Текст книги "Государство Печали (ЛП)"

Автор книги: Мелинда Салисбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Сколько длится цикл? – спросила Иррис.

– Два часа с четвертью.

Иррис посмотрела на Печаль, та пожала плечами. Она была уверена, что справится.

– Отлично, – сказала Печаль. – Я готова.

– А мы? – солдат, которого Печаль определила как лидера, с тревогой хмурился.

– Кто-то из вас должен пойти, – сказала Печаль. Часть ее хотела заставить его пойти, чтобы отомстить за помеху на пути. Она видела по поту на его верхней губе, что ему было страшно идти под землю. – Решите сами, – она подавила свою вредность.

– Я не против. Мой отец был шахтером, – сообщил один из них.

– Тогда идемте, – сказал шахтер. – Время идет.

– Как мне тебя называть? – сказала Печаль, шагая за ним, солдат плелся следом.

– Мэл, – сказал он.

Печаль моргнула.

– Сколько тебе лет?

– Восемнадцать. Как вам.

По его виду и манерам Печаль добавила бы ему лет десять. Чтобы скрыть удивление, она продолжила разговор:

– Тебя назвали в честь него?

– Меня и половину шахты, – он сделал паузу. – Они зовут меня Брейт. Это моя фамилия. И вы можете так звать. Голову держите ниже, – сказал он, они вошли в туннель.

Воздух внутри был прохладнее, Печаль пожалела о голых руках. Брейт вел их по туннелю, Печаль поворачивалась, чтобы не упасть, пока они не добрались до железных дверей. Печаль поразилась, услышав пение птицы, обнаружила, когда Брейт открыл дверь и поманил ее войти, полку с рядом клеток с желтыми птичками.

– Зачем вам тут канарейки? – спросила она.

– Воздух внизу бывает разным. Канарейки чувствительнее к газам, чем мы. Мы берем сюда птиц. Если они перестают петь или падают с насестов, пора уходить.

Печаль не знала, шутит он или нет, но он взял клетку.

– Можете понести ее, когда будете экипированы, – он опустил клетку, прошел к шкафу и вытащил каску и куртку, протянул ей. Он дал каску солдату, еще одну надел себе.

– Это не спасет от обвала, но некоторые потолки низкие, так что это не даст набить шишку, – объяснил он, пока Печаль надевала куртку и каску.

Она замерла и с тревогой переглянулась с солдатом.

– Обвалы часто бывают?

– Мисс, это не восход луны. Он просто бывает. Если бы мы знали, мы бы не спускались, да? Берите птицу, идемте к клетке, – он кивнул на другие двери в стене.

– Клетку? – спросила Печаль.

– Увидите.

Во тьме комнаты его зубы сияли призрачным белым, и Печаль поежилась не от холода.

34

Внизу и сверху

Клетка была такой ужасной, как и звучала. Она висела на толстой цепи, управлялась командой из четверых и была создана, чтобы опускать под землю от тридцати до пятидесяти людей, чтобы те добыли белый камень для Раннона. Раньше камень был ближе к поверхности, но теперь они забирались в глубины за ним, и туда Печаль отправилась посмотреть их работу.

Клетка не была для маленьких групп, так что покачнулась, когда Печаль вошла, и она схватилась за прутья, бедная пташка испуганно летала в своей клетке, желтые перышки усеяли пол. Брейт вошел и захлопнул дверь, испугав птицу еще раз. Он посмотрел на Печаль, словно говорил успокоить птицу, а потом кивнул операторам. Они схватились за большой рычаг и принялись медленно толкать. Клетка дергано опускалась, Печаль слышала, как солдат, помогающий им, поскуливает поверх щебета птицы. Она не могла винить его. Даже Брейту было не по себе, он теребил лампу с настороженным видом, пока они опускались.

Ее предательский разум представил тут Лувиана. Его волосы пригладил бы шлем, на чистом костюме появилась бы пыль. Она видела, как он ухмыльнулся бы, слышала голос с сарказмом, что развеселил и разозлил бы ее.

Или так он ее обманывал? Она подавила улыбку. Она толком ничего о нем не знала, в этом он был не лучше солдата с ней.

На спуск ушло не больше десяти минут, но Печали они казались вечностью. Она видела слои камня в свете лампы, радугу цветов в них, видела длинноногих насекомых, разбегающихся от света, их преследовали белые ящерицы. Брейт сказал ей, что у них нет глаз. Клетка ударилась о землю, Печаль пошатнулась, ударилась бедром о прутья, пытаясь удержать птицу. Брейт открыл дверцу, и они покинули клетку на дрожащих ногах.

Он повел Печаль и солдата по длинному туннелю, что через промежутки озаряли лампы. Печаль ожидала влажность, но воздух был чистым, птица радовалась и пела. Она шла за шахтером на звук металла, бьющего по камню, и они вошли в пещеру среднего размера, где около двадцати шахтеров отбивали куски белого камня от стен. Пять больших колонн из камня оставили, и Печаль видела, как четверо крупных мужчин осторожно формируют шестую, осторожно обращаясь с камнем, а не ударяя по нему.

Тут были и другие птицы, стояли по углам, и когда Брейт кивнул на пустой выступ. Печаль опустила клетку туда и оставила птицу на деревянном ящике. Ее песня сливалась с остальными.

Она пошла за Брейтом и солдатом к киркомотыгам, взяла одну, когда ей предложили, прошла за ним к стене, где уже работали пятеро. Они посмотрели на Печаль. Они не были впечатлены, самый крупный, что был на фут выше другого высокого и втрое шире него, тряхнул головой.

– Здравствуйте, я…

– Мы знаем, кто ты, – сказал великан, взмахом мотыги выбивая большой кусок белого камня, упавший на землю. Он поднял его и бросил в металлический таз с грохотом, а потом вернулся и замахнулся снова. – Нам плевать.

Печаль ждала, что и остальные заговорят, ее щеки пылали. Они молчали, и она тоже начала бить по камню.

За пять взмахов она поняла, что сил надолго не хватит. Ее ладони уже были горячими от древка мотыги, плечи болели. Словно ощутив ее дискомфорт, Брейт повернулся к ней.

– Можешь остановиться. Правда. Это мы делаем. Работаем два часа, отдыхаем пятнадцать минут. И снова за дело. Четыре цикла в день.

– Я могу продолжать, – Печаль взмахнула мотыгой снова, выпал камешек. Она радостно склонилась к нему, но великан заговорил снова:

– Слишком мелкий, – фыркнул он, отбив кусок в три раза больше головы Печали, легко подняв его на плечо и бросив в таз.

– Как это?

– Плохо.

– Почему?

Мужчина замер, вытер пот и пыль со лба рукой размером с тарелку для ужина.

– Потому что я сказал.

Печаль встретила его взгляд.

– Я это не приму, – она взяла свой камень, отнесла к тазу и, глядя ему в глаза, бросила туда. Он не издал ни звука, и ее кожа пылала, пока она ждала ответ мужчины.

Тот смотрел на нее, воздух между ними был напряженным. Остальные вокруг замерли, солдат шагнул ближе к ней, но великан не обращал на него внимания, словно он был мухой, его каменный взгляд пронзал ее, выражение лица не выдавало его намерений.

А потом он пожал плечами, напряжение пропало, он вернулся к работе. Сердце Печали колотилось о ребра в груди, но она глубоко вдохнула и вернулась к стене. Она посмотрела на Брейта, тот одобрительно кивнул.

– Как камень становится домами и зданиями? – спросила Печаль, атакуя стену снова.

– Его крошат, смешивают с пастой и пекут кирпичи, – сказал Брейт, вырезая камень среднего размера и относя в таз. – Кирпичами и строят.

– Размер не имеет значения, – сказала Печаль, выбив еще кусочек.

Великан, принявший ее за врага, остановился на взмахе, опустил мотыгу на землю и оперся на изогнутую сторону.

– Что тебе нужно, девочка? Зачем ты здесь?

Печаль опустила мотыгу и повторила его позу.

– Потому что я не вижу, как можно быть канцлером страны, не зная, как она работает. Как ее строят. Кто ее строит и копает в шахтах. Я видела, как правил мой отец, из замка в милях отсюда, откуда он почти не выходил. Это не правильно. Думаю, отец все делал неправильно. Я думаю, что смогу лучше. И тогда нужно начинать с земли. Нет, из-под земли. Я должна видеть, откуда берется фундамент Раннона. Я пришла учиться. Вам это может не нравиться, но это происходит.

Она ударила мотыгой, и выпал камень среднего размера. Благодаря Граций за удачу, она попробовала поднять его, но он был слишком тяжелым. Тихо ругаясь, помня, что вкруг люди, она попыталась снова и подняла его до колен.

Большие ладони забрали камень и унесли к тазу.

– Лучше, – сказал мужчина. – Но ты можешь еще.

Печаль приняла вызов.

Она отправила солдата с Брейтом, когда его цикл закончился, но осталась и работала рядом с великаном. Когда ее руки слишком устали, она носила мужчинам воду со стола в дальнем конце, передавала ее, говорила с ними, спрашивала о семьях, работе, нуждах и том, что было для них важно.

Мужчина по имени Вуд жил в деревне, где все еще добывали воду из колодца, попытки построить трубы и резервуары для воды из реки были заброшены со смертью Мэла.

Солт был из семьи известных создателей скрипок, но дело умерло, как и богатство семьи, когда Харун запретил музыку. Солт потому и стал шахтером.

Туллии Деаркросс видел, как истекла кровью его юная жена при родах, медсестра испугалась и не спасла ее, потому что Серена умерла так же.

Каждая история ударяла по сердце Печали, люди ужасно пострадали. Но каждая история укрепляла ее решимость помочь им. Быть той, кто сделает это.

Они остановились на перерыв, она села с ними, приняла предложенные хлеб и оливки, плевала косточками в одну миску с ними, обрадовавшись, когда один раз попала. Когда вернулся солдат, он передал от Иррис, что им пора, и она попрощалась с толпой, что стала теплее, чем при встрече. Великан даже пожал ее ладонь своими большими руками. Она не знала, проголосуют ли они за нее. Но они начинали любить ее, это она знала. А она начинала видеть, как помочь им. Если она победит.

Они вернулись в поместье, обнаружили трех птиц от Шарона, все письма называли Печаль беспечной и глупой, слова сочились гневом от непослушания. Он ругал и дочь, но девушкам было все равно. Пока Печаль была в шахте, Иррис очаровывала руководителей шахты, и они ощущали радость впервые с того времени, как Печаль вернулась в Риллу.

– Думаю, завтра отправимся в гильдию врачей? – сказала Печаль за ужином, они терзали мясо от голода.

– И к концу дня у тебя будет степень по медицины, – ответила Иррис.

Шли дни, наступило время Праздника урожая. Впервые за восемнадцать лет Раннон мог это отпраздновать. Печаль читала, что это был праздник подготовки к зиме, сбора урожая с полей, подготовки домов к холодам. Огнями прогоняли тьму, оставляли позади этот год и ждали следующий. Для Печали этот праздник был символичным. Был временем нового начала.

Печаль никогда не выражала уважение Грации здоровья и плодородия, не красила лавровый венок в золото, не носила ее на волосах, подражая тому, как менялись листья, умирая, но она знала традиции из книг и от ее бабушки (не ее, как она себе напомнила). В Истеваре будет большой праздник. Они с Мэлом были пригашены.

Она прочитала в газете утром, что Мэл задумал свою вечеринку заранее, это точно настоял Веспус.

Печаль решила не устраивать праздник. Она могла поступить как Мэл, позвать профессоров и местных лидеров. Вместо этого они с Иррис и солдатами-телохранителями ходили по Раннону, как уличные музыканты, праздновали фестиваль урожая с народом.

Они не сообщали, куда придут, чтобы Сыновья Раннона не успели продумать план. Они прибывали почти без шума, оставались на пару часов. Они двигались по Раннону, решая направление ночью. Они побывали в Южных болотах и на западе. Снова на юге, в Аше, а потом через Истевар на дальний север.

Они были осторожны, нанимали непримечательные кареты днем, не ночевали в деревнях или городах, которые посещали, не бронировали места и не выдавали настоящие имена. Печаль и Иррис ночевали в одной комнате в гостиницах, подпирали дверь стулом на всякий случай. Окна запирали, порой забивали, и Печаль платила за это хозяину гостиницы утром. Они держали ножи под подушками, Печаль не ходила никуда одна, Иррис проверяла туалет и ванную перед ней, оставалась снаружи и периодически спрашивала, в порядке ли она.

Они хорошо сработались, посещали гильдии и союзы, фермы, больницы и школы по Раннону, игнорируя появляющиеся порой надписи Сыновей Раннона. Они не беспокоили, даже притихли с той попытки убить ее, наверное, им хватило надписей и атак на дома, и теперь они изменили свои цели, оставив ее и Мэла. Порой ночью это беспокоило ее, и она думала, был ли Лувиан в ответе за это. Он приструнил друзей? Она должна благодарить его?

Она невольно думала, следил ли он за тем, что они с Иррис делали, за ее продвижением по Раннону. И она задавалась вопросом, гордился ли он ею. Одобрял ли их затею, думал ли, что это поможет ей победить. Эти мысли были опасными, она злилась на себя за них, принималась усерднее за задания, за то, что нужно было исправить.

Они искали деревушки, которым было все равно, кто канцлер, лишь бы убрали гадкую стражу порядка, чтобы они жили спокойно. Печаль обещала это, и они были счастливы. Н будет ли это голосами? Они скоро узнают.

Кроме фестиваля урожая, этот праздник отмечал традиционно время, когда канцлер и его семья возвращались в Истевар из Летнего дворца, и Печаль думала об этом, когда они с Иррис вернулись в Зимний дворец для последнего праздника перед выборами. До выборов оставалось пару дней, она знала, что это мог быть ее последний визит в Зимний дворец. Она не давала себе думать о том, что будет, если она проиграет. До правды о себе она думала, что будет дальше жить в Истеваре. Но теперь она не знала, могла ли… Она отогнала мысли, они повернули на дорогу перед Зимним дворцом, и она выглянула в окно.

Арран Дэй написал сестре, упомянув, что произошло несколько изменений, но Печаль не была готова увидеть дом своего детства таким.

Даже издалека он выглядел иначе. Дорога к белому замку была убрана, деревьям придали форму, гравий разровняли. Дворец сиял в солнце позднего лета, окна открыли, и они отражали голубое безоблачное небо.

Печаль осторожно поднималась по ступеням к двери, где слуги в зеленых ливреях ждали с широкими улыбками. Она не знала это место.

Лестница в фойе сияла, мраморный пол был без пыли, перила отполировали до блеска. Все было светлым, без теней, даже запах изменился. Запахом ее детства было горелое масло и грусть, у которой был запах плесени и пыли. Заброшенности. Он пропал. Дворец пах лимонами и согретой солнцем кожей.

Они с Иррис с улыбками пошли все разглядывать, но и выгнали из бального зла с сияющими люстрами, слуги готовили его для праздника. Столовая тоже была захвачена слугами, и они пошли в части замка, где Печаль не была с детства, когда они с Расмусом прятались там для улыбок. Зимняя столовая была из стекла с видом на ухоженный луг. Игровая с зелеными столами была открыта и готова для использования. Зал для дам был с мебелью, что заново покрыли желтым бархатом. Печаль была тут в последний раз, когда Расмус бросил ей вызов коснуться мебели, ткань рассыпалась пылью под ее пальцами.

Пианино в зале музыки было настроено, когда она пробежала пальцами по клавишам, портреты предков в галерее казались дружелюбнее. Все было, как она и мечтала. Живой дворец.

Они не пошли только в западное крыло, потому что там собрались мрачные мысли Печали, а еще Шарон сообщил, что там остановился Мэл. Они оставались на ночь после праздника.

Ее старые комнаты тоже изменились, ковры и мебель с дырами сменили мягкие ковры, новые диваны и столы. Ее матрасы заменили, и она пару раз подпрыгнула на них, а потом распахнула окна спальни, впервые это было не запрещено.

Внизу было слышно приготовления, и она смотрела, как суетятся люди. Пара ласточек летала из гнезда над ней, и Печаль поверила, что у них могут появиться птенцы, хоть было уже позднее время года.

Из-за выборов она не участвовала в празднике, а была лишь гостем. Так что она искупалась, выбрала наряд. По традиции наряды были цветов природы, золотые, оранжевые и бордовые, как листья, и Печаль выбрала платье цвета оранжевых листьев, что ниспадало до лодыжек, и подходящие туфли.

Она посмотрела на венок золотых листьев на кровати. Люди по всей стране будут надевать их, готовясь к празднику с семьей и друзьями…

У Печали появилась идея.

Она вышла из комнаты с веночком в руке и побежала к двери Иррис, нетерпеливо постучала. Иррис ответила, она была в бордовом платье и с растерянным видом.

– Да?

– Думаю, можно пропустить пир и пойти в Истевар. Возьмем с собой еду как дар, будем предлагать домам.

– Печаль, нельзя. Ты тут гость. Это первый Урожай за восемнадцать лет.

– Именно. Это важно для всех. Я не говорю, что на всю ночь, но на пару часов во время пира. Мы вернемся к подношениям Грациям и танцам. Давай. Последний шаг перед выборами. Подумай, как это воспримут, ведь я оставлю большой пир ради народа…

Иррис покачала головой и вздохнула.

– Для тебя спокойствия нет? Ты или не можешь что-то делать, или бросаешься в дело без остатка.

Печаль запнулась, но сказал:

– Это очаровывает?

Губы Иррис дрогнули, она старалась не улыбаться.

– Ты словно хочешь позлить моего отца.

– Бред. Я просто хочу быть со своим народом. Возьми стражу. Я оставлю записку.

Слуги на кухне радостно дали им фрукты, пироги и сыр, когда девушки рассказали им о своих планах, некоторые даже посоветовали, куда идти, где жили их семьи и друзья. Стражи уже привыкли к странным просьбам Печали и Иррис, сопроводили девушек в Истевар, даже не спрашивая, зачем они покинули пир.

– Здравствуйте, я – Печаль Вентаксис, а это – Иррис Дэй, – сообщала Печаль, когда растерянные жители открывали двери. – Мы пришли пожелать хорошего урожая и передать вам подарок от нашего очага вашему.

Она протягивала корзинку, они что-то выбирали. Она прощалась и шла дальше, оставляя их на пороге, глядящих ей вслед.

После десяти домов люди начали выходить и идти за ней.

У двенадцатого на нее уставился старичок и ушел в дом. Печаль и Иррис переглянулись в смятении, стражи потянулись к оружию, но он вернулся с большим желтым фруктом. Он протянул фрукт с шипами Печали, взяв из корзинки кисть винограда.

– Благодарю, – удивленно сказала Печаль.

– На здоровье, – ответил мужчина.

После этого им давали дары в ответ, и когда стражи поторопили девушек, чтобы они не пропустили церемонию, около пятидесяти жителей пошли за ними, они махали и хлопали, когда Печаль остановилась у ворот и помахала им на прощание.

– Хорошо прошло, – она улыбнулась Иррис.

Они вернулись на церемонию с корзинкой еды, что дали люди, присоединились к процессии людей, идущих из дворца. Они собрались в гроте Грации здоровья и плодородия, Шарон заметил Печаль и мрачно посмотрел на нее, даже не скрывая гнев, но она была слишком рада, чтобы переживать. Еще радостнее, когда Веспус, стоявший напротив нее с Афорой, посмотрел на нее не хуже Шарона.

Мэл рядом с ним встретил ее взгляд и почти улыбнулся, но остановил себя и кивнул. Что-то в этом заставило Печаль посерьезнеть, она ощутила вину. Не по своей вине он на том месте, как и ее нельзя винить за ее место. Она улыбнулась и взбодрилась, когда он ответил.

Веспус посмотрел на Мэла, и Печаль пошатнулась от яда в его взгляде. Веспус не говорил, но улыбка Мэла тут же пропала, и он опустил голову. Печаль не успела спросить, видела ли это Иррис, Шарон проехал вперед, и церемония началась.

Семья Вентаксис не была верующей при Печали, так что она впервые была на такой церемонии. Икона бесполой Грации здоровья и плодородия стояла на западной стене замка, охраняла выход. Так ее располагали традиционно, толпа собралась под ней с подношениями.

Шарон опустил миску меда на выступ под статуей, коснулся живота тремя пальцами, а потом отошел. Йеденват последовал его примеру.

Арран Дэй стал еще красивее с их последней встречи два года назад, высокий и уверенный, хоть и с хитрым блеском в темных глазах, который Печаль знала с детства. Он был на десять лет старше нее, пошел в университет в год, когда Расмус прибыл в Раннон. Но он не сильно изменился, подмигнул Печали по пути и опустил корзинку свежей рыбы на восточной стороне статуи, повторил жест Шарона.

Тува Маршан тоже улыбнулась Печали, а потом опустила подношение из фиников и инжиров на западе, и так все советники оставляли подношения, что представляли их народ. Бейрам Мизил поцеловал ее в щеку по пути, его подношением были виноград кувшин вина. Самад и Бальтазар проигнорировали ее, но, к ее удивлению, Каспира кивнула.

После Йеденвата другие гости добавили свои подношения Грации один за другим.

Так было по всей стране – впервые за восемнадцать лет храмы будут полны людей, что праздновали, благодарили Граций за плодородный год, надеялись выпросить еще один дарами и подношениями.

– Здравствуй, незнакомка, – сказал голос, Печаль обернулась и увидела Аррана Дэя рядом с собой.

Он вытянул руки для объятий, и Печаль шагнула к нему.

– Давно не виделись. Ты подросла.

– Люди так это говорят, словно это необычно.

– Ты хорошо выглядишь, – он разглядывал ее, отодвинув на расстояние руки. – Очень канцлерно.

– Нет такого сло… – начала она и замолкла, ее сердце сжалось, Лувиан говорил ей так о «затейно». Ему бы это понравилось, он был бы в своей стихии.

– Печаль? – Арран смотрел на нее. – Ты в порядке?

– Да. Спасибо. Прости, я в порядке, – она робко улыбнулась

Арран рассмеялся и поприветствовал сестру.

– Отец должен переживать, – сказал он. – Из тебя выйдет хороший вице-канцлер.

– Это ты переживай, – ответила Иррис. – Я была отличным сенатором.

Он снова рассмеялся, Печаль и Иррис сделали подношение. Они шагнули с корзиной, коснулись пальцами животов и приняли после этого от слуги бокалы летнего вина.

– Так… вы устроили тур по Раннону за эти три недели, – сказал Арран. – Многих потревожили.

– Кого-то в особенности? – спросила Иррис, Арран кивнул влево.

Веспус, Арта Бонифаций и Мэл разговаривали. Точнее, Веспус и Арта. Мэл молчал, смотрел на вино, игнорируя их.

– Говорят, твой соперник не рад советам, что он получает.

– Правда? – Печаль слышала о таком впервые.

– Он винит Веспуса в натянутых отношениях с тобой, мне говорили.

Мэл посмотрел в сторону, Печаль улыбнулась ему, но его взгляд был пустым. Он повернулся и пошел к дворцу.

Веспус заговорил достаточно громко, чтобы Печаль услышал:

– Куда ты идешь?

– Прочь.

– Мэл…

Но Мэл не слушал его, оставил Веспуса, гневно глядящего ему вслед.

Печаль не мешкала.

– Я вернусь, – сказала она, отдав бокал Иррис.

– Печаль… – предупредила Иррис.

– Уборная, – соврала Печаль.

Она пошла среди толпы, извиняясь, когда люди хотели заговорить с ней, обещая, что найдет их позже.

Мэла не было видно в фойе, и она не знала, куда он ушел.

Дверь закрылась дальше по коридору, и она пошла туда, миновав зал, небольшую прихожую, пока не попала в библиотеку.

Она постучала, внутри что-то упало, послышались шаги. Ответа не было.

«Плохо», – подумала она и открыла дверь.

– Мэл? – она прошла в комнату и огляделась. – Мэл?

Рука в перчатке зажала ее рот, другая притянула ее к телу.

– Не кричи, – сказал ей на ухо Лувиан Фэн.

35

Возвращение вора

Печаль закричала.

Перчатка прижалась к ее рту, поглотил звук, пока Печаль извивалась в его хватке. Как это могло произойти снова? Она в ярости ударила его по ноге, и он вскрикнул.

– Печаль! Хватит. Я не наврежу тебе.

Она не верила. Она уперлась ногами в землю и оттолкнулась, ударила ими по стене с глухим стуком. Она надеялась попасть по двери, чтобы шум привлек стражей. Его хватка ослабла на миг, а потом стала крепче, он развернулся и прижал ее к стене, поймав в ловушку. Она была удивлена его силой, поздно поняла, что его одежда хитро скрывала мышцы. Понимание пронзило ее. Очередная уловка. Она хотела ударить его головой, как сделала с прошлым нападающим.

Она промазала.

– Серьезно, хватит, – прошипел Лувиан ей на ухо. – Послушай…

Она снова закричала в перчатку, попыталась укусить. Она подняла ноги и топнула по его ступне, он громко выругался ей на ухо, и она скривилась.

– Черт, Печаль. Я нашел Белисс.

Она застыла в его хватке.

– Правда, – тихо сказал он, крепко сжимая ее. – Я был в Рилле, искал ее. Я нашел ее. Я многое нашел. Я пришел рассказать тебе. Если я отпущу, обещаешь не кричать и не бить меня?

Печаль замерла, а потом кивнула. Если бы он хотел навредить, уже бы это сделал. Он отпустил ее, отошел, а она развернулась к нему с кулаками.

– Тише, – сказал он. – Я серьезно. Я не для проблем тут.

Она едва узнавала его. Он был в бледно-зеленой ливрее слуг, с короткими волосами и щетиной на подбородке и над губой. Он был без очков, его взгляд был немного рассеян. Он медленно поднял руки, показывая, что не вооружен.

Но Печаль не собиралась открываться ему. Он был связан с Сыновьями Раннона, убившими Дейн и чуть не убившими ее.

– Снаружи солдат, – соврала она. – Тут везде солдаты, так что если ты попробуешь…

– Я тебе не наврежу. Никогда. Клянусь.

Она отодвинулась от него, он повернулся, следя за ней, но не преследуя. Она прошла за стол, взяла ножичек для писем с костяной ручкой, подняла, чтобы он видел.

– Я использую его, если нападешь. Как ты попал в замок?

Он опустил руки.

– Украл форму у мужчины, идущего с работы, прошел через врата с двумя другими.

Печаль мысленно отметила поговорить с Шароном насчет охраны.

– Откуда украл?

Печаль впервые увидела у него раскаивающийся вид.

– Пришлось кое-кого ударить. И связать. И оставить в переулке.

– Лувиан!

Он умудрился улыбнуться.

– Я скучал по этому. Прости, – спешно добавил он, когда она пронзила его взглядом, щурясь, уперев руку в бедро. – Он в порядке, – убедил он ее. – Будет в порядке. И выбора у меня не было. Я не мог вызвать тебя на встречу. На меня охотится почти весь Раннон.

– А что ты ожидал после того, что сделал?

Он нахмурился, полез в карман. Печаль сжала ножик крепче, но Лувиан вытащил очки, надел их и моргнул, глядя на нее.

– Я ничего не делал. В том и проблема. Но дай сперва рассказать о Белисс. Это важно, – он ждал, пока она кивнет, и продолжил. – Я убежал глубже в Риллу. Я пошел в дом Белисс, как мы и планировали. Я… думал, если узнаю от нее, что Мэл – самозванец, ты меня простишь.

– Ты узнал у нее?

– Она мертва.

Печаль не ожидала этого. Она прислонилась к столу, открыв рот.

– И она?

– Да, – сказал Лувиан. – Кориус, Гралис и Белисс. Только те трое, кроме Веспуса и самого Мэла, кто мог доказать, что все это ложь, умерли за последние месяцы. Совпадение?

Печаль покачала головой. Это не было совпадением. Веспус. Он стоял за этим, убирал следы, если кто будет искать.

– Никто, кроме Веспуса, не знает правду? Мы не можем доказать это. И его не обвинить.

– Да… Но, думаю, я ответил на другой вопрос. Это его беспокоит. И у меня есть доказательство. Точнее, факт, который нельзя упускать.

Печаль вскинула брови.

Он шагнул к ней, замер, когда она подняла ножик для писем. Он медленно прошел к креслу с высокой спинкой и сел на подлокотник.

– Я встретил риллян в лесу, пока пытался решить, говорить ли тебе о Белисс. Юные аристократы были на охоте. Они или не знали, кто я, или им было все равно, да и мне было все равно. Они позвали меня к костру, и я пошел. Мы поели, и кто-то вытащил бутылку. Звездную воду. И… я попробовал. Я не горжусь, – быстро сказал он. – Но мне было плохо. Ты ненавидела меня, мой отличный план помириться провалился. И я сделал глоток. И отключился, пришел в себя четыре часа спустя, обнаружил, что во сне пошла кровь из носа, и все остальные тоже были без сознания.

Он вытащил из кармана бутылку, встал и прошел к столу, поставил ее там. Бутылка была маленькой, круглой у основания, белый порошок был на дне и засох вдоль горлышка.

Ее рука схватила бутылку. Стараясь не сводить с него взгляда, она вытащила пробку. Запах тут же ударил ее, едкий и сладкий, от которого у нее заболела голова, на глазах выступили слезы. Ламентия.

Она вытянула руку с бутылкой, он забрал ее, вернул пробку, что она уронила на стол. Ее головная боль утихала, она смотрела на Лувиана.

– Это было в Звездной воде. Я пил из этой бутылки. Но, когда я проснулся, она выглядела так, – он поднял, чтобы Печаль видела белый осадок. – Похоже, спирт в Звездной воде испарился на воздухе, и осталось это. Это Ламентия?

Печаль кивнула, не могла отвести взгляд от бутылки.

– Значит, Веспус, единственный, кто выращивает деревья альвус, стоит за Ламентией и внедрил ее в Раннон. Больше некому. Он стоит за Ламентией. Технически, он убил твоего отца.

Она забыла о Ламентии со смертью Харуна. Она словно пропала из Раннона. Она моргнула, его слова звенели в ушах, разум осознавал их. Веспус дал Харуну Ламентию. Веспус сделал его зависимым. Веспус, Веспус, только он делал мир кругом, и куда не повернись, впереди всегда был Веспус, он же – позади. Печаль понимала, что и до Ламентии Харун был не лучшим отцом и канцлером, но после…

Она была права в Летнем замке. Он привел Мэла и убил Харуна, чтобы усадить его на это место.

Лувиан смотрел на нее большими глазами с надеждой.

– Откуда мне знать, что это правда? – Печаль посмотрела на него. – Как я могу доверять тебе после случившегося? Ты мог добавить Ламентию в старую бутылку и сказать, что это Звездная вода, чтобы… стой… – она кое-что вспомнила. – Идем со мной, – быстро сказала она. – Никаких глупостей, просто иди со мной.

Лувиан сглотнул, но кивнул, убрал бутылку в карман, а Печаль прижала ножик так, что лезвие лежало на ее запястье.

Печаль окинула его взглядом и пошла к двери библиотеки, открыла ее. Лувиан шел за ней по коридору, по залу, по лестнице. Он не поднимал голову, старался поспевать за Печалью, которая почти бежала.

– Иди впереди меня, – приказала она, и он послушался, она шептала указания, куда идти.

Она отвела его в восточное крыло к своим комнатам, по ее залу и личной столовой в спальню.

– Иди туда, – она указала на угол. – Стой там.

Она не хотела открывать ему спину, прошла к сундуку и подвинула так, чтобы видеть его, пока рылась внутри.

Платья, которые она взяла, но не собиралась одевать, белье за время путешествий по Раннону, которое так и не постирали, книги, косметика, туфли, бумаги стали грудой на полу, пока она рылась в сундуке.

Она вытащила сумочку со дна, Лувиан узнал его. Она была у нее в ночь ссоры с Расмусом в Рилле.

– Я не разбирала вещи, – сказала Печаль. – Я просто… оставила все. Когда мы поехали по городам, я бросила нужные вещи сверху, – она вытащила из сумочки бутылку Звездной воды, что оставил ей Расмус. Содержимое все еще было прозрачным, защищенным тьмой и пробкой, которую она не трогала. На свету жидкость была маслянистой на вид. Печаль отнесла ее на столик, отцепила крышку от пудры и налила жидкость на дно. – Посмотрим, что будет, когда она испарится, – сказала она. – А пока ты расскажешь мне, кто ты, кто тот, кто пытался убить меня, и откуда ты знаешь Сыновей Раннона.

– Я не хочу, чтобы ты ненавидела меня, – сказал он.

Печаль молчала, игнорируя вспышку вины от его подавленного вида. Он понял по ее молчанию, что уже поздно. Она не знала, что ощущала к нему. Немного боялась сейчас, была предана им. Но ненависть? Нет. Она его не ненавидела.