Текст книги "Разрушитель"

Автор книги: Майнет Уолтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Майнет Уолтерс
Разрушитель

Мериголд и Энтони

Особую благодарность выражаю Салли и Джону Пристли,

владельцам яхты «Бар Блюз XII» и поместья Энкомб

Воскресенье 10 августа 1997 – 1.45 ночи

ОНА ДРЕЙФОВАЛА по волнам, падая с накатывающихся гребней, приходя в себя от вновь начинающейся агонии, когда морская вода попадала в горло, потом в желудок. В течение редких периодов прояснения сознания, всегда с удивлением, перебирала в уме все, что случилось с ней, но в ее памяти неизгладимо отпечаталось то, как преднамеренно были сломаны ее пальцы, а не жестокость изнасилования.

Воскресенье 10 августа 1997 – 5.00 утра

РЕБЕНОК сидел на полу, скрестив ноги, подобно миниатюрной статуэтке Будды, серый свет восхода падал ей на лицо, оживляя его. У него не возникало никаких чувств к ней, даже намека на обыкновенное человеколюбие, но он не мог заставить себя притронуться к ней. Она наблюдала за ним с той же молчаливой торжественностью, с какой он наблюдал за ней. Его гипнотизировала ее неподвижность. Он мог легко свернуть ей шею, так же просто, как цыпленку. Но ему казалось, что он видит в ее сосредоточенном взгляде древнюю мудрость, это пугало его. Неужели она знала то, что он сделал?

Пролог

Выдержка из работы Хелен Барри «Разум насильника»

Наиболее распространенным является мнение, что насилие – не что иное, как проявление мужского господства, патологическое утверждение силы, совершаемое в результате озлобления против секса в целом или разочарования в определенном человеке в частности. Заставляя женщину насильно принимать проникновение в нее, мужчина демонстрирует не только превосходство силы, но и свое право сеять семя в том месте и в то время, которые выбирает он. Это вселяет страх окружающим, наделяет насильника демоническими, опасными, хищническими чертами, невольно вознося его к образу дьявола, а то обстоятельство, что редко кто из преступников подобного рода соответствует этому, всегда второстепенно по сравнению со страхом, вселяемым легендой.

В большинстве случаев (включая домашнее насилие, изнасилование на свиданиях и групповое изнасилование) насильник – это неадекватная личность, стремящаяся укрепить собственный имидж, нападая на того, кто в его понимании слабее, чем он. Это человек с низким интеллектом, с комплексом неполноценности, выражающимся в том числе в неумении наладить нормальные взаимоотношения с окружающими.

Для насильника более характерен затаенный страх перед женщинами, чем ощущение собственного превосходства, что вполне может быть следствием неудачной попытки установить отношения в молодом возрасте.

В результате порнография становится средством удовлетворения для подобного человека, потому что мастурбация необходима ему, как регулярная доза героина наркоману. Одержимость навязчивой идеей в сочетании с отсутствием достижений делает его малопривлекательным партнером для женщины определенного типа, а именно такой, какую он не в состоянии соблазнить из-за комплекса неполноценности, то есть для женщины, способной привлекать успешных мужчин. Если у него вообще будут отношения с женщиной, то лишь с той, которую использовали и с которой жестоко обращались другие мужчины, что приведет только к обострению его ощущения неадекватности и чувства неполноценности.

Можно возразить, что насильника, человека с ограниченными интеллектом, мировосприятием и способностью действовать, следует скорее пожалеть, чем бояться, ведь его опасность кроется в ощущении доступности господства, навязанного ему обществом над слабым полом. Каждый раз, когда судьи и газеты представляют насильника в образе демона и рассказывают о нем как об опасном хищнике, они просто подчеркивают и усиливают мысль о том, что пенис является символом власти…

Глава 1

На гальке прибрежной полосы, затопляемой во время прилива, у подножия скалы Хаунс-таут, лежала женщина. Широко раскрытые глаза будто вбирали в себя бесконечность синего неба. Ее белокурые волосы, высыхая на жарком солнце, завивались упругими локонами. Тонкий слой песка на животе создавал впечатление прозрачной одежды, но коричневые круги сосков и волосы, виднеющиеся в промежности, свидетельствовали о том, что она обнажена. Привлекала внимание некоторая странность положения рук. Одна почти обвилась вокруг головы, вторая, ладонью вверх, словно отдана на милость воде. Пальцы сгибались, будто помахивая, в крошечных остатках волн, бесстыдно раздвинутые и безвольно расслабленные ноги, казалось, зазывали солнечное тепло проникнуть в глубь ее тела.

Над ней неясно вырисовывался обрывистый склон скалы Хаунс-таут, местами покрытый растительностью, цепляющейся за его выступы. Хотя довольно часто склон был окутан туманом и дождями, сейчас под летним ярким солнцем он выглядел довольно привлекательно. В миле к западу от подножия скалы на тропе побережья Дорсет, которая проходила ближе к вершинам скалы в сторону городка Уэймут, появилась группа велосипедистов. Они передвигались не спеша, останавливаясь понаблюдать, как бакланы ныряют в море за добычей подобно крошечным управляемым ракетам. С востока на тропе, ведущей к Суанеджу, появился мужчина и, миновав часовню Нормана на вершине Головы св. Албана, направился к опоясанной скалами бухте Чапмена. Ее прозрачные голубые воды были привлекательной якорной стоянкой при береговом бризе. Учитывая, что бухта окружена крутыми холмами, люди редко приходили туда пешком, но ко времени ленча в выходные дни и в прекрасную погоду здесь собиралось более десятка прогулочных лодок, которые вставали на якорь в шахматном порядке и мягко покачивались на волнах.

Прогулочная лодка класса «Принцесса» длиной 32 фута уже прошла входной канал, и грохот брошенной с нее якорной цепи заглушил работу двигателей на холостом ходу и разнесся эхом в прозрачном воздухе. Вслед за ней показался нос «Эскадры Фэрлайн», обогнавшей остальные лодки, следующие от утеса Голова св. Албана, оставляя яхтам, лениво покачивающимся на волнах под легким ветром на пути к бухте, широкое место для стоянки. Уже в 10.15 жара давала о себе знать в одно из самых теплых воскресений года. Но за мысом Эгмонт недоступная постороннему взгляду обнаженная любительница солнечных ванн оставалась совершенно равнодушной не только к непереносимой жаре, но и к возможности быть увиденной любопытными туристами.

Братья Спендер, Пол и Дэниел, заметили обнаженную красотку, когда обогнули мыс. Они забрались на шаткий уступ и устроились с риском для жизни на высоте несколько сотен футов. По очереди смотрели на нее в дорогой отцовский бинокль, который тайком вынесли из коттеджа, арендуемого на каникулы. Для старшего брата рыбная ловля была лишь предлогом. Эта отдаленная часть острова Пурбек малопривлекательна для юноши – население немногочисленно, развлечений еще меньше, а песчаных пляжей вообще нет. Зато можно подглядывать за женщинами в бикини на палубах шикарных яхт, которые заходили в бухту Чапмена.

– Мама говорила, нам нельзя забираться на скалы, это опасно, – прошептал добродетельный Дэниел.

Ему исполнилось десять лет, и вид обнаженного тела интересовал его значительно меньше, чем брата.

– Заткнись.

– Она убьет нас, если узнает, что мы смотрели на голую.

– Ты просто перепугался, потому что никогда раньше не видел таких.

– Как и ты, – возмущенно пробормотал младший брат. – И ведет себя неприлично – разлеглась так, что видно отовсюду! На всеобщее обозрение.

Пол, который был старше на два года, презрительно фыркнул – они не встретили ни души по дороге к бухте. Он сфокусировал все свое внимание на удивительно доступном теле внизу. Лица женщины разглядеть не удалось, – она лежала ногами к ним, но бинокль увеличивал изображение настолько сильно, что без труда можно было рассмотреть каждую часть ее тела. Пол слишком мало знал о женском теле, и у него и не возникало вопросов по поводу синяков на коже. Но позднее он понял: не следует задавать вопросов на эту тему, даже если бы и знал, что могли означать такие синяки. Пол мечтал встретить молчаливую неподвижную женщину, которая бы позволила ему неторопливо изучить ее, пусть даже и в бинокль. Он обнаружил, что плавная линия ее груди невыносимо эротична, и остановил взгляд на сосках, задавая себе вопрос, какие ощущения могут возникнуть, если потрогать их, и что произойдет, если сделать это. Пол перевел взгляд дальше, задержавшись на ямочке пупка, и уже только потом вернулся к тому, что притягивало как магнит – ее раздвинутые ноги и то, что находилось между ними. На локтях, корчась, он прополз вперед.

– Что ты делаешь? – подозрительно зашептал Дэнни. – Ты такой же неприличный?

– Конечно, нет.

Дэнни резко ударил брата по руке.

– И это все, о чем ты постоянно думаешь? О непристойностях?.. Лучше бы обратил внимание на это, пенисоголовый, или я пожалуюсь на тебя папе.

В потасовке цейссовский бинокль выскользнул из рук старшего брата и покатился вниз по склону, увлекая за собой целые пласты глины. Мальчишки, в ужасе от того, что скажет отец, прекратили драку, ползком спустились с края обрыва и в смятении следили за полетом бинокля.

– Если бинокль разобьется, виноват будешь ты, – прошипел Дэниел. – Именно ты выронил его.

Но в кои-то веки старший брат не поддался искушению и промолчал. Его удивило, что тело продолжало оставаться неподвижным. Внезапно появилось дурное предчувствие. Пол осознал, что мастурбировал над мертвой женщиной.

Глава 2

В бухте Чапмена поднялось сильное волнение. Волны накатывали на побережье, разбиваясь и вспениваясь на галечном берегу. На якоре стояли три судна. На двух из них развевался английский торговый флаг – на «Леди Роуз» и «Грегори'з герл»; на третьем судне, «Мираж», реял французский трехцветный стяг. Только на «Грегори'з герл» были заметны признаки жизнедеятельности. Там мужчина и женщина изо всех сил старались спустить надувную резиновую лодку, тросы которой зажало механизмом храповика шлюпбалки. На «Леди Роуз» пара, едва прикрытая слишком откровенными купальниками, отдыхала на продольном мостике – тела блестят от масла, глаза закрыты. На третьем судне, «Мираж», девушка с помощью видеокамеры обозревала покрытый травой крутой склон Уэст-Хилл в поисках сюжета, достойного быть запечатленным на память.

Никто и не заметил, как братья Спендер носились вокруг бухты, хотя девочка-француженка навела фокус на одинокого путника, спускающегося по склону холма в их сторону. Глядя в объектив камеры, она забыла обо всем на свете, увидев прекрасного юношу. Ее сердце забилось радостью при мысли о возможности еще одной встречи с красивым англичанином. Она видела его двумя днями раньше в «Бертон-Марина» в Лимингтоне, где он с сияющей улыбкой сообщил ей компьютерный код туалетов. Девушка поверить не могла, что ей так повезло: он здесь… сегодня… в этой чертовой дыре, наводящей смертельную тоску изолированностью от внешнего мира, дыре, которую ее родители описывали как жемчужину Англии.

Он показался ей воплощением Жан-Клода Ван Дамма, но с длинными волосами, в тенниске без рукавов и шортах, плотно облегающих зад. Какой красавчик – загорелый, мускулистый, лоснящиеся темные волосы зачесаны назад, улыбающиеся карие глаза, давно не бритый выступающий подбородок… Девушка представила, как замирает от счастья в крепких объятиях, покоряя сердце прекрасного юноши. Она разглядела даже интимные подробности – как напряглись его мышцы, когда он опускал рюкзак на землю, но… внезапно в кадр вторглись братья Спендер, которые носились как бешеные. С громким стоном девушка выключила видеокамеру и подозрительно уставилась на бегающих детей. С этого расстояния казалось, они чему-то радуются.

Он ведь слишком молод, чтобы быть чьим-то отцом, подумала она. Но… Пожала плечами, как это принято у французов. Кто же поймет этих англичан?

Позади дворняжки, то ли ищущей дичь, то ли вынюхивающей запахи, появилась лошадь, осторожно ступая по тропе, ведущей вниз от подножия холма к бухте. Когда-то здесь была дорога и селение, о чем свидетельствовали остатки асфальта и один-два фундамента, возвышающиеся над растительностью на обочине.

Большую часть жизни Мэгги Дженнер провела здесь, но так до сих пор и не узнала, почему немногочисленные обитатели этого уголка острова Пурбек покинули его, оставив свои жилища неумолимому времени. Кто-то однажды рассказывал, что «чапмен» – устаревшее слово, соответствующее современным словам «купец» или «разносчик». Но чем можно было торговать здесь? Возможно, и это гораздо понятнее, когда-то разносчик утопился в бухте и завещал такую же смерть последующим поколениям. Каждый раз, выбирая эту тропу, она напоминала себе, что нужно все выяснить, но, возвращаясь домой, забывала.

От ухоженных садов, когда-то благоухавших в этих краях, остались розы, штокрозы и гортензии, растущие среди сорняков и трав. Она подумывала о том, как приятно было бы иметь дом в этом живописном уголке дикой природы, фасад которого выходил бы на юго-запад, в сторону канала, и жить в компании своей собаки и лошадей. Транспортным средствам въезд в бухту был запрещен из-за постоянной угрозы обвала скал и оползней. В Кингстоне и у подножия холма даже установили специальные шлагбаумы. Поэтому привлекательность почти полного безмолвия была слишком соблазнительной. Но удаленность и одиночество стали для Мэгги навязчивой идеей, что время от времени беспокоило ее.

Ее размышления прервал звук приближающейся машины. Она свистнула, подзывая Берти, и велела ему следовать за Сэром Джаспером. Обернулась в седле, полагая, что это трактор, и нахмурилась, увидев полицейский «рейнджровер». Автомобиль снизил скорость, Ник Ингрем, сидящий за рулем, улыбнулся, приветствуя ее, и проехал вперед, оставив Мэгги в облаке пыли.

Служба спасения начала действовать сразу после звонка с мобильного телефона. Было 10.43 утра. Звонивший сообщил, что его зовут Стивен Хардинг, и пояснил, что встретил двоих мальчиков, это они сказали, что на побережье Эгмонт-Байт лежит тело. Путаность рассказа, подавленное состояние, сбивчивая речь навели Хардинга на мысль, что «женщина на берегу» их мать и упала со скалы, когда смотрела в бинокль. В результате полиция и береговая охрана действовали, исходя из предположения, что женщина еще жива.

Учитывая трудности, связанные со спасением человека, получившего тяжелые травмы, береговая охрана вызвала поисково-спасательный вертолет из Портленда. Тем временем полицейский констебль Ник Ингрем, отвлеченный от расследования грабежа и разбоя, приближался к месту трагедии по дороге вдоль Уэст-Хилл, по восточной стороне бухты Чапмена. Ему пришлось воспользоваться спецножницами, чтобы разрезать цепь на шлагбауме, установленном возле подножия холма. Оставив «рейнджровер» на надежной площадке рядом с крытой лодочной стоянкой, он очень надеялся, что зеваки не воспользуются возможностью последовать за ним. У него не было настроения разбираться с вздорной толпой.

От лодочной станции к месту, где лежала женщина, можно было добраться единственным путем, которым и воспользовались мальчишки, – пешком вокруг бухты, затем подъем в гору и, перевалив через нее, – к мысу Эгмонт. Для человека в форме – сложная задача, да еще по жаре. Высокорослый и отнюдь не хилый Ник Ингрем, добравшись до тела, был совершенно мокрый. Он наклонился вперед, упершись руками в колени, чтобы перевести дыхание. Оглушающий шум вертолета поисково-спасательной службы нарушил блаженную тишину этого местечка.

Несмотря на жару, кожа женщины была холодная при прикосновении, ее широко открытые глаза стали покрываться пленкой. Ника поразило то, какой она казалась крошечной.

Ее нагота удивила Ингрема. Он удивился еще больше, когда, окинув беглым взглядом пляж, обнаружил отсутствие полотенец, одежды, обуви и вообще каких-либо купальных принадлежностей. Он заметил синяки у нее на руках, шее и груди. Похоже, бедняжку швыряло о камни во время начинающегося прилива, а не при падении с вершины скалы. Он еще раз склонился над телом, пытаясь обнаружить хоть какую-то подсказку, как она очутилась здесь, затем отскочил от тела – спускающиеся носилки закружились по спирали в опасной близости от его головы.

Шум вертолета и голос оператора подъемника, по громкой связи передающего инструкции человеку на земле, привлекли любопытных. Группа велосипедистов на вершине скалы наблюдала за происходящим, яхтсмены приплывали из бухты Чапмена на надувных резиновых лодках, чтобы удовлетворить свое любопытство.

Настроение у всех было приподнятое. Каждый считал, что спасают живую, и когда носилки поднялись в воздух, раздался громкий одобрительный возглас. Большинство думали, что она упала со скалы; некоторые считали, что уплыла из бухты на надувном матрасе и попала в беду. Никто не догадывался о том, что ее убили. Исключая Ника Ингрема, который перенес миниатюрное тело в носилки и почувствовал, что его сжигает страшная злоба.

По требованию оператора службы «999» Стивен Хартинг отвел мальчиков в полицейскую машину, припаркованную рядом с лодочной станцией. Пол и Дэниел, погрузившиеся в молчание после бешеного бега вокруг бухты Чапмена, хотели уйти, но их усмирил нежданный компаньон, двадцатичетырехлетний артист, который серьезно отнесся к обязанностям, вместо их родителей возложенным на него.

Парень не сводил бдительного ока со своих необщительных подопечных (слишком потрясены, чтобы разговаривать), стараясь поднять настроение, комментируя все этапы операции спасения. Он пересыпал свою речь такими выражениями, как: «Вы два героя…», «Ваша мама сможет гордиться вами…», «Она должна быть счастлива, что у нее двое таких достойных сыновей…». Но только после того, как вертолет направился в сторону Пула, он повернулся к ним и с ободряющей улыбкой сообщил:

– Вот теперь можно не беспокоиться. Мама в надежных руках.

Только сейчас они поняли его ошибку. Никому из них даже в голову не приходило, что Хардинг считал «леди на побережье» их матерью.

– Она нам не мама, – угрюмо произнес Пол.

– Наша мама действительно рассердится, – вставил Дэнни, ободренный готовностью брата прервать затянувшееся молчание.

– Она нас предупреждала: если мы опоздаем на ленч, то заставит нас сидеть на хлебе и воде целую неделю.

– Она рассердится еще больше, если я расскажу, что все произошло потому, что Пол хотел посмотреть на голую.

– Заткнись, – потребовал брат.

– И он заставил меня забраться на скалу, чтобы ему было лучше видно. Папа, наверное, убьет нас за то, что мы разбили бинокль.

– Заткнись.

– Ага, вот видишь, это твоя вина! Тебе не нужно было ронять его. Пенисоголовый! – ехидно добавил Дэнни.

Хардинг увидел в глазах старшего мальчика слезы унижения. Не требуется больших знаний, чтобы понять, что слова «обнаженная», «лучше рассмотреть», «бинокль» и «пенисоголовый» соответствуют фактам.

– Надеюсь, она стоила того, – спокойно произнес он. – Первая обнаженная женщина, которую мне довелось увидеть, была настолько старая и безобразная, что потребовалось еще три года, прежде чем мне захотелось взглянуть на другую. Она жила в доме по соседству, толстая и морщинистая, как слон.

– А вторая, на кого она походила? – тут же заинтересовался Дэнни.

Хардинг обменялся взглядом с Полом.

– У нее были хорошие сиськи. – Он подмигнул Полу.

– Так и у этой тоже, – вежливо добавил Дэнни.

– Не считая того, что она была мертвая, – подал голос его брат.

– А может, и не была. Не всегда легко определить, кто уже умер.

– Она была мертвая, – возразил Пол. – Мы с Дэнни спускались вниз, чтобы забрать бинокль… – Он раскрыл тенниску, в которой лежал исцарапанный футляр с биноклем. – Я, ну… я проверил, чтобы убедиться. Думаю, она утонула и ее принесло сюда с приливом. – Он снова грустно замолчал.

– Он собирался оживить ее прощальным поцелуем, – опять заложил брата Дэнни. – Но у нее были страшные глаза, и он не стал этого делать.

Хардинг опять взглянул на Пола, теперь сочувственно.

– Полиции нужно будет установить личность женщины, – вздохнул он, – поэтому, возможно, вас попросят описать ее. – Он потрепал Дэнни по волосам. – Наверное, лучше не упоминать о страшных глазах или приятных сиськах, когда ты будешь помогать им.

Дэнни шарахнулся в сторону:

– Я не буду.

Мужчина кивнул:

– Хороший мальчик.

Он взял у Пола бинокль и внимательно осмотрел линзы перед тем, как взглянуть на прогулочную лодку «Бенето» в бухте Чапмена.

– Ты бы смог узнать ее? – спросил он.

– Нет, – отозвался Пол, волнуясь.

– Она была старая?

– Нет.

– Хорошенькая?

Пол пожал плечами:

– Думаю, да.

– Значит, не толстая?

– Нет. Она была очень маленькая, волосы у нее белокурые.

Хардинг навел фокус на яхту.

– Построены как танки, эти прогулочные яхты, – бормотал он, перемещая бинокль, чтобы посмотреть на бухту. – Все в порядке. Корпус немного поцарапан, а с линзами все в порядке. Ваш папа не очень рассердится.

Мэгги Дженнер оказалась бы в стороне от этих событий, откликнись Берти на свист, но, как и все собаки, он был глух, когда не хотел слушаться. Мэгги спустилась с седла, когда шум вертолета стал беспокоить лошадь. Естественное любопытство заставило ее пойти пешком вниз по склону холма и наблюдать за операцией по спасению. Они втроем стояли возле лодочной станции, и Берти, возбужденный общей суматохой, подбежал к Полу Спендеру, стараясь сунуть нос в его шорты, и шумно задышал от искреннего восторга.

Мэгги свистнула, но Берти не прореагировал.

– Берти! – позвала она. – Ко мне, мальчик!

Огромный пес, метис от суки ирландского волкодава, вертя лохматой головой, перепачкал слюной шорты Пола. Перепуганный ребенок замер на месте.

– Берти!

– Все в порядке, – вмешался Стивен Хардинг, хватая собаку за ошейник и оттаскивая от мальчика, – он просто хочет познакомиться. – Стивен погладил собаку: – Правда, мальчик?

Братья поспешили укрыться за полицейской машиной.

– У них было трудное утро. – Хардинг ободряюще прищелкнул языком, подводя Берти к хозяйке. – Если я отпущу его, он останется стоять на месте?

– Не в этом настроении. – Она вытащила поводок из заднего кармана брюк и пристегнула один конец к ошейнику, а второй к стремени. – Сыновья моего брата обожают его, и он не понимает, почему остальные в мире не относятся к нему так же. – Мэгги улыбнулась. – Видимо, у тебя есть собака или ты очень смелый. Большинство людей убегает от него подальше, на целую милю.

– Я вырос на ферме. – Стивен поглаживал Сэра Джаспера и рассматривал Мэгги с откровенным восхищением.

Мэгги, на целых десять лет старше его, высокая, стройная, темные волосы до плеч, глубокие карие глаза, подозрительно прищурилась под оценивающим взглядом. Она сразу поняла, к какому типу мужчин относится красавчик, когда он посмотрел на ее левую руку, чтобы удостовериться, носит ли она обручальное кольцо.

– Ну, спасибо за помощь, – произнесла Мэгги довольно резко. – Теперь справлюсь сама.

Он сразу отошел.

– Тогда пожелаю удачи. Было приятно познакомиться.

– Надеюсь, твои мальчики не очень перепугались. – Ее голос прозвучал значительно мягче.

Он рассмеялся.

– Не мои. Просто присматриваю за ними, пока не вернется полиция. Ребята обнаружили мертвую женщину на берегу – большое потрясение для них. Ты бы сделала огромное одолжение, если бы смогла убедить их, что Берти просто разросшийся коврик. Я не убежден, что с физиологической точки зрения будет правильно, если к некрофобии добавится еще и боязнь собак, и все за одно утро.

Мэгги нерешительно повернулась к полицейской машине. Мальчики действительно выглядят перепуганными, подумала она, и ей совершенно не хотелось быть виновной в том, что на всю жизнь у них останется боязнь собак.

– Давай позовем их сюда, – предложил он, чувствуя, что Мэгги заколебалась, – и разрешим погладить пса, пока он под контролем.

– Хорошо. Если считаешь, что это поможет.

Весь этот разговор противоречил ее глубоким убеждениям. У нее появилось предчувствие, будто ее втягивают во что-то неподконтрольное.

Только после полудня к машине вернулся полицейский констебль Ингрем и увидел, что его ждут Мэгги Дженнер, Стивен Хардинг и братья Спендер. Сэр Джаспер и Берти прятались от палящего солнца в тени дерева. Ник Ингрем мог только восхищаться тем, как Мэгги вела себя. Иногда ему казалось, что у нее нет представления о том, насколько она привлекательна, а порой, как сейчас, возникало подозрение, что ее поза преднамеренна. Он вытер лоб большим белым носовым платком. Ему вдруг стало любопытно, каким образом лошади и Мэгги удавалось выглядеть такими свежими в невыносимой жаре воскресного утра.

Все смотрели на Ника и смеялись, и он подумал, что это очень свойственно человеческой натуре.

– Доброе утро, мисс Дженнер, – произнес Ник с преувеличенной вежливостью.

В ответ она слегка кивнула:

– Ник.

Он повернулся к Хардингу:

– Могу ли я вам помочь?

– Не думаю. – Молодой человек улыбнулся. – Предполагалось, что мы помогаем вам.

Ингрем родился и вырос в графстве Дорсетшир, и у него не было времени на бездельников в модных шортах, которые гоняются за искусственным загаром.

– Каким образом?

В его голосе прозвучал сарказм, и это заставило Мэгги Дженнер нахмуриться.

– Меня попросили доставить ребят к полицейской машине, когда я позвонил в службу спасения. Они обнаружили мертвую женщину. Мы с Мэгги только что говорили им, что они герои.

Ингрем не пропустил обращение по имени «Мэгги» мимо ушей, хотя и сомневался в том, что ей нравится, когда такой позер называет ее по имени. Ник считал, что у нее вкус получше. Раздумывая об этом, он перевел внимание на Пола и Дэнни Спендеров. Сообщение, которое он получил, не вызывало сомнений: двое мальчиков стали невольными свидетелями, как их мать упала со скалы, пока смотрела в бинокль. Но как только он увидел тело, то сразу понял (недостаточно синяков!), что женщина не могла упасть. И теперь, глядя на мальчишек, уже слишком расслабленных, стал сомневаться в остальной части информации.

– Вы знали женщину? – спросил он их.

Они дружно покачали головой.

Он открыл дверцу машины, вытащил карандаш и записную книжку.

– Что заставило вас подумать, что она мертвая, сэр? – спросил он Хардинга.

– Мальчики сообщили мне.

– Точно?

Ник изучающе рассматривал молодого человека, затем специально лизнул кончик карандаша, зная, что это раздражает Мэгги.

– Пожалуйста, назовите свое имя, фамилию и адрес, фамилию работодателя, если таковой имеется.

– Стивен Хардинг. Я артист. – Он сообщил свой адрес в Лондоне и уточнил: – Я буду там еще неделю, но связаться со мной всегда можно через моего агента Грема Барлоу, агентство «Барлоу», Лондон.

Браво Грэму, мрачно подумал Ингрем, стараясь подавить навязчивые предубеждения против хороших мальчиков… Чиппендейлы… жители Лондона… артисты… Хардинг жил в Хай-бери, и Ингрем мог побиться о заклад, что молодой позер – фанат «Арсенала», но не потому, что когда-нибудь присутствовал на матче, а скорее всего прочел книгу или посмотрел фильм.

– И что привело артиста в забытое Богом местечко?

Хардинг спокойно объяснил, что приехал в Пул на выходные и планировал пройти пешком до Лулуез-Коув и вернуться обратно в тот же день. Он похлопал по мобильному телефону на поясе и добавил, что это было бы хорошо, но тогда мальчикам пришлось бы протопать до Уерз-Матраверз за помощью.

– Вы путешествуете налегке. Не боитесь обезвоживания организма? До Лулуеза путь длинный.

Молодой человек пожал плечами:

– Я передумал. После всего, что произошло, решил вернуться. Да и не знал, что до Лулуеза так далеко.

Ингрем попросил мальчиков сообщить их имена и адрес, а также кратко описать, что произошло. Они рассказали, что увидели женщину на берегу, когда в десять часов обошли вокруг мыса Эгмонт.

– И что потом? Вы проверили, мертвая ли она, и пошли за помощью?

В знак согласия они кивнули.

– Вы не поторапливались, так?

– Они бежали, как ассистент оператора, – встал на защиту Хардинг. – Я видел их.

– Насколько мне известно, сэр, ваш звонок в службу спасения зарегистрирован в 10.43, а для того, чтобы обежать вокруг бухты Чапмена, для таких здоровых парней потребуется всего лишь три четверти часа. – Он посмотрел на Хардинга сверху вниз. – И пока мы занимаемся ложной информацией, которая сбивает с толку, может быть, вы объясните, почему я получил сообщение, будто два мальчика видели, как их мать упала с вершины скалы?

Мэгги дернулась, явно желая сказать что-то в защиту мальчиков, но предостерегающий взгляд Ингрема остановил ее.

– Ну ладно, хорошо, это было недоразумение. – Хардинг тряхнул головой, отбрасывая густые темные волосы с глаз. – Парнишки, – он дружески обнял Пола за плечи, – поднимались на холм, вопя о женщине на берегу за мысом и о каком-то упавшем бинокле. Я довольно глупо сложил два и два и получил пять. Правда заключается в том, что мы все были слишком взволнованы. Они волновались из-за бинокля, а я решил, что они говорят о своей матери.

Стивен взял бинокль фирмы «Цейсе» из рук Пола и передал его Ингрему.

– Эта вещь принадлежит их отцу. Мальчики случайно уронили бинокль, когда увидели женщину. Немудрено, что они испугались отцовского гнева. Но мы с Мэгги убедили их, что отец не рассердится, особенно когда узнает, какое хорошее дело они сделали.

– Вы знаете их отца, сэр?

– Нет, конечно, нет. Я и с ними-то познакомился только что.

– Значит, на основании их слов вы утверждаете, будто бинокль принадлежит их отцу?

– Ну да, полагаю, так и есть.

Хардинг неуверенно взглянул на Пола и в ответ увидел паническую растерянность в глазах мальчика.

– О, успокойся, – резко произнес он. – Откуда еще они могли его взять?

– На берегу. Вы сказали, что увидели женщину, когда обошли вокруг мыса Эгмонт, – напомнил он Полу и Дэнни.

Они одновременно кивнули, сохраняя ледяное молчание.

– А может, бинокль вы нашли рядом с женщиной и решили оставить себе?

Мальчишки покраснели от волнения, вспомнив о том, что делал старший (ох это первое проявление мужского начала!), вид у них был виноватый. Они молчали.

– Ну хорошо, не волнуйтесь, – опрометчиво произнес Хардинг. – Всего лишь небольшое развлечение – женщина была без одежды, поэтому они забрались повыше, чтобы лучше все рассмотреть. Они не знали, что она мертвая, пока не уронили бинокль и не спустились вниз, чтобы подобрать его.

– Вы все это видели, правда, сэр?

– Нет. Как я уже говорил, я спускался с утеса Голова св. Албана.

Ингрем повернулся направо, чтобы посмотреть на далекий холм, увенчанный крошечной норманнской часовней, воздвигнутой в честь св. Албана.

– Отсюда открывается очень хороший вид на Эгмонт-Байт, – неторопливо произнес он, – особенно в такой прекрасный день, как сегодня.

– Только в бинокль, – отозвался Хардинг.

Ингрем заулыбался: