Текст книги "Незнакомец (ЛП)"

Автор книги: Меган Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

– Не псих. Сумасшедший, может быть.

– Сэм... – я понизила голос. – Твоё упорство не только льстит, но и немного пугает...

– Но только немного, правда? Все же больше льстит.

– Ты сумасшедший, – прошептала я и зевнула. – Какой человек говорит такие вещи на полном серьёзе?

– Терпеливый человек.

– Терпение предполагает, что ты чего-то ждёшь.

– Не забывай, я точно знаю, чего жду, – рассмеялся Сэм.

Соблазн в его голосе явно присутствовал, в результате чего слова звучали очень сексуально.

– Я сказала тебе, что не занимаюсь этим регулярно.

– Но существуют же мужчины, с которыми ты иногда спишь. Почему я не могу быть одним из них?

– Зачем ты тогда приглашаешь меня пообедать, если хочешь другое? – поинтересовалась я.

– Потому что люблю покушать. Подумал, что смогу, как говорится, убить двух зайцев сразу.

– Ты... ты... – от такой наглости я лишилась дара речи.

– Да. Знаю.

– Мне пора ложиться, Сэм. Действительно.

– Мне тоже.

Я замерла, а мой палец застыл на кнопке отбоя.

– Ты хочешь сказать, что отсутствовал всю ночь?

– О да. Я вернулся домой всего несколько минут назад.

Эти слова снова заставили меня вздрогнуть.

– На самом деле?

– Ты не единственная, кто иногда с кем-нибудь спит, Грейс.

Это совсем не то, что я хотела бы услышать, хотя и прав жаловаться у меня не было.

– Блондинка.

– Была ли она блондинкой? Я не помню.

– Хочешь утереть мне нос? – недоверчиво спросила я.

– Для тебя имеет какое-то значение, когда я этим занимаюсь? – ответил Сэм. – Тогда задай себе вопрос, почему.

– Ты не просто сумасшедший, ты жалишь, как оса, – застонала я.

– О, то, что я собираюсь сделать, намного приятнее.

Чёрт. Он опять заставил меня рассмеяться, хотя очень скоро смех сменился на скрежет.

– Будь разумным, Сэм. Мне пора спать.

– Мы пообедаем вместе?

– Ты пользуешься моей усталостью. И ты это прекрасно знаешь.

– В этом плане я бесстыжий.

– Я позвоню тебе, – выдохнула наконец я. – Не звони. Если разбудишь, я тебя убью.

– Ты мне позвонишь, – повторил он. – Обещаешь?

– Да, ты, правда, выпустил жало. Я обещаю.

– Я буду ждать.

Я снова почувствовала давление в груди.

– О, Сэм. Не жди слишком долго.

– Ох, Грейс, – прошептал он, – для меня нет ничего лучшего.

– Хорошо, я тебе позвоню.

– Иисус ненавидит лжецов, Грейс.

– Иисус... – закашлялась я. – Я думала, ты еврей.

– Но ты-то не еврейка.

– Я не очень религиозный человек.

– Ладно. Хорошо. Киану ненавидит лжецов.

– Киану? – потребовалось несколько секунд, чтобы заставить мои мозги работать, но, несмотря на усталость, я всё поняла. – Обещаю, – пробормотала я про себя и заснула.

***

Выспаться мне не удалось: зазвонил телефон. Это оказался колл-центр, а не Сэм. В полудрёме я подняла трубку, выслушала сообщение и упала обратно на подушку с мыслью о том, что лучше бы это мне приснилось в кошмарном сне. Тогда бы этот звонок не состоялся.

Звонивший был незнаком, но дрожь в голосе я знала слишком хорошо. Мне не требовалось ничего говорить или задавать ему вопросы: собеседник предоставил всю необходимую информацию. По крайней мере, за это я была благодарна. Дела это не упростило, но процесс пошёл быстрее.

Я быстро приняла душ и оделась, а затем отправилась в фургоне в больницу «Хёрши Мед». На сей раз можно обойтись без Джареда: мне не требовалась помощь, чтобы забрать тело ребёнка.

Они встретили меня в вестибюле больницы – молодая пара, оба приблизительно моего возраста. Горе заставило померкнуть краски на их лицах, но рукопожатие мужчины оказалось твёрдым. Они поинтересовались, можно ли сейчас уладить все формальности, связанные с похоронами их сына.

– Мы не хотим ждать, – пояснил он.

Его жена, стоявшая рядом, молча кивнула. С другими членами семьи делить им нечего, и они желали похоронить сына как можно скорее.

– Это из-за моей жены, – объяснил он, когда та извинилась, чтобы выйти в туалет. – Это нас убивает, понимаете? Мы два дня назад даже не знали, что он болен. Мы должны его...

Мужчина задыхался от слов, и, хотя в его глазах сверкали слёзы, он не плакал.

– Я понимаю, – произнесла я и легко коснулась его плеча, обтянутого флисовой курткой.

Он на мгновение прикрыл глаза, но быстро взял себя в руки.

– Я должен быть сильным для неё, – пробормотал он.

Он говорил со мной, но слова предназначались для него самого.

Когда его жена вернулась, потребовалось всего полчаса и несколько звонков, чтобы обсудить детали траурной ночи и похорон на следующий день. Начальник кладбища не очень радовался тому, что похороны должны состояться в воскресенье. Когда я объяснила ему необходимость, он на мгновение замолк, а затем согласился.

Женщина отдала мне одежду в бумажном пакете. Я оставила скорбящих супругов в холле, а сама отправилась в морг, чтобы забрать их сына. Мне приходилось совершать сотни подобных поездок, и я довольно безразлично относилась к трупам, но этот случай особый. Никогда раньше не приходилось забирать ребёнка из морга. Случалось, забирала подростков или молодых людей, но ребёнка – никогда. Он умер в четырёхлетнем возрасте от внезапной необъяснимой лихорадки, вызванной особо тяжёлым вирусом летнего гриппа.

Симону, моему племяннику, тоже четыре года.

В больнице мальчика поместили в мешок для трупов, но, когда я привезла его в похоронное бюро, пришлось выложить его на стол голышом, чтобы подготовить к похоронам. Родители пожелали, чтобы их маленький сын был похоронен в пижаме с футбольными мотивами, с любимым плюшевым мишкой и одеялом. Мне пришлось набивать ему щёки ватой, чтобы они казались круглыми. Когда я это делала, дрожали руки. Я плакала, осторожно одевая его и накрывая мягким синим одеялом. Когда я разглаживала его мягкие локоны на холодном лбу, слёзы потекли ещё сильнее. Хотя я часто сострадала семьям, доверившим мне своих любимых умерших, это никогда не являлось моим личным горем, даже если я знала покойного при жизни, то могла преодолеть печаль, понимая, что горе предназначено для живых. Мёртвые ушли, и наше сострадание им уже не поможет. Мы должны скорбеть с теми, кто остался, и моя скорбь никогда не была такой сильной, как у моих клиентов. Но возле этого маленького мальчика, глаза которого закрылись навсегда слишком рано, я плакала. Когда придут его родители, они должны увидеть своего ребёнка, каким он был, а не таким, какой он сейчас. Не хочу, чтобы они знали о вате за щеками или о том, что под его пижамой есть линия стежков, похожих на железнодорожные пути – врачи разрезали его, чтобы спасти ему жизнь. Я плакала, и когда укладывала его в самый маленький гроб, имеющийся у нас. Он был дороже, чем они могли себе позволить... но я бы не сказала им об этом. Я тихо плакала, пока работала, горячие слёзы текли по моему лицу, а в уголках рта собиралась соль. Я также плакала, когда звонила Джареду, чтобы сообщить, что он должен явиться на следующий день и помочь мне.

Хотелось, чтобы они видели его таким, каким он был. Хотела дать им это крошечное утешение и тем самым избавить их от ещё большего горя. Хотелось сказать им, что теперь он был в безопасности и в лучшем месте, где ему больше не нужно страдать от боли, хотя сама и не верила в это. Я знала, что он ушёл... просто ушёл. Тем не менее я скажу им эту простую ложь, так как знаю, что они ждут её от меня. Она будет защищать их сотнями других шепчущих слов из лучшего мира. Она помогла бы им, если не сейчас, то потом, когда они будут смотреть на его фотографии и просить друг друга не забывать звук его сладкого маленького смеха, хотя они, возможно, уже давно его забыли. Я не могла заставить себя поверить в жизнь после смерти, но сделала всё, чтобы помочь им поверить в это.

Уже стемнело, когда закончились все приготовления. Всё ещё плача, я легла спать и очнулась на подушке, мокрой от слёз. Я назначила приём на девять часов, и семья решила, что похороны должны состояться в десять. В девять сорок пять, за десять минут до того, как мы должны были отправляться на кладбище, всё ещё шли люди, чтобы попрощаться. Супружеская пара казалась ошеломлённой таким наплывом посетителей. Некоторых из скорбящих я не знала, но они были знакомы с моими родителями. Все места в часовне оказались заняты.

Во время молитвы я не плакала. Это неуместно, и родители мальчика не нуждались в моих слезах. Я нужна, чтобы позаботиться о бензине в баке катафалка и сообщить водителю, куда ехать. Я нужна, чтобы заполнить формы, официально подтверждающие смерть их сына, будто чернила на бумаге помогали справиться с их потерей. Я нужна, чтобы приветствовать скорбящих и отводить их в часовню, показывать путь к туалетам и книге соболезнований, рассаживать их по своим местам и отводить туда, где им положено быть. Эти мужчина и женщина, чей мир разбился на куски, нужны мне, чтобы я помогла им продержаться в течение нескольких часов. И я это сделала.

Они не планировали надгробную речь. Какие, в конце концов, у четырёхлетнего человечка могли быть достижения, которые надо перечислять? Но, когда помещение оказалось набитым до отказа, отец мальчика поинтересовался, будет ли уместно, если он произнесёт несколько слов здесь, а не на кладбище. Он встал перед толпой в плохо сидящем тёмно-синем костюме. Если он и плакал, то на его лице отсутствовали следы слёз, и глаза его сияли так же сильно, как в холле больницы. Он закурил один раз, затем другой, а мы все ждали, полные уважения к тому, что он скажет.

– Он так не научился убирать свой конструктор «Лего», – начал мужчина.

От горя его голос дрогнул, и большие мерцающие слёзы потекли из глаз и смочили губы. Я знала, какие они солёные. Из уст его жены сорвалось одиночное рыдание, но она приглушила его кулаком. Она не единственная, кто плакал. Не попытавшись вытереть лицо, её муж вновь заговорил. Сверкающие слезы капали с его подбородка.

– Он был моим сыном. Я любил его и теперь не знаю, что делать без него.

Он оглядел комнату и кивнул, будто довольный, а потом протянул руку к жене – теперь они плакали вместе, но не были одиноки в своих слезах как тогда, когда находились в больнице.

После проведения остатка церемонии на кладбище, кавалькада машин с включенными фарами и пурпурными «похоронными» флажками, прикрепленными магнитами к капотам, уехала. Я тоже отправилась домой. Я вошла в квартиру и закрыла дверь. Мой телефон весь день молчал. Лампочка на автоответчике не мигала. Я сегодня практически ничего не ела. И почти не спала. Я находилась на грани нервного истощения, от которого ломило суставы. Я села на диван, опустила лицо на ладони и заставила себя заплакать. Похороны нужно пройти и оставить их позади. Я должна оставить их позади.

Я дважды ошиблась, прежде чем мне удалось набрать правильный номер, а на другом конце линии телефон долго звонил, но никто не поднимал трубку. Боялась, что кроме автоответчика ничего не услышу и не смогу оставить сообщение. Я отсчитала гудки и повесила трубку после третьего. Потом ещё раз. И ещё. Наконец, он поднял трубку. Его голос звучал не вопросительно, а так, будто он знал, кто звонил.

– Сэм, – сказала я, – ты мне нужен.

Глава 15

Он принёс мне в пластиковом контейнере суп с хрустящими хлебцами. Включив душ, проверил, достаточно ли тёплая вода, и, пока я снова плакала, поставил меня под струи воды. Затем надел на меня через голову футболку, помог с пижамными штанами, уложил в постель и лёг ко мне, прижавшись всем телом и заключив в свои объятия. В этот момент я почти лишилась чувств, находясь под воздействием усталости и печали. Знаю, что постоянно думала о смерти, о жизни, о судьбе и об отсутствии туннеля, затопленного ярким светом. О том, как несправедливо, что Бог забрал к себе такого маленького мальчика. О том, как незаслуженно встретились некоторые люди со страшным горем.

Сэм большую часть времени молчал, прижавшись к моему телу и обхватив меня руками. Кровать, казалось, качалась подо мной, как лодка в открытом море, и Сэм был якорем, который дал мне опору.

– Если бы не горе, – пробормотал он, – то, как же мы тогда наслаждались радостью?

Он прав. Конечно, прав. Но в тот день это не было для меня утешением. И хотя я была потрясена до глубины души чужим горем, понимала, что пройдёт время, и я быстрее преодолею смерть ребёнка, чем те, кто его любит, это совсем не помогло, а лишь заставило ещё больше разозлиться.

В какой-то момент я заснула, не в силах дальше бодрствовать. Тело побеждает разум всегда. Я не помню, что мне снилось просто потому, что не испытывала ни малейшей потребности обратиться в бегство, когда проснулась и услышала рядом с собой тихий храп Сэма. Я разбудила его нежными поцелуями в шею и голую грудь. Когда он разделся? Дальнейшие исследования под одеялом показали, что он снял всю одежду, кроме трусов-боксеров. Выпуклость на передней части трусов становилась всё больше и больше, пока мой рот скользил по его коже.

Нужно горе, чтобы действительно наслаждаться радостью. Я это знала – он прав. Но и я права, когда говорила, что всё заканчивается. Мое мнение о том, что горе касается только живых, правильное, и я не переставала бояться этого. Наблюдение за тем, как мужчина и женщина должны хоронить своего ребёнка и цепляться друг за друга в своём горе, ещё больше укрепило меня в моём убеждении.

– Мисс Грейс, – растерянно прогнусавил Сэм, – вы пытаетесь соблазнить меня?

Примерно через две минуты мне стало понятно, что с заплаканным лицом я, вероятно, похожа на человека-слона.

– Разве это не работает?

– Я этого не говорил, – улыбнулся он.

Зная о том, что у меня, скорее всего, ужасное утреннее дыхание, я не задавалась целью целовать его в губы, но поддалась искушению продолжить покусывать его за грудь. Сэм нежно погладил меня по волосам.

– В какое время тебе надо вставать?

– Дерьмо, – я посмотрела на будильник. – Полчаса назад. Но сегодня утром у меня нет встреч, то есть это не проблема.

Так же нежно, как и раньше, он снова коснулся моих волос.

– Я бы сказал, что после вчерашнего дня ты заслужила поспать чуть дольше. Однако...

– Тебе надо сегодня на уроки?

Я выпрямилась, подтянула колени к груди и обхватила руками ноги. Таким образом, у меня появилась удобная опора для подбородка.

– Ты же знаешь, – усмехнулся Сэм, протянул руку и выглядел невероятно привлекательно.

Он сел и взъерошил руками волосы так, что они встали дыбом. Это действительно несправедливо, что мужчины могут просто вылезти из кровати и заняться делами, а даже самая нетщеславная женщина, по крайней мере, нуждается в душе.

Вот я лежу с ним в постели после того, как мы флиртовали несколько месяцев, а он даже не пытался меня поцеловать. Наверное, я выглядела хуже, чем думала. Я украдкой прикрыла глаза, чтобы определить, не опухли ли они. Сэм тем временем поднялся с кровати и начал одеваться. Я увидела, что он аккуратно сложил свою одежду на стуле, и при этом даже не заметила, что он встал среди ночи.

– Должно быть, вчера вечером я сразу вырубилась.

– Это так.

Внезапно я поняла, что мы встречались как незнакомые люди, и всё ещё были ими. Во всяком случае, почти. Когда Сэм надел джинсы и не заправил в них рубашку, он показался мне немного легкомысленным. Он вёл себя так, будто мы провели вместе тысячу ночей, и даже не пытался трахнуть меня. Я молча смотрела, как он оделся и исчез в моей ванной. Услышав бульканье, я села. Он пользовался моей зубной щёткой? Смешивать нашу слюну при поцелуе, это одно дело, но при чём тут моя зубная щётка?! Он появился спустя мгновение, и я ощутила запах мяты из его рта, когда он наклонился ко мне и поцеловал... в щёку. Снова в щёку.

– Я тебе позвоню, – сообщил Сэм. – Давай поужинаем вместе сегодня вечером?

В моей жизни будто заиграла музыка, и колокол звонил о весеннем пробуждении. Дили-дон, Дили-дон! В конце концов, я провела ночь с очень привлекательным мужчиной, который спросил, хочу ли я пойти с ним куда-нибудь. Затем он шутливо изобразил мне удар под подбородок (да-да, именно удар), будто я была его смазливой и бойкой подругой, которая безнадёжно влюбилась в него.

– Нет? – он скорчил рожицу, намекая на моё выражение лица.

Я захлопнула рот так сильно, что заскрипела зубами.

– Ужин – это хорошо.

– Но твоё выражение лица говорит об обратном, – Сэм закатал рукава до локтей.

– Нет.

Я покачала головой и поднялась с кровати, прекрасно понимая, что он, уже одетый и умытый, имеет передо мной эмоциональное преимущество. Хотя я, вероятно, это преимущество себе нафантазировала. В ванной я быстро почистила зубы и заговорила с пастой во рту.

– Нет, ужин – это хорошо!

В кривоватом дверном проеме ванной Сэм выглядел выше, чем когда-либо. Его взъерошенные волосы и в самом деле касались верхней балки дверной рамы.

– Что случилось?

Я ослышалась или сошла с ума? Сначала я переспала с ним, а через несколько недель решила, что Сэм именно тот, кого я хочу? Я очень благодарна ему за то, что он сделал прошлой ночью, но сейчас наступило утро, и я тоже хотела для него что-нибудь сделать. Возможно, это идиотизм, но я сказала именно то, что он хотел.

– По-видимому, тебя это не интересует! – заключила я, немного запыхавшись, и скрестила руки на груди.

Сэм слушал меня с улыбкой, но теперь он наклонился, чтобы прошептать мне на ухо.

– Меня интересует.

Я еще не совсем успокоилась.

– Итак?

–  Итак, – прошептал Сэм, и его язык с тихим щелчком скользнул по мочке моего уха, заставляя вибрировать все нервные окончания. – Ты будешь думать обо мне. Весь день.

Ох.

Затем последовал, возможно, самый длинный день, который я когда-либо переживала. Каждая минута, казалось, тянулась не менее часа. Я уговаривала себя чем-нибудь заняться. Например, заказала на сайте новые брошюры и формы, но на пользу это не пошло.

– Хочешь ещё кофе? – спросила я Шелли, которая за своим столом читала «Сплетник».

–  Ещё кофе? У тебя скоро будет отравление кофеином, Грейс, – она подняла голову от сообщений о разводах знаменитостей.

– Это означает «нет»? – я подняла свою чашку.

– Нет, – ответила Шелли с улыбкой. – С тобой всё в порядке?

– Уверена, я в порядке. Почему нет?

– Ну, ты уже в четвёртый раз спросила, хочу ли я кофе, – девушка посмотрела на меня, как будто хотела ещё что-то сказать, но зазвонил телефон.

Шелли сняла трубку, а я напряжённо слушала. Новая смерть? Придётся отменить ужин с Сэмом? Обжигающий кофе полился по моим пальцам. Я взяла бумажное полотенце из коробки на столе, чтобы вытереть руки. Шелли не подавала мне никаких знаков, и я снова расслабилась.

В похоронном бизнесе есть дни, которые начинаются до восхода солнца, и не заканчиваются до наступления темноты, дни новых смертей, похороны и несколько свежих трупов, о которых необходимо позаботиться. Но также есть дни, когда я сижу за столом и полирую ногти или раскладываю пасьянс на компьютере. Сегодняшний день, казалось, относился к таким. У меня оставалось ещё много времени, чтобы подумать о свидании с Сэмом. Свидание. Я только пожала плечами, когда слишком сильно прихватила кутикулу, что она начала кровоточить. В тот же миг в дверь постучали, и я подняла голову. Пришёл папа с моим ноутбуком в руках. Желудок сжался и опустился, а потом резко устремился к горлу.

– Привет, папа, – я встала.

– Я возвращаю твой компьютер, потому что услышал, что офисный снова заработал.

Папа подал мне макбук, который я сразу же заключила в объятия, будто ребёнка, которым я никогда не планировала обзаводиться.

– Да. Он запустился. Ты нашёл... в нём, что искал?

–  Я распечатал журнал, но твоя мама надавала мне кучу поручений, и у меня не было возможности взглянуть на него. Полагаю, если бы у тебя появились настоящие проблемы, ты бы дала мне знать, – отец пожал плечами.

Никогда ранее он так сдержанно со мной не разговаривал, и мы оба это знали.

– Да, я бы сказала.

Он снова кивнул, но на меня не посмотрел и в кабинет не вошёл. Странно. Обычно он входил и устраивался поудобнее. Я отступила на шаг, освобождая место для прохода, но отец не сдвинулся с места.

– Мне пора возвращаться, – объяснил он. – Завтра мы со Стэном поедем на рыбалку. Хочу зайти в магазин спортивных товаров и купить новую удочку.

– Опять?

Меня немного беспокоило его поведение, но взгляд, направленный в мою сторону, убедил, что на самом деле в дверях стоял мой отец, а не инопланетянин, который просто притворялся им.

– Разве я не имею права немного расслабиться время от времени?

– Конечно, папа.

Отец издал знакомое раздражённое фырканье и помахал, покидая офис. Я растерянно уставилась ему вслед. На столе зазвонил телефон, и у меня не осталось времени, размышлять о его странном поведении. Шелли переадресовала звонок: это означало, что абонент хотел переговорить со мной. Я схватила трубку и попыталась убрать нетерпеливость из голоса, так как предполагала, что на другом конце линии – Сэм.

– Грейс? Ты в порядке?

Это сестра. Почему все задают мне один и тот же вопрос?

– Да. Всё в порядке. Что случилось?

–  Знаю, что договариваться надо заблаговременно, но хотела спросить, ты не могла бы прийти после работы и посидеть с детьми, пока Джерри не вернётся? Мне нужно кое-куда сходить.

– Я не могу: у меня приглашение на ужин.

Гробовое молчание, которое последовало за моим ответом, дало понять, что Ханна ожидала другого ответа.

– Ох.

– Ну... извини.

Наверное, сестра услышала в моём голосе недостаточно сожаления и фыркнула.

– Не можешь уйти позднее? Ты нужна мне до того времени, пока Джерри не будет дома.

Пунктуальность и Джерри – понятия несовместимые, уверена, что и сегодня ничего не изменится. Наоборот, он вернётся позже, чем обычно лишь потому, что для меня важно, чтобы он появился вовремя.

– Я не могу. У меня... свидание.

На другом конце линии опять воцарилась тишина, которая продолжалась так долго, что я задавалась вопросом, не повесила ли сестра трубку, но Ханна внезапно ответила.

– О, действительно?

– Да, действительно.

– Потрясающе, – она выслушала мои планы, но радости в её голосе было столько же, сколько в моём – сожаления. – Ну, тебе хорошо, полагаю.

Я раздраженно посмотрела на часы. Оставался ещё час на сборы, а потом приедет Сэм, и мне хотелось ещё принять душ и переодеться.

– Извини, я не могу посидеть с детьми. Спроси у мамы, может, у неё есть время.

– Она не может. Я уже спрашивала.

– Прости.

– Хорошо. Мне придется подождать, пока Джерри вернётся домой, – вздохнула Ханна, и в её голосе прозвучало сильное раздражение.

Ей всегда удавалось пристыдить меня, когда я не могла ей ничем помочь. На сей раз моя вина заключалась в отказе посидеть с детьми и не из-за работы, а из-за свидания. После короткого размышления я пришла к выводу, что ещё ни разу не отказывала сестре из-за своей личной жизни. И она уверена, что так и должно быть.

– Прости, – повторила я с ещё меньшим, чем раньше сожалением.

– Тогда я желаю тебе удачи на твоём свидании, – фыркнула сестра и повесила трубку.

Её акцент на слове «твоём» показался мне странным. Наш разговор длился не одну минуту, и раз Шелли не принесла мне записку с просьбой перезвонить и обсудить чьи-нибудь похороны, я решила посвятить себе последние двадцать минут до официального закрытия. Необходимо привести себя в божеский вид, намазать лицо кремом и побрить ноги.

Я выключила компьютер, сложила документы в аккуратную стопочку на столе и вышла, чтобы сообщить Шелли, что она тоже может закругляться. Когда я вошла в её кабинет, Джаред восседал на письменном столе с решительным выражением лица. Что случилось, я понять не смогла.

Пока я шла к столу, ни один из них не поднял голову, лишь, когда я обратилась к Шелли, та повернулась ко мне. Джаред же просто ушёл. Его спина казалась такой напряжённой, будто его ударили по ней палкой.

– Я уже иду наверх. Если ты закончила, сможешь закрыть дверь?

– Конечно, – Шелли кивнула, потом моргнула, и я увидела, что в её глазах блестят слёзы.

– Ты знаешь, как будешь добираться домой?

– Джаред отвезёт меня, – она снова кивнула, и на этот раз прикусила нижнюю губу.

О, у меня чесался язык, сказать ей пару слов, но я решила промолчать.

– Хорошо. До завтра.

Она кивнула и начала собирать документы, потом выключила компьютер. Для заурядного наблюдателя девушка выглядела обычным занятым офисным менеджером, но я заметила её взгляд в сторону коридора, куда ушёл Джаред.

– Спокойной ночи, – запоздало ответила Шелли.

В дверях я снова обернулась, её взгляд опять был устремлён в сторону коридора.

***

Сэм до смерти меня напугал, когда постучался в дверь, ведущую прямо на улицу, которой я никогда не пользовалась. Я ходила туда-сюда по кухне, ожидая его прихода. Жаль, что у меня нет дурных привычек, например, курения, которое помогло бы скрасить ожидание. От испуга я перевернула банку с колой. Коричневая жидкость потекла по столу и закапала на пол. Я схватила тряпку и бросила её на лужу на столе. Сэм снова постучал. До меня дошло, что звук идёт от двери, перед которой я установила дополнительную металлическую полку, которую использовала, как импровизированную кладовку.

– Минуточку, пожалуйста!

Мне не понадобилось много сил, чтобы отодвинуть полку, на которой в беспорядке лежали кулинарные книги, кастрюли, сковородки и пакеты с макаронами. Пока я на них не наткнулась, то не знала, что они у меня есть. Я передвинула полку, и образовалась узкая щель, чтобы открыть дверь.

– Эй.

Сэм протиснулся в образовавшееся пространство между кухонным столом и полкой и захлопнул за собой дверь, держа одну руку за спиной.

– Цветы?

– Только для тебя, – усмехнулся он.

Они выглядели немного поникшими, и вряд ли на их состоянии сказалась дорога до моего дома, но тем не менее я поднесла их к лицу и вдохнула аромат.

– Ух ты, Сэм. Спасибо.

– И это всё, что я смогу получить? Спасибо? – Сэм развёл руками.

Я заколебалась. Цветы в руке сделали меня очень застенчивой, но положение спас Сэм. Он прижал меня лицом к своей груди и погладил пальцем по щеке. Я со смехом сделала шаг в его сторону, чтобы поцеловать, но тот в последний момент отвернул голову. Вместо щеки мои губы коснулись его губ, и он обнял меня, притянув к себе. Никто из нас не замечал, как между нашими телами ещё больше сминались цветы.

– Это то, что я называю благодарностью, – шептали его губы на моих губах.

На мгновенье он прижал ладони к моей спине, а потом отпустил меня. Я отступила назад с горящими щеками и открытым ртом.

– Ты напугал меня до смерти, – пожаловалась я и отвернулась, чтобы найти вазу. Это был просто повод скрыть от него моё горящее лицо. – Этой дверью никто никогда не пользуется.

– Да, я это заметил. Подумал, что это лучше, чем просто звонить внизу. Драматичнее.

Не спрашивая разрешения, Сэм закрыл дверь и вернул на место полку, уронив только кастрюлю и венчик. Они с грохотом свалились на пол, и хорошо, что не на ноги. Мужчина поднял их, поставил на полку и подошёл ко мне.

– Это было весьма драматично, – я отпустила бархатистые лепестки и снова наклонилась, чтобы их понюхать. – Наверное, ты думаешь, что я ненавижу аромат лилий, так как почти каждый день имею с ними дело.

Сэм тоже склонился над цветами, понюхал их и громко чихнул.

– Думал, если тебе нравится аромат геля для душа, то нравятся и цветы.

Я не спрашивала его, когда он умудрился увидеть мой гель для душа. От чихания у него выступили слёзы на глазах, нос немного покраснел, но Сэм выглядел невероятно привлекательным. Настолько, что я отвернулась и сделала вид, будто расправляю букет. Я знала эти чувства. Когда колотится сердце. Когда горят щёки. Черт возьми, в старших классах я бредила капитаном футбольной команды.

– Готова идти?

– Да. Я нормально одета? – я подняла голову.

Он не говорил, куда мы идем, поэтому я выбрала плотную чёрную юбку и ярко-розовую блузку. В этой одежде я могла идти куда угодно, потому что она создавала лёгкую небрежность, которая позволяла чувствовать себя удобно даже в неформальной обстановке. Однако выражение лица Сэма смущало. Он обошёл вокруг меня, покачал головой и нахмурился.

– Нет? – поинтересовалась я.

– Мне будет чертовски трудно держать себя в руках, – он поднял голову.

– Ну, – ответила я и положила руку ему на бедро. – Кто сказал, что тебе нужно это делать?

– Мы не захотим шокировать моего брата, не так ли? – Сэм схватил меня за руку. – Он разозлится на нас, если опоздаем.

– Мы идем обедать вместе с твоим братом? – когда мы подошли к двери, я взяла сумочку и лёгкую куртку. – Мы опаздываем?

– Когда мы встречаемся, я никогда не возвращаюсь вовремя, – объяснил Сэм, пока я закрывала дверь в квартиру, и мы спускались по лестнице. – С ним случился бы инфаркт.

Лично мне не нравилось опаздывать.

– Я думала, что вы с братом не ладите, – удивилась я.

– Почему? Потому что он избил меня?

– Ну, да...

Его машина стояла рядом с «Бетти» и была примером тому, во что с помощью толики любви и усилий могла бы превратиться моя бедная старая машина.

– Нет, – Сэм открыл мне пассажирскую дверь и подождал, пока я сяду, чтобы закрыть её.

– Значит, вы решили свои проблемы? – я посмотрела на него, когда он сел на водительское место.

– Естественно. На данный момент, – Сэм подарил мне улыбку.

«Шевроле камаро» ожило с гулом, который я почувствовала всеми своими внутренностями. Но, возможно, это происходило и из-за того, что рука Сэма скользнула по моему бедру. Поэтому произошла такая реакция.

Дэн Стюарт жил в Гаррисберге, и, хотя я уже много раз ездила по маршруту «322» через «Хёрши», дорога с Сэмом за рулём показалась мне намного короче. Он подпевал радио, переделывая тексты песен, и предлагал мне заняться тем же самым. У меня не такой хороший голос, как у него, но я лучше придумывала рифмы, и каждый раз Сэм протягивал большой палец вверх.

Сэм – хороший водитель, который редко отрывает взгляд от дороги. Это означало, что я могла смотреть на него, если хотела. И я хотела довольно долго. Тем не менее он подловил меня за этим делом, когда остановился перед красивым маленьким домом в старом районе. Хуже всего оказалось то, что он, казалось, ничуть не удивился. Как будто все время знал, что я за ним наблюдаю.

– Это здесь, – Сэм не пытался встать.

Я смотрела из окна машины на аккуратно подстриженные газоны и изгороди. Дом небольшой, но район один из лучших в городе, с ухоженными домами и красивыми автомобилями на подъездных дорожках. Машина Сэма, несмотря на тщательный уход, странно смотрелась между «мерседесом» и «ягуаром», стоявшими у обочины.

– Мой брат-адвокат, а его жена – своего рода мощная вычислительная машина, – объяснил Сэм. – И вскоре они нарожают маленьких сумасшедших гениев. Разве это не мило?

Что-то в его тоне заставило меня повернуться к нему, а он повернулся ко мне. Мы находились так близко друг к другу, что могли бы поцеловаться. Сэм моргнул, и я пошла на поводу своего желания, обняла его лицо и поцеловала в губы.