Текст книги "Разрушитель"

Автор книги: Майнет Уолтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

Глава 27

Мэгги лежала на полу, а Ник методично закрашивал все углы и щели, которые она пропустила.

– Как думаешь, сделал бы это Стив, если бы Тони Бриджес не довел его до этого, размазывая дерьмо повсюду?

– Не знаю, – пожал плечами Ник. – Карпентер убежден, что Хардинг – законченный психопат, говорит, вопрос времени, чтобы его одержимость сексом проявилась в насилии, поэтому, наверное, он все равно сделал бы это, при участии Тони Бриджеса или без него. Я считаю, правда в том, что Кейт оказалась не в том месте и не в то время. – Он помолчал, вспоминая крошечную ручку, словно помахивающую в морской пене. – Бедная женщина.

– Все-таки… неужели Тони избежит наказания? Это вряд ли справедливо, как думаешь? Хочу сказать, он должен был знать о том, что Стив виновен.

Ник опять пожал плечами:

– Заявляет, будто не знал, утверждает, что подозревал мужа Кейт.

Он осторожно коснулся паука, наблюдая, как тот стремительно рванул в тень.

– Гелбрайт сказал мне, что они с Карпентером прошлым вечером провели психическую атаку, выясняя, почему Бриджес молчал на первом допросе. Тони объяснил, что считал Кейт сукой, потому и не видел причин помогать полиции прижать ее мужа. Он думает, что Кейт получила по заслугам, болтая о сексуальной несостоятельности бедняги Самнера. У него самого, очевидно, были свои сложности на этом фронте, поэтому все его симпатии на стороне Уильяма.

– И этот человек учитель? – с отвращением воскликнула Мэгги.

– Теперь уже ненадолго. Если только у его коллег нет пристрастия к химии. Карпентер швырнул в него книгой: нарушал процесс установления истины, распространял наркотики, обманом лишил свободы действия свою подружку, изнасиловал ее, давая ей рогипнол, подстрекал к убийству… и даже, – он сдавленно хихикнул, – на его совести криминальное повреждение машины Хардинга… и все это, не говоря уже о том, что предъявит ему таможенное и акцизное управление.

– И по заслугам, – буркнула Мэгги.

– Ммм… В твоем голосе нет убежденности.

– Только потому, что не понимаю, какой смысл держать в тюрьме такого парня, как Тони. Он совсем неплохой, просто выбрал неправильный жизненный путь. Полгода работы в доме для инвалидов принесет ему больше пользы.

Он наблюдал, как паук тонет в лужице эмульсионной краски.

– Со счетом один к десяти, спазматическая импотенция даже не считается недостатком по сравнению с серьезными физическими и умственными.

Мэгги села, обхватив колени руками.

– Я думала, полицейские жестокие парни. А со мной, Ингрем, ты будешь более мягким?

Он посмотрел на нее сверху вниз, в темных глазах блеснул огонек.

– Ухаживание, подобное этому, боюсь, все, на что я способен.

Мэгги не желала менять тему.

– Не понимаю, почему Стив утопил Кейт в бухте Чапмена, – произнесла она. – Он знал, что собирается туда на следующее утро, и должен был понимать, есть шанс, что тело Кейт выбросит на берег. Почему он хотел поставить под угрозу свою встречу с Мари?

– Не уверен, что можно найти какую-то логику в действиях такого, как Хардинг, – вздохнул Ник Ингрем. – Карпентер смотрит на это так: раз Кейт попала на борт, то есть только одно место, чтобы убить ее. Он говорит, из видеофильма француженки видно, как его стимулирует это возбуждение. – Ник смотрел, как паук поднял лапки из жидкой краски и стряхивал их словно в бесполезном протесте. – Но не думаю, что Стив ожидал, что ее тело окажется там. Он сломал ей пальцы и привязал к забортному мотору. То, что она смогла освободиться от пут, было для него страшным шоком. Предположительно Хардинг намеревался позлорадствовать, торжествуя над ее могилой перед тем, как тайно бежать с Мари. Карпентер думает, что Хардинг – начинающий серийный убийца. Поэтому Мари должна быть счастлива, что осталась жива.

– А ты согласен с ним?

– Только одному Богу известно. – Ник молча оплакивал неизбежную смерть паука, когда выбившееся из сил создание животиком попало в краску. – Стив говорит, это ужасный несчастный случай, я даже не знаю, верить или нет. Карпентер не верит, не верит и Гелбрайт, но мне очень трудно допустить, что любой, да еще в таком молодом возрасте, может быть настолько порочен. Давай просто скажем: я рад, что вчера с тобой был Берти.

– Разве Карпентер думает, что он и меня хотел убить?

Ник покачал головой:

– Не знаю. Карпентер спрашивал Стива, что же такое важное лежало в рюкзаке, если он рискнул вернуться за ним? «Мой бинокль» – так ответил Стив. Тогда Карпентер спросил, почему он оставил его там, парень ответил: «Потому что я забыл, что там мой бинокль».

– Что все это значит?

Ник ухмыльнулся:

– Что там ничего не было из того, что ему нужно. Поэтому Хардинг решил выбросить его. Он совсем не спал, выбился из сил, башмаки для охоты в пустыне Мари постоянно били ему в спину, у него от этого на спине синяки и волдыри. И единственная цель, к которой он стремился, – по возможности быстрее избавиться от рюкзака.

– И всего-то?

– Но у меня противоположная точка зрения на то, почему он оставил его там.

– Нет, не так, – возразила она. – Ты говорил, что рюкзак может быть уликой, ведь он использовал его для того, чтобы перенести в нем на борт Ханну.

– Но он не убил Ханну, Мэгги, он убил Кейт.

– Тогда что?

– Все, чего я добился, найдя рюкзак, может быть использовано его защитой. Хардинг будет возражать, что рюкзак является доказательством того, что у него никогда не было намерений совершать убийство.

– Все же, – бодро произнесла Мэгги, – я думаю, они предложат тебе работу в управлении. Ты должен был произвести на них потрясающее впечатление. Ты сразу заподозрил Стива, как только увидел его.

– И вся моя уверенность испарилась в ту же минуту, как он рассказал внушающую доверие историю. Единственная причина, которая настроила меня против него, – он утер мне нос, старший офицер знал это. Я думаю, Карпентер считает, что ко мне нельзя относиться серьезно. Он назвал меня маньяком предположений. – Ник вздохнул. – Не уверен, что гожусь для работы в департаменте уголовных расследований. Придется постоянно думать, делать различные предположения, чтобы додуматься до аргументов, которые можно использовать для подтверждения собственной теории. Оттого и происходят судебные ошибки.

Она бросила на него задумчивый взгляд:

– Карпентер сказал еще что-нибудь?

– Более или менее. Что давно прошли те дни, когда полицейские могли действовать лишь по интуиции. Теперь все основано на компьютерных данных.

Мэгги почувствовала, как сильно переживает за него.

– Тогда я сама позвоню этому негодяю и передам ему свои соображения! – воскликнула она с негодованием. – Без тебя им бы пришлось потратить месяцы, устанавливая связь между Кейт и Хардингом, если вообще смогли бы что-нибудь понять, честно говоря. И им никогда бы не удалось найти эту чертову резиновую лодку, выброшенную на мель, а также выяснить, когда и у кого она была похищена. Он должен поздравлять тебя, а не искать недостатки. Это я поняла все неправильно. Очевидно, у меня в генах тяга к негодяям. Даже мама думала, что Хардинг – самый отъявленный негодяй. Она говорила: «Трудно представить, что можно устроить такое представление из-за укуса собаки. У меня были еще более страшные укусы, и все, что мне предлагал каждый, сводилось к дезинфицирующим и бактерицидным средствам».

– Она, должно быть, будет рвать и метать от злости на меня, когда обнаружит, что повредила бедро из-за убийцы.

– Нет, не будет. Она говорит, ты напоминаешь ей Джеймса Стюарта в фильме «Дестри снова на коне».

– А он хороший?

– О да. – Мэгги язвительно улыбнулась. – У нее подгибаются ноги каждый раз, когда она смотрит его. Джеймс Стюарт играет роль миролюбивого шерифа, который несет закон и порядок в дикий город, никогда не повышая голос и не заряжая ружье. Фильм фантастически сентиментальный. Стюарт влюбляется в Марлен Дитрих, та закрывает его своим телом от пуль.

– Ммм… Лично я представляю себя Брюсом Уиллисом. Героический, окровавленный коп со своим образцовым арсеналом, который спасает мир и любимую женщину, выбивая мозги у Алана Рикмана и у его банды психопатов.

Она захохотала.

– Это еще одна попытка совращения?

– Нет. Я все еще ухаживаю за тобой.

– Всегда боялась, что так будет бесконечно. – Она покачала головой. – Ты слишком милый, вот в чем проблема. Нет, конечно, ты слишком мил, чтобы выбить кому-то мозги.

– Знаю. – Ник мрачно вздохнул. – У меня к этому не лежит душа. – Он спустился со стремянки и присел на корточки рядом с ней, потирая усталые глаза тыльной стороной руки. – Мне уже начинал нравиться Хардинг. И все еще нравится непонятно почему. Я часто думаю о том, как напрасно все это, и о том, что могло произойти, если бы кто-нибудь, где-нибудь предупредил его, что за все придется платить. Все могло быть по-другому! – Он положил малярную кисть на поддон, стоящий на столе. – Справедливости ради скажу, что Карпентер все же поздравил меня. Даже сказал, что поддержит, если я подам заявление о поступлении на работу в департамент уголовных расследований. По его мнению, у меня есть потенциал! – передразнил он ворчание Карпентера. – И что он-то уж знает, ведь недаром он пять лет супер. – Ник скривился в улыбке. – Но я не уверен, что мои таланты зарыты именно здесь.

– О, Бога ради! Из тебя получится блестящий детектив! Не понимаю, что тебя может беспокоить. Не будь таким чертовски осторожным, Ник. Ты должен ухватиться за этот шанс.

– А я так и делаю, когда вижу смысл.

– А здесь ты не видишь смысла?

Он улыбнулся, встал, перенес поддон в раковину, пустил на него струю воды.

– Не уверен, что хочу переезжать. – Он осмотрел преображенную комнату. – Мне нравится жить в тихой бухте, где странные предположения имеют смысл.

Она сникла:

– О, понимаю.

Ник смыл краску с малярной кисти в полном молчании, размышляя, поехала бы Мэгги с ним и была ли ее реплика «Понимаю» единственным ответом. Он воткнул кисть на просушку в сушилку и серьезно задумался о том, что в конце концов, возможно, прокладывание дороги через колючую проволоку длиной в милю окажется вариантом, который будет иметь больший смысл.

– Завтра приходить? Это воскресенье. Мы могли бы приступить к холлу.

– Я буду здесь, – спокойно произнесла Мэгги.

– Хорошо. – Он пошел к дверям подсобного помещения.

– Ник?

– Да? – Ингрем обернулся.

– Сколько времени обычно занимают эти твои ухаживания?

От дружелюбной улыбки у него вокруг глаз образовались морщинки.

– Перед чем?

– Перед… – Внезапно она почувствовала себя неловко. – Не обращай внимания. Глупый вопрос. Увидимся завтра.

– Постараюсь не опоздать.

– Не важно, если и опоздаешь, – произнесла она сквозь зубы. – Ты делаешь это по доброте душевной, а совсем не потому, что обязан. Я не просила тебя красить весь дом, ты знаешь.

– Правда. Но это один из элементов ухаживания. Я считал, что уже все объяснил.

Мэгги вскочила на ноги.

– Убирайся! – Она принялась выталкивать его в дверь. – И ради Бога, захвати завтра бренди, – прокричала она. – Ухаживание отвратительно. Я решила, пусть лучше меня обольщают.

Телевизор был включен, Селия с пультом дистанционного управления в руке тихо посмеивалась, когда в гостиную на цыпочках вошла Мэгги, проверить, как она себя чувствует. Берти покинул удушливую жару постели и вытянулся на спине вдоль дивана, лапы в стороны.

– Поздно, мама. Тебе нужно спать.

– Я знаю, но это так забавно, дорогая.

– Ты говорила, что это бесконечный фильм ужасов.

– Именно так. Именно поэтому я смеюсь.

Ошеломленная Мэгги уставилась на мать, схватила пульт, выключила телевизор.

– Ты подслушивала!

– Ну…

– Как ты могла?

– Мне нужно было в туалет. И нельзя сказать, чтобы вы шептались.

– Доктор не велел тебе ходить без посторонней помощи.

– У меня не было выхода. Раза два я пыталась позвать тебя, но меня никто не услышал. В любом случае, – ее глаза светились лукавством, – у вас все так хорошо шло… я не решалась прервать, чтобы не оказаться бестактной.

С минуту она молча смотрела на дочь, затем резко похлопала по постели.

– Ты слишком стара, чтобы прислушаться к совету?

– Это зависит от того, какой он, – усмехнулась Мэгги, присаживаясь.

– Стоит иметь любого мужчину, который приглашает женщину размяться.

– Именно так сделал мой отец?

– Нет. Он сбил меня с ног, потащил к алтарю, а затем предоставил мне тридцать пять лет, чтобы я раскаивалась в этом в свободное время. – Селия печально улыбнулась. – Поэтому совет и хорош. Я влюбилась в твоего отца за его чрезмерно раздутое мнение о себе, ошибочно приняла его упрямство за мастерство, алкоголизм за ум, лень за харизму… Все было не так уж и плохо. Нас научили мириться со многим, и посмотри… Я получила за это тебя… Матта… дом… сердечную боль… больное бедро… Жизнь, – продолжила Селия. – Все еще действующую конюшню… Берти… новую кухню… будущее.

– Ника Ингрема?

– Почему бы и нет? – Селия опять начала хихикать. – Будь я на сорок лет моложе, если бы он проявил хоть малейший интерес ко мне, мне бы уж точно не понадобилась бутылка бренди, чтобы все сдвинулось с места.