Текст книги "Подписчики"

Автор книги: Меган Анджело

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– У меня в два часа встреча, – холодно напомнила о себе Полли.

– Я настроена серьезно, – быстро сказала Орла. – Очень серьезно. – К ней вдруг пришло ясное и прозрачное, как тончайшие пустые бокалы, расставленные на столе, понимание: она сделает что угодно ради своей книги, что бы Полли Каммингс ни сочла целесообразным. Она так долго приносила жертвы: уступила Дэнни Кэтрин, потратила десять лет на слежку за Дэнни в интернете, отдала Флосс почти все, что у нее было. У нее осталось только одно: ее давняя мечта, – и она намеревалась сохранить ее. Неважно, какие поступки придется совершить в погоне за своей целью, – отказаться от нее она не могла.

Орла посмотрела Полли в глаза и сказала:

– Я что-нибудь придумаю.

* * *

К ее удивлению, Амаду ждал ее напротив входа в ресторан. Орла не видела его с тех пор, как после смерти Анны пришлось урезать расходы, да и все равно они больше никуда не ездили.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Орла, обнимая его и глядя на свое отражение в его зеркальных очках.

– Мисс Флосс попросила меня приехать и забрать вас, – объяснил Амаду. – Сделать вам сюрприз.

На заднем сиденье его «кадиллака» она нашла в углублении под ручкой дверцы серьги.

– У меня нет постоянных клиентов, – быстро проговорил Амаду, словно Орла могла расстроиться, услышав, что он их на кого-то променял. – Я никого особенного не вожу. – Он медленно тронул машину и поехал по Сорок второй улице.

Когда он свернул на магистраль ФДР, Орла наклонилась вперед.

– Куда мы едем?

– О, – вздохнул Амаду. Он поправил навигатор, словно тот сполз по ветровому стеклу. – В одно новое место.

* * *

Орла никогда не была в районе Бруклин-Хайтс. В жутковатой тишине стояли плосколицые дома с закрытыми жалюзи окнами и фонари из детских сказок.

Амаду остановился около массивного трехэтажного дома, обшитого серой доской и с темно-синей дверью между толстыми белыми колоннами. Из оконных ящиков свешивались бордовые и светло-зеленые папоротники.

Орла вышла из машины и ступила на тротуар из маленьких гладких плиток, так непохожих на перепачканный всяческим дерьмом бетон Челси. Повернув голову налево, она с удивлением обнаружила, что всего через несколько домов улица обрывалась и открывался вид на реку. За ней, на противоположном берегу, высились здания Финансового квартала.

– Где это мы? – спросила Орла.

Амаду ответил точно:

– Пайнэпл-стрит, тринадцать.

В это время распахнулась входная дверь, и Флосс перегнулась через порог. Она была в очень странном платье: цвета клубники со сливками, с высоким квадратным воротом, оборчатой юбкой и короткими рукавами с буфами. Темные волосы она свернула в два валика по обеим сторонам и закрепила гребешками с вставками из рога носорога. На ногах у нее были белые кожаные балетки. В целом ее вид напомнил Орле бабушкину сестру, какой она с сигаретой в руке изображена на фотографиях шестидесятых годов.

– Добро пожаловать. – Флосс сделала что-то вроде книксена.

– Куда? – поинтересовалась Орла, взбираясь по ступеням.

– В наш новый дом. – Флосс впустила ее и закрыла дверь.

Орла вошла в холл и медленно осмотрелась. Перед ней была широкая лестница орехового дерева, ведущая на площадку второго этажа с маленьким шестиугольным окном. Справа находилась гостиная с тяжелыми золотистыми шторами и длинным бархатным диваном изумрудного цвета. В камине с барельефами – фрукты, пшеница, мужчины в париках – горел огонь. Слева располагалась столовая, представляющая собой сине-белую мозаику: вазы в китайском стиле на круглых лакированных столиках, полосатые лазурно-кремовые занавески, посуда из хрусталя и молочного стекла в треугольных горках, встроенных в углы. В одном серванте внимание Орлы привлек какой-то зеленый предмет, выбивающийся из общего тона. Она узнала урну с прахом Бисквит.

Орла взглянула на Флосс, которая внимательно за ней наблюдала.

– Если это розыгрыш, то я не в настроении шутить, – сказала она.

Тогда появился Астон, мягко ступая босыми ногами по толстой ковровой дорожке в коридоре, и направился прямо к ней. Орла покраснела до ушей: с чего это она предположила, что «наш» значит ее и Флосс?

Астон был в брюках и в кофте на молнии, и то и другое из бледно-серого кашемира. На груди выше застежки молнии Орла увидела свежие розовые шрамы.

– Разве ты не должна сиять от счастья? – спросил он. – Новоявленный автор бестселлера! Полли только что звонила Флосс.

– Правда? – Орла переводила взгляд с одного на другую.

– О да, Полли – она такая, – туманно выразилась Флосс. Она схватила Орлу за руку и потащила ее по коридору. – Надеюсь, ты проголодалась. Я приготовила обед.

Они вошли в кухню такого рода, которую Орла не ожидала увидеть в нью-йоркском доме, даже богатом, – она была стилизована под загородную. Бесконечный разделочный стол, большая посудомоечная машина, настоящая печь у стены, выложенной плиткой с изображением лимонов. В дальнем конце кухни располагались окна, выходящие в узкий наклонный двор, а под ними длинная встроенная скамья с мягкими сиденьями из ткани в цветочек. Флосс указала Орле на нее, приглашая сесть. Астон отодвинул стол, чтобы его край не давил ей на живот.

Флосс стала метать на стол блюда, бесконечный парад разносолов, запрещенных беременной женщине, – заправленный майонезом салат из морепродуктов, сэндвичи с индейкой, которые хозяйка, не заботясь об эстетике, оставила в пластиковых контейнерах. Они говорили о Полли. Флосс отказывалась извиняться за то, что послала ей рукопись без ведома Орлы. «Потому что я оказалась права – ты ей очень понравилась!» Астон интересовался, не даст ли им Орла выжимку для тех, кому в романе «многабукав».

– Типа, краткое содержание – я всегда его читаю, если не могу осилить всю книгу, – объяснил он, прыгая на стуле.

Может ли она поверить в свою удачу, спрашивали они снова и снова, и позже Орла пришла к выводу, что они, видимо, проверяли, осознает ли она, что случилось.

Флосс принесла три бокала для шампанского и села. Один, с более темным напитком, она придвинула к Орле.

– Газированный яблочный сок.

Орла щелкнула по бокалу.

– В порядке исключения могу выпить и шампанского, – сказала она. – Один бокал ребенку не повредит.

Флосс и Астон притихли и переглянулись.

– Ух ты, – удивилась Орла. – Вы, ребята, сильно переменились здесь, в Бруклине. Ладно. Полбокала.

– Лучше не надо, – произнес Астон, как ребенок, играющий во взрослого.

Флосс пожала плечом в пышном рукаве.

– Наверно, лучше перестраховаться?

Орла сделала досадливую гримасу и потянулась за шампанским. Флосс схватила бутылку за горлышко и отобрала ее. Потом встала и, качая юбкой, унесла шампанское на разделочный стол, словно ставила точку в споре.

– Хорошо. – Орла наклонилась настолько близко к столу, как позволял ей живот. – Выкладывайте, что, черт возьми, вы задумали?

– Давай перейдем к делу, – пробурчал Астон Флосс. Плечи у него поникли. – Это ведь Орла. Я не понимаю, почему мы должны устраивать спектакль. – Он отодвинул вазу с гвоздиками, которая мешала Орле смотреть на него.

– Потому что, – ответила ему Флосс, – это важное событие, и я, типа, хочу, чтобы все прошло в парадной обстановке.

Флосс и Астон переплели пальцы и положили соединенные руки на стол. Орла удивленно ахнула. Ошеломленная домом и платьем Флосс, она умудрилась не заметить кольцо с огромным бриллиантом в виде слезы, которое душило безымянный палец левой руки подруги.

Флосс и Астон начали по очереди говорить, как взволнованные подружки невесты, вдвоем произносящие тост.

– Мы женимся, – сказала Флосс. – Скоро.

– И это еще не все, – продолжил Астон. – Мы теперь вроде как стали новыми людьми.

– В буквальном смысле, – подхватила Флосс. – В тот день в больнице ты была так права, Орла. Мне нужно было строго взглянуть на себя. Чтобы узнать, что реально, а что нет. И я это сделала, а потом мы решили переехать сюда – вроде хотели стать проще. Мы сняли дом с мебелью, – добавила она таким тоном, словно они построили его по кирпичику и вручную вырубили стол, за которым сейчас сидели.

– Здесь начинается наша новая жизнь, – провозгласил Астон.

Орла посмотрела на Флосс.

– Так, значит, вы переезжаете из моей квартиры? – уточнила она.

Флосс кивнула.

– За остальными моими вещами рабочие приедут завтра.

Но и это было еще далеко не все. Они бросили пить, гордо сообщили жених с невестой, конечно, кроме вина и шампанского за едой. Записались на акупунктуру. Сфотографировали свою ауру. Полностью погрузились в изучение катартического движения.

– Это такие упражнения? – поинтересовалась Орла.

Оба резко ответили:

– Нет.

Они объяснили, что три раза в неделю ходят в лофт в Трайбеке, чтобы хлопать руками по бедрам и кричать о том, чего они заслуживают. Флосс сунула Орле под нос телефон и показала фотографию учителя. Орла не сразу, но вспомнила, где видела это лицо. Их гуру была нервная расфуфыренная худышка, которую Орла встретила на красной ковровой дорожке в тот день, когда Флосс впервые заговорила с ней. Она подумала, не упомянуть ли об этом, но Астон очень увлекся рассказом, отчего розовые шрамы у него на груди запульсировали, отражая свет люстры.

– Ну вот, урок заканчивается, – вещал он, – а мы с Флосс просто стоим там. Сил совершенно нет, горло дерет, мы все мокрые от пота, рубашки хоть отжимай. Все остальные ушли. А мы просто смотрим друг на друга и думаем об одном и том же. И тут мы одновременно произносим. – Он просиял улыбкой. – «Давай заведем ребенка».

– Мы – к Эмили – это учитель – и рассказываем ей, что произошло, – подхватила эстафету Флосс, размахивая руками. – А она такая: «О, у вас случилось совместное озарение. Обычное дело. Такое здесь происходит постоянно!»

– Ну так вот, – снова вступил Астон. Он обнял одной рукой Флосс, а она склонилась к нему. – Мы занимаемся этим вопросом.

– Что ж, здорово, – ответила Орла, чуть помолчав. – Так что, ты тоже беременна?

Астон угрюмо мотнул головой, а Флосс закусила губу.

– Нет, – сказала она. – Когда-то мне делали операцию по удалению кисты, и что-то пошло не так. У врача руки из жопы росли. Суть в том, что я не могу забеременеть.

– А я все равно хочу кого-нибудь усыновить, – поспешил заявить Астон. – Я бы с удовольствием. Очень люблю детей, Орла. Вроде как я чувствую с ними большую связь, чем со взрослыми. – Он положил ладонь на руку Орлы. – Думаю, я буду очень хорошим отцом.

Позже, обращаясь мыслями к этому моменту, Орла вспоминала, как события замедлились, словно в каком-то бреду. Она отчетливо помнила все подробности: как взлетали похожие на острые клинки ресницы Флосс, как морщилась кофта Астона от его дыхания. Возможно, она всего этого и не видела. Возможно, ее мозг просто искал детали, за которые можно уцепиться, чтобы доказать, что все произошло на самом деле, что Флосс действительно сделала вдох и сказала:

– И мы подумали: как все отлично складывается, раз ты все равно собиралась делать аборт.

Повисла такая тишина, что Орла слышала стук часов, висевших в столовой над сервантами. Сердце ее стучало в два раза быстрее, чем тикали часы.

– Но не сделала, – произнесла она.

– Но сделала бы, – сказала Астон, – не окажись я в больнице. Так что, может, ты просто притворишься, будто бы сделала, как-то так.

– Что? – переспросила Орла.

Флосс бросила на Астона недовольный взгляд.

– Мы знаем, что так не принято, – попыталась она сгладить неловкость.

Орла встала. Она забыла, что беременна и зажата столом в дальнем углу. Наткнувшись на край столешницы, снова села.

– Я знаю, что вы очень утруждали себя, покупая эти сэндвичи, – сказала она. – Но нет. Нет! Странно, что мне вообще приходится это говорить, но я не отдам вам своего ребенка.

Флосс сделала сочувствующий голос.

– Когда мы обсуждали это с Эмили…

– Вы обсуждали это с Эмили? – Стерва с красной ковровой дорожки, перевоплотившаяся в специалиста по ягодицам и судьбе, обсуждала будущее ее ребенка с Флосс и Астоном. – Честное слово, Флосс, ты совершенно краев не видишь!

– Ну, я же не говорила ей, как тебя зовут, и всякое такое, – стала оправдываться Флосс, виновато пожимая плечом. – Я назвала тебя Пэт, как нашу вымышленную агентшу, помнишь?

– Я не имею в виду, что кому-то станет об этом известно, – ответила Орла, – я говорю, что ты подключаешь к своим проблемам весь свет.

Ее давно распирало. Каждый план, который они осуществляли вместе, каждая бутылка, которую распивали вместе из горла, не брезгуя передавать ее друг другу, каждая поездка домой по пьянке, когда ноги одной лежали на коленях другой, – для Орлы все это имело большое значение, но для Флосс было только средством.

На сей раз Орла встала, толкнула стол, ударив краем их в грудь, и направилась к выходу.

Астон побежал за ней, бесшумно ступая по ковру; она не знала, что ее преследуют, пока он не вытянул руку вперед, мешая ей открыть дверь.

– Мы просим только, чтобы ты подумала, – сказал он. – Сейчас, когда появилась Полли и ты можешь опубликовать свою книгу, у тебя важный период. Мы знаем, что ты ищешь пути решения, и – мы ведь уже стали семьей, ты, я и Флосс. Неужели это действительно такая уж безумная затея? Хуже, чем отдать девочку незнакомцам?

Орла уставилась на его руку, лежащую на двери, и заметила еще один шрам: свекольно-красный валик на костяшках, испещренный глубокими белыми отметинами.

– Я еще не знаю пола ребенка, – ответила она. – Я не выясняла.

– Ну, а я думаю, что это девочка, – проговорил Астон. В его голосе прозвучала теплота, которая на мгновение заставила Орлу колебаться. В голову пришла непрошеная мысль: он был бы лучшим отцом, чем Дэнни. На первый взгляд это казалось глупостью: Дэнни представлялся неискушенному наблюдателю настоящим мужиком, на каких мир держится, а Астон олицетворял собой упадок американской культуры. Но он мог измениться к лучшему, Орла была уверена. Отбросив сомнения, она протиснулась мимо Астона к двери. Он не стал ей препятствовать. Когда она спускалась по ступеням крыльца, он только крикнул ей вслед:

– Держись за перила. И вообще будь осторожна.

Улица была пуста, поездка-сюрприз явно предполагала путь только в одну сторону. Орла посмотрела направо и налево в поисках входа в метро. Потом вынула телефон и попыталась сосредоточиться на медленно загружающейся карте. Выходя из-за стола, она заметила на бутылке яблочного сока оранжевый ценник. Сок стоил всего три доллара девяносто девять центов, и они даже не сняли стикер. Орла подхлестнула свое возмущение, стараясь с его помощью подавить чувство, искрящееся под ним, как янтарь, – сознание, что она неожиданно нашла выход. Если только захочет им воспользоваться.

Глава восемнадцатая

Марлоу

Нью-Йорк, Нью-Йорк

2051

В небе, в тени статуи Свободы, сидя в кабине дрона, Хани расшифровала рукописный текст и прочла его Марлоу.

5 января 2022 года

Орла!

Серьезный вопрос: кем, черт возьми, ты себя возомнила?

Нет, правда, я бы хотела знать, каков был твой план. Что ты собиралась делать – сидеть с детьми, жующими кексы, и рассказывать свою грустную историю?

Как ты намеревалась объяснить имениннице, кто ты? Мысль о том, что ты приблизишься к Марлоу, вызывает у меня желание выследить тебя и надавать пощечин. Это сполна окупило бы расходы на перелет. Блин, я бы даже полетела экономклассом. Короче, тебе повезло, что я не знаю, где ты. (Это, между прочим, полный тупняк. Я отдала тебе долбаную квартиру! Так живи там! Она свободна! И ты свободна!)

И кстати, Орла, об этой бумаге. Что я хочу сказать… Я пишу на ней сейчас, только чтобы ты поняла, что она попала ко мне, а не к ней.

Я не вредничаю. Я разорвала первый вариант письма, потому что он получился стервозным, а ты и так наверняка считаешь меня гадиной за то, что я выгнала тебя с дня рождения. Но я мать, Орла, и поступаю как все матери – они не канителятся, когда их детям угрожает опасность.

Мне казалось, кто-кто, а уж ты-то должна это понимать!?!

(Такое впечатление, что выходит еще хуже, чем в первом письме. Но у меня уже руку сводит, так что наплевать. Я не собираюсь начинать заново.)

Хочу сказать тебе еще кое-что. Это не то чтобы «извини». Я не большая любительница извиняться – живу без сожалений. В отличие от Астона. Он, кстати, так и не затыкается по поводу Анны. Будь у нас деньги, он бы по-прежнему пытался всучить их ее семье. В карманах у нас свистит, но у меня не иссякают идеи. Все думают, со мной покончено, а вот фигушки. Собственно, сейчас мы ждем отклика на один проект, который может все изменить. Я обеспечу ей прекрасную жизнь, и тогда ты увидишь.

Так вот, что я хотела сказать. Я вижу, что у тебя все вышло хреново. Но, признаться честно, это был сценарный ход. Мы с тобой к ним привыкли. Сеть продемонстрировала то, что хотела. Люди увидели то, что хотели видеть. Ты не носила очков, но надела их. Мы не мытьем, так катаньем забрали у тебя Марлоу, и как по мне, так подробности не важны. Я думала, что свадьба ничем не будет отличаться от остальных событий, которые мы пережили вместе. Ложь никогда не смущала нас обеих.

Забавно – вроде бы я даже скучаю по тебе иногда. Порой мне кажется, что даже сильно. Но когда я увидела тебя на вечеринке, увидела выражение твоего лица – меня это задело, Орла. Я понимаю, что ты передумала. Ты сама развязала эту ситуацию, когда сделала выбор в свою пользу. Но теперь ты считаешь себя жертвой, или героиней, или и той и другой. Хотя не будем забывать, что ты буквально чуть не убила ее. (Гордишься мной за то, что я к месту использовала «буквально»?!?)

Ты намного умнее меня, но я понимаю одну вещь, которая тебе всегда была недоступна. Нет никаких героев, или жертв, или злодеев. Ни в нашей ситуации, ни вообще. Я знаю, что в глубине души ты это осознаешь: все дело в монтаже или, если хочешь, в редактуре. Флосс

– Откуда мне знать, что ты прочитала все как есть? – огрызнулась Марлоу, стоило Хани замолчать. – Ты меня за нос водишь? Если да, то я могу освежить эту штуку у тебя на лице.

Хани медленно подняла руки, словно чтобы не испугать Марлоу.

– Я не вожу тебя за нос, – произнесла она.

У Марлоу застучала кровь в висках. Она представила, как ее мать в молодости сидит и пишет это письмо.

Мать, которая не была ее матерью, если Марлоу все поняла правильно.

Но ведь Грейс не сказала, что Флосс не ее биологическая мать…

Потому что Марлоу попросила дизайнеров не брать ее гены.

Потому Грейс и заметила только то, что ее отец ей не отец.

Она видела только половину картины.

А эта женщина, Орла Кадден? На запрос о которой в Архиве Марлоу получила призрачный ответ «404, не найдено». Она сопоставила факты: Орла была подругой матери, соседкой по квартире, сателлитом в ее жизни. И она пришла к Марлоу – на какой день рождения? Ах да. Она вспомнила. На тот, который Флосс снимала, чтобы отослать запись в Созвездие. Марлоу похолодела от мысли, что Орла была там, стояла в холле так близко, что можно было коснуться ее.

Так эта женщина, а не Флосс была ее настоящей матерью?

Марлоу смяла и снова разгладила листки, глядя на рукописный текст.

– Ты знаешь, что такое «четыреста четыре»? – спросила она Хани.

Хани указала на письмо.

– Применительно к ней? Она четыреста четыре? – Марлоу кивнула, и Хани со вздохом ответила: – Это значит, что она живет в Атлантисе. Это недалеко отсюда, но, разумеется, попасть туда невозможно. – Марлоу, видимо, смотрела на нее пустым взглядом, потому что Хани спросила: – Ты ведь знаешь про Атлантис?

Марлоу подумала, но ничего не пришло в голову.

– А, ну да, может, и не знаешь, – сказала Хани. – Вас, наверно, этому не учили. Было бы нецелесообразно.

Марлоу провела большим пальцем по тисненным на верху листа маргариткам.

– О чем ты думаешь? – мягко поинтересовалась Хани.

Теперь Марлоу смотрела на бумагу иначе, чем на Двадцать первой улице. Тогда она относилась к ней как к краденой вещи, теперь же знала, что это подарок. Письмо по праву принадлежало ей. Сейчас она думала, что в детстве ей бы понравилась эта бумага.

* * *

Когда они вернулись в квартиру Хани, Дэвид, по приказу хозяйки, весь день крутился вокруг Марлоу, стараясь всячески утешить ее. Непрестанно приносил ей вегетарианскую еду, травяной чай и натуральные масла для втирания, так что Марлоу в конце концов сама себе опротивела.

Атлантис. Она снова и снова прокручивала это название в голове вместе со словами Хани: «Это недалеко отсюда». Она не знала, как попасть туда, но вознамерилась сделать это во что бы то ни стало. И Марлоу начала собираться.

Вошла Хани, чтобы осведомиться, как она себя чувствует, взглянула на вещи, потом на лицо Марлоу и сказала:

– Я все устрою.

– Совсем необязательно, – начала Марлоу, но остановилась: Хани сделала выпад в ее сторону. Это был неистовый и пугающий рывок. Однако она каким-то образом умудрилась, подняв в движении руку, перераспределить силу и коснулась плеча Марлоу непринужденным дружеским жестом, хотя от глаза Марлоу не ускользнуло, что она сильно, до белизны костяшек, сжала кулак.

Хани издала неестественный смешок.

– Ой, брось, – произнесла она слишком громко. – Разве ты знаешь, как добраться до Атлантиса? Вряд ли.

У нее есть один знакомый, объяснила она, который сможет отвезти Марлоу к Орле. План был такой: парень заберет ее завтра перед восходом солнца. К рассвету они доберутся до Атлантиса и преспокойно пересекут границу, а охрана даже не пикнет, поскольку машина будет послана от имени Хани Митчелл, принцессы приватности. Руководители Атлантиса ценят ее работу, даже если она слегка напоминает коммерческий вариант их собственной.

Днем тот самый парень приехал на квартиру к Хани. Пожимая руку Марлоу, он сдержанно кивнул. Потом вручил ей маленькую бумажную карту и показал толстым заскорузлым пальцем дорогу, по которой они поедут. На случай непредвиденных обстоятельств, которые могут разделить их в пути, рассказал о запасных планах, о том, каким общественным транспортом она может воспользоваться и где находятся места посадки. Когда парень встал, собираясь удалиться, Хани поблагодарила его.

– Я ужасно хочу, чтобы Марлоу увидела Атлантис, – сообщила она проводнику. – Я уже рассказала ей, какой это красивый город.

Как только за гостем закрылась дверь, Хани обернулась к Марлоу:

– На самом деле это вонючая дыра. Говорю тебе это как человек, выросший в доме без водопровода. Но решено, ты едешь. Если тебе нужно что-то для путешествия, иди сейчас в магазин и купи все на мой счет. В ящике у плиты есть силиконовый отпечаток моего большого пальца. Темные очки на туалетном столике. Гардероб с париками в коридоре, третья дверь направо. Не волнуйся, – сказала Хани. – Все пойдет по плану.

Насколько знала Марлоу, все всегда следует плану, только не она.

Вместо того чтобы выполнять распоряжения Хани, она ждала в темноте, пока не убедилась, что хозяйка дома уснула. Тогда она отважилась на ряд отчаянных, захватывающих дух поступков.

Нашла у Хани бутылку дорогой текилы и медленно полила датчик сигнализации у входной двери, чтобы улизнуть из квартиры незаметно. Синий огонек сенсора замигал и погас.

Выскользнула из дома.

Заставила человека на улице остановиться и посмотреть ей в глаза. Понадобилась не одна попытка, несколько раз она обращалась с просьбами, расшаркивалась и терпела обескураживающую неудачу. Наконец кто-то с раздраженным видом замедлил шаг и сказал ей, где находится автобусная остановка.

Она увидела автобус.

* * *

Марлоу не стала действовать по плану, потому что вскоре после ухода проводника решила принять предложение Хани и сходить за покупками. С накрытого фетром столика в комнате хозяйки она взяла пару солнечных очков – массивных и бесформенных, закрывающих всю верхнюю треть лица. Встала перед гардеробом с париками, с восхищением глядя на спускающиеся волнами от потолка к полу прически, задрожавшие, как призраки, когда она открыла дверь, и задумалась, какие волосы у Орлы Кадден. В конце концов она выбрала прямое каре, завязала свои волосы на затылке и глубоко натянула парик.

Марлоу прошла уже половину квартала к торговому комплексу, куда направил ее Дэвид, когда поняла, что забыла отпечаток пальца Хани, с помощью которого могла получить доступ к кредитному счету.

Она повернула назад и вдруг на Хадсон-стрит заметила Хани. Марлоу показалось невероятно странным, что она шла пешком, а не ехала в машине. По противоположной стороне улицы Хани направлялась на север, одетая в ослепительный наряд: белые кроссовки, белые галифе, белая водолазка, белый шарф на голове и очки-авиаторы в белой оправе. Надежная маскировка, ничего не скажешь.

Где-то в мозгу у Марлоу тихо прозвенел колокольчик.

Она пошла следом за Хани, отставая на полквартала и держась вплотную к витринам магазинов, чтобы в случае необходимости можно было скользнуть в ближайшую дверь. В середине квартала Хани резко свернула и исчезла в стене.

Подойдя ближе, Марлоу увидела, что Хани входит в ворота парка, откуда ни возьмись появившегося в этом микрорайоне. В конце гравийной дорожки, затененной изогнутыми ветвями с белыми цветками, у толстой кирпичной колонны стояла скамейка. Хани села на нее, широко раскинула руки и ноги, заняв все сиденье, и тяжело нетерпеливо вздохнула, как человек, который давно кого-то ждет.

Марлоу обошла квартал, ища другой вход, и на Барроу-стрит обнаружила ворота. Оттуда она направилась к колонне. Когда она распласталась по кирпичу с противоположной стороны так, чтобы Хани ее не видела, та уже с кем-то беседовала.

– Только подумай, это очень выгодно, – говорила она. – Нам обоим.

Последовало молчание. Потом послышался мужской голос:

– Я благодарен тебе за то, что ты со мной связалась. Я готов… сотрудничать. Но не знаю как.

Дрожь пробежала по шее Марлоу, по спине, по ногам. Она прижала руку ко рту. Совсем рядом, в двух шагах, стоял ее муж. Эллис.

– Вот что я думаю, – сказала Хани. – Когда Марлоу вернется в Созвездие, она забеременеет. Потом будет кормить грудью. Может, даже сразу родит второго, если рейтинги вашего ребенка окажутся высоки.

– И… – В голосе Эллиса уже слышалось нетерпение.

– И в обозримом будущем не будет принимать «Истерил». Ей понадобится новый спонсор. И я подумала, если я верну ее тебе… – Хани глубоко вдохнула, – ее новым спонсором могу быть я.

Возникла долгая пауза.

– Ты? – спросил наконец Эллис.

Как странно, пришло на ум Марлоу, что лицо мужа расплывается у нее в сознании и она никак не может точно вспомнить его черты, в то время как лицо Хани ей видится предельно ясно, вплоть до неровных краев шрама.

– Ты поборница приватности, – медленно произнес Эллис, словно считал Хани феноменально тупой, – а хочешь, чтобы я передал тебе главную рекламную компанию Созвездия, которая существует, чтобы продвигать реалити-шоу.

Марлоу услышала тихий скрип кроссовок по гравию. Хани не обезоружил его ответ, она встала и предприняла новый натиск.

– Это очень просто, – сказала она. – Тебе нужна только подходящая история, и половина ее уже разыгралась. Мы с Марлоу встретились через столько лет. Примирились. Она видит, чем я занимаюсь. Она делает открытие. Она приехала сюда, чтобы взвесить достоинства приватности.

Эллис фыркнул, но с заметным по его тону любопытством спросил:

– И что потом?

– В конце концов она не принимает частную жизнь, – объяснила Хани. – Возвращается домой. Выбирает Созвездие, но то, что я ей рассказала, меняет ее. Она считает, что ее подписчикам – шестнадцати миллионам тремстам тысячам, по моим последним подсчетам – сам бог велел сделать тот же выбор. Итак, я становлюсь ее спонсором, и ее фанаты волей-неволей узнают все обо мне и о приватности. – Послышался скрип гравия – Марлоу представила, как Хани поворачивается, чтобы взглянуть на Эллиса сверху вниз.

– Можешь ты мне объяснить, – нетерпеливо буркнул Эллис, – что именно я буду с этого иметь? Зачем тебе я? Учитывая объявленную охоту, она здесь надолго не задержится, сама вернется домой.

– Полагаю, ты ее недооцениваешь, – ответила Хани. – Я провела с Марлоу пару дней, и знаешь, что я тебе скажу? Ей нравится приватность. Она рассердилась из-за того, что ее снимали, когда она записывала сведения в Архиве. Она вовсю отрывалась на офлайн-вечеринке, которую я вчера давала. Думаю, есть риск потерять ее безвозвратно.

– Да нет, не потеряем, – усмехнулся Эллис, и Марлоу чуть не расхохоталась. «Не потеряем». Значит, с точки зрения Эллиса, Хани имела в виду, что сеть рискует лишиться актрисы. Потеряет ли ее лично он, видимо, беспокоило его гораздо меньше.

– Как там вообще дела, Эллис? – Голос Хани стал ниже и приобрел угрожающие нотки. – Потому что я вижу вот что. Я смотрю записи из «Антидота» с тех пор, как Марлоу сбежала. Твоя компания идет ко дну – из-за твоей жены. Как это отражается на деле? Что думают в «Либерти» обо всем этом бардаке? Дай догадаюсь – слияние приостановлено? А назначения «Истерила»? Слышала, они уже сокращаются? Люди видят, что таблетки так и не вправили ей мозги. – Хани низко и пронзительно присвистнула. – Хреновое зрелище бродвейского масштаба, Эллис. А твое имя в бегущей строке.

– Ничего, охота поможет… – начал Эллис.

– Охота провалилась! – крикнула Хани. – Два жалких сообщения на многомиллионный город. Это очевидно: только я знаю, где Марлоу. А раз так, позволь мне высказать свое мнение: вряд ли она сама вернется домой.

Марлоу затаила дыхание. Солнце садилось в расщелину за ее спиной. Она закрыла глаза и, сжавшись у стены, позволила закатным лучам окатить ее вечерним теплом.

– Ты во всем права, – сказал Эллис. – Кроме последнего. Неправда, что я недооцениваю Марлоу. Я хорошо знаю, на что она способна. У меня ее яйцеклетки. Это тебе не приходило в голову? Нет? Рано или поздно она вернется. В конце концов, она женщина и не бросит своих детей.

Хани презрительно фыркнула.

– Яйцеклетки – это еще не дети.

– А попробуй сделать детей без них, – спокойно произнес Эллис.

Прижавшаяся к стене Марлоу тряслась так сильно, что кирпичная крошка испачкала ей джемпер. Она вспомнила о том, как Эллис был с ней в кабинете врача. Один из документов, которые она подписывала, гласил, что в ее долгое отсутствие Эллис может распоряжаться замороженными яйцеклетками, как сочтет нужным.

– Если ты не согласишься на сделку, Марлоу уедет в Атлантис, а оттуда она не вернется, – пригрозила Хани. – Ты никогда ее больше не увидишь и всю жизнь будешь играть свое нынешнее дерьмовое шоу. Но скажи только слово – и, когда завтра утром появится водитель, я отправлю его вместо Атлантиса к твоему отелю.

– Ей не добраться до Атлантиса, – уверенно заявил Эллис.

– Глупое предположение, – ответила Хани. – Говорю тебе, похоже, что ее биологическая мать там. Марлоу хочет ее найти. Инстинкт – мощная движущая сила.