Текст книги "Твой образ для меня (ЛП)"
Автор книги: Мелани Морлэнд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Перевод не преследует коммерческих целей и является рекламой бумажных и электронных изданий. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
Данный файл предназначен только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить его с жесткого диска после прочтения и не распространять на любых сайтах.
Спасибо!
Книга: Твой образ для меня
Автор: Мелани Морленд
Вне серии
Рейтинг: 18+
Переводчик: vl@dany (Аня Коробко)
Редактор: Елена Назарова
Обложка: Анастасия Тимашенко
Перевод группы https://vk.com/rom_com_books
совместно с группой https://vk.com/bestromancebook
Распространение на сторонних ресурсах без разрешения переводчика и редактора и ссылки на группы ЗАПРЕЩЕНО!
Аннотация:
Меня зовут Адам Кинкейд, и я лучший в своем деле. Потеряв родителей, я решил пойти по их стопам, и теперь являюсь самым смелым внештатным фотографом в мире. Может, некоторые думают, что я одиночка, но мне все равно. Единственное, что имеет значение – это кадр. Я готов преодолеть опасности и лишения в поисках единственного образа, способного рассказать чью-то историю. Но даже такой профессионал, как я, бывает, попадает в переделки, – и, слава Богу, – потому что именно один из таких случаев и привел меня к ней…
Александра Роббинс. Моя медсестра. Мое спасение.
Камера любит ее огненно-рыжие волосы и кристально-чистые голубые глаза… И она просто должна быть моей. Мы идеально подходим друг другу, как физически так и эмоционально. Но все же что-то не так. Что-то из прошлого преследует ее, и неважно, что я делаю все, чтобы помочь ей освободиться, я все равно теряю ее.
Сегодня день, когда я попытаюсь вернуть Александру. Мне нужно объяснить, что я хочу не только снова видеть ее в своей постели или сделать чертовы фотографии, а что хочу ее саму. Потому что мы любим друг друга и это никогда не изменится...
Пролог
настоящее время
Адам
Я нетерпеливо дернул шелковый галстук, пытаясь приручить его, но ничего не получилось. Выругавшись сквозь стиснутые зубы, я посмотрел на перекошенный узел, и снова развязал его. Затем сделал глубокий вдох в попытке успокоиться и начал заново. В памяти всплыл момент, когда я в последний раз носил эту проклятую штуку.
Ее маленькие ручки удерживают шелковую ткань на моей шее. Несколько уверенных движений и она с улыбкой доводит до совершенства идеальный виндзорский узел. Встав на цыпочки, она тянется, чтобы разгладить воротник моей рубашки, и я наклоняюсь, помогая ей добраться. Теплыми пальцами она скользит по воротнику, слегка касаясь моей шеи, и дразнит низким голосом:
– Учитывая магию, которую твои руки могут творить со многими другими вещами, полагаю, ты мог бы сам справиться с галстуком, Адам.
Зарычав, я легко поднимаю ее с пола, и прижимаю к своей груди.
– Я покажу тебе магию позже, девочка моя. Мою большую волшебную палочку и все остальное.
Ее хихиканье сделало меня безмерно счастливым.
Ее поцелуй был наполнен теплом, прикосновения пропитаны любовью. Она была моей.
Я помотал головой, чтобы очистить мозги, и посмотрел в зеркало, скривившись, когда слишком туго затянул узел.
Больше я не прикасался к ней. Теперь это делал он.
Схватив редко надеваемый пиджак, я засунул руки в рукава, взял удостоверение журналиста и положил телефон в правый карман. Нахмурившись, когда мои пальцы коснулись чего-то в глубине кармана, я вытащил предмет и замер на месте, когда увидел кусок розовой бумаги.
Она всегда писала мне записки на розовой бумаге.
Спасибо, что сделал это. Я люблю тебя.
Твой Соловей
Ее записка. Ее слова. Ее любовь.
Я поднес бумагу к носу, все еще чувствуя на ней слабый аромат. Легкий, воздушный, цветочный. Она всегда так хорошо пахла. Как дом.
Я снова посмотрел на слова и проглотил болезненный комок. Я надевал этот пиджак на ужин с ее родителями Сарой и Рональдом – ужин, на котором ни они, ни я не хотели присутствовать, но я сделал это для нее. Когда она была моей.
Моя.
Она больше не была моей.
Швырнув записку на стол, я взял камеру, хотя сегодня вечером не планировал использовать ее. Просто она была опорой для меня. Это был единственный способ уверенно встретиться лицом к лицу с прошлым, которое преследовало меня. Чтобы получить ответы на ежедневно повторяющиеся в моей голове вопросы. Чтобы остановить неутихающую боль, от которой невыносимо жгло в груди. Может, когда я это сделаю, то смогу двигаться дальше.
Голос в голове напомнил, что я никогда не смогу двигаться дальше, но я проигнорировал его.
Ведь я, черт возьми, собирался попробовать.
Часть 1. Наше начало
Глава 1
Адам
Я качнулся на выступе, про себя проклиная Шона, и попытался найти равновесие. Из всех ночей он выбрал именно эту, чтобы вывести свои лодки, и хотел получить фотографию. Так как он редко просил меня о чем-либо вне работы, я не мог отказать ему.
Чуть раньше прошел дождь, а после того, как внезапно упала температура – весьма неожиданное явление в марте, надо сказать, – все поверхности в городе покрылись тонким слоем льда. Но мне нужна была дополнительная высота, чтобы получить правильный ракурс для кадра, так как с земли угол был неправильный.
Я приподнял плечо, распределяя вес рюкзака. Мне нужно было снять его, прежде чем взбираться на выступ, но мой помощник Томми не явился. Крыша была покрыта полузамерзшими лужами, гравием и песком, скопившимися с остатками снега в небольших кучах. Мне совершенно не хотелось, чтобы сумка промокла или ее украли – содержимое было слишком ценным, а я был не единственным, кто в эту ночь наслаждался видом. Несколько человек толпились на большой крыше, хотя я был уверен, что буду единственным, кто взобрался на выступ.
По крайней мере, это была холодная и ясная ночь, которая идеально подходила для того, что хотел Шон – без мешающего мне ветра. С холодом я могу справиться. А ветер был просто сукой.
Еще несколько дюймов – все, что требовалось мне для идеального кадра. Моя нога немного заскользила по льду, когда я попытался сбалансировать себя и камеру, и вот в объективе идеальный кадр – гладкая и отражающая вода. Щелчки затвора ласкали мой слух, когда я кадр за кадром снимал ярко освещенные лодки, покачивающиеся в гавани. Еще пара фотографий и я закончил.
Внезапный крик и рука, дотронувшаяся до моей ноги, напугали меня, я поскользнулся, рюкзак съехал с плеча, и я начал заваливаться в сторону. Затем я услышал еще один крик, почувствовал резкий рывок, который отбросил меня назад, после чего в голове появилась отвратительная боль…
...а затем мир потемнел.
~ᵗʶᶛᶯˢᶩᶛᵗᶝ ̴ ᶹᶩᶛᵈᶛᵑᵞ©~
Я распахнул глаза и запаниковал. Пространство вокруг было тусклым, незнакомым и как-то странно расплывалось.
Где я, черт возьми?
Тут кто-то склонился надо мной; вес его тела на моей груди ощущался странно, и не приветствовался. Голова болела и пульсировала, а в моих глазах было что-то мокрое и холодное. Я чувствовал тяжесть в руках, как будто они были ограничены, а когда попытался сбросить вес, тот, как мне показалось, только увеличился. Тогда я начал бороться всерьез, ругаясь и отбиваясь вслепую.
– Отойди от него! – Прорвался сквозь мою панику голос. – Ты его пугаешь!
– Его нужно сдерживать! Он дрался с нами всю дорогу!
– Его нужно осмотреть, голова снова кровоточит! Отойди, Хэнк. Сейчас же!
Нежные руки коснулись моего лица, и я повернул голову, отчаянно пытаясь сосредоточиться, чтобы понять, где нахожусь. Голос приблизился к моему уху, и заботливо пробормотал:
– Эй, все в порядке. Ты в безопасности. Пожалуйста, прекрати дергаться, кровотечение усиливается.
Кровь? У меня было кровотечение? Это то, что было в моих глазах?
Я вздрогнул, и волна тошноты захлестнула меня.
Боже, не выношу вида крови, особенно своей собственной. Это был один из немногих моментов, с которым я не мог справиться.
Тихий тембр голоса почему-то помог мне успокоиться, и я сделал глубокий вдох, втянув в легкие необходимый кислород.
– Хорошо. Это хорошо. – Успокаивал голос. – Дыши глубже, Адам. Хорошо.
Я повернул голову на звук.
– Где я?
– В городской больнице. Ты упал. Помнишь?
Я нахмурился, напрягая мозг, а потом все вернулось.
Фотографии.
Лед.
Рука, схватившая меня, и крик.
Томми.
Этот ублюдок меня напугал.
Я попытался сесть, борясь с простынями и трубками, которые были ко мне подключены.
– Моя камера. Где мои вещи?
Руки мягко надавили на грудь, укладывая меня обратно.
– Успокойся, или я позову Хэнка. Позволь мне промыть твои глаза и закончить очистку раны. Лейкопластыри, которые они наложили, не держались.
– Моя камера? – Не успокаивался я.
– Ты должен больше беспокоиться о своей голове, чем о камере. – Упрекнул голос.
– Моя камера стоит больше, – усмехнулся я в ответ.
Я услышал вздох, а затем почувствовал вес камеры в своих изучающих руках.
– Твои вещи в порядке, – сказал голос. – Каким-то образом камера упала на рюкзак, а не на крышу. Твое оборудование и одежда тоже здесь. Теперь ты успокоишься? – На мгновение голос замолчал, а затем стал более дразнящим. – Или я верну Хэнка. Тебе решать.
Я пробежался пальцами по металлу и пластмассе, проверяя на наличие трещин, и с облегчением обнаружил, что все нормально.
– Я буду вести себя хорошо, – проворчал я. – Нет необходимости возвращать это придурка.
– Язык, – пожурил голос, и в тот же миг холод ужалил мой лоб, заставив меня дернуться.
– Прости, – извинился голос. – Мне нужно очистить рану. Все твои метания снова открыли ее.
– Тебе лучше быть врачом, – зарычал я. Я не хотел, чтобы какой-то медик-стажер испортил мои глаза.
– Я – медсестра. Ходила в школу и все такое. Устраивает?
Я фыркнул на раздраженный тон.
– На данный момент.
– Я могу позволить тебе продолжить истекать кровью, если ты хочешь подождать доктора.
Верно. Кровь.
– Не надо, – ответил я нехотя.
– Прекрасно. Тогда я продолжу работу.
– Почему я в чертовом платье? – прорычал я, дергая колючий хлопок. – Мое пальто в сумке?
– У тебя было кровотечение, и мы должны были тебя осмотреть, – терпеливо объяснила медсестра. – Твое пальто и одежда в сумке под кроватью. Ты упал в грязную слякотную лужу, так что вещи мокрые. Как только мы закончим и все очистим, я дам тебе больничную одежду, чтобы ты мог переодеться.
– Отлично.
Я провел пальцами по руке, и с облегчением почувствовал знакомые тяжелые звенья и кожу на запястье.
– Нам не нужно было снимать браслеты.
Браслеты?! Иисус, женщины носят браслеты.
– Манжеты, – поправил я. – Они называются манжетами.
– Называй их как угодно. Полагаю, манжеты звучат более мужественно для тебя, так что ладно.
Мои губы дернулись, но я ничего не сказал. Пререкаться с ней было забавно.
– Хочешь, чтобы я позвала твоего друга? – спросила она, обрабатывая мою голову.
– Друга?
– Думаю, он сказал, что его зовут Томми?
– Нет, – прошипел я, поерзав. – Это его чертова вина, что я упал. Скажи ему, чтобы пошел…
– Адам! – возмутилась она. – Я просила тебя сидеть на месте.
– Откуда ты знаешь мое имя? – отзеркалил возмущение я.
– Ты в больнице. Парамедики получили информацию от Томми, а мы проверили твои документы.
Это имело смысл.
– Почему у меня стоит капельница? – продолжал капризничать я. – Действительно ли это необходимо после гребаного удара по голове? Мне кажется это лишним.
– Это стандартная процедура. Как только доктор осмотрит тебя и скажет, что все в порядке, я смогу убрать ее. – Она сделала паузу, вздыхая: – Мы лишь пытаемся помочь тебе.
Потом ее голос снова обрел поддразнивающие нотки.
– А если будешь хорошо себя вести, я дам тебе леденец.
Я хмыкнул от досады. Был ли я похож на гребаного ребенка, которого можно подкупить сладостями?
Хотя я действительно любил леденцы.
– С каким вкусом?
– Виноградные.
Это были мои любимые, и так как у меня действительно не было выбора, я решил дать ей небольшую поблажку.
– Думаю, будет справедливо узнать твое имя, так как ты знаешь мое.
– Ты всегда такой ворчливый и требовательный? – возразила она.
Она была права. Я был требовательным. А еще я знал, что веду себя, как задница, но ненавидел это чувство беспомощности. Не привык к этому, что и бесило.
– Только когда ударился головой, и не могу видеть дерьмо вокруг. Мне нужно видеть. Вся моя жизнь вращается вокруг того, что я вижу.
Кровать опустилась назад, и нежные руки коснулись моего лица, а потом пробежались по волосам.
– Это не займет много времени. Я очищу твои глаза, в них немного крови плюс песок и грязь. Как только я промою их, ты сможешь видеть. Хорошо? – Она немного помолчала. – И меня зовут Алекс.
– Хорошо, Алекс. – Я прокашлялся, чувствуя неловкость от своих требований.
Она была права – она пыталась помочь.
– Спасибо.
Какое-то время девушка работала тихо. Она стояла достаточно близко, чтобы ее мягкий аромат перебивал антисептический запах больницы, и я глубоко вдохнул. Теплый поток жидкости в моих глазах ослабил жжение. Медсестра погладила меня по руке и подняла кровать.
– Хорошо, Адам, открой глаза. Зрение может быть немного размыто, потому что я добавила антибиотики, чтобы предотвратить инфекцию, но это скоро пройдет. Глазам может быть больно, но я убавила освещение.
Я моргнул, чувствуя, что глаза как будто покрыты наждачной бумагой, но я мог видеть, хотя вдали все было нечетким.
– Привет.
Я перевел взгляд в сторону голоса. Единственный свет в комнате исходил от прикроватной лампы. Алекс стояла довольно близко, низко наклонившись ко мне, и ее добрая улыбка стала первым, что поприветствовало меня.
А когда я посмотрел в бездонные синие глаза, мне показалось, что время остановилось. У меня перехватило дыхание, и дрожь пробежала по позвоночнику от этой невероятной глубины.
– Как глаза?
Я прочистил горло, разрывая зрительный контакт.
– Нормально. Я вижу, но все еще размыто, и глаза болят. – Я нахмурился. – Как и моя чер… – Вспомнив ее упреки, я замолчал и перефразировал предложение. – Хм... моя голова.
– Уверена, что так оно и есть. Ты очень сильно ударился, судя по синякам и тому, насколько глубокий порез, – сказала Алекс. – Я закончу чистку, а затем подойдет доктор и обсудит с тобой результаты компьютерной томографии.
Я расслабился на подушке, пока она ухаживала за моей головой, пытаясь не вздрагивать от боли. Ужасной боли, на самом деле.
– Извини, – пробормотала девушка. – Рана глубокая, я думаю, что нужно наложить швы.
Отступив назад, она взглянула на меня.
– О чем ты думал, забираясь на карниз этого здания? Ты понимаешь, что было бы, если б ты упал вперед, а не в сторону и назад? Плохая рана и головная боль были бы наименьшими из твоих бед. Ты мог разбиться.
Ее лекция вернула меня назад, но потом я усмехнулся над ее заявлением и покровительственным тоном. Я не мог не изучить ее глазами фотографа, и сделал это, не задумываясь. Даже с дискомфортом в глазах, я детально рассмотрел ее внешность.
Она была маленькой. Ее волосы можно было описать только одним цветом. Это не был рыжий или каштановый. Цвет был красным, отливая яркой медью на свету. Ее волосы были стянуты в хвост на затылке, и я мог только представлять, как поразительно они будут выглядеть свободно струящимися по плечам. У Алекс были потрясающие глаза – огромные, с длинными темными ресницами. Ее округлые и гладкие щечки цвета слоновой кости были усыпаны сотнями веснушек – крошечные частички золота, вкрапленные в кожу, усиливали неповторимую красоту. Даже когда она хмурилась на меня, я видел рядом с ее полными губами ямочки, которые добавляли игривости ее хорошенькому лицу. Алекс упиралась руками в бедра, читая мне лекцию, и я был уверен, она думала, что это заставляет ее выглядеть жесткой и серьезной, но это не сработало.
– Я не стоял, а сидел на корточках, – поддразнил я, неуверенный пытался ли защитить себя или желал успокоить ее.
Я не привык к тому, что кто-то обращает внимание на то, что я делаю, поэтому ее взволнованный хмурый взгляд и нежный выговор были странно трогательными.
– Ты не должен был быть на том выступе. Это было опасно!
Я пожал плечами.
– Мне нужен был кадр, а это был правильный угол.
Она нахмурила брови, собирая использованные инструменты.
– Ты рисковал жизнью? Ради фотографии?
Я улыбнулся, удивляясь, всем ли своим пациентам она вот так читала лекции. Должен был признать, что мне нравилась ее дерзость. Но сидеть на широком выступе здания едва ли представляло опасность для меня.
– Вот, смотри. – Я поднял камеру, щурясь, перелистал несколько последних кадров, и показал ей видоискатель. Светящиеся в темноте парусники зеркально отражались на плоской воде, и выглядели просто фантастически. – Мне нужен был этот кадр.
Алекс посмотрела на фото.
– Это прекрасно. Но не стоит того, чтобы рисковать жизнью.
– Моя жизнь никогда не подвергалась риску, – парировал я. – Я был в полной безопасности. Надо было снять рюкзак с плеча – он нарушил равновесие. Я бы не упал за край. – Я нахмурился. – И вообще бы не упал, если б Томми не напугал меня.
– Он чувствует себя очень плохо из-за того, что произошло.
– И это хорошо.
– У тебя рассечение, куча синяков и возможно сотрясение мозга. Ты будешь чувствовать последствия несколько дней. – Алекс покачала головой. – Надеюсь, оно того стоило.
– Хорошо, что ты присматриваешь за мной, не так ли? – Я ухмыльнулся и взял ее за руку.
– Моя собственная Флоренс Найтингейл (п.п. – сестра милосердия и общественный деятель Великобритании. Ее фамилия переводится, как Соловей).
Она покраснела, глядя на наши руки.
Покраснела.
Цвет затопил ее полные щечки.
Я не помню, когда в последний раз видел женщину с румянцем. Алекс была нежной и женственной, и казалось, это шло в разрез с ее дерзостью, но ей подходило.
Что-то в ней было такое. Что-то, что влекло меня. Мне хотелось быть ближе к ней.
Не задумываясь, я поднял камеру и начал снимать. Ее взгляд взлетел вверх, и я захватил испуганное лицо, отчего ее щеки покраснели еще больше.
Наклонившись, Алекс выхватила камеру из моих рук.
– Прекрати это.
– Камера любит тебя.
Ее щеки потемнели еще больше. Мои пальцы зудели, чтобы еще сфотографировать ее.
Они чесались прикоснуться к ней. Я протянул руку, представляясь.
– Адам Кинкейд.
– Знаю. Я видела твою карту, помнишь?
Я усмехнулся над ее тоном.
– Просто хотел сделать это правильно. Какое твое полное имя? Или мне называть тебя просто медсестра Соловей?
Она закатила глаза, и пожала мне руку.
– Алекс Роббинс.
Я крепче сжал ее ладонь.
– Робин? Еще одна милая птица. С удовольствием, мисс Робин.
– Роббинс, – поправила она.
Я подмигнул ей, прекрасно зная правильное имя. Но я хотел поддразнить ее – мне нравилось, как она дерзит.
– Роббинс. Понял.
Я откашлялся, прочищая сухое горло.
– Можно мне воды?
Алекс налила немного жидкости в стакан, и я выпил прохладный напиток.
– Лучше?
– Во рту дерь… хм, ужасно.
Она порылась в кармане и достала маленькую баночку.
– У меня есть Алтоидс (1). Хочешь одну?
– Было бы здорово.
Девушка прижала маленький диск к моим губам, и я почему-то захотел захватить кончик пальца и прикусить его, но сдержался. Странная реакция на эту женщину удивляла меня донельзя.
– Сейчас хорошо?
Богатый вкус корицы заполнил мой рот, прогоняя вкус мокрой шерсти, который был там с тех пор, как я проснулся.
– Спасибо.
Алекс тоже взяла леденец.
– Сама пристрастилась к ним. – Она повернулась, чтобы уйти. – Я позову врача и скажу, что ты очнулся.
– Ты вернешься, верно?
– Да.
– Хорошо, я буду ждать прямо здесь, – невозмутимо сказал я, наслаждаясь подшучиваниями с ней.
– Хороший план, – сухо ответила она, но, когда выходила из комнаты, улыбнулась.
~ᵗʶᶛᶯˢᶩᶛᵗᶝ ̴ ᶹᶩᶛᵈᶛᵑᵞ©~
– У тебя сотрясение мозга. Я хочу, чтобы ты остался на ночь для наблюдения, – сообщил доктор Нэш после обследования и оценки результатов компьютерной томографии.
Я задушил стон. Он серьезно? Это не было похоже на мое первое сотрясение мозга. Я мог бы сам присмотреть за собой.
– Мне не нужно оставаться. Я буду в порядке.
Алекс усмехнулась через комнату.
– Он упрямый, док.
Док нахмурился.
– Ты сказал, что живешь один. Тебя нужно будить через каждые пару часов, и еще несколько раз промыть глаза. Палаты переполнены, но ты можешь остаться здесь, а Александра может проверить тебя и промыть глаза.
Внезапно возвращение домой в свою пустую мансарду больше не казалось таким привлекательным. И уж тем более не сравнится с возможностью провести больше времени с милой медсестрой. Я поднял руки в мольбе.
– Если вы настаиваете, доктор.
Он кивнул.
– Александра может зашить тебя, если ты не против? У нее легкая рука.
Держу пари, что так оно и есть.
– Конечно, я согласен. – Взглянув на Алекс, я увидел, как она настороженно наблюдает за нами и подмигнул ей. Она моментально нашла что-то интересное на стене, и я постарался не хихикать, глядя на свои руки.
Мне нравилась ее реакция на меня. Очень.
Доктор Нэш тихо поговорил с Алекс, похлопал ее по плечу и ушел, бормоча что-то о моей карте и инструкциях. Сузив глаза, я проследил за его удаляющейся фигурой, а затем перевел взгляд на девушку, которая открывала шкафы и ящики, доставая все, что ей понадобится, чтобы зашить меня.
Если мне придется остаться, я, по крайней мере, хотел поговорить с ней. Я хотел знать о ней все. Все, что она расскажет.
– Почему он зовет тебя Александрой? – спросил я, пока она выкладывала инструменты на столик.
– Он мой начальник, и это мое имя.
– Ты сказала, тебя зовут Алекс.
Она улыбнулась, и ее добродушие согрело мою грудь.
– Друзья зовут меня Алекс. С доктором у нас более формальные отношения, и он предпочитает вариант с Александрой, что меня совершенно устраивает.
Ее друзья. Она представилась мне как Алекс, будто я был ее другом.
Мне нравилось, что она считает меня своим другом.
– Мне нужно еще несколько иголок. Пойду, возьму их и начнем.
Иглы занимали место где-то рядом с моей нелюбовью к крови. Я посмотрел вниз, не желая, чтобы Алекс увидела еще одну мою слабость. Мое мужское эго сегодня и так пострадало довольно сильно.
– Да, не торопись, – пробормотал я.
– Большинство людей их не любят. – Алекс успокаивающе погладила меня по руке. – Я использую охлаждающий гель, и тогда ты даже не почувствуешь, как я тебя зашиваю. Обещаю.
Я попытался скрыть дискомфорт, предлагая ей свою самую очаровательную улыбку.
– А после я получу свою конфетку?
Она ухмыльнулась, вытаскивая одну из кармана.
– Я дам тебе еще одну, когда закончу, если ты будешь хорошо себя вести.
Я взял леденец, сорвал обертку и засунул себе в рот.
– Договорились. Быстрее, ладно?
Алекс хихикнула.
– Что?
– Ты милый, когда капризничаешь. – Она положила свою руку на мою и сжала ее. – Я буду нежной.
Затем она подмигнула мне и вышла из комнаты.
Я захрустел конфетой, размышляя.
Она думала, что я милый. Очень немногие когда-либо применяли ко мне это определение.
До сих пор…
~ᵗʶᶛᶯˢᶩᶛᵗᶝ ̴ ᶹᶩᶛᵈᶛᵑᵞ©~
Доктор не обманул. У Алекс, правда, оказалась легкая рука, и она закончила быстрее, чем я ожидал. Она болтала все время, пока работала, без сомнения, чтобы отвлечь меня, не догадываясь, что сама ее близость уже была отвлечением.
Я положил руку на ее бедро, пока Алекс зашивала, а, когда она вопросительно подняла бровь, сказал ей, что мне нужно поддерживать ее устойчивость. Она снова закатила глаза, вновь заставляя меня улыбнуться.
Все, что было связано с этой маленькой женщиной, казалось, заставляло меня улыбаться.
После того, как повязка была наложена, Алекс отстранилась.
– Хорошо. Давай устроим тебя поудобнее, и ты примешь обезболивающее, чтобы отдохнуть. Твоего друга я отправила домой.
Черт, я совсем забыл о Томми. Надо будет позже написать ему.
– Отлично. – Я поерзал на неудобной кровати. – Я, кхм… мне нужно, эмм...
– Что?
– Ммм… – Я указал рукой на дверь позади Алекс, и был шокирован своей неспособностью произнести это вслух. Я вздохнул. – Мне нужно по нужде.
– Конечно. – Алекс оттолкнула тележку в сторону и опустила кровать. – У тебя может закружиться голова. Вставай медленно.
Спустив ноги с кровати, я встал, с удивлением обнаружив, что она была права. Пол накренился, и я пошатнулся. Алекс обняла меня за талию, и я тяжело опустился на нее, моргая, чтобы убрать белые пятна, мелькающие перед глазами, и получить равновесие обратно.
– Ух, ты, – выдохнул я.
Алекс посмотрела на меня снизу вверх.
– Ты всегда такой упрямый?
Я усмехнулся. Она была похожа на эльфа, отлично помещающегося у меня подмышкой. Я не понимал, насколько она маленькая, пока не встал рядом с ней.
– Ты просто крошечная, не так ли?
– Пфф, – фыркнула она. – Я достаточно большая, чтобы справиться с таким, как ты, приятель.
Приятель?
Я не смог сдержать улыбку, и, пока продолжал посмеиваться, Алекс передала мне набор больничной одежды, чтобы я переоделся, быстро спросив, не нужна ли мне помощь. Я отпустил ее с «крючка», закончил свои дела и оделся. Затем осторожно убрал волосы назад, подмигнув себе в зеркале при виде внушительного синяка.
Еще один шрам в мою личную коллекцию.
Мои темно-каштановые волосы были спутаны, местами перепачканы кровью и кусочками грязи, случайные прожилки серебра проявлялись в ярком свете. Я видел, что синяк спускается вниз, цвет уже сформировался вокруг глазного яблока. Глаза были красные и воспаленные с тяжелыми веками. Темно-коричневой радужки почти не было видно, и я выглядел обессиленным.
Я плеснул ледяной водой на лицо, с облегчением встречая холод кожей, а остальную часть беспорядка просто проигнорировал – ему придется подождать, пока не вернусь домой и не приму нормальный душ.
На обратном пути к кровати я изобразил головокружение, чтобы снова обнять Алекс. Мне понравилось ощущение ее хрупкого тела рядом с моим.
– Сейчас уже можно убрать капельницу?
– Да. Садись, я все сделаю.
Алекс помогла мне сесть на кровать, и я заметил, что она смотрит на мои татуировки, с широко распахнутыми глазами разглядывая все изображения, выведенные на моей коже. Пока она убирала капельницу, ее взгляд все время дрейфовал к чернилам на моих руках. Я был озадачен желанием показать ей тату, поделиться этой частью себя с ней. Обычно я был более сдержан.
– Ты можешь прикоснуться к ним, если хочешь, – предложил я, когда Алекс закончила, прикрепив небольшой квадратик пластыря на место инъекции.
Она подошла поближе и обвела кончиками пальцев первый рисунок. Ее прикосновения были нежными, почти благоговейными, когда она прослеживала завихрения и узоры.
– Тебе нравится? – полюбопытствовал я.
Алекс подняла на меня глаза, и кивнула.
– Они что-то значат?
Я пожал плечами.
– И да, и нет. Это все символы легенд и мифов. – Я проследил взглядом за хвостом дракона. – Отец много читал мне средневековые истории. – Я указал на меч. – Король Артур, убийцы драконов и все такое. Свою первую татуировку я сделал в восемнадцать.
Я улыбнулся, глядя на реакцию Алекс.
– Они довольно захватывающи.
– Спасибо, неоднократно слышал это. Работа поистине прекрасна.
Как и она.
– Но ты же не любишь иглы?
– Татуировки – это другое. Гул машины, легкий укус, когда чернила проникают в кожу, – это не то же самое, что резкий укол обычной иглы. Трудно объяснить, но меня это не беспокоит. – Я подмигнул ей. – А еще я никогда не смотрю до завершения работы, и пока кровь не будет убрана.
– Ах, так.
– У тебя есть тату, Соловей?
– Нет, – прошептала она. – Я хотела бы когда-нибудь. Но это должно быть скрыто.
– Политика больницы?
– Одна из причин.
Мне были интересны и другие причины, но пока я не стал заострять внимание.
– А что бы ты хотела набить?
Алекс пожала плечами.
– Не знаю, наверное, что-то значимое. Но что именно, я еще не решила.
Я изучил ее голые руки. Бледная кожа, усеянная крошечными веснушками. Внезапно мне стало интересно, по всему ли телу у нее были эти сексуальные маленькие золотые точки.
– Не порть свою прекрасную кожу, пока не будешь уверена. Тату останется на всю жизнь.
Тут вдруг распахнулась дверь, разрушая пузырь, который, казалось, сформировался вокруг нас.
– Алекс! Ты нужна нам!
Только когда она отступила назад, я понял, насколько близко мы были друг к другу.
Алекс протянула мне таблетки и стакан воды.
– Это поможет унять боль. Выпей их, пожалуйста.
– Ты вернешься? – спросил я, делая, как она просила.
Она улыбнулась.
– Да. – Быстрый взгляд на часы. – Я проверю тебя после перерыва.
– До скорого, Алли.
– Алекс, – поправила она. – Мои друзья зовут меня Алекс.
Я покачал головой.
– Мне нравится Алли.
Она вложила кнопку вызова в мою руку.
– У меня такое чувство, что с тобой спорить нет смысла. Хорошо, называй меня Алли, если тебе так необходимо.
Я усмехнулся, глядя на ее удаляющуюся фигуру. Конечно, именно так я и собирался поступить.
___________________
(1) Алтоидс – популярный бренд мятных леденцов.
Глава 2
Адам
Дверь тихо скрипнула, и мои губы слегка дернулись от осознания того, что будет дальше.
Алли проверяла меня каждые два часа. Я слышал ее мягкие шаги, когда она подходила ближе, писк резиновой подошвы ее обуви на изношенном линолеуме отличался от звуков, производимых остальным персоналом. Затем она наклонялась, окутывая меня своим цветочным ароматом, и мягко прикасалась к руке, шепча мое имя, чтобы разбудить. Ее нежный голос разливался бальзамом для моих ушей. Когда я не отвечал, она сжимала мою руку, а потом проводила пальцами по волосам, зовя громче.
Продолжая притворяться, я моргал и медленно открывал глаза, предлагая ей маленькую ухмылку.
– Привет, Алли.
Алекс перестала поправлять одеяло, и только улыбалась, слыша свое прозвище.
Пока она проверяла мои жизненные показатели, я забрасывал ее вопросами, изобретая оправдания, чтобы она осталась подольше. Почему-то, когда она наклонялась, чтобы промыть глаза, моя рука всегда находила свой путь к ее бедру. Я едва сдерживал смех, когда она бурчала комментарии насчет «лапающих пациентов».
Я знал, что ее смена скоро закончится, так что остался последний шанс. На этот раз я планировал попросить ее номер телефона, и пригласить на свидание сегодня вечером.
Мне очень хотелось провести больше времени с ней. Гораздо больше времени.
Расслабившись на подушке, я лежал, ожидая знакомое прикосновение, но звук обуви был неправильным. Я распахнул глаза как раз в тот момент, когда тяжелая рука толкнула меня в плечо. Надо мной возвышалась высокая пожилая женщина с моей картой в руке.
– Просыпайтесь, мистер Кинкейд.
– Где Алли?
Женщина нахмурилась.
– Смена Алекс закончилась. Она ушла домой. Я – Вивиан.
Гнев запузырился под моей кожей.
Она ушла? И даже не попрощалась?
Вспышка разочарования сдавила грудь. Получается, что я единственный почувствовал эту странную связь между нами?
Как сильно я ударился головой?
Я сел, игнорируя небольшой всплеск боли, и посмотрел на часы.
– Всего шесть, а она сказала, что работает до семи.
