, даже ее тщеславие. Я люблю, когда она полностьюотдается музыке, рыбалке, людям, которые ей небезразличны, мне».
Толпа начала редеть, слуги ушли, а детей увели в детскую, туда же унесли новорожденного. Елена лежала в шезлонге, герцог сидел у нее в ногах с таким видом, который Дэвид назвал бы глупым, – с ошалелым выражением лица человека, влюбленного без памяти.
Глядя на эту картину, Мия, Оливия и Майкл нежно улыбались, и Дэвид обнаружил, что тоже улыбается.
– Я не хочу проходить через все это еще раз, – заявил герцог так, будто это он проделал всю работу.
– О, мне невыносимо думать о последствиях такого решения! – воскликнула Елена.
– О каких последствиях? – удивился герцог. – Мне кажется, трое детей – это вполне достаточно.
– Болван! – сказала Оливия.
Дэвид заметил, что Мию покоробило оскорбление из уст Оливии.
– Лин, – продолжала Оливия, – ты ведь знаешь, откуда берутся дети. Ты хочешь сказать, что предпочитаешь безбрачие?
– Дорогой! – Елена взяла из рук мужа бокал с шампанским и поставила на стол. – Я думаю, пора уносить шампанское.
Герцог пощекотал пальцы на ногах жены и поцеловал ей руку. Дэвид подумал, что раньше он не замечал; каким спокойным выглядит Лин рядом с женой. Как будто он сбрасывал свою герцогскую раковину – и снова открывался человек, которого Дэвид знал в детстве.
Дэвид наблюдал за Оливией и Гарретом. Он слышал, как Оливия говорит, что, несмотря на трудный день, хочет приготовить к завтраку нечто особенное. Муж взял ее руку, поцеловал и сказал «нет». Кажется, они немного поспорили на эту тему, потом Оливия нехотя кивнула. Не в этом ли суть лучших браков? Два человека поддерживают друг друга в равновесии, словно они качаются на качелях и смотрят, как долго могут оставаться на одном уровне, не опускаясь в одну сторону или в другую.
Не очень долго, но если играть с правильным человеком, то кататься на таких качелях может быть очень забавно.
Дэвид попытался представить свои короткие, но очень наполненные отношения с Мией в образе качелей. Вверх-вниз, и очень недолгое равновесие, когда они были в постели. И когда лошади понесли. И когда Мия играла на гитаре в парке, зная, что он слушает неподалеку. И когда им угрожали собаки Дилбера. И когда они стояли перед герцогом. Неужели это было сегодня утром?
Мия и Елена обнялись, коснувшись друг друга головами, затем Елена стала прощаться.
– Встретимся с тобой завтра утром, и ты расскажешь мне о своих планах.
«Я буду частью этих планов», – решил Дэвид. Он окажется дураком, если отпустит эту женщину. Когда-то он думал точно так же про Бендасбрука. Но ему еще предстояло придумать, как сделать так, чтобы Мия считала, что это она решила выйти за него, а не поступила так, как захотел он. Совершенно не представляя, как это сделать, Дэвид очень коротко попрощался с Лином и Еленой – парочка к этому времени уже никого не замечала, кроме друг друга.
Мия скрылась из виду. Дэвид предположил, где ее найти, но в музыкальной комнате оказалось темно. Он послал лакея в ее покои, тот вернулся и доложил, что в комнатах никого нет.
Ладно, значит, он не знает, где она. «С этой женщиной никогда ничего не бывает легко». Он завернул за угол, направляясь в свою комнату, потом вспомнил, что не проверил одно место, где она как раз, вероятнее всего, может быть.
– Где вы были так долго? – спросила Мия, когда он вошел в дверь, ведущую из его спальни в кабинет.
Она стояла рядом с дверью в коридор, как будто еще не вполне решила, останется ли. Как необычно.
Дэвид подошел к письменному столу. Где он был так долго? Дэвид не ответил. Этот вопрос можно было рассматривать на самых разных уровнях. Он задал собственный вопрос:
– Что вы здесь делаете?
– Какой трогательный был момент у Елены с герцогом, правда?
Мия подошла к полке, потрогала кусок керамики, камень и статую какого-то древнего бога, имя которого он так и не узнал.
– Какой это момент?
– Когда герцог пощекотал ей пальцы на ногах. – Мия снова повернулась лицом к Дэвиду. – Это был такой милый жест, очень интимный. Я никак не ожидала такого от страшилища, каким он бывает, когда рассуждает как герцог.
Дэвид был бы счастлив щекотать ноги Мии, когда бы она ни пожелала. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не высказать эту мысль вслух.
– Я думал примерно так же. Когда они вместе, он снова становится мальчиком, с которым я вместе рос, пока на него не навалилась ответственность за герцогство. – Дэвид бесцельно поправил стопку бумаг на письменном столе. – Интересно, что мы оба увидели одно и то же.
Качели на мгновение пришли в равновесие.
Мия вышла на середину комнаты и медленно повернулась, окидывая взглядом все сувениры, которые он собрал.
– Как вы можете работать, когда на вас смотрят все эти странные статуи? Должно быть, они из Мексикадо?
– Из Мексики.
Качели взлетели так высоко, что она оказалась на земле и контролировала ситуацию. Разговор принял совсем не то направление, какого он хотел.
– Здесь нет ничего из Мексикадо?
– Воспоминания, – ответил Дэвид.
– О да, и их нельзя отдать или спрятать, правда?
Качели качнулись обратно и снова пришли в равновесие.
