Текст книги "Скульпторша"

Автор книги: Майнет Уолтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– Нет, – встряхнула головой Матушка и почему-то, не к месту, хихикнула. – Он ее не видел много лет, когда это произошло. Больше всех переживал Гэри за Олив, правда, любовь моя?

Гэри пристально смотрел на Роз.

– Не совсем так, – неожиданно заявил он. – Я нервничал, но только потому, что боялся, как бы полицейские не добрались и до меня. Я хотел вот что сказать: в последнее время мне приходилось частенько видеться с ней, вот я и подумал… Полицейские должны были опросить каждого, кто общался с ней. – Он покачал головой. – А ее ухажер ловко отделался. Он, скорее всего, назвал несколько имен, чтобы только остаться чистеньким.

– Вы с ним встречались?

– Нет. – Внезапно Гэри бросил на Роз пронзительный взгляд, словно обладал умением видеть людей насквозь. – Правда, мне известно, куда он увозил Олив, чтобы переспать. – Он загадочно улыбнулся. – Это для вас тоже важно?

Роз выдержала этот взгляд.

– Откуда вы узнали?

– Этот умник использовал самоклеящиеся конверты, а их распечатать – пара пустяков. Вот я и прочитал одно из его посланий.

– Он подписал его? Может быть, вы знаете также его имя и фамилию?

Но Гэри с сожалением покачал головой.

– Что-то на букву «П.». Люблю, твой «П.» – вот как он заканчивал письма.

Роз не стала дальше развивать эту тему.

– Я располагаю еще пятьюдесятью фунтами кроме тех ста пятидесяти, которые уже вам должна. Но это максимум, что я могу отдать.

– Годится. – Он вытянул руку, даже не подозревая, что в точности копирует свою мать. – Деньги вперед.

Роз вынула бумажник и опустошила его на глазах семейства О'Брайен. – Двести фунтов, – заявила она, выкладывая купюры на ладонь юноши.

– Я так и знала, что вы не работаете на телевидении, – презрительно фыркнула Матушка О'Брайен. – Чтоб меня черти разорвали, если это не так.

– Так что же? – Роз внимательно смотрела на Гэри.

– Он забирал ее в воскресенье в гостиницу «Бельведер» на Фарадей-стрит. Люблю, твой «П.» Кстати, Фарадей-стрит находится в Саутгемптоне, если вы вдруг захотите поехать туда.

* * *

Путь в Саутгемптон лежал через Хай-стрит в Долингтоне. Роз уже проехала магазин, когда вспомнила, что именно здесь работала когда-то Эмбер. Она тут же резко затормозила, что чуть не привело к аварии на дороге. Приветливо помахав разъяренному водителю сзади, посылающему отчаянные проклятия в адрес всех женщин за рулем, она свернула в переулок и без труда нашла место для парковки.

Магазин «Глитци», что означает «блестящий», по мнению Роз, был назван неправильно. Она поняла это в тот момент, когда вошла в зал. Роз ожидала увидеть здесь если не эксклюзивную одежду, то, по крайней мере, те модели, которыми торгуют престижные универмаги Лондона. Правда, она была вынуждена признать и то, что привыкла оценивать моду по столичным меркам. «Глитци» был готов угодить небогатым клиентам, мудро предполагая при этом, что большинство посетителей составят девочки-подростки, не обладающие автомобилями или достаточными средствами, чтобы позволить себе отправиться за покупками в более интересные места.

Роз поискала главного менеджера, и вскоре ей на помощь пришла миловидная женщина средних лет с роскошной прической: с волосами, зачесанными назад и собранными в пучок на макушке, напоминающий опрятный белоснежный сугроб. Роз передала ей свою визитку и заученной скороговоркой сообщила о книге, которая будет посвящена Олив Мартин.

– Я ищу людей, которые были знакомы с ее сестрой Эмбер, – пояснила журналистка, – и мне сказали, что она работала здесь в течение месяца как раз перед смертью. Вы были тогда в «Глитци»? Или, может быть, вы мне посоветуете кого-нибудь, кто работал в магазине в то время?

– Нет, милая моя, простите, вряд ли я смогу помочь вам. У нас персонал меняется очень быстро. Понимаете, сюда в основном приходят молоденькие девочки, но надолго не задерживаются, и при первом удобном случае увольняются. Я даже не помню, кто в то время здесь был главным менеджером. Вам, видимо, придется обратиться к владельцам компании. Я могу вам дать их адрес, – с улыбкой закончила красавица.

– Спасибо, вероятно, вы правы, мне стоит позвонить им.

Женщина провела Роз к кассе и начала перебирать карточки.

– Как странно, я ведь хорошо помню те убийства. Просто мне никогда не приходило в голову, что все это касалось ее сестры. Вы меня понимаете?

– Она работала здесь совсем недолго, и, скорее всего, в газетах об этом даже не упоминалось. Журналисты были больше заинтересованы в самой Олив, нежели в ее родственниках.

– Да-да. – Она достала нужную карточку. – Эмбер. Необычное имя, вы не находите?

– Разумеется. Но это было только ее прозвище. Девушку звали Элисон.

Женщина понимающе кивнула.

– Я работаю здесь три года и в течение трех лет прошу отремонтировать помещение служебного туалета. Мне говорят, что нет свободных рабочих, что в стране экономический спад, и они считают, что это достойная отговорка, а сами продолжают урезать зарплату и закупать дешевый товар: платья, которые даже прострочены криво. Но, как бы то ни было, в туалете от пола и до потолка выложен кафель. Я понимаю, что это очень дорого – сбить старые плитки и уложить новые.

Роз попыталась улыбнуться из вежливости.

– Не волнуйтесь, дорогая моя, я к делу веду. А суть вот в чем. Кто-то очень давно взял в руки долото или что-то вроде этого, но, в любом случае, у него был старый и добротный инструмент. Вот именно этой штукой он сначала выдолбил надписи на плитках, а потом еще и залил их несмываемыми чернилами. Что только я ни перепробовала, чтобы смыть надписи: вытравливала, терла порошками и отбеливателями, добавляла растворители красок. Короче, вы называете любое средство, и я вам честно отвечу: пробовала, но оно не действует. – Она в отчаянии покачала головой. – Убрать эти надписи нельзя. Почему? Все очень просто. Тот, кто наносил их, выдалбливал буквы от души, чтобы попасть в самое сердце керамических плиток, так что вся пыль и грязь, которая попадает на эти буквы, только еще сильнее выделяет их. Каждый раз, когда я смотрю на эти страшные слова, у меня дрожь берет.

– Что такого ужасного там написано?

– Сейчас я вам покажу. Это там, в конце коридора. – Она прошла две двери, остановилась у последней и, толкнув ее, позволила Роз пройти внутрь. – Вот. Кошмар какой-то, правда? И, понимаете, мне всегда было интересно узнать, кто такая эта Эмбер? Оказывается, она была сестра, вот в чем дело. Я же говорила, что Эмбер – имя достаточно редкое.

На стенах туалета виднелись только два слова. Они повторялись десять или двенадцать раз. Какая-то жестокая насмешка над обычными сердечками и стрелами, какими хулиганы разукрашивают подобные места.

НЕНАВИДИТ ЭМБЕР… НЕНАВИДИТ ЭМБЕР… НЕНАВИДИТ ЭМБЕР.

– Интересно, кто мог это сделать? – пробормотала Роз.

– По-моему, кто-то, кто был очень серьезно болен. Этот человек, разумеется, не хотел, чтобы кто-то узнал его, иначе он написал бы и свое имя.

– Все зависит от того, как вы прочитаете эти слова, – задумчиво произнесла Роз. – Если их написать по кругу, то получится, что «Эмбер ненавидит Эмбер ненавидит Эмбер» и так до бесконечности.

* * *

«Бельведер» представлял собой типичный отель, выстроенный в глубине улицы: два двухэтажных дома, спаянных вместе. У входа в гостиницу стояли колонны, а к самой двери вела внушительная лестница. В целом здесь царила атмосфера запущенности, уныния и пустоты. Создавалось такое впечатление, что «Бельведер» навсегда бросили даже его постоянные клиенты – менеджеры по продажам всевозможных товаров. Роз нажала на кнопку звонка у стола администратора и принялась ждать.

Из комнаты в глубине холла, появилась женщина пятидесяти с небольшим лет. Она улыбалась, излучая радушие и гостеприимство.

– Добрый день, мадам. Добро пожаловать в «Бельведер». – Она подвинула книгу регистрации к журналистке. – Вам точно нужен номер.

«Какая ужасная вещь – экономический спад! – в отчаянии подумала Роз. – Сколько времени люди смогут еще сохранять улыбку и жить только за счет оптимизма, с грустью констатируя то, что их журналы остаются по-прежнему пустыми».

– Простите, – произнесла она. – Боюсь, вы не угадали. – Она передала администратору свою карточку. – Я журналист, и мне кажется, что один из героев моей будущей книги останавливался именно здесь. Кроме того, я искренне надеюсь, что вы сможете даже опознать эту женщину по фотографии.

Администратор уныло постучала ручкой по книге учета гостей и отложила ее в сторону.

– Скажите, та книга, которую вы сочиняете, выйдет в свет? Роз кивнула.

– И гостиница «Бельведер» будет в ней упомянута вместе с именем того, кто тут останавливался?

– Ну, если вы этого не хотите, я могу не упоминать название отеля.

– Моя дорогая, как мало вы понимаете в гостиничном бизнесе! Сейчас мы будем рады даже самому незначительному упоминанию «Бельведера» в любом печатном издании!

Роз рассмеялась и положила на стол фотографию Олив.

– Если она и приезжала к вам, это было летом 1987 года. Вы работали в гостинице в то время?

– Работала, – с сожалением заметила женщина. – Мы купили его в восемьдесят шестом, когда экономика еще процветала. – Она вынула из кармана очки, водрузила их на нос и наклонилась вперед, чтобы лучше изучить фотографию.

– Да-да, я ее хорошо помню. Очень крупная девушка. Тем летом она приезжала сюда с мужем почти каждое воскресенье. Они пользовались номером только днем, а вечером уезжали. – Она вздохнула. – Нас это очень устраивало, ведь мы могли сдать тот же номер на вечер воскресенья, и, таким образом, за одну комнату получить в течение двадцати четырех часов двойную оплату. – Она снова печально вздохнула. – Сейчас такой удачи и не жди. Конечно, я с радостью бы продала этот отель, и это действительно так. Но только если учесть, сколько мелких гостиниц сейчас разоряется, можно предположить, что мы вряд ли окупим все расходы, продав «Бельведер». Нам остается только работать по принципу «Не сдаваться!».

Роз постучала пальцем по фотографии, возвращая администратора к Олив.

– А как она с мужем регистрировалась в вашей книге?

Женщину этот вопрос, похоже, удивил.

– Наверное, как обычно. Что-нибудь вроде фамилии Смит или Браун – ничего оригинального.

– И они расписывались в журнале?

– Да, каждый раз. Почему-то их это особенно интересовало.

– Можно мне посмотреть?

– Почему бы и нет? – Она открыла один из ящиков стола и быстро отыскала журнал учета гостей за 1987 год.

– Вот, давайте взглянем. Ну, вот и они. Мистер и миссис Льюис. Что ж, они, по крайней мере, проявили хоть какую-то фантазию по сравнению с другими постояльцами. – Она развернула книгу так, чтобы Роз было удобней читать.

Увидев всего несколько слов, журналистка тут же подумала: «Вот ты и попался, мерзавец!»

– Это почерк мужчины? – поинтересовалась она, хотя ей уже все было ясно.

– Да, – согласилась администратор. – Он всегда записывал их фамилии в журнал сам. Она была намного моложе его и скромнее, по крайней мере, поначалу. Потом, понемногу, она стала осваиваться и чувствовать себя уверенней, как всегда и бывает в подобных случаях. Однако, девушка никогда не старалась показать себя главной в их отношениях. Кто она такая?

Роз почему-то подумала, вряд ли этой женщине захочется помогать ей, как только она узнает про Олив хоть немного правды, но и скрывать ее не имело смысла: все равно она узнает ее, как только книга увидит свет.

– Ее зовут Олив Мартин.

– Никогда не слышала о такой.

– Она получила пожизненное заключение за убийство матери и сестры.

– Господи, Боже мой! Так это и есть та самая женщина, которая. – Администратор жестами изобразила рубящее движение. Роз кивнула. – Господи, Боже мой!

– Вы все еще хотите, чтобы название «Бельведер» было упомянуто?

– Еще бы! – Лицо женщины засветилось. – А вы как думали? Убийца в нашем отеле! Вы даже представить себе не можете. Как это восхитительно! Мы обязательно повесим табличку на двери того самого номера. Так что именно вы собираетесь написать? Книгу? Статью в журнале? Мы с удовольствием предоставим вам фотографии гостиницы и комнаты. Вот это да! Восхитительно! Ну, надо же!

Роз не сдержалась и рассмеялась. Сейчас она присутствовала при диком проявлении радости от возможной прибыли за счет чужого несчастья. Однако она не могла критиковать сейчас администратора опустевшей гостиницы. К тому же, только идиот станет смотреть в зубы дареному коню.

– Не стоит так радоваться, – предупредила Роз. – Возможно, книга выйдет только через год, да и то я надеюсь, скорее, оправдать Олив, а не посвятить свое творчество ее дальнейшему обвинению. Видите ли, я считаю, что эта женщина невиновна.

– Ну что ж, тем лучше! Мы устроим продажу ваших книг прямо здесь, в холле. Я верила в то, что в один прекрасный день удача улыбнется нам. – Она была искренне счастлива в этот момент. – Передайте Олив, что ей мы предоставим бесплатный номер, и она сможет останавливаться в нем так долго, как только пожелает, после выхода из тюрьмы. Мы всегда заботимся о своих постоянных посетителях. Ну что, дорогая моя, может быть, я смогу вам еще как-нибудь помочь?

– У вас есть копировальная машина?

– Да-да, с самыми разными кнопочками. Надеюсь, вы знаете, как ею пользоваться?

– Тогда вы, наверное, разрешите мне переснять вот эту запись в вашем журнале? И еще кое-что. Я хочу, чтобы вы попытались описать мне мистера Льюиса.

Женщина сложила губы трубочкой.

– Это была не слишком запоминающаяся личность. Ему было, пожалуй, пятьдесят с небольшим. Блондин в черном костюме. Курящий. Это вам поможет?

– Вероятно. Скажите, волосы выглядели естественно? Вы не могли бы постараться припомнить именно это?

Женщина внезапно рассмеялась.

– Да-да. Конечно, я просто забыла. Я как-то раз принесла им чай в номер и увидела, как он поправляет свой парик, смотрясь при этом в зеркало. Как же я потом хохотала, вы и представить себе не можете! Но парик, надо сказать, был из дорогих. Сразу ничего и не заподозришь. Выходит, вы его знаете?

Роз кивнула.

– Вы смогли бы узнать его по фотографии?

– Попробую. Обычно я всегда вспоминаю лицо человека, если когда-то видела его.

* * *

– К тебе посетитель, Скульпторша. – Тюремщица зашла в камеру так неожиданно быстро, что Олив не успела спрятать свою работу. – Пошли. Шевелись.

Олив схватила восковые фигурки и смяла их в ладони.

– Кто там?

– Монахиня. – Тюремщица с подозрением уставилась на кулак заключенной: – Что у тебя там спрятано?

– Всего лишь кусок пластилина. – Она разжала кулак. Восковые фигурки, тщательно раскрашенные и одетые в цветные лоскутки, превратились в бесформенную массу, безликие и безжизненные, как свеча с алтаря, из которой они появились на свет.

– Оставь в камере. Монахиня пришла поговорить с тобой, а не смотреть на то, как ты лепишь из пластилина.

* * *

Хэл заснул за кухонным столом. При этом он продолжал сидеть прямо, положив руки на столешницу, но время от времени роняя голову на грудь. Роз несколько секунд понаблюдала за ним через окно, затем тихо постучала по стеклу. Он тут же раскрыл покрасневшие глаза и, увидев журналистку, тут же успокоился.

– Я-то надеялся, что ты больше не вернешься, – хмыкнул он, впуская Роз внутрь. Лицо его выражало крайнюю усталость.

– Чего же ты боишься? – поинтересовалась женщина.

В глазах Хэла мелькнуло нечто, похожее на отчаяние.

– Возвращайся домой, – посоветовал он. Затем Хэл подошел к раковине, открыл холодную воду и, подсунув под струю голову, тихо застонал, когда вода попала ему на шею.

Неожиданно сверху раздался громкий стук.

Роз от испуга подпрыгнула на месте.

– О Господи! Что это было?

Хэл подскочил к ней и, схватив женщину за руку, подтолкнул ее к двери.

– Немедленно возвращайся домой! – приказал он. – И не доводи до того, чтобы я тащил тебя волоком!

Но она и не думала отступать.

– Что здесь происходит? Что это был за шум?

– Помоги мне, – произнес Хоксли. – Если ты не уйдешь отсюда, я могу причинить тебе вред. – И внезапно, противореча себе, он нежно взял ее лицо в ладони и поцеловал Роз. – О Господи! – застонал Хэл, убирая со лба журналистки спутанную прядь волос. – Я не хочу, чтобы ты впутывалась в это дело, Роз. – Я не хочу, чтобы ты вмешивалась в такие дела.

Она уже собиралась ответить нечто очень достойное, но тут, через плечо Хоксли увидела, как двери ресторана внезапно раскрылись.

– Слишком поздно, – решительно произнесла она и повернула Хэла лицом к входу. – По-моему, гости.

Хэл, не успевший как следует подготовиться к такому визиту, по-волчьи оскалил зубы.

– А я жда-ал вас, – протянул он, пряча Роз за собой. Сейчас Хоксли приготовился до последнего защищать то, что принадлежало только ему.

* * *

Их было четверо, крупных незнакомцев в масках, скрывающих лица. Они хранили молчание, лишь угрожающе помахивали увесистыми бейсбольными битами. Своей целью нападавшие явно выбрали Хэла. Дальнейшее происходило настолько быстро, что Роз оказалась зрителем этого отвратительного вида спорта, даже не давая себе отчета. Казалось, что сама женщина не представляет для напавших никакого интереса.

Первым ее агрессивным побуждением было схватиться за руки, размахивающие битами, но побои, полученные от Руперта две недели назад, убедили женщину действовать не силой, а хитростью. Дрожащими пальцами она открыла сумочку и извлекла трехдюймовую шляпную булавку, которую с давних пор постоянно носила с собой. Первым стремительным движением она всадила булавку в ягодицу ближайшего из нападавших. Своеобразное оружие вошло в тело до самой нефритовой головки. Мужчина застонал, парализованный неожиданной болью, и бейсбольная бита выскользнула из его ослабевших пальцев. Однако, кроме журналистки, этого никто не заметил.

Издав победный вопль, Роз подхватила дубинку и по размашистой дуге нанесла неизвестному удар в промежность. Тот, осев на пол, завопил уже в полный голос.

– Один готов, Хэл! – задыхаясь, сообщила она. – Его бита у меня!

– Тогда воспользуйся ею, Бога ради! – скомандовал Хоксли, с трудом увертываясь от града ударов.

– Господи! – воскликнула Роз, подумав: «Да по ногам-то проще всего!» Привстав на колено и размахнувшись битой, как косой, она нанесла удар по первым же ногам поблизости. Ее наполнило злорадное ликование, когда она ощутила, что не промахнулась. Роз уже собиралась повторить свой успех, но внезапно ее голова откинулась назад и вверх от мощного рывка за волосы. Женщине показалось, что незнакомец решил вырвать их с корнем. Шок и боль наполнили глаза жгучими слезами.

Хэл, все это время стоявший на четвереньках и прикрывавший голову плечами и локтями, лишь смутно осознал, что удары, приходящиеся по спине, как будто стали реже. Его мозг сосредоточился на пронзительном вопле, который, как ему показалось, исходил от Роз. Злость, овладевшая Хэлом, вызвала такой прилив адреналина в кровь, что он вскочил на ноги и, бросившись на ближайшего противника, опрокинул его спиной на плиту, где кипела кастрюля с рыбным супом. Не обращая внимания на настигший его удар между лопаток, Хэл умудрился выплеснуть всю кипящую жидкость на голову в маске.

Затем он резко обернулся, ища глазами четвертого противника, что позволило ему парировать очередной удар. Не выпуская из рук кастрюли, Хэл обрушил ее на незащищенный подбородок напавшего. Глаза в прорезях маски выразили короткое удивление, после чего закатились. Незнакомец потерял сознание еще до того, как его тело рухнуло на пол.

Измученный Хэл попытался отыскать взглядом Роз. Жуткий крик, который, казалось, заполнял все помещение, настолько дезориентировал Хэла, что ему потребовалось несколько секунд. Тряхнув головой, чтобы прийти в себя, он посмотрел в сторону двери. Там он увидел Роз: ее шея была зажата локтевым сгибом руки последнего из нападавших, а голова угрожающе клонилась в сторону.

– Если шевельнешься, – задыхаясь предупредил незнакомец, – я сломаю ей шею.

Ненависть, самая первобытная, взорвалась обжигающей лавой в голове Хэла. Последующие его действия были чисто инстинктивными. Он по-бычьи нагнул голову и рванулся к противнику.

ГЛАВА 15

Некоторое время Роз словно пребывала в каких-то сумерках между забытьем и сознанием. Она понимала, что находится на кухне ресторана, но одновременно ощущала все происходящее, словно она наблюдает за ним со стороны через толстое стекло. Звуки казались приглушенными. И еще она смутно помнила о жестких и сильных пальцах, сжимавших ее горло. Что же было потом? Этого она сказать не могла. Но сейчас, по крайней мере, она пребывала в состоянии покоя.

Над ней склонилось лицо Хэла.

– С тобой все в порядке? – донесся знакомый голос.

– Чудесно, – счастливо выдавила журналистка.

Он осторожно шлепнул ее по щеке тыльной стороной ладони.

– Хорошо, девочка моя. – И снова его голос словно прошел через толстый слой ваты. – Давай, выбирайся оттуда. Мне нужна твоя помощь.

Она бросила на него быстрый взгляд и с достоинством ответила:

– Через минуту буду готова.

Он помог ей подняться на ноги.

– Надо действовать немедленно, – произнес Хэл. – Иначе мы окажемся там, откуда начали. – Он вручил ей биту. – Мне нужно связать их, а ты пока будешь прикрывать мою спину. Мне не хочется, чтобы кто-то из них неприятно меня удивил. – Хэл внимательно вгляделся в затуманенные глаза журналистки. – Ну, давай же, Роз! – Он принялся трясти ее. – Соберись с мыслями, прояви себя как личность!

Она набрала полную грудь воздуха и шумно выдохнула.

– Тебе никто никогда не говорил, какое же ты все-таки порядочное дерьмо? Я же могла умереть!

– Ты просто лишилась чувств, – безразличным тоном ответил Хэл, хотя глаза его при этом предательски заблестели. – Бей все, что будет шевелиться, – проинструктировал он. – Кроме того типа, у которого голова под краном холодной воды. С него достаточно.

Только теперь реальность вернулась к Роз, громко хлопая своими крыльями. Мир звуков восстановился, и она разом услышала все: стоны, сдавленные крики и шум бегущей из крана воды. Да, действительно, какой-то мужчина стоял возле раковины, засунув голову под струю. Внезапно, краем глаза, уловив движение в комнате, Роз размахнулась и тут же с помощью биты вогнала на место свою знаменитую шляпную булавку, которую в этот момент несчастный и поверженный нападавший тщетно пытался извлечь из ягодицы. От его воплей сжалилось бы даже самое жестокое сердце.

– Боже мой! – закричала Роз. – Я сделала что-то ужасное! – И слезы заполнили ее глаза.

Хэл только что закончил связывать ее потенциального убийцу, которого бывший полицейский сбил с ног своим мощным броском вперед, и теперь переключился на следующего мужчину, лежавшего без сознания, ловко скручивая ему кисти рук и лодыжки толстой бечевой.

– И что он так громко орет? – удивился Хоксли, привязывая жертву для надежности к кухонному столу.

– У него в заднице булавка, – пояснила Роз, пытаясь успокоить дрожь, от которой у нее стучали зубы.

Хэл не спеша приблизился к пострадавшему.

– Какая булавка?

– Шляпная булавка моей матери, – давясь, сообщила Роз. – По-моему, меня сейчас стошнит.

Только теперь Хэл разглядел симпатичную нефритовую головку, торчащую из джинсов мужчины, и в душе искренне пожалел беднягу. Однако это продолжалось лишь мгновение. Оставив булавку на месте, он быстро скрутил руки и ноги мерзавцу и привязал его рядом с сотоварищем к столу. Потом, словно из милосердия, он рывком вытянул булавку из трясущегося тела мужчины, при этом ехидно оскалившись.

– Ну ты и задница! – бодро произнес Хэл, втыкая булавку себе в джемпер.

– Мне плохо, – простонала Роз.

– Тогда присядь, – посоветовал Хоксли. – Он подвинул стул ближе к женщине и усадил ее поудобнее, после чего быстро подошел к задней двери и распахнул ее пошире. – Вон отсюда! – приказал он мужчине у раковины. – Бегом в больницу. Если твои приятели сохранили хоть каплю совести, они не назовут твоего имени. Ну, а если нет… – Он пожал плечами. – У тебя остается целых полчаса, чтобы сдаться полиции добровольно. В противном случае они начнут искать тебя сами.

Незнакомцу не понадобилось повторять дважды. Он тут же выбежал на свежий воздух и пустился наутек.

Застонав от изнеможения, Хэл захлопнул дверь и сполз вниз.

– Мне срочно требуется отдохнуть. Сделай одолжение, любовь моя, сними с них маски. Давай посмотрим, кого мы тут имеем.

У Роз раскалывалась голова из-за того, что с нее чуть не сорвали скальп. Глаза у нее жгло от боли и слез, а лицо стало белым, как полотно.

– Кстати, для информации, Хоксли, – ледяным тоном произнесла она, – еще пара минут, и я снова потеряю сознание. Но если это ускользнуло от твоего внимания, то я могу напомнить: без моей помощи ты тут сейчас никого бы не имел.

Хэл зевнул и тут же поморщился, ощутив, как заныло от боли все его тело, в особенности грудь и спина. – «Наверное эти скоты переломали мне ребра», – устало подумал он.

– Ну, а вот что я готов тебе сообщить, Роз. С моей точки зрения, ты самая великолепная женщина, которую удалось создать Творцу, и если только ты не откажешь, я готов на тебе жениться. – Он попытался улыбнуться. – Но сейчас я не в форме, и потому прошу тебя снизойти и снять маски с этих чудовищ.

– Слова, слова… – бормотала журналистка, выполняя просьбу Хоксли. Его щека уже начала раздуваться там, где битой была повреждена кожа на лице. Можно только предположить себе, в каком состоянии сейчас находилась, например, его спина. Наверное, сплошь в ссадинах и синяках. Совсем как в прошлый раз.

– Тебе кто-нибудь знаком? – Она принялась изучать одного из нападавших, который безвольно лежал у двери. Роз почему-то показалось, что она знает этого мужчину, но он зашевелился, и это мимолетное впечатление тут же исчезло.

– Нет. – Однако Хэл успел заметить, как нахмурилась Роз. – А тебе?

– Мне только показалось, – неуверенно начала она. – Всего на пару секунд. – Она отрицательно покачала головой. – Нет. Скорее всего, он просто напомнил мне кого-то из кино.

Хэл с трудом заставил себя подняться и заковылял к раковине, при этом его тело отчаянно гудело, сопротивляясь каждому движению. Налив в кувшин воды, он начал вливать ее прямо в рот пострадавшему незнакомцу, одновременно наблюдая, как проясняются глаза этого негодяя. Тот сразу сосредоточился и собрался, это подсказало Хоксли, что он, скорее всего, ничего не добьется своими расспросами.

Словно отчаявшись что-то узнать, Хэл неопределенно пожал плечами и попросил Роз:

– Сделай мне одолжение.

Женщина согласно кивнула.

– Там на улице, ярдов через двести, у главного шоссе, есть платный телефон-автомат. Езжай туда и позвони в полицию, скажи, что в «Браконьер» вломились неизвестные люди. После этого отправляйся домой. Не называй себя. Я потом тебе позвоню, как только это станет возможным.

– Я предпочла бы остаться с тобой.

– Понимаю. – Его лицо немного смягчилось. И снова она показалась ему чересчур несчастной и одинокой. Хэл протянул руку и осторожно провел пальцем по ее щеке.

– Доверься мне. Я обязательно тебе позвоню.

Роз тяжело вздохнула.

– Сколько тебе еще нужно времени?

«Ничего, очень скоро я все наверстаю», подумал он, но вслух произнес совсем другое:

– Пятнадцать минут, а потом можно будет звонить.

Роз подняла с пола сумочку, торопливо положила в нее рассыпавшуюся мелочь и застегнула молнию.

– Пятнадцать минут, – эхом отозвалась она, после чего открыла дверь и шагнула на улицу. Некоторое время она пристально смотрела на Хэла, затем спокойно закрыла дверь и зашагала прочь.

Хэл терпеливо ждал, когда затихнут ее шаги.

– А теперь, – начал он, осторожно вынимая из джемпера шляпную булавку, – тебе будет очень больно. – Он ухватил мужчину за волосы и пригнул его голову к полу так, что тот щекой коснулся кафеля. – У меня совершенно нет времени на дурацкие игры. – Он прижал свою жертву для надежности коленом к полу, затем выпрямил один палец незнакомца и приставил острие булавки между ногтем и плотью, одновременно чувствуя, как вздрогнул палец неизвестного.

– Итак, у тебя есть пять секунд, чтобы начать рассказывать мне, что произошло, потом я начну втыкать эту штуку тебе под ноготь до упора. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. – Он шумно выдохнул воздух через нос и вонзил булавку в палец.

Мужчина истошно завопил и забормотал какие-то слова. Хэл успел только уловить, что незнакомец пытался что-то рассказать о лишении прав выкупа закладных и еще о каком-то заложенном имуществе и его продаже, когда сзади его настиг сильнейший удар в затылок.

* * *

Сестра Бриджит, невозмутимая, как всегда, усадила Роз на стул в гостиной и предложила ей стаканчик бренди. Сомнений не оставалось: журналистке пришлось поучаствовать еще в одной драке. Одежда ее была перепачкана и кое-где разорвана, волосы всклокочены, а на лице и шее оставались красные пятна, являвшиеся, скорее всего, следами чьих-то сильных пальцев. Кто-то, по всей вероятности, решил снять депрессию и для этой цели использовал Роз. Но вот только почему Роз согласилась на это, сестра Бриджит пока никак не могла понять. Эта журналистка никак не напоминала Нэнси Диккенса и была достаточно независима, чтобы отвергнуть унизительное существование, которое мог ей предложить очередной Билл Сайкс.

Монахиня терпеливо ждала, когда Роз успокоится и перестанет нервно смеяться время от времени.

– Вы хотите рассказать мне о том, что произошло? – наконец поинтересовалась она, когда Роз перестала смеяться и промокнула глаза платком.

Журналистка прочистила нос и заговорила.

– Вряд ли у меня получится, – начала она. – Все было как раз совсем не смешно. – И тут смех снова вырвался из ее груди, да так, что ей пришлось опять прикладывать платок к губам. – Простите, что я так надоедаю вам своим присутствием. Просто я подумала, что если сейчас поеду домой на машине, то обязательно попаду в какую-нибудь аварию. По-моему, такое состояние вызывает повышенный уровень адреналина в крови.

У сестры Бриджит на этот счет было свое мнение. Она считала, что у Роз наступил запоздалый шок, когда мозг пытается каким-то образом помочь травмированному телу.

– Я очень рада, что вы решили приехать ко мне. Расскажите, какие сдвиги произошли на фронте Олив. Мы сегодня виделись с ней, но она была, как всегда, молчалива.

Роз, благодарная монахине, что ей позволили отвлечься от проблем с «Браконьером», с радостью переключилась на другую тему.

– У нее и в самом деле был любовник. Я нашла гостиницу, где эта парочка проводила выходные. – Она посмотрела на стакан с бренди. – Гостиница называется «Бельведер» и находится на Фарадей-стрит. Они частенько бывали там летом восемьдесят седьмого.

Она отпила глоток бренди, затем поспешно отставила стакан на столик, а сама ухватилась трясущимися руками за голову, сжимая виски.