Текст книги "Грешник (ЛП)"
Автор книги: Мэгги Стивотер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Annotation
Все думают, что знают историю Коула. Слава. Зависимость. Падение. Исчезновение. Но лишь несколько человек знает его самую мрачную тайну – его способность перевоплощаться в волка. И одной из этих людей является Изабел. С одной стороны, возможно, они даже любили друг друга. Но, кажется, что это было целую вечность назад. Теперь Коул вернулся. Он снова в центре внимания. Снова в опасной зоне. Снова в жизни Изабел. Можно ли этого грешника спасти?
Мэгги Стивотер
Информация о переводе
От автора
***
***
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Глава 29
Глава 30
Глава 31
Глава 32
Глава 33
Глава 34
Глава 35
Глава 36
Глава 37
Глава 38
Глава 39
Глава 40
Глава 41
Глава 42
Глава 43
Глава 44
Глава 45
Глава 46
Глава 47
Глава 48
Глава 49
Глава 50
Глава 51
Глава 52
Глава 53
Эпилог
Мэгги Стивотер
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
Мэгги Стивотер
Грешник
Информация о переводе
Переведено на Нотабеноиде http://notabenoid.org/book/57914/305138.
Переводчики: tanya_gran (82 %), cingerella (16 %), pollyanna (2 %).
Редактор tanya_gran.
Большое спасибо всем, кто мотивировал, поддержевал и благодарил в группе Вконтакте – https://vk.com/sinner_book.
От автора
Дорогие читатели,
Я – оборотень в Л.А.
Вот первое предложение книги, что ты держишь в руках, и еще, как бывает, это то предложение, что породило в моей голове мысли о романе. Когда оно впервые появилось, я была в Лос-Анджелесе – городе, который люблю и ненавижу в равной мере, как сюжет для динамичного любовного романа.
Моего, как я продолжала думать. Какая прекрасная первая строка. Представьте себе волка в этом городе! Зверь среди всей той красоты (если это день, когда я люблю Л.А.) или красота среди зверства (если ненавижу).
Я искренне считала, что закончила с интригой об оборотнях. Трилогия «Дрожь», действие которой происходит в Мерси-Фоллз, штат Миннесота, была закончена в 2011, и я была вполне довольна судьбой двух главных героев. Тогда я сказала всем, что не вернусь больше в Мерси-Фоллз и имела в виду именно это.
Я – оборотень в Л. А.
Но Лос-Анджелес – это не Мерси-Фоллз. Это был отдельный мир, неустанный и ленивый, сияющий и точный. Я не понимала этого, но хотела понять.
Я просто напишу немного, думала я. Просто посмотрю, есть ли этому месту что сказать.
Коул Сен-Клер, возвращающаяся рок-звезда, и Изабел Калпепер, эмоциональная убийца, стали моими ушами и глазами. Так как я писала о переменчивых отношениях между двумя людьми, которые менялись ролями грешника и греха, я была озадачена: как место вроде Л.А. могло одновременно уничтожить человека и сделать с ним что-то невозможное и новое. Я поняла, как люблю его, даже когда ненавижу.
Я растворилась в написании «Грешника». Это был по-летнему жаркий, неоново-розовый, песочно-взрывно-поцелуйный отпуск от «Воронового круга».
Это также, несмотря на метаморфозу, наиболее честный роман, который я написала. Я надеюсь, что те, кому не нужна правда здесь, увидят только оборотня, а те, кто нуждается в правде, – только человека.
Ваша, как всегда,
Мэгги Стивотер
***
Это для тех читателей, которые всегда здесь. Вы знаете, кто вы.
«Вниз, вниз, вниз… Вечно ли будет падение?»
– Льюис Кэрролл «Приключения Алисы в Стране Чудес»
«Там, где ты бывал, есть дыра, вокруг которой я кругами гуляю днем, и в которую падаю ночью. Я чертовски по тебе скучаю»
– Эдна Сент-Винсент Миллей, Письма
***
Я – оборотень в Лос-Анджелесе.
Ты спросишь, почему я сделал это.
Сделал что?
– Все, Коул. Абсолютно все.
Ты, утрирующая ты, на самом деле не имеешь в виду все. Ты подразумеваешь последние пять недель. Ты говоришь о том, как я сжег твое место работы. Был выгнан из единственного суши-баре, что тебе нравился. Растянул твои любимые леггинсы и затем порвал их, убегая от копов.
Ты имеешь ввиду то, зачем я вернулся.
Это не все, даже если сейчас так и ощущается.
– Я знаю, почему ты сделал это.
Неужели?
– Ты просто сделал это, чтобы говорить «Я – оборотень в Лос-Анджелесе».
Ты всегда говоришь мне, что вещи, которые я когда-либо делал, были для хорошей телепередачи в будущем, или что я говорю что-либо, потому что знаю, что это станет стоящим текстом позже, или делаю что-либо из-за того, как я выгляжу при этом. Ты так говоришь, будто у меня есть выбор. Информация поступает через мои глаза и уши, через мои поры, и мои рецепторы начинают подавать беспокойный сигнал, мои нейроны горят, словно порох, и со временем все попадает в мой мозг и выходит с другой стороны, это все превращается в разные пиксели или каналы, глянцевые или матовые. Я не могу изменить себя. Я – исполнитель, певец, оборотень, грешник.
Просто потому, что я пою это для толпы, не делает это неправдой.
Если мы останемся в живых, я скажу тебе истинную причину. И на этот раз тебе лучше поверить мне.
Я вернулся за тобой, Изабел.
Глава 1
КОУЛ•
f♮ live: Сегодня с нами Коул Сен-Клер, вокалист Наркотики, который дает свое первое интервью после, ну, очень даже приличного перерыва. Два года назад он потерял сознание во время концерта и пропал прямо после этого происшествия. Абсолютно испарился. Копы прочесывали дно каждой реки. Фанатки плакали и создавали алтари. Но шестью месяцами позже была опубликована новость о том, что он находился в центре реабилитации. А после он просто ушел. И, похоже, скоро мы услышим новую музыку от любимого всеми американского рок-гения. Он только что подписал контракт с Бейби Норс.
– Ты любишь собак или щенков, Ларри? – спросил я, повернув голову, чтобы посмотреть в тонированное окно. Слева – ослепительно-белые машины. Справа – чернильно-черные. Скорее всего, мерседес, но, возможно, ауди. Их покрытие отбивает яркий солнечный свет, ослепляя. Пальмы возникают в пейзаже с неравномерными промежутками. Я был здесь. Наконец-таки здесь.
Как жителю Восточного побережья мне больше нравилось Западное. Оно было простым, чистым и неиспорченным ничем, как сама истина.
Мой водитель взглянул на меня в зеркало заднего вида. Его веки тяжелели над покрасневшими глазами. Он выглядел несчастным в своем костюме, который был ему совершенно не к лицу.
– Леон.
Мой телефон был как раскаленное солнце возле уха.
– Леон – не очень подходящий ответ на этот вопрос.
– Это мое имя, – сказал он.
– Конечно, – ответил я тепло. Теперь я уже не думал, что он выглядит как Ларри, приглядевшись. Не тот взгляд. Не тот рот. Думаю, Леон не из Л.А. Леон, скорее, из Висконсина. Или Иллинойса.
– Собаки. Щенки.
Его рот изогнулся, пока он обдумывал это.
– Я полагаю, щенки.
Все и всегда выбирают щенков.
– Почему щенки?
Ларри – нет, Леон! – запнулся, как если бы никогда не задумывался об этом ранее.
– Думаю это потому, что за ними интереснее наблюдать. Всегда в движении.
Я не мог винить его. Я и сам бы выбрал щенков.
– Как ты думаешь, почему они становятся медленнее, Леон? – спросил я. Телефон возле моего уха был очень горячим. – В смысле, собаки. Леон не колебался с ответом:
– Жизнь тянет их вниз.
f♮ live: Коул? Ты все еще с нами?
коул сен-клер: Я вроде как провел психологический эксперимент во время твоего вступления. Только что я спросил своего водителя, кто ему больше нравится: собаки или щенки.
f♮ live: Вступление было долгим. И что же он выбрал?
коул сен-клер: А ты?
f♮ live: Думаю, щенки.
коул сен-клер: Ха! Дважды ха. Ларри – Леон – солидарен с тобой. Почему ты выбрал щенков?
f♮ live: Они же такие симпатяги.
Я отодвинул телефон подальше ото рта.
– Мартин из «F Natural Live» тоже выбрал щенков. Мило.
Похоже, эти рассуждения не особо отличались от слов Леона.
коул сен-клер: Леон считает, что они забавнее. И энергичнее.
f♮ live: Это утомительно, не так ли? Я имею в виду, если это чей-то щенок. Тогда вы можете просто понаблюдать, а бардак после щенка уже не ваша забота. У тебя есть собака?
Я был собакой. В Миннесоте я был частью стаи чувствительных к температуре оборотней. Иногда этот факт казался важнее остальных. Это был один из тех секретов, которые предназначены в основном для других людей.
коул сен-клер: Нет. Нет, нет и нет.
f♮ live: Четыре нет. Ребята, да это самый настоящий эксклюзив нашей программы. У Коула Сен-Клера абсолютно никогда не было собаки. Но совсем скоро у него будет новый альбом. Давайте оставим это на потом. Помните, как это было круто, ребят?
В конце его фразы прозвучали первые аккорды одного из наших последних синглов, «Жди/Не жди», чисто и резко. Это было сыграно так много раз, что в итоге мелодия потеряла каждую частицу своего первоначального эмоционального резонанса для меня; это была песня про меня, написанная кем-то другим. Думаю, это была превосходная песня кого-то другого. Тот, кто придумал этот басовый риф, определенно знал, что делает.
– Ты можешь говорить, – сказал я Леону. – У меня вроде как перерыв. Они включили одну из моих песен.
– Я ничего не сказал. – ответил Леон.
Конечно же нет. Он просто страдает в тишине, наш старый добрый Леон, за рулем этого чудного лос-анджелесского лимузина.
– Я думал, что ты рассказывал мне, почему водишь этот автомобиль.
Это вылилось в рассказ о его жизни. Все началось в Цинциннати, когда он был слишком молод, чтобы водить. И закончилось здесь в арендованном Кадиллаке, когда он слишком стар, чтобы заниматься чем-либо еще. Вся жизнь в тридцати секундах.
– У тебя есть собака? – спросил я его.
– Она умерла.
Конечно же, она умерла. Позади нас кто-то посигналил. Черная или белая машина, и почти наверняка мерседес или ауди. Я находился в Лос-Анджелесе тридцать восемь минут, и одиннадцать из них провел в пробке. Мне сказали, что есть такие части Л.А., где не существует клише длительных пробок, но, я полагаю, это потому, что никто не хочет туда ехать. Мне по-прежнему плохо удавалось усидеть на одном месте.
Я развернулся, чтобы посмотреть в заднее окно. Здесь, в море монохрома, лениво плелась желтая ламборджини, яркая, как детская игрушка, на фоне редких пальм позади. И с другой стороны стоял фургон фольксваген цвета воды в бассейне, за рулем которого сидела женщина с дредами. Повернувшись обратно, сползая вниз по кожаному сидению, я увидел, как солнечные лучи отбиваются от складовых крыш, от терракотовой плитки, от сорока миллионов пар огромных солнцезащитных очков. О, это место. Это место. Я ощутил прилив радости.
– Ты знаменит? – спросил Леон, пока мы ползли вперед. Моя песня все еще тихо играла в мое ухо.
– Разве бы тебе пришлось спрашивать меня об этом, если бы я был знаменит?
Правда была в том, что слава, как изменчивый друг, никогда не появлялась, когда нужна, и всегда сваливалась на голову, когда лучше, чтобы ее не было. Правда в том, что я был никем для Леона, и, теоретически, всем, по крайней мере, для одного человека в радиусе пяти миль.
В машине рядом с нами парень в очках-вайфарерах[1] поймал мой взгляд, устремленный на Калифорнию, и поднял большие пальцы вверх. Я ответил ему тем же.
– У тебя интервью на радио прямо сейчас? – спросил Леон.
– Так они мне сказали.
Леон начал переключать станции. Заиграла мелодия «Жди/Не жди». Я слегка дотронулся до него и он откинулся обратно на спинку сидения.
– Эта? – на его лице проявилась неуверенность. Мой голос пел из колонок, уговаривая слушателей снять хотя бы один элемент одежды с себя, обещая им – обещая —, что это будет того стоить утром.
– Разве не похоже, что это моя песня?
Леон посмотрел на меня в зеркало заднего вида, как будто мог увидеть на мне ответы на свои вопросы. Его глаза были такими красными. Он, думаю, был очень чувственным человеком. Трудно представить себе такого же грустного человека, как он, в подобном месте, но, подозреваю, однажды я тоже был грустным здесь.
Но это, казалось, было так давно.
– Я предполагаю, что это так.
Песня на радио подходила к концу.
f♮ live: И мы снова с вами. Теперь припоминаете? О, летние встряски Наркотики. Хорошо, Коул. Ты там, или вы проводите другое исследование на собаках?
коул сен-клер: Мы размышляли о славе. Леон никогда не слышал обо мне.
леон: Это не твоя вина. Я просто ничего не слушаю, кроме разговорного радио или джаза, но очень редко.
f♮ live: Это Леон? Что он сказал?
коул сен-клер: Он джазовый парень. Ты бы знал это, Мартин, если бы увидел его. Леон очень джазовый.
Я показал джазовое движение рукой в зеркало заднего вида. Леон несчастно взглянул на меня из-под полуприкрытих глаз. Тогда он убрал руку от переключателя и ответил мне тем же движением.
f♮ live: Я верю тебе. Какой альбом ты бы порекомендовал ему для начала?
коул сен-клер: Возможно это был бы тот кавер на «Пробел», который мы сделали с Магдаленой. Он джазовый.
f♮ live: Серьезно?
коул сен-клер: Там есть партия саксофона.
f♮ live: Я потрясен твоими знаниями музыкальных жанров. Что ж, давай обсудим ту сделку с Бейби Норс. Работал ли ты с ней ранее?
коул сен-клер: Я всег…
f♮ live: Мне интересно, все ли знают, кто такая эта Бейби?
коул сен-клер: Мартин, перебивать – очень грубо.
f♮ live: Прости, чел.
леон: Я знаю, кто она.
коул сен-клер: Действительно? Ее, но не меня? Леон знает кто она.
f♮ live: Он любитель джаза. Не хотел бы он поделиться этим с нашими слушателями? Я имею в виду, только если это не приведет к аварии, конечно же.
Я предложил свой телефон Леону.
– Я не могу освободить руки, – сказал Леон.
– Я подержу его для тебя, – предложил я, ожидая, что тот откажется. Но он пожал плечами, соглашаясь.
Подавшись вперед, я поднес телефон к его уху. У него была одна из тех стрижек с очень странной формой возле уха.
леон: Она та леди с веб-шоу. Сумасшедшая. Это «Острые-Зубы-Точка-Ком», но она произносит это странно. С числами, наверное? «Острые-Тройки-Точка-Ком». Я не знаю. Это могло быть что-то вместо «тис»[2].
f♮ live: Смотрели ли ты какое-то из ее шоу?
леон: Иногда между поездками я смотрю на своем телефоне. У нее было такое в прошлом году. О той наркоманке с ребенком?
f♮ live: Кристин Бэнк. Она та, что представила на рассмотрение sharpt33th.com зрителям. Кто знал, что сериализованное восстановление после беременности может быть настолько популярным? Вам понравилось шоу?
леон: Я не знаю, являются ли это шоу тем, которое вы любите или не любите. Вы просто смотрите его.
f♮ live: Я определенно понимаю, что ты имеешь в виду. Окей, давайте вернемся к Коулу снова. Тебе возможно интересно, почему она интересуется размещением альбома на оригинальной веб-телепрограмме. Как думаешь, чем это вызвано, Коул?
Я не был идиотом. Бейби Норс была заинтересована во мне, потому что я шел со встроенной аудиторией. Она была заинтересована во мне, потому что у меня красивое лицо, и я знал, как заставить мои волосы выглядеть лучше, чем у большинства парней. Она была заинтересована во мне, потому что у меня была передозировка на сцене в клубе Жозефина, а потом я исчез.
коул сен-клер: О, это все моя классная музыка, наверное. Ну, и я суперски очарователен. Я уверен, что это так.
Леон мягко улыбнулся. Машины перед нами вяло мешались, как игральные карты. Солнечные лучи отбивались от зеркал и отражателей. Пальмы тянулись вдоль линии шоссе, исчезая за горизонтом. Я не мог поверить, что был здесь, в Калифорнии, глядя прямо на все это, и все еще не имея возможности прикоснутся к нему. Интерьер этой машины по-прежнему ощущался, как и, по крайней мере, два штата назад.
f♮ live: Это звучит правдиво. Она известна своим музыкальным вкусом.
коул сен-клер: Я понимаю. Это шутка.
f♮ live: Ты быстро соображаешь.
коул сен-клер: Я фактически никогда не слышал этого прежде.
f♮ live: О, я понимаю. Это шутка.
И Леон, и я громко рассмеялись.
Я встречал Мартина прежде. Хотя у него вечно юный голос, он был в музыкальной журналистике дольше, чем я жил. Первым интервью с ним была двадцатиминутная безвкусно переданная сексавантюра, и затем я встретил его лично и обнаружил, что он был достаточно стар, чтобы быть моим отцом. Вопросы, вопросы: Как ты смеешь звучать на двадцать и быть шестидесятилетним? Они сделали косметическую операцию для твоих голосовых связок? И как ужасно я оскорбил его? Но оказалось, что Мартин был одним из тех не-грязных пожилых людей, которые развлекают нас, все-еще-грязных молодых людей.
f♮ live: Сколько времени тебе понадобится, чтобы написать и записать этот альбом? Не долго, верно?
коул сен-клер: Думаю, около шести недель.
f♮ live: Это звучит амбициозно.
Если бы вы поискали слово «амбициозный» на Википедии, моя фотография была бы первым из найденных вариантов. У меня действительно был некоторый материал, который я написал, сидя один в Миннесоте, но было странно попытаться закончить что-либо в вакууме. Ни группы. Ни слушателей.
Это все было в студии.
коул сен-клер: У меня было видение.
f♮ live: Что думаешь насчет Калифорнии? Останешься здесь?
У меня не очень-то получалось оставаться где-либо. Но Лос-Анджелес был местом, где находилась Изабел Калпепер. Мысли о ее имени были опасными и навязчивыми. Я не позволю себе позвонить ей до того момента, пока не доберусь до дома. Я не позвоню ей до того момента, пока не придумаю театральный способ сообщить ей, что я в Калифорнии.
Я не позвоню ей до того момента, пока не буду уверен, что она будет счастлива из-за того, что я здесь.
Если она не будет счастлива из-за того, что я здесь, тогда…
Одним движением я с хлопком закрыл вентили кондиционирования воздуха. Я чувствовал себя слишком близким к волку впервые за долгое время. Мой живот скрутило, что означало близящееся превращения.
коул сен-клер: В зависимости… От того, хочет ли меня Л.А..
f♮ live: Все хотят тебя.
Леон поднял свой телефон так, чтобы я видел экран. Он только что приобрел «Пробел " Наркотики (feat. Магдалена). Он выглядел счастливее, чем когда я впервые увидел его, когда он был Ларри. Снаружи давила жара. Асфальт содрогался в выхлопных газах. За минуту мы не продвинулись ни на дюйм. Я смотрел на Лос-Анджелес через экран телевизора.
И сейчас я разрешил себе думать об имени Изабел и в моем сознании больше не осталось места для чего-либо еще. Эта машина, это интервью, это все – Изабел была настоящей. Она была песней.
коул сен-клер: А знаете, Мартин и Леон, я собираюсь выбраться из машины прямо сейчас. Пройти пешком остаток пути.
Леон поднял бровь.
– Это дорога не для пешеходов. Я думаю, идти пешком здесь незаконно. Видишь ли ты кого-либо еще, кто вышел из машины и пошел пешком?
Нет, не вижу. Но я очень редко видел кого-то, кто делал бы хоть часть того, что делаю я. И если я сделал что-то, это обычно означало, что пора остановиться.
Изабел…
f♮ live: Подождите, что сказал Леон? Где вы?
Я уже оставил интервью. Понадобилась каждая частичка моей силы воли, чтобы вернуть мое внимание к вопросам Мартина.
коул сен-клер: Он отговаривает меня от плана. Мы находимся на 405. Все окей. Я в хорошей форме. Ты не поверишь, но мышцы восстанавливаются. Леон, ты идешь со мной?
Я уже отстегнул свой ремень безопасности. Я перетащил свой рюкзак – единственная вещь, которую я привез из Миннесоты – на свою сторону автомобиля. Глаза Леона широко раскрылись. Он не мог сказать, был ли я серьезен, что было смешно, потому что я был всегда серьезен.
Изабел. Всего в нескольких милях отсюда.
Мое сердце начало ускоренно биться. Я знал, что должен был послушать его, потому что впереди был достаточно длинный путь, чтобы идти пешком. Но я не мог не сделать этого. Этот день планировался и снился так много недель.
f♮ live: Ты пытаешься заставить Леона оставить автомобиль на автомагистрали между штатами?
коул сен-клер: Я пытаюсь спасти ему жизнь, пока не стало слишком поздно. Идем со мной, Леон. Мы пойдем прочь от этой машины, ты и я. Мы найдем фро-йо[3] и сделаем мир лучше.
Леон поднял беспомощную руку. Всего мгновение назад он была джазовой. До того, как он подвел меня.
леон: Я не могу. Тебе не следует это делать. Сейчас движение медленное, но через несколько минут оно возобновится. Просто подожди…
Я похлопал своей рукой по его плечу.
коул сен-клер: Ладно, я выхожу. Спасибо, что пригласил меня на свое шоу, Мартин.
f♮ live: Леон идет с тобой?
коул сен-клер: Не похоже на то. В следующий раз, возможно. Леон, счастливого пути. Счет согласован, верно? Хорошо.
f♮ live: Коул Сен-Клер, бывший вокалист Наркотики. Были рады, как всегда.
коул сен-клер: Теперь это то, что я слышал ранее.
f♮ live: Мир рад, что ты вернулся, Коул.
коул сен-клер: Это сейчас он так говорит. Ладно. Пора идти.
Повесив трубку, я открыл дверь. Машина позади нас издала самый мелодичный из гудков, когда я выбрался наружу. Жара… ох, эта жара. Эта эмоция. Она овладела мной. Воздух пах сорока миллионами автомобилей и сорока миллионами цветов. Я почувствовал прилив чистого адреналина, воспоминание обо всем, что которое я когда-либо делал в Калифорнии и ожидание всего, что могло быть сделано.
Леон печально наблюдал, так что я быстро наклонился к нему.
– Никогда не поздно передумать, – сказал я.
– Я не могу передумать, – ответил он. Это давило на него.
– Заводись и поезжай, Леон. – сказал я.
Я бросил свой рюкзак через плечо, идя перед заглушенным черным мерседесом и направился к самому близкому выходу.
Кто-то закричал, «Наркотика навсегда!»
Я послал ему воздушный поцелуй и затем перепрыгнул через бетонное ограждение. Когда я приземлился, то был уже в Калифорнии.
Глава 2
ИЗАБЕЛ•
В Лос-Анджелесе всегда найдется место для новых монстров.
– Изабел, дорогая. Время работать, – сказала Сьерра.
Я уже работала, поливая нелепые растения Сьерры. «Блаш» – крошечный магазин с бетонным полом, где размещалась линия одежды Сьерры (просто без фамилии), и в котором всегда было больше растений, чем одежды. Сьерре нравились папоротники, пальмы и орхидеи, но она никогда не хотела прикладывать усилия, чтобы о них заботиться. Ее талант заключался больше в пытке мертвых вещей и неодушевленных объектов. Вещи, в которые вы могли всунуть иглу, не рассердив их. Вещи, которые могли висеть на стеллаже без нарушения прав человека.
– Я уже работаю, – сказала я, вкалывая удобрения в почву. – Я поддерживаю жизнь в твоих растениях.
Сьерра вставила две высушенные веточки пальмы в свои волосы, цвет которых был еще несколькими оттенками белее, чем мои блондинистые локоны. Украшение работало на нее; большинство вещей работают на кого-то вроде нее. Она была бывшей супермоделью. «Бывшей» значит до прошлого года. Это семь лет собачьей жизни или время в Л.А.
– Растения живут на солнце, дорогая.
– Сьерра, – сказала я, – родители когда-то объясняли тебе, что такое фотосинтез? Что-то вроде, если растение и солнце очень любят друг друга…
– Кристина уже в пути, – прервала меня Сьерра. – Пожалуйста, Изабел. Бесконечные объятия. Спасибо.
Ах, Кристина. Сама Кристина. Она была очень хорошей расточительницей, когда была в настроении, и ей нравилось, когда ее ждут. Ну, ей действительно нравилось знать, что ее ждут, если она хотела этого. Она не хотела, чтобы ее превозносили. Она не хотела покровительства. Она не хотела, чтобы кто-то держал пару леггинсов для нее. Она не хотела, чтобы ее спрашивали, хочет ли она увидеть это в цвете шампанского. Она хотела, чтобы обслуживающий персонал всегда присутствовал, чтобы она могла не спрашивать у них ничего.
Так что Сьерра расставила нас у пяти разных предметов мебели, проверила наши ногти и написала нашим парням. Все мы – блондинистые маленькие монстры. Неровные белоснежные челки, глаза подведены черно-зловещим карандашом, губы цвета жвачки или вишни, притягательны, как авиакатастрофа.
Невзирая на то, что я была здесь всего несколько недель, мне нравилась эта работа. Не то чтобы другие монстры Сьерры не разбирались в изящных туниках или танк-топах[4] с вешалок. Просто они не знали, что секрет продажи одежды Сьерры был в том, чтобы бездельничать на диванчиках рядом со входом, не проявляя интереса, тем самым демонстрируя потенциальным клиентам, как будет выглядеть на них одежда, если они ее приобретут.
Остальные монстры не были так хороши в этом, потому что они проявляли интерес.
Я была главным образом сосредоточена на открытии моих глаз утром, перемещении моих ног и потреблении достаточного количества еды, чтобы не закрывать глаза и перемещать ноги. Этого было достаточно. Если я добавила бы что-либо еще к своей эмоциональной нагрузке, я стала бы злой, и если бы это произошло, то я испортила бы реально отличные вещи.
Приехала Кристина. На этот раз ее волосы были гофрированы.
– Это новое растение? – спросила она.
– Да, – ответила Сьерра. – Разве это не самое пышное из пышных?
Кристина дотронулась к листочку наманикюренным ногтем.
– Что это? – Сьерра также коснулась его, но то, как она это сделала, говорило о том, что она думала, как это будет выглядеть в ее волосах. – Прекрасно.
В то время, как Кристина осматривалась в магазине, я растянулась на диванчике на животе, вводя имена известных нейрохирургов в поиске «Google изображения» в своем телефоне. На мне были надеты два низких, прозрачных танк-топа Сьерры с низко сидящим поясом из сизаля и мои любимые леггинсы. Метал и переливы радуги, это красиво до тех пор, пока вы не посмотрите достаточно близко, чтобы увидеть черепа. Это не в стиле Сьерры. Леггинсы были несколько отвратительны, до того, как вы поймете, насколько они прекрасны.
Я прекратила смотреть на хирургов и напечатала определение дружелюбия. Моя мать, у которой не было друзей, продолжала говорить мне, что у меня нет никаких подруг, кроме моей кузины Софии и Грэйс, которая жила в Миннесоте. Она не ошибалась. У моего одиночества был ряд причин. Для начала, я была в здешней школе только на протяжении последних пяти месяцев моего четвертого года обучения. И во-вторых, оказалось, что было намного труднее познакомиться с людьми, как только вы получили высшее образование. В-третьих, большинство девушек в «Блаш» были старше, чем я, и им было больше двадцати, и мне было наплевать на их жизни и проблемы.
И наконец, я не была дружелюбной.
– Все, что на ней, – сказала Кристина.
Ее голос прозвучал очень близко, но я не обернулась. Я подозревала, однако, что она говорила обо мне, из-за того, как она сказала это. Это напоминало то, как когда в моем классе было две Изабел. Они называли нас Изабел К. и Изабел Д., но я знала, которую Изабел имели в виду прежде, чем они произносили инициал в конце.
Я подняла взгляд лишь после продолжительной паузы, чтобы увидеть, как Кристина недоверчиво уставилась на меня. Другие пресмыкались и ползали, чтобы получить ее танк-топы и ремни, не подозревая, что для того, чтобы действительно выглядеть, как я, необходимо добавить смерть в семье и общее горе. Басы музыки наверху пульсировали и шептали. Я начала закрывать окна в своем телефоне. Так много нейрохирургов странно выглядели. Причина или результат?
– Изабел, – сказала Сьерра, – Кристина хочет твои леггинсы.
Я не оторвала взгляд от экрана.
– Мне это не интересно.
– Изабел, дорогая. Она хотела бы купить их.
Я стрельнула взглядом туда, где стояла сама Кристина. Некоторые звезды на самом деле не выглядят, как знаменитости. Они немного более пыльные или низкие, когда нет камер. Но Кристина не была одной из них. Вы точно знаете, что она была кем-то, даже если не узнаете ее лицо. Поскольку ее взгляд был целеустремленным.
Это может быть невероятно пугающе, даже в этом городе.
Ее выражение лица давало понять, что она очень привыкла к подобному.
Но я переводила взгляд со своего ждущего босса на красивую Кристину, и думала, что я целовала более известные губы, чем ее.
Я пожала плечами и вернулась к своему телефону. Я вбила в поисковике «лобатомия». Автоисправление. Получается, вы не можете произнести «лоботомия» без ooo.
– Изабел.
Я не подняла взгляд.
– Леггинсы Артемиды в темно-сером цветк похожи на эти.
Когда никто не сдвинулся с места, я мягко подняла руку и указала ею в направлении коллекции Артемиды.
Пятнадцать минут спустя Кристина купила два танк-топа, пояс из сизаля и две пары леггинсов Артемиды, все вместе это стоило немного меньше тонзиллэктомии[5].
После того, как она ушла, Сьерра сказала мне:
– Ты такая сучка, – и шлепнула меня по заднице.
Мне действительно не нравилось, кода люди прикасались ко мне.
Я поднялась со своего диванчика и повернулась к ней спиной.
– Я собираюсь недолго побыть рядом с орхидеями.
– Ты заслужила это.
То, что я заслужила, было трофеем за полную незаинтересованность. Как будто потребовалась вся моя энергия, чтобы выражать откровенное безразличие.
Когда я открыла шторку в кладовку, то услышала, как входная дверь снова открылась. Если это была Кристина, вернувшаяся, чтобы во второй раз попробовать заполучить мои леггинсы, я была бы вынуждена повысить голос, что мне не нравилось.
Но голос, доносившийся из магазина, принадлежал не Кристине.
Вместо этого я услышала, как знакомый мне голос произнес:
– Нет, нет, я ищу кое-что очень особенное. О, подождите, я только что увидел это.
Я обернулась.
Коул Сен-Клер лениво улыбнулся мне.
Глава 3
ИЗАБЕЛ•
Я произнесла «черт» уже столько раз, что это фактически причиняло боль.
Было невозможно принять реальность происходящего. Во-первых потому, что Коул Сен-Клер был схож с Кристиной в том, что в большинстве случаев представлялся известным и нереальным, и не присутствующим здесь и сейчас. Было некое разногласие между ним и его окружением, как будто он плавно и красиво проектировался издалека.
И во-вторых, Коул был волком.
Я не знала, была рада или напугана, увидев его. Я видела его лежащим на полу с иглой в руке; я была свидетелем его превращения в волка прямо передо мной; я помню его просьбу помочь ему умереть.
И в-третьих, он видел меня плачущей. Не уверена, что могу жить с этим.
Почему ты здесь? Ради меня?
– Хей, – сказал он. Он все еще улыбался мне той слабой, беспечной улыбкой. У него была лучшая улыбка в мире, и много людей говорили ему об этом. Осознание того факта, что его улыбка прекрасна, должно было бы уменьшить его мужественность, но привычное высокомерие было частью его славы.
Но я была привита несколько месяцев назад, и с того времени растила сопротивление. У меня выработался иммунитет.
Мы стояли в двух шагах друг от друга. Был буфер истории между нами, и все остальное, притягивающее нас друг к другу.
– Ты мог позвонить, – сболтнула я глупо. Он усмехнулся шире. Он величественно указал на себя, пытаясь не свалить при этом стойки покрытых пленкой рубашек.
– Тогда бы я уничтожил это.
