сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)
— Ниалл… тебе что-нибудь нужно?
— Нет. — Ниалл потрепал ее по руке. — Ты всегда добра к нам. Правда, Сет?
Официантка удалилась, вздыхая и оглядываясь на Ниалла.
— Ты бы приберег свои чары для кого-нибудь другого, — шепотом сказал Сет.
Мрачное лицо Ниалла осветилось улыбкой.
— Испортил мне удовольствие.
— А ты наслаждайся вниманием, но страсть побереги для фэйри, — посоветовал Сет.
— Знаю. — Темный король поморщился, будто от предложения ему стало худо. — Мне просто нужно… нужно, чтобы ты мне об этом напоминал. Я совсем не хочу уподобляться Айриэлу или Ки-нану.
— В чем? — спросил Сет.
— Не хочу стать себялюбивым мерзавцем.
— Ты король фэйри, а я всего лишь человек. Я не знаю, есть ли у тебя выбор и велик ли он. А если вспомнить твою стычку с той фэйри, похожей на ворона…
— Брось. Если позволишь, я поберегу твои уши и свой разум от рассказов о неприятных сторонах моей жизни.
Сет примирительно поднял руку.
— Тебе решать. Я ни в коем случае не осуждаю тебя.
— Тогда эта ноша падает на мои плечи, — пробормотал Ниалл.
Он действительно сгорбился, но затем распрямил плечи и подвигал ими.
— Весь вопрос — куда мне направить свой сволочной характер. Это главная сложность.
— Во всяком случае, не на официанток. Попробуй сопротивляться собственным побуждениям.
— Вот-вот. — Лицо Ниалла смягчилось, и он добавил: — Главная обязанность Темного короля — противиться соблазнам.
ГЛАВА 6
Айслинн кормила птиц, когда захлопали двери и в комнате появился хмурый Кинан. Попугай-корелла, сидевший у нее на спине, вцепился Айслинн в рубашку и, сунув клюв в ее волосы, следил за королем Лета. Птицы всегда успокаивали Кинана. В периоды меланхолии или когда накатывало раздражение, он просто садился и наблюдал за ними. Это помогало ему выбираться из мрачных раздумий и гасить гнев. Птицы будто бы сознавали свою ценность и вели себя соответствующим образом. Однако сегодня Кинан даже не взглянул на них.
— Айслинн, — скупо поприветствовал он ее и прошел к себе в кабинет.
Айслинн ждала. Корелла вспорхнул и улетел. Остальные птицы, забыв о корме, выжидающе поглядывали на хозяйку. У корелл поднялись хохолки. Пернатые смотрели либо на Айслинн, либо на дверь кабинета, за которой скрылся Кинан. Лишь немногие щебетали и чирикали.
— Что ж, пойду к нему, — сказала она птицам. Айслинн прошла в кабинет. Эту комнату и прилегающую к ней спальню Кинан считал своим личным пространством. Айслинн ни разу не переступала порога его спальни. Когда они были вдвоем, они все время проводили в кабинете. Иногда Айслинн заходила туда одна, и у нее неизменно возникало ощущение неловкости. Бывало, она заставала там какую-нибудь летнюю деву, лежащую на диване с книжкой. Летние девы не соблюдали границ. Айслинн соблюдала. Лето подползало незаметно, и чем ближе оно становилось, тем сильнее Айслинн тянуло к Кинану, чего ей вовсе не хотелось.
Айслинн встала в проеме, испытывая ощущение дискомфорта. Ей никогда не было по-настоящему уютно и спокойно в его жилище. Кинан постоянно твердил, что лофт и все, что там есть, в равной степени принадлежит и ей. Ее имя появилось на титульных страницах бухгалтерских книг, на кредитных и банковских карточках. Айслинн не обращала на это внимания. Тогда Кинан перешел к более тонким жестам, стараясь убедить ее, что лофт — ее дом.
«Ниточки-привязки», так мысленно называла это Айслинн.
Кинан опять что-то поменял в интерьере. Это бросилось в глаза не сразу, тем более что Айслинн не жила в лофте. Лофт был даже не вторым, а третьим ее домом после родного дома и жилища Сета. И все три дома хранили что-то из ее одежды и косметических мелочей. Однако настоящим домом все же оставался тот, где Айслинн жила с бабушкой. Там к ней относились как к нормальной девчонке. Там она была не королевой Лета, а обыкновенной старшеклассницей, не слишком ладившей с математикой.
Кинан сидел на темно-коричневом кожаном диване. Кто-то принес в кабинет кувшин ледяной воды. С запотевших стенок стекали тонкие струйки. Кувшин стоял на куске агатовой плиты, служившей кофейным столиком. Громадные зеленые подушки появились на диване недавно. Кажется, в прошлый раз их не было. Айслинн заметила, что на подушках нет затейливой вышивки, столь любимой многими фэйри.
— Дония не желает меня видеть, — сказал Кинан, яростно отбрасывая зеленую подушку.
Айслинн закрыла за собой дверь.
— А теперь в чем причина? — спросила она.
— Может, из-за расспросов о Бананак. Может, ее до сих пор нервирует история с Ниаллом. Или… что-то еще.
Кинан замолчал и нахмурился.
Айслинн коснулась его плеча и села на другой край дивана. Она привыкла держать дистанцию, нарушая эту привычку лишь тогда, когда этого требовал этикет, или в качестве дружеского жеста. Однако сохранение дистанции с каждым днем давалось ей все труднее.
— Она хотя бы поговорила с тобой?
— Нет. Дальше порога меня не пустили. Опять! Эван так и заявил: если я пришел с официальным визитом, он доложит. Представляешь? Третий день подряд мне к ней не прорваться. А тут еще этот стражник!
— Эван выполняет свой долг.
— И наверняка наслаждается выполнением!
Кинан плохо переносил отказы. Айслинн поняла это давно, еще будучи смертной. Она решила поменять тему.
— Вообще-то странно, что Дония так переживает из-за Ниалла. И не могу понять, чем ее задел твой вопрос о Бананак.
— Мне тоже непонятно. Когда Ниалл успокоится, его власть над Темным двором будет только на пользу обоим нашим дворам. Она…
— Я не об этом. Когда мы уходили, Дония показалась мне вполне спокойной. Не скажу, что она была счастливой, но злости я не почувствовала.
Айслинн прижала к себе подушку, как в детстве любила обнимать большие мягкие игрушки. Отношения между фэйри отличались запутанностью и не вписывались в рамки человеческой логики. Трения между их дворами, длившиеся сотнями лет, — тоже. Говоря обо всем этом, Айслинн ощущала себя ребенком. Многие фэйри не только выглядели, но и вели себя как ее одноклассники, однако их необычайное долголетие запутывало и усложняло любое мелкое недоразумение. Недолгая дружба (по меркам людей) здесь длилась десятками лет, а долгая растягивалась на века. Предательства, совершенные вчера или сотни лет назад, ранили одинаково больно. Айслинн с трудом привыкала к иным категориям времени.
Кинан молча смотрел на нее.
— Я ничего не пропустила?
Кинан задумался.
— Ниалл — он… он помогал мне сосредоточиться, вникать в суть дела…
Слова уплыли, как дождевые тучки, так и не пролившиеся дождем.
— Скучаешь по нему?
— Скучаю. Уверен, он будет великим королем… Жаль, мерзкий двор ему достался. Да и я сплоховал.
— Мы с тобой оба наломали дров. Я оставила без внимания то, что было нельзя пропускать, а ты…
Айслинн замолчала. Какой смысл ворошить прошлое? Сколько можно говорить об обманах Кинана и о том, чем они обернулись для Ниалла и Лесли? Им двоим это не поможет.
— Мы оба наделали ошибок, — сказала Айслинн.
Айслинн была виновата в том, что Лесли увлекли в самое сердце Темного двора. Она подвела и своих лучших друзей, и Ниалла. Айслинн несла ответственность и за Летний двор. Потому-то она и стремилась к более тесным отношениям с Кинаном. Они вдвоем отвечали за состояние двора. Если на нее падет вина за неловкие действия короля, ей нужно знать о них.
«И остановить его, если эти действия слишком ужасны».
— Неудачный выбор Ниалла и Лесли — не наша вина. Мы их не принуждали.
Кинан считал, что это не ложь, а просто его мнение. Учитывая неспособность фэйри ко лжи, мнения были довольно зыбкой почвой.
— Но мы с тобой не безгрешны, — сказала Айслинн. — Ты скрывал от меня все, что происходило, а Лесли и Ниалл расплатились за последствия.
Айслинн не могла до конца простить Кинана за то, как он обошелся с Лесли и Ниаллом. Он их попросту использовал. Но в отличие от Доний Айслинн не могла захлопнуть перед Кинаном дверь. Он был ее королем, у них были общие подданные. Если только один из них не погибнет, им предстоит быть вместе целую вечность — по крайней мере, до тех пор, пока они правят королевством Лета. А короли фэйри правили веками. Для Айслинн это и была вечность.
«Вечность с Кинаном».
Эта мысль пугала ее и сейчас. Он не был склонен к совместному правлению на равных, а она не имела опыта в отношениях с фэйри. До своего превращения Айслинн очень старалась не попадать в сложные ситуации. Но королева не может занимать позицию невмешательства. Королева должна управлять. За плечами Кинана было девятьсот лет правления, однако без полноты власти. Равное правление… даже говорить об этом Айслинн было нелегко. Но иначе ей придется разделить ответственность за последствия решений, единолично принятых Кинаном. Это тоже не выход.
Прежде Айслинн всеми силами избегала внимания фэйри. Став королевой, она вдруг почувствовала, что летние фэйри много значат для нее. Их благополучие, счастье и безопасность очень сильно ее занимали. Побуждение было инстинктивным, как и потребность помочь королевству набрать силу. Тем не менее это не означало, что она должна пожертвовать всем остальным ради процветания фэйри. Кинан этого не понимал.
— Здесь, Кинан, нам к согласию не прийти, — покачала головой Айслинн.
— Возможно, — ответил он и посмотрел на нее с такой страстью, что Айслинн ощутила ответную тягу солнечных лучиков у себя под кожей. — Но ты хотя бы не отказываешься говорить со мной.
Айслинн отодвинулась еще дальше. Жест был вполне красноречивым.
— Видишь ли, у меня нет выбора. А у Доний есть.
— У тебя есть выбор. Просто ты…
— Что я?
— Более рассудительная, — не скрывая улыбки, ответил Кинан.
Напряжение, нараставшее внутри Айслинн, растопила его искренняя улыбка. Она тоже улыбнулась.
— Я еще никогда не была такой безрассудной, как в последние месяцы. Знаешь, как сильно я изменилась?.. Я слышала об этом и от учителей, и от друзей. Бабушка, Сет — все говорят. Такие перемены настроения! Одним словом, жуть.
— По сравнению со мной ты почти бесстрастна.
У Кинана сверкали глаза. Он знал, какой вспыльчивой стала Айслинн. И чаще всего мишенью для ее гнева оказывался он сам.
— Конечно, если за эталон отсчета брать тебя, я выгляжу невозмутимой.
Айслинн снова почувствовала себя легко. При всех странностях и сюрпризах прошедших месяцев Кинан умел поднять ей настроение. Это здорово облегчало ее жизнь в качестве королевы Лета. Дружба Кинана и любовь Сета были главными опорами Айслинн.
Кинан продолжал улыбаться, но теперь в его глазах появилась мольба.
— Может, ты поговоришь с Дон? Попробуй ей объяснить, что я по ней скучаю. У тебя это получится. Скажи ей, что мне грустно, когда я ее не вижу. И еще скажи: она мне нужна.
— А почему бы тебе самому не сказать?
— Как? Она же не пускает меня на порог. — Кинан нахмурился. — А она мне нужна. Без нее… и без тебя… словом, я не очень разбираюсь в государственных делах. Я стараюсь, но мне нужно, чтобы она верила в меня. А когда вы обе…
Айслинн махнула рукой. Ей не хотелось, чтобы Кинан развивал эту мысль. Мир между дворами был делом новым и непростым. Мир между Донией и Кинаном лучше, чем взаимные выпады, однако перспектива разговора с Донией почему-то тревожила Айслинн. Можно сказать, они с Донией подружились. Не так близко, как надеялась Айслинн, но вначале они проводили вместе целые дни. Все кончилось с приходом весны. Отношения между Кинаном и Донией заметно изменились. Они могли об этом не говорить, но было ясно: и Кинану, и Доний очень трудно не прикасаться друг к Другу.
— Я могу попробовать, но если Дония не склонна говорить с тобой, вряд ли она захочет говорить со мной. Я несколько раз хотела обсудить с ней кое-какие планы, а она всякий раз уходила от разговора, — призналась Айслинн.
Кинан налил им по стакану воды.
— Это потому, что лето набирает силы, а зима слабеет. Бейра каждую весну становилась угрюмой, а ведь тогда я был совсем слаб.
Кинан подал ей стакан. Айслинн застыла.
«Но это просто вода».
Даже если бы в стакане было летнее вино, оно бы не так подействовало на нее, как в первый раз. Усилием воли Айслинн отбросила эти мысли.
— Эш!
Она вздрогнула, застигнутая врасплох. Кинан редко называл ее уменьшительным именем. Айслинн вопросительно посмотрела на него.
Кинан поднял стакан выше, отставив большой палец. Вода была удивительно прозрачной.
— Пей и не бойся. Я не причиню тебе вреда. У меня этого и в мыслях никогда не было. Никогда. Даже когда ты была смертной.
Айслинн покраснела и взяла стакан.
— Я знаю. Конечно. Прости.
Кинан пожал плечами, но даже несколько мгновений ее страха были способны испортить ему настроение. Он улавливал эти мгновения, а она не могла их отрицать. Порой Айслинн казалось, что совместное управление двором соединяло ее и Кинана странными узами, к которым они оба не были готовы. Она хорошо могла принимать вид уверенной и доброжелательной королевы. Придворные считали этот образ истинным, и только Кинан был способен заглянуть дальше.
«Друзья. Мы — друзья. Не враги и не что-то еще».
— Я поговорю с Донией, — сказала Айслинн. — Обещать ничего не могу, но попробую. Возможно, нам обеим это пойдет на пользу… В последние недели она часто раздражалась на меня. Если всему виной весна, нам тем более стоит поговорить.
Кинан осторожно сжал руку Айслинн.
— Ты хорошо выдерживаешь мои поручения. Но я-то знаю, что тебе это нелегко.
Айслинн не выпустила его руку. Наоборот, удержала ее с силой, приобретенной после потери смертной природы.
— Мое терпение не беспредельно. Если у тебя опять появится какая-нибудь тайна вроде того, как было с Лесли…
Она умолкла. Солнечный лучик, живший под ее кожей, выпрыгнул наружу. Дело было не в утрате самообладания. Айслинн показала Кинану, что не хуже его владеет стихией солнечного огня.
— И что? — осторожно спросил Кинан.
— Это будет очень глупо с твоей стороны. Лесли смогла освободиться только благодаря Доний. А ты меня подвел. Не хочу, чтобы такое повторялось.
Кинан молчал и просто держал Айслинн за руку. Когда она попыталась отодвинуться, он улыбнулся.
— Не уверен, что твоя угроза даст желаемый результат. Между прочим, в гневе ты еще привлекательнее.
Айслинн густо покраснела, ибо нужные слова не совпадали с тем, что она могла сказать в ответ. И все же она не отвела глаз.
— Кинан, я не шучу.
Его улыбка погасла. Кинан отпустил ее руку. Лицо короля Лета стало серьезным.
— Никаких секретов, — кивнул он. — Ты об этом просишь?
— Да. Я не хочу, чтобы мы с тобой стали противниками. Или играли в словесные игры.
Айслинн знала: фэйри умели искажать смысл слов, обращая их себе на пользу.
— А я люблю словесные игры, — сказал Кинан и снова обольстительно улыбнулся.
— Кинан, я говорю серьезно. Если мы собираемся действовать вместе, ты должен быть более открытым со мной.
— Неужели? — с вызовом спросил Кинан. — Ты этого хочешь?
— Мы не можем сотрудничать, если я вынуждена гадать о твоих мыслях.
— Ну, если ты действительно уверена, что тебе нужно именно это…
По интонации его голоса было непонятно, поддразнивает он Айслинн или говорит серьезно. Возможно, то и другое разом.
— Тебе это действительно нужно? — снова спросил Кинан. — Ты уверена, Айслинн? Ты именно этого добиваешься от меня? Полной честности?
Айслинн ощущала ловушку, но поворачивать назад — нет, это не выход, если она собирается во всем быть равной Кинану. Она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза и сказала:
— Да. Хочу полной честности.
Кинан откинулся на спинку дивана. Он пил воду маленькими глотками и смотрел на Айслинн.
— Тебе незачем терзаться сомнениями. Я вот сейчас думал: иногда сиюминутные дела заслоняют от нас главное. Заботы двора, Дония, Ниалл, твои школьные занятия… За всем этим так легко забыть: если бы не ты, у меня бы ничего не было. Но мне нелегко забыть о том, что я хочу большего.
— Я не это имела в виду, — вспыхнула Айслинн.
— Теперь ты затеваешь со мной словесные игры? — с нескрываемым вызовом спросил Кинан. — Ты будешь выбирать, когда тебе нужна моя честность?
— Нет, но…
— Ты сказала, что хочешь знать, о чем я думаю. Никаких условий. Никаких словесных игр, Айслинн. Твой выбор. — Кинан поставил стакан на столик. — Неужели ты сразу передумала? Так ты хочешь, чтобы у нас были секреты или не хочешь?
Айслинн стало страшно. Под угрозой оказалась не ее безопасность, а их дружба, которую они так долго строили.
Айслинн молчала, и Кинан продолжал:
— Я думал о том, что никакая иная смертная девушка не сумела бы справиться ни с одним из дел, с какими справляешься ты. Не сумела бы даже приспособиться к жизни фэйри. Летние девы не могут приспосабливаться так быстро. Ты не оплакивала свою прежнюю жизнь, не сердилась и не цеплялась за меня.
