Текст книги "Государство Печали (ЛП)"

Автор книги: Мелинда Салисбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Нежные пальцы задели ее спину, и она сжала виновато руку Расмуса за собой, а потом они повернулись к углу, где ждал Веспус.

Свет падал из окна за ним, Веспус был затемнен и сидел, уперев локти в стол перед собой, пальцы были сцеплены под подбородком. Линсель сидела с одной стороны от него, без эмоций, а юноша – с другой. Рядом с юношей была безымянная риллянка.

– Присаживайтесь, – Веспус указал на стулья напротив, и сердце Печали забилось быстрее. Она пыталась скрыть напряжение за показной уверенностью, потянулась к стулу, но Шарон остановил ее.

– Мисс Вентаксис не может сидеть спиной к комнате, – сказал Шарон.

Ответ Веспуса был плавным и мгновенным. Слишком плавным:

– Простите, я подумал, что вам будет проще, лорд Дэй, не втискиваться на коляске в тесное пространство.

Печаль достаточно знала политику, чтобы увидеть в этом очередную игру власти, и Шарон понимал это. Стиснув зубы, он ответил:

– Вы заботливы, но мисс Вентаксис все равно не может здесь сесть, это меня тревожит. Уверяю, мне будет удобно в любом пространстве, – его слова были краткими, но тяжелыми, расцвела тишина, мужчины смотрели друг на друга.

– Погодите, – сказал юноша, прерывая тишину. – Можно выйти?

Веспус кивнул, риллянка встала, выпуская юношу. Без предупреждения он поднял стол, развернул его на девяносто градусов, оставив Веспуса и Линсель во главе стола.

– Вот, – он улыбнулся Печали. – Теперь мы не будем открывать спины, а лорд Дэй может легко уместиться в конце стола.

Решение было подходящим и быстрым. Не повышая голос, юноша отдал приказ, тихо и просто все решил для всех. Он указал ей выбирать сторону, и Шарон выбрал за них, направившись влево. Печаль пошла за ним, скользнула за его креслом, чтобы сесть посередине, а Расмус устроился слева от нее. Они опустили ладони на стол, чтобы их было видно. Линсель, Веспус и юноша подвинулись, чтобы быть напротив. Риллянка подвинула стул и была рядом с юношей.

Они уселись, мужчина принес поднос с бокалами и графином. Они молчали, пока он наполнял бокалы золотой жидкостью, а потом растаял тихо, как и появился.

Юноша посмотрел на бокал, потому на Печаль, поднял его в ее сторону с вопросом.

Печаль проигнорировала тост.

– Как мне тебя называть? – спросила она у него.

– Мэл, – сказал Веспус. – Это его имя.

Печаль прикусила язык, чтобы не накричать на него, хотя ее прищуренные глаза выдавали раздражение.

Юноша – Мэл, как теперь ей стоило думать о нем, хотя бы сейчас – виновато улыбнулся ей и убрал волосы за уши.

Она увидела пятно на его шее, темный участок кожи в форме полумесяца. Она невольно охнула. Его пальцы подрагивали, он замер и подумывал прикрыть пятно волосами. Но он тряхнул головой и оставил волосы убранными, а пятно на виду.

Печаль старалась не смотреть на Шарона, хотя он тоже должен был смотреть на шею юноши. На метку, которая была у Мэла, и все о ней знали.

– А это Афора, – продолжил Веспус, возвращая к себе внимание, риллянка склонила голову, сложив руки на столе перед собой.

– Почему она здесь? – спросил Шарон.

– Я была одной из тех, кто обнаружил Мэла, – сказала она Печали на раннонском, понятно, но с сильным акцентом. – Лорд Веспус попросил меня прийти, чтобы я рассказала вашему отцу. Мой брат Мелакис тоже был там. Он снаружи, стережет дверь для нас.

Печаль кивнула. Она не успела попросить Афору начать, Веспус хлопнул в ладоши.

– Если никто не против, я заказал бы еды. Мы рано начали сегодня, не позавтракали, и, похоже, можно будет говорить и есть при этом. У вас есть время? – спросил он у Печали

Она сомневалась, что сможет есть. Желудок казался слишком маленьким и каменным для еды. И она не хотела медлить, ей нужно было вернуться в Раннон и увидеть, как сильно навредили действия Веспуса.

– Боюсь, нет. Мне нужно встретить отца в Летнем замке, – сказала Печаль.

– Мы не поедем в Истевар? – сказал Веспус.

– Летний замок ближе, туда не так опасно добираться для нас и моего отца, учитывая, что произошло у моста. Я уже послала ему просьбу покинуть Истевар сразу же. Думаю, он уже в пути, – она на это надеялась.

– Тогда у нас есть время хотя бы на два блюда, – улыбнулся Веспус. – Не переживайте, мисс Вентаксис, мы успеем. Не думаю, что канцер прибудет задолго до ночи, а мы всего в паре часов пути. Что скажете?

Заговорил юноша… Мэл:

– Мы будем рады, если вы согласитесь.

Отказ не помог бы. Веспус был прав: Харун доберется позже, и если они останутся, успеют услышать историю Мэла. И проанализировать ее. Она кивнула, игнорируя то, как он просиял от этого.

Веспус поманил, и тот же тихий и быстрый слуга подошел к столу. Печаль старалась слушать, не выглядя заинтересованно, пока Веспус заказывал.

– Хочешь, переведу? – спросил Расмус, склонившись.

Печаль покачала головой.

– Ты в порядке? – его голос был тихим шепотом, его слышала только она. Она кивнула, но смотрела на Веспуса, слушала переливы его слов, стараясь не замечать взгляд юноши рядом с ним.

Вес его глаза был ошейником на ее шее, душил ее. Он смотрел, и ее кожа пылала в ответ. Сердце колотилось, она ощущала это кончиками пальцев, прижатых к гладкому дереву стола. Слишком быстро.

Он отвернулся, и она разглядывала его краем глаза. Он выглядел таким здоровым. Она никогда не видела, чтобы раннонец выглядел так хорошо. Почти все, кого она знала, были бледными, несмотря на смуглую кожу, редкие выходили на солнце, если не работали под ним. Этот юноша будто купался в солнце, его кожа сияла, как и белые зубы.

– Он заказывает все в меню, – вдруг сказал Мэл, прерывая ее мысли. – Ты ведь ничего риллянского не ела?

– Конечно, ела, – ответил за нее Расмус с вызовом. – Я делился едой, что мне присылали.

– Я просто спросил.

– Теперь знаешь.

– Расмус… – Веспус перестал заказывать и хмуро посмотрел на сына, Расмус скрестил руки и посмотрел на него.

– Что?

– Постарайся быть вежливее.

– Я и был. Это он приставал.

Веспус что-то рявкнул сыну, и Расмус покраснел, а юноша и Афора опешили. Расмус резко закрыл рот, стол погрузился в напряженную тишину.

Расмус учил ее риллянскому, но разговорному – приветствие, прощание, фразы о погоде, еде, членах семьи. Риллянский был не таким прямолинейным, как раннонский, и многие слова у них переводились фразами – прощай было «буду рад нашей следующей встрече», а мама была «та, что вырастила меня под сердцем». Печали нравилась романтика в этом, но понять разговор риллян было невозможно тому, кто не родился с этим или не изучал всю жизнь. Это напомнило ей, что они с Шароном были в невыгодном положении за этим столом.

Напряжение прервало прибытие еды. Мэл не соврал – Веспус заказал все. Поверхность стола была покрыта тарелками оливок, сияющих от масла, острых листьев неизвестных растений с яркими цветками, политых чем-то темным и вязким, золотистым хлебом, сплетенным узлами и косами, усеянным семенами. Она ощутила запах миндаля – мазарин, сахарно-миндальная паста, которую в Рилле делали на празднике. Творог таял, ароматный и кислый. Там были груши, помидоры, сливы, инжир, финики, пирожные с орехами и сиропом.

– Ешьте, – настоял Веспус, начал обслуживать себя, Линсель и Афора тут же послушались.

Печаль не знала, с чего начать, беспомощно смотрела на еду.

– Летние груши особенно хороши, – сказал Мэл, протянув ей одну.

Печаль покачала головой, взяла сливу и горсть фиников, пока он не сказал что-то еще. Зная, что он – и все – смотрит на нее, она сунула финик между губ и откусила.

Вкус заполнил ее рот, невероятно сладкий, нежный, и Печаль прижала ладонь к лицу, боясь, что выплюнет финик, потому что это было слишком.

– Вкусные, да? – Веспус держал яблоко, как сферу.

Она кивнула, проглотила кусочек. Не позволяя себе думать, она откусила сливу. Она была не такой, как финик, кислой, то, что нужно, чтобы спасти ее от сладости. Она откусила еще кусочек, третий, четвертый. Вскоре она глодала косточку, мякоть сливы застряла между ее зубов, липкий сок был на подбородке.

Она хотела больше. Оголодав, она оторвала кусок буханки, зачерпнула им творог, размазала ножом по хлебу. После этого она съела горсть оливок, удивилась косточке и подумала на миг, что сломала зуб. Она добавила горсти крохотных твердых помидоров, взяла еще фиников, уже готовая к их сладости, разрезала инжир на четыре части и съела с кожурой, а еще один с творогом. Она ела руками, как и все они, а тарелки были для косточек и шкурок, ножи использовались, когда пальцы не справлялись.

Один Расмус не ел, но Печаль едва замечала хоть что-то, кроме пира перед ней, ее тревоги и страхи померкли перед едой. Расмус напряженно прислонялся к спинке стула, потягивал воду, а остальные набивали животы, запивая резким вином со вкусом солнца.

– Мне принести еще еды, милорд? – слуга обратился к Веспусу, и Печаль поняла, что они почти все съели.

Она села прямее, ошеломленная, смотрела на остатки пира. Осталось немного фруктов и кусочек мазарина. Они съели все.

Веспус осмотрел стол и покачал головой.

– Нет. Оставь это и принеси кофе. Так сойдет.

Слуга кивнул, составил пустые тарелки и унес их.

– Понравилось угощение? – Веспус облизывал пальцы, глядя на Печаль.

– Было вкусно, – честно сказала Печаль. Было очень вкусно. Даже сейчас, с до боли набитым животом, ей хотелось взять кусочек золотого персика, что еще оставался. Она хотела разломить его, съесть половинку, а другую смазать мазарином. Вкус у всего тут был необычным, она не думала, что устала бы от такой хорошей еды.

Она отодвинулась, поражаясь силе своей нужды, потянулась к воде и долго пила. Даже вода тут была вкуснее, легкая, свежая, а еще казалась чище, чем в Ранноне. Она не знала, что у воды есть вкус.

– Есть что-то древнее и почетное в разделении хлеба с друзьями, – сказал Веспус. – Ваша страна хорошо меня приняла. Я рад, что смог отплатить. Ваше здоровье, – он поднял бокал вина. – За вас обоих, – он склонил бокал в сторону Мэла и сделал большой глоток.

Слуга принес странный серебряный чайник и семь крохотных чашек, налил темную густую жидкость в каждую. Напиток пах тепло, насыщенно и с ноткой горечи, и Печаль снова сглотнула. Слуга поставил в центре стола кувшин сливок и миску кубиков сахара, Веспус остановил его, подняв палец.

– Откроешь окно? – попросил он, и слуга поклонился, пробрался за риллянами и открыл шестиугольное окно, толкнув его. Запах цветов на стене смешался с ароматом кофе.

Слуга пропал в другой части гостиницы, Веспус добавил кубик сахара в свой кофе.

– К делу? – сказал он. – Мэл, готов рассказать сестре, что с тобой произошло?

От его слов хорошие ощущения от еды и совместного пира пропали, оставив Печаль снова напряженной. Она стиснула зубы, но промолчала, юноша кивнул, добавил себе много сливок в чашку, и жидкость стала светло-коричневой. Он добавил два кубика сахара и перемешал. Он посмотрел на Печаль и улыбнулся.

– Лорд Веспус сказал, что раннонцы пьют черный кофе, но я не могу пить его без сливок, – сказал он.

Печаль промолчала, вскинув брови. Хватит болтать. Она была тут не просто так.

– Хорошо, – он кашлянул. – Я не помню, как упал с моста, – начал он, глядя на воронку кофе в чашке. – Но порой мне снится: холодно и темно, я не могу видеть. Не могу дышать. Думаю, это воспоминания из реки, но я толком не помню. Как и не помню мать или моего… нашего… отца, – он посмотрел на Печаль, она опустила взгляд на чернильную тьму кофе. – Я могу лишь передать, что мне рассказали о том дне. Но сам могу рассказать, как жил после.

Волоски на ее руках и шее встали дыбом, несмотря на жару, и Печаль невольно склонилась к нему.

– Расскажи, – попросила она.

11

Рассказ самозванца

Старушка-риллянка нашла его в воде в половине мили от своего дома, он застрял там в камышах. Ее дом был ниже по реке, в милях от моста и от многого другого. Она долго жила одна, и ей это нравилось.

Война сделала жизнь у воды опасной, как и в Ранноне, и многие рилляне бросили дома у реки во время войны, боясь, что чужаки их захватят, но никто не тронул старушку в маленьком домике. Толстые коричневые курицы спокойно искали червей у нее в саду, несли яйца в благодарность за крышу. Она растила свои травы, знала, где собрать ягоды в лесу чуть дальше от реки. Она набирала воду в реке, ловила рыбу, а в саду были козы и птицы.

Она была сама так долго, что отвыкла говорить вслух, и она не издала ни звука, когда увидела фигурку в маленьком пруду рядом с главной рекой. Там она часто сидела, и рыбки убирали мозоли с ее ног, а она собирала водоросли оттуда для супа. Но сегодня там был мальчик.

Она видела, что он мертв, его глаза были закрыты, а розовый рот – открыт, тело не двигалось. Раннонец, она сразу поняла это по его бронзовой коже и круглым ушам. Он был в бело-зеленом, ткань порвалась, вода пыталась украсть одежду. Она прошла в пруд и увидела метку на его шее, похожую на луну. Она согнулась, кости в спине щелкнули, колени затрещали. На миг она подумала оставить его тут, природе, но отругала себя. Если бы в воде был ее ребенок, разве она не хотела бы, чтобы кто-нибудь вытащил его?

Она схватила его пухлые ручки и подняла, кряхтя от веса. Он был больше, чем выглядел, и тяжелее. Она взяла его удобнее, прижала к плечу и вышла из воды. На берегу она опустилась на землю и устроила мальчика рядом.

Его глаза были открытыми.

Они мгновение смотрели друг на друга, старушка и мальчик, а потом он заплакал. Как и она.

– Она взяла меня домой, – продолжал Мэл. – Сказала, что мне днями было плохо, что я уснул, как только мы попали туда, и она думала какое-то время, что я не выживу. Но она поила меня бульоном, мыла, ухаживала, и через две недели я проснулся нормально. По ее словам, я съел тост и яйцо, начал болтать с ней. Конечно, она не понимала меня, а я – ее. Но мы нашли общий язык.

– Почему она никому не сказала, что нашла вас? – спросил Шарон.

Печаль благодарно посмотрела на него. У нее была тысяча вопросов, но они столпились в горле и во рту, не давая ей говорить, словно она сама тонула.

– Было некому говорить. Мы жили на окраине. У нее не было гостей, пока не пришли Афора и ее брат Мелакис. Она не покидала маленький мир, который создала для себя. Ей не нужно было.

– Но она должна была понимать, что у вас есть дом, семья. Вы не сказали ей, кем были?

– Думаю, сказал. Но на раннонском. Она на нем не говорила. А когда я овладел риллянским достаточно, я забыл почти все, что было раньше. И когда лорд Веспус спросил меня, оказалось, что я помню немного раннонского, но даже это было ограниченным, ведь я упал маленьким. До этого я знал только ее, кур, луну, деревья и реку. И я не задавался вопросом. До… – он посмотрел на Афору. – Пока не пришла Афора.

Риллянка кивнула, допивая воду из чашки, а потом заговорила:

– Мы с братом катались верхом, – начала она, Печаль села прямее, словно понимала это.

– Когда это было? Сколько тебе было? – спросила она у Мэла.

Он и Афора посмотрели на Веспуса.

– Давно это было? – спросила Печаль у Веспуса.

– Два года назад, – медленно ответил лорд.

Печаль и Шарон отреагировали одновременно:

– Вы утаивали это два года?

– Вы нашли его два года назад и молчали?

Даже Расмус ударил чашкой по столу и смотрел на отца, раскрыв рот.

– Если вы дадите ему объяснить… – начал Веспус.

Но Печаль поняла кое-что еще и повернулась к Линсель.

– Вы сидели в моем доме, под моей крышей два года и молчали, – ее голос был холодным. – Вы все знали и промолчали. Шпионили, врали…

– Я не врала.

– Не смейте оправдываться, – рявкнула Печаль. – Предательница.

– Мисс Вентаксис, я прошу вас успокоиться, – тихо сказал Веспус.

Кожа Печали пылала от гнева и смущения из-за упрека как ребенку. Гнев собрался в груди, но она не успела его выпустить, ладонь сжала ее колено. Расмус смотрел вперед, нежно сжимая ее ногу.

Этого хватило, чтобы она пришла в себя, и она глубоко вдохнула.

Она скрестила руки и повернулась к Афоре.

– Хорошо. Продолжайте.

Афора сжала губы от приказа, но склонила голову и заговорила снова:

– Моя лошадь потеряла подкову, и мы решили срезать, чтобы к ночи найти кого-то и заняться лошадью. И мы нашли первым домик Белисс…

– Моя… опекунша, – перебил Мэл. – Ее зовут Белисс.

Афора кивнула.

– Мы подошли и постучали в дверь, и нас удивило, что ответил юный раннонец, – она кивнула Мэлу. – Сначала мы решили, что он был там с любовницей-риллянкой, – Печаль скрывала эмоции, – и прятался от властей. Но вышла Белисс, и стало ясно, что дело другое. Мы не знали, что еще делать, и послали за лордом Веспусом. Мы ждали три дня, задавали мальчику одни и те же вопросы снова и снова. «Кто ты? Почему ты здесь?». Но его ответы были одинаковыми – он был ребенком Белисс, это был его дом. Старушка отказывалась участвовать, пока не прибыл лорд Веспус. Он ее разговорил, и подтвердились наши надежды. Мы нашли потерянного наследника Вентаксис. Живого и невредимого.

Было что-то странное в том, как она говорила. Словно репетировала это. Паузы, ударения, даже то, как она вскидывала брови, словно сама удивлялась, выглядели как выступление.

Шарон ответил сухо:

– Просто невероятно, – и Печаль поняла, что он тоже это заметил.

– Я впервые тогда узнал это, – Мэл склонился в ее сторону. – Я не спрашивал раньше, откуда я там, и была ли она моей мамой.

– Но ты не выглядишь как риллянин, – сказала Печаль. – Совсем.

– Я не знал тогда о них, – он посмотрел ей в глаза. – Я знал себя и Белисс. И для меня не было важно, что мы не похожи. Я не был похож на коз и куриц. Я считал, что у всех в мире свой цвет и разный облик.

– Вы были, должно быть, удивлены, – сказал Шарон, – когда они вам рассказали.

Он пожал плечами.

– Конечно. Конечно, был. Я любил свою жизнь. Любил… Белисс. Она была всем для меня, научила всему, что я знал. То был мой дом. Я не хотел быть где-то еще, не хотел уходить.

– И тебя забрали в столицу? – Печали было все равно, чего хотел или нет Мэл, она хотела услышать всю историю. Ее нетерпение проникло в голос. – А потом?

Он обмяк на стуле, отодвинувшись.

– Да. И я все еще не помнил ничего из прошлого о Ранноне. Они… – он посмотрел на Веспуса, тот кивнул. – Ее величество, королева Мелисия, и совет не были так убеждены, как лорд Веспус.

– Сестра думала, что он – самозванец, – добавил Веспус. – Она переживала, что я задумал войну между странами. Она приказала арестовать его. Они привели в замок и Белисс и тоже обвинили ее.

– Что изменило мнение тети? – спросил Расмус. Веспус помрачнел на миг, но ничего не сказал.

Ответил Мэл:

– Кроме метки, Белисс сохранила одежду, в которой меня нашла. Она была у нее после стольких лет, хоть и потрепанная. Это принесли в замок, осмотрели, нашли ярлычок портного. Королева Мелисия помнила, в чем я был. Особенно вышивку на воротнике. Она была из Риллы. Подарок ее портного. Уникальная.

Тишина за столом. Веспус подозвал взмахом руки слугу, шепнул убрать кофе.

– Где? – спросил Шарон. – Одежда? Ее уже, наверное, нет.

Он ожидал, что они скажут, что костюмчик потерялся или пострадал от проверок, и Печаль соглашалась, так что она была удивлена, когда Афора полезла в скрытый карман платья и вытащила сверток, обернутый тонкой бумагой. Она осторожно опустила сверток на стол, изящно убрала бумагу и показала шорты и тунику бело-зеленого цвета детского размера. На воротнике туники была вышивка, как и сказал Мэл. Лунные цветы.

Печаль потянулась к одежде, Веспус отодвинул ее.

– Вещи хрупкие, – холодно сказал Веспус, когда Печаль хмуро посмотрела на него. – Падение и вода, как понимаете, оставили след. Мы защищали их, чтобы отдать канцлеру, – Веспус вытащил из-под камзола длинную стеклянную палочку, ею он отодвинул белую ткань и показал ярлычок. – Но тут ярлычок королевского портного Кориуса. Вы были там, лорд Дэй, не так ли? И помните это.

Печаль посмотрела на Шарона, тот с каменным лицом кивнул.

– Посол Раннона знает, что вы нашли потерянного ребенка? – спросила Печаль.

– Нет, – ответил твердо Веспус. – Посол Мира ничего не знала. Маленький круг знал до этого утра по приказу Мелисии. Она не хотела вреда для Миры. Мире сообщили этим утром, как и тем, кто сопровождал нас к мосту, незадолго до отбытия.

– Почему ее там не было? – спросила Печаль. Раньше Мира всегда посещала церемонию, оставаясь на риллянской стороне.

– Ее попросили не приходить.

Тон Шарона был ледяным:

– Вы запретили послу Раннона прибыть на церемонию поминовения?

– Не будем сейчас об этом, – Печаль молила Шарона взглядом, он хмуро кивнул. – Я все еще не понимаю, почему вы не сообщили нам, когда убедились, – сказала она Веспусу.

– Причин много, – сказал Веспус. – Во-первых, практическая сторона. Мы сказали бы, что нашли мальчика, едва понимающего слово на раннонском, которого никогда не стригли, который не носил обувь в жизни, но считаем его потерянным сыном канцлера? И вы бы готовили комнаты? Он не мог читать, у него не было образования. Он дрожал сначала только от того, что с ним в комнате были Белисс, Афора и я. И ситуация с вашим отцом… Стоило показать Мэла отцу, учитывая его… кхм, сложности?

Печали не понравилась его пауза. Ей не нравилось, что так он намекнул, что знал, что за сложности там были.

– Не нужно было сообщать моему отцу. Вы могли сообщить моей бабушке, пока она была жива. Или лорду Дэю. Или даже мне.

– Я этого не хотел, – вдруг сказал Мэл, привлекая к себе их внимание. – Когда мне сказали, кто я, я решил, что не хотел быть Мэлом из Раннона.

Печаль вдохнула.

– Тогда кем ты хотел быть? Как тебя звали? Женщина, Белисс. Она тебя как-то должна была звать.

– Ир биши. Она звала меня Ир биши.

– Это значит «тот, кого обнаружили». Или найденыш, – сказал Расмус ледяным тоном. – Это не имя.

– Я этого не знал, – рявкнул Мэл, взгляд помрачнел. – Для меня это было именем, пока мне не сказали иначе.

Расмус не ответил.

– Я знаю, что ты чувствуешь, – Мэл посмотрел на Печаль еще раз, – потому что так я ощущал себя два года назад. Весь мой мир перевернулся, все, что я считал настоящим, пропало. Я злился и не хотел, чтобы это было правдой.

Она уставилась на него.

– Что изменилось? – тихо спросила она. На миг показалось, что остальные в комнате пропали, не было слышно ни вдоха, ни шепота. Печаль ждала ответа, ее сердце яростно колотилось, хотя она не знала почему.

– Я хочу узнать, откуда я. Кто я, – Мэл опустил ладони на стол, перевернув их, показывая открытость, и склонившись к ней. – Я хочу знать свою историю и свою семью, если они позволят. Если ты позволишь. Я хочу знать о себе правду.

Печаль поймала себя на том, что склонилась к нему и кивает. Она поняла, что узнала его. Хотя она родилась после смерти брата, Печали всегда казалось, что глаза Мэла смотрят на нее. Он был знакомым. Она забыла, где была, забыла обо всех здесь, кроме Мэла.

– Я хочу домой, – сказал он.

12

Шахматная доска

Расмус громко кашлянул, Шарон отодвинул кресло от стола и сказал:

– Думаю, мы услышали достаточно.

Печаль пришла в себя от транса, в который впала от слов Мэла. Она моргнула и отклонилась на стуле, мысли были густыми, как сироп.

– Мы уходим? – спросила она.

– Нам нужно собрать совет и подготовить твоего отца. Думаю, мы знаем все, что нужно, – Печаль смотрела на него, не скрывая смятения, и Шарон сказал. – Мисс Вентаксис, нам нужно в Летний дворец. Сейчас.

– Путь может быть опасным, – сказал Мэл, и Печаль посмотрела на него. – Там все еще может быть толпа.

Ощущение узнавания прошло, Печаль хмуро посмотрела на Мэла, тревога щекотала спину, он смотрел на нее растерянно, словно тоже это ощущал.

– Позвольте послать кого-то к мосту и проверить, чист ли путь для нас, – Веспус плавно встал и уперся руками в стол.

– Для нас? – сказал Шарон.

– Конечно. Мы едем с вами. Мы договорились.

Шарон глубоко вдохнул, Печаль встала, вдруг ей захотелось быть снаружи, вдали от этих людей и спора, что вот-вот разразится. Шарон справится. Ей нужно место, чтобы подумать.

– Я подышу воздухом.

– Я с тобой, – хором сказали Расмус и Мэл.

– Я предпочту одна, – сказала Печаль, не глядя на них.

– Это мудро? – сказал Веспус. – Мэл пойдет с вами. Вам нужно поговорить наедине. Пару дней мы будем постоянно требовать ваше время.

– Не знаю… – начал Шарон, но Печаль покачала головой, ей нужно было выйти.

– Хорошо. Мы не уйдем далеко.

Она не дала ему добавить, вышла из-за стола. Шаги за ней сообщили, что Мэл последовал, но она не замедлилась для него, не показала, что ждет.

Дверь гостиницы открылась, словно Мелакис, стоявший снаружи, ожидал, что она выйдет. Солнце сияло жестоко после полумрака гостиницы, и она моргнула, замерев, ожидая, пока глаза привыкнут.

– Мы пойдем и проверим мост.

Голос Афоры испугал ее. Печаль не слышала ее и Линсель, стоявших теперь тихо за ней. Афора кивнула Печали и оставила их, Линсель ушла за ней.

Печаль молчала, пошла в противоположную от Афоры и Линсель сторону.

– Стоит оставаться у Мелакиса на виду, – сказал Мэл, но Печаль не слушала его, пошла по узкой тропе на звук руки, надеясь, что он не пойдет. Ее платье цеплялось за ветки, она тянула его, поднимала юбки, шла, пока не оказалась на полянке над ревущей водой. Она прошла и посмотрела вниз, поверхность была бурной и злой. Ярость реки совпадала с бурей в ней, и она смотрела, как река бьется о камни, оставляя густую пену.

– Трудно поверить, что я выжил в этом, – сказал Мэл рядом с ней.

Печали не нравилось, как близко он стоял к ней. Он так легко вторгся в ее пространство, словно они встретились не пару часов назад. Она шагнула вперед, встала на краю утеса. Ее раздражение усилилось, когда он присоединился к ней.

– Я хотел бы что-нибудь вспомнить, – сказал он. – Что-то важное, что доказало бы все. Лорд Веспус думал, что метки, слов Белисс и одежды хватит. Я тоже надеялся. Но лорд Дэй не убежден, я это вижу. Как и ты, да?

Печаль пожала плечами. Она честно не знала, что думать. Ее разум раскачивался, как маятник, между «да, она ему верит» и «нет, как можно?». Оба варианта вызывали пустоту. И она молчала, глядя на реку.

– Все хорошо. Я понимаю. Я бы тоже не верил. Сначала.

Она хотела, чтобы он ушел, оставил ее распутывать узел мыслей в голове. Если он надеялся убедить ее сейчас, то ошибался.

– Прости насчет моста. Я не думал, что будет значить для людей мое появление, – он сделал паузу. – Лорд Веспус думал, что это хорошее решение. Он рассказывал, как все было в Ранноне из-за того, что случилось со мной. Он думал, люди обрадуются мне, если учесть, что это годовщина падения.

Печаль прикусила щеку изнутри. Лорд Веспус не хотел сделать людей счастливыми, юноша был так наивен? Но что-то не дало ей рявкнуть на него. Это как ударить щенка.

– Я узнал, что мы придем сегодня, только вчера поздно ночью, – продолжил Мэл. – Может, нам стоило подождать. Но я рад, что встретил тебя.

Мэл поднял руку, словно хотел коснуться ее, и Печаль, не думая, отпрянула.

И потеряла равновесие.

Ее левая нога съехала с края утеса, грязь не удержала ее. Она посмотрела в глаза Мэлу, размахивая руками, крик застрял в горле. На долю секунды она застыла между землей и рекой, ее тело отклонилось, его притягивала гравитация и ее движение. Она увидела его намерения ярко, словно но сообщил о них.

Она глупо пошла сюда с ним, поверила его невинности. Чтобы он отвел ее к краю.

Он хотел сбросить ее.

Его рука обхватила ее запястье, он потянул ее от края. Она врезалась в него, и они рухнули на землю, в грязь и листья.

Они упали неловко, Печаль наполовину оказалась на нем, ее колено ударилось о землю с болью, его ладонь все еще держала ее с силой, что оставит на ее запястье кольцо аметистовых синяков. Он отпустил, и она поднялась, не обращая внимания на боль в колене, сжимая запястье правой рукой, глядя на него. Мэл с опаской смотрел с земли, а потом медленно встал.

– Думаю, одного Вентаксиса в Архиоре хватит на пять поколений, – сказал он с дрожью в голосе.

Печаль сглотнула.

– Я бы не дал тебе упасть, – тихо сказал он.

Она кивнула, не зная, верит ли ему. Она быстро и тяжело дышала, словно бежала.

Шум за ней заставил обернуться, Веспус и Мелакис выбежали на полянку. Сердце Печали подпрыгнуло к горлу, пока за ними не появился Расмус.

Рилляне посмотрели на бледные лица Печали и Мэла, листья и прутики на них с вопросами в глазах. Веспус нахмурился.

Он открыл рот, Мэл шагнул вперед, заслонив собой Печаль. Закрыв от него. Он защищал ее. Он спас ее, а теперь ограждал. Ее желудок сжался от осознания.

– Какие новости? – осведомился Мэл, не дав Веспусу заговорить.

– Толпа ушла, – сказал лорд, глядя на Печаль и Мэла с вопросом.

Печаль не ждала, когда он их озвучит, прошла мимо них, впервые побаиваясь возвращаться в Раннон.

Шарон ничего не сказал, пока они шли к мосту. Все молчали. Мелакис понес Шарона, Афора взяла кресло. Печаль следовала за ними, тихий Расмус был рядом с ней, а Мэл и Веспус шагали в конце.

Веспус был прав, стражи порядка разогнали толпу, но Печаль все еще ощущала на себе взгляды, пока они спускались по мосту в Раннон. Она держалась середины, двигалась медленно, помня о нефритовой воде далеко внизу. Но даже это не мешало ей думать о раннонце, что шел за ней, следить за его каждым шагом.

Допустим, это был Мэл Вентаксис, вернувшийся из мертвых. Он был прав, метка и одежда были убедительны. И он был похож на портреты. Он вернется домой, Харун выздоровеет, и она больше не будет канцлером. Никогда.

Что-то в ней напряглось, она замерла.

– Что такое? – спросил Расмус, но она покачала головой и зашагала снова.

Она не хотела быть канцлером. Так почему мысль, что он заберет ее место, вызывала странные ощущения?

– Карета всего одна? – голос Веспуса разогнал ее мысли.

Шарон дождался, пока близнец поместят его в карету, и ответил:

– Да, остальные уехали в Летний замок. О гостях нас не предупредили. Но мы пришлем одну за вами, когда приедем.

Веспус застыл, Печаль подавила улыбку. Было приятно в чем-то выиграть у Веспуса.

Веспус повернулся к ней, сверкая глазами, и Мэл снова встал между ними.

– Хорошо… то есть, спасибо, – исправился Мэл. – Мы подождем в башне на риллянской стороне ее прибытия, да, лорд Веспус?

– Долго? – сказал Веспус, голос был натянутым, ледяной гнев в глазах выдавал его.

Печаль дала Шарону ответить:

– Четыре часа? Два мы будем ехать туда, и два – карета к вам.

– И еще два на наш путь к вам. И канцлер к тому времени давно прибудет.

Кивок Шарона был блаженством.

– Можно взять лодку, – сказал Веспус, взглянув на Афору. Она кивнула.

– Мы подождем, – сказал Мэл Печали. – Все хорошо.

Веспус хмуро посмотрел на него, но Мэл улыбался Печали.

Печаль знала, что должна предложить что-то в ответ на его решение, но не могла себя заставить, все еще не придя в себя от случившегося у реки, в гостинице, на мосту. Она смогла неловко кивнуть, смотрела, как кучер сложил кресло Шарона и прикрепил к карете сзади, а потом она забралась внутрь и подвинулась для Расмуса.