Текст книги "Скульпторша"

Автор книги: Майнет Уолтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Роз пожала плечами, одновременно сознавая, что начинает терять терпение.

– Это не имеет никакого значения. Кстати, ты знаешь адрес этих О'Брайенов? Ты бы мне здорово помог, потому что я собиралась копаться в адресной книге.

Хэл усмехнулся.

– Надеюсь, ты не собираешься нанести им визит?

– Именно, – выпалила Роз, обиженная его веселым тоном. – По-моему, это первый адрес, где можно за что-то зацепиться. Ну, а теперь мне стало известно, что эти Ангелы из ада не так опасны и не будут налетать на меня с топором, и я уже ни о чем не волнуюсь. Так где они живут?

– Я поеду с тобой.

– Одумайся, солнце мое. Я не хочу, чтобы ты начал строить мне козни. Так ты назовешь их адрес, или мне все же придется обратиться к справочнику?

– Дом номер семь по Бэйтри-авеню. Мимо не проедешь. Это единственный дом со спутниковой антенной. Наверняка, они ее где-то в свое время стащили.

– Спасибо. – Она протянула руку за сумочкой. – Ну, а теперь, если мы уладим дело с оплатой моего счета, я смогу оставить тебя в покое.

Он поднялся со своего места и, обогнув стол, отодвинул стул.

– Угощение за счет заведения.

Роз встала и серьезно посмотрела на Хэла.

– Но мне хотелось на этот раз оплатить обед. Я же явилась сюда не для того, чтобы попрошайничать. И к тому же, – она таинственно улыбнулась, – как еще я смогу доказать свое отношение к твоим поварским способностям? Деньги всегда говорят громче любых слов. Я, конечно, могу сказать, что обед был сказочным, как и в прошлый раз, но ведь я могу сделать это только из вежливости, верно?

Хэл поднял руку, словно собирался дотронуться до Роз, но так же внезапно опустил ее, произнеся при этом:

– Я провожу тебя.

ГЛАВА 10

Роз проехала мимо нужного дома трижды, прежде чем сумела собрать все свое мужество, чтобы остановиться, выйти из машины и позвонить в дверь. В конце концов, гордость взяла свое, и журналистка двинулась вперед. Кроме того, ее подгонял недоверчивый и насмешливый тон, которым Хэл говорил с ней. Рядом с забором, на лужайке стоял покрытый брезентом мотоцикл.

Дверь открыла худая невысокая женщина с недовольным лицом. Уголки ее губ были опущены вниз, и, казалось, такое сердитое выражение не покидало Матушку никогда.

– Что вам угодно? – буркнула она.

– Вы, наверное, миссис О'Брайен?

– А кому это интересно?

Роз протянула визитную карточку.

– Меня зовут Розалинда Лей. – Изнутри до Роз донеслись звуки включенного на полную громкость телевизора.

Женщина мельком взглянула на карточку, но в руки брать не стала.

– И что вам здесь нужно? Если насчет платы за дом, то я вчера уже отправила деньги по почте. – Она сложила руки на груди и замолчала, дав Роз некоторое время для осмысления этой информации.

– Я не из городского совета, миссис О'Брайен. – Только сейчас Роз пришло в голову, что эта женщина не умеет читать. Кроме адреса и номера телефона, на карточке было указано имя, фамилия и род занятий Роз. Там было четко обозначено: писательница. И в этот момент Роз решила пойти на риск.

– Я работаю на небольшую независимую телевизионную компанию, – бодро начала она, судорожно подыскивая какую-нибудь заманчивую и убедительную приманку для миссис О'Брайен.

– Мы работаем над проблемой, связанной с трудностями, с которыми приходится сталкиваться матери в неполной семье, где много детей. В особенности нас интересуют матери, которым приходится оберегать своих детей от неприятностей. Общество очень быстро может приклеить ярлык на такую семью, вместо того чтобы помочь, и мы чувствуем, что настала пора восстановить справедливость. – По лицу хозяйки дома Роз поняла, что та пока никак не может вникнуть в суть ее визита. – Мы хотим дать матери возможность высказаться, – пояснила журналистка. – Видите ли, как правило, власти притесняют такие семьи, а кое-кто из сферы социального обеспечения или полиции даже может оскорблять их. Многие матери считают, что если бы их оставили в покое, то и проблем стало бы значительно меньше.

Только теперь глаза миссис О'Брайен просветлели, и в них появился живой интерес.

– Да, это верно, – согласилась она.

– Вы хотели бы принять участие в нашей программе?

– Возможно. А кто дал вам наш адрес?

– Мы проводили исследование по данным местных судов, – тут же нашлась Роз. – И фамилия О'Брайен попадалась в документах довольно часто.

– Неудивительно. А мне за это заплатят?

– Конечно. Но мне нужно будет поговорить с вами около часа, чтобы понять вашу точку зрения и взгляды на жизнь. И после беседы я сразу же заплачу вам наличными пятьдесят фунтов. – «Матушка согласилась бы и на меньшую сумму», – подумала про себя Роз. – А потом, если редактор посчитает, что ваш вклад в программу имеет ценность, и вы дадите свое согласие на съемки, мы будем платить вам столько же за каждый час, пока будут работать камеры.

Матушка О'Брайен сжала тонкие губы, продолжая, однако, сопротивляться.

– Договоримся насчет сотни в час, – предложила она, – и тогда я отвечу на любые ваши вопросы.

Роз решительно замотала головой. Пятьдесят фунтов и без того было непростительным транжирством.

– Простите. Но я назвала ту сумму, которую мы всегда платим за интервью. К сожалению, у меня нет разрешения на более крупные расходы. – Она с сожалением пожала плечами. – Ну, ничего страшного. Спасибо, что потратили на меня столько времени, миссис О'Брайен. У меня в списке еще три семьи. Думаю, кто-нибудь из них ухватится за возможность хоть как-то повлиять на местные власти, да при этом еще и заработать немного денег. – Она отвернулась, словно собиралась уходить. – Следите за нашей программой, – крикнула Роз уже через плечо. – Не исключено, что вы увидите в передаче кого-нибудь из своих соседей.

– Не торопитесь, миссис. Разве я сказала, что не хочу с вами разговаривать? Ничего подобного. Но было бы глупо не попробовать выжать из вас еще немного, верно? Заходите в дом, заходите. Как, вы сказали, вас зовут?

– Розалинда Лей. – Она проследовала за Матушкой в гостиную и присела на стул, а маленькая женщина выключила телевизор, при этом успев смахнуть с приемника невидимую пыль.

– Какая милая комната, – заметила Роз, стараясь говорить так, чтобы в ее голосе не прозвучало удивление. На полу комнаты, обставленной изящной мебелью, которая была обита темно-вишневой кожей, лежал громадный китайский ковер в розовых и серых тонах.

– Все это куплено и оплачено, – скороговоркой произнесла Матушка.

В этом Роз не сомневалась ни секунды. Если полиция проводила в этом доме столько времени, сколько говорил Хэл, мошенники вряд ли стали бы обставлять его украденной мебелью. Роз вынула магнитофон.

– Вы не возражаете, если я буду записывать наш разговор на пленку? Это поможет нашему звукооператору, когда он придет и начнет настраивать аппаратуру. Но если вас смущает микрофон, то я могу воспользоваться простым блокнотом и карандашом.

– Делайте так, как вам удобней, – махнула рукой Матушка, устраиваясь на диване. – Я не боюсь микрофонов. У наших соседей есть даже караоке. Так вы будете задавать мне вопросы или как?

– Наверное, так будет проще, верно? Давайте начнем с того момента, когда вы переселились в этот дом.

– Ну, что ж. Его построили лет двадцать назад, и мы оказались первой семьей в этом новом квартале. Нас тогда было шестеро, включая моего старика, но его вскоре посадили тюрьму, и с тех пор его больше никто не видел. Как только его освободили, этот паразит удрал от нас.

– Итак, у вас было четверо детей.

– Четверо в доме, и еще пять временно отсутствовали. Они находились на воспитании. Это все вмешательство властей, как вы и говорили. Они постоянно отбирали у меня моих цыплят. Я всегда очень сильно переживала такие моменты. Детки хотели вернуться к своей мамочке, их ни разу не прельстили новые дома и приемные родители, которые забирали моих птенцов только ради денег. – Она обняла себя руками, словно ей вдруг стало зябко. – Они всякий раз сбегали назад ко мне. И без конца появлялись на пороге, словно в них вставляли какой-то механизм. Они были какие-то заводные, и неважно, сколько раз их забирали, столько же раз они убегали. Городской совет пытался сделать все, чтобы разлучить нас. Один раз мне даже пригрозили тем, что переселят в однокомнатную квартиру. – Она презрительно фыркнула. – Опять эти притеснения, как вы правильно заметили. Я помню, как однажды…

Матушка О'Брайен говорила без остановки, не заставляя Роз прибегать к наводящим вопросам. Так незаметно пролетело три четверти часа. Роз была поражена, способностью этой женщины болтать, не уставая. Половину того, что она успела доложить Роз, журналистка попросту пропускала мимо ушей, в основном потому, что Матушка постоянно повторяла одно и то же: ее безупречные сыновья всякий раз становились жертвами полицейского произвола. Даже самый доверчивый слушатель вряд ли смог бы спокойно проглотить такую информацию. И все же всякий раз, когда она говорила о своей семье, в ее голосе слышалась такие искренние преданность и любовь, что Роз невольно подумала: а так ли жестока и груба эта женщина, как рассказывала о ней Лилия Гейнсборо? Конечно, она постаралась выставить себя несчастной жертвой обстоятельств, находящихся вне ее компетенции, но Роз так и не смогла понять, верила ли во все это сама миссис О'Брайен или же сейчас она говорила те слова, которые хотела услышать журналистка. В любом случае, Роз отметила, что эта старушка оказалась куда умнее, чем казалось на первый взгляд.

– Хорошо, миссис О'Брайен, – наконец, заговорила Роз. – Давайте посмотрим теперь, насколько правильно я вас поняла. У вас две дочери, обе они сейчас матери-одиночки, так же, как и вы, и обеих в настоящее время приютил городской совет. Кроме того, у вас семь сыновей. Трое сейчас находятся в тюрьме, один живет у подружки, а трое – здесь, в вашем доме. Старшему – Питеру – тридцать шесть, младшему – Гэри – двадцать пять. – Она присвистнула. – Это что-то! Девять детей за одиннадцать лет.

– Два раза у меня рождались близнецы: мальчик и девочка. Да, мне пришлось нелегко.

«Просто сила привычки», – подумала Роз, а вслух спросила:

– И вы действительно хотели иметь столько детей? Не могу себе представить, как можно жить, имея на руках девять малышей!

– А кто меня об этом спрашивал, милочка? В те времена аборты были запрещены.

– Почему же вы не использовали противозачаточные средства?

К удивлению журналистки, пожилая женщина внезапно залилась краской.

– Я так и не смогла в них разобраться. Мой старик попробовал один раз надеть резинку, но ему это не понравилось. Старый болван! Ему все мои проблемы были до лампочки.

Роз хотела спросить Матушку, почему она не использовала женские противозачаточные средства в те трудные времена, когда страну охватила инфляция. Но она вспомнила, что миссис О'Брайен не умела читать, а так как по природе она была стеснительна и вряд ли осмелилась спросить, как пользоваться теми или иными средствами, то все они оказались бы бесполезными. «Господи! – пронеслось в голове у Роз. – Подумать только: немного образования могло сэкономить стране целое состояние, если рассматривать только эту отдельно взятую семью».

– Ну что ж, зато теперь в доме есть мужчины, – добродушно заметила Роз. – Я видела у вас возле дома мотоцикл. Наверное, он принадлежит одному из ваших сыновей?

– Он куплен и оплачен, – послышался воинственный клич Матушки. – Он принадлежит Гэри. Мой мальчик буквально помешан на мотоциклах. Были времена, когда у троих сыновей были мотоциклы, теперь остался только у Гэри. Они у меня все работали курьерами в одной компании, пока к ним не стали приставать полицейские, это не понравилось начальству, и их уволили. Опять гонения, это же так очевидно. Как же человек сможет работать, когда легавые машут своими документами под носом у хозяина? Конечно, с мотоциклами пришлось расстаться. Они купили их в рассрочку, но не смогли выплачивать взносы после того, как потеряли работу.

Роз сочувственно покачала головой.

– И когда же это произошло? Не так давно?

– В тот год, когда бушевали ураганы. Я помню, в тот самый день, когда ребята пришли домой и рассказали мне о том, что их выгнали с работы, у нас в доме отключили электричество. И нам пришлось весь вечер сидеть при свечах. – Она сжала губы. – Это был ужасный вечер и такая же угнетающая, безрадостная ночь.

Роз пыталась оставаться спокойной и не показывать своих эмоций. Может быть, Лилия оказалась права, а Хэл – нет.

– Я помню тот год. 1987, когда с самого начала нас преследовали ураганы.

– Совершенно верно. Если вы не забыли, буквально через два года все повторилось. И снова у нас отключали электричество по неделе, а никакой компенсации потом за неудобства не выплатили. Я тогда обращалась в компанию, но они грубо ответили, что если я не заплачу за свет как положено, они вообще отключат мне линию.

– Неужели полиция потом так и не объяснила, за что были уволены ваши ребята? – удивилась Роз.

– Еще чего! – презрительно фыркнула Матушка. – Они нас постоянно притесняют, я уже говорила, и делают это безо всяких объяснений.

– Как долго работали ваши мальчики в этой компании?

Пожилая женщина подозрительно взглянула на журналистку.

– Почему это так вас вдруг заинтересовало?

Роз простодушно улыбнулась.

– Только потому, что как раз в тот момент, когда трое членов вашей семьи занялись серьезным делом и собирались забросить старые занятия, их уволили. У нас был бы прекрасный эпизод, если объяснить по телевидению, что ребят лишили этой возможности только из-за вмешательства полиции в семейные дела. Я полагаю, они работали где-то неподалеку?

– В Саутгемптоне. – Матушка горестно усмехнулась, и ее губы приняли форму перевернутой подковы: – Фирма называлась «Уэллс-Фарго», а руководил ей какой-то отвратительный и грубый ковбой.

Роз сдержала улыбку.

– Он до сих пор остался в компании?

– Наверное. А теперь наше время истекло. Ровно час.

– Спасибо, миссис О'Брайен. – Роз постучала пальцем по магнитофону. – Если продюсерам понравится наша беседа, мне, возможно, придется вернуться сюда еще раз и поговорить с вашими сыновьями. Как вы думаете, это возможно?

– Почему и нет? Думаю, никто из них не откажется заработать по пятьдесят фунтов. – Матушка протянула руку.

Роз послушно вынула из бумажника две двадцатифунтовые банкноты и одну в десять и положила их на морщинистую ладонь.

– Я слышала, что городок Долингтон весьма знаменит, – как бы между прочим, заметила журналистка.

– Неужели?

– Мне рассказывали, что всего в половине мили от ваших домов некая Олив Мартин убила свою собственную мать и сестру.

– А, вы имеете в виду ее. – Матушка отмахнулась, поднимаясь со своего места. – Странная девушка. Когда-то я хорошо знала ее. Я убиралась у них в доме, когда Олив и ее сестренка были младенцами. Потом она увлеклась Гэри. Когда я их встречала, она всегда вела себя так, словно мой мальчик был для нее живой куклой. У них была разница в возрасте всего в три года, но зато она весила в два раза больше, чем мой костлявый коротышка. Странная девушка.

Роз сделала вид, что перекладывает вещи в кейсе, стараясь разместить в нем магнитофон.

– Наверное, вы все были просто шокированы, когда услышали об убийствах. Если, как вы говорите, были знакомы с семьей.

– Я не слишком задумывалась над этим. Я работала у них всего полгода. И мне никогда не нравилась хозяйка. Настоящий сноб. Она уволила меня сразу, как только узнала, что моего мужа посадили в тюрьму.

– А какой была в детстве Олив? И как она относилась к Гэри? Не обижала его?

Матушка хрипло рассмеялась.

– Она любила наряжать его в платья своей сестры. Господи, ну и вид у него был в такие минуты! Я вам уже говорила, что для нее он был чем-то вроде куклы.

Роз застегнула замки на кейсе и поднялась.

– Так вас удивило то, что она, в конце концов, стала убийцей?

– Не более, чем что-либо другое. Люди – очень странные существа. – Она проводила Роз до дверей, где остановилась, положив руки на бедра.

– Наверное, наша беседа будет интересной для программы, особенно если поставить ее в самое начало, – начала «размышлять вслух» журналистка. – Тем более что он выполнял роль игрушки для известной преступницы. А он сам помнит ее?

Матушка снова хрипло рассмеялась.

– Конечно. Ему часто приходилось передавать ей послания от ее ухажера. Это было как раз в то время, когда он работал курьером.

* * *

Роз бросилась к ближайшему платному телефону. Матушка О'Брайен больше ничего не стала добавлять к своему таинственному замечанию, а когда Роз решила узнать, где в настоящее время находится Гэри, захлопнула перед журналисткой дверь. Роз набрала номер справочной службы, узнала телефон «Уэллс-Фарго» в Саутгемптоне и на последнюю монету в пятьдесят пенсов дозвонилась до компании. Усталый женский голос сообщил ей адрес фирмы.

– Мы закрываемся через сорок минут, – не забыла сообщить женщина после того, как рассказала Роз, как проще до них доехать.

Журналистка прибыла в Саутгемптон за десять минут до закрытия компании. Ей пришлось припарковать машину в неположенном месте. Но Роз только пожала плечами и бросилась в контору, чтобы успеть переговорить с кем-нибудь из служащих. Сейчас никакие штрафы не имели значения. «Уэллс-Фарго» оказалось мрачным заведением, расположенным между двух магазинов на втором этаже, куда вела лестница без ковров. Унылые желтые стены украшал календарь с репродукциями и еще пара каких-то плакатов. Усталый голос, который Роз слушала по телефону, материализовался и предстал перед журналисткой в виде измученной женщины средних лет, которая считала секунды до наступления долгожданного уик-энда.

– Нас редко навещают клиенты, – заметила она, обрабатывая ногти маленькой пилкой. – То есть, я хотела сказать, если они в состоянии принести сюда свое письмо или бандероль, то они с таким же успехом могут сами доставить свое послание адресату. – Эти слова прозвучали как обвинение, словно она почувствовала, что Роз будет понапрасну отнимать у нее время. На минуту женщина оставила в покое свои ногти и вытянула руку вперед, любуясь своей работой. – Так чем я могу вам помочь?

– Я не ваша клиентка, – пояснила Роз. – Я писательница и надеюсь, что вы поделитесь со мной информацией, которую я смогу использовать в будущей книге. – Женщина оживилась, в ее глазах мелькнул интерес. Роз тут же подвинула стул поближе к ней, устроилась поудобнее и продолжила: – Сколько времени вы здесь работаете?

– Очень долго. А что это будет за книга?

Роз внимательно взглянула на собеседницу.

– Вы помните Олив Мартин? Ту самую, которая убила свою мать и сестру в Долингтоне шесть лет назад? – По лицу женщины Роз безошибочно определила, что та, конечно, помнила Олив. – Я пишу книгу про Олив.

Женщина вновь занялась своими ногтями, ничего при этом не ответив.

– Вы знали ее?

– Господи, разумеется, нет.

– Но, наверное, вы что-то слышали о ней? Еще до того, как произошли убийства. Мне говорили, что один из ваших курьеров доставлял ей письма. – И это было сущей правдой. Вот только Роз не была уверена, работал ли Гэри в компании в то время, о котором сейчас шла речь.

В этот момент приоткрылась смежная дверь кабинета, и оттуда показался мужчина, сразу бегло оглядевший Роз.

– Марни, эта женщина пришла ко мне? – Его пальцы непроизвольно перебегали вверх-вниз по галстуку, словно по кларнету.

Пилка для ногтей куда-то мгновенно испарилась.

– Нет, мистер Уилан. Это моя старинная подруга. Она заскочила на пару минут, и мы решили выпить кофе перед тем, как я уйду домой.

Она умоляющим взглядом принялись сверлить Роз. При этом ее глаза выражали еще что-то непонятное, отчего со стороны создавалось такое впечатление, будто эти женщины действительно были знакомы много лет и знали нечто такое, что остальным было неизвестно.

Роз дружелюбно улыбнулась и посмотрела на свои часы.

– Уже почти шесть, – кивнула она. – Надеюсь, полчаса ничего не решат для компании?

Мужчина замахал руками, словно не желая мешать подружкам.

– Что вы! Можете беседовать, сколько нужно. Я потом сам все здесь закрою. – На секунду он задержался в дверях, наморщив лоб: – Вы уже послали курьера к Хаслеру, да?

– Конечно, мистер Уилан. Эдди поехал туда еще два часа назад.

– Вот и чудесно. Желаю вам приятно провести уик-энд. А как насчет Престуика?

– Все давно сделано, мистер Уилан. Это же моя работа. – Когда начальник скрылся за дверью, Марни устало подняла глаза к потолку. – Он когда-нибудь сведет меня с ума, – пробормотала она. – Все время бегает, суетится. Все надо делать предельно быстро, чтобы он не поменял своего решения. А в пятницу, ближе к вечеру, он становится невыносимым. – Она заспешила к двери и тут же засеменила вниз по лестнице, на ходу объясняя едва поспевавшей за ней Роз: – Он ненавидит уик-энды, и в этом заключается его самая серьезная проблема. Мистер Уилан почему-то твердо уверен в том, что его бизнес много теряет оттого, что служащие имеют целых два выходных подряд. Он самый настоящий параноик. В прошлом году он заставлял меня работать в субботу утром. Это продолжалось до тех пор, пока он не понял, что мы только зря просиживаем на местах: ведь ни одна контора, с которой мы сотрудничаем, не работает по субботам. – Она толкнула входную дверь и очутилась на улице. – Послушайте, давайте забудем о кофе. Мне больше хочется пораньше успеть домой. – Она посмотрела на Роз, словно оценивая, какой ответ ей сейчас следует ждать.

Роз неопределенно пожала плечами.

– Меня это устроит. Но тогда я вернусь в контору и побеседую об Олив Мартин с мистером Уиланом. Похоже, он-то никуда не спешит.

Марни нетерпеливо постучала носком ботинка об асфальт.

– Но он меня сразу уволит.

– Тогда вы побеседуйте со мной.

Наступила долгая пауза, в то время как Марни прикидывала все «за» и «против» относительно этого предложения.

– Я расскажу вам все то, что знаю сама, но вы никому ничего не должны передавать, – наконец, заговорила она. – Договорились? Впрочем, моя информация вряд ли окажется полезной для вас, так что вы все равно не сможете ею воспользоваться.

– Договорились, – согласно кивнула Роз.

– Мы будем идти и одновременно разговаривать. Станция у нас находится вон там, если я потороплюсь, то успею на полседьмого.

Роз схватила ее за руку.

– У меня здесь стоит машина, – пояснила она. – Давайте, я вас подвезу. Они перешли улицу, и Роз предложила Марни занять пассажирское место. – Ну, хорошо, – весело сказала она, садясь за руль и включая зажигание. – Валяйте.

– Я ее знала. По крайней мере, я знала какую-то девушку, которую звали Олив Мартин. Не могу поклясться, что это одна и та же личность, потому что никогда не видела ее, но по описанию, данному мне, а также из газет, кажется, это была именно она. Я всегда считала, что это одна и та же девушка.

– Так откуда вы узнали, как она выглядит? Кто вам описывал ее внешность? – поинтересовалась Роз, выезжая на шоссе.

– Нет никакого смысла задавать мне вопросы, – огрызнулась Марни. – Только зря потратим время. Позвольте, я все расскажу вам сама с начала и до конца. – Она помолчала несколько секунд, собираясь с мыслями, и заговорила: – В офисе, я уже говорила вам, мы редко имеем дело с самими клиентами. Иногда к нам заходят менеджеры, чтобы разузнать, какие виды работ мы выполняем, и как мы это делаем, но, как правило, все общение происходит по телефону. Представьте себе, что кто-то хочет отправить письмо по какому-то адресу. Мы отправляем к нему курьера, и тот отвозит послание дальше. Все очень просто. Так вот, в один прекрасный день, когда мистер Уилан ушел на обед, этот мужчина явился к нам в офис. Он имел при себе письмо, которое нужно было передать некоей Олив Мартин. Этот господин был готов переплатить за наши услуги, при том условии, что курьер немного подождет и тихонько вручит письмо Олив тогда, когда она будет выходить после работы из своего учреждения. В этом он был непреклонен, говоря, что письмо нужно передать незаметно. Тогда я сразу догадалась, почему.

Роз возбужденно перебила женщину.

– Неужели догадались?

– Я решила, что у них был роман, и поэтому наш клиент не хотел, чтобы кто-то посторонний начал задавать Олив ненужные вопросы. Так или иначе, он вручил мне двадцатифунтовую банкноту за доставку одного-единственного письма. Не забывайте, речь идет о событиях шестилетней давности. Кроме того, он очень подробно описал ее, вплоть до мелочей в одежде, в которой Олив была в тот день. Ну, я подумала, что с нашей стороны это будет одноразовая услуга, а так как Уилан платит нам за работу жалкие гроши, я сразу спрятала деньги в карман и не стала регистрировать письмо в журнале. Вместо этого я обратилась к одному из наших курьеров, который жил в Долингтоне, и попросила его занести письмо Олив по дороге домой в виде исключения. Таким образом, он заработал десятку, практически ничего не делая, и еще десять фунтов достались мне. – Она взмахнула рукой. – У светофора направо, а потом еще раз направо в первый же переулок.

Роз включила сигнал поворота.

– Курьером был Гэри О'Брайен?

Марни кивнула.

– Как я полагаю, этот щенок успел проболтаться?

– Что-то вроде того. – Роз не стала вдаваться в подробности. – Гэри видел того господина?

– Нет, он встречался только с Олив. Оказалось, он знал ее и раньше – она присматривала за ним, когда он был ребенком, или что-то в этом роде, поэтому без труда узнал ее. У нас не возникло опасений, что может произойти ошибка, и он вручит письмо не той женщине. А если учитывать, какой это был олух, можно было опасаться чего угодно. Вот здесь притормозите. – Она взглянула на часы, а Роз плавно остановила машину. – Великолепно. Так вот, мы выполнили это задание так гладко, что тот ухажер Олив стал пользоваться нашими услугами довольно часто. В общей сложности, мы передали, наверное, десяток его писем к Олив в течение шести месяцев перед убийством. Он, очевидно, догадался, что для нас эта работа оказалась «левой», потому что приходил каждый раз в обеденное время и дожидался момента, когда мистер Уилан выходил из здания. Мне кажется, иногда он просто стоял под окнами офиса до тех пор, пока не наступало нужное время. – Она пожала плечами. – После убийства все прекратилось, и больше я его никогда не видела. Вот, пожалуй, и все, что я могу вам рассказать. Да, надо добавить, что Гэри занервничал после того, как были совершены убийства, и сказал, что теперь нам нужно молчать, иначе полиция нагрянет к нам с расспросами, а это будет очень неприятно. Ну, я-то уж точно умела держать язык за зубами, и на этот раз не из-за полиции, а из-за мистера Уилана. Его бы просто хватил удар, если бы он только узнал о том, что за его спиной сотрудники проворачивают нелегальные дела.

– Но разве полиция не приходила к вам чуть позже, чтобы рассказать мистеру Уилану о похождениях братьев О'Брайен?

– Кто вам мог сказать такое? – удивилась Марни.

– Мать Гэри.

– Впервые слышу. Насколько мне известно, им просто стало у нас скучно. Гэри был неплохим курьером хотя бы потому, что обожал свой мотоцикл, но двое других оказались самыми безнадежными ленивцами, которых мне только приходилось видеть. Под конец они стали отлынивать от работы в открытую, и тогда мистеру Уилану пришлось уволить всю шайку. Пожалуй, это было единственное разумное решение нашего начальника, с которым согласились все сотрудники, включая и меня. Нет, на них нельзя было положиться ни в чем. – Она еще раз нетерпеливо посмотрела на часы. – Честно говоря, я даже удивлялась тому, что Гэри доставлял Олив письма с такой добросовестностью. И тогда я подумала, что, может быть, он сам положил на нее глаз. – Она открыла дверцу автомобиля. – А теперь мне нужно идти.

– Подождите, – резко остановила ее Роз. – Кто был тот господин?

– Понятия не имею. Он ведь передавал мне наличные и не называл своего имени.

– Как он выглядел?

– Я опоздаю.

Роз потянулась в сторону и закрыла дверцу автомобиля.

– У вас есть еще целых десять минут. Если вы не дадите мне подробного описания того мужчины, я сейчас же вернусь в контору и выложу все, что мне известно, мистеру Уилану.

Марни дерзко фыркнула и повела плечами.

– Ему было уже за пятьдесят. Он годился ей в отцы, если газеты не соврали насчет ее возраста. Симпатичный мужчина, где-то даже сексуальный, ухоженный, всегда в безукоризненной одежде: в костюме и при галстуке. У него была идеальная дикция, и еще он курил. Рост – выше среднего, светлые волосы. Говорил он мало, скорее, ждал, пока заговорю я, никогда не улыбался и не возбуждался. Мне запомнились его глаза, потому что они никак не гармонировали с волосами. Они были темно-карие, почти черные. Вот и все, – решительно закончила Марни. О нем я больше ничего не знаю, а о ней не знала никогда.

– Вы узнали бы его на фотографии?

– Возможно. Выходит, он вам знаком?

Роз забарабанила пальцами по рулю.

– Я понимаю, что это полная бессмыслица, но только что вы подробно описали ее отца.