Текст книги "Твой образ для меня (ЛП)"
Автор книги: Мелани Морлэнд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
Брэдли посмотрел на меня почти с уважением.
– Всегда такая щедрая и добрая. Ты должна кричать, обзывая меня последними словами, а вместо этого желаешь хорошей жизни. – Он посмотрел на стоящего позади меня Адама. – Думаю, ты заслужил второй шанс. – Он запнулся. – Ты же не собираешься ударить меня снова?
Мгновение Адам ничего не говорил, а потом покачал головой.
– Я очень хочу. Хочу выбить из тебя все дерьмо за боль, которую ты причинил мне. За то, как ты относился к Алли, заставляя ее чувствовать себя приниженной. Ненавижу тебя за все это. – Адам крепче прижал меня к себе. – Но сегодня ты проиграл. Она со мной, и я больше никогда ее не отпущу. Мы проживем долгую жизнь вместе, а ты проведешь остаток своих дней, сожалея о том, что потерял ее. Думаю, эта боль намного хуже, чем та, что я могу причинить кулаками. – Он понизил голос. – Но знай, Брэдли, если попробуешь встать между нами или сказать о ней что-нибудь плохое, я приду за тобой. Обещаю. И в следующий раз рядом не будет ее доброты, чтобы защитить тебя.
Брэдли только кивнул, не произнеся ни слова.
В этот момент позади нас открылась дверь, и раздался нетерпеливый голос моей матери.
Одно дело – Брэдли. Думаю, в какой-то степени Адам почувствовал жалость к нему. Мою же мать Адам ненавидел, и я не знала, как он совладает с этим противостоянием. И как она с этим справится.
– Думаю, мне стоит уйти, – заговорил Брэдли, но Адам покачал головой.
– Нет, тебе стоит остаться. Саре есть за что ответить перед всеми нами.
Брэдли сокрушенно сел на диван.
– Что ж, это должно быть интересно.
Я сделала глубокий вдох, и Адам притянул меня поближе.
– Я рядом. Помни об этом.
Я крепче вцепилась в его руку, и мы вместе повернулись лицом к моей матери.
Глава 25
Адам
– Что происходит, Александра? Что это за сумка у двери? – с порога потребовала объяснений Сара, заходя в комнату.
Увидев меня, стоящего рядом с Алли, она замерла на месте и резко замолчала. Все краски сошли с ее лица.
Я не мог не позлорадствовать.
– Привет, мамуля. Скучала по мне? – Я протянул руку. – Как насчет добро-пожаловать-домой объятий?
– Что ты здесь делаешь? – прошипела Сара. Ее взгляд заметался по комнате. Она поняла, что загнана в угол.
Я наклонил голову, невозмутимо изучая ее.
– Я приехал домой, чтобы забрать то, что принадлежит мне, Сара. Ты всерьез думала, что справишься с этим?
Она взглянула на Брэдли.
– Чего ты сидишь? Сделай что-нибудь!
– О, нет, Сара. Думаю, мы сделали достаточно. Все кончено, я больше не твоя ручная собачонка, – рассмеялся Брэдли, явно больше не желая участвовать в этом фарсе.
Оценив взглядом, как я держал Алли, Сара потянулась к ней.
– Убери от нее руки. Она нездорова и помолвлена с другим мужчиной!
– Не. Трогай. Ее. – Прорычал я, когда Алли отшатнулась от ее прикосновения. – Алли в полном порядке. И не помолвлена с Брэдли. Больше нет.
Сара замерла, опустив руку.
– Я требую объяснений! Сейчас же!
– О-о, ты получишь их, – съязвил я. – Сядь!
– Я не подчиняюсь твоим приказам. – Сара развернулась, направляясь в холл, но я не позволил ей уйти, преградив путь рукой. Она ахнула от неожиданности.
– Я сказал, сядь! – рявкнул я. – Живо! Ты выслушаешь нас. Ты, как минимум, должна нам это.
Она вздернула подбородок.
– Я тебе ничего не должна.
– Ты должна больше, чем сможешь когда-либо оплатить, особенно своей дочери. А теперь сядь, блять, на задницу, пока я не помог тебе это сделать.
Стальные нотки в моем голосе, видимо, напугали Сару, и она, стрельнув в меня взглядом, который мог убить, села на диван рядом с Брэдли.
Ноги Алли тряслись так сильно, что я не знал, как долго она сможет стоять. Нежно обхватив за плечи, я усадил ее в кресло и сел на подлокотник.
– Все в порядке, – пробормотал я ей на ухо. Присутствие матери довело Алли до такого эмоционального минимума, что я хотел завершить все как можно быстрее.
Я снова повернулся к Саре и Брэдли, не разрывая контакта со своей напуганной девушкой. Они настороженно поглядывали на меня, я же смотрел на них без всяких эмоций.
Мне не нравился Брэдли, и я никогда не прощу его за то, что он сделал, но мой гнев к нему поутих. Его боль от потери Алли была реальной, и ему придется жить с этим. Сара и его тоже обманула. А еще его гребаная челюсть похоже была сделана из гранита, после того удара моя рука уже болела. Хотя мне все равно это понравилось.
– Скажи, чем, черт возьми, ты думала, это закончится, Сара? Ты думала, что мои чувства к Алли настолько малы, что я даже не попытаюсь найти ее? Ты действительно думала, что тебе сойдет с рук это дерьмо? Что ты сможешь контролировать ее вечно?
– Я делала то, что лучше для моей дочери.
Я в замешательстве уставился на нее.
– Позволь мне разобраться. По-твоему лучше было избавиться от мужчины, который действительно любит твою дочь и сделает все ради нее, и вместо этого оставить ее наедине с болью и смятением? Врать ей и заполнять ее голову своей версией приемлемого пути в жизни? – Я крепче обнял Алли. – Ты думала, это будет лучшедля твоей дочери и ее душевного спокойствия и благополучия?
Сара сверлила меня взглядом, отказываясь отвечать.
– Неужели счастье твоей дочери для тебя ни хрена не значит?
Она махнула рукой.
– Вы искренне верите в то, что сделаете ее счастливой, мистер Кинкейд? С тем образом жизни, который ведете? Ты же бросаешь всех и вся, когда слышишь о новом приключении. В браке с Брэдли у нее был бы шанс на нормальную жизнь, стабильность. С тобой у нее не будет ничего кроме душевной боли и сожаления.
– Я совершил ошибки, признаю. Но я бросил ту жизнь ради нее – ради нас. То была моя последняя поездка.
– Это просто слова. Ты снова быстро исчезнешь, – усмехнулась Сара. – Уедешь не пойми куда снимать свои маленькие фотографии, сделав это своим приоритетом, не ее.
– Я ушел, потому что думал, что женщина, которую я любил, больше не хочет меня. Уехал из города, чтобы она могла вернуться к своей жизни здесь без моего вмешательства. Хотел, чтобы она была счастлива. Поэтому моя боль ничего не значила. Для меня Алли всегда будет приоритетом, в отличие от тебя.
Брэдли нахмурился, взглянув на Сару.
– Ты сказала мне, что сообщила Адаму про увечья Александры, а он ответил, что ему все равно. Что он бросил ее, лишь услышав об аварии, собрал вещи и уехал из города. – Он покачал головой. – Ты показала коробку с вещами, которую он прислал, и сказала, что мне пора переехать и помочь Александре сделать правильный выбор. Я поехал к ней, потому что думал, она полюбит меня. Ты соврала всем нам.
Я невесело улыбнулся, понимая, насколько велика была ее паутина обмана.
– Распространяешь ложь повсюду, не так ли, Сара? Трудилась, как пчелка, в то время как твоя дочь лежала в больнице, раненая и одинокая. Твои приоритеты испорчены, ничего нового.
– Я не должна отвечать тебе.
– Ты должна отвечать своей дочери.
Алли заговорила.
– Не могу поверить, что ты сделала это со мной, мама. Ты врала и выдумывала. Забрала у меня Адама. Ты заставила меня думать, что я больше не могу себе доверять. Я постоянно сомневалась в себе. Как ты могла? Почему ты…
Сара оборвала ее взмахом руки.
– Избавь меня от драматизма, Александра.
Гнев забурлил во мне, растекаясь горячей лавой по венам. Не веря своим ушам, я покачал головой. У нее не было ни раскаяния, ни сожаления по поводу ее действий. Меня тошнило от нее.
– Когда твое сердце стало таким чертовски мертвым, Сара? Кто, блять, решил, что ты можешь играть в Бога не одной, а тремя жизнями? – Я повысил голос. – Кто дал тебе право рушить мою – нашу – жизнь?
Сара встала, упрямо скрестив руки на груди.
– Я не должна отвечать ни перед тобой, ни перед кем-либо еще, – повторила она.
– В какой-то момент ты за все ответишь, Сара, – сухо засмеялся я.
– Но не перед таким как ты! Ты… татуированное ничто.
Теперь мне стало действительно любопытно.
– За что ты так меня ненавидишь? Ведь не может быть только потому, что у меня на руках чернила. Ты никогда не давала мне ни единого шанса. Я полностью могу обеспечить жизнь твоей дочери и люблю ее больше всего на свете. Почему ты не принимаешь это?
– Потому что ты такой же, как мой первый муж. Полон обещаний. Я не хотела ребенка, но когда забеременела, он поклялся, что перестанет рисковать. Перестанет быть героем. Я думала, он перейдет на офисную работу, но нет, ему надо было оставаться настоящим копом. Обеспечивать безопасность на улицах. И что произошло? Он умер, оставив мне неоплаченные счета и ребенка, которого я никогда не хотела. Наш дом стоил меньше, чем мы заплатили за него; страховка не покрывала и половины долга. Если б я не встретила Рональда, не знаю, где бы мы оказались. Я перед ним в долгу. Вот он заслуживает моей преданности.
Я почувствовал, как Алли напряглась рядом со мной, услышав неприятные слова Сары.
Она с самого начала была не нужна. По крайней мере, Саре, которая искренне верила, что не должна своей дочери ничего, а Рональду – всё. Она понятия не имела, что теряет.
– Наши ситуации совершенно разные. С Алли такого не случится. Я больше не оставлю ее.
– До следующего раза, – выплюнула Сара в ответ.
Я покачал головой.
– Никогда. – Я нахмурился. – А, кстати, где твой муж? У меня есть что сказать и ему тоже.
Впервые на ее лице появилась неуверенность.
– Рональд уехал. Хотя его вряд ли заинтересует то, что ты скажешь.
– Конечно, нет. Ни один из вас не заинтересован в правде, – фыркнул я. – Думаешь, ты должна Рональду? Как насчет того, что ты должна Алли? Как же то, чего она заслуживает?
– Прекрати называть ее так! Благодаря Рональду у нее были все возможности в жизни. Ей дали дом, хорошее образование, а все, что она когда-либо делала – доставляла неприятности! Она почти стоила мне моего брака!
Я прищурился.
– Все возможности? У нее была крыша над головой, и ты предоставила ей все необходимое, но я бы не назвал это домом. Ты никогда не давала любви, в которой Алли нуждалась. Ты позволила Рональду обвинить ее в том, в чем она никогда не была виновата.
– Она не должна была звонить и просить Оливера забрать ее. Если б не Александра, он бы никогда не появился в том магазине. Из-за ее действий Рональд потерял сына. Наследника. Кто-то должен был заплатить за это. Она должна ему.
– Алли ему ничего не должна. Человек, нажавший на курок, убил Олли, не она. Ты позволила ему контролировать жизнь своей дочери из-за несуществующего долга. Всю жизнь ты отказывала ей в том, что она хотела больше всего на свете! – взревел я, больше не в силах удерживать бушующий внутри гнев.
– У нее было все, что нужно.
– Все, кроме твоей любви и привязанности, – выплюнул я. – Ты отказывала ей в этом, потому что чувствовала себя в долгу перед Рональдом. Потому что ты была слишком напугана, чтобы отказаться от так любимого тобой образа жизни. Поэтому ты позволяла ему запугивать и контролировать жизнь твоего ребенка. Он потерял сына из-за действий кого-то другого, но использовал этот несчастный случай в своих интересах, не так ли? Он использовал память Олли для собственной выгоды, а ты сознательно пожертвовала своей дочерью. Ребенком, которого ты должна была защищать и ставить выше него... или кого бы то ни было.
– Ты ничего не знаешь о моей жизни и о том, чем я пожертвовала.
Я не мог в это поверить. Она никогда не примет правду и не свернет с этого пути.
– Это того стоило? Ты навсегда потеряешь дочь. Ты готова к этому, Сара?
Она скрестила руки на груди, нагло глядя на меня.
– Ты закончил со своими лицемерными проповедями? Мне еще нужно разобраться с тем бардаком, который ты снова устроила, Александра.
Алли практически вибрировала рядом со мной.
– Мама... пожалуйста.
Сара оставалась несгибаемой.
– Это твой последний шанс. Прекратите эту чушь с разбитым сердцем, и мы забудем, что все это когда-либо случалось. Ты можешь выйти замуж за Брэдли, как и планировалось. Если уйдешь сегодня с ним, ты больше мне не дочь.
Длинная волна дрожи прошла через тело Алли. Она встала, протягивая мне руку, и я прижал ее к себе, молча проклиная эту холодную суку, ее мать.
– Думаю, я перестала быть твоей дочерью в тот день, когда ты вышла замуж за Рональда. – Сара без эмоций наблюдала за страданиями дочери, ее взгляд даже не смягчился. – Я больше ничего не забываю, мама. Ты отняла у меня достаточно всего.
– Ты слишком сентиментальна, как и твой отец.
Алли грустно улыбнулась.
– Знаю, ты не имела это в виду, но это самое приятное, что ты когда-либо говорила мне. – Сара закатила глаза. – Кто-то заплатил в тот день, мама, – дрожащим голосом продолжила Алли. – Олли сделал это. Он умер, пытаясь заботиться обо мне, потому что для него я была в приоритете. Кроме Адама он был единственным, кто когда-либо заботился обо мне.
Сара вообще никак не прореагировала на такие проникновенные слова.
Я достал из кармана конверт и протянул ей.
– Подпиши.
– Что это? – Сара даже не пошевелилась, чтобы забрать его из моей руки.
– Это форма освобождения, составленная моим адвокатом. Доверенность, по которой ты можешь распоряжаться жизнью Алли, станет недействительной, начиная с этой минуты. Алли больше не нужно, чтобы кто-либо принимал за нее решения. – Я подтолкнул бумагу вперед. – Ты подпишешь это совершенно добровольно. Если откажешься, мой адвокат сразу же начнет судопроизводство.
– Это угроза?
– Если подпишешь, нет. Это просьба.
Она схватила конверт.
– Я попрошу нашего адвоката посмотреть.
Я покачал головой.
– Ты подпишешь сейчас. Это очень просто. – Я не сводил с нее глаз. – Уверен, ты хочешь, чтобы все прошло как можно тише. Было бы чертовски стыдно, если б хоть что-то из этой мерзкой ситуации стало достоянием общественности.
Я шагнул вперед.
– Вы пиранья в дизайнерском платье, леди. – Мой голос дрожал от того, что я пытался держать гнев под контролем. – Ты самая холодная сука, которую я когда-либо встречал, и будь моя воля, ты бы сгнила в тюрьме. Ты не представляешь, как мне хочется сообщить прессе историю года. Да что там года – гребаного десятилетия. Сообщить всем, что именно ты сделала, и разрушить к чертям твой драгоценный маленький мир. Я хочу, чтобы ты страдала так же, как заставила страдать свою дочь.
Ей хватило наглости закатить глаза.
– Это твой план? – спросила она.
Я улыбнулся легкому дрожанию ее голоса.
– Мой план состоит в том, чтобы увезти Алли как можно дальше от тебя. Она никогда больше не будет частью твоего холодного, бесчувственного мира. – Я указал на конверт, который она сжимала в руке. – Подпиши бумагу, Сара. Твоя дочь, которая, как и ее отец, имеет доброе сердце, отказывается позволить мне рассказать миру, насколько ты уродлива. Только ее огромная способность прощать удерживает тебя от публичного унижения. Однако, если ты, черт возьми, не подпишешь это прямо сейчас, все отменяется.
– Не думаю, что меня заботит ваш тон, мистер Кинкейд.
– А мне плевать на твои заботы. Меня волнует твоя дочь и ущерб, который ты ей нанесла. Только это. А теперь подпиши гребаную бумагу, чтобы я мог отвезти твою дочь домой, где она и должна быть.
Сара схватила ручку и подписала бумагу, едва взглянув на содержимое. Когда она обернулась, ее холодный взгляд был направлен на Алли.
– Замужество с этим человеком станет твоей гибелью. Ты пожалеешь об этом, – сказала она ледяным тоном.
Алли покачала головой.
– Никогда.
– Забирай свои вещи и уходи. А когда он закончит с тобой, не возвращайся.
Я устал от ее дебильных слов. Взяв Алли за руку, я поднес ее ладонь к губам и поцеловал.
– Как ты могла подумать, что я когда-либо закончу с этой замечательной женщиной, Сара? – Я ухмыльнулся, глядя на нее. – Я никогда не уйду от своей жены.
Я специально повернул руку Алли так, чтобы свет отразился от сверкавших в ее кольце бриллиантов, и была видна толстая серебряная лента на моем пальце.
Сара ошеломленно уставилась на нас.
– Вы уже женаты?
– Именно! – с удовольствием подтвердил я. – Но что-то мне подсказывает, что ты не будешь устраивать вечеринку, чтобы поприветствовать меня в семье?
Дрожащим пальцем Сара указала на дверь.
– Вон! – Она глубоко вздохнула. – Убирайтесь!
Я притянул Алли к себе, отступая назад. Сара была в такой ярости, что чуть ли не вибрировала. Ее маска равнодушия трещала по швам, выставляя напоказ так тщательно скрываемые эмоции, которые показывали ее истинную уродливую сущность. Я не хотел, чтобы она даже отдаленно была рядом с моей девочкой. Если б она ударила или попыталась причинить ей боль, я бы не смог себя контролировать.
– Хочешь попрощаться с матерью? – тихо спросил я.
Алли покачала головой, уже поворачиваясь, чтобы уйти.
– У меня нет матери.
Эти слова разбили мое сердце.
~ᵗʶᶛᶯˢᶩᶛᵗᶝ ̴ ᶹᶩᶛᵈᶛᵑᵞ©~
Поездка в лифте была тихой.
Я прижимал Алли к себе, обеспокоенный ее неестественным спокойствием. Она ни слова не сказала с тех пор, как ее мать прошла мимо нас, останавливаясь только, чтобы открыть дверь и высокомерным взмахом руки указать нам на выход. Тихий щелчок закрывшейся за нами двери заставил Алли вздрогнуть.
Сара показала всем нам свое нутро. Ее потребность в высоком социальном положении и богатстве была важнее, чем ее дочь – ребенок, которого она никогда не хотела. Она позволила Рональду выплеснуть его глубокую горечь на Алли в качестве какого-то извращенного равного обмена. Жизнь за жизнь. Для него Алли ничего не значила, а Сара позволила ему проделывать все это, потому что наказывала свою дочь за появление на свет.
Я надеялся, что однажды она сгниет в аду.
Мы с Брэдли смотрели друг на друга без всякой неприязни, объединенные общей тревогой. Он откашлялся.
– Александра.
Алли повернула голову и спокойно взглянула на него.
– С тобой все в порядке?
– Я в порядке.
Наши взгляды снова встретились, когда двери лифта открылись. Мы, молча, пересекли вестибюль и вышли на улицу.
Брэдли повернулся к нам.
– Я разберусь с деталями отмены празднеств. Тебе не надо об этом думать.
– Мы ценим это. Спасибо.
Алли покопалась в сумке и извлекла маленькую тетрадь.
– Здесь вся информация. Тебе, возможно, следует начать с Гретхен, организатора свадеб. Там есть ее контакты. – Маленькая гримаса исказила ее лицо. – Уверена, она будет благодарна тебе за то, что ей больше не придется иметь дело с моей матерью. Она, хм, непроста в общении. – Затем Алли улыбнулась, и ее странная пустая улыбка заставила меня содрогнуться. – Думаю, после сегодняшнего дня ни один из нас не должен иметь с ней дело.
– Алли…
– Я просто констатирую факты, Адам.
Мне не понравилось, как звучал ее голос – тщательно контролируемый и далекий.
– Александра… – начал Брэдли.
– Не называй меня так. Я всегда ненавидела, как официально это имя звучит.
– А как бы ты хотела, чтобы я называл тебя? Алли?
– Нет! – резко ответила она. – Это имя Адама. Можешь называть меня Алекс. Мои друзья так зовут меня.
– Мы все еще друзья?
Я был шокирован, когда Алли вдруг подняла руку и ударила его. Один раз. Второй.
Брэдли моргнул, но не шелохнулся. У меня сложилось ощущение, что он вообще не заметил воздействие ее руки. Лицо у него было аномально твердое. Я только надеялся, что моя девушка не повредила руку.
– За то, что врал мне.
– Мне жаль.
– Я больше не хочу тебя видеть.
– Я понимаю.
Алли повернулась и пошла к машине, остановившись через несколько шагов.
– Будь счастлив, Брэдли, – сказала Алли, оглянувшись назад. – Надеюсь, в Калгари тебе будет хорошо. Не звони мне. – Она сделала паузу, а затем откашлялась. – Мы уедем на некоторое время. Может, после возвращения поговорим. Я подумаю об этом.
Она поспешила к машине и скользнула внутрь, захлопнув за собой дверцу.
Мы с Брэдли уставились друг на друга.
– Она на грани и вот-вот взорвется, – пробормотал он. – Это хуже, чем пощечина.
– Больно?
– Нет.
– Жаль.
Брэдли усмехнулся, но сразу посерьезнел.
– Следи за ней, Адам, как врач тебе говорю. Сегодняшний вечер, все предшествующие события… все кружится в ее голове. Прибавь побочные действия травмы головы, которые она все еще чувствует. Не знаю, что может произойти, когда она отпустит это.
– Понимаю. Я присмотрю за ней. – Я чуть поколебался. – Так ты разберешься со всем?
– Да, конечно. Это меньшее, что я могу сделать.
Чертовски верно.
– Что ты собираешься говорить людям?
– Что мы договорились расстаться друзьями. Просто.
– И?
– И поеду в Калгари, как планировалось. – Он расправил плечи. – Думаю, пришло время холостяку Брэдли познакомиться с городом и всеми его чудесами.
Я протянул руку, удивляя самого себя этим жестом.
– Удачи.
– Позаботься о ней. – Он пожал мне руку в ответ.
– Всю мою жизнь.
И тогда он усмехнулся. Широкой злобной ухмылкой.
– И тебе тоже удачи. Она тебе понадобится.
Я сурово посмотрел на него.
– Ты думаешь, мне нужна удача с Алли?
Брэдли покачал головой.
– Не с ней. – Его ухмылка стала шире. – Сара теперь твоя теща. Она больше не моя головная боль, а твоя. И, черт возьми, еще какая головная боль.
С этими словами он развернулся и ушел.
Я посмотрел ему вслед.
Ублюдок был прав. Независимо от того, что случилось, Сара все еще была матерью Алли и после нашей женитьбы стала постоянной частью моей жизни.
Ну, хотя бы наши контакты теперь ограничены.
Я потопал к машине.
Черт. Я должен был ударить его сильнее.
Глава 26
Адам
Сев в машину, я повернулся к Алли. Она обхватила себя руками, и была так далеко от меня, насколько возможно – буквально вжалась в дверь. Она теребила рукава, натягивая их на ладони, ее ноги подрагивали.
Алли смотрела прямо перед собой и всем своим видом отталкивала меня.
– Пожалуйста, пристегни ремень, – попросил я и, подождав пока она выполнит мою просьбу, завел двигатель и направил машину к дому.
Сейчас было не время и не место, чтобы давить на Алли. Я отчаянно хотел дотянуться до нее и взять за руку или хотя бы прикоснуться к ней, но каким-то образом знал, что должен оставить ее в покое.
Всю дорогу домой я обдумывал события последних двух дней, сосредоточившись на сценах сегодняшнего вечера. Моя реакция на Брэдли удивила меня. Помимо одного эпизода желание причинить ему боль рассеялось, когда я увидел, как он смотрел на Алли. Мне было знакомо это чувство – боль от потери любимого человека. Однако его случай был намного хуже, потому что он никогда не будет с Алли. Я больше не отпущу ее. Мне даже стало немного жаль его.
Но Сара. Руки сжались на рулевом колесе от ярости, которую я испытывал к этой женщине. Я бы с радостью выкинул ее из окна или сбил машиной за то, что она так бесчувственно относилась к Алли. Для Сары счастье дочери ничего не значило, если это доставляло ей малейшие неудобства.
А я был самым большим из них.
Алли не проронила ни слова, пока я не припарковал машину.
– У тебя есть хлопья? – спросила она.
Хлопья?
Я не был уверен, что в шкафу остались хоть что-то съедобное.
– Хм, если и есть, то просроченные.
Алли вышла из автомобиля и пошла к открытой двери гаража.
– Куда ты идешь? – позвал я, вскочив с места и захлопывая за собой дверь.
Алли посмотрела на меня как на сумасшедшего.
– Мне нужны хлопья, – медленно сказала она. – Если у тебя их нет, я схожу в магазин.
Она продолжила идти, поэтому я поспешил догнать ее. Алли взглянула на меня через плечо и остановилась.
– Я вполне могу сходить в магазин и купить немного хлопьев, – заявила она, а затем саркастически добавила: – Теперь я могу вспомнить, как вернуться.
Я не стал упоминать, что у нее больше нет ключей от моей мансарды.
– Тебе также может понадобиться молоко. Кроме того, я довольно голоден, но не хочу хлопья. Я возьму что-нибудь перекусить.
Алли сверкнула на меня взглядом, но не приказала уходить, хотя я бы в любом случае не ушел.
Я оставил ее побродить по магазину, заполняя корзину хлопьями и молоком по более чем завышенным ценам. Туда же отправились несколько шоколадных плиток и пакет с выпечкой, после того, как Алли внимательно изучила картинку на упаковке. Алли остановилась у морозильной камеры, рассматривая замороженную пиццу, срок годности которой, я уверен, давно вышел.
– Мы можем заказать пиццу, если хочешь, – предложил я.
Она бросила на меня свирепый взгляд и двинулась дальше, остановившись у витрины с чипсами. Очевидно, я разочаровал ее, предложив свежую пиццу вместо перемороженной магазинной. Я, не глядя, схватил пару пакетов с закусками и бросил их в корзину.
– У тебя есть пиво?
Мне пришлось отвернуться, чтобы она не увидела мою ухмылку. Алли ненавидела пиво и никогда не пила его. Я не знал, почему ей вдруг захотелось выпить. Брэдли был прав – она была на грани.
– Есть пара бутылок.
Я получил еще один свирепый взгляд, когда потянулся через Алли на кассе и заплатил за покупки. Взяв каждый по пакету, мы отправились домой и молчали, пока не добрались до мансарды.
Дома Алли пошла прямо на кухню, схватила единственную миску и уселась за столешницу, разрывая упаковку с хлопьями. Я потягивал свое пиво, заедая его чипсами и с восхищением наблюдал за ней. Алли съела целую порцию хлопьев и сразу же насыпала в миску еще, прежде чем замедлилась. Я никогда не видел, чтобы она так быстро ела.
Затем Алли повернулась ко мне, и ее глаза сузились.
– Вы с Брэдли теперь лучшие друзья? – напряженно спросила она.
Я моргнул. Это расстраивало ее больше всего?
– Нет, – ответил я. – Сомневаюсь, что мы когда-нибудь будем друзьями. Я просто подумал, что сегодня он потерял достаточно. – Алли недоуменно посмотрела на меня, и я пояснил: – В конце концов, он потерял тебя. Это адское наказание.
– Хммммх.
– Ты хотела, чтобы я избил Брэдли, Соловей? Я могу найти его и сделать это, если тебе станет лучше.
– Не будь смешным.
– Он мудак и в полной мере воспользовался ситуацией, чтобы удержать тебя. Я согласен с этим. – Я рискнул прикоснуться к ее плечу. – Не могу сказать, что также не пытался бы тебя удержать, если б оказался в подобной ситуации.
Она уставилась на меня.
– Ты лгал бы мне месяцами? Держал меня подальше от человека, которого я любила, для собственного счастья?
Я глубоко вздохнул.
– Нет. Не думаю, что смог бы так с тобой поступить. – Я погладил ее руку. – Как бы меня это ни убивало, если бы я знал, что ты любишь кого-то другого, я бы тебя отпустил. Твое счастье важнее.
Алли немного смягчилась под моим прикосновением.
– Ты бы никогда так со мной не поступил, верно?
– Никогда.
– Потому что ты любишь меня.
– Да, Соловей. Я люблю тебя.
– Ты единственный меня любишь. – Ее губа начала дрожать.
– Алли, твоя мать…
– Не называй ее так! – закричала Алли, хлопая рукой по столешнице так сильно, что миска с ложкой загремели.
– Я…
– Она мне не мать! И никогда не была! – Слезы потекли по ее лицу. – Я всегда была ей в тягость, и она не простила моего отца за смерть! Она даже не хотела меня! Ты слышал ее, Адам, – я такая же, как он! Все эти годы она пыталась сделать меня похожей на нее, но это не сработало. Я. Просто. Похожа. На него!
Я понятия не имел, что сказать, чтобы успокоить ее. Не уверен, что прямо сейчас ее хоть что-то могло успокоить.
– Почему она не может любить меня? Почему я никогда не была достаточно хороша для нее?
– Ты достаточно хороша. Проблема в ней, а не в тебе.
– Она сделала это моей проблемой, не так ли? И я позволила ей. Я позволила им управлять моей жизнью. – Из горла Алли вырвалось рыдание. – Я всего лишь хотела, чтобы они любили меня. Почему они не могли просто любить меня?
– Не знаю, детка. Я не уверен, знают ли они, как любить. Ты как никто другой заслуживаешь любви. Сара... – я замолчал, не зная, как продолжать эту неприятную тему.
– Что? – всхлипнула Алли.
Я глубоко вздохнул.
– Она несчастная, забитая, испуганная женщина. В какой-то момент она потерялась, и при этом потеряла тебя. Ты должна простить ее и двигаться дальше.
Внезапно Алли вышла из себя.
– Простить ее? Ты хочешь, чтобы я простила ее? Когда ты успел стать таким чертовски великодушным? Ты жмешь руку Брэдли, говоришь мне простить мою мать? Да пошло оно все к черту!
Миска с хлопьями полетела в стену и разбилась на сотни осколков, оставляя мокрый беспорядок стекать по бетонной поверхности. Следом полетела моя недопитая бутылка пива, разбрызгивая повсюду пенистую жидкость, когда стекло разбилось.
Та же участь постигла бутылку с молоком, которая стояла рядом, и от сильного удара опрокинулась на столешницу. Единственная оставшаяся кружка встретила свою смерть в пламени ругательств, когда Алли бросила ее, едва не задыхаясь от ярости. Я не успел остановить ее, и стеклянный кофейник пролетел мимо меня, с пронзительным визгом врезаясь в стену, посылая мельчайшие осколки в полет через всю комнату.
Я осмотрел разрушения, которые Алли создала в столь короткий промежуток времени. Это было впечатляюще. Как и слова проклятья, срывающиеся с ее губ, пока она бушевала. Я никогда не слышал, чтобы Алли раньше использовала такие слова. Я был отчасти расстроен, более чем доволен и несколько возбужден.
– Ну, – протянул я, – полагаю, я повлиял на тебя больше, чем думал. Starbucks поблагодарит тебя за это завтра утром. У меня такое чувство, что нам понадобится много кофеина, и они получат пользу от твоей маленькой истерики – какой бы впечатляющей она ни была.
Взгляд Алли метнулся ко мне, и она рассыпалась.
Всхлипнув, Алли закрыла лицо руками, ее колени подогнулись, и я рванул вперед, ловя ее, прежде чем она упала на пол. Подняв Алли на руки, я крепко прижал ее к себе и отнес на кровать, давая возможность выплакаться. Заикающиеся извинения и несвязные слова перемешались с резкими криками.
Последние два дня были для Алли сплошным эмоциональным потрясением, а сегодняшняя сцена с матерью стала последней каплей. Она должна была выпустить это. Уткнувшись носом в волосы Алли, я утешающе гладил ее по спине. Ее горячие слезы впитывались в мою футболку, и как бы я не ненавидел слышать ее плач, это было лучше, чем, если бы она удерживала всю боль в себе.
Постепенно Алли начала успокаиваться, ее рыдания стихли, а от ужасной дрожи остались лишь всхлипывания. Когда она подняла голову, я вытер ее мокрые щеки краем своей футболки, а затем передал ей несколько салфеток со стола, чтобы она вытерла глаза и нос.
– Я промочила твою футболку.
– И засопливила тоже, – усмехнулся я.
Ее губы задрожали, и я поспешно покачал головой.
– Я дразню. Все нормально. – Я немного сдвинул Алли вперед и, сорвав футболку через голову, бросил ее в сторону. – Видишь? Все нормально.
– Мне жаль. Я устроила беспорядок.
– Мы все уберем. – Я пробежал пальцами по ее спутанным волосам. – Тебе лучше?
– Я в смятении и... злюсь.
– Это понятно.
– Они годами контролировали меня. Я никогда не могла угодить им. Я приняла вину за смерть Олли, потому что они сказали мне, что это моя вина. Они постоянно вдалбливали это мне в голову, и я поверила им. Но это не моя вина.
